В римские казармы их прянее Фостий Апокавк. Когда-то - еще до того, как Скавр взял его к себе в отряд - он мыкался по воровским притонам города. Там у него остались кое-какие знакомые. Апокавк ворвался в казарму возбужденный. Его длинное лицо пылало от гнева.
      - Проклятье грязным чужеземцам! - выкрикнул он с порога.
      Легионеры вздрогнули. Их руки невольно потянулись к мечам. Видесс был городом-космополитом и городом-ксенофобом одновременно. Слишком часто подобный крик призывал толпы к бунту. Увидев, что это всего лишь Апокавк, солдаты обругали его. Он испугал их.
      - Ты что, имеешь в виду нас? - спросил Скавр.
      - Что? Нет, конечно! - ответил ошарашенный Апокавк и отдал командиру честь.
      Бывало так, что Фостий старается быть римлянином больше, чем сами римляне, подумал трибун. Легионеры дали Апокавку возможность, которой он никогда не имел бы на своем клочке земли, - возможность обрести свое место в жизни. И в ответ получили полную преданность. Сейчас бывший видессианский крестьянин брил бороду, как римлянин, ругался на хорошей латыни - с акцентом, правда, но вполне бегло. Апокавк - единственный из новых солдат Марка, кто носил на руке клеймо легионера.
      - Эти проклятые Фосом еретики-намдалени... - начал Фостий. В некоторых случаях он все же оставался истинным видессианином.
      - Солдаты Аптранда? - Трибун встревожился не на шутку. Римляне беспокойно переглянулись. Однажды им приходилось усмирять мятеж и сдерживать толпу, готовую растерзать на части людей Княжества. Эта история оставила неприятные воспоминания.
      Апокавк отрицательно покачал головой:
      - Нет, эти бродяги тут не при чем. Среди них достаточно честных людей, чтобы не творить беспорядков. - Он с отвращением сплюнул себе под ноги. - Я говорю о людях Дракса.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Не тяни же, парень! Говори! - кричали легионеры.
      Сердце Марка упало. Его охватило предчувствие беды.
      - Этот ублюдок, пират, - проговорил Апокавк, - его послали за Бычий Брод, чтобы он усмирил мятежников, так теперь он возомнил себя королем. Дракс, грязное, вонючее порождение Скотоса... Он украл у нас западные провинции!
      Глава вторая
      Впередсмотрящий прокричал с бочки, укрепленной на вершине мачты "Победителя":
      - Земля!
      - Благодарение богам! - хрипло вымолвил Виридовикс. - Я уж думал, они нас забыли.
      Обычно загорелое лицо галла было сейчас бледным. Рыжие волосы слиплись от пота. Виридовикс ухватился за канаты, ожидая нового приступа тошноты. Долго ждать не пришлось Новый порыв ветра донес с камбуза вонь горячего прогорклого жира и жареной рыбы. Виридовикс перегнулся через борт. Слезы струились по его щекам.
      - Уже три дня! Три дня! Я стал бы трупом, если бы плавание продлилось неделю! - Несчастный кельт говорил на своем родном языке - языке, которого никто на борту корабля (никто во всем этом мире!) не мог понять.
      Но вовсе не это обстоятельство послужило причиной веселого любопытства команды. Воды Видесского моря были спокойны, как гладь стекла. Морякам казалось странным, что кто-то мог страдать от качки в такую ясную погоду.
      Виридовикс пустился на все лады проклинать свой чувствительный желудок, но внезапно оборвал тираду, когда тот взял реванш.
      С верхней палубы спустился Горгид. Он нес чашку горячего мясного бульона. Грек мог отказаться от медицины ради того, чтобы посвятить себя написанию исторической книги, однако в душе все равно оставался врачом. Мучения Виридовикса вызвали у него сочувствие, тем более что сам он не испытывал никаких неудобств и не мог понять слабости кельта.
      - На-ка, выпей, - сказал грек.
      - Уйди ты от меня! - взвыл Виридовикс. - Убери это пойло. Я не голоден.
