Аранд был широким мутным потоком; один берег от другого отделяли почти двести метров. Мостов через реку имелось достаточно, однако солдаты Дракса установили у каждого сторожевые вышки. Кроме того, переправы охранялись отрядами всадников. Возможно, легионерам удалось бы пробиться к переправам, но это заняло бы немало времени. А как раз времени у Скавра не было.
      К счастью, Драксу было за кем охотиться. В противном случае он ни за что не дал бы римлянам трех дней относительной передышки. Барон теперь уподобился псу, вокруг которого разбросано такое количество костей, что он просто теряется - за какую сперва ухватиться. Скавр, в свою очередь, ощущал себя зайцем: ловушки захлопывались вокруг него одна за другой.
      Надеясь на чудо, на невозможное, он послал несколько видессиан из своего отряда, чтобы те расспросили крестьян: нет ли поблизости брода. Трибун не без основания полагал, что местные крестьяне будут куда откровеннее со своими соотечественниками, нежели с чужаками, вроде римлян.
      Марк едва сдержал крик радости, когда Апокавк привел невысокого, коренастого, на диво ушастого крестьянина, который напрямую спросил, сколько ему заплатят за брод. Еще один жулик, подумалось трибуну. Однако Марк ответил:
      - Десять золотых, но только на другом берегу реки.
      - Будешь распят, если врешь, - добавил Гай Филипп.
      Крестьянин недоуменно почесал голову. Видессиане понятия не имели о распятии. Но угроза в голосе старшего центуриона была ему вполне внятна.
      Крестьянин повел легионеров на восток, вдоль Аранда, пока они не ушли так далеко, что их нельзя было увидеть ни с одного моста. Затем остановился, выискивая какую-то ему одному известную примету.
      - Здесь, - сказал он наконец, указывая на реку и удовлетворенно кивая.
      - Где?
      Для Скавра эта полоса воды не отличалась от любой другой.
      - Распять этого лживого ублюдка, - снова встрял Гай Филипп, но по-латыни.
      Крестьянин, не поняв, о чем он говорит, подошел к воде, снял тунику и ступил в воду. Вскоре вода добралась до его больших ушей. Скавр уже серьезно задумывался над тем, как же поступить с этим прохвостом. Придется ведь что-то с ним делать... Крестьянин, однако, ничуть не смутился. Мокрый, он расплылся в улыбке.
      - Весеннее половодье еще не спало, как я надеялся. Идите смело за мной. Глубже уже не будет.
      Удерживая меч над головой, трибун последовал за проводником. Высокий рост имел свои преимущества - вода достигала лишь подбородка. По двое, по трое легионеры следовали за своим командиром.
      - По три человека, не больше, - предупредил проводник. - Брод не очень-то широкий.
      Крестьянин неуклюже брел вперед, расплескивая вокруг себя воду, - два шага влево, шаг вправо. Иногда он останавливался, прощупывая дно.
      - Пусть смилостивятся над нами боги, если проклятые намдалени сейчас обрушатся на нас, - пробормотал Гай Филипп, тревожно озираясь по сторонам. Он случайно сделал неловкий шаг в сторону и погрузился с головой. Через мгновение старший центурион вынырнул, отплевываясь и ругаясь.
      Марк порадовался тому, что его солдат обучали плавать. Даже оступившись на узком броде, они могли спастись. К счастью, течение Аранда было здесь не слишком сильным. Легион потерял только одного человека, васпураканина. Бедняга захлебнулся прежде, чем его успели вытащить. Горцы плавать не умели. Реки их родины были мелкими. Летом они почти пересыхали, весной бурлили по камням, а зимой промерзали до камней.
      Когда трибун выбрался на южный берег реки, видессианский крестьянин встретил его с протянутой рукой. Скавр внимательно посмотрел на него и полез в мокрый кошель.
      - А что, если ты продашь эту тайну первому же намдалени, который проедет мимо?
      Он ожидал оправданий, но был разочарован. С прямотой наемника парень ответил:
      - Я сделал бы это, да только зачем намдалени броды? Они держат все мосты.
