Многие люди стремятся или, по крайней мере, утверждают, что стремятся стать успешными, богатыми, известными. Желающих много, но получается далеко не у всех. Какие мотивы должны двигать человеком, чтобы он добился своей цели? Не сомневаюсь, что у каждого состоявшегося индивидуума есть свой вариант ответа. У меня тоже имеются кое-какие соображения на этот счет. Мне кажется, я имею полное право их высказать, ибо, в целом, достиг чего хотел. Может быть, не в полной мере, но очень близко к тому: в жизни, в конце концов, всегда есть к чему стремиться.
      Итак, в молодом возрасте первоочередная задача любого здравомыслящего человека состоит в том, чтобы обеспечить себя и свою семью определенным комфортом, создать собственную жизненную среду. Сначала среду формируют материальные элементы достатка – квартира, дача, машина и так далее – набор у каждого свой, все зависит от конкретных запросов. Главная цель – жизненный комфорт, именно он является приоритетной целью зарабатывания денег.

      Главная цель – жизненный комфорт, именно он является приоритетной целью зарабатывания денег

      После того как уровень комфорта удовлетворяет всем запросам человека, и он сумел заработать свой «первый миллион долларов», он имеет полное право называть себя «успешным человеком».
      Это формула оценки успешности родилась в Америке в восьмидесятых годах прошлого века, на которые в Штатах пришелся пик «яппизма» – массовой экспансии образованных, умных, решительных, жестких и талантливых молодых людей, решивших потеснить на бизнес-высотах своих теряющих бизнес-хватку отцов. Деловая элита омолодилась, и, вместе с этим, снизился и возрастной ценз достижения высот успеха.

      Деловая элита омолодилась и, вместе с этим, снизился и возрастной ценз достижения высот успеха

      Понятно, что у нас иные реалии и, говоря о миллионе долларов, как об эталоне успешности, я не имею в виду конкретную сумму «в рублях по курсу ММВБ». Сумма – это важно, но дело все-таки не в ней. На пути к успеху важен сам факт наличия жизненной задачи, а миллион – это нечто вроде символа, флага, вымпела, обозначающего вершину, которую нужно покорить.
      Очень просто сформулировать: «Цель номер один: заработать первый миллион». Если все серьезно, то человек, поставивший себе такую задачу, должен подчинить всего себя достижению этой цели, она должна стать главным, мобилизующим и вдохновляющим фактором.

      «Цель номер один: заработать первый миллион»

      Достижение цели требует большой отдачи, и это дисциплинирует. Заветная цель заставляет человека работать по двенадцать часов в сутки, применять все свои таланты и знания, включать на полную мощность все, на что он способен. Жизненный опыт должен подкрепляться профессиональными знаниями, поэтому надо учиться, очень много учиться. Под учебой я подразумеваю не только получение какой-то новой информации, но и развитие деловых навыков и привычек, развитие чутья, разумной осторожности и прочих способностей, которые постигаются только жизненной практикой.

      Люди, добившиеся чего-то существенного, в большинстве своем люди семейные

      Однако, даже если человек занимается действительно тем, что ему нравится, и добивается успехов, существует фактор, который может ему в той или иной степени мешать. И это, как ни парадоксально, семья. Люди, добившиеся чего-то существенного, в большинстве своем, люди семейные. И тут возможны варианты: кто-то счастлив в браке, а кто-то не очень. Все, что мы делаем, мы делаем ради себя, своих близких, своей семьи, и их интересы нужно учитывать. Хорошо когда эти интересы совпадают. А если нет? Я знаю несколько пар, где жена все время пилит мужа, мол, у соседа и машина круче, и дом выше, и что-то еще длиннее, а тобой все помыкают, ты, наконец, должен стать мужчиной, стать хозяином. Эта ситуация очень жизненная, она встречается у очень многих людей. Такие вещи абсолютно не помогают, толкают в совершенно неправильные, ненужные сферы и виды деятельности, отнимающие на себя те усилия, которые должны быть направлены на главное дело. Как бы банально это ни прозвучало, но смысл в том, что нужно получать удовольствие от любимой работы, получать удовольствие от семьи, а не отвлекаться на какие-то неприятные нюансы. Счастье, когда жена помогает, вдохновляет, – тогда все получается. Семья вообще может быть главным плюсом и главным минусом.
      Я думаю, что идея «миллиона долларов к тридцати годам» может быть очень полезна для многих молодых людей в современной России. Речь о тех, кто родился уже после развала СССР и только сейчас делает первые шаги в мире взрослых игроков. Чем больше будет у нас молодых, энергичных и амбициозных миллионеров, тем больше перспектив будет у нашей страны.

      Человек, заработавший большие деньги законным путем, сам по себе достоин уважения – он изменил себя и реальность вокруг себя, а это доступно далеко не всем

      Хорошо заработать миллион, но, когда это происходит, возникает вполне предсказуемый вопрос: «А что дальше?» Человек, заработавший большие деньги законным путем, сам по себе достоин уважения – он изменил себя и реальность вокруг себя, а это доступно далеко не всем. Но миллион – это ответственность, миллион хочет знать, что будут с ним делать дальше. И здесь пути будущего начинают разветвляться.
      Я бы поделил людей бизнеса на три основные категории, которые условно можно назвать: «расслабленные», «благотворители» и «спортсмены».