      Горгид гневно взглянул на своего товарища. Если что-то и могло взбесить грека, так это упрямый и глупый пациент.
      - Ты собираешься блевать на пустой желудок? Все равно тебе предстоит маяться, пока мы не станем на якорь. Так тебе, по крайней мере, будет чем рвать.
      - Ненавижу море! Будь оно проклято, - сказал галл, глотая бульон под безжалостным взглядом Горгида.
      Спустя короткое время беднягу опять стошнило.
      - Чума! Чтоб боги покарали того негодяя, который построил первый корабль! Позор мне, что попал сюда из-за женщины!
      - А чего ты, собственно, ожидал, путаясь с любовницей Императора?
      Вопрос Горгида был чисто риторическим. Характер Комитты Рангаве обжигал хуже ядовитой кислоты. Когда Виридовикс отказался бросить ради нее остальных своих подруг, Комитта пригрозила нажаловаться Туризину - дескать, Виридовикс ее изнасиловал. Этим и объяснялось стремительное исчезновение кельта из столицы.
      - Вероятно, ты прав, о мудрый наставник и учитель, но можешь не читать мне нотацию. - Виридовикс смерил грека взглядом зеленых глаз. - Я, по крайней мере, не бегу от самого себя.
      Врач хмыкнул. Слова Виридовикса были слишком близки к истине. Кельт, конечно, варвар, но дураком его никак не назовешь.
      А Квинт Глабрио мертв. Горгид смотрел на его остывающее тело. Просто смотрел. Он, врач, был бессилен. И с тех пор медицина, которой он отдал свою жизнь, казалась ему пустой и бесполезной. Какой в ней толк, с горечью спрашивал себя Горгид, если она не помогла ему спасти близкого человека?
      Историческая наука дала ему новую цель в жизни. По крайней мере, история не сыпала соль на его незаживающие раны. Горгид не был уверен, что сумел бы объяснить все это кельту. Да он и не собирался пускаться в объяснения. Однако фраза Виридовикса подвела черту под его собственными размышлениями о своем поступке.
      Ариг, сын Аргуна, подошел к ним и таким образом спас Горгида от трудного разговора. Даже кочевник из далеких степей Шаумкиила - и тот с легкостью переносил плавание.
      - Ну, как он? - спросил Ариг. Видессианская речь аршаума была окрашена цокающим акцентом.
      - Не слишком, - отозвался грек. - Но если земля уже в пределах видимости, значит, скоро мы будем в Присте. Может быть, даже сегодня к полудню. Это сразу вылечит его.
      Плоское смуглое лицо Арига оставалось, как всегда, невозмутимым, но в его хитрых раскосых глазах появилось веселое выражение.
      - А лошадь-то тоже раскачивается на бегу, Вридриш, - обратился он к страдальцу-кельту. - Ты, часом, не помрешь от качки во время верховой езды? Нам предстоит до-олго сидеть в седле!
      - Нет, от верховой езды я не... Ах ты, змея-аршаум, - произнес Виридовикс, вложив в проклятие по адресу друга всю энергию, какая еще оставалась в его измученном теле. - Убирайся ты к воронам, не то я наблюю на твои дорогие сапоги из овечьей кожи.
      Ухмыляясь, Ариг удалился.
      - Качка, - пробормотал Виридовикс. - От одной только мысли меня в дрожь бросает. О, Эпона не дозволит, чтоб такое случилось!
      - Эпона - кельтская богиня-лошадь? - спросил Горгид, которого всегда интересовали обычаи и верования других народов.
      - Да. Я много раз приносил ей жертвы, хотя в Империи не делал этого. Кельт выглядел виноватым. - Думаю, мне надо бы почтить ее как следует, когда мы доберемся до Присты. Если только я доживу до этого часа.
      Приста, далекий пограничный пост Видесса, стояла на краю безбрежного моря травы. Там жило не более десяти тысяч человек. Могучие стены и крепостные башни этого небольшого города были, пожалуй, самыми мощными во всей Империи за исключением одной лишь столицы.