      - Нет, вы только послушайте его! - воскликнул Сенпат Свиодо. Он был занят своей лютней, не промокла ли драгоценная певучая подруга. - Что ж удивляться тому, что эти видессиане постоянно грызутся между собой?
      - Пожалуй, ты прав.
      Марк заплатил проводнику десять золотых. Крестьянин внимательно осмотрел каждую монету, попробовал на зуб, чтобы убедиться, что они сделаны из настоящего мягкого золота.
      - Недурно, - заметил наконец крестьянин. - Я мог бы сломать зуб на одной из монет Ортайяса, которую ты дал мне, да только это была лишь одна монета. Остальные девять - настоящие.
      Кошеля у крестьянина не было, поэтому он сунул деньги в рот. Щека отвисла под их тяжестью.
      - Премного благодарен, господин, - невнятно молвил он.
      - Прими и нашу благодарность, - ответил Скавр.
      Детишки пищали и плескали друг в друга водой, когда легионеры и женщины переносили их через реку. Некоторых женщин тоже пришлось нести на руках - иные были слишком малы ростом.
      Хелвис, высокая и сильная, перешла брод сама и перенесла Дости. С Мальриком ей помог один из легионеров. Льняная блуза и длинная, тяжелая шерстяная юбка плотно облепили ее прекрасную фигуру, когда Хелвис выходила из воды.
      Трибун нехотя отвел от нее глаза.
      На берегу кружком мрачно сидели солдаты Гагика Багратони, оплакивая своего утонувшего товарища. Это печальное зрелище заставило Марка спросить у крестьянина:
      - Почему бы не отметить брод длинными шестами? Так он был бы безопаснее.
      - Ага. И пусть все знают, где он находится. - Местный житель покачал головой. - Нет уж, благодарю покорно.
      - А тебе-то какая польза от этой тайны? - начал было Марк, однако, увидев, что видессианин снова тянет к нему раскрытую ладонь, сказал: - Ладно. У меня не хватит денег заплатить тебе за каждое слово.
      - Наверное, - согласился крестьянин. Он подождал, пока последний легионер выйдет на берег, а затем стал переходить реку в обратном направлении. Добравшись до берега, крестьянин обнаружил, что кто-то успел спереть его тунику. Марк ожидал, что крестьянин вспыхнет от злости, но этого не произошло. Голый, в чем мать родила, видессианин забрался в кусты и исчез из виду.
      - Больно ему надо переживать из-за такой ерунды, - сказал Сенпат Свиодо и, смеясь, надул левую щеку. - Он получил десять золотых. Неплохой навар за старую рухлядь.
      На южном берегу Аранда тоже были намдалени. Легионеры шли уже второй день, когда вдруг наткнулись на двух островитян. Намдалени восседали на лошадях со спокойной самоуверенностью людей, чувствующих себя повелителями. Эта наглая самоуверенность растворилась как дым, едва они вышли из дубовой рощицы и вдруг оказались перед колонной солдат Скавра. Марк увидел, как всадники обменялись испуганными взглядами. Замешательство длилось лишь мгновение. После этого намдалени как сумасшедшие поскакали через пшеничное поле к реке, жестоко ударяя шпорами лошадей.
      На секунду Марк, увидев перед собой солдат Княжества, тоже замешкался. Затем он вспомнил о том, что у него имеется конный отряд - наследство Зигабена.
      - В погоню! - крикнул он.
      Сначала видессиане заколебались, словно им и на ум не приходило схватиться с намдалени. Но ободряющие крики пехотинцев придали им мужества - как и вид удирающих в панике врагов. Островитяне были всего в нескольких сотнях метров от преследователей, когда вдруг исчезли за небольшим холмом.
      Имперцы вернулись, гордо гарцуя. Одну лошадь они вели в поводу, а в руках несли две хорошие кольчуги и два конических шлема с пластиной для носа и щелями для глаз.
      - А где другой конь? - спросил их кто-то.
      - Пришлось прикончить.
      - Идиоты! Растяпы! Олухи! Коновалы!
