Глава 1

Главнокомандующий Атвар стремительно вошел командный отсек космического корабля «Сто двадцать седьмой Император Хетго» — флагмана флота завоевателей. Когда он появился, офицеры замерли на своих местах, но адмирал не обратил на них внимания. Между тем, окажись кто-либо из подчиненных настолько глуп, что забыл бы продемонстрировать должное уважение, Атвар бы это заметил… и запомнил.

Командир корабля Кирел, который по искусности раскраски тела уступал только Атвару, встал рядом с ним у проектора. Атвар произнес слова, которые говорил каждое утро:

— Осмотрим цель.

Кирел коснулся панели управления своим когтистым указательным пальцем. Перед ними возникла серо-голубая, с белыми участками, сфера — точное изображение обитаемой планеты, плавающей в космическом пространстве.

Все офицеры повернули глаза к голограмме. Атвар как обычно обошел вокруг проектора, что— Бы осмотреть изображение со всех сторон. Кирел двигался следом. Когда они вернулись к месту, с которого начали осмотр, Атвар, выпустив наружу раздвоенный язык, подвел итог своей обычной фразой:

— Холодное место. Холодное и влажное.

— И тем не менее оно хорошо послужит Расе и Императору, — ответил Кирел.

Офицеры вернулись к текущим обязанностям, утренний ритуал закончился.

— Жаль, — добавил Кирел, — что столь горячая белая звезда, как Тосев, насиживает такое холодное яйцо.

— Да, жаль, — согласился Атвар.

Этот холодный мир вращался вокруг звезды вдвое более яркой, чем солнце, под которым он вырос. Но, к сожалению, горячие лучи попадали лишь на внешнюю кромку биосферы. На Тосев-3 было не только слишком много водных пространств: на планете то тут, то там, попадались участки замороженной воды. Тогда как на трех планетах Империи замороженная вода редко встречалась вне лабораторных условий.

— Господин адмирал, даже если климат Тосев-3 в среднем холоднее привычного нам, вряд ли это доставит серьезные хлопоты. Со временем эти края станут просто замечательными. — Он обнажил в улыбке мелкие острые зубы. — И с туземцами мы справимся быстро.

— Клянусь Императором, так и будет!

И хотя повелитель находился за много световых лет отсюда, Атвар инстинктивно на мгновение опустил глаза.

Кирел в точности повторил ритуальный знак поклонения Императору.

— Покажите еще раз материалы зондирования.

— Будет исполнено.

Кирел подошел к панели управления проектором. Тосев-3 .исчез, а его место заняло изображение типичного обитателя этой планеты: двуногого существа с красно-коричневой кожей, намного превосходящего ростом средних мужских особей Расы. Вокруг бедер аборигена был обвязан кусок материи, а в руках он держал лук и несколько стрел с каменными наконечниками. На макушке головы торчала густая черная шерсть.

Затем этот двуногий исчез, а на его месте оказался другой, закутанный с головы до пят в грязные одеяния из сероватой материи. На кожаном поясе, стягивающем бедра, висел кривой железный меч. Рядом стояло какое-то ездовое животное, покрытое бурой шерстью, с длинной шеей и горбом на спине.

Атвар указал на мохнатое животное, затем на одеяния двуногого.

— Даже туземцы вынуждены защищаться от сурового климата Тосев-3.

Он провел ладонью по ровным блестящим чешуйкам своей руки.

Появлялись голографические изображения все новых и новых двуногих: у одних кожа была черной, у других золотисто-коричневой, а у некоторых она имела красноватый оттенок, настолько светлый, что это делало ее почти розовой.Пока изображения чередовались, Кирел снова усмехнулся, указывая на проектор:

— Вот, посмотрите! Устрашающий воин с Тосев-3.

— Зафиксируйте это изображение. Пусть все внимательно его разглядят,

— приказал Атвар.

— Будет исполнено.

Кирел остановил поток голограмм. Каждый офицер в командном отсеке повернул один глаз в сторону изображения.