      Отсюда имперские интриганы стравливали друг с другом разные племена кочевников, здесь они привлекали их на службу Видессу. Кочевникам же этот город был нужен для торговли. Сало, мед, воск, звериные и овечьи шкуры, мех, рабов отдавали в обмен на пшеницу, соль, вино, шелк, благовония из Видесса.
      Многие хаморские каганы уже не раз пытались захватить Присту. Стены не всегда оказывались достаточно действенной защитой от их набегов. Прошлое Присты было весьма бурным.
      В этом городе можно было увидеть большие красивые дома с мраморными и гранитными колоннами, выстроенные в классическом видессианском стиле, - и рядом с ними грубые хижины из плохо отесанных бревен, глинобитные хибары, а на открытых пространствах - разбитые степняками шатры, крытые цветными полотнами. Издалека они напоминали семейства мухоморов, выросших посреди города.
      Хотя в Присте стоял видессианский гарнизон и имелся имперский губернатор, большая часть населения имела среди предков кочевников, и в жилах горожан текла смешанная кровь хаморов, аршаумов и видессиан.
      Портовые грузчики - широкоплечие грубые детины с густыми неряшливыми бородами - явно предпочитали видессианские льняные туники и штаны коже и мехам, столь традиционным у кочевников. Однако при этом почти у всех на головах красовались невысокие остроконечные шапки - обычный убор хаморов, которые не снимали их ни летом, ни зимой.
      Когда Пикридий Гуделин попросил одного из них помочь снести на берег вещи, тот даже не шелохнулся. Гуделин раздраженно поднял бровь.
      - Похоже, мне страшно повезло и я наскочил на глухого мула, - произнес он, поворачиваясь к другому грузчику, столь же невозмутимому. Голый по пояс, тот безмятежно грелся на солнце. Он тоже словно не заметил Гуделина.
      - О Фос милосердный, неужто мы попали в страну глухонемых? - вопросил бюрократ, начиная уже сердиться. В Видессе он привык к почтительности.
      - Пусть меня испепелят духи, если я не заставлю их слушать! - заявил Ариг и шагнул к грузчикам, стоявшим у причала.
      Они уставились на него со злобой. Между хаморами и аршаумами не водилось особой приязни.
      Ланкин Скилицез дотронулся до руки Арига. Офицер недолюбливал бюрократов и к тому же не прочь был позабавиться видом униженного чиновника. Но Ариг мог каким-нибудь неосмотрительным поступком вызвать драку. Этого Скилицез допустить не хотел.
      - Позволь, я попробую, - предложил он.
      Причальные крысы без всякого страха уставились на Скилицеза. Видессианский офицер был крупным человеком, сильным, крепким, с лицом старого солдата, но грузчиков хватит, чтобы расправиться и с ним, и с его друзьями. К тому же он явился в компании с аршаумом...
      Но они перестали скалиться и удивленно заулыбались, когда видессианин заговорил с ними на их языке. После недолгих переговоров четверо из них встали и взвалили на плечи вещи послов. Только Ариг нес свое имущество сам. Он не собирался доверять хаморам.
      - Должно быть, очень полезно уметь разговаривать с людьми на их языке, где бы ты ни оказался, - восхищенно обратился Виридовикс к Скилицезу. Едва ступив на берег, галл обрел свою былую жизнерадостность и болтливость. Подобно гиганту Антею, он черпал силу в прикосновении земли, своей матери.
      Скилицез сдержанно кивнул в ответ. Это, похоже, весьма раздосадовало Виридовикса - тому хотелось потрепать языком.
      - А ты, мой дорогой Горгид, сочинитель исторических трактатов, - разве ты не хотел бы, чтобы эти ребята перемолвились с тобой словечком на твоем родном языке? Чтобы ты мог сам задавать им вопросы, не прибегая к переводчику?
      Горгид не обратил внимания на насмешку. Замечание Виридовикса задело больное место в его душе.
      - Клянусь богами, галл! Ничто другое не доставило бы мне большего удовольствия. Хотел бы я в этом чужом мире поговорить на моем родном языке хотя бы с одним человеком! Ты - самый близкий из всех, кого я здесь знаю, но даже в разговоре с тобой эллинский так же бесполезен, как кельтский. А тебя разве не раздражает, что ты все время должен говорить по-видессиански или по-латыни?
