Машина пошла в управляемый занос и, врезавшись багажником в «ягуар», выровнялась. Удар пришелся между бампером и передним колесом «ягуара». Я стремительно понесся по улице и посмотрел в зеркало заднего вида. Гордость и радость Питера уже не выглядела такой красавицей. И Питер выглядел не лучшим образом: он стоял на четвереньках в грязи перед радиатором «ягуара» и смотрел не мне вслед, а на то, что я сделал с его любимицей.

Кон выбежал из переулка за пансионом в тот момент, когда услышал шум удара, и сейчас переходил дорогу, направляясь к Голландцу Питеру и его красному «ягуару». Вот он-то смотрел мне вслед. До тех пор, пока я не поверил за угол.

Переулками доехав до Хай-стрит, я повернул направо на Клифтон-роуд. Справа от меня были тылы главной трибуны стадиона, а между мной и стадионом – наземная стоянка. Я въехал на стоянку, направился в дальний угол и припарковался в тени единственного дерева, нависавшего над стеной позади блока бывших частных домов, а ныне – магазинов, выходивших на Хай-стрит.

Я вылез из машины, запер ее, пересек стоянку и, дважды повернув налево, вышел на Хай-стрит. По тротуару туда-сюда сновали обвешанные покупками потные женщины. Школьницы в джинсах и куртках стояли внутри и снаружи музыкальных магазинов и, пританцовывая, слушали музыку. Настроечные таблицы на экранах телевизоров только подчеркивали серость дня. Велосипеды оставляли на мокром асфальте грязные полосы.

Я купил «Экспресс» и пошел в чайную «Кардома». Взяв чашку чая, я сел за дальний столик. И посмотрел на часы. Половина десятого.

В двадцать пять минут одиннадцатого я вышел из чайной. Без двадцати минут одиннадцать я через парадную дверь вошел в «Сесил». Я оказался первым клиентом. Ко мне подошел бармен, обслуживавший меня, когда я был здесь с Кейтом. Я заказал большую порцию виски и спросил, когда смена Кейта. Он ответил, что сегодня у Кейта утренняя смена, но его почему-то нет. Я спросил у него адрес Кейта. Он дал мне его. Я оставил сдачу ему.

Я постучал в дверь дома номер двадцать семь по Прайори-стрит, одного из длинного ряда одноквартирных домов с эркером и крохотным садиком. Мусорные баки стояли рядом с парадной дверью, прямо на террасе.

Дверь открылась. На меня смотрел мужчина в кардигане.

– Да? – сказал он.

– Кейт дома? – спросил я.

Мужчина вернулся в крохотный холл и остановился у лестницы.

– Кейт! – закричал он. – К тебе пришли.

Ответа не последовало.

– Кейт!

В ответ прозвучало что-то неразборчивое.

– Кажется, вчера он здорово перебрал, – сказал я.

– Кейт! – снова заорал мужчина.

– Можно мне подняться? – спросил я. – Я пришел за ним из паба. Он там очень нужен.

– Поднимайтесь, – ответил мужчина.

Я поднялся по узкой лестнице и остановился на площадке.

– Кейт? – позвал я. Молчание.

– Кейт?

Я открыл дверь.

Комната была малюсенькой. Шторы были опущены. Большая двуспальная кровать занимала почти все пространство. На кровати лицом вниз лежал Кейт. На нем была та же одежда, что и вчера. Ботинки он не снял. Куртка на спине была разорвана. Его лица я не видел.

– Кейт? – позвал я.

Он ответил после непродолжительного молчания:

– Катись к черту. – Он говорил в подушку, и его голос звучал приглушенно.

– Что случилось? – спросил я.

Ничего.

– Ну?

Кейт шевельнулся. Он начал поворачиваться. На это у него ушло много времени, однако ему удалось перекатиться на бок и приподняться на локте.

– То, о чем ты знал с самого начала, – ответил он.

– Они избили тебя, – зачем-то сказал я.