Рассматривая тосевитского воина, Атвар рассмеялся. Этот туземец принадлежал к розовокожей расе, хотя об этом можно было судить лишь по его лицу. Защитный панцирь закрывал остальные части его тела столь же основательно, как и одежды того двуногого, что был показан ранее. На голове красовался остроконечный железный шлем с несколькими вмятинами. Одеяние состояло из покрытой пятнами ржавчины кольчуги, которая доходила воину почти до колен, а ниже, на ногах, были тяжелые кожаные сапоги. Тонкий плащ из голубоватой материи укрывал кольчугу от солнечных лучей.

Животное, на котором восседал этот двуногий, — в общем-то, более изящное в сравнении с горбатым созданием, — выглядело уставшим от своей ноши. Из-за спины наездника торчала пика с железным наконечником. Остальное вооружение туземца состояло из прямого меча, ножа и щита с нарисованным на нем крестом.

— Как вы думаете, насколько успешно эта особь сможет противостоять пулям, бронемашинам и самолетам? — риторически спросил Атвар.

Офицеры улыбались, предвкушая легкое завоевание. Вскоре к владениям Императора будет добавлена четвертая планета и еще одна солнечная система.

— Все это недавние изображения, — добавил Кирел, уловив настроение главнокомандующего. — Им всего лишь тысяча шестьсот лет. — Он взглянул на калькулятор. — Что составляет около восьмисот оборотов Тосев-3 вокруг Солнца. А намного ли может измениться мир за каких-то восемьсот оборотов?

Офицеры снова рассмеялись, на этот раз более дружно. Атвар рассмеялся вместе с ними.

История Paсы насчитывала более сотни тысяч лет, и почти половину этого времени на троне находилась династия Ссумазов. С тех пор были разработаны методы, гарантирующие рождение наследников только мужского пола. При Императорах Ссумазской династии двадцать восемь тысяч лет назад Раса завоевала Работев-2, а через восемнадцать тысяч лет после этого захватила Халесс-1. Теперь наступил черед Тосев-3.

«Скорость завоеваний нарастает», — подумал Атвар.

— Наши имена войдут в историю Расы, слуги Императора, — произнес главнокомандующий.

Когда он покидал командный отсек, офицеры вновь почтительно замерли.

Атвар вернулся в свои покои. Он был занят бесконечными текущими делами, когда раздался сигнал вызова. Адмирал вскинул голову и взглянул на компьютерный экран. Согласно распорядку никто не должен был прерывать его в это время, а Раса крайне редко шла на нарушение установленных правил. В космическом пространстве чрезвычайные ситуации были практически невозможны. Тогда кто и зачем дерзнул потревожить его?

— Входите, — проворчал Атвар.

Младший офицер, вошедший в каюту главнокомандующего, заметно нервничал. Обрубок его хвоста дрожал, а глаза быстро поворачивались то в одну, то в другую сторону, словно обшаривали помещение в поисках опасности.

— Господин адмирал, верно служащий Императору, как вам известно, мы приближаемся к системе Тосев, — произнес вошедший чуть ли не шепотом.

— Догадываюсь об этом, — с откровенным сарказмом ответил Атвар.

Младший офицер, находящийся почти на грани обморока, явно собирался с духом, прежде чем продолжить.

— Господин адмирал, меня зовут Эревло, я — помощник командира корабля по связи. В течение нескольких последних дней корабельная аппаратура фиксирует необычные радиосигналы, идущие из системы Тосев. Происхождение их представляется искусственным, и… и… — Он запнулся, видимо, предчувствуя гнев адмирала. — …..Судя по слабому допплеровскому смещению в частоте сигналов, они, похоже, идут с Тосев-3.

На самом деле адмирал был слишком ошеломлен, чтобы прийти в ярость:

— Вы что, насмехаетесь надо мной?! Вы осмеливаетесь утверждать, что заснятые нашими зондами дикари, разъезжающие на горбатых тварях, сумели дойти до электроники за какие-то полторы тысячи лет, когда нам для подобного достижения потребовались многие и многие тысячелетия?

