Уильям Тенн

Игра для детей 

Когда посыльный, сообразив, что чаевых не будет, хлопнул дверью, Сэм Вебер решил передвинуть большой ящик поближе к единственной в комнате лампочке. Посыльному ничего не стоило буркнуть: «Не знаю. Это не наше дело, мистер, мы их только доставляем», но должно Же существовать какое-то разумное объяснение.

Предчувствие не обмануло Сэма. Ящик оказался достаточно тяжелым. Сэм, ворча, протащил его несколько метров. Непонятно, как посыльный поднял такую тяжесть на четвертый этаж.

Заметив яркую карточку, на которой стояло его имя, адрес и традиционное пожелание «Веселого рождества в 2153 году», Сэм выпрямился и нахмурил брови.

Шутка? У него не было знакомых, которым показалось бы остроумным послать поздравление с подобной датой. Ведь до нее осталось ждать двести лет. Разве что какой-нибудь шутник из его товарищей по юридическому институту решил сообщить свое мнение относительно того; когда Вебер будет вести свой первый процесс. Но и в этом случае…

Буквы выглядели очень странно — какие-то зеленые черточки вместо линий. А сама карточка была из настоящего золота!

Сэма разобрало любопытство. Он сорвал карточку, содрал тонкую обертку

— и замер от удивления. Потом присвистнул и судорожно проглотил слюну.

«Что такое?! С ума сойти!»

Ящик не имел ни крышки, ни ручек. На его поверхности не было видно ни единой щелочки. Он оказался сплошным однородным кубом из какого-то коричневого вещества. Но, когда Сэм его двигал, внутри что-то дребезжало.

Пыхтя и отдуваясь, Сэм приподнял ящик. Дно оказалось совершенно гладким, тоже без единой щелочки. Сэм с грохотом опустил ящик на пол.

— Ладно, — философски заметил он, — дело, в конце концов, не в подарке, а в принципе.

Тут он вспомнил, что пора садиться за письма, — он еще не поблагодарил за рождественские подарки. Нужно было придумать что-то совершенно особенное для тети Мэгги. Присланные ею галстуки выглядели, как абстракционистские кошмары, но сам он не послал ей на это рождество даже носового платка. Все деньги до единого цента съела брошь для Тины. Конечно, брошь не кольцо, но, может быть, Тина примет во внимание сложившиеся обстоятельства…

Сэм направился к кровати, которая служила ему одновременно столом и стулом. По дороге он с досадой ткнул ящик и пробурчал: «Ну и ладно, не хочешь открываться — не надо».

Загадочный куб, словно поумнев от пинка, раскрылся. Сначала образовалась щель, потом она быстро расширилась и крышка разошлась в стороны, как у саквояжа. Сэм ударил себя по лбу и помянул всех богов от египетского Сета до небесного отца. Затем он вспомнил свои последние слова.

— Закрыться! — произнес он.

Ящик послушно закрылся и стал гладким, как кожа младенца.

— Открыться! — Ящик открылся.

Неплохое представление, решил Сэм. Он наклонился и стал рассматривать содержимое.

Внутри Сэм увидел лабиринт из полочек. На них стояли флаконы с голубыми жидкостями, банки с красными порошками, лежали прозрачные тюбики, наполненные какими-то пастами желтого, зеленого, оранжевого, розовато-лилового и прочих цветов. Сэм даже не мог вспомнить названий всех оттенков. На дне ящика лежало семь странных аппаратов, которые выглядели так, будто их собирал помешанный на лампах радиолюбитель. И в довершение всего в ящике была книга.

Сэм вытащил эту книгу и с изумлением обнаружил, что, хотя страницы ее были металлическими, она почти ничего не весила, во всяком случае, была легче любой другой книги, которую ему когда-либо приходилось держать в руках. Он сел на кровать, втянул в себя воздух и открыл первую страницу.

— Ну и ну! — произнес он и с силой выдохнул воздух. Зеленые буквы изгибались какими-то сумасшедшими закорючками:

«Построй человека», набор N3 Этот набор предназначен только для детей от 11 до 13 лет. Аппаратура, более сложная, чем в наборах «Построй человека» N 1 и 2, позволит ребенку данной возрастной группы собирать действующих взрослых людей. Отсталые подростки могут такие собирать детей и живые манекены из наборов предыдущих номеров. Имеются два дезассамблятора, так что материал можно использовать повторно. Как и в случаях с наборами N 1 и 2, разборку рекомендуется производить в присутствии Хранителя ценза. Дополнительные реактивы и запасные части можно получить от компании «Построй человека», N928, Диагональный уровень, Глэнт-Сити, Огайо. Запомните — только с помощью набора «Построй человека» Вы можете построить человека!

Сэм зажмурился. Какие глупые трюки он видел вчера в кино! Немыслимая дрянь! Да и сама картина отвратительна. Только краски хорошие. Интересно, сколько может заработать в неделю продюсер такой картины? А оператор? Пятьсот? Тысячу?

Он осторожно открыл глаза. Ящик по-прежнему стоял посреди комнаты. Книга тоже никуда не исчезла. И на первой странице он снова прочел: «Запомните — только с помощью набора „Построй человека“ Вы можете построить человека!»

Следующую страницу занимал прейскурант «дополнительных реактивов и запасных частей». Цены за литр гемоглобина, три грамма набора энзимов и тому подобные вещи выглядели несколько странно — один сланк пятьдесят или три сланка сорок пять. В конце страницы рекламировался набор N4: «Вы почувствуете истинный восторг при конструировании Вашего первого живого марсианина!» Мелким шрифтом было набрано: «Патент 2148 года».

На третьей странице оказалось оглавление. Сэм схватился вспотевшей рукой за матрац и прочел:

Сэм положил книгу обратно в ящик и рванулся к зеркалу. Его лицо ничуть не изменилось. Правда, оно стало белее мела, но черты его остались прежними. Он не раздвоился, не превратился в манекен, не сконструировал новую форму жизни для развлечения в часы досуга. В этом смысле все было в полном порядке.

Немного успокоившись, Сэм обрел прежнее выражение лица, а то глаза у него чуть было не вылезли из орбит.

«Дорогая тетя Мэгги, — начал он лихорадочно писать, — ваши галстуки — самый лучший из всех рождественских подарков. Как жаль, что…»

…Как жаль, что у меня не осталось ни гроша на покупку рождественского подарка… Но кому могло прийти в голову затратить такие фантастические усилия на создание подобной штуки? Лью Найту? Но даже Лью, при всей своей черствости, должен испытывать какое-то чувство уважения к празднику. Да у Лью и не хватило бы ни мозгов, ни терпения для такой трудной работы.

Тина? Конечно, она обладает особым талантом создавать осложнения. Но если Тина в полной мере наделена всеми прочими физическими и моральными качествами, то она почти лишена чувства юмора.

Сэм поднял обертку от ящика и разгладил ее. Ему показалось, что на глянцевитой поверхности еще сохранился запах духов Тины, и весь мир снова стал на место.

На полу блестела металлическая пластинка. Может быть, на обратной стороне обозначено имя отправителя?

Сэм поднял ее. Ничего — только гладкая золотая поверхность. Настоящее золото. В этом-то Сэм не сомневался — его отец был ювелиром. Сама стоимость пластинки исключала возможность розыгрыша. И кроме того, в чем тут шутка?

«Веселого рождества в 2153 году…»

Чего достигнет человечество через двести лет? Проложит путь к звездам или еще дальше, преследуя какие-нибудь невообразимые цели? Использует вместо машин и роботов маленьких живых манекенов? Будет делать игры для детей…

А нет ли в ящике еще одной карточки? Сэм решил вытряхнуть все содержимое, но взгляд его упал на большую серую банку с надписью: «Обезвоженная нервная ткань. Только для изготовления людей».

Он отшатнулся и рявкнул: «Закрыться!»

И снова перед ним была гладкая поверхность. Сэм облегченно вздохнул и решил спать.

Раздеваясь, он пожалел, что не догадался спросить у посыльного название его фирмы. Возможно, это помогло бы установить происхождение подозрительного подарка.

«Но в конце концов, — повторял он, засыпая, — дело не в подарке, дело в принципе. Веселого рождества!..»