Он промолчал. Я всмотрелся в его лицо. Они здорово его отделали. Сосредоточили всю энергию на его лице. И трудились изо всех сил.

– Ты же знал, что они вернутся, верно?

Кейт старался как можно меньше двигать губами. Любое движение было болезненным. Он говорил как плохой чревовещатель.

– Нет, – ответил я, – не знал.

Кейт попытался усмехнуться.

– Зачем ты пришел? Ради профессионального любопытства?

– Я пришел, чтобы решить все вопросы, – ответил я.

– Да? – сказал он. – И как же?

– Я тебе должен.

– Нет, – сказал он, – не должен.

Я вытащил из бумажника довольно большую пачку купюр и положил ее на кровать.

– Я не хочу брать эти деньги, – сказал Кейт.

– Нет, хочешь, – сказал я.

– Не хочу, – сказал он.

– Ладно, – сказал я, – не хочешь. Но я все равно их оставлю. Через три недели, когда твое лицо вернется в прежнее состояние, ты будешь им очень рад. Рад тому, что сможешь на них купить. Возможно, даже будешь мне благодарен.

Он попытался сбросить пачку с кровати, но тело еще плохо слушалось. На линолеум спланировало всего две купюры.

Я пошел к двери.

– Завтра днем приезжает моя невеста, – сказал Кейт. – Аж из Ливерпуля. Приятный будет для нее сюрприз, а?

Я закрыл за собой дверь и спустился вниз.

– Сегодня Кейта не будет, – сказал я бармену, который дал мне адрес Кейта. – Предупредите шефа.

– Что с ним? – спросил бармен.

– Что-то с желудком, – ответил я. – Тяжелое состояние.

Я взял свой стакан и, сев за столик у окна, приготовился ждать Маргарет.

Через десять минут в бар вошли Кон Маккарти и Голландец Питер.

Оглядевшись по сторонам и увидев меня, они направились к моему столику.

Я понял, что в этом году новогодней открытки мне от Питера не дождаться. А Кон, как всегда, улыбался.

– Я прикокну тебя, – процедил Питер. – Ты еще пожалеешь о том, что сделал.

– Джек, это подло, – сказал Кон. – Ужасно подло.

Я молча выпил свой виски.

– Ну? – сказал Питер.

– Что ну? – спросил я.

– Ты едешь?

Я рассмеялся.

– Нет, черт побери, нет, – ответил я.

Питер посмотрел на Кона. Кон улыбался мне.

– А куда вы отсюда пойдете? – спросил я. Питер ничего не сказал.

– Неужели вы решили забрать меня силой? Отсюда? Не успеете и глазом моргнуть, как бармены бросятся растаскивать нас. Меня они знают, а вас нет. Так что придется вам подкараулить меня в другом месте.

Питер был мрачен, как полночь в Брикстоне.

– Что ж, – сказал он, – мы тоже можем выпить по одной. Ты не против нашей компании?

– Милости прошу, – сказал я.

Кон сходил в бар и принес две полпинты горького. Пока Кон ходил за пивом, Питер стоял. Кон поставил стаканы на стол и сел. Питер выждал несколько секунд и тоже сел.

Кон отпил из своего стакана.

– Ну, как дела? – спросил он. – Как успехи?

Я ничего не сказал.

– Кто-то, должно быть, очень встревожился, иначе нас бы здесь не было, – продолжил он.

Я опять ничего не сказал.

– Ладно, – махнул рукой он. – Кто сегодня выиграет? «Спёрз» или «Арсенал»?

– «Спёрз», – ответил я. Мы улыбнулись.

Кон снова отпил пива.

– Вчера видел Одри, – сказал он.

– Да? – сказал я.

– Да, – сказал он. – Спросила меня, не слышал ли я что-нибудь.

– И?

– Я ничего не слышал.

– Говорят, она еще та скряга, – сказал Питер, глядя на меня.

– Да? – сказал я.

– Да, – сказал Питер. – Джоки Джим рассказывал.