      Миллион хочет знать, что будут с ним делать дальше

      «Расслабленные» – это люди, которые, добившись успеха, сразу расслабляются. Таких довольно много. «Расслабленный» приходит на работу к девяти часам, а в семнадцать ноль-ноль его уже нет. Его жизненная позиция: «У меня есть свои, глубоко личные интересы». Клуб знакомств, например, или преферанс по пятницам, пиво с друзьями по четвергам, гости по субботам. И вот из этих людей, расслабленных, как правило, образуется так называемая серая масса. Из уст одного американского коллеги я слышал еще более циничное определение: «налоговая база». По его мнению, это не люди в полном личностном понимании этого слова. Они не дают обществу ничего, кроме налогов. Просто платят налоги, и все. Главная «социальная» функция «расслабленных» – функция «кормовой базы» государства.

      Главная «социальная» функция «расслабленных» – функция «кормовой базы» государства

      Но, с другой стороны, кто-то же должен платить налоги? Должен. Значит, и они нужны. И действительно, их очень много – серых, в общем-то, никак себя особо не проявивших. Так сказать, жил никак, умер – никто не вспомнил. Ну, наверное, в этом тоже что-то есть. Спокойная, тихая, бюргерская жизнь. Здесь с мотивацией все ясно. Деньги – гарантия личного жизненного комфорта.

      Благотворительность – это тяжелейшая работа

      «Благотворители» – полная противоположность «расслабленным». Это люди, у которых все устоялось: работа, семья, дети, дом. Они давно заработали свой первый миллион и сегодня приходят к тому, чтобы подумать о будущем своих детей. Они спрашивают себя: «Что я оставлю потомкам? Будут они мной гордиться? Что я в своей жизни такого совершил? Что будут думать и говорить обо мне люди?» Для «благотворителей» все это очень важно. Таких людей немало, но, конечно же, гораздо, гораздо меньше, чем в первой категории.
      Собственно, именно на них и держится вся индустрия благотворительности.
      А благотворительность – это тяжелейшая работа! Мало того, что система очень тяжело принимает деньги, так еще и тратить их в благотворительных целях у нас очень непросто. Более того, мало дать денег нуждающимся – нужно еще очень внимательно проконтролировать, что они дошли до конкретного получателя и не были разворованы по дороге. На пути благотворителя множество «подводных камней»: сложнейшая логистика, очень непростые отношения с властями, особенно по вопросам налогообложения, и еще колоссальное количество других проблем. Все это очень сложно. Поэтому люди, которые успешно занимаются благотворительностью, как правило, являются еще и очень талантливыми менеджерами. Это же надо уметь все это преодолеть! Не у всех, далеко не у всех получается, не всякий «выживет» на этом пути. Но на тех, кто выживает, мы должны просто молиться: они делают наше общество лучше, чище, добрее, в конце концов. Меня, например, на это не хватает, но я с большим уважением отношусь к благотворителям – людям, верящим, что наше общество можно сделать таким, каким оно должно быть в идеале.

      Главная мотивация благотворителей заложена в самом слове – это стремление «творить благо»

      Какая у них мотивация? Можно сказать – слава, но, скорее всего, не в одной славе дело. Хотя, даже если благотворителем движет тщеславие, все равно это очень достойная жизненная позиция. Однако мне представляется, что все-таки главная мотивация благотворителей заложена в самом слове, – это стремление «творить благо».
      Но есть еще и третья категория бизнесменов – «спортсмены».

      Есть люди, хобби которых заключается в коллекционировании денежных знаков

      Кто-то коллекционирует спичечные этикетки, кто-то – раритетные автомобили, а есть люди, хобби которых заключается в коллекционировании денежных знаков. У них это просто превратилось в некий спорт, цель которого – заработать как можно больше денег. И это довольно заметная часть людей.
      Время от времени они останавливаются и спрашивают себя: «Зачем? Зачем мне столько денег? Я же все равно никогда не смогу их потратить!» Честный вариант ответа на этот вопрос: «Ну просто хочется, чтобы было много денег. Ну вот какой-то такой спорт… Зачем люди прыгают в высоту? В этом занятии тоже особого смысла нет. Просто кому-то хочется прыгнуть на два двадцать, на два тридцать. Но люди же занимаются спортом? Да, и с большим удовольствием!» Понятно, что помимо достижения рекордов (а какой спортсмен не хочет рекордов?) удовольствие доставляет сам процесс занятия спортом. Так же и здесь – хочется заработать много денег, и все. Да, это превращается в спорт.
      Потому что все равно работаешь по двенадцать часов в сутки, как правило, даже некогда с семьей пообщаться. А деньги становятся попросту овеществленным результатом труда. Они есть? Здорово! Много? Еще лучше! А тратить… тратить уже не очень интересно.
      Наверное, это болезнь, но болезнь, на мой взгляд, хорошая, доброкачественная. И, как мне думается, людей, которые относятся к этой категории, общество должно ценить прежде всего. Общество должно радоваться, что такие люди есть.