На следующее утро, когда Лью Найт влетел в контору со своим обычным: «Доброе утро, коллеги», Сэм ждал, что Лью вот-вот попробует его поддеть. Вряд ли такой человек, как Лью, мог бы удержаться от намеков, но Лью уткнулся в «Дополнение к своду законов штата Нью-Йорк» и так просидел все утро. Остальные совладельцы общей конторы — пять юных законников — казались либо слишком подавленными, либо слишком занятыми, чтобы иметь на совести «Построй человека». Не было ни хитрых улыбок, ни насмешливых взглядов, ни наводящих вопросов.

Тина появилась ровно в десять. Она напоминала девушки с рекламы, только одетую.

— Доброе утро, — сказала она.

Каждый ответил ей в зависимости от расположения духа: один — улыбкой, другой — ворчанием, третий — просто кивком. Лью Найт проворчал. Сэм Вебер улыбнулся.

Взбивая волосы, Тина за одну минуту успела понять и оценить ситуацию. Наконец, решение было принято, и, положив локти на стол Лью Найта, Тина спросила, что она может для него сейчас сделать.

Сэм демонстративно погрузился в труд Хаклеуорта «О мошенничествах». Услуги Тины оплачивали все семеро. Теоретически она выполняла обязанности секретаря, телефонистки, машинистки, а также принимала посетителей. Практически при самом добросовестном отношении к делу ей приходилось за день печатать и отсылать не больше двух-трех случайных писем. Раз в неделю могло попасться более важное письмо, не требовавшее, впрочем, особых юридических знаний. Поэтому Тина в одном из ящиков своего стола держала неплохую библиотеку модных журналов, а в двух других — полную косметическую лабораторию. Добрую треть рабочего времени она проводила в дамской комнате, обсуждая с другими секретаршами цены на чулки и способы их приобретения. Остальное время она преданно служила тому из своих нанимателей, который в данный момент, по ее мнению, более всего в ней нуждался. Ее жалованье было скромным, но жизнь полной.

Только перед самым ленчем, разнося утреннюю почту, она подошла к Сэму.

— Кажется, сегодня утром вы были не слишком заняты, мистер Вебер… — начала она.

— Вам это только показалось, мисс Хилл, — возразил он с легким раздражением, полагая, что оно ему к лицу. — Я ждал завершения ваших светских дел, дабы мы могли опуститься до того, что в некоторых случаях называется работой.

Она была удивлена, как котенок, которого согнали с подушки.

— Но сегодня ведь не понедельник: Сомерсет и Оджек присылают вам документы только по понедельникам.

Сэм поморщился при напоминании о том, что без чисто механической работы по оформлению бумаг, выполняемой им раз в неделю для фирмы «Сомерсет и Оджек», он был бы юристом только по названию.

— Мне нужно продиктовать письмо, мисс Хилл, — сурово ответил он. — Когда у вас все будет готово, мы сможем начать.

Тина тотчас вооружилась стенографическим блокнотом и карандашами.

— Обычный заголовок, сегодняшнее число, — начал Сэм. — Адресуйте Торговой палате, Глэнт-сити, Огайо. Пишите:

«Джентльмены! Прошу известить меня, не зарегистрировалась ли у вас недавно компания под названием „Построй человека“ или под каким-либо аналогичным названием. Я хотел бы также знать, не заявляла ли вам фирма с вышеуказанным или аналогичным названием о своем намерении обосноваться в вашем округе. Этот запрос сделан неофициально, по просьбе клиента, заинтересованного в продукции вышеупомянутой фирмы, адрес которой моим клиентом утерян».

Подпись и затем постскриптум:

«Кроме того, мой клиент заинтересован в сведениях о коммерческих перспективах района, к которому относится улица, имеющая название „Диагональная авеню“ или „Диагональный уровень“. Все данные об этом районе и об организациях, в настоящее время там расположенных, будут приняты с благодарностью».

Тина устремила на него широко открытые голубые глаза.

— О Сэм, — прошептала она, игнорируя его официальный Фон. — О Сэм, у вас появился второй клиент! Я так рада! Правда, он выглядит немного зловеще, но держится с таким достоинством, что я была уверена…

— Кто? Кто выглядит немного зловеще?

— Ну, ваш новый клиент…

У Сэма возникло неприятное ощущение, что в конце фразы она хотела добавить — глу-упенький!

— Когда я пришла сегодня утром, в холле торчал такой странный высокий старик в длинном черном пальто и разговаривал с лифтером. Он повернулся ко мне — я имею в виду лифтера — и сказал: «Это секретарша мистера Вебера, она сможет сообщить вам все, что вас интересует». Потом лифтер как-то странно подмигнул. Это было не очень-то вежливо в такой обстановке. Старик уставился на меня, мне стало очень не по себе, а он пробормотал сквозь зубы: «Или психопаты, или хищники. Ни одного нормального. Ни одного уравновешенного». И ушел. Настоящий джентльмен так бы не сделал. Вы должны это знать, если он ваш новый клиент!

Она откинулась на спинку стула и перевела дух.

Высокий, зловещий старик в длинном черном пальто, выспрашивающий о Сэме у лифтера? Вряд ли что-нибудь серьезное. Он ни в чем таком не замешан. Но нет ли тут связи с необычным рождественским подарком? Над этим стоит поразмыслить.

— У нас гостит моя любимая тетя, я вам уже говорила, — продолжала Тина, — и она приехала так неожиданно…

Девушка что-то объясняла относительно рождественского вечера. Когда она наклонилась к нему, Сэм почувствовал прилив нежности.

— Не беспокойтесь, — сказал он. — Я знаю, вы не могли ничего сделать, чтобы наше свидание состоялось. Мне стало, немного грустно, когда вы позвонили, но я примирился: я ведь известен как Сэм; который никогда не сердится на красивых девушек. А как насчет ленча?

— Ленча? — она встревожилась. — Я обещала Лью, то есть мистеру Найту… Но он не станет возражать, если вы тоже пойдете.

— Ну и отлично. Пошли.

Вот хорошая возможность отплатить Лью его же монетой.

Перспектива сидеть за столом в «большой компании» вместо ожидавшегося интимного общества основательно испортила настроение Лью Найту, чего, собственно, Сэм и добивался. К сожалению, Лью взял реванш. Он удивительно красноречиво расписывал детали порученного ему дела, хвастал ожидаемыми гонорарами, не забыв упомянуть и о предстоящей славе. После одной или двух попыток вставить несколько слов об интересном завещании, которое он оформлял для фирмы «Сомерсет и Оджек», обманутый в своих ожиданиях Сэм погрузился в размышления. Лью, воспользовавшись его капитуляцией, немедленно перестал говорить о деле «Розенталь против Розенталя» и начал обхаживать Тину.

На улице была слякоть — снег превратился в: грязь. Во многих магазинах уже разбирали рождественские витрины. Сэму бросились в глаза конструкторские наборы для детей, обложенные елочной канителью и покрытые сверкающим искусственным снегом. «Построй радио», «Построй небоскреб», «Построй аэроплан»… Но — «Только с помощью набора „Построй человека“ Вы можете…»

— Я пошел домой, — внезапно произнес Сэм. — Вспомнил об одном деле. Если кто-нибудь придет, позвоните мне.

«Я оставил Лью победителем на поле битвы», — сказал он себе, заняв место в вагоне метро. Но горькая истина заключалась в том, что битва все равно была проиграна независимо от места, где находился Сэм.

Еще в юридическом институте говорили, что у Лью Найта волчья хватка. С того дня, как Лью заметил, что субстанция, наполнявшая платья Тины, имеет правильные пропорции, шансы Сэма на победу снизились до стоимости куска железа в золотых хранилищах форта Нокс.

Тина сегодня не приколола подаренную Сэмом брошь. Зато на мизинце ее правой руки появилось довольно безвкусное кольцо.

«Одни выигрывают, другие проигрывают, — философствовал Сэм. — Я не выиграл».

Но как было бы приятно «выиграть» Тину!

Открыв дверь своей комнаты, Сэм с удивлением обнаружил, что постель не убрана. Значит, горничная не приходила. Этого раньше не случалось… Ну, конечно! Ведь раньше он никогда не запирал дверь. Девушка, наверно, решила, что Сэм не хотел, чтобы к нему ходили. А может, он и в самом деле не хотел.

