Действующие лица

Ален Якоб, ван — береговая служба США, лейтенант, Осуиго, Нью-Йорк

АНЕЛЕВИЧ, МОРДЕХАЙ — еврей, партизан, восточная Польша

Ассишкин, Джуда — врач в Лешно, Польша

Ассишкина, Сара — жена Джуды Ассишкина, акушерка в Лешно, Польша

Ауэрбах, Ране — капитан, кавалерия США, Сиракузы, Канзас

Бариша — владелец таверны в Сплите, Независимое государство Хорватия

Берковитц, Бенджамин — капитан армии США, психиатр, Хот-Спрингс, Арканзас

БЛЭР, ЭРИК — журналист, комментатор службы новостей Би-би-си, Лондон

Борк, Мартин — капитан Вермахта, переводчик в Пскове

Бэгнолл, Джордж — бортинженер, ВВС Великобритании

ВАСИЛЬЕВ, НИКОЛАЙ — командир партизанского отряда, Псков, СССР

Верной, Хэнк — корабельный инженер «Дулут Квин»

Виктор — раненый американский солдат в Чикаго

ГЕЙЗЕНБЕРГ, ВЕРНЕР — физик-ядерщик в Гехингене, Германия

Генри — раненый американский солдат в Чикаго

ГЕРМАН, АЛЕКСАНДР — командир партизанского отряда, Псков, СССР

Гольдфарб, Дэвид — специалист по радарным установкам ВВС Великобритании

Горбунова, Людмила — пилот ВВС Красной армии

ГРОУВС, ЛЕСЛИ — бригадный генерал, армия США, Денвер, Колорадо

Джакоби, Натан — диктор Би-би-си, Лондон

Джонс, Джером — оператор радарной установки ВВС Великобритании

ДИБНЕР, КУРТ — физик-ядерщик, Тюбинген, Германия

Донлан, Кевин — американский солдат в Иллинойсе

Дэниелс, Пит («Остолоп») — лейтенант, армия США, Чикаго Егер,

Гейнрих — полковник танкист, Руфах, Эльзас

ЖУКОВ, ГЕОРГИЙ — Маршал Советского Союза

Иджер, Барбара — жена Сэма Иджера

Иджер, Сэм — сержант армии США, Денвер, Колорадо

Исаак — еврей, Лешно, Польша

Карпов, Феофан — полковник ВВС Красной армии

Кеннан, Морис — капитан ВВС Великобритании, Брантингторп

Клайн, Сид — капитан армии США, Чикаго

Клопотовский, Роман — житель Лешно, Польша К

лопотовская, Зофья — дочь Романа Клопотовского

КОНЕВ, ИВАН — генерал Красной армии

КУРЧАТОВ, ИГОРЬ — советский физик-ядерщик

Лаплас, Фредди — рядовой армии США, Иллинойс

Ларсен, Барбара — бывшая студентка-медиевистка; см. Иджер Барбара

Ларсен, Йенс — физик-ядерщик, сотрудник Металлургической лаборатории

Леон — борец еврейского сопротивления в Лодзи

Лидов, Борис — полковник НКВД

Ло — китайский партизан, коммунист

Лю Хань — крестьянка в лагере беженцев к югу от Шанхая

Майнеке, Клаус — стрелок танкист, Руфах, Эльзас

МАРРОУ, ЭДВАРД Р. — диктор радио

Мачек — капитан армии США, Иллинойс

МОЛОТОВ, ВЯЧЕСЛАВ — комиссар иностранных дел СССР

Морозкин, Сергей — переводчик Красной армии, Псков

НАЙ ХО-ТИНГ — офицер Народной армии освобождения, Китай

Накайяма — японский ученый

НИШИНА, ЙОШИО — японский физик-ядерщик

Окамото — майор, армия Японии

Ольсон, Луиза — жительница Нью-Сэлем, северная Дакота

Оскар — армия США, телохранитель, Денвер

Петрович, Марко — капитан, Независимое государство Хорватия

Пиэри, Джулиан — командир звена ВВС Великобритании, Брантингторп

Поттер, Люсиль — медсестра в Иллинойсе

Раундбуш, Бэзил — капитан ВВС Великобритании, Брантингторп

РАМКОВСКИЙ, МОРДЕХАЙ ХАЙМ — старейшина гетто, Лодзь

РИББЕНТРОП, ИОАХИМ ФОН — министр иностранных дел Германии

РУЗВЕЛЬТ, ФРАНКЛИН Д. — Президент Соединенных Штатов

Русси, Мойше — еврей-беженец, диктор, Лондон