      Само по себе достижение успехов – это не только кайф от сделанного, это еще и колоссальный допинг к тому, чтобы сделать следующий шаг

      У «спортсменов» есть «драйв». Они до пятидесяти, до шестидесяти, до восьмидесяти лет способны работать как ненормальные по двенадцать часов в сутки и зарабатывать, зарабатывать, зарабатывать! «Спортсмены» достигли успеха, все у них есть, но они продолжают работать, не снижая интенсивности. Чему тут радоваться? А тому, что они деньги не только себе зарабатывают. Они кормят вокруг себя тысячи, десятки, сотни тысяч людей, которые, в свою очередь, работают на них и каждый день производят что-то нужное и важное для всех.
      Они продолжают работать «до упора».
      Я отношу себя к лагерю «спортсменов» и пока не собираюсь его покидать. Мне нравится моя работа, мне нравится то, что я делаю. Я получаю от этого кайф, чего желаю и всем остальным. Само по себе достижение успехов – это не только кайф от сделанного, это еще и колоссальный допинг к тому, чтобы сделать следующий шаг.

      Достигаешь какого-то этапа, говоришь – wow!

       Например.Как сделать компанию успешной? Нужно представить себе, как выглядит компания твоей мечты, и наметить – шаг за шагом – маршрут к этой идеальной компании. На самом деле, каждый такой шаг мотивирует на следующий. Точно так же можно нарисовать идеальную картинку не только бизнеса, но и своей жизни. А потом прикладывать определенные усилия, чтобы постепенно этого достигнуть. Достигаешь какого-то этапа, говоришь – wow! Получилось! Я сделал это! Нужно фантазировать, ставить перед собой какие-то цели, достигать их, и… и это приносит радость! Это лучший допинг, о каком только можно мечтать.
      Широко распространено отношение к работе как к неизбежному злу, и это очень плохо. Дескать, вот я сейчас упрусь, еще пару лет интенсивно поработаю, много заработаю, скоплю, и все – на покой… Брошу эту проклятую работу и уйду на пенсию. Сейчас нужно постараться, преодолеть, а потом – сто лет счастья. И потом, когда эта каторга, наконец, закончится, я смогу все – уеду на острова, где море, солнце, песок и круглый год цветет бамбук.
      Как правило, как раз такие люди и не доживают до того периода, когда они могут попасть на острова под цветущий бамбук. Они умирают от разрыва сердца, от переработки или еще от какой-нибудь напасти. Это работа таким образом отвечает на отношение к ней. Сгорает человек, а понять не может, что все это от того, что никогда не любил он своей работы…

      Для того чтобы заработать много денег, нужно исключительно сильно любить свою работу

      Ни в коем случае нельзя воспринимать работу как зло. Если к ней так относиться, она становится непереносимой нагрузкой. И заработать можно только язву желудка или какую-то другую профессиональную болезнь. А больше ничего хорошего заработать нельзя. И экзотических островов такому уж точно не светит! Поэтому для того, чтобы заработать много денег, нужно исключительно сильно любить свою работу. Вот это, наверное, и есть самое главное в мотивации. Ты ее любишь – она отвечает тебе взаимностью.
      А иначе – могила с эпитафией: «Угас, не дожив до бамбука».

      Надо получать от работы удовольствие, тогда успех гарантирован на сто процентов

      Надо получать от работы удовольствие, тогда успех гарантирован на сто процентов. Причем понятно, что успех у каждого измеряется разными деньгами. У кого-то тысяча рублей в месяц – это успех, а у кого-то и миллион – не успех. У каждого своя планка. Здесь очень многое играет роль – и отношение к жизни, и отношение к своей роли в этой жизни, в этом мире.

      У каждого своя планка

      Но если человек занимается делом, которое само по себе интересно, и получает от этого удовольствие, то, как правило, у него есть все шансы. Успех не может не прийти, и он не заставит себя долго ждать.
 
       С искренним уважением, Павел Теплухин

       Долой Пиночета* Первая победа* Alma mater* Советский кандидат* Инвестиция в будущее* Туманный Альбион* Как я не стал министром финансов* Чек от Сороса* Как я не стал экономическим советником Островов Кука* Снова в Москве

Долой Пиночета

      У меня было обычное советское детство со всеми сопутствующими деталями – пионерскими лагерями, слетами песни и строя, сбором металлолома и так далее.
      Помню, как я участвовал в пионерской акции по освобождению из пиночетовской тюрьмы лидера коммунистической партии Чили Луиса Корвалана. Пиночет его бросил в застенки, а пионеры СССР собрали тысячи подписей под петициями с требованием его освобождения. Не помню как, но нам с товарищами-пионерами удалось добыть телефонный номер тюрьмы, в которой содержался Корвалан. Мы стали звонить по этому номеру и… дозвонились! Более того, «пиночетовские палачи» позвали к телефону отважного узника, и он передал пламенный коммунистический привет пионерам СССР. Я хорошо помню, что этот звонок несколько сместил «точку опоры» в моем юном уме – как-то не укладывалось в голове, что кровавые палачи могут взять и так запросто позвать к телефону своего заключенного, которого, как писали в наших газетах, чуть ли не каждый день пытают.
      Не скажу, что я сразу критично взглянул на окружающий меня мир, не скажу, что меня стали обуревать какие-то сомнения, но что-то все-таки изменилось. По крайней мере я понял, что не всему, о чем пишут в газетах, можно доверять.

