И тут небо заполнил рев моторов. Егер метнулся к ближайшему укрытию. Возвращались вертолеты ящеров.
      * * *
      В охваченном пламенем Сплите дым черным столбом поднимался в небо. Дрефсаб удивленно зашипел. Разве можно себе такое представить - мирный, спокойный город в доли секунды превращается в черные развалины?
      - О, Скорцени, ты нам за все заплатишь! - прошептал он.
      Когда вертолеты подлетали к окраинам города, раздался оглушительный взрыв, и в воздух поднялся громадный столб пыли.
      - Взорвали часть стены, - возмущенно сообщил пилот, который разглядывал дисплей с увеличенным изображением крепости. - Как им удалось доставить в город такое количество боеприпасов? Они действовали нагло, прямо у нас под носом!
      - Что-то, наверное, сохранилось с прежних времен - Большие Уроды воевали друг с другом, когда мы здесь появились. А что до остального, у них это очень ловко получается, - с горечью в голосе проговорил Дрефсаб. - Мы же не просвечиваем рентгеновскими лучами каждую телегу, что въезжает в город, вот теперь и приходится расплачиваться за свою халатность. Но если бы мы это делали, нам бы не хватило самцов ни на что другое. Я во всем виноват и признаю свою вину.
      Дрефсаб почувствовал себя исключительно благородным самцом. Впрочем, положение дел это не изменило. Сплит горел. Радиосигналы с просьбами о помощи продолжали поступать, причем в каждом сообщалось о новых победах тосевитов.
      - У нас не осталось ракет, боеприпасы для пулеметов заканчиваются.
      "Забота о сохранении боеприпасов", - подумал Дрефсаб, - "стоила Расе нескольких побед".
      Если они потерпят здесь поражение, то совсем по другой причине.
      - Используйте все, что у нас есть, иначе мы лишимся бастиона в Сплите, - сказал он. - По сравнению с такой перспективой, боеприпасы - или, если уж говорить откровенно, три вертолета - ничего не стоят. Может быть, нам удастся прикончить достаточное количество Больших Уродов, чтобы помочь Расе. Давайте попробуем.
      - Все будет исполнено, недосягаемый господин.
      В голосах пилота и командира стрелков энтузиазма слышно не было. Дрефсаб их не винил - возможно, у Больших Уродов и нет противовоздушных орудий, но вертолетам все равно грозит опасность. Если бы они постарались как следует защититься от пулеметного огня, вертолеты стали бы слишком тяжелыми и не смогли подняться в воздух. Однако пилот выполнил приказ командира не колеблясь. И тут же передал приказ Дрефсаба своим товарищам.
      Три вертолета пронеслись над крышами домов, в них начали стрелять задолго до того, как они добрались до прямоугольной стены, служившей заграждением для базы представителей Расы. Некоторые пули отскакивали от бронированной поверхности, однако, часть их пробивала более тонкий металл в наименее важных местах.
      Дрефсаб быстро сообразил, что огонь по вертолету ведут Большие Уроды, вооруженные винтовками и пистолетами. Когда они подлетели к базе, огонь превратился в шквал.
      - Обстрелять тосевитов, находящихся снаружи стены, недосягаемый господин? - спросил командир стрелков.
      - Нет, - ответил Дрефсаб. - Те, что сумели пробраться внутрь, гораздо важнее. Если у нас ограниченный запас боеприпасов, мы должны использовать их в самый решающий момент.
      И снова пилот передал приказ Дрефсаба своим товарищам на других вертолетах. Все три машины повисли над узким пространством внутри стен, которое еще удавалось удерживать самцам Расы. Ревели пулеметы, Дрефсаб почувствовал приступ дикого удовлетворения, почти сравнимого с ощущением, возникающим после приема имбиря, когда увидел, как падают Большие Уроды.
      - Мы их заставим отступить! - крикнул он.
      * * *
      Еще одна дверь. На сей раз Егер решил, что вряд ли она подойдет в качестве укрытия. Он пнул ее ногой и закатился внутрь, держа оружие наготове. Никто в него не стрелял. Он подполз к окну, выходящему на север.