      - Да, раздражает, - быстро согласился Виридовикс. - Даже римлянам лучше, чем нам. Они могут общаться друг с другом, их язык не умрет. Я пытался обучать кельтскому моих подруг, но они не считали, что это так уж необходимо. Боюсь, я выбрал этих девчонок только потому, что они красивы и пылки в постели.
      И вот ты остался совсем один, подумал Горгид.
      Как бы подтверждая эти мысли, галл внезапно взорвался. Он разразился дикими криками на кельтском языке. Ариг и видессиане широко пораскрывали рты, глядя на него. Местные жители тоже воззрились на Виридовикса - их удивляла его бледная кожа, веснушки, огненно-рыжие волосы. Они даже отступили на несколько шагов, возможно опасаясь, что незнакомец произносит какое-то заклинание.
      Виридовикс проорал несколько песен, а затем остановился, ругаясь на смеси всех известных ему языков.
      - Проклятье, я забыл, как там дальше! - простонал он и повесил голову.
      После столицы с ее широкими прямыми улицами, вымощенными булыжником или деревянной брусчаткой, с ее удобной системой канализации, Приста производила на путешественников своеобразное впечатление. Главная торговая магистраль города оказалась обычной грунтовой дорогой, покрытой толстым слоем засохшей грязи. Она петляла, как тропинка в лесу, и была немногим шире обычной просеки. Помои и отбросы стекали по небольшому каналу, прорытому посреди улицы. Горгид увидел, как один кочевник непринужденно спустил штаны и помочился в канал. Никто не обратил на него внимания. В Элладе, где родился и вырос Горгид, подобные вещи тоже были обычным явлением. Крик "Поберегись!" предупреждал прохожего о том, что очередной котел с отбросами сейчас будет выплеснут на улицу.
      Но римляне относились к вопросам гигиены куда более серьезно. В больших городах Видесса также соблюдались правила санитарии.
      "Ну так что из этого? - подумал Горгид. - Даже здесь, в заштатной Присте, наверняка есть жрецы-целители, которые спасают безнадежных больных". Однако затем Горгид подумал о том, что многие из жителей Присты следуют степным обычаям и не поклоняются Фосу.
      Грек бросил взгляд на храм видессианского Доброго Бога, стоящий неподалеку. Серые неоштукатуренные камни, глубокие царапины на стенах - все свидетельствовало о том, что это одно из самых старых зданий в городе. Шар на вершине купола был не позолочен, а покрыт желтой краской, наполовину облезшей.
      Скилицез заметил это и нахмурился. Что касается Пикридия Гуделина, то если он и чувствовал какое-то недовольство при виде запущенности храма, то, во всяком случае, держал это при себе.
      Однако чиновник стал более разговорчивым, когда его глазам предстало то, что местные жители именовали "лучшей гостиницей города".
      - Ну и дыра! - проворчал чиновник. - Я видел коровники куда более чистые, чем эта, с позволения сказать, гостиница.
      Местные жители, сопровождавшие видессиан, зло оскалились. "Ага, - подумал Горгид, - они все-таки понимают видессианский язык". Но в душе грек был полностью согласен с Гуделином.
      Общая комната оказалась маленькой, мебели в ней было немного, и совершенно очевидно, что вот уже несколько лет здесь не делали уборки. Стену над каждым факелом покрывал густой слой сажи. В комнате пахло дымом, кислым вином и еще более удушливым потом.
      Клиентура гостиницы состояла из темных личностей, которые вполне могли оказаться родными братьями паршивцев, околачивающихся на пристани. Хотя большинству было уже за сорок, все были одеты в длинные, кричаще-яркие туники, вроде тех, что носили уличные хулиганы Видесса: у каждого на пальцах и шее висело изрядное количество золотых цепей и колец. Голоса звучали громко и резко. Речь была перегружена воровским жаргоном.
      Виридовикс прошептал по-латыни:
      - Я не сяду играть в кости с этими парнями, даже если мне приставят нож к горлу.
