Стрелы уже пронзали пространство между армиями. Двое кочевников, вырвавшись вперед, схватились на саблях. Когда бандит свалился с седла, из глоток воинов Таргитая вырвался дружный одобрительный вопль.
      И тут радостный крик одобрения застрял у Виридовикса в горле. Он заметил в центре вражеского отряда знакомую фигуру в белоснежных одеяниях. Авшар! Рослый, на огромном черном жеребце, который чуть ли не вполовину выше низкорослых степных лошадок...
      - Что ж, ты все-таки решил не оставаться в стороне, проклятый колдун, прошептал Виридовикс. - Хотел бы я, чтобы ты не вмешивался!
      Кельт подумал, что отряд Таргитая превосходит по численности банду Варатеша. Но кто знает, скольких воинов стоит один Авшар?
      Однако для раздумий времени уже не оставалось. Армии сближались, осыпая друг друга тучами стрел. Виридовикс знал, что на большом расстоянии он, вооруженный только мечом, бесполезен, и поэтому пока что просто наблюдал за боем, закрываясь маленьким круглым щитом. Смертоносный ритм битвы привлекал какой-то жуткой, нечеловеческой красотой: правая рука тянется за плечо, чтобы взять из колчана стрелу, положить ее на тетиву; свирепый взгляд на цель; выстрел - и вновь рука тянется за плечо... Время от времени плавный ритм движений обрывался: проклятие, стон или вздох - и человек падает с коня... Всадник пытается соскочить с раненой лошади прежде, чем она успеет подмять его под себя...
      Варатеш изумленно наблюдал за тем, как Авшар натягивает свой огромный черный лук. Лук этот был сделан по тому же образцу, что и двойные изогнутые луки, какие имелись у каждого кочевника. Но даже самый сильный из хаморов не смог бы согнуть лук Авшара. Однако князь-колдун натягивал его с такой же легкостью, с какой Варатеш обращался бы с детским оружием.
      Авшар не кричал в знак торжества, когда его стрела поражала цель. Он даже не кивал. Просто спокойно избирал следующую жертву. В этом холодном, расчетливом искусстве таилось что-то чудовищное.
      Стрела свистнула у самой щеки Варатеша. Бандит пригнулся к шее лошади это было бы, конечно, бесполезно, будь стрела нацелена точно. Варатеш пустил стрелу в ответ. Враг свалился с коня. Интересно, не тот ли самый лучник, что пытался убить его?
      - Нет, - молвил Авшар, прочитав его мысли. В голосе князя-колдуна звучала презрительная насмешка. - Какая разница? Он тоже был бы счастлив убить тебя.
      Авшар сказал правду. Но даже слова правды, исходившие от Авшара, оставляли горький привкус.
      Колдун неспешно обводил глазами вражеские ряды в поисках новой цели. Затем бросил черного жеребца влево, сжал его бока коленями, натянул тетиву черного лука до уха... но когда Авшар уже спускал стрелу, Варатеш неожиданно ударил его по запястью. Стрела ушла в воздух. Казалось, князь-колдун вырос в седле. Словно разгневанное божество, он пронзил Варатеша яростным взором.
      - С кем это ты вздумал играть, дурак? - прошипел он. Этот хриплый шепот был страшнее гневного крика.
      Вождь бандитов дрогнул, но даже и сейчас старая ненависть помогла ему выстоять.
      - Рыжеволосый - мой! - крикнул он. - Тебе его не заполучить.
      - Ты смеешь говорить мне, будто я не могу чего-то получить, червяк? Помни, кто я такой!
      Память об этом навсегда осталась с Варатешем. Но он собрал всю свою гордость и бросил Авшару в лицо:
      - А ты, колдун, помни, кто я!
      Наверное, это был самый мужественный поступок в жизни вождя-изгоя. Князь-колдун смерил его ужасным взором из-под шлема.
      - Так, - уронил он наконец. - Еще один щенок меня тяпнул. Что ж, хоть твоя мать и была дворовой шавкой, ты всяко лучше этого паршивого Варданеса, который до последней секунды думал лишь о том, что у него между ног. - Авшар иронически развел руками, будто делая щедрый дар. - Ладно, забирай себе рыжеволосого, если сможешь. Дарю!