      Снаружи бесновалась смерть. Егер ненавидел вертолеты ящеров еще с тех пор, когда воевал против них в своем танке. Их ракеты пробивали броню, словно бумагу. А пулеметы, установленные на борту, оказались весьма эффективными против пехоты.
      Огонь велся не прицельно. Впрочем, в этом не было никакой необходимости. Егер понял еще во Франции, во время прошлой войны, что пулеметы выпускают такое количество пуль, что даже если тебя не зацепит первая, вторая или третья обязательно сразят наповал. Случись тебе оказаться на открытом пространстве - например, на пустынной улице - молись, чтобы вмешалось провидение, иначе тебе конец.
      Казалось, из носов вертолетов вырываются языки пламени. Егер принялся палить по ближайшему, а затем, не теряя времени, откатился в сторону. Он не знал, удалось ли ему попасть в вертолет, однако, не сомневался, что ящеры засекли место, откуда он вел обстрел.
      А в следующее мгновение получил подтверждение своим догадкам - пули вгрызались в стену, крошили камень, во все стороны полетели осколки разбитого стекла. Что-то впилось в ногу, потекла кровь. Не сильно. Егер осторожно переместил вес на раненую ногу. Ничего. Некоторое время он не сможет быстро бегать, но не более того. Егер направился на второй этаж здания, собираясь обстрелять вертолет оттуда. Кроме того, сверху легче попадать в ящеров у стены. Он все еще поднимался по лестнице, когда вертолеты прекратили стрелять: сначала один, потом второй. А за ними и третий.
      Первым побуждением Егера было броситься вниз - насколько он мог в своем состоянии - и принять участие в победоносной атаке, которая уничтожит последних ящеров. Впрочем, он тут же понял, что эта мысль не слишком разумна. Ящерам хватит ума прекратить стрельбу, чтобы люди подумали, будто у них кончились боеприпасы.
      Он все-таки поднялся на второй этаж. Вертолеты по-прежнему продолжали угрожающе висеть в воздухе, но они не стреляли. С земли по ним продолжали вести огонь люди Скорцени и Петровича. Егер к ним присоединился. На сей раз ящеры не отвечали.
      - Может быть, у вас и в самом деле кончились боеприпасы, - прошептал Егер.
      Но он все равно решил немного подождать, прежде чем спуститься вниз и выскочить на улицу. А вдруг они хитрят, и у них еще полно снарядов?
      * * *
      Дрефсаб с возмущением и злостью посмотрел на командира стрелков, когда пулемет смолк.
      - Все? - спросил он.
      - Не совсем, недосягаемый господин. Почти все, - ответил офицер. Осталась всего пара сотен патронов. Что бы вы ни решили, как нам следует их использовать - если мы вообще будем их использовать - вы должны отдать приказ очень быстро. В боевом отсеке у нас уже есть один раненый самец, и мы не можем до бесконечности находиться под огнем противника. Одна пуля не может причинить нам серьезного урона, но ведь их много.
      Мягко говоря! Обшивка вертолета содрогалась, раздавался такой грохот, что Дрефсаб чудом не оглох.
      - Районы возле стен слишком сильно застроены, там мы не сможем сесть, чтобы забрать на борт тех самцов, что еще живы, - сказал он.
      Он вопросительно кашлянул, хотя не сомневался, что совершенно прав. А вдруг пилот скажет, что он ошибается?
      Но пилот не стал с ним спорить.
      - Мы смогли бы разместить там фюзеляж, недосягаемый господин, но винты... - он не договорил, но Дрефсаб без проблем понял, что он имеет в виду. Пилот продолжал: - Однако у нас достаточно горючего, чтобы вернуться в Италию, на территорию, которую Раса полностью контролирует. - В его голосе появилась надежда.
      - Нет, - не терпящим возражений тоном ответил Дрефсаб.