      - Воров видно издалека, - ответил ему Горгид на том же языке, - даже если это богатые воры.
      Хозяин постоялого двора - коренастый человечек с мрачным выражением лица и жуликоватыми глазками, - казалось, задался целью разрушить расхожее представление о трактирщике как о человеке добродушном и приветливом. Комната, которую он с ворчанием выделил посольству, оказалась такой маленькой, что едва вместила пять соломенных матрасов - их притащил слуга. Гуделин бросил тому мелкую монету.
      Как только слуга удалился, чиновник рухнул на матрас (самый толстый, отметил Горгид) и оглушительно захохотал. В ответ на удивленные взгляды своих спутников он пояснил:
      - Я просто подумал: если это лучшее из всего, что может предложить нам Приста, то пусть Фос сохранит нас от худшего.
      - Наслаждайся хотя бы этим, пока у тебя есть возможность, - посоветовал Скилицез.
      - Толстяк прав! - заявил Ариг.
      Гуделин, похоже, не слишком обрадовался поддержке хитрого аршаума - если, конечно, Ариг действительно собирался поддержать его.
      - Даже самые лучшие города - это тюрьма! - продолжал аршаум. - Только в степи человек дышит свободно.
      В дверь вежливо постучали. Явился солдат. Густая борода, широкие плечи, скуластое лицо - он напоминал хамора. Но на нем была не хаморская куртка из жесткой кожи, а кольчуга. И говорил он на неплохом видессианском языке.
      - Вы - господа с "Победителя"? Послы в Аршаум? - Когда они подтвердили это, солдат поклонился: - Его превосходительство губернатор Мефодий Сива приветствует вас и просит пожаловать на небольшой прием в вашу честь перед заходом солнца. Я зайду за вами и провожу вас.
      Он снова склонил голову, отдал честь и вышел так же быстро, как и вошел. Было слышно, как его сапоги стучат по узкой каменной лестнице.
      - Этот Мефо... как его? Он колдун, что ли? Откуда он так быстро узнал, что мы здесь? - воскликнул Виридовикс. В этой стране он повидал магии более, чем достаточно, чтобы задать такой вопрос на полном серьезе.
      - Вовсе нет, - ответил Гуделин, усмехнувшись наивности кельта. - Просто один из лентяев там, в порту, - его соглядатай, и это так же верно, как то, что солнце Фоса восходит каждый день на востоке.
      Более опытный в подобных вопросах, чем галл, Горгид тоже догадался об этом. Он не был огорчен, когда догадка его подтвердилась. Главной функцией губернатора Сивы было внимательно наблюдать за степями и охранять Империю. Если он делал это так же тщательно, как следил за своим городом, то Видесс защищен надежно.
      * * *
      Мефодий Сива оказался на удивление молодым человеком. Ему было едва за тридцать. Его внешность немного портил слишком длинный нос.
      Губернатор держался достаточно оживленно, чтобы не давать гостям соскучиться. Похлопав Арига по плечу, он прогудел:
      - Ну что, сын Аргуна, мне опять поставить у каждого колодца по часовому?
      Ариг засмеялся:
      - В этом нет нужды. Я буду паинькой.
      - Да уж. Лучше бы тебе не вытворять безобразий. - Убедившись, что кубки всех гостей полны вина. Сива объяснил: - Когда этот негодяй однажды останавливался в нашем городе на пути в Видесс, он бросил в каждый городской колодец по пригоршне лягушек.
      Ланкин Скилицез так и замер с раскрытым ртом. И вдруг ухватился за бока и разразился громким хохотом. Гуделин, Виридовикс и Горгид ничего не поняли.
      - Неужели вы не знаете?.. - начал Сива и затем сам ответил на свой вопрос: - Да нет же, конечно, вы не можете этого знать. Откуда? Вы не общаетесь с варварами каждый день. Иногда я забываю о том, что живу на краю Империи, а не на краю Неизвестности... Ну так вот: все хаморы до смерти боятся лягушек. Три дня они не пили воды из колодцев!