Русси, Ревен — сын Мойше и Ривки Русси Русси, Ривка — жена Мойше Русси

Сабо, Бела («Дракула») — рядовой армии США, Чикаго

Саватский, Владислав — польский фермер

Саватский, Джозеф — сын Владислава и Эмилии Саватских

Саватская, Мария — дочь Владислава и Эмилии Саватских Саватская, Эва — дочь Владислава и Эмилии Саватских

Саватская, Эмилия — жена Владислава Саватского

Самнер, Джошуа («Гудок») — мировой судья в Чагуотере, Вайоминг

СИЛАРД, ЛЕО — физик-ядерщик, Денвер, Колорадо

СКОРЦЕНИ, ОТТО — штандартенфюрер СС

Собески, Тадеуш — владелец бакалейной лавки в Лешно С

ТАЛИН, ИОСИФ — Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза

Татьяна — снайпер и подруга Джерома Джонса в Пскове

ТОГО, ШИГЕНОРИ — министр иностранных дел Японии

Толя — член наземной службы ВВС Красной армии

Уайт, Альф — штурман ВВС

Уиттман, Рольф — водитель танка Гейнриха Егера

ФЕРМИ, ЭНРИКО — физик-ядерщик, Денвер, Колорадо

ФЕРМИ, ЛАУРА — жена Энрико Ферми

ФЛЕРОВ, ГЕОРГИЙ — советский физик-ядерщик

Фритци — ковбой в Чагуотере, Вайоминг

Фукуока, Йоши — японский солдат в Китае Фьоре,

Бобби — объект экспериментов ящеров; бывший бейсболист

ХАЛЛ, КОРДЕЛЛ — Государственный секретарь США

Харви — гражданское лицо, охранник в Айдахо-Спрингс, Колорадо

Хигучи — японский ученый

Хикс, Честер — лейтенант армии США, Чикаго

Хиппл, Фред — полковник ВВС Великобритании, Брантингторп

Хортон, Лео — оператор радарной установки, Брантингторп, Англия

Хэксем — полковник армии США, Денвер, Колорадо

Цуи — японский ученый

ЧИЛЛ, КУРТ — генерал-лейтенант Вермахта, Псков, СССР

Шарп, Хайрам — врач в Огдене,

Юта Шмуэль — борец еврейского сопротивления, Лодзь

Шолуденко, Никифор — офицер НКВД

Шульц, Георг — бывший немецкий танкист, механик ВВС Красной армии

Шура — проститутка в Шанхае

Эмбри, Кен — пилот ВВС Великобритании, застрявший в Пскове, СССР

Атвар — адмирал атакующего флота Расы

Баним — официальный представитель в Лодзи

Дрефсаб — агент разведки и имбирный наркоман

Ианкс — офицер в Шанхае

Касснас — командир танковой дивизии в Безансоне, Франция

Кирел — капитан корабля «127-ой Император Хетто»

Неджас — командир танка, Эльзас

Носсат — психолог

Ристин — военнопленный, Денвер, Колорадо

Самрафф — следователь в Китае

Скуб — стрелок танкист, Эльзас

Старраф — исследователь в Китае

Страха — капитан корабля «26-ой Император Йовер»

Твенкель — стрелок танкист в Безансоне, Франция

Тессрек — исследователь психологии людей

Теэрц — пилот, военнопленный, Токио

Томалсс — исследователь психологии людей

Ульхасс — военнопленный, Денвер, Колорадо

Уссмак — водитель танка, Эльзас

Форссис — стрелок танкист в Безансоне, Франция

Хессеф — командир танка в Безансоне, Франция

Шерран — первый самец, совершивший кругосветное путешествие вокруг Дома

Глава I

Ностальгия заставила адмирала Атвара вызвать голограмму тосевитского воина, которую он часто изучал перед тем, как его флот подлетел к Тосеву-3. Представители Расы часто страдали от ностальгии: народу с историей более ста тысяч лет, жившему в Империи, которая управляла тремя солнечными системами, а теперь добралась и до четвертой, прошлое представлялось безопасным и приятным, в том числе и потому, что походило на настоящее.