      Затем достал из мешочка на поясе маленький флакончик с имбирем и положил на язык живительный порошок. Пилот и стрелок смотрели на него широко раскрытыми глазами. Ему было все равно. Адмирал Атвар знал о его пристрастии к тосевитскому зелью, так что мнение низших офицеров его не волновало.
      - Мы не будем спасаться бегством.
      - Но, недосягаемый господин... - Пилот замолчал, возможно, сработала многолетняя привычка подчиняться старшему по званию, а, может быть, не знал, против чего возразить в первую очередь - тактики Дрефсаба, или флакона с имбирем, который тот продолжал держать в левой руке.
      Уверенность и хитрость, дарованные имбирем, наполнили все существо Дрефсаба.
      - Большие Уроды вряд ли ввели в крепость много своих самцов, - сказал он. - Если мы приземлимся у них за спиной, там, где поднялись в воздух, они окажутся между двумя огнями - совсем как наши солдаты, когда тосевиты пошли в наступление.
      Теперь у пилота появились конкретные возражения:
      - Но, недосягаемый господин, у нас всего двадцать три дееспособных самца. Я не знаю, как обстоят дела на других вертолетах. Возможно, там есть раненые.
      - Тридцать, - холодно поправил его Дрефсаб. - Пилоты и командиры стрелков имеют оружие, я тоже. Если нам удастся изгнать Больших Уродов из крепости, мы сможем продержаться до тех пор, пока не прибудет подкрепление.
      Пилот по-прежнему не сводил с него своих глазных бугорков. Дрефсаб демонстративно отвернулся, словно вызывая его на очередной протест. Чтобы немного смягчить презрение, которое он испытывал к своим подчиненным, он высыпал на язык еще одну дозу чудесного имбиря, который наполнил его невыносимым желанием что-нибудь делать и уверенностью, что если он проявит отвагу, все будет хорошо.
      - Курс на посадочную площадку, - приказал он.
      - Будет исполнено, недосягаемый господин, - жалобно проговорил пилот и передал приказ остальным вертолетам.
      * * *
      Когда вертолеты начали удаляться, Егер решил, что они спасаются бегством. Но хотя шум моторов стал тише, он не смолк совсем.
      - Куда они собрались? - шепотом спросил он у самого себя.
      Он не мог поверить в то, что они просто поднимутся в воздух и улетят после того отчаянного обстрела, которому они подвергли позиции людей. Егер попытался представить себя на месте командира ящеров - Скорцени говорил, что его зовут Дрефсаб. В Советском Союзе такая тактика много раз помогала ему добиться успеха. Если ты в состоянии понять, что нужно сделать твоему противнику, ты в силах ему помешать.
      Хорошо, предположим, Дрефсаб не дурак. Скорее всего, этот ящер достаточно умен - он прекрасно показал себя в Безансоне (Егер мимолетно подумал о своих товарищах; новости из Франции и Германии приходили далеко не радужные), а затем получил задание вытеснить хорватов из Германии.
      В таком случае, как он себя поведет? Большие вертолеты ящеров перевозят не только боеприпасы, но еще и солдат. Что стал бы делать Скорцени, если бы мог расставить своих людей на наиболее удобных позициях? Ответ напрашивался сам собой - высадил бы их в тылу врага. Здесь, в Сплите, он так и поступил.
      Следующий вопрос таков: сообразит ли это Скорцени? Лучше бы сообразил.
      Егер не мог с ним связаться ни по радио, ни по полевому телефону. Но Скорцени совсем не глуп. Он обязательно разгадает планы врага... убеждал себя Егер.
      Полковник никак не мог решить, стоит ли ему немедленно отправиться в тыл боевой группы Скорцени. Но прежде чем начать действовать, огляделся по сторонам, чтобы оценить свою позицию. Затем подошел к окну и осторожно выглянул, стараясь держаться в тени, чтобы его не заметили ящеры.