— Никак нет, господин адмирал, — дрожащим голосом ответил Эревло. — Я ничего не осмеливаюсь утверждать. Просто докладываю вам об аномальных явлениях, которые могут представлять важность для нашей миссии и, следовательно, для Расы.

— Вы свободны, — приказал Атвар, голос которого звучал ровно и очень устрашающе.

Эревло исчез. Главнокомандующий метнул сердитый взгляд ему вслед. Нет, нелепость какая-то… Раса развивалась медленно, неспешными, разумными шагами. Хотя и работевляне, и халессиане были завоеваны прежде, чем изобрели радио, их развитие тоже проходило сравнительно долго и неторопливо. Такой порядок вещей — норма среди разумных рас.

Атвар обратился к своему компьютеру. На экране появились данные, упомянутые помощником командира. Главнокомандующий изучил их, затем запросил у машины выводы. Результаты компьютера оказались аналогичными тем, о которых говорил Эревло: с вероятностью, близкой к единице, радиосигналы, исходящие с Тосев-3, были искусственными.

Главнокомандующий прорычал в компьютер такую команду, исполнить которую устройство не могло по своим конструктивным особенностям. Если туземцы Тосев-3 каким-то образом додумались до радио, что еще они могли наизобретать?

***

Планета Тосев-3, видимая сквозь бронестекло иллюминатора, напоминала собственное голографическое изображение. Но сейчас, чтобы увидеть ее обратную сторону, Атвару пришлось бы дожидаться, пока «Сто двадцать седьмой Император Хетто» сделает половину витка.

Главнокомандующий пристально всматривался в планету, лежащую внизу. Так же он глядел на нее и год назад, пока космический флот добирался сюда. За всю историю Расы еще никто не оказывался перед столь опасной дилеммой. Собравшиеся вокруг командиры кораблей ждали, когда Атвар отдаст распоряжения. Адмиралу — главные награды, но отвечать в случае неудачи придется тоже ему.

— Обитатели Тосев-3 оказались технически более развитыми, чем мы предполагали, готовя эту экспедицию, — сказал Атвар.

Все как один командиры слегка наклонили головы в знак согласия. Атвар сжал челюсти: о, как ему хотелось сейчас вцепиться кому-нибудь в глотку. Подчиненные вовсе не собираются оказывать ему какую-либо помощь в принятии решения. Ответственность лежит на нем одном. Он не в состоянии даже попросить указаний у Императора. Запрос будет идти на родину двадцать четыре года, и еще столько же придется ждать ответа. Конечно, силы вторжения могли бы погрузиться в сон и подождать. Но кто возьмется предсказать, что еще к тому времени изобретут обитатели этой холодной планеты?

— Как выяснилось, в данный момент тосевиты ведут несколько междоусобных воин. Разобщенность туземцев может пойти нам на пользу.

«Древняя история… — подумал Атвар. — Империя так давно находится под единым правлением, что никому даже в голову не приходит использовать разобщенность в своих интересах. Однако летописи говорят, что подобное возможно, а истории можно верить».

Кирел склонил голову, показывая, что он хочет говорить. Атвар повернул к нему оба глаза, довольный, что кто-то поможет ему разрешить сомнения.

— Господин адмирал, а действительно ли мы способны одолеть тосевитов?

— спросил командир флагманского корабля. — Ведь помимо радио и радаров у них тоже есть самолеты, равно как и бронированные боевые машины. Последние результаты разведки показали это достаточно ясно.

— Но из тех же разведданных вытекает, что их оружие намного уступает аналогичным типам нашего вооружения! — возразил Страха, командир корабля «Двести шестой Император Йоуэр». Среди офицеров флота он был самым старшим по чину после Кирела и все надеялся когда-нибудь перегнать его.

Кирел отлично знал об амбициях Страхи. Он сердито взглянул на своего соперника и возразил:

— Большая часть этого оружия участвует сейчас в боевых действиях, и тосевиты постоянно производят новое. Наши же запасы ограничены тем, что мы везли с собой все эти световые годы.

— А атомное оружие у тосевитов есть? — с издевкой спросил Страха. — Если другие меры не принесут успеха, мы просто-напросто уничтожим их.