В воздухе перед адмиралом замерцала голограмма: рослый дикарь, на розовом лице бледно-желтая растительность. Плечи и грудь варвара прикрывала железная кольчуга, надетая поверх выделанной шкуры какого-то животного; вооружение состояло из копья и ржавого меча. Воин сидел верхом на четвероногом местном животном, которое казалось слишком хрупким для своего массивного наездника.

Атвар вздохнул и повернулся к капитану Кирелу, командиру корабля «127-ой Император Хетто», флагмана боевого флота.

— Хотел бы я, чтобы все оказалось так просто, как мы предполагали в начале нашей экспедиции, — проговорил Атвар.

— Да, благородный адмирал. — Кирел тоже вздохнул и повернул оба глазных бугорка к голограмме. — Информация, доставленная нашими зондами, не оставляла никаких сомнений в быстром успехе.

— Вы правы, — с горечью ответил Атвар.

Раса готовилась к новым завоеваниям со свойственной ей методичностью: 1600 лет назад (речь, естественно, шла о летоисчислении Расы — год на Тосеве-3 тянулся вдвое дольше) в систему Тосева был отправлен зонд, который тщательно обследовал планету и доставил домой пробы и фотографии. Раса подготовила флот вторжения и послала его на Тосев-3, рассчитывая на быструю и легкую победу: разве может мир заметно измениться за каких-то 1600 лет?

Атвар прикоснулся к кнопке в основании голографического проектора. Тосевитский воин исчез, а его место заняли новые изображения: русский танк с красной звездой на башне — слишком слабая броня по стандартам Расы, но весьма удачная конструкция. Широкие гусеницы позволяли машине без проблем передвигаться по бездорожью. Тяжелый американский пулемет с лентой, заполненной крупными пулями, легко пробивающими бронекостюмы, словно они сделаны из картона. Дойче истребитель с турбореактивными двигателями под изогнутыми крыльями, ощетинившийся пушкой, установленной в носовой части.

Кирел показал на истребитель.

— Больше всего меня беспокоит эта машина, благородный адмирал. Клянусь Императором… — Кирел и Атвар опустили глаза при упоминании своего правителя, — еще два года назад, когда кампания только начиналась, дойче не имели ничего, даже отдаленно ее напоминающего.

— Я знаю, — кивнул Атвар. — Тогда все летательные аппараты тосевитов имели другие, гораздо менее мощные двигатели с вращающимися деталями. Однако сейчас и у британцев появились реактивные машины.

Адмирал вызвал изображение британского истребителя. По сравнению с самолетом дойче он совсем не казался устрашающе опасным: у крыльев не такой широкий размах, а очертания не напоминают устремившуюся за добычей хищную птицу. В донесениях говорилось, что параметрам британского истребителя далеко до машины дойче, но до сих пор британцы такого хорошего самолета не имели.

Адмирал и капитан хмуро разглядывали голограмму. Тосевиты оказались безумно изобретательными. Ученые Расы, изучавшие социальное поведение тосевитов, до сих пор не могли понять, как Большие Уроды сумели в мгновение ока перейти от варварского состояния к индустриальному обществу. Их объяснения — точнее, предположения — не устраивали Литра.

Однако он подозревал, что одна из причин столь быстрого развития тосевитов заключается в том, что Тосев-3 разделен на множество небольших империй. Некоторые из них даже не являлись империями в буквальном смысле слова: режим в СССР, к примеру, похвалялся тем, что сверг свою правящую династию. Одна только мысль об убийстве Императора причиняла Атвару невыносимые страдания.