      Шутливые ругательства видессиане приняли как похвалу. Да, собственно, так оно и было.
      - Что ж, все к лучшему, - философски заметил Гаи Филипп. - Они снова почувствуют себя мужчинами. Нам от этого только польза.
      - Ты прав, - отозвался Марк. - Но сколько же солдат у Дракса? Я надеялся, что он только держит оборону по Аранду против тех сил, которые смогли наскрести видессиане. Но похоже, он двинулся прямо на них. Широко шагает, а?
      - Хм... - Старший центурион подумал с минуту. - Если он слишком растянет свои силы, йезды отрезвят его быстро, не знаю уж, что он там о них думает.
      - Верно, - признал Марк. Он не видел ни одного кочевника почти полтора года. Так легко было забыть о йездах в безумном клубке гражданских войн. С другой стороны, без йездов этих войн и не случилось бы. Иезды проходили по далеким холмам, как раскаты отдаленного грома.
      - Не такие уж отдаленные, - фыркнул Гай Филипп, когда Скавр поделился с ним своими мыслями.
      Дубовая рощица оказалась больше, чем предположил поначалу Скавр. Она растянулась на несколько километров. Быть может, это часть богатого поместья. Под порывами ветра шелестели листья и покачивались наполовину созревшие желуди. Между деревьями слышалось хрюканье кабана. Все свиньи любят желуди.
      Легионеры шли по траве, наступая на палую листву, лежавшую еще с прошлой осени. Шуршание листьев успокаивало, как глухой шум прибоя.
      Затем послышались отдаленные шаги. Вскоре с легионерами столкнулся раненый солдат. Его грудь тяжело вздымалась. Кровь стекала из глубокой ссадины на лбу прямо на тунику. Ужас на его лице сменился недоверчивой радостью, когда он узнал среди легионеров видессианских всадников.
      - Хвала Фосу! - выдохнул он и заговорил так торопливо, что слова, казалось, набегали друг на друга. - Спасите! Скорее, мой господин! Эти чужеземные дьяволы! Они убивают! Там!..
      - Намдалени? - спросил Марк.
      Боги, неужели им не будет предела?..
      Раненый кивнул. Марк резко спросил:
      - Сколько?
      Раненый развел руками.
      - Сотня. Больше. - Он нетерпеливо подпрыгивал на месте, забыв даже о своей ране. - Во имя милосердия Фоса! Скорее!
      - Две манипулы, - решил трибун.
      Гай Филипп мрачно кивнул в знак согласия. Солдаты Княжества были сильными воинами.
      Тем же отрывистым тоном трибун продолжал:
      - Блез, ты!.. И ты, Гагик!
      Багратони понял приказ, хотя Скавр говорил по-латыни. Накхарар что-то крикнул на своем гортанном языке; в ответ васпуракане качнулись назад, ударяя копьями о щиты. Отряд накхарара был слишком велик для манипулы. Сотня намдалени будет окружена силами, превосходящими ее по численности, по крайней мере, в три раза.
      Гай Филипп встряхнул раненого видессианина, который вдруг ослабел. Теперь он оседал на землю, дрожа от пережитого. Смерть задела его совсем близко, лишь чудом выпустив из своих когтей.
      - Куда идти, ты?.. - требовательно спросил ветеран.
      - На первой развилке - налево, на второй - направо, - был ответ. Раненый отер лоб рукавом, недоверчиво посмотрел на кровь, потом перегнулся пополам, и его стошнило.
      Гай Филипп с отвращением хмыкнул и громко повторил услышанное от видессианина.
      Марк выдернул меч из ножен.
      - Бегом! Боевой клич - "Гавр"!
      Легионеры затопали следом за трибуном. Первая развилка оказалась в двух шагах, но вторая была не так уж близко. Чувствуя, как пот струится под кирасой, Скавр вдруг засомневался: не пропустили ли в спешке поворот. Но кровавые следы, оставленные раненым, указывали верный путь. Кровь у обочины была еще свежей; раненый мчался так, словно дикие фурии наступали ему на пятки.