– Уж он-то знает наверняка, да?

Питер пожал плечами.

– А с какой стати ему рассказывать об этом, педик? – спросил я.

Я думал, Питер вскочит, но он не вскочил, так сначала подумал, прежде чем действовать.

– Между прочим, – обратился Кон к Питеру, – ты, наверное, знаешь, что Стоун Джинджер вернулся в Швейцарию?

– Знаю, – сказал Питер.

– Просто вспомнил об этом. В настоящий момент он не испытывает к тебе дружеских чувств.

– И это знаю.

– Всегда можно поцеловаться и помириться, – сказал я. – Или ты сначала миришься, а потом целуешься?

– Давай-давай, – сказал Питер. – Шути, пока есть время.

Кон допил пиво.

– Еще? – предложил он.

Он собрал стаканы. Я положил на стол фунт.

– За мой портер, – сказал я.

Кон пожал плечами, взял деньги и оставил нас с Питером глядеть друг на друга.

Открылись двери паба, и вошла Маргарет. На ней были темные очки и зеленое пальто. Ее глаза не привыкли к полумраку, однако очки она не сняла. Увидев меня, она сунула руки в карманы пальто и, покачиваясь на каблуках, пошла ко мне. Кон, вернувшийся с пивом, и Маргарет оказались у столика одновременно.

Она оглядела всех нас.

– Маргарет, – сказал я, – познакомься с моими друзьями. Питер и Кон. Маргарет.

Кон поставил стаканы на стол и пожал Маргарет руку. Питер кивнул.

– Что будешь, Маргарет? – спросил я.

Маргарет заказала водку с лаймом. Она уже подумывала о том, чтобы уйти. Кон и Питер ее нервировали. За темными очками скрывались мысли самого разного сорта.

Я подвинул ей стул. Она села. Я принес ей водки с лаймом. Пока я ходил за выпивкой, Кон завел светскую беседу.

– Вы жили здесь всегда? – спросил он.

– Да, не считая одного года, – ответила Маргарет.

– Друзья, – сказал я, – не обижайтесь, но нам с Маргарет нужно кое-что обсудить. Дела Фрэнка и прочее…

Кон встал.

– Да, конечно, – сказал он. – Подождем тебя в баре.

Питер тоже встал, однако не так поспешно, как Кон.

– До встречи, – сказал я.

Питер внимательно оглядел меня, затем они с Коном взяли свои стаканы, прошли к бару и сели на высокие табуреты. Я опустился на стул.

– Рад, что тебе удалось выбраться, – сказал я. Маргарет сделала глоток.

– Кто эти ребята? – спросила она.

– Эти? Просто парни, знакомые из Лондона.

– А что они делают здесь?

– Не знаю, – ответил я. – Возможно, приехали в отпуск.

– Забавно, – сказала она.

– Почему? – спросил я. – Они тебе чем-то не нравятся?

– С какой стати?

Я пожал плечами.

– Да ни с какой.

– Нет, нравятся.

Я предложил ей сигарету. Давая прикурить, я сказал:

– Дорин сказала, что поживет у подруги. Что-то очень туманно. Тебе что-нибудь известно?

Маргарет затянулась.

– У нее есть подружка по имени Ивонн. Подозреваю, что это она.

– А что у нее за родители?

– Отец – автобусный контролер. Они живут в Уилтон-Эстейт.

– Думаешь, она говорит правду – что может жить у них, сколько пожелает?

– А почему бы и нет? Она проводит у них почти все время и часто остается ночевать.

– Значит, ты считаешь, что у них с ней все будет в порядке?

– Они присмотрят за ней. Хорошие люди.

– Дело в том, что я предложил ей поехать со мной.

– И что она ответила?

– Почти ничего.

Маргарет сделала еще один глоток.

– Как она вообще? – спросила она.

– Не так плохо, как могло быть. Видимо, потому, что выносливее большинства.

Маргарет промолчала.

– Ты будешь видеться с ней? – спросил я.