Империи и не-империи отчаянно конкурировали друг с другом. Когда прилетел флот Расы, оказалось, что на всей планете бушует война. Опыт прошлых завоеваний научил представителей Расы использовать раздробленность врага себе на пользу, натравливая одну сторону на другую. Периодически подобная тактика приносила успех, но совсем не так часто, как утверждали учебники.

Атвар вздохнул и сказал Кирелу:

— До того, как я попал на Тосев-3, я вел себя, как всякий разумный самец: ни на мгновение не сомневался, что в учебнике можно найти ответы на все вопросы. Достаточно следовать инструкциям — и получишь результат, к которому стремишься. Самцам, написавшим учебники, следовало бы сначала повидать этот мир; такой опыт существенно расширил бы их горизонты.

— Вы правы, благородный адмирал, — ответил капитан флагмана. — Тосев-3 продемонстрировал нам разницу между инструкциями и опытом.

— Да. Хорошо сказано, — заметил Атвар.

Раса закончила покорение предыдущего мира несколько тысяч лет назад. Адмирал провел долгие часы над учебниками, в которых описывалась стратегия, приносившая тогда хорошие результаты и обеспечившая Расе победу много тысячелетий назад. Однако ни один ныне живущий самец до сих пор не применил свои знания теории на практике.

А вот тосевиты вели беспрерывные войны и постоянно покоряли друг друга. Они превратили обман и предательство в искусство, и были готовы посвятить Расу во все его тонкости. Атвар на собственном горьком опыте узнал, чего стоят обещания Больших Уродов.

— Другая наша проблема заключается в том, что они воюют с нами, постоянно прибегая к обману, — проворчал он.

— И тут вы совершенно правы, благородный адмирал, — сказал Кире л.

Адмирал знал, что прав. В схватке машин у Больших Уродов не было ни единого шанса против Расы: один танк Атвара мог уничтожить от десяти до тридцати танков тосевитов. Однако неприятель сражался с завоевателями всеми доступными ему средствами. Например, животные с минами на спинах бросались под колеса грузовиков, или тосевиты концентрировали огромное количество солдат и техники против растянутых коммуникаций Расы. В результате, несмотря на более низкую технологию, им удавалось одерживать локальные победы.

Казалось, Кирел угадал мысли адмирала.

— Может быть, следует возобновить осаду города на берегу озера в северной части меньшего континента? Местные жители называют его Чикаго.

— Не сейчас, — ответил Атвар, стараясь не показать, как сильно он огорчен неудачей Расы.

Воспользовавшись ужасной зимней погодой, американцы нанесли удар по флангам экспедиционного корпуса, отсекли от основных сил передовой отряд и почти полностью его уничтожили. Здесь Раса потерпела самое серьезное — и самое дорогое — поражение на Тосеве-3.

— Мы не располагаем необходимыми ресурсами, — заметил Кирел.

Атвару пришлось согласиться.

— Это правда.

Раса отличалась предусмотрительностью: оружия, которое самцы привезли с собой из Дома, хватило бы, чтобы, не потеряв ни одного самца, покорить сотню таких планет как Тосев-3 (если бы они, как предполагалось, находились на варварской стадии развития). Однако флот нес серьезные потери. Конечно, Большие Уроды пострадали значительно сильнее, но их заводы продолжали производить новое оружие.

— Мы должны, не теряя времени, завладеть их производством, — сказал Кирел. — Ну, а тех, кто продолжает оказывать сопротивление и производит новое оружие, следует уничтожить.

— К несчастью, эти цели часто входят в противоречие друг с другом, — возразил Атвар. — К тому же, нам так и не удалось обнаружить все главные источники их топлива. Я не верю Большим Уродам, которые делают вид, будто у них его почти не осталось.

Трое самцов, разбомбивших нефтеперегонный завод в Плоешти, являвшийся основным поставщиком горючего для дойче, не сомневались, что полностью его уничтожили. С тех пор над городом постоянно клубился черный дым, не позволявший Расе предпринять необходимые разведывательные мероприятия.

