Глава 3

Людмиле Горбуновой приходилось несладко-ее «кукурузник» летел на высоте четыре тысячи метров, что было для него потолком. Маленький самолет не был снабжен кислородной маской, и у летчицы создавалось ощущение, будто она только что пробежала двадцать километров.

Между тем, если бы она могла, то забралась бы еще выше. На такой высоте «У-2» был чуть больше пятнышка в небе, но ящеры оказались более искусными, чем фашисты, в уничтожении подобных целей.

Людмила даже не пыталась пролететь прямо над базой новых захватчиков. Самолеты, которые предпринимали подобные попытки, никогда не возвращались. База, этот гигантский «стригущий лишаи» на чистой равнине, была хорошо видна даже с большого расстояния.

Летчица сосчитала мощные летающие башни, что образовывали периметр базы, покачала головой и стала считать их вновь. И на этот раз у нее вышло двадцать семь. На четыре больше, чем во время последнего полета, совершенного позавчера. С четырехкилометровой высоты большинство предметов на земле выглядели крошечными, однако башни по-прежнему имели внушительный вид, а их тени закрывали громадные куски степи.

Башни были вместительными: оттуда вылетали и выползали самолеты и танки, захватывающие большие земельные пространства не только у русских, которым принадлежала эта земля, но и у немцев. Людмила по-прежнему не знала, как к этому относиться. Она всей душой ненавидела немцев, но, сражаясь с ними, можно было хоть надеяться на победу. А как воевать против ящеров и их чудес?

И все же люди пытались воспротивиться вторжению. Если верить сообщениям радио, именно сейчас советские танковые колонны ведут сражение с бронетехникой ящеров и заставляют их хаотично отступать. « Интересно, верит ли еще кто-нибудь радио?» — подумала Людмила. Год назад радио передавало, что немцев выбивают из Минска, потом из Киева, затем из Смоленска…

Подобные мысли были опасны, и об этом Людмила тоже знала. Чистки тридцатых годов ураганом прокатились по Киеву, как и по всем остальным уголкам Советского Союза. Сегодня учитель вел уроки, назавтра он исчезал. И никто не спрашивал, куда он пропал, если, конечно, не хотел последовать туда же.

Людмила встряхнула головой, словно желая отбросить тревоги. Она снова внимательно оглядела землю. Вдали виднелась завеса пыли.

— Так и есть, — вздохнула она, — внизу танки. Чтоб им провалиться к чертовой бабушке!

На борту «кукурузника» имелась рация, но теперь Людмила не пользовалась ею. Самолет, передававший сообщения вблизи позиций ящеров, не долго оставался в воздухе. Хотя Людмила и считала свои разведданные крайне важными, она все же полагала, что ради них погибать не стоит.

Летчица сделала вираж, удаляясь от базы ящеров. Интересно, а будет ли цела ее собственная база, когда ока приземлится? Новые захватчики, как и прежние, наносили удары по каждой взлетно-посадочной полосе, которую им удавалось обнаружить. Однако так называемая «взлетно-посадочная полоса» была лишь узкой полоской ровной степи, и Людмила при необходимости легко найдет другое место для посадки.

Когда же она добралась до своей взлетно-посадочной полосы, ей пришлось сделать два круга, чтобы найти аэродром. Маскировочные сети и выложенные дерном крыши надежно скрывали несколько строений. В нескольких километров отсюда находилась другая полоса, не столь тщательно замаскированная. Ящеры уже дважды бомбили ее-на это и был расчет. Вместо настоящих самолетов там стояли макеты, а в сараях, которые латали каждую ночь, никто не жил.

«Кукурузник», подпрыгнув, сел. Людмила выбралась из кабины, когда пропеллер еще вертелся. Как только он замер, люди из наземной команды сразу набросили на самолет покрытые травой камуфляжные сети и оттащили в сторону, чтобы спрятать под дополнительными сетями, которые накрывали земляные заграждения.

Людмила отодвинула угол маскировочной сетки на сарае и поспешно нырнула внутрь, под полог. Поскольку окна тоже были закамуфлированы, внутри сарая царила полутьма.

— Докладываю о возвращении, товарищ майор! — произнесла она.

— Вижу, что вернулась, товарищ летчик, — ответила майор Елена Попова, взяв под козырек. — Ты у нас или наиболее искусная, или наиболее удачливая, а может, и то и другое. — После теплого приветствия майор сразу же перешла к делу:

— Рассказывай, что видела.