      я понял, что не всему, о чем пишут в газетах, можно доверять

      Корвалана, кстати, Пиночет, в конце концов, обменял на советского диссидента. Главный чилийский коммунист потом приезжал в Москву и встречался с нами – произвел впечатление вполне довольного жизнью, преуспевающего и физически крепкого джентльмена.

Первая победа

      Я учился во 2-й физико-математической школе Москвы. Думаю, никто не будет оспаривать моего тезиса о том, что в те годы это была лучшая школа Москвы. Наши ученики лидировали на всесоюзных и международных олимпиадах. Учили нас жестко, профессионально и очень требовательно. В силу специфики школы большинство моих одноклассников – «с испорченным пятым пунктом», а эта тема в те времена была очень болезненной, многие эмигрировали, проводы проходили чуть ли не каждую неделю.
      Несколько лет назад мы собирались по поводу 20-летия выпуска. Из 38 моих одноклассников оставшихся в России можно было пересчитать по пальцам. Остальных разбросало по всему миру. Кто-то работает профессором в Гарварде, кто-то – в Стэнфорде, кто-то – большим программистом в Microsoft, в других крупнейших компаниях. Самые пытливые, способные, выдающиеся в то время молодые математики нашли себя, но, к сожалению, за пределами России.

      Я мог рассчитывать только на себя

      Закончив школу, я выбрал себе достаточно оригинальную специализацию – экономическую кибернетику: относительно новое направление, созданное на экономическом факультете МГУ. Поступить в МГУ было, разумеется, очень трудно – у меня не было ни блата, ни репетиторов, никаких преимуществ, которыми располагали многие абитуриенты. Я мог рассчитывать только на себя.
      Отлично помню важнейший для поступления экзамен – устную математику. Экзаменатор увидела на лацкане моего пиджака значок 2-й школы и сразу предложила: «Отвечать по билету тебе смысла нет, понятно, что ты все это знаешь. Давай так – я тебе задам задачу, ты ее решаешь и получаешь „пять“. Не решаешь – извини, „четыре“.
      Я самонадеянно согласился на эти жесткие условия, хотя понимал, что «четыре» – это недобор по баллам и автоматический призыв в армию через два месяца. Эта перспектива меня совершенно не устраивала, поэтому я решил идти ва-банк.

      Я понимал, что то, к чему я готовился, оказалось ненужным, а нужно теперь совсем иное – решить нестандартную задачу

      И вот задают мне задачу, условия которой я помню вот уже четверть века: есть один отрезок, который представляет собой длину гипотенузы, и есть второй отрезок, который представляет сумму длин двух катетов. Требуется: с помощью циркуля и линейки построить заданный этими параметрами прямоугольный треугольник.
      Я решал эту задачу четыре часа. За это время успели ответить на свои билеты сотни абитуриентов, преподаватели успели дважды сходить на перерыв, а я все сидел и бился над своим заданием. Я понимал, что то, к чему я готовился, оказалось ненужным, а нужно теперь совсем иное – решить нестандартную задачу, используя собственные мозги и сумму технологий из алгебры, геометрии, тригонометрии, которым нас учили в школе.
      И я решил эту задачу. Это была моя первая, но не последняя серьезная победа в жизни – не столько над окружающим миром, сколько над самим собой.

Alma mater

      Экономика везде функционирует примерно по одним и тем же законам. Они помогают не только просчитать экономические процессы, но даже прогнозировать их. Я поступил на отделение экономической кибернетики – нового тогда направления в науке, перспективы которого в Советском Союзе были не очевидны.
      Главным богатством нашего университета был преподавательский состав. Их имена до сих пор на слуху: Сергей Дубинин, будущий глава Центрального банка, а сейчас топ-менеджер РАО «ЕЭС России» читал курс международной экономики; Евгений Ясин – экономическую статистику; Леонид Григорьев знакомил с вопросами международной торговли; нынешний ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов читал историю экономической мысли; Гавриил Попов – экс-мэр Москвы – преподавал управление. Было много других выдающихся преподавателей. Большое везение – общаться с такими людьми.

Советский кандидат

      Особенно ценным для меня всегда было общение с Евгением Ясиным – это, действительно, настоящий ученый, человек, отличающийся наличием собственной позиции, которая не всегда пребывает в русле «решений партии и правительства». Его идеи и предложения были небесспорны, но он умел их отстаивать, доказывать и бороться за них до конца.