— И тем самым понизим ценность планеты для поселенцев, которые двинутся вслед за нами.

— А что бы вы посоветовали? — не унимался Страха. — Вернуться назад, ничего не достигнув?

— Полномочия главнокомандующего флотом это допускают, — упрямо проговорил Кирел.

Он был прав: отмена вторжения находилась в пределах полномочий Атвара. И если он повернет назад, его не ожидает никакого наказания. Никакого официального наказания. Но вместо того чтобы его запомнили потомки как Атвара — Завоевателя Миров (до него за всю долгую историю Расы такого титула удостоились лишь двое), он войдет в историю как Атвар — Космический Трус. У Атвара не было ни малейшего желания удостоиться подобного титула.

Адмирал отвечал за все, но, в сущности, выбора у него не было.

— Пробуждение и подготовка войск проходят удовлетворительно? — спросил Атвар у командиров кораблей.

Чтобы узнать ответ на свой вопрос, ему не требовалось выслушивать их согласное шипение. Всю информацию он получал из компьютерной сети флота и, принимая решение, полагался в основном на нее. Оружие и воины Императора были готовы.

— Мы начинаем, — объявил Атвар.

Командиры кораблей снова одобрительно зашипели.

***

— Давай, Джо! — крикнул своему питчеру Сэм Иджер, находившийся слева от него. — Еще разок! Ты же можешь! «Надеюсь, что можешь», — добавил про себя Иджер. На питчерской горке Джо Салливен напружинился и бросил мяч. Когда-то Салливен и с картой не мог отыскать базу. Однако сегодня мяч, описав большую дугу, ударил точно во внешний угол. Судья поднял правую руку. Несколько человек из двух сотен зрителей приветствовали этот бросок.

Салливен произвел второй бросок. Отбивающий игрок, рослый левша по фамилии Кобески, защищавший первую базу, отреагировал поздно и пропустил мяч, неторопливо пролетевший слева от него.

— Опять прозевал, будь все проклято! — выругался он и от досады швырнул свою биту на землю.

Иджер отступил на несколько шагов. Мяч ударил в его перчатку, и другая рука Сэма моментально прикрыла его.

Раздался финальный свисток. Иджер направился в помещение для гостевой команды. Остальные игроки «Дека-тур Коммодорз» двинулись следом.

— Окончательный счет матча «два-четыре» в пользу «Декатур Коммодорз»,

— объявил диктор в скрипучий, звучащий, как жестянка, микрофон. — Завтра здесь же, на Бриз-Стивенс-Филд, команда «Спрингфилд Брауниз» открывает серию матчей с командой «Блюз». Игра начнется в полдень. Надеемся увидеть вас на ней.

Очутившись в помещении для гостевой команды, Иджер достал из бокового кармана своей фланелевой формы пачку «Кэмела». Он закурил, глубоко затянулся и удовлетворенно выпустил облако дыма.

— Молодец, Джо! — одобрительно сказал он Салливену. — Держи мяч пониже и подальше от такого бугая, как Кобески, и ему вовек не перехватить ни одного удара.

— Ясно. Спасибо, Сэм, — ответил питчер — победитель, обернувшись через плечо. Он снял шапку и отер рукавом пот со лба. Потом начал расстегивать рубашку.

Иджер, глядя на спину Салливена, медленно покачал головой. Мальчишка даже не понял, что произошло; ему случайно удалось сделать все как надо.

«Но парню всего лишь семнадцать», — напомнил себе левый полевой игрок Сэм Иджер.

Большинство в «Декатур Коммодорз» были такими же мальчишками, как Джо, — слишком юными для призыва в армию. В их компании Иджер чувствовал себя настоящим стариком — ему-то уже тридцать пять стукнуло.

Его «шкафчик» для одежды представлял собой вбитый в стену гвоздь. Сэм уселся на низкую скамеечку и начал стаскивать форму Рядом на другую скамеечку тяжело плюхнулся Бобби Фьоре. Защитник второй базы также был ветераном бейсбола-и соседом Иджера по гостиничному номеру.