– Наверное.

Я выпил пива.

– А как ты себя чувствуешь? – спросил я.

Она пожала плечами.

– Наверно, шок был сильным, – сказал я.

– Да, – ответила она.

– Особенно если учесть, каким был Фрэнк, – сказал я.

Она кивнула, затягиваясь сигаретой.

– Ты не знаешь, он был чем-то озабочен? Ну, может, случилось нечто, что могло серьезно его огорчить?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, понимаешь, нечто настолько серьезное, что он захотел напиться вместо того, чтобы решить проблему. Или забыть о ней.

Маргарет помотала головой.

– Ничего? – настаивал я. – Совсем ничего?

– А почему что-то должно быть?

– Просто странно, что все случилось именно так, а не иначе, – сказал я.

– Так или иначе – разницы никакой, – сказала она. – Для Фрэнка никакой разницы, верно?

– А вот для меня разница есть.

Прежде чем она заговорила, возникла пауза, которую другой на моем месте, возможно, и не заметил бы.

– Что ты имеешь в виду?

Я повернул разговор в другое русло.

– Что ты к нему испытывала?

– Мне с ним было хорошо, – ответила она.

– Не больше? – сказал я. – Просто один из многих?

– Он был лучше многих.

– Однако он все равно оставался одним из многих, так?

– Да.

– Несмотря на то, что был лучше?

– Да.

На это я ничего не сказал.

– Я же не могу себя переделать, – сказала она.

– Почему же ты регулярно встречалась с ним?

– Всего лишь раз в неделю.

– Это я и называю регулярно.

– Ради смены обстановки. Он был очень обходительный. Мне это нравилось.

– При условии, что вы встречались не чаще раза в неделю.

– Послушай, я – это я, верно? А ты – это ты. Мы таковы, каковы есть, нравится нам это или нет.

– И ты – такая, какая есть, – с удовольствием проводила одну ночь в неделю с парнем вроде Фрэнка?

– Я нравилась ему. В том-то и разница.

– Почему?

– Что почему?

– Почему ты нравилась ему?

Ее щеки пошли красными пятнами.

– Не знаю, – ответила она.

– А ты уверена, что «нравилась» – подходящее слово?

Она промолчала.

– Полагаю, ты знаешь, что он никогда не получал ничего от жены, – сказал я. – Человек его типа никогда не признается себе, что у него с этим нелады. Он притворяется, что ему безразлично. Но если кто-нибудь вроде тебя делает это доступным, он может убедить себя, что ты нужна ему не только за этим, а сама по себе.

Она промолчала.

– А то он стал бы таким же, как другие, верно?

– Да, – процедила она сквозь сжатые губы. – Думаю, стал бы. Но если он убедил в этом себя, то убедить меня было нетрудно. Так что получается именно то, что я сказала, не так ли?

Я посмотрел в сторону бара. Кон и Питер беседовали и пили пиво, время от времени поглядывая на меня.

– Короче, в чем дело? – спросила она. – Что за благородный мститель? Что за намеки?

– Послушай, – сказал я, – спрашиваю тебя еще раз: знаешь ли ты, что могло так сильно встревожить Фрэнка? Не было ли у него каких-то проблем? Или он кого-то боялся?

– К чему ты клонишь?

– Да ладно тебе, Маргарет, – сказал я. – Неужели ты действительно веришь, что Фрэнк просто так, без всякой причины, залился виски до такой степени, что не разбирал дороги, и случайно съехал в карьер?

– Что ты имеешь в виду? Что же тогда случилось?

– Если он и в самом деле напился, следовательно, у него были причины. И я хочу их знать.

– Ты думаешь, он сделал это намеренно?

Я ответил «да». Я решил услышать, что она скажет, узнав, что я считаю это самоубийством. Она довольно долго размышляла, прежде чем заговорить.

– Тебе это не понравится, – сказала она. – Но это единственное, что приходит мне в голову.

– И что же? – спросил я.