      Ариг снова засмеялся, вспомнив, как удачно пошутил.
      - Но это еще не все, знаете ли. Им пришлось заплатить видессианину, чтобы тот выловил из воды всех квакушек. Потом они принесли в жертву черного ягненка. Они проделывали это у каждого колодца, дабы отвратить демонов. И ваш жрец Фоса еще пытался остановить это, крякая насчет еретических обрядов! О, это было прекрасно! - заявил Ариг, сияя как медный грош.
      - Это было ужасно! - возразил Сива. - Один из хаморских кланов тут же снялся и ушел в степь. Они унесли груз шкур стоимостью в пять тысяч золотых. Торговцы стонали несколько месяцев.
      - Лягушки? - переспросил Горгид, быстро делая заметку на клочке пергамента.
      Губернатор спросил, почему он записывает. Весьма неохотно Горгид рассказал о своем историческом труде. Сива удивил его вдумчивым кивком и несколькими дельными вопросами. За грубоватыми манерами провинциального губернатора скрывался недюжинный ум.
      У Мефодия Сивы обнаружились и другие интересы, которых трудно было ожидать от пограничного чиновника. Его резиденция имела толстые двойные стены, решетки на узких окнах, покрытые металлическими полосами двери. Все это позволяло использовать ее в качестве форта. Но она обладала роскошным садом - это был настоящий взрыв красок, пиршество цветов. Мальвы и розы цвели ровными рядами, желтые и сиреневые тюльпаны свидетельствовали, по мнению Горгида, об опытной руке цветовода. Низкие вьющиеся растения и кустарники были привезены сюда из влажных тропических лесов или с горных утесов - в степи таких не найдешь.
      Совершенно естественным было желание Сивы, отрезанного от столицы, узнать от имперского посольства как можно больше новостей. Он удовлетворенно крякнул, когда услыхал от послов, как были разбиты мятежники - Баан Ономагул и Елисей Бураф.
      - Да будут прокляты предатели! - сказал он. - Я посылал донесения с каждым кораблем, отплывающим в столицу, и так - два последних месяца. Негодяи, должно быть, все их потопили. Два месяца - слишком большой срок, когда Авшар разгуливает у тебя под боком.
      - Ты уверен, что это он, этот проклятый колдун? - спросил Виридовикс. Страшного имени князя-колдуна было достаточно, чтобы отвлечь кельта от заигрываний с одной из служанок.
      Мефодий Сива не был женат. Он держал в услужении нескольких привлекательных девушек. Смешанная видессианско-хаморская кровь сделала их полноватыми, так что они не вполне отвечали имперским представлениям о красоте. Повышенное внимание Виридовикса к служанкам не вызывало ни малейшего раздражения со стороны радушного хозяина. Едва увидев кельта, Мефодий был буквально заворожен его внешностью: огромным ростом, цветом лица, пламенеющими волосами. Певучий акцент галла показался губернатору также очень странным.
      На встревоженный вопрос Виридовикса Сива ответил:
      - Кто же, кроме Авшара, кутается в покрывало так, что и лица не увидишь? Кто появляется и исчезает по мановению руки? У кого еще такой гигантский черный жеребец? Степные лошадки низкорослы и серы. В Пардрайе ничего подобного никогда не было, так что догадаться нетрудно.
      - Да ты прав. Это он, этот негодяй, - согласился Виридовикс. - Но ни рост, ни жеребец ему не помогут. Мой добрый кельтский меч порубит гада в капусту!
      Мефодий Сива скептически поднял бровь. Однако Горгид знал: то была не пустая похвальба в устах кельта. Меч Виридовикса - близнец меча Скавра, творение галльских друидов, обладал сильнейшими чарами. Мечи-близнецы оказались необычайно могущественными в земле Видесса, где процветала магия.
      - С тех пор как я отправил последнее донесение в Видесс, Присты достигла еще одна новость, - добавил Сива. По его голосу было слышно, что эта новость также не из приятных. - Вы, конечно, понимаете - это только неподтвержденные слухи... Но говорят, к проклятому колдуну присоединился Варатеш со своей бандой.