      Римляне бежали не так уж быстро, и все же васпураканам пришлось напрягать все свои силы, чтобы не отстать. Горцы были крупными людьми, но у многих были короткие ноги.
      - Она впереди, за тем гнилым пнем, - указал Гай Филипп. Судя по голосу старшего центуриона, он даже не запыхался. Гай Филипп мог бы пробежать и большее расстояние и все равно остаться в отличной форме.
      Впереди действительно оказалась развилка. Теперь уже слышны были отчаянные крики и звон клинков, ударяющихся о мечи и щиты. Шум битвы становился все громче.
      - Гавр!.. - выкрикнул Марк. Легионеры эхом отозвались ему.
      Впереди на миг все замерло, затем видессиане взорвались радостью, а намдалени испустили вопль злобы и разочарования. Легионеры бросились на поляну.
      Около тридцати видессиан, четверо на лошадях, остальные пешие, были окружены всадниками-намдалени. Островитяне все теснее сжимали железное кольцо. С обеих сторон бойцы выглядели усталыми. Намдалени уже приготовились к последней схватке с внезапно возникшим перед ними врагом. Теперь им предстояло защищаться, а не нападать.
      Пока манипула становилась в боевую линию и готовила копья для броска, даже невозмутимый Юний Блез расхохотался.
      - "Сотня солдат", - усмехнувшись, сказал он Скавру. - Мне кажется, мы принесли гору, чтобы обрушить ее на муху.
      Да уж. Вряд ли удалось бы наскрести на этой поляне хотя бы тридцать намдалени.
      При виде легионеров, высыпавших из дубовой рощи, воины Княжества разинули в изумлении рты. В конце концов здоровенный воин, который, как понял Марк, был командиром - великолепное седло под ним было украшено золотым шитьем, а на шлеме сверкала золотая и серебряная насечка, - откинул голову назад и рассмеялся еще громче, чем Блез.
      - Опустите копья, ребята, - сказал он своим латникам. - Кажется, нас словили...
      Намдалени опустили оружие, некоторые - с явной неохотой. Видессиане, удивленные появлением спасителей не меньше, чем намдалени, оперлись на мечи и копья, жадно глотая воздух. Они были так измучены, что вряд ли смогли бы отразить последнюю атаку.
      Командир намдалени медленно подъехал к Скавру. Римляне, стоявшие рядом с трибуном, угрожающе шевельнули копьями, но намдалени не обратил на них никакого внимания. Он протянул Скавру свой щит.
      - Ударь мечом, согласно законам чести.
      Марк несколько раз легонько стукнул мечом по щиту.
      - Хороший удар! - воскликнул намдалени. - Я сдаюсь победителю!
      В знак поражения он снял шлем. Другие намдалени последовали примеру своего командира. Под шлемом обнаружилось веселое веснушчатое лицо и густая светло-каштановая борода. Затылок у островитянина, как у большинства его соотечественников, был гладко выбрит.
      Как и в замке, что был взят к северу от Сангария, островитяне вовсе не опечалились поражением. Проигрыш был вещью неизбежной и часто сопутствовал жизни профессионала. И командир, и его солдаты держались совершенно спокойно. Один намдалени заговорил с имперцами, с которыми только что сражался, и в его голосе совершенно не было вражды:
      - Не подоспей эти ублюдки-римляне, вам бы точно уж не видать завтра рассвета.
      Намдалени, служившие в столице вместе с легионерами, знали о римлянах куда больше, чем спасенные ими видессиане
      Скавр послал людей разоружить островитян, а сам подошел к видессианскому офицеру, желая отдать ему честь. Породистый жеребец, властность, исходившая от всадника, делали этого человека заметной фигурой. Марк без труда определил предводителя.
      Видессианину было не меньше шестидесяти лет. И, судя по всему, это были бурные шестьдесят лет. Его волосы и тщательно подстриженная борода были почти седыми. Несмотря на довольно увесистое брюшко, плечи видессианина не сгибались под тяжестью доспехов и оружия. В глазах мелькнули иронические искорки, когда он отвечал на салют Марка.