– В пятницу вечером, в пятницу перед тем воскресеньем, когда он погиб, вышел скандал. Видишь ли, Фрэнк попросил меня уйти от Дейва, моего мужа. Он хотел, чтобы я переехала к нему. И получила развод. Но даже если бы я этого хотела, то никогда бы не сделала. Дейв убил бы нас обоих. А Фрэнк настаивал. Заговорил он об этом и в ту пятницу. Я в тысячный раз ответила отказом, и он взбесился. Устроил мне сцену. Я ушла из паба. Фрэнк выбежал на улицу вслед за мной. Я сказала, чтобы оставил меня в покое, но он продолжал преследовать меня. Он шел за мной до самого дома. Полчаса шумел, прежде чем убрался. Дейва дома не было, однако на следующий день он все узнал. У нас замечательные соседи. Он хорошенько выдрал меня, а потом поинтересовался, что это был за мужик. Ну, я ему, конечно, не сказала, потому что он убил бы Фрэнка. И еще я не хотела вмешивать Дорин. В общем, я сказала: «Если я пообещаю сидеть дома и не смотреть на мужчин, ты согласишься закрыть эту тему?» Я никогда раньше не заговаривала об этом, поэтому он так удивился, что ответил «да». В воскресенье утром я пошла к Фрэнку, чтобы предупредить его, что мы больше не будем встречаться. Дорин дома не было. Фрэнк чуть с ума не сошел. Он ползал на коленях, угрожал мне, уверял, что готов на все. Увидев, что от этого никакой пользы, он сказал, что покончит с собой, если я не перееду к нему. Он сказал, что говорит абсолютно серьезно. Естественно, я ему не поверила. Восприняла его слова как треп. Но после того, что случилось в воскресенье… я не знаю, говорил он серьезно или нет, но выглядит так, будто он напился намеренно.

Я промолчал.

– Я не хотела рассказывать тебе, – продолжала она. – Боялась, что ты что-нибудь сделаешь со мной. Но потом решила, что ты имеешь право знать.

Я допил свое пиво.

То, что она рассказала мне, представляло огромный интерес. Если бы Фрэнк хотел, чтобы Маргарет ушла от мужа, он попросил бы ее один раз, а потом, получив отказ, никогда не заговорил бы об этом. Более того, он никогда не стал бы упрашивать ее, если бы она заявила, что между ними все кончено. Что бы Фрэнк ни чувствовал, он предоставил бы ей делать то, что она считает нужным. Фрэнк не любил выворачиваться наизнанку перед посторонними.

Если предположить, что я достаточно хорошо знал своего брата, значит, Маргарет сказала неправду. Она вывалила передо мной целый букет лжи. И раз она так сделала, значит, на то была серьезная причина. Не исключено, что именно та самая, которую я хочу знать. Но, сидя в «Сесиле» с Коном Маккарти и Голландцем Питером и целой толпой барменов в качестве слушателей, я ничего не узнаю. Поэтому я сказал:

– Вот оно как. Я был прав.

Она промолчала.

– Маргарет, меня эта новость не сделала счастливым, но это лучшее из всего, что ты мне рассказала. Это то, что я должен был знать.

Она допила водку.

– Позволь заказать тебе еще, – предложил я.

– Спасибо, – согласилась она.

Я встал. Кон и Питер тут же сползли со своих табуретов и сразу же забрались на них обратно, когда увидели, что я направляюсь к бару.

– Есть успехи? – спросил Кон.

Я улыбнулся.

– Что у тебя с ней? Бизнес или так?

– Это уж вам решать, – ответил я.

Я взял две большие порции выпивки и вернулся к столику. Маргарет уже закурила новую сигарету.

– Тебе не о чем беспокоиться, – сказал я. – Я не собираюсь мстить тебе. Прошлого не исправишь. Просто обстоятельства сложились определенным образом. Что бы я ни сделал, ничего уже не изменишь.

Она промолчала.

– Давай выпьем за это, – предложил я.

Она поднесла ко рту свой стакан.