— Что-то я старею для таких дел, — поморщился Фьоре.

— Да ну, ты же на два года моложе меня! — возразил Иджер.

— Во всяком случае, мне так кажется.

Смуглое лицо Фьоре, с густой бородой, с резкими чертами и тенями, словно было создано, чтобы служить маской уныния. Он являл собой полную противоположность светловолосому розовощекому Иджеру, весь облик которого словно кричал всему миру: «Я — парень с фермы!» Находившийся в мрачном настроении Фьоре продолжал:

— Какой, к черту, смысл играть в этой вшивой команде, когда тебе столько же лет, сколько мне? Или, Сэм, ты все еще думаешь прорваться в высшую лигу?

— Войне не видно конца, так что кто знает? В армию призывают молодых, а мне не хотят давать винтовку. Я пробовал записаться добровольцем полгода назад, сразу после Пёрл-Харбора"Перл-Харбор (Pearl Harbor) — военно-морская база США на Гаванских островах. 7 декабря 1941 года японская авианосная авиация нанесла внезапный удар по Пёрл-Харбору к вывела из строя основные силы американского флота. 8 декабря США н Великобритания объявили войну Японии», но получил официальный отказ.

— Ты с ума сошел! У тебя же все зубы вставные! — воскликнул Фьоре.

— Это не значит, что я не могу есть, а заодно и стрелять, — ответил Иджер.

Он едва не умер во время эпидемии гриппа, вспыхнувшей в 1918 году. В течение нескольких последующих лет его зубы, ослабленные болезнью, сгнили и повыпадали; так что, еще даже не начав бриться, Сэм обзавелся вставными челюстями. По иронии судьбы, его единственными «родными» зубами были четыре зуба мудрости, которые обычно доставляют людям много хлопот. Они появились ровнехонькими через много лет после того, как выпали остальные зубы.

Фьоре лишь хмыкнул и отправился под душ. Иджер двинулся следом. Вымылся он быстро: душ был холодным. «Могло быть и хуже», — философски подумал Сэм, насухо вытираясь полотенцем. Некоторые стадионы лиги «Б» вообще не имели душевых для гостевых команд. А возвращаться в гостиницу в липкой, пропахшей потом форме — сомнительное удовольствие.

Он бросил грязное белье в парусиновую спортивную сумку, добавив туда шиповки и перчатки. Облачаясь в свою обычную одежду, Иджер продолжил разговор:

— А что мне остается делать, Бобби? Бросить бейсбол? Я слишком давно играю. И потом, кроме этого, я мало что умею.

— Много ли надо уметь, чтобы получить какую-нибудь работу на оборонном заводе, где платят всяко лучше, чем здесь? — спросил Фьоре.

— А почему же ты не уйдешь, если сыт по горло?

— Мне пока что чертовски везет, — хмыкнул Фьоре. — Сегодня из четырех ударов два провел я.

Он перекинул через плечо голубую сумку и направился к выходу из набитой игроками раздевалки.

Иджер пошел вместе с ним. Когда они проходили мимо полицейского, дежурившего у входа для игроков, тот козырнул им. Судя по еще седым усам, должно быть, он участвовал в войне между Штатами и Мексикой.

Оба игрока сделали долгий глубокий вдох Патом улыбнулись друг другу. В воздухе плавал приятный аромат хлеба и булочек, которые пеклись напротив стадиона, в пекарне Гарднера. Фьоре сказал:

— У моего двоюродного брата в Питсбурге есть небольшая пекарня. Но там никогда не бывает таких запахов, как здесь.

— Когда в следующий раз буду в Питсбурге, непременно передам твоему брату, как ты о нем отзывался, — пообещал Иджер.

— Не видать тебе Питсбурга, даже если война затянется ещё на десять лет. В больших городах играют только команды высшей лиги, — заметил Фьоре.

— А кстати, какая самая лучшая команда, за которую ты когда-либо играл?