      - Он не принадлежит тебе, чтобы ты мог дарить его, - сказал Варатеш. Но очень тихо.
      * * *
      Стрел оставалось все меньше и меньше. Армии постепенно сближались. Сабли сверкали в лучах осеннего солнца. Хамор, бывший рядом с Виридовиксом, вдруг разинул от боли рот: кровь хлестала из его левой руки, на которой были отсечены два пальца.
      - Перетяни их! Быстро! - крикнул Таргитай.
      Всадник вышел из оцепенения. Проклиная все на свете, он обмотал кусочек шерсти вокруг раны и стянул ее кожаным ремешком.
      Один из людей Варатеша несся прямо на Виридовикса. Кельт ударил пятками лошадь, желая встретить врага. Обладая более легким оружием, хамор нанес удар первым. Виридовикс отклонился и следующий удар отбил щитом.
      Прямой меч галла рассек бедро врага. От боли всадник потерял равновесие. Виридовикс нанес рубящий удар, задев лицо противника. Тот залился кровью. Меховая шапка слетела с его головы. Мертвый или потерявший сознание, он рухнул с седла и был подмят своей же лошадью.
      Рамбехишт расчетливо сохранил стрелы, пока бой не стал ближним. На таком расстоянии, стреляя в упор, хамор мог пронзить человека стрелой насквозь или пригвоздить его к коню. Но вот конь Рамбехишта упал - прямо под левым глазом животного торчала короткая стрела. Ловкий, как кошка, суровый кочевник освободился от стремян прежде, чем лошадь коснулась земли, и пружинисто вскочил на ноги, встречая врага с мечом в руке.
      Сражение пешего с конным могло иметь лишь один исход - печальный для пешего. К счастью, Виридовикс находился неподалеку. Услыхав галльский боевой клич, бандит замер - более ужасного воя ему слышать не доводилось. Мгновенная заминка врага дала Виридовиксу время подскакать ближе. Теперь вместо одного противника у бандита их оказалось двое.
      Всадник попытался повернуть назад, но не смог этого сделать из-за тесноты боя. Схватив врага за ногу, Рамбехишт сдернул его с седла и повалил на землю. Виридовикс тут же прикончил бандита.
      Рамбехишт вскочил на лошадь и успел еще пустить стрелу в хамора, подбиравшегося к кельту сзади. Услышав крик боли у себя за спиной, Виридовикс резко обернулся:
      - Спасибо, дружище. Этого пса я не заметил.
      - Долг платежом красен, - отозвался хамор.
      Виридовикс нахмурился. Что Рамбехишт разумеет под этими словами? Может, он собирается когда-нибудь побить кельта на кулаках?
      Теперь против Виридовикса выступили сразу трое. К счастью, один из хаморов Таргитая поразил первого из них быстрым броском копья. Двое уцелевших продолжали нестись к галлу. Виридовикс издал на всякий случай еще один неистовый вопль, однако врагов это не остановило. Быстро сообразив, что к чему, он пришпорил лошадь и рванулся к ближайшему из противников. Внезапно сорвав свою покрытую бронзовыми полосами кожаную шапку, Виридовикс метнул ее в лицо врага. Затем развернул коня с ловкостью, какой сам от себя не ожидал, и обрушил меч на голову замешкавшегося бандита. Третий противник в страхе ускакал. Кельт громко захохотал:
      - Беги к своей мамаше, трусливый щенок! И дважды подумай, прежде чем снова играть в мужские игры!
      Кровь стекала с длинного галльского меча, которым размахивал Виридовикс. Ради этого и создавалась богами битва: врагов побеждает искусство, крепкая сталь и железная воля! Сила кипела в жилах, бурля и опьяняя, как крепкий кумыс.
      Виридовикс отбросил с лица длинные волосы и огляделся по сторонам. Ему нелегко было оценить размах сражения. Конные схватки занимали так много места! Они текли, как ртуть. Хуже всего было то, что Виридовикс даже не мог понять, какой из отрядов вражеский, а какой - Таргитая. Слишком далеко! Слишком большие расстояния!