– Нет, – сказал я, – у меня есть идея получше: давай выпьем за Фрэнка.

Ее стакан остался там же, где и был до моих слов: в дюйме от губ.

– За Фрэнка, – сказал я. – Где бы он ни был.

– За Фрэнка, – сказала она.

Мы выпили.

Я поставил свой стакан и посмотрел на Кона и Питера. Кон как раз заказывал новую выпивку.

– Маргарет, тебе придется извинить нас, – сказал я. – Мне нужно обсудить кое-какие дела.

Она встала.

– Что ж, – сказала она, – думаю, мы с тобой больше не увидимся.

– Думаю, что не увидимся, – сказал я.

Она повернулась ко мне спиной, собираясь уйти.

– Еще раз спасибо за то, что все организовала.

Она повернулась ко мне и посмотрела на меня.

Я с удивлением обнаружил, что из-под темных очков струятся слезы. Она еще несколько минут смотрела на меня, а потом пошла прочь.

Интересно, спросил я себя, что вызвало у нее слезы. Однако у меня не было времени размышлять над этим, так как Кон и Питер следили за мной, как коршуны.

Я подошел к ним.

– Наверное, бизнес, – сказал Кон, глядя вслед Mapгарет. – Пить будешь, Джек?

Я кивнул.

Заказав мне выпивку, Кон развернулся на табурете, чтобы придвинуть мне стакан. И оказался в очень удобном положении. Питер как раз пил из своего стакана. Воспользовавшись моментом, я ударил Кона по почкам, а Питера – в солнечное сплетение и побежал, петляя между столиками. На всякий случай я опрокинул пару столиков у двери, однако надобности в этом не было, так как Кон и Питер едва начали приходить в себя. Что ж, они оказались номером вторым в нашем забеге, им придется прилагать больше усилий. Я ворвался в мужской туалет и открыл дверь, ведущую на стоянку. Мне предстояло преодолеть лестницу в несколько ступенек.

Проблема заключалась в том, что на верхней ступеньке стоял мужчина, выставив вбок одну ногу.

Я перелетел через все ступеньки. Убедившись, что приземление прошло нормально, я начал подниматься, но не преуспел в этом, так как у нижней ступеньки стоял еще один мужчина, и он принялся пинать меня еще до того, как я коснулся земли. Я ухитрился схватить его за щиколотку и опрокинуть, однако он все же успел нанести мне несколько ощутимых ударов по ребрам. А тем временем мужчина с верхней ступеньки сбежал вниз, и все началось сначала. Я перекатился на спину и обеими ногами врезал ему в пах. Он позеленел. Я уже почти поднялся, когда на сцене появились Кон и Питер. У Кона в руке был нож. Он улыбался – такой широкой улыбки я на его лице сегодня не видел. Тот, кого я опрокинул, уже был на ногах. Тот, кто получил удар в пах, покачивался, держась за живот, и пытался забыть о том, что он жив.

Я бросился бежать еще до того, как выпрямился в полный рост. Я не особенно надеялся на то, что после всех пинков и ударов мне удастся оторваться от них, просто в сложившихся обстоятельствах мне ничего другого не оставалось.

– Джек, что ты там ищешь? – крикнул Кон, несясь за мной по стоянке.

Я продолжал бежать, но они приближались, и я знал, что они бегут не в полную силу.

Внезапно я увидел белый «триумф-Т114», несущийся на меня от дальнего выезда со стоянки. В случае удара я пришелся бы ему точнехонько между фарами.

«Господи, – подумал я, – ублюдки, вес продумали».

Я остановился. С одной стороны приближалась машина, с другой – люди. Я сгруппировался, готовясь отпрыгнуть в сторону, как вратарь, прикидывающий, куда полетит мяч при пенальти.

Но прежде чем настал момент прыгать, машина объехала меня и нацелилась на моих преследователей.