      - Слишком много чести для меня. Это слабейшему надлежит склониться в поклоне. Можно даже поползать по земле. А сильному незачем кланяться... Ситта Зонар, к твоим услугам. - Он поклонился Марку, сидя в седле. - Мое звание спафарий, если тебе это что-нибудь говорит.
      Трибуну сразу же понравился этот Зонар. В сложнейшей системе видессианских титулов и званий должность спафария была, пожалуй, самой расплывчатой и неопределенной. Тем не менее очень немного найдется имперцев, способных посмеяться над этим - пусть даже ничего не значащим - званием.
      - Я слыхал о тебе, молодой человек, - заметил Зонар. Последние слова он добавил явно для того, чтобы посмотреть, как отреагирует на них Скавр. Не дождавшись ответа, Зонар копнул глубже: - Баан Ономагул говорил о тебе такие вещи, что повторить их тебе в лицо я, право же, не решаюсь.
      Один из видессиан бросил на своего командира тревожный взгляд.
      - Неужели? - протянул Марк, скрывая за непринужденностью настороженность. Ничего удивительного в том, что Зонар знал покойного мятежника, не было. Неподалеку отсюда располагаются владения Ономагула. А вот то, что он с ходу признался в близком знакомстве с Бааном, - дело иное. Невероятный жест доверия по отношению к врагу Ономагула?..
      - Ономагул вообще редко говорил о ком-либо хорошее, - осторожно отозвался трибун.
      Зонар кивнул. Теперь лицо его было неподвижным. Видессианин как бы раздумывал, не совершил ли он ошибку, заговорив столь откровенно.
      - Мне кажется, - добавил Марк, - это хромота сделала его жизнь такой горькой. До Марагхи Ономагул не был таким злобным и нелюдимым.
      Глаза Зонара просветлели.
      - Это так, - кратко промолвил он. Радуясь тому, что можно уйти от опасной темы, Зонар бросил взгляд на людей Княжества: - А с ними что делать? Они вообразили, будто эти земли принадлежат теперь им. Так, видите ли, утверждает их бандитский вожак.
      После Сангария, мрачно подумал Марк, у намдалени вполне могут возникнуть подобные мысли.
      Поразмыслив несколько секунд, трибун сказал:
      - Возможно, Дракс захочет обменять их на Метрикия Зигабена.
      Должно быть, вести о битве еще не дошли до Зонара. Видессианин изумленно моргнул, а остальные его люди тревожно загомонили.
      - Дракс держит в плену главнокомандующего? - переспросил Зонар. - Ужасно. Расскажи мне новости.
      Скавр начал рассказывать о том, что произошло у Сангария. Зонар слушал спокойно, пока речь не зашла о предательстве отряда намдалени в составе имперских войск. Тогда он взорвался черным гневом.
      - Чтоб Скотос заморозил предателей!.. - зарычал он. С этого мгновения трибуну стало ясно, что Зонар не принимал никакого участия в мятеже Ономагула.
      Когда Марк закончил рассказ, Зонар долго молчал. Наконец спросил:
      - Что ты собираешься делать?
      - Что смогу, - ответил трибун. - Как много я смогу - вот этого я не знаю.
      Он ждал, что Зонар презрительно фыркнет. Но видессианин только серьезно и невесело кивнул:
      - Должно быть, ты носишь на молодых плечах старую голову. Ты смело сражаешься за святое солнце Фоса, хотя и не носишь его изображение на бляхе пояса. И при этом у тебя хватает ума не хвастаться. - Зонар почесал колено, не сводя со Скавра внимательных глаз. - Знаешь что, чужеземец, ты вгоняешь меня в краску стыда... - проговорил он медленно. - Редко случается так, что наемные солдаты хотят спасти Видесс больше, чем граждане Империи...
      Марк думал об этом еще с первых месяцев своей жизни в Видессе. Очень немногие видессиане были готовы разделить с ним это мнение. Давно привыкшие к могуществу державы, имперцы принимали его как само собой разумеющееся. Так было вплоть до самого поражения при Марагхе. Римлянин, чья родина стала великой державой всего за полтора столетия до его рождения, не был столь тщеславен и слеп.