      Похоже, в центре поля шла своя битва внутри битвы: там Пятнистые Коты Анакара схватились с Прыгающими Козлами Кробуза. Давние соперники встретились с оружием в руках.
      Большинство союзников Варатеша, похоже, сосредоточено здесь - судя по штандартам. Они, конечно, могли сражаться и под его черным флагом. Но вожди кланов не рвались отдавать себя под начало изгоя.
      Воины Анакара бились с превосходящими силами врага. На Пятнистых Котов давили со всех сторон. Таргитай махнул рукой своему сыну, и Батбайян со своим отрядом поспешил на выручку. В отличие от Виридовикса, молодой хамор с первого взгляда отличал союзника от неприятеля. Его люди закрыли растущую брешь и заставили Кробуза отойти.
      Ожесточенные битвой, подбодренные поддержкой, Пятнистые Коты сражались теперь с удвоенным воодушевлением. Таргитай взял остальных людей своего клана, чтобы ударить по бандитам, обойдя их с левого фланга.
      И там лицом к лицу его встретил Авшар. Князь-колдун возглавил пятьдесят отборных головорезов, покрытых шрамами негодяев, которым ведомы все уловки, применяемые в битвах, - и честные, и предательские. Да, то были законченные негодяи - но отнюдь не трусы. И если они никому не давали пощады, то и для себя ее не искали. Авшар на своем громадном черном жеребце возвышался над хаморами, как большая военная галера над шлюпками. Его ужасный лук висел у него на плече. Широкий длинный меч Авшара собирал обильную кровавую жатву.
      - Еще один болван! - закричал он, когда один из всадников Таргитая поскакал на него. Лезвие меча со свистом опустилось на шею кочевника. - Это тебе за глупость! Скотос вечно будет грызть твою душу!
      Виридовикс возвысил голос, стараясь перекричать шум битвы.
      - Авшар!
      Князь-колдун вздрогнул, поворачиваясь, как собака, почуявшая запах дичи.
      - Сюда, ты, вонючий пес! - надрывался кельт. - Ты искал Скавра! Я отвечу за него!
      - И тут же сдохнешь! - Авшар пришпорил коня и вырвался далеко вперед. Прочь с дороги, падаль для ворон! - крикнул он, повелевая своим воинам расступиться. Он поднял меч и издевательски отсалютовал галлу. - Ты ужасно рассердишь нашего дражайшего Варатеша, так глупо подарив мне свою жизнь!
      Виридовикс едва отбил первый удар колдуна, повернув щит так, что клинок пришелся плашмя. Иначе Авшар пробил бы его щит насквозь.
      Крупный конь колдуна тянул на себе все доспехи Авшара. Колдун закрывался щитом в форме треугольника, покрытым медью и украшенным узорами, напоминающими орнаменты намдалени. По сравнению с тяжелыми доспехами Авшара куртка из вываренной кожи, в которую был облачен Виридовикс, казалась чуть ли не льняной тряпкой.
      Одной силой Авшара не победить, понял галл. Он повернул коня для следующего захода на врага. Нужен ум. Нужна хитрость. Виридовикс вспомнил урок, который извлек из схватки с Варатешем: в конном бою лошадь - такой же оружие, как и меч. Это было в особенности верно, когда речь шла об огромном жеребце Авшара. Черный конь разбивал головы людей копытами, подбитыми железными подковами.
      Князь-колдун галопом несся на Виридовикса. Кельт тоже пришпорил свою лошадку. Когда они снова столкнулись, рубящий удар кельта был нацелен не на кольчугу Авшара, а на жеребца. Но кельт плохо рассчитал скорость. Вместо того чтобы поразить коня между глаз, клинок вырвал клок мяса с шеи животного.
      Этот удар, впрочем, сослужил неплохую службу. Раненый конь заржал от неожиданной боли и резко остановился, взбрыкнув. Авшар едва не выпал из седла. Взревев от ярости, князь-колдун прижался к гриве коня. Но хотя он и удержался в седле, раненое животное уже плохо слушалось: быстрым галопом конь понесся прочь, вынося Авшара из боя.
      - А ну вернись, вшивый пес! - весело гаркнул Виридовикс. - Потеха только началась!