      Многие уже как-то подзабыли, что еще каких-то 20 лет назад в нашей стране налогов как таковых не существовало

      Многие уже как-то подзабыли, что еще каких-то 20 лет назад в нашей стране существовали три формы собственности – личная (прежде всего, домашняя утварь), колхозно-кооперативная и общенародная (она же государственная). В этой системе налогов как таковых не существовало. В промышленности налоги заменяли так называемые нормативы отчислений. Из того, что оставалось на предприятии после таких отчислений, складывались фонды развития производства, оплаты труда и так далее. Очень сложно, болезненно чиновники и руководители предприятий меняли прежний, государственный менталитет, переходили к иным, фиксированным нормативам – прообразу налоговой системы. Авторство этих нормативов принадлежит именно Ясину. Первые налоги в новой России появились несколько позже, в 1991 году.
      Кандидатская диссертация, над которой я работал под руководством Евгения Григорьевича, была посвящена как раз статистическому анализу поведения предприятий в условиях хозрасчета. Меня, прежде всего, интересовало, что является стимулом развития предприятий, повышения производительности труда, а что, напротив, мешает этому; какие нормативы отчислений эффективнее – прогрессивные, регрессивные, плоская шкала и так далее.
      Я построил большую математическую модель, которая на основе базы данных 270 предприятий Министерства электротехнической промышленности СССР, представляла поведение предприятий в той или иной ситуации.
      Сама тема выбранной работы косвенно подразумевала, что изменения в советской экономике необходимы, – ее эффективность не выдерживала никакой критики. Частная инициатива была жизненно необходима. Под нажимом обстоятельств партия и правительство разрешили некоторым трудовым коллективам брать предприятия в аренду с последующим правом выкупить его у государства и образовать «народное» предприятие. Это стало первой формой приватизации.

      Частная инициатива была жизненно необходима

      Конечно, если судить с сегодняшних позиций, это был «детский сад»: для крупных предприятий, формирующих костяк отечественной экономики, затея была бесперспективной. Однако для мелких, например, семейных предприятий, которым нет смысла становиться публичными структурами, это был один из возможных реальных механизмов перевода собственности из государственной в частную. Он и был реализован в дальнейшем при приватизации, когда сотрудники предприятия использовали право приоритетного выкупа его у государства по льготным ценам.
      Диссертация стала стартом моей профессиональной карьеры. Мы тогда консультировали разбросанные по Союзу предприятия, желавшие воспользоваться новыми возможностями. Приезжали, исследовали предприятия, делали экономический, технический, бухгалтерский анализ. Так, в Эстонии мы приватизировали Таллинский морской торговый порт, в Дмитрове – фарфоровый завод, а в Казахстане – автоколонну. Самые разные предприятия в самых неожиданных местах.

      Диссертация стала стартом моей профессиональной карьеры

      Мой опыт приватизации в доприватизационный период, когда ее еще, по сути, не существовало, пригодился в создаваемом Егором Гайдаром Институте экономической политики. Как раз там готовились первые программы приватизации, анализировался международный опыт: польский, чешский, – все, что было накоплено в мировой практике приватизации к тому времени. Нашу лабораторию возглавлял Леонид Григорьев. Несмотря на все сложности и трудности – мы сидели в одной комнате, столов на всех не хватало, а компьютер и вовсе был один на всех, – это был исключительно творческий, энергичный коллектив. Судите сами, в нем работали: Константин Кагаловский, ставший в дальнейшем российским директором Международного валютного фонда, а затем перешедший в бизнес, Владимир Мащиц, который стал министром СНГ, Сергей Алексашенко, ставший затем зампредом ЦБ. Мне опять повезло, я вновь оказался на прорывном направлении.

Инвестиция в будущее

      Обучение в Лондонской школе экономики (London School of Economics) стало одним из поворотных событий, изменивших мою жизнь. Однако тогда, в 1991 году, я оказался в Лондоне достаточно случайным образом. В Институт экономической политики, где я тогда работал, в рамках научного обмена к Егору Гайдару приехал профессор Лондонской школы экономики и политических наук Ричард Лэйард (Richard Layard) – известный специалист по посткоммунистическим экономикам. Профессор попросил Егора Тимуровича организовать ему встречи с людьми, которые занимались в России внедрением экономических новаций. Среди прочих Гайдар порекомендовал и меня, но сразу встретится с Лэйардом я не смог, поскольку в это время находился в Алма-Ате. Я там осуществлял небольшой пилотный биржевой проект, и, когда мне сообщили о визите английского профессора в Москву и о его желании встретиться со мной, я только руками развел: с билетами тогда было очень непросто. Так что на общую встречу с профессором я не попал и был уверен, что уже не увижусь с этим, без иронии, светилом мировой экономики.
      Но наша встреча все-таки состоялась. Я прилетел в Москву, как сейчас помню, – вечером в пятницу. Утром следующего дня, то есть в субботу, я, как всегда, отправился на работу, потому что мне интересно было работать, в том числе и в выходные дни. В выходные даже лучше, потому что компьютер был свободен.