Те сбавили скорость. Водитель резко нажал на тормоз, и машину боком понесло на людей. Все бросились врассыпную. У Питера на брюках появились новые пятна. Нож Кона взлетел вверх, в мокрое серое небо. Краем глаза я заметил группу барменов в белых рубашках. Они стояли у выхода на стоянку и с интересом наблюдали за событиями.

Машина развернулась на сто восемьдесят градусов и подъехала ко мне. Водитель резко затормозил и открыл пассажирскую дверь. Водителем оказалась девушка.

Я запрыгнул в машину и вспомнил, где я видел эту девицу. «Казино». Киска, которая все время хихикала. Которая была пьяна.

Как и сейчас.

Машина сорвалась с места. Я оглянулся назад. Кон и остальные неслись в противоположном направлении к красному «ягуару».

Мы выехали со стоянки. Губы девушки были растянуты в улыбке, но в безжизненных глазах стоял туман.

Я не знал, что сказать, поэтому ждал, когда заговорит она. Вряд ли она сможет долго хранить молчание.

Виляя из стороны в сторону, мы проехали несколько улиц. Красный «ягуар» видно не было.

Я вытащил сигареты. Пачка помялась. Я нашел одну целую сигарету, сунул ее в рот и прикурил.

– Не знал, что у тебя есть фея-крестная, да? – сказала девица.

– Нет, – ответил я, – не знал.

Мы завернули за очередной угол.

– Куда мы едем? – спросил я.

– Естественно, в замок феи-крестной, – ответила она.

– О-о.

– Чтобы встретиться с королем демонов.

– С Киннером?

Она засмеялась.

– Ты же выскочишь, если я скажу «да», правда?

– Не уверен, – сказал я.

Она начала сбавлять скорость.

– Откуда ты узнала, где я буду?

– Король демонов хочет поговорить с тобой. Поэтому он позвонил в несколько мест и выяснил, где именно ты находишься. Он взмахнул рукой, и меня отправили за тобой. Я как раз собиралась припарковать свою карету из тыквы, но ты избавил меня от этой необходимости. Тебе повезло, что меня задержали пробки.

– Мне повезло, что ты пьяна, иначе ты не смогла бы рулить в таком стиле.

– В опасном, – уточнила она.

– Очевидно, он не сомневался в том, что я захочу увидеться с ним, если послал тебя?

– О да. Он велел мне сказать тебе то, что заставит тебя согласиться. Как волшебное слово.

– И что же это такое?

– Мы на месте, – сказала она. – Подожди немного и сам увидишь. Это тебе за баловство.

Машина остановилась. Мы выбрались. Девица была настолько пьяна, что забыла ключи в замке зажигания. Возможно, в скором времени это мне очень пригодится.

Мы находились в центре микрорайона, застроенного высотными муниципальными домами. Дома выглядели мрачнее мрачного. Мы пересекли мокрую лужайку, вошли в одно из зданий и повернули налево. Там оказался лифт, обычная алюминиевая кабинка, пахнущая мочой. Мы зашли в лифт. Девица нажала кнопку четвертого этажа, сунула руки в карманы своей коротенькой курточки из искусственного меха и, прислонившись к стене, устремила на меня взгляд. Дверь со скрежетом закрылась, и лифт поехал вверх. Я бросил сигарету на пол – от вони вкус сигареты стал мерзким. Девица продолжала смотреть на меня.

Лифт остановился, и дверь отъехала в сторону.

Мы прошли по балкону. Девица остановилась, вытащила из кармана ключ, вставила его в замок и отперла дверь. Я прошел внутрь.

Я остановился в центре крохотного холла и подождал, когда она закроет дверь. Она закрыла входную дверь и открыла другую. И посмотрела на меня. Я прошел в дверь.

Небольшая комнатка была красиво отделана. Низкие столы, диваны, разноцветные подушки, белые стены, немного живого дерева, большая современная картина, безделушки из меди. Миленько.