      Зонар прервал его размышления, протянув ему руку.
      - Я и мои люди - мы сделаем для тебя все, что в наших силах, - поклялся он, горячо пожимая руку трибуну.
      Скавр крепко стиснул его ладонь. Знать бы еще, какую помощь может оказать ему мелкий землевладелец из глухого уголка Империи...
      Следующий день принес трибуну настоящее откровение. И не в последнюю очередь - потому, что путь легиона лежал теперь через земли Ситты Зонара. Когда наступили сумерки, легионеры разбили лагерь позади большой усадьбы, которая располагалась в узкой долине.
      - Мы тут неплохо поработали, - сказал Зонар с гордостью.
      - Вот уж точно, - согласился Гай Филипп и добавил: - И кусочек здесь жирный...
      Марку и раньше доводилось слышать об огромных поместьях и богатых сельских усадьбах, которые находились во владениях видессианской знати. Но только сейчас он начал понимать, сколь велико было могущество провинциальных магнатов. Бурлящая жизнь столичных пригородов заменяла сельский быт тем аристократам, которые жили в столице. На центральном плато западных провинций почва была слишком бедной, чтобы землевладелец мог сосредоточить в своих руках богатство подобное тому, что имел Ситта Зонар.
      Имение включало в себя великолепные виноградники, большие сады, плантацию ивовых деревьев у реки, протекающей у самого дома Зонара; на лугах, обильных густой травой и клевером, паслись лошади, мулы, коровы, козы, овцы. Виноградные лозы и плющ обвивали деревья на холмах. Часть земель была под лесами - из деревьев строили дома, телеги, сельский инвентарь. В дубовой роще, где Зонар столкнулся с намдалени, желудями лакомились не только дикие кабаны (на кабанов здесь охотились), но и домашние свиньи.
      Пока легион шел по долине, трибун заметил не меньше пяти больших прессов для давления оливок. Пастухи следили за большими стадами.
      Старший пастух, высокий крепкий мужчина среднего возраста, со взглядом, полным глубокого достоинства, устало подошел к ним, чтобы поздороваться с Зонаром. В том, как он разговаривал с хозяином огромного имения, где служил, Скавр не заметил и следа подобострастия или рабской покорности.
      Магнат заверил старшего пастуха в том, что колонна легионеров - отряд дружественный.
      - Рад это слышать, - отозвался пастух. - А то я уж собирался было поднимать на них округу.
      Он разорвал клочок пергамента с какими-то цифрами. Вероятно, численность отряда легионеров и примерное направление, в котором они двигались, подумал Марк. В том, что пастух умел читать и считать, не было ничего удивительного. В Риме такую ответственную работу тоже поручили бы человеку грамотному. И хотя легионеры, заслышав реплику пастуха, насмешливо фыркнули, Скавр подумал, что к подобному замечанию следовало бы отнестись как можно серьезнее.
      Гай Филипп тоже не улыбался. В отличие от большинства римских солдат, старший центурион хорошо знал, что такое партизанская война.
      - Все местные крестьяне относятся к Зонару с большим уважением, - сказал он трибуну. - Вот настало бы для нас веселое времечко, если бы эти ребятки нападали на нас из кустов и с деревьев и исчезали бы прежде, чем мы могли пуститься за ними в погоню.
      Он говорил по-латыни, так что Зонар уловил только свое имя.
      Логика старшего центуриона была понятна Марку. Внезапно ему до конца стало ясно, почему столичные бюрократы так ненавидят провинциальную знать и так боятся ее. Для того чтобы заставить Зонара делать то, чего он делать не хочет, понадобится целая армия.
      А ведь в этой округе - десятки таких зонаров. И, если уж на то пошло, даже армия бессильна принудить Зонара повиноваться. Он мог поднять на борьбу и вооружить крестьян...