      Авшар быстро повернулся в седле и выкрикнул заклинание. На миг поле битвы качнулось, и все потемнело в глазах кельта. Но вот символы друидов на галльском клинке заискрились ярким золотым светом, отражая злые чары. Зрение Виридовикса прояснилось. Он сжал рукоять меча с благодарностью, как ладонь друга.
      Довольно долгое время битва продолжалась без особого перевеса для той или иной стороны. Коротких передышек едва хватало для того, чтобы хлебнуть воды. Солнце перешло с юга на запад, прежде чем Виридовикс сообразил, что чаще двигается вперед, чем назад.
      - Дави их, дави! - кричал Таргитай. - Сейчас они сломаются!
      Но когда всадники Таргитая были уже готовы начать атаку, которая навсегда покончила бы с бандитами, слева и из центра послышались тревожные крики. Виридовикс разобрал самое страшное слово из тех, что звучит в степи:
      - Огонь!
      В воздух высоко поднимались клубы густого черного дыма. Отряды бандитов скрылись за стеной пламени.
      Лицо Таргитая почернело от гнева.
      - Грязные псы! Не могут умереть мужчинами! Как они посмели прикрыть отступление огнем!
      До слуха Виридовикса донесся злорадный смех Авшара. Теперь кельт знал, что его надежды рухнули. Языки пламени бежали куда быстрее, чем при обыкновенном пожаре. Направление им указывала дьявольская воля колдуна.
      Лошади дико ржали, люди кричали от ужаса, когда волны огня сметали их с пути. Авшар набросил на воинство Таргитая дьявольский огонь, как сеть. Он загонял кочевников, как охотник загоняет диких лошадей, окружая их пламенем со всех сторон. И это пламя бежало с невероятной скоростью. Состязаться с ним не смог бы ни один зверь.
      Когда огненная ловушка захлопнулась, Варатеш с новым воодушевлением пошел в атаку. Союзники Таргитая тряслись от ужаса при виде могущества Авшара. Теперь некоторые бывшие друзья поспешили напасть на уцелевших воинов Таргитая. В этот миг никто не мог бы остановить их.
      Отступление остатков разбитой армии, которое последовало за этой атакой, больше напоминало бегство. Виридовикс пытался остановить его, прорубая себе дорогу сквозь вражеские ряды, - он рвался к Авшару. Князь-колдун соскочил с раненого скакуна, чтобы лучше управлять заклинаниями.
      Отчаяние кельта горело ярче колдовского пламени. Очень немногие осмеливались встать на пути рыжеволосого гиганта.
      Варатеш бросился было на выручку Авшару, но колдуну не требовалась ничья помощь. Метнув быстрый взгляд на Виридовикса, Авшар выкинул вперед руку, посылая язык пламени, который длинной струей зажег полосу сухой травы.
      Кельт мчался вперед, даже не пригнувшись, уверенный в том, что галльский меч поможет отразить дьявольские чары. Но степная лошадка Виридовикса ничего не знала о колдовстве. Фыркая, она попятилась от вспыхнувшего перед ней пламени. В ее кротких глазах появилась дикая паника. Несмотря на все усилия всадника, она отказывалась идти дальше. В отчаянии кельт выкрикнул имя Эпоны, умоляя прийти к нему на помощь, но кельтская богиня-лошадь не имела в этом мире никакой власти. Сквозь пламя мелькнуло лицо Авшара.
      - Ладно, тогда я пойду один! - зарычал кельт, пытаясь удержать лошадь и спрыгнуть на землю. Но Варатеш, выбрав удачный момент, выстрелил из лука. Стрела засела в крупе лошади. Животное заржало, взбрыкнуло, едва не сбросив седока, а потом бешено понеслось назад.
      Это было, пожалуй, и к лучшему. Подхлестываемое болью, обезумевшее животное далеко опередило преследователей Виридовикса. Ядовитый смех Авшара жег уши кельта. Когда он наконец сумел остановить лошадь, то ему осталось лишь одно: присоединиться к разбитой армии Таргитая.