Довольно долго — слишком долго! — Атвар и его пилоты считали — дым над заводом означает, что немцы не в состоянии остановить пожар. Однако теперь стало ясно, что он ошибся. Большие Уроды бесперебойно доставляли из Плоешти переработанную нефть всеми доступными им средствами — водой, по разрушенным железнодорожным путям, грузовиками и даже фургонами, в которые запрягали животных.

То же самое происходило и на других нефтеперегонных заводах, разбросанных по всему Тосеву-3. Представители Расы могли нанести им некоторый урон, но не уничтожить. Поскольку Большие Уроды постоянно опасались возникновения пожара на таких предприятиях, они строили их так, чтобы свести разрушения к минимуму. Они отчаянно защищали свои заводы и восстанавливали их быстрее, чем эксперты Расы считали возможным.

Заскрежетал телефон. Атвар с удовольствием взял трубку, надеясь отвлечься от неприятных размышлений.

— Да? — произнес он в микрофон.

— Благородный адмирал, самец Дрефсаб просит разрешения с вами встретиться.

— Я еще не закончил совещание с капитаном Кирелом, — ответил Атвар.

— Скажите Дрефсабу, что я его приму сразу после беседы с капитаном.

— Слушаюсь, благородный адмирал, — адъютант отключил связь.

Упоминание о Дрефсабе ничуть не улучшило настроение Атвара.

— У нас возникла еще одна серьезная проблема, — пожаловался он.

— Что вы имеете в виду, благородный адмирал? — поинтересовался Кирел.

— Отвратительное тосевитское зелье… имбирь, — ответил Атвар. — Дрефсабу недавно удалось выследить и уничтожить Большого Урода, который являлся крупным поставщиком этого ужасного наркотика, и я надеялся, что теперь мы сможем взять под контроль самцов, попавших в постоянную от него зависимость. К несчастью, его сменило множество мелких торговцев.

— Очень жаль, — сказал Кирел, — Тосевитское зелье чрезвычайно вредит нашему делу.

Атвар с подозрением повернул один из глазных бугорков в сторону Кирела. Командир флагманского корабля занимал второе по старшинству место после самого Атвара, и его раскраска была лишь немногим менее изощренной, чем у адмирала. Если политика Атвара приведет к катастрофе, Кирел станет самым естественным кандидатом на пост командующего флотом. Кирел, спокойный и консервативный самец, всегда поддерживал Атвара, но кто знает, какие амбиции гложут капитана? Любое замечание, в котором содержался даже небольшой намек на критику, настораживало Атвара.

Впрочем, Атвар прекрасно понимал, к каким серьезным последствиям может привести наркомания.

«Вот еще одна проблема, решения которой не найдешь в учебниках», — подумал Атвар.

Проклятое растение вызывает у самцов ощущение силы и повышает уверенность в собственных способностях — но самое главное, они постоянно стремятся вновь испытать эти чувства и готовы практически на все, чтобы заполучить новую порцию имбиря. Даже выменивают его у Больших Уродов на оружие и информацию.

— Если подумать о том, какую угрозу представляет наркотик для нашей безопасности, будем считать, что нам повезло, когда Большие Уроды умудрились взорвать один из наших кораблей, в котором находилось атомное оружие, — заметил адмирал. — В противном случае, какой-нибудь самец, ищущий удовольствий для своего языка, передал бы его кому-нибудь из тосевитов — в обмен на драгоценный имбирь.

— Какая потрясающая мысль! — воскликнул Кирел. — Тосевиты настоящие варвары. Они не задумываются о завтрашнем дне и без колебаний уничтожат всю планету, если будут думать, что сумеют победить нас таким способом.

— Верно, — мрачно проговорил Атвар.

После единственного атомного взрыва в атмосфере Тосева-3, направленного на уничтожение при помощи электромагнитного импульса местных систем связи (к сожалению, потерпевшего неудачу — электронные приборы Больших Уродов оказались слишком примитивными), Раса взорвала еще два ядерных заряда: над Берлином и Вашингтоном — центрами местного сопротивления. Однако тосевиты почему-то продолжали сражаться против представителей Расы.