      Егеру понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что уходить отсюда нельзя - по чистой случайности он оказался в чрезвычайно удобном месте - в ста метрах стояли четыре ящера, которые, разумеется, не подозревали о том, что за ними кто-то наблюдает. Егер перевел свой ручной пулемет в режим одиночных выстрелов, поднял его, сделал глубокий вдох и на выдохе нажал на спусковой крючок. Отдача сильно ударила в плечо. Один из ящеров рухнул на землю.
      Даже в таком режиме его оружие стреляло быстрее обычной винтовки. Нужно было только нажимать на курок. Второй раз он промахнулся, но третьим выстрелом попал в инопланетянина - тот даже не успел ничего предпринять. Егер сомневался, что убил его, но ранил наверняка. Во всяком случае, сражаться он уже больше не сможет.
      Опыт подсказал ему, что после третьего выстрела нужно отойти от окна. Не успел он сдвинуться в сторону, как засвистели пули. Егер удовлетворенно кивнул. Если слишком спешишь, обязательно наступит расплата.
      На юге началась стрельба - огонь открыли ящеры, затем к ним присоединились люди. Егер снова кивнул. Дрефсаб пытается перехватить инициативу. Этот мерзкий инопланетянин, прибывший на Землю из глубин космоса, знает толк в военном деле.
      * * *
      Дрефсаб получил образование офицера разведчика. Попав на Тосев-3, он не предполагал, что ему придется участвовать в рукопашном сражении. Короткие танковые вылазки в Безансоне не подготовили его к войне в рядах пехотинцев. В особенности, в самом сердце города.
      Вертолеты оставались под обстрелом все время, пока летели к посадочной площадке, с которой стартовали пару лет назад - так, по крайней мере, казалось Дрефсабу. Один из самцов рухнул на землю в тот момент, когда он покидал борт вертолета, и еще двое - когда мчались к укрытию. Командир стрелков использовал последние боеприпасы, чтобы подавить огонь Больших Уродов.
      Дрефсаб бежал по булыжникам к куче мусора и чувствовал себя невероятно беззащитным. Даже отваги, дарованной имбирем, не хватало на то, чтобы убедить себя в собственной неуязвимости, в особенности, когда вокруг свистели пули. Однако он добрался до спасительной кучи целым и невредимым. Растянувшись на земле, тут же принялся отстреливаться.
      Довольно быстро Дрефсаб понял, что самцам Расы противостоит всего лишь горстка тосевитов. Офицер, командовавший солдатами, понял это одновременно с ним. В каске ожил микрофон, послышались быстрые команды. Часть самцов начала поливать Больших Уродов огнем, чтобы заставить их лежать тихо и не высовываться. Другая группа переместилась так, чтобы обстреливать тосевитов сбоку. Вскоре оружие неприятеля замолчало. Солдаты Расы бросились в атаку.
      Однако к удивлению Дрефсаба им не удалось застать Больших Уродов врасплох. Проблема заключалась в том, что бой шел на ограниченном пространстве. Умный командир - а у тосевитов таких имелось предостаточно может быстро перегруппировать свои силы и отозвать тех, кто сражается у стены, чтобы они нейтрализовали новую угрозу. А самцы Расы не могли покинуть свои места и оказать поддержку товарищам на посадочной площадке, потому что стоит им сдвинуться с места, как их мгновенно начнут обстреливать из окон зданий.
      В этот момент Дрефсаб услышал оглушительный взрыв на севере. Еще часть стены рухнула. Он с возмущением зашипел. Его подразделение не сможет самостоятельно удержать крепость. Если самцы, которых он собирается спасти, погибнут, Сплит падет.
      - Быстро! - крикнул он. - Мы должны прорваться сквозь ряды тосевитов и добраться до своих.
      Два пилота выскочили из своих машин и присоединились к сражению, но, несмотря на храбрость и мужество, они еще меньше, чем Дрефсаб, разбирались в тактике наземного боя. А в воздухе носилось столько пуль, что погибнуть мог даже самый опытный солдат - сейчас дело было исключительно в везении.