      И не только крестьян, как вскоре обнаружили римляне. В усадьбе сельский магнат держал отряд из шестидесяти хорошо вооруженных солдат. Это не были безупречные воины-профессионалы. Они кормились преимущественно со своих полей и садов. Но отсутствие солдатской науки, дисциплины регулярного войска и постоянных тренировок эти люди возмещали несравненным знанием местности и той же преданностью своему господину, которую выказал и старший пастух.
      Прежде, как знал Скавр, такие солдаты-крестьяне были готовы защищать всю Империю. Но годы, прожитые под бременем жесточайших налогов, заставили их искать защиты от жадности имперских чиновников у местной знати. Землевладельцы, могущественные и амбициозные, были только рады возможности использовать разорившихся крестьян, чтобы раз и навсегда сбросить со своей шеи ярмо бюрократии. Чернильные души в ответ нанимали солдат и таким образом удерживали мятежных магнатов в повиновении...
      Пока легионеры устанавливали на насыпи колья, Марк думал о том, что следствием такой "гонки вооружений" стали бесконечные гражданские войны: сначала мятеж Ономагула, затем бунт Дракса... Трибун недовольно хмыкнул. Если бы внутренние противоречия и усобицы не ослабили Видесс, йезды сидели бы, не шелохнувшись, далеко от границ Васпуракана. А не торчали бы, как грифы, под самыми стенами Гарсавры.
      - Что из этого? - заметила Хелвис, когда он поделился с ней своими мыслями. - Если бы Видессу не нужны были наемники, мы с тобой никогда бы не встретились. Или, может быть, ты считаешь, что это было бы и к лучшему?..
      В ее голосе звучали печаль и вызов одновременно.
      - Нет, моя любовь, - ответил Марк, коснувшись ее руки. - Одни боги знают, насколько мы далеки от совершенства. Или Фос, если ты так считаешь, - быстро добавил он, увидев, что она плотно сжала губы. В который раз уже трибун проклял свою неуклюжую речь. Он не слишком верил в римских богов и упоминал о них просто по привычке.
      Гай Филипп также услышал первую фразу трибуна.
      - Гм, - промолвил он. - Если бы видессиане не нанимали солдат, они прикончили бы нас всех, едва только мы попали в этот сумасшедший мир.
      - Это правда, - признал Скавр.
      Гай Филипп кивнул и тут же поспешил обругать какого-то несчастного васпураканина, который оказался достаточно глуп, чтобы облегчиться прямо у реки. Бедняга тут же огреб на свою шею град ругательств. И неделю нарядов по уборке нечистот вдобавок.
      Марк погрузился в раздумья. Гай Филипп очень редко вмешивался в разговоры трибуна с Хелвис. Было ли его замечание грубоватой попыткой сгладить острые углы в нелегких отношениях Скавра с женой? Если вспомнить о неприязни Гая Филиппа к женщинам вообще, то подобная попытка с его стороны была более чем необычна... Но трибун не мог найти другого объяснения.
      Он пробормотал ритмичную фразу на старом греческом языке. Хелвис странно посмотрела на него.
      - "Мой друг, что ни сказал бы ты, ты говоришь, не ошибаясь", - перевел Марк. Кажется, у старика Гомера были ответы на все вопросы. Как жаль, что все эти ответы остались так далеко...
      * * *
      Супругу Зонара, умную седовласую женщину, звали Фекла. Овдовевшая сестра Зонара, Эритро, жила с ними в одном доме. Эритро была на несколько лет моложе Ситты и отличалась довольно легкомысленным характером: любила поболтать и помечтать. У нее был истинный дар нарушать покой и уют, столь ценимые ее старшим братом.
      Эритро была бездетной, но у Ситты и Феклы имелись взрослые дети: дочь и трое сыновей. Ипатия Зонара немного напоминала Марку Алипию Гавру с ее тихим, ненавязчивым умом. Ипатия была замужем за одним из землевладельцев - его имение располагалось на холмах к югу от усадьбы Зонара.