Людмила доложила о полете. Когда же она упомянула о четырех новых летающих башнях, Попова нахмурилась:

— Эти сволочи расползаются по нашей земле как саранча.

— Да, товарищ майор, и как саранча пожирают все в округе.

Людмила рассказала о виденной ею танковой колонне. Вечно недовольное лицо командира эскадрильи совсем помрачнело.

— Да-а, важные сведения! Командование должно получить их немедленно! Я передам их по рации. Повтори свое донесение: я хочу, чтобы все было точно.

Людмила повторила. Майор Попова записала ее слова, потом прочитала запись. Когда летчица кивнула в знак подтверждения, майор направилась к рации. Сама рация и ее батареи были спрятаны в тачке и сверху забросаны сеном. Елена выкатила тачку наружу и двинулась в направлении аэродрома-мишени. Ее можно было принять за крестьянку, ковыляющую по своим делам.

Людмила наблюдала, как командир медленно движется по степи. Затем маленькая фигурка скрылась в одной из «потемкинских избушек». Прошло не более минуты, как Попова вышла оттуда и отправилась в обратный путь, но уже намного быстрее.

По пустому сараю тут же ударила ракета, прилетевшая, казалось, из ниоткуда. Вверх взметнулись языки пламени. «Ребятам из „группы одурачивания“ придется немало потрудиться этой ночью», — подумала Людмила. После ракетного удара майор Попова снова замедлила шаги. Людмила понимала ее: тачка, груженая рацией и батареями, была тяжелой.

— Ящеры здорово умеют перехватывать радиосигналы, — сказала майор, вернувшись на настоящий аэродром.

Она отерла лоб. Рукав потемнел от пота. Но ее глаза, темные и узкие, как у татарки, сияли триумфом.

***

Несмотря на холодный ветер, дующий прямо в лицо, водитель танка Уссмак ехал с открытым люком. Перископы не давали такого обзора, какой он получал, высунув голову из люка. Вдобавок сиденье в узком водительском отсеке слишком уж напоминало низкотемпературную спальную ячейку, в которой он провел долгие годы полета с родной планеты на Тосев-3.

К его слуховой диафрагме примыкала пуговка динамика.

— Тебе лучше спуститься вниз, — сказал командир танка Вбтал. — Воздушная разведка сообщает о появлении впереди танков Больших Уродов.

— Будет исполнено! — отозвался Уссмак и скользнул в свой отсек. Задраивая над головой люк, он про себя недоумевал, к чему такие предосторожности. Большие Уроды, особенно это племя с красной звездой на эмблемах, имели множество танков, но машины были не слишком хорошими, да и использовались не лучшим образом. Но раз командир отдал приказ, он подчиняется. Этому учили Уссмака с момента его появления из яйца.

— Спорим, что нам даже поразвлечься не удастся?, — сказал стрелок Телереп. — Наши самолеты, наверное, разделаются с ними прежде, чем они двинутся на нас.

— Для нас тоже может найтись работа, — возразил Во-тал. — Чем дальше мы уходим от базы, тем слабее становится поддержка с воздуха. И… — Он прервал фразу и прокричал:

— Самолет Больших Уродов!

Командир проскользнул в башню танка. Над головой раздался грохот, несколько снарядов отскочили, ударившись о металлокерамическую броню, и туземная машина унеслась прочь, чуть ли не задевая брюхом траву Два танка из колонны Расы выстрелили по самолету ракетами. Как бы быстро ни двигалась туземная машина, ракеты летели быстрее. Самолет рухнул на землю, и от коричневой борозды, которую он пропахал в зелени, взметнулась пыль. «Смелый! — подумал Уссмак. — Смелый; но глупый. Похоже, тосевиты все такие».

— Тосевитские танки! — доложил Телереп. — Вы оказались правы, командир.

— Я их вижу, — ответил Вотал.

Уссмак по-прежнему ничего не видел, поскольку остов танка располагался ниже, чем башня. Но это не имело значения.

— Курс двадцать два, Уссмак, — приказал Вотал. Водитель начал разворачиваться на запад. Да, они там. Сами большие и неуклюжие, тосевиты все строили большим и уродливым, хотя эти танки имели неплохие боевые качества в сравнении с другими машинами, с которыми экипажи Расы уже успели познакомиться.