      И снова Горгид почувствовал, как нечто важное проходит пока что мимо него. Виридовикс и Гуделин также не поняли, о чем говорит губернатор. Но Панкину Скилицезу и это имя, похоже, было хорошо известно.
      - Изгой, поставленный вне закона, - проговорил офицер утвердительно. Он действительно знал этого Варатеша, и ему не нужно было ни о чем больше спрашивать.
      - Предупреждаю: это пока что просто слух, пущенный по ветру, - повторил Сива.
      - Да хранит нас Фос! Пусть это и останется слухом, - отозвался Скилицез и начертил знак Фоса вокруг сердца. Заметив недоумение своих товарищей, он пояснил: - Варатеш - опасный, коварный и умный человек, его всадники - опытные бойцы. Если бы против нас выступил большой клан, это было бы лишь ненамного хуже встречи с Варатешем.
      Неприкрытая тревога Скилицеза передалась и Горгиду. Грек знал, что Скилицеза не пронять по пустякам. Арига, однако, вести не слишком задели.
      - А, хаморы!.. - выговорил он презрительно. - Ты еще скажи, чтоб я прятался от птенцов куропатки, прыгающих в траве.
      - С этим человеком приходится считаться. Он становится сильнее с каждым днем, - сказал Сива. - Возможно, ты не знаешь: этой зимой, когда Великую Реку Шаум сковало льдом, он ходил в набег на запад, в Аршаум.
      Ариг изумленно разинул рот, а опомнившись, прошипел проклятие на своем языке. Аршаум был искренне убежден в своем полном превосходстве над хаморами. И по праву. Разве его народ не отбросил "волосатых" на восток, за Реку? Минули десятки лет с тех пор, как хаморы - даже бандиты - осмеливались докучать аршаумам.
      Видя, что аршаум кипит от ярости, Мефодий Сива окликнул служанку:
      - Филеннар, почему бы тебе на время не перестать строить глазки нашему усатому другу и не принести полный бурдюк?
      Девушка отправилась выполнять приказание. Виридовикс проводил се жадным взглядом.
      - Бурдюк? - алчно переспросил Ариг. Он мгновенно забыл о своем гневе. Кумыс? Клянусь тремя волчьими хвостами моего клана! Прошло уже пять лет с тех пор, как я пробовал его. Ваши безмозглые крестьяне умеют делать лишь вино да пиво.
      - Новый напиток? - заинтересовался Пикридий Гуделин.
      Горгид припомнил, как однажды аршаум громогласно восхвалял напиток степей. Но грек забыл, из чего кочевники его приготовляют. Виридовикс, искренний любитель доброй выпивки, почти сразу перестал огорчаться из-за исчезновения Филеннар.
      Вскоре девушка вернулась с громадным бурдюком из конской шкуры, на внешней стороне которой еще оставалась шерсть. По знаку Сивы она передала бурдюк Аригу. Тот принял сосуд так нежно, словно это был новорожденный младенец. Он развязал ремешок у верхней части бурдюка, поднял его и припал к горловине. Несколько секунд аршаум жадно и шумно пил. В степях считается признаком хорошего тона открыто наслаждаться угощением.
      - А-ах! - выдохнул Ариг, вытирая губы рукавом.
      - А, умирающий грешник! - воскликнул Виридовикс; на городском жаргоне это выражение обозначало пьянчугу. Галл поднял бурдюк, взяв его из рук Арига, но при первом же глотке выражение жадного ожидания на лице Виридовикса сменилось удивленной гримасой. Он плюнул на пол. - Фу! Какое отвратительное пойло! Из чего его делают?
      - Из кислого кобыльего молока, - ответил Ариг. Виридовикс скроил рожу:
      - Понятно. На вкус - как внутренности дохлой улитки.
      Ариг гневно взглянул на Виридовикса.
      Ланкин Скилицез и Мефодий Сива были привычны к кумысу и с удовольствием пили его, облизывая, по обычаю кочевников, губы. Когда очередь дошла до Гуделина, тот проглотил чуть-чуть - из вежливости. Чиновника не слишком огорчала необходимость передать бурдюк Горгиду.