На спинке кровати с вызывающим бесстыдством переливались всеми цветами радуги галстуки тети Мэгги. По дороге сняв шляпу и пальто, Сэм бросил их в шкаф. Затем подошел к умывальнику и тщательно вымыл руки. Потом резко обернулся.

Ничего не изменилось. Большой коричневый куб, на который он все время невольно косился, стоял на том же месте и, без сомнения, содержал тот же диковинный набор, так поразивший его воображение.

— Открыться, — сказал Сэм. И ящик открылся.

Книга, по-прежнему раскрытая на оглавлении, лежала на дне ящика; ее угол попал в камеру одного из странных аппаратов. Сэм осторожно вынул и то, и другое, заметив при этом, что аппарат состоял в основном из каких-то окуляров, укрепленных с помощью сложного переплетения трубок и пружин на основании — плоской зеленой пластинке. Он перевернул аппарат. На нижней стороне пластинки было выведено такими же диковинными буквами, как и в книге: «Комплект из электронного микроскопа и рабочего столика».

Очень осторожно Сэм поставил аппарат на пол, затем один за другим вытащил все остальные приборы — от «Детского биокалибратора» до «Витализатора Джиффи». Потом он аккуратно выстроил в пять рядов разноцветные флаконы с лимфой и банки с всевозможными хрящами. При этом выяснилось, что стенки ящика изнутри выложены удивительно тонкими листами разной конфигурации. Стоило слегка надавить на края этих листов, и они превращались в трехмерные модели органов человека, величину и очертания которых можно было изменять, оттягивая любую часть поверхности. Ясно, что это были формы для частей тела.

Хороший ассортимент! Если все это имеет какое-нибудь отношение к науке, то ящик может представлять огромную ценность. Или служить весьма полезной рекламой. Или — ну, мало ли что…

Если все это имеет хоть какое-нибудь отношение к науке…

Сэм опустился на кровать и раскрыл книгу на главе «Детский биохимический сад».

В девять вечера он сел на корточки у «Комплекта из электронного микроскопа и рабочего столика» и принялся откупоривать маленькие бутылочки. В девять сорок шесть Сэм Вебер впервые «построил» простейший живой организм.

Конечно, это было немного, если сравнивать, скажем, с первой Книгой бытия. Примитивная коричневая плесень, которая в поле зрения микроскопа расползалась по кусочку пирожка, дала несколько спор и прекратила свое существование примерно через двадцать минут. Но ведь ее сделал Сэм! Он создал специальную форму жизни, способную питаться только составными частями именно такого пирожка. Ничем другим она питаться не могла.

Сэм принял твердое решение напиться и отправился ужинать. Но после одного-двух глотков к нему вернулось чувство божественного могущества, и он помчался обратно в комнату.

Отупение восторга, охватившее его после создания коричневой плесени, в этот вечер больше не пришло к нему, хотя он построил гигантскую белковую молекулу и целый выводок фильтрующихся вирусов.

Утром Сэм из маленькой закусочной, где он обычно завтракал, позвонил в контору.

— Сегодня я весь день буду дома, — сообщил он Тине.

Она выразила удивление, так же, как и Лью Найт, который взял у нее трубку.

— Ну что, коллега, обзаводитесь практикой среди соседей? Мальчишка Блэкстоун[1] остался без практики. К нему уже отправлены две машины скорой помощи.

— Ладно, — сказал Сэм, — я сам с ним объяснюсь, когда он ко мне заявится.

Неделя все равно уже кончалась, поэтому он решил остаться дома и на следующий день. Он знал, что до понедельника, когда «Сомерсет и Оджек» снесут в корзинку его единственное очко, никакой настоящей работы у него Все равно не будет.

Возвращаясь домой, Сэм купил книгу по бактериологии. Было очень забавно создавать и совершенствовать одноклеточные организмы, о месте которых в системе классификации велись длинные и нудные ученые споры.

Конечно, руководство «Построй человека» давало только несколько примеров и общие правила, но извлекая подробные описания из курса бактериологии, Сэм чувствовал себя господином положения: он вскрывал тайны мироздания, как вскрывают устриц!

Кстати, эта аналогия натолкнула его на мысль сделать несколько устриц. Правда, раковины получились недостаточно твердыми, и у Сэма не хватало мужества продегустировать этих устриц, но они, несомненно, были из класса двустворчатых. Если бы удалось усовершенствовать технику их изготовления, проблема питания была бы окончательно решена.

Руководство было написано просто и ясно и снабжено прекрасными иллюстрациями, которые становились трехмерными, стоило только открыть нужную страницу. Очень немногое считалось известным заранее, более сложные объяснения следовали за более простыми. Только попутные замечания были не всегда понятны. «Этот метод используется в фанфоплинических игрушках…», «Когда следующий раз Вам будут покеклировать или демортонировать зубы, подумайте о бактериум цианогенум и скромной роли, которую она играет…», «Если у Вас в доме есть рубикулярный манекен, можете пропустить главу о манекенах» и т.д. и т.п.

После того как беглый осмотр убедил Сэма, что ни один из предметов в его комнате не имеет даже отдаленного сходства с рубикулярным манекеном, он счел себя вправе перейти к главе о манекенах. Чувства, которые испытывает отец, возящийся с игрушечным поездом сына, были для Сэма уже пройденным этапом; ему удалось сделать больше того, о чем в течение ближайших десятилетий могли мечтать самые знаменитые биологи мира. А что еще ждало его впереди? Какие перспективы откроются перед ним?

«Никогда не забывайте, что манекены строятся для одной — и только для одной — цели».

«Я не забуду», — мысленно пообещал Сэм.

«Будут ли это манекены-санитары, манекены-закройщики, манекены-машинистки или даже сунневиарные манекены, при их конструировании надо иметь в виду только одну определенную операцию или один заданный процесс. Если Вы изготовляете манекен, способный исполнять больше одной операции, то Вы совершаете настолько серьезное преступление, что оно наказуется публичным увещанием».

«Чтобы изготовить элементарный манекен…»

Это было очень трудно. Три раза он разбирал созданных им уродов и начинал сызнова. Только в воскресенье днем манекен был готов, или, точнее, не совсем готов.

У него оказались длинные руки, к тому же одна получилась длиннее другой, голова без признаков лица и туловище. Ног вообще не было.

Не было ни глаз, ни ушей. Манекен лежал на кровати и булькал розовой щелью рта, который должен служить как для приема пищи, так и для выделений. Он медленно размахивал длинными руками, предназначенными для одной-единственной, еще не придуманной операции.

Глядя на него, Сэм решил, что жизнь может быть иногда так же отвратительна, как помойка в жаркий летний день.

Манекен нужно было разобрать, но он был слишком велик, чтобы использовать маленький дезассамблятор, с помощью которого Сэм разбирал до этого устриц и другие свои миниатюрные творения. А на большом дезассамбляторе была ярко-оранжевая надпись: «Применять только под непосредственным наблюдением Хранителя ценза. Используйте формулу А-76 или сделайте менее устойчивым Ваш ид».

Выражение «формула А-76» вызывало не больше ассоциаций, чем словечко «сунневиарный», и Сэм решил, что его «ид» и без того уже достаточно неустойчив, дальше некуда. Придется обойтись без Хранителя ценза. Надо полагать, действие большого дезассамблятора основано на тех же принципах, что и малого.

Сэм прикрепил прибор к спинке кровати и отрегулировал фокус. Затем он щелкнул выключателем, расположенным на гладкой нижней поверхности.

Через пять минут манекен превратился в блестящую слизистую массу, расползшуюся по кровати.

Проветривая свою комнату, Сэм пришел к выводу, что большой дезассамблятор, несомненно, требовал наблюдения Хранителя ценза. Во всяком случае, какого-нибудь Хранителя. Он постарался спасти как можно больше составных частей безногого существа, хотя и сомневался, что еще раз воспользуется набором «Построй человека» в ближайшие пятьдесят лет. И уж наверняка он будет держаться подальше от большого дезассамблятора. Даже засунуть манекен в мясорубку и вертеть ручку, пока все это не превратится в фарш, было бы не так противно.

Сэм запер за собой дверь и отправился в бар, размышляя о том, что завтра утром надо купить пару новых простынь. Сегодня придется спать на полу.