— Стрелок! — громко произнес Вотал.

К этому времени он выбрал цель: одну из нескольких машин, которая, скорее всего, окажется у них на пути. Через мгновение командир добавил:

— Снаряд!

— Есть снаряд! — повторил Телереп.

Автоматическое зарядное устройство поместило снаряд в казенную часть пушки. Еще один металлический звук известил о том, что казенная часть закрылась.

— Готово! — доложил Телереп.

— Танк прямо по курсу! — Это значило, что Вотал видит в свой перископ тосевитскую цель.

— Вижу!

Телереп тоже засек туземную машину. Над головой Уссмака слегка наклонился ствол орудия, целясь в центр вражеского танка.

— Огонь!

В свой перископ Уссмак увидел, как из дула пушки вырвалось пламя. От звука выстрела его защищала броня. Отдача заставила танк на мгновение замереть. Алюминиевые стенки снаряда отпали, освобождая сердцевину. Естественно, этого Уссмак не видел. Зато ему хорошо было видно, как снесло башню тосевитского танка.

— Есть! — закричал он вместе с Воталом и Телерепом. Потом они подбили еще один тосевитский танк, утроивший фейерверк своими взорвавшимися боеприпасами. Большие Уроды разом лишились боевого порядка, который пытались сохранять. Некоторые машины остановились, очевидно намереваясь получше прицелиться.

— Танк прямо! — произнес Вотал.

— В прицеле! — ответил Телереп.

Когда заработал автоматический зарядный механизм, тосевитский танк открыл огонь. От смеха Уссмак открыл челюсть. «Еще одному конец», — подумал он и стал прикидывать, какому из танков их подразделения удалось сравняться с его экипажем по числу попаданий.

Затем раздался грохот, что-то хлестануло по броне. Уссмак почувствовал себя так, будто его ударили по зубам.

— Уссмак! Ты я порядке? — спросил Вотал.

— Д-да, — ответил изрядно потрясенный водитель. — Хвала Императору, снаряд не проник внутрь. А то меня размазало бы по всему отсеку…

Большие Уроды пытались наносить ответные удары. К счастью для Уссмака, силы были неравны.

Должно быть, некоторое время он был оглушен и не слышал всех команд, поскольку большое орудие их танка выстрелило вновь. Уссмак с удовлетворением отметил, что туземный танк, чуть не убивший его, загорелся. Интересно, удалось ли спастись кому-нибудь из его экипажа? Они такие же солдаты, как он, и потому заслуживают уважения. Но, с другой стороны, это всего лишь Большие Уроды, не знавшие даже имени Императора.

Когда большинство тосевитских танков были подбиты, оставшиеся развернулись и начали удирать. Уссмак снова засмеялся: им не убежать от орудийных снарядов!

В наушниках послышался странный звук, похожий на бульканье разлившейся жидкости. Затем раздался крик Телерепа, удивленный и яростный:

— Вотал! Во… Они убили командира! В животе Уссмака сделалось как-то по-странному пусто, словно он неожиданно попал в невесомость.

— Но как?! — допытывался Уссмак. — Мы же крушим их танки! Они уже не ведут ответного огня.

— Снайпер, больше некому, — сказал Телереп. — В открытом бою им нас не одолеть, вместо этого они прячутся и выжидают.

— Мы заставим их дорого заплатить! — свирепо проговорил Уссмак. — Императоры прошлого узнали имя Вотала. Сейчас он находится с ними.

— Естественно, он там, — ответил стрелок. — А теперь заткнись и двигай вперед, слышишь? Я собираюсь сжечь этот танк и ту пушку, поэтому мне некогда болтать. Если хочешь знать, я буду занят сильнее, чем однорукий самец, у которого зудит под чешуей.

Уссмак включил мотор. Когда он ступил на борт звездолета и сложил свою форму возле низкотемпературной ячейки для сна, то думал, что Раса завоюет Тосев-3, не потеряв ни одного солдата. Однако все оказалось не так просто: эти Большие Уроды имеют более высокий уровень развития, чем предполагалось перед походом. Но все же их знания недостаточны. И Раса в состоянии управиться с ними так же легко, как Уссмак управляет своим танком.

Очередной снаряд ударил по башне.

— Курс двадцать пять, Уссмак! — закричал Телереп. — Я видел вспышку.