      - Тебе лучше привыкнуть к этому, Пикридий, - насмешливо проговорил Скилнцез.
      - Эта фраза мне очень скоро надоест, - ответил чиновник с кислым видом.
      Скилицез усмехнулся. Кумыс успел согреть его.
      Горгид подозрительно понюхал наполовину пустой бурдюк. Грек ожидал услышать кислый сырной душок, но по запаху кумыс больше напоминал легкий чистый эль. Горгид отпил, подумав, что напиток имеет слабый привкус молока. По крепости кумыс не уступал сухому вину.
      - Это совсем неплохая штука, Внридовикс, - сказал Горгид. - Попробуй еще раз. Если ты ожидал чего-то сладкого, как вино, то неудивительно, что нашел странным его вкус. Но уж конечно, тебе доводилось пробовать и худшее.
      - Угу. Однако я пробовал и кое-что получше, - возразил галл и потянулся за кувшином вина. - В степи у меня не будет выбора, но сейчас я лучше хлебну вина. Прости уж, Ариг. Передай ему этот напиток из давленых улиток, грек, коли он так любит его.
      Виридовикс опрокинул кувшин и припал к горлышку, жадно глотая и дергая кадыком.
      Сива дал посольству небольшой отряд - десять человек.
      - Этого достаточно, чтобы показать, что вы находитесь под защитой Империи, - объяснил губернатор. - Конечно, я мог бы отправить с вами весь мой гарнизон, но, боюсь, и этого будет недостаточно, случись с вами настоящая беда. К тому же я не хочу оголять крепость. Степные кланы могут объединиться и сжечь Присту. Они считают нас полезными до тех пор, пока мы не покажемся им опасными.
      Губернатор разрешил посланникам выбрать себе лошадей - верховых и сменных - из конюшен гарнизона. Его щедрость избавила путешественников от мрачной необходимости обращаться к любезным соседям по гостинице, которые оказались лошадиными барышниками.
      Как и предполагал Виридовикс, они были также шулерами. Горгид наотрез отказался играть с ними, но Ариг и Гуделин не проявили такой осмотрительности. Аршаум проиграл - и немало. Однако Гуделин внакладе не остался.
      Услышав об этом, Скилицез выразительно улыбнулся:
      - Чернильные души - бандиты куда большие, чем конокрады. Думаю, лошадиному барышнику никогда не угнаться за имперским бюрократом.
      - Убирайся под лед, приятель, - ответил Гуделин. Золото звякнуло у него в поясе.
      Однако в другом случае чиновник оказался достаточно умен, чтобы обратиться за советом к знающему человеку. Как Горгид с Виридовиксом, он попросил Арига помочь с выбором лошадей. Только Скилицез достаточно доверял своему опыту и чутью и сделал свой выбор так умело, что даже кочевник посмотрел на видессианского офицера с неприкрытым восхищением.
      - Ты взял пару лошадок, от которых и я бы не отказался, - заметил Ариг.
      - Как ты можешь такое говорить? - возопил Виридовикс. - Я знаю кое-что о лошадях. По крайней мере то, что все кельты. Но такого большого табуна еще не видел. Все равно что куча фасоли в большом горшке.
      Кельт неплохо описал грубоватых низкорослых степных лошадок. Они были крепки и не слишком красивы, совсем не похожи на чистокровных скакунов, столь ценимых в Империи.
      Но Ариг сказал:
      - Кому нужна большая лошадь? Степные лошадки пробегут расстояние в два раза большее, а травы им нужно куда меньше. Высокий конь просто умрет с голоду. Разве я не прав, моя красавица?
      Он похлопал лошадь по губам и отдернул руку, когда она лязгнула зубами, пытаясь его укусить. Горгид засмеялся вместе со всеми, хотя и немного нервно. В самом лучшем случае грека можно было назвать "слабым наездником". Он очень редко садился на лошадь. Что ж, выбора нет. Однако слова Арига о том, что им предстоит провести в седле несколько месяцев, поневоле заставили его вздрогнуть.