В понедельник утром Сэм погрузился в дела, присланные фирмой «Сомерсет и Оджек». При этом он непрерывно ощущал на себе пристальный взгляд Лью Найта и удивленный — Тины. Если бы они только знали! — торжествовал Сэм. Впрочем, Тина сказала бы скорее всего: «Уди-ви-тельно!», а Лью Найт отпустил бы какую-нибудь дурацкую остроту. Что-нибудь вроде: «Ха-ха! Мальчишка Франкенштейн собственной персоной!» Но Сэм решил, что Лью, пожалуй, разработал бы какой-нибудь метод, чтобы скопировать содержимое набора «Построй человека» и распродавать его, пусть даже в ограниченном масштабе. Нет, Сэм не таков — он займется более интересными вещами. В этой штуке таятся большие возможности!

— Эй, коллега, — Лью Найт присел на край его стола, — для чего вам вдруг понадобился отпуск? Возможно, ваши доходы от юридической деятельности оставляют желать лучшего, но достойно ли дипломированного адвоката прирабатывать, распространяя подписку на журналы?

Сэму хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этого голоса, напоминавшего ему визг шлифовального круга.

— Я пишу книгу.

— Юридическую? Сэм Вебер, «О банкротстве»?

— Нет, для юношества. «Лью Найт — полоумный неандерталец».

— Не пойдет. Заглавие не захватывает. Нужно что-нибудь вроде «Герцоги, гангстеры и гориллы» — вот за чем гоняется в наши дни публика! Между прочим, Тина сказала мне, что у вас была какая-то договоренность относительно Нового года, и она думает, что вы не будете возражать, если я пойду вместо вас. Мне тоже кажется, что вы не будете против, но, может быть, это заблуждение. Кстати, учтите, что мне удалось заказать столик в ресторане «Сигаль», где на Новый год народу все же меньше, чем в кафе-автомате.

— Я не возражаю.

— Отлично, — сказал Найт с нескрываемым удовлетворением. — Между прочим, я выиграл то дело. Неплохой гонорар. Спасибо за внимание.

Разнося почту, Тина тоже захотела выяснить, не возражает ли он против изменения ее новогодних планов. Нет, Сэм не возражает. Где он пропадал больше двух дней? Просто был занят, очень занят. Нечто совершенно новое! И очень важное!

Она смотрела на него сверху вниз, пока он отсортировывал предложения о продаже подержанных автомобилей с гарантией, что они прошли не более четверти миллиона километров, от учтивых напоминаний о том, что он опять не заплатил за обучение на последнем курсе юридического института, с просьбой сообщить, когда же он все-таки собирается погасить долг.

Наконец, он добрался до письма, которое не было ни объявлением, ни счетом. Сердце у Сэма вдруг замерло, когда он заметил почтовый штамп: Глэнт-Сити, Огайо.

«Дорогой сэр!

В Глэнт-Сити нет ни одной компании, которая имела бы название «Построй человека» или хоть отдаленно его напоминающее, и мы не знаем аналогичной организации, желающей обосноваться в нашем округе. У нас также нет никакого проезда, называемого «Диагональным», — наши улицы, идущие с севера на юг, носят названия индейских племен, а идущие с востока на запад пронумерованы числами, кратными пяти.

В Глэнт-Сити совершенно отсутствуют промышленные предприятия, и мы намерены сохранить его таким, каков он есть.

Количество торговых и обслуживающих предприятий в нашем городе минимально. Застройка Глэнт-Сити строго ограничена. Если Вы хотите поселиться у нас и можете доказать, что Ваши предки были белыми христианами и, кроме того, англосаксонского происхождения до пятнадцатого колена, мы будем рады предоставить Вам дополнительную информацию.

Томас Х.Плантагенет, мэр P.S. За чертой города строится аэропорт для частных самолетов, реактивных и винтовых».

Теперь все было ясно. Он не получит никаких дополнительных препаратов для пополнения содержимого флаконов и банок, если бы у него даже оказались один или два сланка, чтобы заплатить за них. Придется обращаться с материалом аккуратно и расходовать его как можно бережнее. Но ни в коем случае не заниматься разборкой!

Развернет ли компания «Построй человека» свое производство в Глэнт-Сити в далеком будущем, когда вопреки ограничениям, вводимым его ограниченными гражданами, город станет индустриальным центром? Или кубический ящик проскользнул в наше пространство и время из какого-то другого измерения, из какой-то другой эры на какой-то другой планете? Впрочем, это маловероятно: ведь сопроводительный текст написан по-английски. И был ли какой-нибудь умысел, добрый или злой, в том, что именно он, Сэм Вебер, получил этот набор?

Тина спросила его о чем-то. Сэм оторвался от своих абстрактных рассуждений и прислушался к ее совершенно конкретным предложениям:

— Так что, если вы по-прежнему хотите, чтобы я пошла с вами на Новый год, я могу сказать Лью, что у моей мамы ожидается приступ — у нее камни в печени — и мне нужно остаться дома. Тогда, я думаю, вы сможете дешево откупить у него столик в «Сигале».

— Большое спасибо, Тина, но, честно говоря, у меня сейчас нет свободных денег. Да и; если быть откровенным, Лью гораздо более подходящая пара для вас.

Лью Найт никогда бы так не поступил. Он мог с беззаботным удовольствием наступить тебе на горло. Но Тина, по-видимому, все же больше подходила для Лью.

Почему? До того, как Лью стал смотреть в ее сторону, Сэм занимал прочные позиции. В то время все в конторе признавали этот факт и не путались у него под ногами. А теперь дело было не только в том, что успехи у Лью были значительнее, а финансовое положение лучше: Просто Лью решил, что ему нужна Тина, и он ее получил.

Это причиняло боль. Конечно, Тина не совершенство; она не была ровней Сэму ни по культуре, ни по интеллекту, но она привлекала его. Ему нравилось проводить с ней время. Она была той женщиной, к которой он стремился, не рассуждая, правильно это или нет и есть ли для их отношений разумные основания. Сэм вспомнил своих родителей: он остался круглым сиротой, после того как они попали в железнодорожную катастрофу. Они были очень счастливы, хотя, говоря объективно, совершенно не подходили друг другу.

Он думал об этом и вечером, просматривая главу «Копируйте себя и своих друзей». Вот бы скопировать Тину.

«Одну — для меня, вторую — для Лью».

Но тут таилась возможность ужасной ошибки. Ведь созданный им манекен был несовершенен: руки получились разной длины. Сэм содрогнулся, подумав о ковыляющей по жизни кривобокой Тине, которую он, конечно, не решился бы разобрать.

Кроме того, книга предупреждала: «Хотя ваш двойник физически похож на вас как две капли воды, он не получил нужного воспитания и не развивался, подобно вам, постепенно. Он не будет обладать вашей умственной уравновешенностью, ему будет трудно справляться с необычными ситуациями, не подвергаясь неврозам. Только профессиональный карнупликатор, используя прецизионное оборудование, сможет изготовить точную копию человеческого характера. Изготовленная вами копия сможет жить и даже иметь потомство, но ее никогда не признают отвечающим за свои действия членом общества».

Ну, хорошо, на такой риск можно пойти. Если Тина получится немного менее уравновешенной, то вряд ли это будет бросаться в глаза. Такое качество было бы даже желательно.

В дверь постучали. Это оказалась квартирная хозяйка. Сэм встал на пороге, стараясь заслонить ящик.

— Ваша комната всю эту неделю была заперта, мистер Вебер. Поэтому горничная у вас не убирала. Мы решили, что вы не хотите, чтобы к вам входили.

— Да, — Сэм вышел в холл и прикрыл за собой дверь. — Я выполняю дома очень важную юридическую работу.

— А!

В этом возгласе он ощутил смертельное любопытство и переменил тему.

— По какому случаю такое пышное оперение, миссис Липанти, — встреча Нового года?

С чувством собственного достоинства она оправила свое черное плиссированное платье.