— Какая ирония — мы стремимся сохранить Тосев-3 и не нарушить экологию, в то время как живущие здесь Большие Уроды совсем не думают о том, к каким последствиям может привести их деятельность, — заметил Кирел. — Конечно, тосевитам неизвестно, что за нами следует колонизационный флот.

— Действительно, — согласился Атвар. — Если к моменту прибытия флота Тосев-3 окажется непригодным для обитания, это будет равносильно поражению, даже если мы к тому времени одержим полную победу над Большими Уродами.

— Кроме того, следует иметь в виду, что Большие Уроды занимаются собственными исследованиями в области ядерного оружия — несомненно, часть из них использует радиоактивные вещества, которые им удалось захватить на территории СССР, — напомнил Кирел. — Если один из проектов будет доведен до конца, наше положение существенно усложнится.

— По-видимому, вы хотели сказать, колоссально усложнится, — уточнил Атвар. «Большим Уродам наплевать на то, что произойдет с Тосевым-3. Их главная задача — избавиться от Расы», — подумал он, а вслух сказал: — Дойчланд, СССР и Соединенные Штаты, а также, возможно, островные империи — Ниппон и Британия — представляют серьезную опасность. Мы должны следить в оба глазных бугорка за каждой из них. Наша беда в том, что Тосев-3 огромная планета. Найти места, где они занимаются своими исследованиями, совсем не просто. Однако мы обязаны их отыскать. — Он говорил, обращаясь не столько к Кирелу, сколько к самому себе.

— Да, обязаны, — эхом отозвался капитан флагмана.

«И мы не имеем права на ошибку», — подумал адмирал.

* * * Запряженный лошадьми фургон сделал остановку с Нью-Сэлеме, Северная Дакота, и Сэм Иджер осмотрелся по сторонам. Ветеран бейсбола, семнадцать лет игравший за команды низших лиг, много путешествовал по Америке и считал себя знатоком маленьких городков. Нью-Сэлем населяло около тысячи человек — а, может быть, даже меньше.

Сэм вылез из фургона, и Барбара Ларсен протянула ему «Спрингфилд». Он взял винтовку, забросил ее за плечо, а потом помог Барбаре спуститься на землю. На мгновение они обнялись, и Сэм поцеловал ее в макушку. Концы темно-русых волос Барбары все еще сохраняли следы завивки, однако она почти исчезла — разве теперь до парикмахерских?

Сэм не хотел ее отпускать, но особого выбора у него не было. Иджер сбросил с плеча винтовку и навел ее на фургон.

«Военная рутина», — подумал он, а потом, — «военная чепуха».

Но капральские нашивки требовали соблюдать правила игры.

— Пошли, ребята, — позвал Иджер.

Ристин и Ульхасс, два пленных ящера, ехавших в обозе Металлургической лаборатории от Чикаго до Денвера, высунули головы из фургона.

— Будет исполнено, недосягаемый господин, — хором ответили они на своем свистящем английском.

После чего оба проворно вылезли из фургона и вытянулись перед Сэмом и Барбарой.

— Невозможно себе представить, — пробормотала Барбара, — чтобы такие маленькие существа могли быть опасными. Ни один из ящеров не доставал ей до плеча.

— С оружием в руках, внутри танков, самолетов и космических кораблей они перестают быть маленькими, — ответил Иджер. — Не забывай, я сражался против них, когда наш отряд захватил Ристина и Ульхасса в плен.

— Мы думали, вы нас убьете, — сказал Ульхасс.

— Мы думали, вы нас убьете и съедите, — добавил Ристин.

— Вижу, вы начитались научной фантастики, ребята, — весело рассмеялся Иджер.

Впрочем, если бы он сам не пристрастился к чтению фантастики во время бесконечных переездов из одного городка в другой, то никогда не вызвался бы

— да ему бы и не разрешили — быть главным охранником, переводчиком и наставником пленных ящеров.

