Часто говорят об удивительной способности матерей с полувзгляда понимать, о чем думают их дети, но это ничто в сравнении с тем, как дети умеют читать мысли матерей.

Близняшки описывали свои платья подружек невесты: «С большими бантами... пышными рукавами... Точно такого же цвета, что и зубная паста с фтором».

– Они, должно быть, ошеломляющие, – сообщил им Нат – И когда вы собираетесь их надеть?

– Может быть, сегодня вечером, – сказала Мари-Клер, а Сьюзи, склонившись над ее плечом, поправила:

– Завтра.

Все посмотрели на нее. Девушка невозмутимо встретилась взглядом с Делией.

– Я хочу сказать, если Дрисколл приведет ко мне этого мальчика.

– Но он, может быть, сделает это через несколько минут! – повернулась к ней Линда. – Если он поторопится, вы можете пожениться уже сегодня вечером!

– Да, но доктор Сомс занят до десяти часов утра завтра.

– Это он тебе сказал? – спросила Делия. – Ты с ним говорила? А когда?

– О... м-м... недавно.

– Но если у нас билеты на завтрашний полуденный рейс, – прикидывала Линда, – а до аэропорта, еще ехать, посмотрим...

Нат взглянул на Делию:

– Похоже, ты со мной сегодня не поедешь.

Старик говорил довольно бодро, но Делию не покидало чувство, что что-то его беспокоило. Она взглянула на остальных, занятых обсуждением своих планов, и спросила:

– Нат, что вас сюда привело? На самом деле?

– Ничего, я тебе уже сказал!

– Вы просто ехали два часа безо всякой на то причины?

–На самом деле, два с половиной, – возразил он. – На мосту была небольшая пробка.

Делия изучающе смотрела на мужчину.

– Как малыш? – спросила она.

– Прекрасно.

– А Бинки?

– Здорова как бык.

– Она знает, что вы в Балтиморе?

– Я звонил ей несколько минут назад. Твоя сестра разрешила мне воспользоваться телефоном.

– Я слышала, Ной простудился, – произнесла Делия, все еще подозрительно.

– Ерунда, – заверил ее Нат. – Я заезжал к нему сегодня утром. Он играл в «Тетрис». Я бы не сказал, что он на смертном одре.

– Да, когда я с ним разговаривала, мне он тоже не показался больным, – сказала Делия. – Может, ему просто нужен выходной?

– Да, – сказал Нат. – Время от времени нам всем нужен выходной.

Что-то стукнуло о заднюю дверь, а затем вошел Сэм с двумя пакетами продуктов. Из одного из них торчала длинная палка французского багета.

– Я нашел имбирь, – обратился он к Линде, – но шалот у них закончился.

– Ну, не бери в голову, мы и с зеленым луком справимся, – ответила та, взяв пакеты. – Как ты на это смотришь, Делия?

– Смотрю на что?

– Ты сможешь приготовить свое китайское блюдо, используя зеленый лук?

– А я только его обычно и кладу, – сказала она. – Но...

– О, хорошо. Потому что нас будет много, и я подумала, что ты могла бы приготовить свое... О, Сэм, ты ведь еще не знаком с Натом. Нат Моффат, это Сэм Гринстед. Я очень надеюсь, что вы собираетесь остаться на ужин, Нат. Китайским блюдом Делии можно накормить целую армию, уж поверьте мне.

– Я с удовольствием останусь на ужин, – к удивлению Делии согласился мужчина.

Когда их с Сэмом представляли друг другу, старик поднялся со своего места и теперь стоял, держась за спинку стула. У Сэма, который, должно быть, совершенно не представлял, откуда взялся Нат, когда они пожимали друг другу руки, было приятное, слегка отрешенное выражение лица.

– Приятно познакомиться, – произнес он.

– И мне приятно с вами познакомиться, – сказал Нат. А потом добавил, бросив в сторону Делии озорной взгляд. – Я так много о вас слышал.

Сэм, разумеется, растерялся. Он только вежливо улыбнулся и спросил Линду:

– Я успею позвонить до ужина?

– Спроси Делию, она же повар. Сэм повернулся к Делии:

– Я обещал мистеру Ноулсу узнать, как у него дела.

– У тебя полно времени. – Они разговаривали, не встречаясь взглядами, как герои пьесы, чьи слова предназначены для публики, а не друг для друга.