      Хаморы отступали. Бандиты и их союзники не преследовали врага. Люди Варатеша кружили у огненных стен, как мухи над падалью. Там, в огненной тюрьме, были заперты воины Таргитая. Трава давно прогорела, но пламя не опадало. Черный, как печаль, дым поднимался в осеннее небо.
      Кробуз низко наклонился в седле, когда Варатеш проезжал мимо. Бандитский вожак был утомлен. Но, несмотря на страшную усталость, он испытывал ни с чем несравнимую радость: наконец-то его власть признали настоящие вожди. К этому он стремился столько горьких лет. Теперь он наконец занял подобающее место место, которое принадлежало ему по праву. Он добился своего, несмотря на происки врагов. О, они долго не хотели признавать за Варатешем его права!
      Вождь-изгой сжал губы. Теперь все его недруги воочию убедились в силе и могуществе некогда презираемого ими изгнанника. Пламя трещало впереди, словно желая напомнить о победе, которая пала ему в руки, точно птица.
      Как бы подтверждая это, Авшар подошел к Варатешу и встал рядом.
      - Что ты будешь делать с этими? - спросил князь-колдун, махнув рукой в сторону воинов, запертых в пылающей тюрьме.
      После такой великой победы Варатеш вполне мог позволить себе великодушие.
      - Если захотят, пусть сдаются на мою милость.
      Пожав плечами, Авшар обернулся к ближайшему столбу пламени:
      - Эй, сдавайтесь на милость Варатеша, великого кагана королевского клана Пардрайи!
      Великий каган королевского клана! Варатеш в смятении понял вдруг, что так оно и есть. Неистовая гордость наполнила его душу.
      В огненной ловушке находились Ойтошир и трое его воинов - все, кто уцелел из клана. Копоть покрывала их белые шапки из лисьего меха. Ойтошир был ранен, но дух его оставался крепок.
      - Смерть Варатешу, великому прыщу степей Пардрайи! - выкрикнул он. - И тебе тоже, жирный кусок навоза!
      Князь-колдун вопросительно поглядел на Варатеша. Разъяренный отпором, тот только сердито сплюнул в пыль. Авшар понял это как ответ и махнул рукой. Стена пламени, удерживавшая в плену Белых Лисиц, стала прозрачной и погасла. Варатеш подал знак сотне бандитов. Ухмыляясь, они бросились выполнять работу мясников. Проклятие, они слишком долго ждали этого часа! Ойтошир дорого продал свою жизнь. Но после этого другие пленные быстро сдались на милость Варатеша, Великого кагана королевского клана.
      Варатеш был потрясен одержанной победой. Ни один энари не помнил такого! Ни один певец не воспел битвы, где было бы взято столько пленных! Не менее тысячи!
      Как только очередная стена пламени угасала, воины Варатеша бросались на побежденных, как саранча, отбирая доспехи, оружие, лошадей.
      Интересно, долго ли сможет Варатеш кормить такую ораву пленников?
      - А зачем тебе их кормить? - спросил Авшар. - Отпусти их. Пусть уходят назад, в свои ничтожные кланы.
      - Чтобы они на другой же день подняли на меня оружие? Вот уж не думал, что ты столь доверчив.
      Колдун от души рассмеялся:
      - Хорошо сказано! Хотел бы ты избавиться от этой обузы и одновременно доказать всем этим жалким вождям свое превосходство?
      Колдун выдержал паузу, ожидая ответа.
      - Продолжай, - сказал Варатеш.
      Авшар снова засмеялся.
      * * *
      - Благодарю тебя, от души благодарю, но - нет, - говорил Горгид Аргуну вероятно, уже в двадцатый раз. - Когда имперское посольство отправится в Видесс, я поеду с ним. Ты принадлежишь степи. Я же создан для городской жизни. Кочуя по степи со стадами, я буду так же несчастлив, как ты - в Империи.
      - Мы еще вернемся к нашему разговору, - неизменно отвечал каган.
      Он повторял эти слова всякий раз после того, как Горгид отклонял его просьбу навсегда остаться в Аршауме.