Водитель послушно повернул на восток. Раздался еще один удар, этот пришелся по лобовой броне, но Уссмак не обратил на него внимания. Он с силой выжал акселератор. На сей раз он тоже видел огонь, вырвавшийся из дула орудия. И повел их машину прямо туда. Большой Урод выстрелил из пушки снова, промахнулся, потом развернулся и попытался бежать.

Телереп скосил его огнем из пулемета. Уссмак наехал на пушку туземцев, вдавив, ее в землю. Челюсть водителя широко раскрылась: Вотал был отомщен. Боевые машины Расы продолжали двигаться по степи.

***

Теперь даже малейший шум в небе немедленно привлекал пристальное внимание Генриха Егера. Майор боялся признаться самому себе, что им движет лишь одно чувство — страх. На этот раз, щебеча в воздухе, над ним пронеслась коноплянка. На этот раз.

У него осталось лишь три танка, три танка и боевая группа пехоты. «Боевой группой» на языке вермахта назывались остатки опушечного мяса», собранные вместе в надежде превратить их в «колбасу». Иногда подобная тактика срабатывала, но, когда это случалось, «колбаса» тут же снова попадала в «мясорубку».

Опять что-то промелькнуло в небе — еще одна птица. Егер покачал головой: он стал чересчур нервным. Самолет ящеров может убивать с любой высоты, стоит ему лишь появиться. Рота майора Егера хорошо усвоила этот урок.

Впереди, на пригорке, в ста метрах от танков, размещался отряд пехоты. Один из солдат повернулся и замахал руками. Сигнал означал только одно: танки ящеров идут по степи. Егеру показалось, что его сердце на миг остановилось.

Шульц поднял лицо на командира. Стрелок был грязным и небритым.

— Мы должны принять бой, — сказал он. — Во имя отчизны!

— Во имя отчизны, — повторил Егер.

Альтернативой предстоящему бою было лишь вылезти из танка и брести пешком по Украине, пробираясь через отряды партизан и через войска ящеров в Германию. Но Егер решил, что лучше уж сражаться за родину здесь, в России. Он наклонился и скомандовал Дитеру Шмидту:

— На подготовленную позицию!

«Т-3» медленно двинулся вперед. За ним катились два уцелевших танка роты. Егер вылез из башни, рассматривая местность в полевой бинокль. Ветви, прикрепленные к его шлему, мешали обзору.

Действительно, это были ящеры — восемь или десять танков и несколько вездеходов, выступающих в роли поддержки. Эти вездеходы могли сражаться с немецкими танками почти на равных.

— А знаешь, Георг, что здесь самое смешное? — спросил майор, снова наклоняясь вниз.

— Герр майор, расскажите мне что-нибудь смешное о ящерах, — проворчал стрелок. — Обещаю, я буду смеяться.

— Танкисты-то они вшивые, — сказал Егер. Он и сам был вшивым танкистом, только в буквальном смысле слова. Никто из вшивых в переносном смысле не выжил бы на Восточном фронте почти год. Шульц действительно рассмеялся:

— Однако здорово они надавали нам по заднице!

— Только благодаря своей технике, — не унимался Егер. — Их оружие лучше нашего, броня тоже, и одному Богу известно, как они делают бездымные моторы. Но тактика у них — полное дерьмо! — Он презрительно скривил губу.

— У русских и то куда как больше сообразительности. А эти просто катят себе и палят по всему, что попадется на пути. Сюда они даже не смотрят, хотя это явное место для засады. Глупо!

— Не сомневаюсь, попотей они в учебном дивизионе танковой школы, это повысило бы их мастерство, герр майор, — сухо ответил Шульц. — Но если танки сами по себе достаточно хороши, зачем тогда хорошие танкисты?

Егер хмыкнул. Довод был убедительным. Воюя в «Т-3», сопляки из гитлерюгенда, безусые мальчишки, могли бы уничтожить целые дивизии английских танков времен Первой мировой войны. Те ромбовидные монстры были слишком медлительны и слишком слабо вооружены. Егер считал «Т-3» великим танком, пока не столкнулся с первыми русскими «тридцатьчетверками»; но даже потом он считал «Т-3» достойной машиной. А сейчас… сейчас он чувствовал себя так, будто вдруг оказался в одном из устаревших ромбовидных танков.

— Мы делаем все, что в наших силах, Георг, — сказал Егер.