Делии не нужно было объяснять, кто именно звонил Кортни. Она знала, что это был Пол Кейтс, как только увидела его – милое наивное лицо, шапка рыжих кудрей. Джинсы были ему маловаты, у кроссовок слишком тонкие подошвы, отчего они казались детскими, а такие домашние вязаные шерстяные свитера носили разве что мальчики в начальной школе. Подросток проследовал за Дрисколлом к Сьюзи, которая, сидя на стуле, колола грецкие орехи для китайского блюда Делии. За ними к тому же шла Кортни. Она встала рядом с Дрисколлом и Полом, чуть позади, засунув руки в карманы блейзера и разглядывая Сьюзи с неприкрытым любопытством. Сьюзи, которая повернулась в их сторону, когда они вошли, теперь смотрела только на Дрисколла.

– Сьюзи, – начал Дрисколл, – это Пол Кейтс– Потом повернулся к Полу и сказал: – Пол, я бы хотел извиниться. Когда ты сюда случайно позвонил однажды вечером, я заставил тебя думать, что ты дозвонился до дома Кортни, но я был миллион раз не прав.

– Ничего. – Пол просиял. Дрисколл снова посмотрел на Сьюзи:

– А теперь ты выйдешь за меня? Сьюзи ответила:

– Думаю, да.

Одна из близняшек закричала:

– Ни фига себе!

– А другая добавила:

– Поцелуй его! Поцелуй его, Сьюзи!

Сьюзи тихонько поцеловала Дрисколла в уголок губ. Затем сказала Полу:

– Хорошо, что ты все понимаешь.

– О, я совсем не расстроен! – Он бросил в сторону Кортни сияющий взгляд из-под длинных ресниц. Кортни лишь холодно его оглядела и повернулась к Сьюзи.

– И, Кортни, хорошо, что ты тоже пришла, – обратилась к ней Сьюзи.

– Без проблем. Я встречалась с твоим братом Кэроллом на вечеринке прошлой весной.

– О, правда?

– Моя подруга пригласила его на день рождения, я об этом вспомнила, когда твой жених сказал, как тебя зовут.

Пол больше не выглядел счастливым, поэтому Делия решила вмешаться:

– Вы двое сможете остаться на ужин? У нас будет китайское блюдо, которого хватит на всех.

– Ну, я могла бы, – согласилась Кортни. А Пол сказал:

– Мне надо только позвонить маме.

– Телефон вон там, – показала Делия и, пока провожала его к телефону, поддерживала под локоть, как будто стараясь защитить. Какими жестокими и резкими – почти дикими – наверное, казались мальчикам молодые девушки! Она как-то не подумала, что сама когда-то была такой же.

– Я предлагаю тост, – заговорил Нат, поднимая кружку с кофе. – За молодую пару!

Дрисколл вежливо поблагодарил, разумеется, совершенно не представляя, кто этот старик, но возвращаясь в свое обычное веселое настроение. «Алло, ма?» – послышался голос Пола, в этот момент в столовой появился Кэролл, и тут через заднюю дверь вошла Элиза, так что их обоих посвятили в последние события. Оказалось, что Элиза даже не слышала про то, какое было у Дрисколла волшебное задание. Она повторяла: «Кто? Кого он привел?» – изумленно поднимая брови. Кортни тем временем проскользнула к Кэроллу и спросила: «Кэролл Гринстед? Не знаю, помнишь ли ты меня...» – а близняшки принялись настаивать, что в этот раз на свадьбу им можно будет накрасить губы.

Делия отнесла разделочную доску туда, где было поменьше людей, и начала резать имбирь. Для китайского блюда нужно нарезать одиннадцать разных ингредиентов, причем кусочки должны быть не больше спичечной головки, а затем их нужно быстро по очереди поджарить. Пока что Делия нарезала только четыре из них. Хотя она была рада, что нашла себе занятие. Делия работала ножом ритмично, ни о чем не думая, а вокруг нее шумел океан разговоров. Тик-тик, – стучал нож по разделочной доске. Тик-тик, – она отбросила все мысли и ссыпала горку имбиря в миску.