      Мне интересно было работать, в том числе и в выходные дни

      В институте я, к своему немалому удивлению, застал профессора Лэйарда – он дождался меня, и мы проговорили несколько часов! Поговорить нам было о чем – мои проекты очень заинтересовали профессора, он, как я понимаю, разглядел в них рациональное зерно. Как бы там ни было, но в финале нашей беседы Ричард Лэйард пригласил меня в LSE – посмотреть, так сказать, воочию на кухню мировой экономики.
      Сначала я отказался – мне было непонятно, что я буду делать в Лондоне со своим неполноценным английским и непонятной зарплатой в десять тысяч фунтов в год. Я не совсем понимал, хватит ли этих десяти тысяч на содержание меня и семьи. При этом в России я зарабатывал на тот момент не меньше двадцати тысяч рублей в месяц и точно знал, что это немало. Я не нашел ничего лучше, как сказать: «Знаете, профессор, у меня тут так все хорошо, куча идей, планов, много очень интересных научных, практических, консультационных проектов. Все прекрасно. Зачем мне куда-то ехать?»
      Мой отказ изумил профессора, и еще около часа он убеждал меня изменить решение. Но изменил свое решение я только благодаря его жене Молли Митчелл (Molly Mitchell). Она пришла в институт за профессором, потому что хотела еще погулять по Москве, и наша долгая беседа стала ее тяготить.

      Учеба в LSE – это инвестиция на всю жизнь

      Узнав, что я отказываюсь от предложения Лэйарда, она сказала: «Ты молодец, и сейчас у тебя все хорошо. Но учеба в LSE – это инвестиция на всю жизнь…»
      И я вдруг понял: а ведь она права! Эта мудрая женщина всего лишь несколькими точными словами повлияла на мое решение, и я очень ей за это благодарен.

Туманный Альбион

      Через некоторое время я отправился в Лондон, имея в кармане всего 100 долларов, – больше валюты советскому человеку купить в советском банке не разрешалось… И надо же было такому случиться – мой самолет опоздал! Соответственно, меня не встретили, и я оказался один в чужом, незнакомом городе, причем с несколькими чемоданами разного скарба, который должен был помочь мне прожить как минимум полгода на чужбине. LSE была закрыта, ибо дело происходило в пятницу вечером; получалось, что до понедельника я был обречен жить на вокзальной лавочке.
      Но мне помогли простые англичане – одна добрая душа поняла мой ломаный английский, нашла в справочнике телефон LSE и дозвонилась до охранника. Охранник, вторая добрая душа, дал мне телефон секретаря профессора Лэйарда. Секретарь, Мэрион О'Брайен (Marion O'Brien), самая добрая душа из перечисленных, согласилась оплатить мой трансфер на такси в город, забронировала и оплатила номер в гостинице, а также прочие нужды.
      Так что, когда я явился в понедельник в LSE, мне лишь сказали: «Слава Богу, с вами все в порядке!»
      Там, в центральном офисе Лондонской школы экономики, мне дали должность обычного научного сотрудника, стол, стул, компьютер – только твори! Это было замечательно, но после интенсивной, насыщенной, энергичной московской жизни мне стало скучно просто слушать лекции или участвовать в семинарах. Я решил использовать время с большей пользой и получить диплом магистра экономики. Однако оказалось, что для того, чтобы записаться и сдать магистерскую программу, надо было подтвердить свое высшее образование.
      Лондонская школа экономики готовит специалистов по макроэкономике: треть выпуска идет на работу в международные финансовые организации, такие как Всемирный банк и МВФ, треть возвращается в центральные банки и министерства финансов своих стран, а остальные обычно уходят в частные банки на должности главных экономистов, аналитиков. Другие позиции являются редкостью.

      Свободного времени не было вообще, но этого-то я как раз и добивался

      Тогда наши советские дипломы, а уж тем более экономические, в других странах не признавали. В приемной комиссии мне заявили: «То, что вы кандидат наук, для нас не очень понятно, вы нашиэкзамены сдайте». За год я прошел четырехлетнюю программу бакалавра и сдал все экзамены. Свободного времени не было вообще, но этого-то я как раз и добивался.
      Так я и получил те самые экономические знания и опыт, которые потом оказались чрезвычайно востребованными в России.

Как я не стал министром финансов

      Перед моим отъездом в Лондон летом 1991 года Егор Гайдар произнес: «Конечно, поезжай, подучишься, поработаешь, опыта наберешься. Вернешься, мы тебя министром финансов сделаем».
      На первые же рождественские каникулы в декабре я приехал в Москву. На Старой площади новое правительство во главе с Гайдаром размышляло над тем, как проводить финансовую либерализацию. Нас, образно говоря, заперли в кабинете со словами: «Не выпустим, пока либерализация не произойдет». Так мы и работали до 3 января – до тех пор, пока все решения не приняли, все документы не подписали.
      Ну а как еще секретность можно было обеспечить?! Нас кормили-поили. Но даже если бы не закрытые двери, мы все равно работали бы круглыми сутками. Вы даже не представляете, что там творилось: все спорили, было такое впечатление, будто научный институт переехал на Старую площадь, готовились программы и материалы в режиме нон-стоп, все кипело, как в муравейнике. Очень интересное было время.