— Да-да. Моя сестра и ее муж приехали сегодня из Спрингфилда, и мы собирались весело провести вечер. Вот только… только девушка, которая обещала присмотреть за ее младенцем, сейчас сообщила по телефону, что плохо себя чувствует. Так что, выходит, мы не пойдем, если кто-нибудь не согласится… я хочу сказать, если мы не найдем кого-нибудь, кто смог бы позаботиться… у кого нет никакой компании и кто не возражал бы…

Сообразив, что просьба уже высказана, и наигранно смутившись, она умолкла.

Ну что ж, сегодня вечером он свободен. И хозяйка проявляла редкую любезность, когда приходилось проигрывать всю ту же пластинку: «Не беспокойтесь, я принесу квартирную плату через денек-другой». Но отчего всегда получалось так, что каждый из двух миллиардов жителей Земли непременно старался спихнуть Сэму Веберу любое неприятное дело?

И тут он вспомнил главу 4 «Дети и другие маленькие человечки». С той ночи, когда он разобрал неудачный манекен, он пользовался руководством только как гимнастикой для ума. Он не чувствовал себя подготовленным к фантастическим ошибкам, которые могут произойти при изготовлении маленьких человечков. Но копирование детей, по-видимому, не представит затруднений.

Только он поклялся именем Гога и Магога, знаменитого Эскулапа и великого доктора Килдэйра на этот раз ни за что не заниматься разборкой! В большом городе, да еще темной ночью, можно избавиться от своих творений как-нибудь иначе. Он что-нибудь придумает.

— Я с удовольствием побуду с ребенком несколько часов.

Сэм быстро пошел через холл, дабы предупредить неискренние протесты хозяйки.

— Мне сегодня некуда идти. Нет, нет, не благодарите, миссис Липанти. Рад сделать это для вас.

В комнате квартирной хозяйки ее взволнованная сестра с некоторым недоверием проинструктировала Сэма:

— …И только в этом случае она кричит тихим, монотонным голосом, так, что если вы поторопитесь, то особых неприятностей не произойдет, да если и не поторопитесь, тоже.

Он проводил их до дверей.

— Я потороплюсь, как только что-нибудь услышу, — заверил он ее.

Миссис Липанти задержалась у дверей.

— Я говорила вам про мужчину, который спрашивал вас днем?

«Снова?» — подумал Сэм.

— Такой странный высокий старик в длинном черном пальто?

— Да, и с очень неприятными манерами; уставился ни меня и что-то бурчал себе под нос… Вы его знаете?

— В общем, нет. Чего же он хотел?

— Видите ли, он спрашивал, не проживает ли здесь Сэм Вевер, юрист, который почти всю последнюю неделю просидел у себя в комнате. Я ответила ему, что у нас живет Сэм Вебер — ведь ваше имя Сэм? — который вполне подходит под это описание, но что последний жилец но фамилии Вевер выехал примерно год назад. Он посмотрел на меня в упор, сказал: «Вевер, Вебер — они там могли сделать ошибку», — и ушел, не попрощавшись и не поблагодарив. Он не из тех мужчин, которых можно назвать вежливыми.

Странно, какой четкий образ этого человека возник в воображении Сэма. Возможно, потому, что обе женщины, которые его видели, были достаточно впечатлительными. Но, судя по их рассказам, незнакомец на самом деле производил угнетающее впечатление. Погруженный в свои мысли, Сэм вернулся к ребенку.

Он был почти уверен, что не произошло никакой ошибки: этот человек оба раза искал именно его. Сведения о пренебрежительном отношении Сэма к работе в конторе на прошлой неделе соответствовали действительности. Казалось, старик не заинтересован в личной встрече, пока окончательно не установит идентичность Сэма с объектом своих поисков. Должно быть, какое-нибудь юридическое дело.

Сэм был уверен, что оно так или иначе связано с набором «Построй человека» Это негласное расследование началось сразу после того, как Сэм получил подарок из двадцать второго века.

Но он ничего не в состоянии предпринять, пока этот тип в длинном черном пальто сам не пожелает установить личный контакт и изложить свое дело.

Сэм сходил к себе наверх за «Детским биокалибратором». Прислонив открытое руководство к кровати, он включил аппарат на полную мощность сканирования. Ребенок радостно причмокивал, пока калибратор тихо катился по его толстенькому тельцу и металлическая лента выходила из щели с детальным, как утверждало руководство, физиологическим описанием.

Оно действительно было детальным. У Сэма захватило дух, когда на ленте, проходившей через оптический увеличитель, он обнаружил информацию о ребенке, за которую любой педиатр три раза прождал бы свою бессмертную душу. Производительность щитовидной железы, качество хромосом, интеллектуальное наполнение мозга — все данные были аккуратно разбиты по рубрикам, очевидно, в конструктивных целях. Сведения о том, насколько увеличивается череп каждую минуту на ближайшие десять часов; скорость образования хрящей; изменение гормональной секреции при движении и покое — как будто с ребенка сняли матрицу.

Сэм оставил девочку, которая с удивлением разглядывала свой пупок, и поспешил к себе наверх. Руководствуясь лентой, он придавал формам нужные размеры. Затем, еще не успев как следует это осознать, Сэм начал конструировать маленького человека.

Он был удивлен легкостью, с какой шла работа. Очевидно, искусство приобреталось в процессе игры. Собирать манекен было гораздо труднее. Впрочем, возможность дублировать отдельные части и работать с помощью информационной ленты очень упрощала задачу:

Ребенок формировался у него на глазах.

Все было закончено через полтора часа после того, как Сэм начал измерения. Оставалось одно — оживить ребенка.

Тут Сэм заколебался. Неприятная мысль о разборке заставила его задуматься. Наконец, он решился. Необходимо было знать, насколько хорошо удалось выполнить работу. Если этот ребенок сможет дышать, какие перспективы откроются перед Сэмом! Кроме того, нельзя держать ребенка в безжизненном состоянии слишком долго, иначе можно загубить всю работу и ценные материалы.

Сэм включил витализатор.

Ребенок вздрогнул и начал тихо, монотонно кричать. Сэм снова бросился в комнату хозяйки и схватил квадрат белого полотна, оставленный там про запас. Черт побери, опять понадобятся чистые простыни!

После того как порядок был восстановлен, Сэм встал и внимательно взглянул на свое изделие. Он чувствовал себя в некотором смысле папой. Во всяком случае, гордился не меньше, чем настоящий отец.

Перед ним лежало прекрасно сделанное маленькое существо, пышущее здоровьем.

«А неплохая копия получилась!» — радостно сказал он. Все совпадает до мелочей, все такое же, как у прототипа, — включая не совсем симметричное лицо и даже очутившуюся на постели Сэма копию завтрака, переваренного ребенком-образцом. Те же глаза, те же волосы… Те же? Сэм нагнулся над девочкой. Он готов был поклясться, что та, другая, была блондинкой. А у этого ребенка волосы были темные и, казалось, становились еще темнее, пока он их пристально рассматривал.

Сэм подхватил одной рукой «своего» ребенка, другой — «Детский биокалибратор».

Спустившись к хозяйке, он положил детей рядом на большой кровати. Никакого сомнения. Одна была блондинкой, вторая, сделанный им плагиат, — ярко выраженной брюнеткой.

Биокалибратор показал и другие различия. У копии пульс был немного чаще. Немного меньше кровяных шариков. Несколько лучше умственные способности, хотя содержимое мозга такое же. А секреции адреналина и желчи совершенно непохожи.

Все это, вместе взятое, свидетельствовало об ошибке. «Его» ребенок мог быть лучше или хуже, но точной копии все же не получилось. Нельзя было предсказать, сможет ли созданный им ребенок вырасти во взрослого человека, как тот, настоящий.

В чем же дело? Он точно следовал инструкциям, все время заглядывал в ленту биокалибратора, и вот что получилось. Может быть, он слишком долго выжидал, прежде чем пустить в ход витализатор? Или просто его искусство оказалось недостаточным?

Часы своим звоном деликатно напомнили Сэму, что скоро полночь. Необходимо убрать следы изготовления ребенка, до того как сестры Липанти вернутся домой. Сэм быстро перебрал различные возможности.

Через несколько минут он спустился вниз со старой скатертью и картонной коробкой. Он завернул «брюнетку» в скатерть и уложил ее в картонку, весьма обрадованный тем, что ночью на улице потеплело.

Ребенок булькал, предвкушая приключение. Сэм тихо выскользнул на улицу.