Когда все расселись, оказалось, что обеденный стол занимает почти всю столовую. («Эта скатерь досталась от вашей бабушки, – сказала близняшкам Линда. – А пятно получилось из-за того, что ваша тетя Делия поставила туда миску с карри. Ей было все равно, она была любимицей вашего дедушки, она с такими вещами обращается, как будто они из магазина Вулворта».) Вокруг стола разместилось двенадцать стульев, по пять с каждой стороны и по одному во главе и в конце стола. Поступило предложение пригласить Элеонору, но Сьюзи не захотела, чтобы перед свадьбой за столом было тринадцать человек, а когда они позвонили Рамсэю, никто не ответил.

– Кортни, сядь, пожалуйста, посередине, – попросила Делия. – Пол, ты сядешь рядом с Кортни.

Но Кортни, очевидно, хотела сидеть с Кэроллом, поэтому Пол оказался между близняшками, и они были в восторге. Остальные остались стоять, продолжая обсуждать то, о чем начали говорить еще в гостиной, – о больной руке мистера Ноулса.

– Разве папа не говорил всегда то же самое! – воскликнула Элиза. – Он говорил, что хотел бы иметь справочник по болям. По тем симптомам, с которыми к нему обращаются люди, например «у меня в желудке как будто булькают пузырьки пепси-колы» или «моя спина ноет и как будто спорит со мной»!

– Дрисколл, ты сядешь с Линдой, – распорядилась Делия, но молодой человек был увлечен беседой, не сводя глаз с Элизы, и подтянул к себе стул рядом со Сьюзи. Делия сдалась.

– О, просто присаживайтесь, – предложила она Нату, и старик остался, где сидел, как раз там, где она и планировала его посадить, – справа от себя.

– Возьмите риса, – она протянула ему миску и крикнула остальным: – Все остывает!

Затем Делия велела:

– Пол, возьми себе, пожалуйста, риса и передай его дальше. Эй, все! Садитесь!

Все сели как по команде. Казалось, что они растеряли запал, и возникла пауза, во время которой Пол с громким стуком уронил на стол ложку. Подросток смущенно улыбнулся и поднял ее. Нат спросил:

– Кто-нибудь из вас видел фотографии Сэведжа? Взрослые повернули к нему вежливые внимательные лица.

– Жил в девятнадцатом веке, – объяснил он. – Работал на влажной эмали, насколько я представляю. Это мне напомнило фотографию, которую он снял в конце жизни. Там показан накрытый к рождественскому ужину стол. За столом сидит сам Сэведж в окружении пустых стульев, ждет свою семью. Там перед каждой тарелкой лежат серебряные столовые приборы, даже перед детским высоким стульчиком, все готово. И когда я смотрю на это фото, я не могу избавиться от мысли, что вот так оно лучше всего, и потом все только покатится под гору. Приедут сыновья и дочери и начнут ссориться из-за ерунды, и шикать на детей из-за того, как те ведут себя за столом, и вспоминать обиды, которые им пришлось терпеть в течение пятнадцати прошедших лет, и какой-нибудь малыш обязательно начнет капризничать, отчего у всех только прибавится головной боли – Нат произнес это, и его голос дрогнул. – Только в этот момент, когда щелкнул затвор объектива, ничего этого еще не произошло, и стол выглядит, как праздничный стол из чьей-то мечты, и старый Сэведж сидит такой счастливый и такой, как бы это сказать, такой...

Старик больше не контролировал свой голос, поэтому он закрыл глаза дрожащей рукой и склонился над столом.

– Это так неожиданно! – прошептал он своей тарелке, пока Делия растерянно похлопывала его по руке. – Простите меня! Извините!

Все притихли. Потом Нат выпрямился, пожав плечами.

– Ха! Думаю, у меня послеродовая депрессия. – Он вытер глаза салфеткой.

– У Ната – малыш, которому три недели, – объяснила остальным Делия. – Нат, вы бы не хотели...

– Ребенок? – воскликнула Линда, не веря своим ушам.

Сэм сказал:

– Линда, я думал, Нат – это твой друг.

– Нет, мой, – возразила Делия. – Он живет на Восточном побережье, и у него совсем недавно родился сын, чудесный мальчик, если бы вы только его видели.