      Скорчившись в дверном проеме, Дрефсаб принял еще одну порцию имбиря. Он нуждался в его поддержке, зная, что иначе не сможет идти в бой. По крайней мере, так он себе говорил.
      Одно из зданий впереди - или несколько? - загорелось. Узкую улицу наполнил дым. Целеустремленный самец - особенно, если ему помогает имбирь должен воспользоваться представившейся возможностью. Дрефсабу казалось, что впереди будет полно самых разнообразных мест, где он сумеет спрятаться. Он выскочил из своего укрытия и помчался по улочке.
      Дрефсаб все время менял направление, чтобы никто его не подстрелил. Вскоре от густого черного дыма он начал задыхаться и кашлять; мигательные мембраны тут же опустились на глаза, чтобы защитить их от ядовитых испарений.
      Дым был такой густой, что Дрефсаб заметил тосевита лишь когда они налетели друг на друга. Вокруг стоял такой грохот, что он не слышал, как тот подбежал. Даже с точки зрения Больших Уродов этот самец оказался огромным. Из него получилось бы два Дрефсаба.
      Однако оружие делает всех равными. Когда Дрефсаб навел свое на врага, он заметил у него на лице шрам, не слишком умело скрытый пудрой и гримом. Он крикнул:
      - Скорцени!
      Но у Скорцени тоже имелось оружие, винтовка неизвестного образца. Она выплевывала пули совсем как пулеметы Расы. Дрефсаб почувствовал удар, словно на него опустился громадный молоток, потом еще один... И все.
      * * *
      В воздухе ревели моторы бомбардировщиков ящеров. Громоподобные взрывы сравнивали с землей территорию крепости, где стоял дворец Диоклетиана. Спрятавшись в дверном проеме, Егер молил всех святых, чтобы здание не обрушилось прямо на него. Он знал, что, когда бомбардировщики закончат свое дело, от дворца практически ничего не останется. Тысяча шестьсот лет истории превратилось в прах всего за несколько часов.
      Самолеты сбросили свой смертоносный груз и улетели. Оглушенный, разбитый, но абсолютно целый, если не считать осколка стекла в ноге, Егер медленно встал и печально оглядел дымящиеся руины, когда-то живописного маленького порта.
      - Он наш, - сказал Егер.
      - Хорошо, правда? - проговорил кто-то у него за спиной.
      Егер резко повернулся - сработал рефлекс - и почувствовал острую боль. Перед ним стоял Скорцени. Пот смыл грим, но его лицо покрывал толстый слой сажи и грязи - заметить шрам все равно не представлялось возможным.
      - Если бы мы тут завязли, они могли бы слетать за подкреплением, продолжал он. - Вряд ли это доставило бы нам удовольствие.
      - Никакого, - весело согласился с ним Егер. Он снова посмотрел на уничтоженную крепость. - А они крепче, чем я думал.
      - Они умеют воевать. - Скорцени тоже огляделся по сторонам. Если на него и произвела впечатление картина страшных разрушений, вида он не подавал. - Русские тоже оказались крепче, чем мы думали. Но в конце концов мы бы все равно их разбили.
      Казалось, его невозможно вывести из состояния уверенного спокойствия. Дайте ему военное задание - самое немыслимое - и он отправится его выполнять. И добьется успеха.
      Хорват навел винтовку на пленного ящера.
      - Halt! - громко крикнул Егер - если хорват понимает по-немецки, он услышит.
      - Остановись! - крикнул Скорцени еще громче Егера. - Что, черт тебя задери, ты тут вытворяешь... ты грязное, вонючее, вшивое собачье дерьмо!
      Хорват понимал по-немецки. Он отвел винтовку от перепуганного, скорчившегося ящера и направил дуло на Скорцени.
      - Хочу избавиться от этой пакости, - ответил он. - Только, пожалуй, начну с вас.
      Большинство тех, кто сражался на превращенных в руины улицах Сплита, являлись хорватами, а не немцами. Вокруг Егера и Скорцени постепенно собралась небольшая толпа. Боевики еще не навели своего оружия на немецких офицеров, но могли сделать это в любой момент. Среди них оказался капитан Петрович, который явно с радостью расправился бы с немцами.