Стрелок кивнул.

Егер снова высунул голову из башни. Ящеры беспечно катили мимо его опорного пункта не далее чем в полукилометре, даже не подозревая о присутствии рядом противника. Майор бросил быстрый взгляд на Эрнста Рикке и Уве Танненвальда — двух оставшихся в живых командиров танков — и поднял вверх один палец. Оба офицера кивнули в знак понимания. Задержаться здесь чуть дольше, чем требуется для одного залпа по ящерам, означает нарваться на собственные похороны.

Командир роты показал на один из танков.

— Вот по этому, Георг, — тихо сказал он.

— Да, — ответил стрелок. — Бронебойным! — сказал ои заряжающему.

— Есть бронебойным!

Стефан Фукс вытащил из стойки с боеприпасами черноголовый снаряд, загнал его в пятисантиметровое отверстие ствола и закрыл казенную часть.

Стрелок повернул башню на несколько градусов, наводя ее на бронемашину. На секунду он отвел глаза от прицела, дабы убедиться, что Фукса не заденет при откате, потом вновь припал к прицелу и почти сразу нажал на спуск.

Прогремел выстрел. В палевой бинокль Егер увидел, как в боку бронемашины появилась дыра.

— Попал! — закричал он.

Вражеский танк завихлял и остановился. Он пылал. В передней части открылся люк. Оттуда начали выпрыгивать ящеры. Немецкие пехотинцы расстреливали их с близкого расстояния.

— Назад! — закричал Егер.

Замешкайся он, чтобы понаблюдать за действиями пехотинцев, и танки ящеров разнесут его на куски. Их башни с поразительной скоростью разворачивались, наводя орудия на его позицию. Дитер Шмидт резко дал обратный ход. Танк затрясся, сползая вниз по склону. То же сделал танк Танненвальда.

Эрнст Рикке замешкался лишь на долю секунды. Егер в ужасе увидел, как срезало башню танка капитана и та погребла под собой пехотинца, пытавшегося убраться прочь.

«Горевать будем после боя, если останется кому горевать!» — подумал Егер и отдал приказ отступать на вторую позицию. Воюя против русских, Егер усвоил среди прочих уроков и такой: везде, где только можно, иметь более одной огневой позиции. Вторая позиция Егера находилась у подножия холма.

— Возможно, мы преподнесем им еще один сюрприз, майор, — сказал Шульц.

Они с Фуксом уже зарядили и подготовили к выстрелу следующий бронебойный снаряд. Ствол орудия был наведен на то место, где танки ящеров вероятнее всего покажутся на вершине холма.

Пехота открыла огонь. Это означало, что танки близко. Яростно застрочили пулеметы. Раздался взрыв, взметну» дым и землю, за ним второй. Егер надеялся, что эти храбрые люди отдали свои жизни не напрасно.

Танк ящеров выкатился прямо в том месте, где и ожидал Егер. Ящеры действительно были «вшивыми» танкистами. Пушка «Т-3» выстрелила в тот момент, когда Егер только собрался скомандовать «Огонь!» Шульц был мастером своего дела. Он послал бронебойный снаряд прямо в днище вражеского танка, обнажившееся, когда тот поднимался на холм. Броне танка пятисантиметровые снаряды, летевшие на большой скорости, были нипочем, но днище, как и у земных танков, было тоньше. Снаряд его пробил. Танк остановился.

«Водителя оттуда придется выскребывать ложкой», — злорадно подумал Егер.

Из башни один за другим выпрыгнули два ящера. Башенный пулемет танка Егера немедленно скосил их.

Экипаж танка Танненвальда действовал почти столь же успешно, как и командирский. Первым ударом они сшибли гусеницу с колес машины ящеров. Подбитый вражеский танк потерял управление и закрутился на месте. К нему подбежал пехотинец и швырнул в открытый люк ручную гранату. Вскоре за ее взрывом последовал более мощный удар: рванули боеприпасы танка.

— Снова назад! — велел Егер Шмидту.

В этом сражении они нанесли ящерам более серьезный урон, чем когда-либо прежде. Это было важно — но важно лишь до тех пор, пока их самих не подобьют, что могло случиться сразу, как только еще один танк ящеров одолеет подъем по противоположному склону этого пригорка.

В небе нарастал пронзительный звук. Смерть могла прийти и без танков ящеров. Бомбы уже начали взрываться, но… по другую сторону холма, на которую продолжали взбираться ящеры.