— В тридцать третьем году меня взяли на полсезона в «Бирмингем», — ответил Иджер. — Только на одном из парных матчей"Парные матчи — два матча, сыгранные подряд с одной и той же командой» в честь Дня независимости, во время второй-игры, я сломал себе лодыжку и до конца года выбыл из игры. А когда на следующий сезон вернулся, то понял, что, отстал на шаг, а может, и на полтора. В общем, все мои шансы попасть в высшую лигу накрылись вместе с проклятой лодыж-кой.

— Как бы там ни было, ты меня обскакал, Сэмми. Я провел три недели в Олбани, играл в классе «А» Восточной лиги. Но когда в одной из игр я допустил три ляпа подряд, меня тут же вышибли. Сволочи!

Фьоре произнес это слово без особой злости. Если ты напортачил, всегда найдется другой игрок, готовый занять твое место. Тому, кто этого не понимает, бесполезно претендовать на достойное место в профессиональном бейсболе.

Подходя к гостинице, Иджер остановился на углу у киоска.

— Что-нибудь, чтобы скоротать время в поезде, пока едем обратно в Декатур, — сказал он продавцу, подавая монету в двадцать пять центов.

Увидев, какое чтиво выбрал Сэм, Фьоре скривил губы:

— И как ты можешь выносить эту стряпню про Бака Роджерса?"Бак Роджерс

— герой популярного фантастического киносериала, снятого в 1939 году режиссерами Фордом Бибом и Саулом Гудкиндом»

— А мне нравится, — ответил Иджер, беря в руки новый номер «Эстаундинг"""Astounding science-fiction» — популярный ежемесячный журнал фантастики, издававшийся с января 1930 года; с декабря 1937 по декабрь 1971 года под редакцией известного фантаста Джона Кэмпбелла. Публиковал ранние произведения будущих «патриархов» американской НФ «золотого века» — Джека Вильямсона, «Дока» Смита, Роберта Хайнлайна, Айзека Азимова, Рона Хаббар-да, Клиффорда Саймака, Альфреда Ван Вогта». — Кто бы поверил десять лет назад в блицкриг, в авианосцы или танки? А эти парни уже рассказывали здесь про все такое.

— Жаль, что их пророчества сбылись.

Сэм Иджер не смог найти достойного ответа и промолчал.

Спустя пять минут они вошли в гостиничный холл. У портье было включено радио, и приятели остановились послушать дневной выпуск новостей.

Сочный, уверенный голос диктора сообщал о сражении в Северной Африке, близ Газалы, о боях в России, к югу от Харькова, и о высадке американских войск на остров Эспи-риту-Санта в архипелаге Новые Гебриды.

Иджеру казалось, что Эспириту-Санта находится где-то в южной части Тихого океана, но где именно — он не имел ни малейшего понятия. Равным образом он не нашел бы Газалу или Харьков без Большого атласа мира и доли терпения.

— Приятно слышать, что хоть где-то мы наступаем, даже если мне и не произнести название этого места, — сказал Иджер.

Диктор продолжал: «Бесстрашные чешские патриоты совершили в Праге нападение на гауляйтера оккупированной Богемии, нацистского палача Рейнхарда Гейдриха. Они заявляют, что убили его. Германское радио обвиняет в нападения „вероломных англичан“ и утверждает, что Гейдрих по-прежнему жив. Время покажет».

Сэм направился к лестнице, Фьоре двинулся следом. Лифтер окинул их презрительным взглядом. Подобное отношение всегда заставляло Иджера ощущать себя человеком отнюдь не первого сорта, но Сэм слишком привык к этому чувству, чтобы каждый раз расстраиваться. Если уж на то пошло, то и отель тоже был «не ax» — с единственной ванной комнатой на каждом этаже, в конце холла.

Он открыл ключом номер, швырнул сумку на кровать, — поставил рядом чемоданы и начал перекладывать туда вещи из сумки и шкафа с тем же автоматизмом, с каким перехватывал мяч. Если бы Иджер раздумывал над тем, что делает, то провозился бы вдвое дольше. Но он половину жизни провел в номерах гостиниц провинциальных городов — — какая нужда в раздумьях?