      Я думаю, все дело в лидерах

      Я думаю, все дело в лидерах – таких как Гайдар, Ясин. Они вели за собой, делали любую тему интересной. Скажите, что любопытного в либерализации цен на бензин? А они задавались вопросом – а какой от этого макроэкономический эффект? А микроэкономические последствия? Смоделируем-ка эту ситуацию, как поведут себя предприятия… Однако, видимо, не всё смогли просчитать: вернувшись со Старой площади домой, я обнаружил, что либерализация прошла. Как и у всех, мои сбережения в Сбербанке девальвировались, но для меня это было уже не важно, ведь мы сделали экономическую революцию в стране! Еще через некоторое время Егора Гайдара из правительства убрали. Понятно, что должность министра финансов в новом кабинете мне не светила. Я продолжал учиться…

Чек от Сороса

      1992 год был одним из самых тяжелых в новейшей истории России: Советский Союз развалился, республики разбежались, система межреспубликанских торговых связей, которыми до этого занимался Госснаб, сломана. Кто, кому и что должен продавать? Кто и что покупать? Непонятно. Экономика всех бывших союзных республик катилась в тартарары. «Парад суверенитетов» на деле оказался траурной процессией.

      «Парад суверенитетов» на деле оказался траурной процессией

      Сорос, всем этим обеспокоенный, решил собрать всех министров торговли республик в одном месте: пусть обсудят, может, какие идеи родятся. Он пришел с этой мыслью к профессору Лэйарду. Тот сказал: «У меня тут есть русский, он мог бы организовать встречу».
      Так я стал организатором конференции по межреспубликанской торговле всех министров торговли бывших советских республик. Она состоялась в Брюсселе весной 1992 года. Сорос участия в дискуссии не принимал, он только обеспечил возможность этой встречи и профинансировал ее. Конференция оказалась удачной, она позволила наладить диалог, сделать первые шаги к созданию новой системы межреспубликанских связей с учетом новых условий «игры».
      После конференции, на прощальном ужине мы оказались с Соросом за одним столом и разговорились. Ужин закончился, но разговор продолжился далеко за полночь. Я рассказывал Соросу о состоянии дел в российской экономике, реформах и программах правительства. Для Джорджа Сороса, родившегося в Венгрии и покинувшего с семьей эту страну в целях спасения от наступающего социализма, многие проблемы российской экономики были понятны и вызывали профессиональный интерес. Оказалось, что и Лондонская школа экономики для него – не пустой звук. Он учился в этой Школе и многие годы выделял средства на различные проекты, связанные с посткоммунистическими экономиками.
      Потом Джордж Сорос поинтересовался моими планами. Узнав же, что Лондонская школа экономики может профинансировать лишь часть моего обучения, он взял с меня обещание обязательно вернуться в Россию. «Моему фонду уставом запрещено давать средства на получение полной степени, потому что, по нашей статистике, люди потом, как правило, оседают в других странах». И он выписал личный чек. Эти деньги позволили мне провести еще один год в Лондоне и завершить образование.
      Интересное было время. Я выступал с лекциями в разных университетах в Лондоне, в Бирмингеме, ездил на конференции в Брюссель. Мою научную работу довольно хорошо принимали. Статус соискателя магистерской степени в Лондонской школе экономики высоко ценится.
      Спустя несколько лет, когда я вновь стал прилично зарабатывать, я выписал уже свой личный чек на сумму того самого чека Сороса и набежавших по нему процентов и решил вернуть его Соросу. Мы долго согласовывали графики перемещений, место встречи. Встреча состоялась в его поместье на Лонг-Айленде (Long Island). Ему было приятно услышать, что я выполнил данное ему обещание вернуться в Россию и использовать полученные в Лондонской школе экономики знания для продолжения экономических реформ в стране. Мне пришлось в деталях рассказать ему о своей работе, успехах и ошибках.
      Конечно, сумма чека вряд ли могла изменить материальное положение миллиардера, но важнее была моментальность его реакции. Он сказал, что нужно направить эти деньги на поддержку других молодых ученых. Так на чеке появилась передаточная надпись (индоссамент) в пользу Российской экономической школы, что позволило еще одному молодому ученому поехать на учебу в Лондон.