— Это же наш бомбардировщик! — крикнул Георг Шульц.

— Боже мой, действительно! — выдохнул Егер.

Ящеры собрали с немецких военно-воздушных сил не менее обильную «дань», чем с наземных войск. Но этот летчик каким-то чудом сумел поднять свой самолет в воздух, и у него по-прежнему хватало смелости летать прямо над головами ящеров.

Бомбы продолжали падать с короткими интервалами. Обычно танк можно было подбить лишь прямым попаданием, но даже ящеры не решались двигаться вперед сквозь такой огонь.

Два танка ящеров выстрелили по самолету, но снаряды прошли мимо, не причинив бомбардировщику вреда, — опытный пилот увел машину из-под удара, причем его шасси почти коснулись колышущейся степной травы.

— Уходим! — сказал Егер Дитеру Шмидту.

Водитель выполнил приказ, и мотор «Т-3» снова заревел. Егер ощутил неприятный зуд между лопатками. Он знал, что все это глупо. Если один из снарядов ящеров попадет в танк, он, Егер, умрет раньше, чем узнает об этом. Он оглянулся назад, на пригорок. Если его танк успеет убраться с этого склона раньше, чем ящеры окажутся там и засекут его, у него действительно есть шанс ускользнуть. Когда сражение начиналось, Егер едва ли поверил бы в такое. Егера охватила гордость. Его солдаты нанесли такой урон ящерам, каким могли похвастаться не многие подразделения.

«Сам Бог помогает нам, — подумал Егер. — Возможно, нам даже снова повезет».

Но, видимо, он рано начал благодарить Господа. На вершине пригорка показались два танка ящеров. А танк Егера одолел лишь половину склона. Башни вражеских машин повернулись в его сторону. Глаза Егера обратились к небу, губы молили еще об одном бомбардировщике. Но Бог не посылал новых самолетов. И ящерам для выстрела даже не требовалось замедлять ход.

Егер ощутил чудовищный удар в спину. Его танк, который так долго верой и правдой служил ему, теперь погибал. Из задней части, сквозь вентиляционные решетки двигателя, валил дым.

— Всем наружу, быстро! — заорал Егер.

Счастье, что две бронированные стенки и масса двигателя не позволили вражескому снаряду достичь отсека с боеприпасами. Но если огонь вспыхнул, его уже не остановишь.

Пули свистели вокруг, когда Егер выбрался из люка и нырнул в высокую траву. Раскрылись другие люки. Экипаж начал выбираться наружу. В кого-то у годила пуля, и звук был похож на шлепок по голой ягодице. Раздался крик.

На секунду у Егера возникло искушение спрятаться от приближающихся ящеров под остовом подбитого танка, но надо было как можно дальше убраться от него: боеприпасы, оставшиеся в «Т-3», могли взорваться в любую минуту.

В горящий «Т-3» угодил еще один снаряд. Танк с грохотом взорвался. «Глупо, — подумал Егер. — Глупо и расточительно. Ведь танк уже мертв».

Пулеметные очереди хлестали по траве. Пули срезали стебельки с тихим, напоминающим шепот звуком: тик-тик-тик. «Интересно, — мелькнула в голове Егера идиотская мысль, — какой звук издаст пуля, если угодит в меня?» Танк ящеров величественно катился менее чем в полусотне метров от него. Егер лежал лицом вниз, не двигаясь. Если враги и заметят его, возможно, они сочтут врага мертвым. Танк ящеров двигался не только быстро, но и почти беззвучно.

Где-то застрочил пулемет, однако пули лишь отскакивали от брони танка ящеров. Захватчики открыли ответный огонь, башня развернулась в сторону немецкого пулемета.

Отползая в противоположном направлении, Егер чуть не столкнулся с Георгом Шульцем.

— Рад, что вы живы, герр майор, — сказал стрелок, и на его грязном лице засияла широкая и искренняя улыбка.

— Я тоже, — ответил Егер. — Ты не видел Фукса? Улыбка тут же сползла с лица Шульца.

— Ему не удалось выбраться.

— Значит, то был его крик, — проговорил Егер. Стрелок кивнул.

— А что с остальными? — спросил майор.

— Не знаю.

Дитера Шмидта они обнаружили через несколько минут. Клаус Бауэр, башенный стрелок, исчез.