Подвыпившие гуляки шатались по городу, ударяя в маленькие барабаны. Прохожие желали друг другу счастливого Нового года.

Все три квартала Сэм осторожно пробирался по улицами, держась поближе к домам и стараясь не попадаться никому на глаза.

Повернув налево, он увидел вывеску — «Городской приют найденышей». У боковой двери горел свет. Ничего не скажешь, удобно! Что значит жить в большом городе!

Вдруг Сэма осенила новая идея, и он юркнул в аллею напротив приюта.

Все должно выглядеть по-настоящему. Он вытащил из кармана карандаш и, стараясь писать по возможности мелко, нацарапал на стенке картонки:

«Умоляю, позаботьтесь о моей дорогой малютке. Я не замужем».

Затем он поставил картонку на крыльцо и нажимал звонок до тех пор, пока не услышал шаги. Тогда он перебежал улицу и успел спрятаться в аллее как раз в тот момент, когда медсестра открыла дверь.

Только вернувшись домой, он вспомнил о пупке. Он замер и постарался припомнить все как следует. Да; да, у «его» девочки нет пупка! Ее животик был совершенно гладким. Вот чем кончается спешка! Дрянная работа.

В приюте для найденышей будут в растерянности, когда развернут ребенка. Интересно, что они подумают?

Сэм хлопнул себя по лбу. «Я и Микеланджело. Он прибавил Адаму пупок, а я забыл о нем!»

Если не считать случайных вздохов, на второй день Нового года в конторе было довольно тихо.

Сэм проглатывал последние интригующие страницы книги, как вдруг его внимание привлекли две персоны, неловко топтавшиеся у его стола. Он с неохотой оторвался от руководства. «Новые формы жизни для развлечения в часы досуга» — это была вещь!

Тина и Лью Найт!

Сэм оценил тот факт, что ни один из них не уселся на его стол.

У Тины маленькое колечко, которое она получила на Новый год, было надето на средний палец левой руки; Лью пытался прикинуться овечкой, но это ему плохо удавалось.

— О Сэм. Прошлой ночью Лью… Сэм, мы хотели, чтобы вы были первым — такой сюрприз, ну, прямо такой! Я почти… Конечно, мы знаем, что это будет немного трудно… Сэм, мы собираемся, то есть мы надеемся…

— …пожениться, — закончил Лью Найт почти шепотом.

В первый раз с тех пор, как Сэм его знал, Лью выглядел неуверенно и взирал на жизнь с каким-то подозрением — вроде человека, который находит в апельсиновом соке, поданном на завтрак, только что вылупившегося осьминога.

— Вам бы очень понравилось, как Лью сделал предложение, — изливала свои чувства Тина, — таким окольным путем. Так скромно. Я сказала ему потом, что я думала, он говорит о чем-то совершенно другом. Я не могла сначала понять тебя, не правда ли, дорогой?

— А? Да, конечно, тебе трудно было понять меня. — Лью взглянул на своего бывшего соперника. — Ты очень удивлен?

— О нет. Совсем нет. Вы двое так прекрасно подходите друг другу, что я с самого начала считал это правильным. — Сэм бубнил свои поздравления под вопросительным взглядом Тины. — А теперь извините — у меня очень срочное дело. Совершенно исключительный свадебный подарок.

Лью был в полном замешательстве.

— Свадебный подарок? Так рано?

— Ну, разумеется, — заметила Тина. — Очень трудно подобрать то, что нужно. А такой замечательный друг, как Сэм, хочет, конечно, подобрать особый подарок.

Сэм решил, что с него достаточно. Он схватил книгу и пальто и вылетел за дверь.

— Однако, добравшись до красных кирпичных ступеней своего пансиона, Сэм пришел к заключению, что рана, хотя и болезненная, определенно не была смертельной. Он даже ухмылялся, вспоминая лицо Вью Найма. Вдруг кто-то потянул его за рукав. Это была квартирная хозяйка.

— Этот человек сегодня опять был, мистер Вебер. Он хотел видеть вас.

— Какой человек? Высокий старик?

Миссис Липанти кивнула, руки ее были осуждающе сложены на груди.

— Такая неприятная личность. Когда я ему сказала, что вас нет, он настаивал, чтобы я провела его в вашу комнату. Я Сказала, что не могу это сделать без вашего разрешения, и он посмотрел на меня таким убийственным взглядом… Никогда не верила в дурной глаз — хотя я всегда говорю, что нет дыма без огня, — но если дурной глаз существует, то именно у этого типа.

— Он придет еще раз?

— Да. Он спросил меня, когда вы обычно возвращаетесь, и я сказала — около восьми, рассчитав, что если вы не захотите его видеть, у вас будет время помыться, переодеться и уйти до того, как он придет. И, извините за прямоту, мистер Вебер, но, по-моему, вам вряд ли хочется с ним встречаться.

— Благодарю вас. Но когда он придет, проводите его ко мне. Если он именно то лицо, о котором я думаю, то я сейчас незаконно обладаю его собственностью. Я хочу знать, каково происхождение этой собственности.

Войдя в комнату, Сэм осторожно положил руководство и приказал ящику открыться. «Детский биокалибратор» был не слишком велик, и газета полностью скрыла его. Через несколько минут Сэм уже шагал по направлению к конторе, держа под мышкой пакет странной формы.

Он размышлял, не пропала ли у него охота скопировать Тину. Нет, несмотря ни на что, он все еще желал ее больше любой другой женщины, в, поскольку оригинал вышел замуж за Лью, копии не оставалось другого выбора, как выйти за него. Но ведь копия приобретет все черты Тины в тот момент, когда будут сниматься характеристики. И она тоже может стремиться выйти замуж за Лью…

Как в том анекдоте: «Либо ты пойди, а я посижу, либо я посижу, а ты пойди». Но до этого еще далеко. А может, будет даже забавно…

Больше всего Сэма беспокоило, как бы не допустить какую-нибудь неточность. А вдруг Тина, которую он сделает, получится с дефектами? Красный цвет наложится на розовый, как в плохих цветных репродукциях; вдруг она начнет переваривать собственный желудок, или где-то в глубине ее подсознания окажутся зачатки загадочного и неизлечимого сумасшествия, свойственные его модели, причем они могут проявиться даже не сразу, а только тогда, когда глубокое взаимное чувство принесет плоды. Сэм уже убедился, что не был крупным знатоком в области копирования людей; ошибки, сделанные при работе с племянницей миссис Липанти, показали, что в этом деле он еще дилетант.

Сэм знал, что никогда не сможет разобрать Тину, даже если она получится с дефектами. Не говоря уже о его рыцарских чувствах и граничащем с предрассудками уважении к женщине, которое ему внушили во времена детства, проведенного в маленьком городке, его охватывал невообразимый ужас при мысли, что столь обожаемое существо пройдет через такой же процесс распада, как, например, манекен. Но если он пропустит в своей конструкции что-нибудь существенное, придется пойти на это. Решено: ничто не должно быть упущено.

Сэм горько улыбнулся, пока старинный лифт поднимал его в контору. Эх, хоть бы немножко времени! Можно было бы поэкспериментировать над каким-нибудь человеком, все реакции которого он знает так хорошо, что любое отклонение от нормы сразу стало бы заметным. Но странный старик явится сегодня вечером, и если речь идет о наборе «Построй человека», то опыты Сэма могут быть немедленно прерваны. А где он найдет человека, которого знает достаточно хорошо? У него было мало приятелей и ни одного близкого друга. А чтобы результаты принесли пользу, он должен знать этого человека, как самого себя.

— Самого себя!

— Ваш этаж, сэр. — Лифтер посмотрел на. Сэма с осуждением. Из-за взволнованного восклицания Сэма он остановил лифт на шесть сантиметров ниже уровня этажа, чего с ним не случалось с тех давно забытых дней, когда он впервые неуверенно дотронуться до кнопок. Лифтер почувствовал, что на его искусство пала тень, и холодно закрыл за юристом дверь.

А почему бы и не самого себя? Сэм знал все свои физические качества лучше, чем Тинины; он непременно заметит любое отклонение, и дело не дойдет до психического расстройства или чего-нибудь похуже. Вся прелесть такого решения в том, что у него не будет никаких угрызений совести при разборке сверхкомплектного Сэма Вебера. Совсем наоборот: неприятностью в такой ситуации было бы продолжающееся существование второго «я» — избавление от него было бы облегчением.