Он провел с ними больше шести месяцев — достаточно, чтобы видеть в каждом отдельную личность, а не просто существ с чужой планеты. Они оказались совсем не похожими на большеглазых монстров, о которых ему приходилось читать. Маленькие и худые, ящеры все время жаловались на холод, несмотря на то, что постоянно кутались в несколько слоев одежды, висевшей на них, точно на вешалках. Лишь в самые жаркие дни лета в Чикаго они не говорили, что мерзнут.

Иджер давно перестал обращать внимание на диковинные глаза ящеров, одновременно смотревшие в разные стороны, совсем как у хамелеона, зелено-коричневую чешую, заменявшую кожу, когтистые руки и ноги и широкие челюсти, полные маленьких заостренных зубов. Даже раздвоенные языки, которыми они иногда облизывали жесткие почти неподвижные губы, больше не вызывали у него отвращения — хотя к ним Сэм привыкал дольше всего.

— Сегодня нам будет тепло? — спросил Ристин.

Хотя ящер задал свой вопрос по-английски, в конце он добавил короткое вопросительное покашливание, характерное для языка инопланетян.

— Да, сегодня ночью нам будет тепло, — ответил Сэм на языке ящеров, снабдив свои слова другим видом покашливания, подчеркивающим смысл сказанного.

У него имелись все основания для подобной уверенности. Ящеры не слишком усердно бомбили Северную Дакоту: стратегически важных объектов здесь не было. Ровные бесконечные поля напомнили Сэму Небраску, где прошло его детство. Нью-Сэлем вполне мог быть одним из маленьких городков, расположившихся где-нибудь между Линкольном и Омахой.

Фургон остановился возле засыпанного снегом валуна с неестественно плоской верхушкой. Барбара рукавом стряхнула снег.

— Ой, смотрите, табличка, — сказала она, продолжая счищать снег, чтобы прочитать написанные на бронзе слова, и вдруг весело рассмеялась.

— Что там смешного? — поинтересовался Иджер. По рассеянности он добавил к своим словам вопросительное покашливание.

— Это Стоящий Вверх Дном Памятник, — ответила Барбара. — Во всяком случае, так написано на табличке. Похоже, один из первых в здешних краях фермеров начал пахать землю, но тут появились индейцы, посмотрели на куски дерна, разровняли землю и сказали: «Нужно положить на место». Фермер подумал немного, решил, что они правы, и принялся разводить молочный скот. Теперь Нью-Сэлем славится своими коровами.

— Значит, сегодня мы хорошо поедим.

При мысли о молоке, сыре и — кто знает, может быть, местные жители забьют ради гостей теленка — больших бифштексах, рот Иджера наполнился слюной. Ведь из-за войны сена и зерна не хватает, чтобы прокормить все поголовье.

В город въезжали остальные фургоны, часть из них с пассажирами, но в большинстве находилось оборудование из Чикагского университета. Далеко не все фургоны останутся в городе на ночь; обоз растянулся на несколько миль, а кое-кто выбрал другие дороги, чтобы не привлекать внимания ящеров и сократить возможные потери в случае нападения с воздуха.

Энрико Ферми помог своей жене Лауре выбраться из фургона и помахал Иджеру рукой. Сэм улыбнулся ему в ответ. Он гордился тем, что оказался среди знаменитых ученых и играл роль переводчика на допросах пленных ящеров. Всего лишь несколько месяцев назад он встречал настоящих ученых лишь на страницах «Эстаундинга».

Настоящие ученые оказались очень умными, однако, в остальном, не очень походили на литературных героев. Во-первых, многие из самых лучших — Ферми, Лео Силард, Эдвард Теллер, Юджин Вигнер — оказались скучными иностранцами, произносившими английские слова с забавным акцентом. Ферми разговаривал, как отец Бобби Фьоре (Иджер часто размышлял о том, что произошло с его старым соседом по комнате и товарищем по «Декатур коммодоре») Во-вторых, почти все они, иностранцы и американцы, вели себя, как обычные люди, а не персонажи из книг: были не прочь пропустить стаканчик (а многие и не один), любили рассказывать истории и даже ругались со своими женами. Иджеру они нравились гораздо больше, чем ученые из «Эстаундинга».