      Аргун откинулся на мягкую кошму и подушки и закутал ноги одеялом из заячьего меха. Онемение еще полностью не прошло. Аргун ходил, опираясь на две трости, а сесть на коня пока что не смог. Но его благодарность спасителю не знала границ. Он осыпал грека поистине императорскими дарами. Плащ из меха куницы - такой невесомый и вместе с тем такой теплый. Десять превосходных лошадей. Сокол с глазами цвета крови. Впрочем, этот дар Горгид, ничуть не увлекавшийся охотой, с легкостью отклонил. Великолепный, отделанный богатейшим золотым орнаментом лук с двадцатью стрелами и колчан, покрытый золотом и бирюзой. И лук, и стрелы Горгид без лишнего шума всучил Скилицезу. И еще возможно, по предложению Толаи - набор всех лекарственных трав, используемых в степи. Каждый образец лежал в маленькой костяной коробочке с искусной резьбой, изображающей скачущих лошадей.
      - Ты уже неплохо говоришь на нашем языке, - продолжал улещивать грека Аргун.
      - Спасибо, - отозвался Горгид, но не очень искренне. Как большинство эллинов, он считал свой гибкий, изящный язык единственно приемлемым для цивилизованного человека. Латынь была условием службы в римской армии. Видессианский - необходим для жизни в новом для него мире. Находясь в добром расположении духа, Горгид мог даже признать, что у каждого языка есть свои преимущества. Но речь Аршаума, на взгляд грека, годилась только для варваров. Он записал в своей книге: "В этом языке больше найдется слов для характеристики коровьего копыта, нежели для описания души человеческой. Добавить же к такому нечего".
      Вдали прогремел гром. Аргун скрестил пальцы, охраняя себя от злого духа. Дождевые капли шумно застучали по крыше юрты.
      Обычно в это время года кочевники уже направлялись к своим зимним становищам. Но в нынешнюю осень стада откочевывали на юг с подростками и стариками. Воины намеревались отомстить за покушение на жизнь кагана клана Серой Лошади.
      Расплескивая грязь, к юрте подскакала лошадь. Всадник вскочил прямо в юрту. Стряхивая дождевые капли, перед отцом выпрямился Ариг.
      - Штандарт готов, - доложил он.
      Гуделин скосил на Горгида хитрый глаз:
      - Вот тебе еще один сюжет для твоей "Истории", дружище. Можешь назвать этот эпизод "Война Боргазова Кафтана".
      Горгид почесал подбородок.
      - Знаешь что, мне это, пожалуй, нравится, - сказал он и, порывшись в мешке в поисках стала и восковой таблички, черкнул короткую строчку.
      Чтобы объединить кланы аршаумов, выступающие на йездов, было избрано не племенное знамя, но некий символ того, ради чего аршаумы собрались воевать.
      Разговор велся на видессианском языке, однако Аргун, уловив имя йезда, попросил перевести. Когда Ариг выполнил просьбу отца, каган засмеялся коротким мрачным смехом.
      - Ха! Если бы от него осталось хоть немного мяса, оно попало бы на копье вместо этих тряпок.
      - По праву, - сказал Панкин Скилицез. Он поколебался, затем осторожно продолжил: - Ты собрал могучую армию, каган.
      - Да, - с гордостью подтвердил Аргун. - Разве ты не рад, видя, что твои друзья столь сильны?
      Имперский офицер выглядел смущенным:
      - Разумеется. Однако если мы такой силой двинемся через степь к Присте, это встревожит пардрайских хаморов...
      - Как будто хаморы имеют какое-то значение! - презрительно фыркнул Ариг. Он провел пальцем по горлу, издав жуткий захлебывающийся звук. - Пусть нападут на нас, мы их... Кстати, я сильно надеюсь, что они нападут!
      Скилицез упрямо продолжал гнуть свое.
      - И если армия столь великая, как твоя, достигнет Присты, нелегко будет найти транспорт, дабы переправить ее за море, в Видесс.
      Рассерженный и сбитый с толку, Ариг спросил:
      - Что тебя гложет, Ланкин? Ты прошел весь этот путь от Присты, чтобы получить воинов. Ты получил их. Они что, не нужны тебе больше?
      Но Аргун смотрел на Скилицеза с невольным уважением:
      - Не будь так нетерпим к нему, сын.
      - С какой стати? - Ариг неприязненно уставился на видессианина.