Клифф Брамби сидел на одном из низких диванов. На нем было то же красивое пальто, что и прошлой ночью. Под пальто я увидел белую шелковую водолазку и ярко-красный кардиган. Одну руку он закинул на спинку дивана, а другую положил на колено. Между пальцами той руки, что элегантно лежала на колене, дымилась только что зажженная сигарета.

– Привет, Джек, – сказал он.

Я внимательно посмотрел на него.

– Чувствуй себя как дома, – сказал он. – Только не так, как ночью, ладно?

Я ничего не сказал и сел. Девица прошла к открытому бару, принесла три стакана и бутылку виски, поставила все это на стол, разделявший меня и Клиффа, и вышла из комнаты. Вернулась она с кувшином воды. Встав у стола с моей стороны, она наклонилась и принялась наполнять стаканы. Ее сильно качало. Она стояла наклонившись, так что я мог видеть, что у нее под юбкой аж до самой этикетки. Клифф заметил, куда направлен мой взгляд.

– Гленда, – сказал он, – ты почти села Джеку на лицо.

Не изменив позы, Гленда посмотрела на меня.

– Кажется, он не жалуется, – сказала она.

– Он видел все это раньше, – сказал Брамби. – Давай-ка, перебирайся на эту сторону.

Гленда выпрямилась, обошла стол и плюхнулась на диван рядом с Брамби. Она расстегнула куртку и закинула ноги на стол, причем так, что я оказался подвергнут новому испытанию. Брамби пристально посмотрел на нее. В конечном итоге она убрала ноги со стола, однако ее новая поза не сильно отличалась от предыдущей. К тому же для меня не имело значения, как широко расставлены ее ноги, так как большую часть времени я смотрел в лицо Брамби.

– Итак, – сказал Брамби, – ты гадаешь, о чем я хотел с тобой поговорить.

Я промолчал.

– Ночью после твоего ухода я решил, что надо кое-кого порасспросить. Особенно после того, как ты проявил такую невоспитанность и заявился ко мне в половине третьего ночи.

Я закурил.

– Я узнал много интересного. Например, о том, что у тебя был брат. В частности, о том, что ты задаешь вопросы насчет обстоятельств его смерти, которые наводят тебя на мысль об убийстве.

Он потянулся и взял стакан.

– Я задумался вот над чем: не будет ли забавно, если тот, за кем гоняешься ты, окажется и тем, от кого хотелось бы избавиться мне? Не будет ли правильно, если мы с тобой объединим наши интересы в отношении этого джентльмена?

– И кого же? – спросил я.

Брамби сделал глоток. Он решил, что поймал меня на крючок.

– Полагаю, тебе все известно о моем бизнесе.

Я промолчал.

– Автоматы. Игровые галереи, – сказал он. – Полагаю, ты даже знаешь, сколько их у меня и сколько из них установлено на побережье.

Я затянулся.

– Приятный бизнес. Работает сам по себе. Люди суют деньги в автомат. Я их оттуда забираю. Никакого принуждения. Лишь иногда приходится по-дружески уговаривать владельцев не принадлежащей мне собственности.

– Я знаю этот бизнес, – сказал я.

– Поверь мне, – продолжал Брамби, – этот бизнес осчастливил меня. У меня никогда не возникало желания заняться чем-то другим. Мне стоило больших трудов раскрутить его. Жизнь коротка. У меня есть все, что нужно, и я пользуюсь этим. Я начал зарабатывать как уличный торговец в сороковом году, когда мне было шестнадцать. Я помню, из чего выбрался.

Он сделал еще один глоток.

– Но счастье не длится вечно, никакой бизнес не может долго оставаться статус-кво. Мне нужно расширяться. Иначе придется сворачивать дело. Что касается игорных галерей, большинство их них не выходят за пределы определенной территории. А мне надо идти дальше. Что же остается? Пабы? Там есть свои автоматы. Клубы? Одни принадлежат частным лицам, другие – коллективам. Конституционалистам, лейбористам, рабочим. Я действую по закону, рассылая своих представителей. Конечно, во многих заведениях уже есть игровые автоматы.