На другой кровати Фьоре с тем же проворством упаковывал свой багаж. Управившись в считанные секунды, они закрыли чемоданы и поволокли их вниз. Иджер и Фьоре первыми вернулись в холл, ибо у большинства их товарищей сборы еще не стали столь же привычной и легкой процедурой.,

— Ну вот, еще одно турне позади, — проговорил Иджер. — Интересно, сколько миль я накатал в поезде за эти годы?

— А мне все равно, — ответил Фьоре. — Но если бы мне попался подержанный автомобиль, накрутивший столько же миль, я бы его точно не купил.

Иджер не удержался от смеха: автомобиль, пробежавший такое расстояние, трудно себе даже представить.

Остальные игроки «Декатур Коммодорз» вразброд спускались вниз. Несколько человек вышли на улицу глотнуть свежего воздуха, но большинство образовали свою, довольно большую группу. Узы юности сильнее командных. Это огорчало Иджера, но он понимал ребят. Когда он сам только начал играть в профессиональный бейсбол в те давние дни 1925 года, Иджер тоже не осмеливался подходить к ветеранам. Война лишь усугубила положение, забрав почти всех, кто находился в возрасте между ним и Фьоре, с одной стороны, и этими мальчишками — с другой.

Тренер команды Пит Дэниелс (которого все называли «Остолопом») расплатился с портье, потом обернулся к игрокам и заявил:

— Пошевеливайтесь, мальчики, нам надо успеть на пятичасовой поезд.

Его произношение было тягучим и вязким, как глина штата Миссисипи, где стояла ферма, на которой он вырос. Лет тридцать назад он целых два сезона играл за команду «Кардиналз». Было это в те далекие дни, когда ныне знаменитая команда болталась в самом хвосте турнирной таблицы.

Иджер не раз гадал про себя, неужели Остолоп до сих пор мечтает о карьере тренера высшей лиги. Спросить не хватало смелости, но сам Иджер сомневался в этом: война не открыла таких лазеек. Вероятнее всего, Дэниелс находится здесь, потому что больше ничего не умеет делать. Это в чем-то роднило их с Сэмом.

— Все в порядке, идем, — сказал Дэниелс, как только портье подал ему квитанцию.

Он направился к выходу, игроки «Декатур Коммодорз» потащились за ним. Год назад они бы набились в три или четыре такси и покатили на вокзал. Но с дефицитом шин и бензина такси исчезли с улиц. Игроки дождались на углу автобуса, идущего через весь город, и влезли в него, побросав в кассу свои пятицентовики.

Автобус поехал по Вашингтон-авеню в западном направлении. На перекрестках с улицами, шедшими с севера на юг, Иджеру с обеих сторон была видна вода. Мэдисон стоял на узком перешейке между озерами Мендота и Мо-нона. Прежде чем вернуться на Вашингтон-авеню и достичь вокзала Иллинойс-Сентрал, автобус объехал вокруг парка Капитолий. Само здание капитолия из белого мрамора, с гранитным куполом, возвышалось над низкими крышами города.

Автобус остановился прямо перед вокзалом. Остолоп Дэниелс достал билеты. Во время турне команды по городам штатов Иллинойс, Айова и Висконсин тренер выполнял также обязанности администратора; в следующем месяце команда проведет все матчи дома, на поле Фэнсфилд, и Дэниелсу придется беспокоиться лишь о расстановке игроков.

Темнокожий носильщик подкатил свою тележку. Приподнял фуражку и широко улыбнулся, обнажив полный рот золотых зубов.

— К вашим услугам, джентльмены, — сказал он. Акцент носильщика был даже сильнее, чем у тренера. Иджер разрешил парню взвалить чемоданы на тележку и добавил пять центов чаевых. Сверкающая улыбка сделалась еще шире.

В вагоне, усевшись напротив Иджера, Фьоре сказал:

— Первый негр, которого увидел мой отец, вырвавшись из своего захолустья, тоже имел золотые зубы. И несколько месяцев после этого отец не сомневался, что у всех цветных золотые зубы.

Иджер засмеялся.