      - Убивать ящеров нельзя, - пояснил Егер. - Они много знают. Лучше сохранить ему жизнь и заставить поделиться с нами своими секретами.
      Хорват с винтовкой сплюнул на землю.
      - А мне нет дела до того, что он знает. Мне хочется прикончить эту дрянь - и все тут!
      - Если ты убьешь ящера, я убью тебя, - предупредил его Скорцени, причем так спокойно, словно сидел с хорватом за одним столиком в кафе. Если ты попытаешься убить меня, я убью тебя. Полковник Егер совершенно прав, и тебе это прекрасно известно.
      Хорват нахмурился, но винтовку сдвинул чуть в сторону. Егер знаком приказал ящеру подойти. Тот мгновенно бросился выполнять волю своего спасителя.
      - Хорошо, - тихо поговорил Скорцени. затем, повернувшись к Петровичу, громко сказал: - Я хочу, чтобы ваши люди разыскали и собрали здесь всех оставшихся в живых ящеров. По моим сведениям, нам сдалось около двадцати штук. И еще столько же раненых. Как добыча, они представляют не меньшую ценность, чем сам город.
      - Вы хотите, - холодно повторил Петрович. - Ну и что? Мы находимся в Независимом Государстве Хорватия, а не в Германии. Здесь отдаю приказы я, а не вы. Что вы станете делать, если я скажу "нет"?
      - Застрелю вас, - ответил Скорцени. - А если вы думаете, что я не смогу уложить вас вместе с вашим дружком весельчаком... - он ткнул пальцем в хорвата, который собирался убить ящера - ...прежде чем вы, ребятишки, меня достанете... Давайте, посмотрим, что у вас получится.
      Петрович трусостью не отличался. В противном случае он никогда не бросился бы в самую гущу сражения, которое только что закончилось. Скорцени стоял совершенно спокойно, дожидаясь, что он станет делать. Егер изо всех сил старался сделать вид, что чувствует себя так же уверенно, как и эсэсовец. Равняться с ним в отваге он даже и не пытался.
      После затянувшегося молчания Петрович прорычал приказ на своем родном языке. Кто-то из его людей запротестовал, Петрович принялся яростно его поносить. Егер не слишком хорошо знал местное наречие, но смысл сказанного был и так ясен.
      Хорваты разошлись, а потом начали приводить пленных ящеров - сначала самцов, сдавшихся, когда сражение подошло к концу, а за ними на самодельных носилках принесли перевязанных раненых, которым пришлось покинуть поле боя. Их стоны боли неприятно напоминали человеческие.
      - Я совсем не был уверен, что у тебя получится, - шепнул Егер Скорцени.
      - Главное, чтобы разговор перешел на личности, - так же шепотом ответил Скорцени. - Эти ублюдки все воспринимают очень лично. Я просто сыграл с ними в их игру. И победил. - Он хитро улыбнулся. - Снова.
      * * *
      - Я знал, что обязательно попаду в Москву, - сказал Георг Шульц, - но не представлял, что именно так - я в нее отступаю.
      - Не смешно.
      Людмила Горбунова откусила кусок черного хлеба. Кто-то протянул ей стакан эрзац-чая. Она быстро его выпила. Ей тут же подали миску щей. Людмила мгновенно проглотила и суп. Пока она восстанавливала силы, техники осматривали ее самолет, заливали горючее, загружали бомбы и боеприпасы.
      - А я и не говорил, что смешно, - заявил немец.
      Было видно, что он смертельно устал, светлая кожа посерела, под глазами черные тени, волосы и борода растрепаны, грязь на лице и одежде сейчас никто не мылся.
      Людмила не сомневалась, что она выглядит не лучше. Она уже и не помнила, когда ей удавалось поспать хотя бы несколько часов подряд. Уже перед Калугой она была сильно измучена, а с тех пор...