Как я не стал экономическим советником Островов Кука

      Я участвовал в работах Всемирного банка по разным странам и чуть не стал экономическим советником островов Кука по составлению первого торгового баланса этой страны. Острова Кука – это нормальное государство, которое территориально расположено на нескольких островах. Бизнес там небольшой: туризм да кокосы, и больше ничего, но, тем не менее, торговый баланс составлять надо, кто-то эту работу должен делать.
      Страна объявила о получении гранта на выполнение этой ответственной работы. Был конкурс, о котором я узнал из студенческой газеты Лондонской школы экономики. Несмотря на довольно большое количество соискателей, желавших провести полгода под пальмами на островах Тихого океана, я дошел до финала. Тут-то и выяснилось, что эту вакансию финансирует Министерство по делам содружества Великобритании. Кто-то спросил: «Подожди, а ты кто – русский? Но у нас только граждане стран—членов содружества имеют право на этот грант»…

Снова в Москве

      В России продолжали происходить революционные события, менялись экономический и политический строй, все менялось. Я вернулся в Россию, горя желанием действовать, но здесь меня никто не ждал.

      Я вернулся в Россию, горя желанием действовать, но здесь меня никто не ждал

      Министр финансов Борис Федоров предложил мне поработать у него. Правда, жилья не было, только общежитие где-то на окраине, зарплата в пересчете – 10–13 долларов, а мне семью содержать надо. Вместо этого я присоединился к группе иностранных советников российского правительства, затем возглавил московский офис Лондонской школы экономики. Мы издавали журнал Russian Economic Trends: мир впервые увидел публикации об экономике России в международной терминологии, на западном языке статистики. Задача стояла нетривиальная. В СССР вся система государственной статистики прочно стояла на материалистических принципах учения Маркса и Ленина. Поэтому в качестве главного показателя выступал Национальный Доход как сумма продуктов, произведенных товаропроизводителями. Международная статистика основана на Системе Национальных Счетов и на главенстве понятия Валового Внутреннего Продукта (ВВП), который является суммой произведенных товаров и услуг. Пересчитать один показатель в другой напрямую практически невозможно, а значит, сравнение уровня экономического развития страны с другими странами так же продуктивно, как сравнение яблок с апельсинами. Помню один из диалогов в Госкомитете по статистике. Специалист с многолетним стажем объяснял мне причины падения ВВП и ссылался на то, что многие сферы деятельности попросту перестали существовать. Например, услуги городского такси. Мой аргумент состоял в том, что услуга как таковая не исчезла – пропали лишь желтые «Волги» с шашечками на борту. При этом стоит выйти на улицу и махнуть рукой, как сразу большое количество «частников» будет готово отвезти вас в любую точку по сходной цене. То есть услуга осталась, просто Госкомстат не научился ее учитывать.

      В СССР вся система государственной статистики прочно стояла на материалистических принципах учения Маркса и Ленина

      Более того, органы статистики в борьбе за чистоту информации совершенно справедливо не использовали в своей работе налоговую отчетность предприятий, понимая, что реальная экономика не испытывает большого желания показывать реальную отчетность налоговикам. Дисциплина же подачи своевременной отчетности статистическим органам сохранилась лишь на крупных предприятиях, которые по старинке заполняли необходимые формы. Надо было переходить на оценку потреб ленногоВВП, а не держаться за теряющую свое качество информацию о произведен номВВП. Но для такого перехода требовалась совсем другая система сбора информации, которую только предстояло построить.

      Кто-то в стране продолжал потреблять электричество в промышленных масштабах, перевозил произведенные товары, а данные производителей продолжали демонстрировать отрицательную динамику

      Еще больший конфуз был связан с тем, что косвенные показатели динамики ВВП – объемы потребленной электроэнергии и объем железнодорожных перевозок грузов – не подтверждали столь глубокого падения объемов производства. То есть кто-то в стране продолжал потреблять электричество в промышленных масштабах, перевозил произведенные товары, а данные производителей продолжали демонстрировать отрицательную динамику.

      К моменту прихода к власти Ельцина и Гайдара экономика страны уже многие годы катилась по наклонной плоскости

      Проблема имела не только экономический, но и массу политических аспектов. Коммунистическая партия в течение всех 1990-х годов утверждала, что «демократы развалили экономику страны» именно потому, что сопоставимых данных о ВВП РСФСР в период господства компартии в 1980-е годы никто просто не имел. На самом же деле, к моменту прихода к власти Ельцина и Гайдара экономика страны уже многие годы катилась по наклонной плоскости. Перед нами не стояло политических задач, но корректный расчет показателя ВВП, а также его динамики, международные сравнения, анализ природы инфляции и последствий фискальной политики были главными темами журнала. Очень быстро журнал стал основным источником статистической и аналитической информации для иностранных банков, посольств, Всемирного Банка и Международного Валютного Фонда. Именно на него как на первоисточник ссылались все исследователи и журналисты, которые анализировали и описывали события в нашей стране.
      Параллельно мы вели исследовательскую работу, консультировали руководителей экономического блока правительства. Анатолий Чубайс был министром приватизации. Евгений Ясин – министром экономики. Центр по экономическим реформам возглавлял нынешний сенатор Сергей Васильев. Мы исследовали множество возникавших тогда проблем. Например, макроэкономический эффект замены квот на экспорт нефти тарифами. Что значит квота? Это коррупция. А тарифы? Все прозрачно, понятно, их можно регулировать.