      Муж Ипатии, судя по всему, и должен был унаследовать имение Зонара, поскольку единственный сын Ситты - последний из сыновей, оставшийся в живых, Тарасий, был слабым, болезненным юношей. Тарасий переносил свое недомогание мужественно и смеялся над приступами кашля, которые то и дело сотрясали исхудавшее тело. Его молодое лицо было уже отмечено смертной печатью.
      Двое его старших братьев вместе со многими крестьянами из поместья Зонара пали в битве при Марагхе, сражаясь под знаменами Ономагула. Несмотря на это, Зонар не поддержал мятежа своего соседа против Туризина Гавра.
      - Как писал Калокир: "Когда бурлит гражданская война - надежно усидит на месте лишь толковый, неторопливый и практический; судьба же прочих - туман..."
      Скавр подавил улыбку, услышав цитату. Видессианского военного историка в последний раз обильно цитировал Ортайяс Сфранцез - самая жалкая пародия на солдата из всех, что встречались трибуну.
      В столовой на стене висели в черной рамке портреты погибших сыновей Зонара.
      - Довольно топорная работа, - сказала Марку Эритро. - Я хочу, чтобы ты знал: мои племянники были очень красивы...
      - У тебя нет вкуса, милая сестричка, - проворчал Ситта Зонар.
      Они с Эритро постоянно спорили, получая от этого огромное удовольствие. Если сестра рассуждала о хорошем вине, брат на другой день принимался хлебать пиво - только чтобы досадить ей. Она грозила утопить всех кошек в поместье и нежно гладила их по шерстке, как только брата не оказывалось рядом.
      Но в данном случае Скавр был склонен согласиться с Эритро. Картины были работой недоучки - вне всякого сомнения, какого-то местного мазилы. Вместе с тем разговор о живописи натолкнул Марка на одну удачную мысль.
      Два дня спустя после того, как легионеры разбили лагерь у поместья Зонара, трибун подошел к Стипию.
      - Я хотел бы попросить тебя об одном одолжении.
      - Ну, - милостиво позволил Стипий, не утруждая себя, впрочем, сугубой вежливостью.
      Что ж, подумал трибун со вздохом, по крайней мере, сейчас он трезв.
      - Будь добр, напиши для меня икону.
      - Икону? Для тебя?.. - Стипий подозрительно сузил глаза. - Зачем это безбожнику понадобилось изображение святого?
      - Я хочу сделать подарок Хелвис, моей жене...
      - А, закоренелой еретичке!..
      Жрец-целитель говорил неприязненно, но Скавр заранее заготовил некоторое количество аргументов. Ему уже доводилось играть в эту игру с видессианами. Диалог занял некоторое время, однако Стипий был вынужден признать - неохотно и угрюмо, - что настоящее произведение искусства может наставить на путь истинный даже закоренелого еретика. То есть обратить последнего к вере самого Стипия.
      - Ну, и какого святого тебе изобразить?
      Трибун вспомнил маленький храм в столице, куда Хелвис направилась в тот день, когда Видесс поднялся на еретиков-намдалени.
      - Я не помню его имени, - начал он. Стипий поджал губы. Трибун быстро добавил: - Я знаю, что он жил в Намдалене еще до того, как Княжество было потеряно для Империи. Кажется, в Калаврии... В столице есть святыня, посвященная ему. Недалеко от порта Контоскалион.
      - А... - протянул жрец, удивившись тому, что Скавр хотя бы приблизительно знает, о ком говорит. - Святой Несторий. Он изображается в виде лысого старика с раздвоенной бородой. Значит, еретики Княжества все еще поклоняются ему?.. Ну что ж, хорошо. Считай, икона твоя.
      - Спасибо. - Марк выдержал паузу и решил добавить: - Услуга за услугу. Когда у меня будет свободное время, я смогу позировать для твоей картины... Как ты назвал этого святого?.. Ах да, вспомнил. Кведульф.
      - Да, да, очень любезно с твоей стороны, - рассеянно промолвил Стипий. Трибун решил было, что жрец уже обдумывает, как начать работу над иконой, но когда Марк уже уходил, жрец пробормотал себе под нос: - Фос, как я страдаю от жажды...