— Я рос между Линкольном и Омахой и не видел цветных до тех пор, пока не стал играть в бейсбол, — признался он. — И мне доводилось играть против цветных команд в незапланированных матчах, зимой, чтобы подзаработать деньжат. Будь эти ребята белыми, кое-кто из них смог бы играть даже в высшей лиге.

— Может, и так, — согласился Фьоре. — Но они не белые.

Поезд тронулся. Фьоре поерзал на сиденье, пытаясь устроиться поудобнее.

— Я немного вздремну, а затем сходим в ресторан, когда толпа рассосется.

— Если ты не проснешься до восьми, я врежу тебе по ребрам, — пообещал Иджер.

Не открывая глаз, Фьоре кивнул. Он умел спать в поездах, в отличие Иджера, который достал «Эстаундинг» и погрузился в чтение. Последний сериал Хайнлайна закончился месяц назад, зато вышли новые рассказы Азимова, Роберта Мура, Виль-ямсона, дел Рея, Хаббарда и Клемента. Через несколько минут Иджер уже находился за миллионы миль и тысячи лет от поезда железной дороги Иллинойс-Сентрал, катившего меж полей и прерий от одного города на Среднем Западе к другому.

***

Полевая кухня наконец-то добралась до танковой роты, которая стояла в степи, где-то к югу от Харькова. После нескольких недель непрестанных перемещений то туда, то сюда — вначале чтобы остановить наступление русских, а затем чтобы взять их в кольцо — майор Генрих Егер не смог бы назвать точное местоположение роты, не позвонив в штаб Шестнадцатой танковой дивизии.

Но полевая кухня не относилась к роте. Как и две другие роты, составлявшие Второй танковый полк, рота Егера имела моторизованную кухню, которая, как считалось, беспрестанно находилась при них. Между тем прибывшую кухню тащила лошадь. Егеру было все равно. Он помахал, чтобы возница остановился, и крикнул своим людям, созывая их.

Некоторые солдаты продолжали спать — кто внутри своих «Т-3», кто под танками. Но волшебное слово «еда» и аппетитный запах, наплывавший из котла, заставили многих подняться и подойти.

— Ну, что у нас сегодня? — спросил Егер у возницы и одновременно повара.

— Каша, герр майор, с мясом и луком, — ответил повар. До того как в июле прошлого года танковая дивизия проникла на юг России, Егер никогда не пробовал гречневой каши. Она и сейчас не стала его изысканным лакомством или чем-то близким к этому, зато прекрасно набивала желудок. Майор не решился спрашивать насчет мяса, какое оно: конина, мясо осла, а может, вообще собачатина? Лучше не знать. Будь это говядина или баранина, повар обязательно похвастался бы.

Егер вытащил котелок и встал в очередь. Повар подцепил ему черпаком большой кусок жилистого мяса. Майор с жадностью набросился на еду. Сначала желудок слегка протестовал, поскольку не привык к такой тяжелой нагрузке в ранние предрассветные часы, но затем, видимо, решил, что наполненным быть все же лучше, чем пустым, и заткнулся.

Где-то вдали застрочил пулемет, а через несколько секунд, — другой. Егер нахмурился, на мгновение перестав жевать. Почти целую неделю считалось, что с Иванами в этих местах покончено. Но за поспешные выводы приходится дорого платить. Прошлая зима это доказала.

Притянутый, словно магнитом, взгляд Егера остановился на обгоревшем танке «Т-34» со свернутой набок башней, застывшем в полусотне метрах от майора. В сумерках подвитый танк виднелся лишь неясным силуэтом, но даже от короткого взгляда в ту сторону у майора по спине пробежали неприятные мурашки.

— Если бы у нас были такие танки, как этот! — прошептал Егер.

Он воткнул ложку в недоеденное мясо и провел рукой по черной ленточке нашивки, свидетельствовавшей о полученном в бою ранении. Благодаря одному из таких «Т-34» ему до самой смерти теперь ходить со шрамом на икре. Но остальные члены его экипажа оказались не столь везучими. Из них лишь одному удалось выбраться наружу. Сейчас он находился в Германии, где его собирали по кусочкам, делая операцию за операцией.