      - Он хорошо знает свое дело. - Увидев, что старший сын все еще бушует, Аргун начал объяснять: - Он пришел сюда за воинами для своего кагана.
      - Конечно, - оборвал Ариг. - Что из этого?
      - Армия, которую я собрал, - моя армия. У него есть право узнать, что я собираюсь делать с моей армией. Не будет ли она более опасна для него, чем те враги, которые у него уже есть.
      - А, - молвил Ариг.
      Гуделин казался смущенным - впервые он упустил нечто важное. Горгид наклонил голову в знак одобрения.
      Скилицез, казалось, испытывал большое облегчение от того, что каган не сердит на него.
      - Можно ли мне тогда прямо спросить: как ты собираешься использовать свою армию?
      - Я причиню Иезду столько вреда, сколько смогу, - ответил Аргун просто. Не думаю, что Ариг прав: хаморы не тронут нас. Они будут благоразумно держаться в стороне, как только поймут, что мы идем войной не на них. А если нет... тем хуже для "волосатых"! Самый короткий путь на Машиз лежит через Пардрайю. И я избрал именно этот путь! - Он поклонился видессианским послам. Вы, конечно, отправитесь со мной.
      - Почтем за честь, - ответил Скилицез.
      Гуделин выглядел как человек, только что получивший смертельную рану. Он исступленно тосковал по городской жизни. Вождь-варвар с издевательской легкостью лишил бюрократа последней надежды.
      - Большая честь, - проговорил он сдавленным голосом.
      - Ну что, снова займемся фехтованием, Пикридий? - усмехнулся Скилицез. Он отлично понимал состояние Гуделина.
      Чиновник не сумел сдержать горестного стона.
      - А юрты тоже не будет, - добавил Ариг, с ухмылкой посыпая раны Гуделина ядовитой солью. - Только пара лошадок. Да еще, может быть, легкий навес укрываться ночью от снега.
      - От снега?.. - еле слышно переспросил Гуделин.
      - Говорите на нашем языке, - проворчал Аргун. Разговаривая с имперцами, Ариг перешел на видессианский. Когда каган узнал, о чем шла речь между Гуделином и Аригом, каган сочувственно кивнул толстому бюрократу.
      - Да, знаю. От снега неудобства. Досадное дело - снег! Он сильно замедлит наше продвижение. Но если мы выступим сейчас, то в начале весны будем уже в Иезде.
      - Меня не это беспокоило... - сказал чиновник и уронил лицо в ладони.
      Каждую зиму кочевники, отгоняя стада, проходят через степь. Гуделин знал, что такое в принципе возможно. Но предстоящее путешествие не делалось от этого более привлекательным.
      Горгид сказал первое, что пришло в голову.
      - Ариг, мне нужна меховая шапка... с этими... - Не находя нужного слова, он сделал жест: - С меховыми отворотами, закрывающими уши. Если можно.
      Аршаум понял.
      - Получишь, - обещал он. - Хорошо, что ты подумал об этом заранее. Знал я одного человека. Как-то раз он отморозил себе уши, и одно отвалилось. Но понял он это только в юрте, когда уши оттаяли.
      - Изумительная история, - прошептал Гуделин.
      Горгид вспомнил еще одно:
      - Авшар все еще в Пардрайе.
      Упоминание о князе-колдуне сразу отрезвило товарищей грека. Они посуровели. Даже Ариг стал мрачным. Но Аргун сказал, как и многие до него:
      - Колдун! У нас тоже есть колдуны.
      - Не давай им стоять на месте! - крикнул Валаш. Виридовикс высоко поднялся в седле, хлопнул в ладоши и громко заорал - преимущественно бранясь на родном языке. Стадо овец еле заметно двинулось вперед. Густая шерсть животных лоснилась от жира. Сейчас овцы чувствовали себя куда лучше, чем пастухи.
      Как и предвидел Липоксай, два дня назад зарядили дожди. Отступление кочевников было мучительным и трудным. Теперь у клана не хватало людей, чтобы перегонять стада так быстро, как требовалось. Мера отчаяния Таргитая исчислялась тем, что он поручил пастушью работу такому увальню, как Виридовикс. Женщины и те дети, что могли дотянуться ногами до стремян, помогали изо всех сил.