Копирование самого себя даст необходимую практику на знакомом материале. Идеальное решение. Нужно делать весьма аккуратные записи, и, если что-нибудь выйдет не так, он будет в точности знать, где надо быть осторожным при изготовлении своей собственной Тины.

Что касается этого типа, то, может быть, он совсем не заинтересован в наборе. А даже если и заинтересован, Сэм сможет последовать совету своей квартирной хозяйки и уйти из дому до того, как тот придет. Словом, перспективы самые радужные.

Лью Найт уставился на прибор, принесенный Сэмом.

— Во имя великого юриста Блэкстоуна — что это еще за штука? Похожа на машинку для подстригания травы в цветочных ящиках на подоконниках!

— Это, так сказать, измерительный прибор. Снимает правильные размеры с той или другой вещи, да и вообще… Я не смогу преподнести вам задуманный подарок, пока не буду знать нужного размера. Или размеров. Тина, вам нетрудно будет выйти со мной в холл?

— Не-ет, — она с сомнением посмотрела на аппарат. — А это не больно?

— Нет, ни капельки не больно, — заверил ее Сэм. — Я только хочу все сохранить в секрете от Лью до вашей свадьбы.

При этих словах она просияла.

— Эй, коллега! — обратился один из молодых юристов к Лью, когда они выходили. — Не позволяйте ему делать это! Фактическое владение — уже девяносто процентов успеха. Сэм всегда сам это говорил. Имейте в виду, он вам ее не вернет!

Лью слабо хмыкнул и склонился над своей работой.

— Я хочу, чтобы вы пошли в дамскую комнату, — объяснил Сэм удивленной Тине, — я буду стоять снаружи и объяснять всем прочим желающим, что она заперта из-за аварии. Если там есть кто-нибудь еще, подождите, пока все выйдут. Потом разденьтесь.

— Совсем? — взвизгнула Тина.

Он кивнул головой. Затем весьма тщательно, подчеркивая каждую существенную деталь будущей операции, он объяснил ей, как пользоваться «Детским биокалибратором». Как она должна осторожно повернуть выключатель и запустить ленту. Как нужно покрыть каждый квадратный сантиметр тела.

— Эта маленькая рукоятка позволит вам провести прибором по спине. Сейчас не до вопросов. Дошло?

— Дошло.

Тина вернулась через пятнадцать минут, одергивая платье и с восхищением изучая ленту.

— Удивительнейшая вещь… Если верить этой ленте, содержание во мне йода…

Сэм быстро выхватил у нее биокалибратор.

— Не стоит обращать внимание… Это нечто вроде кода. Только скажите мне теперь, сколько штук… Вы будете прыгать до небес, когда увидите подарок.

— Я так и думала.

Она нагнулась над ним, так как он встал на колени и принялся изучать ленту, чтобы убедиться, что Тина правильно использовала аппарат.

— Вы знаете, Сэм, я всегда чувствовала, что у вас идеальный вкус. Я хочу, чтобы вы часто заходили к нам, когда мы поженимся. У вас такие прелестные идеи! Лью немного слишком деловой человек, не так ли? Я понимаю, это нужно для успеха в жизни и всего такого, но ведь успех — это еще не все, ведь нужно еще, по-моему, обладать культурой. Вы поможете мне сохранить культурные интересы, ведь поможете, Сэм?

— Разумеется, — неопределенно произнес Сэм. Лента была в полном порядке. Можно начинать. — Буду рад помочь. Всегда к вашим услугам.

Вызывая лифт, он заметил на лице Тины некоторую растерянность.

— Не нужно расстраиваться, Тина. Вы с Лью будете счастливы. И вам понравится мой свадебный подарок.

«Но все же не так, как мне», — сказал он сам себе, входя в лифт.

Вернувшись в свою комнату, Сэм вытащил ленту и разделся. Через несколько минут была готова запись его собственных параметров. Нужно было бы, конечно, продумать все это как следует, но близость цели делала его нетерпеливым. Он запер дверь, быстро убрал разбросанные по комнате вещи, попутно еще раз фыркнул по поводу галстуков тети Мэгги — голубой и красный прямо разливали свет по всей комнате, — приказал ящику открыться и подготовился к началу.

В первую очередь вода. Поскольку количество воды в человеческом теле очень велико, нужно было иметь сразу весь запас. По пути домой он купил несколько тазов, но наполнять их из единственного крана все равно придется довольно долго.

Когда Сэм подставил под кран первый таз, ему внезапно пришла в голову мысль, не могут ли примеси в воде повлиять на конечный продукт. Наверное, могут. Вероятно, нужно использовать химически чистую воду. Правда, в руководстве об этом ничего не говорилось, но иначе было бы указано, какую именно воду нужно использовать.

Ну что ж, пока придется прокипятить воду; а когда он перейдет к Тине, то постарается достать дистиллированную воду. Еще одно соображение в пользу того, что сначала нужно сделать некое подобие Сэма.

Ожидая, пока закипит вода, Сэм расположил все свои материалы так, чтобы они были под рукой. «М-да, не густо!» — подумал он. Этот младенец поглотил довольно много нужных реактивов; очень жаль, что он не решился его разобрать. Теперь уж никакие аргументы в пользу сохранения двойника не могли иметь силы. Двойника неизбежно придется разобрать, чтобы иметь достаточно материала под рукой для Тины «номер два». А может быть, она будет «номер один»?!

Сэм еще раз пролистал главы 6, 7 и 8, освежив сведения о составных частях, изготовлении и разборке людей. Он их читал уже много раз, но помнил, что в свое время «проскочил» не один юридический экзамен с помощью сведений; подхваченных в последний момент.

Его беспокоило постоянное упоминание о психической неустойчивости. «Человеческие существа, построенные с помощью этого набора, будут даже в лучшем случае обладать определенными тенденциями к предрассудкам и невротическим комплексам, характерным для средневекового человечества. В конце концов, они все-таки не нормальные люди, приложите все усилия, чтобы не забывать об этом». Впрочем, для будущей Тины это не должно играть существенной роли, а все остальное его мало беспокоило.

Сэм кончил приспосабливать формы, придавая им нужные размеры, и прикрепил витализатор к кровати. Затем очень медленно, непрерывно заглядывая в руководство, он начал копировать Сэма Вебера. В ближайшие два часа он узнал о своих физических достоинствах и недостатках больше, чем какое-либо человеческое существо с того дня, когда простодушный примят начал исследовать возможности перемещения по земле на одних нижних конечностях.

Как ни странно, он не испытывал ни трепета, ни возбуждения. Это напоминало постройку первого любительского радиоприемника. Игра для детей.

Когда Сэм кончил, большинство флаконов и банок были пусты. Из ящика торчали влажные формы, похожие на муляжи. Руководство валялось на полу.

Сэм Вебер стоял у кровати, глядя на Сэма Вебера, лежащего на кровати.

Оставалось вдохнуть в двойника жизнь. Сэм опасался ждать слишком долго: могли появиться какие-нибудь отклонения. Он не забыл черноволосой девочки. Отбросив отвратительное чувство нереальности, он убедился, что большой дезассамблятор под руками, и включил «Витализатор Джиффи».

Человек на кровати кашлянул. Пошевелился. Сел.

— Уф! — произнес он. — Неплохо, если мне позволено сказать!

Затем он вскочил с кровати, схватил дезассамблятор, вырвал большие куски проводки из середины прибора, швырнул его на пол и растоптал.

— Я не хочу, чтобы над моей головой висел дамоклов меч, — сообщил он Сэму Веберу, стоявшему с открытым ртом. — Подумайте и о том, что я мог бы использовать его против вас.

Сэм кое-как добрался до кровати и уселся на нее. Волнение, обуявшее его на какое-то время, прошло, и его охватило чувство тупого удивления. Он все еще находился под впечатлением беспомощности ребенка и манекена. У него даже не появлялось мысли о том, что его копия примет жизнь с таким энтузиазмом. Конечно, он должен был это предвидеть: сейчас он создал взрослого человека в момент полного расцвета его физических и духовных сил.