      В их задачу входило тянуть время. Когда немцы в 1941 году подошли к Москве, старики, дети и десятки тысяч женщин рыли окопы и строили противотанковые заграждения, чтобы остановить врага. В них снова возникла необходимость. Насколько их усилия помогут замедлить продвижение ящеров вперед, когда перед натиском врага не устояли и более серьезные преграды, никто не знал. Но советский народ будет защищать свою столицу до последнего вздоха.
      - Готово, товарищ пилот, - крикнул один из техников.
      Людмила поставила миску со щами - жидкой, водянистой бурдой, без мяса, почти без капусты - и встала. Она устало забралась в свой У-2.
      - Надеюсь, вы вернетесь, - сказал Шульц. - Надеюсь, мы еще будем здесь, когда вы вернетесь.
      Никифор Шолуденко проходил мимо как раз, когда немецкий танкист, превратившийся в техника, произнес эти слова.
      - Наказание за пораженческие разговоры - смерть - прошипел он.
      - А каково наказание за убийство единственного нормального техника, который имеется в распоряжении базы? - сердито спросил он. - Моя смерть причинит вашей стороне больше вреда, чем мои разговоры.
      - Вполне возможно, - ответил Шолуденко. - Только ведь за это не предусмотрено никакого наказания. - Он опустил руку на кобуру.
      Людмила знала, что они желают друг другу смерти.
      - Может быть, кто-нибудь из вас крутанет винт? А воевать будете, когда победим ящеров.
      "Если победим", - подумала она.
      Произнеси она эти слова вслух, обвинил бы Шолуденко ее в пораженческих настроениях? Скорее всего, нет. Он не хотел видеть ее мертвой - только обнаженной.
      Офицер НКВД и бывший сержант вермахта одновременно бросились к "кукурузнику". Шульц оказался первым. Когда он ухватился за лопасть винта, Шолуденко пришлось отскочить в сторону. Стоит попасть под раскрученный винт, и тебе грозит смерть, куда более страшная, чем от пули.
      Винт завертелся, пятицилиндровый двигатель выплюнул вонючий дым. Людмила отпустила тормоза, У-2 помчался по неровной посадочной полосе (на самом деле, всего лишь расчищенному участку поля) и начал набирать скорость. А в следующее мгновение маленький биплан медленно поднялся в воздух.
      Однако даже в полете У-2 не превратился из гадкого утенка в прекрасного лебедя. Но "кукурузники" гораздо чаще возвращались с заданий, на которых погибали большие самолеты - так комар укусит тебя и легко избежит возмездия, тогда как слепня обязательно заметят и раздавят.
      От Калуги почти ничего не осталось. Людмила летела над пригородом бывшего промышленного центра. Сначала часть города разрушили немцы - во время своего наступления на Москву в 1941 году, затем русские приложили свою руку, когда отбили его чуть позже. За последние несколько недель ящеры уничтожили остальное.
      Сегодня фронт находился к северу от Калуги. Ящеры расчистили часть улиц, идущих с севера на юг, чтобы иметь возможность доставлять боеприпасы своим войскам. Грузовики, их собственного производства и захваченные у немцев и русских (часть из них американские), катили по дорогам так, словно никакого неприятеля поблизости не было.
      "Наверное, во мне трудно видеть в качестве опасного противника", подумала Людмила. Она заметила колонну грузовиков и направила свой У-2 в их сторону.
      Ее не видели до тех пор, пока она не подобралась достаточно близко, чтобы открыть огонь.
      - Комарик прилетел! - крикнула она и пронеслась над колонной, наблюдая за тем, как ящеры выскакивают из грузовиков и пытаются спрятаться в кустах.
      Впрочем, прятались не все, некоторые принялись отстреливаться. Пули свистели вокруг маленького У-2, но Людмила спокойно нажала на рычаг и сбросила весь свой запас бомб. Избавившись от лишнего веса, самолетик моментально стал легче и маневреннее.