      Кельт загнал в стадо десяток овец. Он был рад, что Таргитай вообще доверил ему какое-то дело. Так легко было бы взвалить всю вину за катастрофу на чужака. А Батбайян до сих пор не вернулся... Убит он, захвачен в плен? Никто не знал.
      Но Таргитай сказал Виридовиксу лишь одно:
      - Твоей вины нет. Сражался ты хорошо.
      После разгрома Таргитаю не хотелось видеть Виридовикса. Галл хорошо понимал чувства вождя и сам старался держаться от него подальше. Но это означало, что кельт не мог проводить много времени с Сейрем. Впрочем, у них в любом случае не было бы времени для любви. Семья вождя впряглась в тяжелую работу точно так же, как все прочие. Ладони Сейрем покрылись мозолями от узды.
      - Беги куда ведено, ты, глупая шерстяная тумба, паршивая тварь, блевотина грифа! - заревел Виридовикс, адресуя эти эпитеты овце, которая пыталась отбиться от стада. Черная овечка возмущенно заблеяла, как бы понимая человеческую речь.
      Валаш проскакал вперед, не давая овцам рассыпаться. Лицо молодого хамора осунулось от усталости.
      - Многовато для двоих, - проговорил он, возвращаясь к Виридовиксу. Капли дождя стекали по его бороде.
      - Когда-нибудь все кончится, - сказал Виридовикс. - И это порождение змеи, Варатеш, не найдет нас. Дождь смоет все следы.
      Погони за Таргитаем не было. Какими бы жалкими силами ни располагал теперь вождь, отступал он мастерски и не допустил паники.
      Валаш с надеждой посмотрел на Виридовикса, но кельт тут же обругал себя дураком. По зачарованному мечу Авшар мог отыскать его проще, чем по свету факела в ночи. На миг Виридовикс задумался. Не выбросить ли меч? Не прервать ли этот светящийся след? Но прежде чем его рука коснулась рукояти, он вздрогнул, как от ожога, и с вызовом сплюнул.
      - Если ублюдок хочет мой меч, пусть сперва докажет свое право в бою!
      Темнота сгущалась быстро. Густые облака поглощали слабые лучи заходящего солнца. Хаморы кочевали на большом расстоянии. Насколько можно было бросить взгляд, везде виднелись их шатры. Лагерь был невеселым. Слишком много людей пропало, слишком многие убиты. Все - и мужчины, и женщины - измучены усталостью.
      Закутавшись в толстое шерстяное одеяло, Виридовикс устроился в шатре Таргитая. Каган приветствовал его ворчливо. Он ужинал в мрачном молчании. Новые морщины прорезали его печальное лицо.
      Галл проглотил холодный ужин, состоявший из сыра и копченой баранины. Сейрем предложила ему черники в меду, но Виридовикс отказался.
      - В другой раз, девочка, когда я буду повеселее.
      Энари Липоксай с жадностью поглощал свой ужин. Жир стекал по его губам.
      - Как ты можешь в такую минуту жрать, как свинья? - спросил его Виридовикс. - Неужто кусок у тебя не застревает в горле, когда вокруг столько горя?
      - Я наслаждаюсь чем могу и когда могу, - коротко отозвался Липоксай. Его высокий голос прозвучал спокойно, гладкое безбородое лицо застыло неподвижной маской.
      Виридовикс откусил большой кусок от копченой баранины и отвернулся, розовый от смущения. Он наконец нашел ответ на вопрос о природе энаре. Вдруг ему в голову пришла мысль о вещах, которыми энари наслаждаться не может.
      - Я не хотел обидеть тебя, - пробормотал Виридовикс.
      Энари удивил его, положив ему на плечо свою пухлую руку.
      - О, сколь великая честь! - Искорка веселья мелькнула в бездонных темных глазах Липоксая. - И часто ты извиняешься за свой болтливый язык?
      - Думаю, не слишком. - Виридовикс немного поразмыслил. - Иногда мне кажется: ну почему бы на этот раз и не извиниться? Для меня худа не будет, а для олуха, которого я обругал, возможно, сыщется что-нибудь полезное.