Их и в самом деле угостили бифштексами, зажаренными прямо на костре и съеденными под открытым небом — в Нью-Сэлеме не было ни газа, ни электричества. Иджер разрезал свою порцию на очень маленькие кусочки — хотя ему еще не исполнилось тридцати шести лет, он носил вставные челюсти. В 1918 году Сэм едва не умер во время эпидемии гриппа — тогда и потерял почти все зубы, сохранились лишь зубы мудрости, которые доставляли столько неприятностей всем остальным. Они выросли через семь или восемь лет после эпидемии.

Ульхасс и Ристин держали мясо в руках и ели, отрывая зубами большие куски. Ящеры вообще почти не разжевывали пищу — отгрызали кусок и чуть ли не сразу же его проглатывали. Местные жители разглядывали пленных с едва скрываемым любопытством — им еще ни разу не приходилось видеть инопланетян. Впрочем, во время каждой остановки — от Миннесоты до Северной Дакоты — вокруг них собирались зеваки, чтобы поглазеть на столь диковинное зрелище.

— И куда вы намерены поместить на ночь этих мерзких тварей? — спросил у Иджера один из мужчин. — Черт возьми, нам бы не хотелось, чтобы они разгуливали по городу.

— Они не твари, а люди — не похожие на нас, необычные, но люди, — возразил Иджер. С вежливостью, характерной для жителей маленьких городков, мужчина не стал с ним спорить, но явно не поверил. Сэм пожал плечами: ему приходилось вести подобные разговоры множество раз. — У вас тюрьма здесь есть?

Мужчина просунул большой палец за ремень своего хлопчатобумажного комбинезона.

— Ага, есть, — ответил он. Иджер с трудом сдержал улыбку — он слышал «ага» вместо «да» во время каждого привала в Северной Дакоте. Усмехнувшись, мужчина продолжал: — Периодически мы сажаем туда пьяного индейца или пьяного скандинава. Черт возьми, я и сам на одну восьмую сиу, хотя меня зовут Торкил Ольсон.

— Подойдет, — заявил Иджер, — в особенности, если у вас найдется лишнее одеяло — ящеры очень плохо переносят холод. Вы сможете меня туда отвести, я хочу осмотреть помещение?

Оставив Ристина и Ульхасса за решеткой, Иджер сообразил, что у него освободился вечер. Обычно ему приходилось сохранять бдительность, потому что ящеры ночевали в соседней комнате какого-нибудь частного дома, в котором они останавливались. Сэм считал, что пленные не отважатся на побег: в чужом мире ящерам грозила гибель от холода, к тому же их мог подстрелить любой американец. Однако он не имел права рисковать.

Они с Барбарой решили провести ночь в доме Ольсона и его жены Луизы, симпатичной краснощекой женщины лет пятидесяти.

— Можете занять свободную спальню, — предложила Луиза. — В доме стало пусто с тех пор, как наш сын Джордж и его жена перебрались в Канзас-Сити, он поступил на работу на военный завод. — Она помрачнела. — Ящеры заняли Канзас-Сити. Надеюсь, у нашего мальчика все хорошо.

— И я тоже, — ответил Иджер.

Барбара стиснула пальцы Сэма. Ее муж Йенс, физик из Металлургической лаборатории, так и не вернулся из командировки, которая привела его на территорию, захваченную ящерами.

— На постели найдете кучу одеял, а под ними грелку, — провозгласил Торкил Ольсон, показывая гостям свободную комнату. — Утром мы накормим вас завтраком. Спокойной ночи.

Они нашли несколько теплых шерстяных одеял и толстую пуховую шаль.

— Мы даже сможем раздеться, — радостно заявил Иджер. — Мне осточертело спать в одежде. Барбара искоса взглянула на него.

— Ты хочешь сказать, сможем остаться раздетыми, — заметила она, задувая свечу, которую оставил им Ольсон на тумбочке возле кровати.