— Очень плохо, — хриплым голосом сказал Сэм. — Вы неуравновешенны. Вы не можете быть приняты в нормальное общество.

— Это я неуравновешен? — спросил двойник. — И кто это говорит! Человек, проводящий в бесплодных мечтаниях всю жизнь, стремящийся жениться на кричаще одетой, тщеславной коллекции биологических импульсов, которая приползла бы на коленях к любому мужчине, достаточно разумному, чтобы нажать нужные кнопки…

— Оставьте в покое самое имя Тины, — возразил ему Сэм. Он чувствовал себя весьма неловко, произнося эту театральную фразу.

Его двойник посмотрел на него и усмехнулся.

— Ладно, пусть так. Но не ее тело! Вот что, Сэм, или Вебер, или как вы там хотите, чтобы я вас называл. Вы живите сами по себе, а я буду жить сам по себе. Я могу даже не быть юристом, если это доставит вам удовольствие. Но что касается Тины, — поскольку больше не осталось ингредиентов, чтобы изготовить копию, да и вообще это была гнилая эскапистская идея, — то во мне заложено достаточно ваших симпатий и антипатий, чтобы страстно ее желать. И я смогу ее получить, а вы не сможете. У вас для этого не хватает смелости.

Сэм вскочил и сжал кулаки. Но тут же сообразил, что противник совершенно равен ему в физическом отношении, и обратил внимание на его уверенную улыбку. Физическая схватка не имела никакого смысла — в лучшем случае она могла кончиться вничью. Он снова вернулся к аргументам.

— Согласно руководству, — начал Сэм, — вы подвержены неврозам…

— Руководство! Руководство написано для детей с научным кругозором, которые будут жить через двести лет. Их наследственные качества будут находиться под тщательным контролем. Лично я думаю, что…

В дверь дважды постучали.

— Мистер Вебер…

— Да! — сказали оба одновременно.

За дверью квартирная хозяйка задохнулась от изумления и произнесла неуверенным голосом:

— Э-э-этот господин внизу. Он хотел бы видеть вас. Сказать ему, что вы дома?

— Нет, пока нет, — ответил двойник.

— Скажите ему, что я ушел час назад, — произнес Сэм в тот же момент.

За дверью послышались продолжительный вздох и звук быстро удалявшихся шагов.

— Ничего себе, разумный метод в данной ситуации! — взорвался двойник.

— Вы не могли попридержать язык? У бедной женщины сейчас, вероятно, будет обморок.

— Вы забываете, что это моя комната, а вы просто неудачно закончившийся эксперимент, — запальчиво ответил Сэм. — У меня столько же прав, сколько у вас, даже больше… Эй, что вы там делаете?

Двойник открыл дверцу шкафа и стал надевать брюки.

— Одеваюсь. Вы можете ходить голым, если это вам нравится, но я хочу выглядеть вполне респектабельно.

— Я разделся, чтобы получить необходимые данные о себе… или о вас. Это моя одежда, это моя комната…

— Послушайте, не волнуйтесь. Вы никогда не сможете доказать этого на суде. Не заставляйте меня ссылаться на известные положения о том, что ваше

— это мое, и так далее.

В холле послышались тяжелые шаги. Кто-то остановился перед дверью. Внезапно обоим Сэмам показалось, что вокруг загремели кимвалы, и, охваченные ужасом, они почувствовали, как на них обрушился поток непереносимой жары. Затем резкие звуки умчались вдаль. Стены перестали дрожать. Стало тихо, по комнате разнесся запах паленого дерева.

Они повернулись как раз вовремя, чтобы увидеть невероятно высокого, очень старого человека в длинном черном пальто, входившего через дымящуюся дыру в двери. Хотя он был гораздо выше этой двери, он не нагнулся, а как-то втянул голову в плечи и затем снова выдвинул ее. Инстинктивно Сэм и двойник сделали по шагу друг к другу.

У вошедшего были глубоко запавшие, блестящие черные глаза без белков, напоминавшие Сэму сканирующие устройства биокалибратора; они не глядели, а оценивали и делали выводы.

— Я не зря боялся, что приду слишком поздно, — наконец произнес он раскатисто, сверхъестественным, давящим голосом. — Вы уже сняли с себя копию, мистер Вебер, а это вызывает необходимость в некоторых малоприятных действиях. И двойник уничтожил дезассамблятор. Очень скверно. Мне придется действовать вручную. Неприятная работа.

Старик так близко подошел к ним, что их испуганное дыхание почти касалось его.

— Эта история уже привела к задержкам в четырех важных программах исследований, но мы должны были все время считаться с общепринятыми нормами цивилизованного общества и точно установить личность адресата, прежде чем изъять у него набор. Обморок миссис Липанти, разумеется, потребовал принятия срочных мер.

Двойник прочистил горло.

— Значит, вы?..

— Нет, я не человек в точном смысле этого слова. Я скромный гражданский чиновник, изготовленный по высшему классу точности. Я Хранитель ценза для всего двадцать девятого района. Ваш набор был предназначен для детей из Фреганда, которые совершают экскурсии в этом районе. Один из фрегандцев с документами на имя Вевера заказал этот набор через хронодромы, которые от такой необычной нагрузки расстроились настолько, что их нельзя было карнупликировать. Поэтому вы и получили посылку вместо него. К сожалению, повреждения были так значительны, что нам пришлось разыскивать вас косвенными методами.

Хранитель ценза сделал паузу, и Сэм номер два нервно подтянул брюки. Сам Сэм страстно захотел, чтобы на нем было что-нибудь, хотя бы фиговый листок, для прикрытия наготы. Он чувствовал себя как небезызвестная личность в райском саду, пытающаяся объяснить, почему съедено яблоко, и мрачно подумал, что платье создает человека в гораздо большей степени, чем даже набор «Построй человека».

— Мы, конечно, должны забрать набор, — продолжал рокотать отрывистый гром, — и ликвидировать все последствия его пребывания здесь. Когда все будет приведено в порядок, вам будет разрешено продолжать жизнь, как будто ничего не случилось. Между прочим, проблема состоит в том, чтобы узнать, кто из вас истинный Сэм Вебер.

— Я, — сказали оба дрожащими голосами и взглянули друг на друга.

— Затруднения, — прогремел старик. Его вздох был подобен ледяному ветру. — Почему мне вечно не везет? Почему у меня никогда не бывает простых случаев, вроде карнупликатора?

— Послушайте, — начал двойник, — оригинал должен быть…

— Вполне уравновешенным и в лучшей эмоциональной форме, чем копии, — прервал Сэм. — Мне кажется…

— …что вы легко сможете увидеть разницу, — заключил двойник, не переводя дыхания, — выяснив, кто из нас двоих более достойный член общества.

(«Этот тип хочет пустить пыль в глаза! — подумал Сэм со спокойной уверенностью. — Как он не понимает, что имеет дело с существом, которое на самом деле может видеть умственные различия? Это не какой-нибудь жалкий современный психиатр, это существо способно видеть через внешнюю оболочку до самых скрытых глубин».)

— Ну, конечно, смогу. Минутку. — Старик начал внимательно изучать их. Его глаза бесстрастно пробегали по их фигурам вверх и вниз. Два Сэма Вебера ожидали, дрожа, в наступившей тишине.

— Ясно, — сказал старик, наконец. — Совершенно ясно.

Он сделал шаг вперед и выбросил длинную тонкую руку. Затем он начал разлагать Сэма Вебера.

— Но, послуша-а-а… — начал Сэм Вебер истошным голосом, который превратился в крик отчаяния и заглох в неясном бормотании.

— Чтобы не утратить психического равновесия, вам лучше было бы не смотреть, — заметил Хранитель ценза.

Двойник медленно вздохнул, отвернулся и стал застегивать рубашку. Сзади него, то усиливаясь, то ослабевая, продолжалось бормотание.

— Видите ли, — продолжал рокочущий, давящий голос, — дело не в том, что мы боимся оставить вам подарок, — дело в принципе. Ваша цивилизация не подготовлена для него. Вы должны это понять.

— Ну, конечно, — ответил лже-Вебер, завязывая красно-голубой галстук тети Мэгги.

1

Дж.Блэкстоун (1723 — 1780) — знаменитый английский юрист, один из основателей английского правоведения.