      "Кукурузник" чуть подбросило, когда начали взрываться бомбы. Людмила оглянулась через плечо. Несколько грузовиков охватило веселое яркое пламя. Да еще на дороге образовались воронки от взрывов - теперь враг некоторое время не сможет пользоваться этим маршрутом.
      Жаль, что У-2 берет на борт только легкие бомбы.
      - Мне мало того, что ящеры не будут ездить по одной дороге, - сказала она вслух, словно какая-нибудь волшебница могла услышать и исполнить ее желание. - Я бы сделала все, чтобы эти твари убрались из города.
      К сожалению, желания и возможности Людмилы не совпадали. Она пролетела над домами - далеко не все из них имели крыши - стреляя в то, что попадалось на пути. Но лучшим ее достижением на сегодня осталась колонна грузовиков, расстрелянная на дороге.
      Ящеры вели по ней ответный огнь, они начинали стрелять, как только Людмила оказывалась в переделах досягаемости, иногда до того, как она успевала нажать на гашетку. Пора возвращаться, - сказала она себе. У ящеров гораздо больше передатчиков, чем в Красной армии, они, наверное, уже сообщили своим, что она летает над городом.
      Людмила постаралась побыстрее выбраться из Калуги, ловко маневрируя между разрушенными домами и уходя из-под огня противника. В результате всего несколько пуль угодило в фюзеляж и крылья.
      Она направилась на запад, чтобы ящеры подумали, будто база находится там. Кроме того, Людмила летела в сторону солнца, что заметно усложняло задачу стрелкам ящеров, которые продолжали вести по ней огонь. Вскоре она промчалась по сложной траектории над полуобгоревшими сливовыми деревьями и повернула на северо-восток, в сторону линии фронта. Ящеров почти ничто не отделяло от Москвы, и ей следовало сделать все, чтобы помешать их продвижению вперед.
      К северу от Калуги глазам Людмилы предстало страшное зрелище. Впрочем, она уже начала привыкать к картинам отступления русской армии - разбитые танки и бронемашины, окопы, превращенные артиллерийским огнем в большие воронки, трупы в форме. Даже пролетая над полем боя на достаточной высоте, она задохнулась от тошнотворного запаха разложения.
      Обломков техники, принадлежавшей ящерам, было значительно меньше. Уходя, они старались забирать все, что возможно. Впрочем, и потери они несли менее значительные. Такое положение дел сложилось с самого начала войны.
      На востоке гремели артиллерийские взрывы. Орудия ящеров оказались дальнобойнее тех, что имелись на вооружении у Красной армии. Находясь на северных окраинах Калуги, они без проблем бомбили Москву. Людмила направилась к орудиям. Если удастся расстрелять орудийные расчеты, можно будет считать, что сегодняшний день прошел успешно.
      Несмотря на то, что Красная армия отступала, она не прекратила сопротивления. Людмила услышала знакомый вой - примерно в километре от "кукурузника" раздавались взрывы.
      - "Катюши"! - радостно вскричала она.
      Ракетные установки являлись самым лучшим оружием русских. В отличие от традиционных артиллерийских орудий, они оказались более маневренными, а ракеты не только причиняли серьезный вред, но и наводили на врага ужас.
      Ящеры как раз выбирались из своих укрытий, куда они попрятались во время залпа "Катюш", когда над ними пролетала Людмила. Она открыла пулеметный огонь, и они метнулись назад. Людмила надеялась, что кто-то из них оказался не слишком ловким, но посмотреть на результат ей было некогда - она умчалась прочь.
      Возле артиллерийской позиции ящеров Людмила опустилась ниже уровня деревьев. На нескольких установках имелись шасси с противовоздушными пушками, установленными для защиты больших орудий. Если ей удастся заметить такую, нужно будет спасаться бегством. Прямое попадание снаряда мгновенно подожжет "кукурузник". Людмила заставила себя думать не о себе, а о том, что пострадает машина.
      Она осторожно приблизилась к орудиям ящеров, не увидела никаких противовоздушных орудий, подлетела еще ближе.