– Самое большое безрассудство, которое я когда-либо в жизни совершал, – хрипло проговорил Нат. – О чем я только думал? О, не то чтобы я это планировал, но... почему я все не бросил? Думаю, я верил, что это – мой шанс наконец стать хорошим отцом. Наверное, именно так, иначе почему я решил, что это будет девочка? Видите ли, все мои остальные дети – девочки. Я, должно быть, думал, что могу заново все это пережить и на этот раз все сделать правильно. Но я такой же вспыльчивый с Джеймсом, каким был с девочками. Такой же резкий, такой же нетерпимый. Почему он не может засыпать по режиму, почему он плачет когда попало... о, самое лучшее, что я мог бы сделать для этого ребенка, – это отправиться на четвертый этаж.

– Четвертый этаж? О, Нат! Даже не думайте об этом– Делия старалась говорить как можно мягче, поглаживая его по руке еще сильнее.

Она должна была понять еще на его свадьбе, что для такого восторженного человека все закончится слезами, как для перевозбужденного ребенка, которому разрешили допоздна не ложиться спать.

– Да. Ну, – сказал Сэм, прочищая горло, – сейчас более пожилые родители встречаются гораздо чаще. Да как раз на прошлой неделе я читал, где же это я читал...

– Важно помнить, что в этом твое предназначение, – звонко сказала Элиза. Все это время она старалась усесться к Сэму как можно ближе, и теперь, для того чтобы увидеть лицо Ната, не обращая внимания на ряд вежливо бесстрастных лиц, ей нужно было наклониться вперед. – Я верю, что мы призваны пережить определенные события. А затем в конце жизни...

– В «Медицинском журнале Новой Англии»! – торжественно сообщил Сэм.

Нат спросил Делию:

– Я не мог бы где-нибудь прилечь?

– Да, разумеется. – Она отодвинула свой стул и протянула старику его трость. – Прошу нас извинить, – обратилась она к остальным.

Все смущенно закивали. Провожая Ната в коридор, Делия почти что ощущала спиной красноречивые взгляды, которыми они обменивались.

– Нужно будет подняться по лестнице, – предупредила она. – Справитесь?

– О да, если ты поможешь. Прости меня, Делия. Я не знаю, что на меня нашло.

– Вы просто устали, – сказала Делия. – Надеюсь, вы не собираетесь сегодня ехать домой?

– Нет, думаю, мне не стоит. – При каждом шаге трость звякала о ступеньку, как будто встряхивали стакан с игральными костями. Его локоть, обтянутый твидовым рукавом, казался высохшим узелком.

– Я собираюсь постелить вам постель, – проговорила Делия, когда они добрались до второго этажа, – а потом стоит позвонить Бинки и сказать, что вы остаетесь ночевать.

– Хорошо, – смиренно согласился старик. Делия придержала дверь, он проковылял в комнату и опустился в застеленное покрывалом кресло.

– Это была комната моего отца. – Делия подошла к шкафу в коридоре и вернулась со стопкой белья. – Возле кровати все еще стоит телефон, видите? Еще с тех времен, когда у него была медицинская практика.

Даже когда он перестал навещать пациентов, когда звонили Сэму, он мог поднять трубку в любой момент и высказать свое мнение. Он просто ненавидел оставаться не у дел, понимаете?

Делия бесцельно болтала, склоняясь над кроватью, расправляя простыню и подтыкая одеяла. Нат молча следил за ней. Старик, наверное, даже не слушал, потому что, когда она вышла в комнату Сэма, чтобы одолжить пижаму, а потом вернулась, он сидел, уставившись на синие с черным оконные рамы.

– На самом деле, – заговорила она, положив пижаму на бюро, – даже не могу вам сказать, насколько часто я вот так стелила ему постель, как сегодня, пока папа сидел там, где сейчас сидите вы. Даже после того, как мы стали пользоваться автоматической сушилкой для белья, он продолжал настаивать, чтобы простыни сушили на веревке. Он сидел в этом кресле и...

– Это – путешествие во времени, – вдруг произнес Нат.

– Ну да, думаю, да, в каком-то смысле. Но он, очевидно, разговаривал сам с собой.

– Просто безумная, непродуманная попытка повернуть время вспять, – сказал он, как будто она возражала, – и пережить все заново. К несчастью, отвечать за последствия придется Бинки. Бедная Бинки!

– С Бинки все будет в порядке, – твердо возразила Делия. – Вот. Дверь справа – это ванная. Новые зубные щетки лежат на полке. Я могу вам еще что-нибудь принести?

– Нет, спасибо.

– Может, поднос с едой? Вы к ужину не притронулись.

– Нет.

– Ну, не стесняйтесь звать меня, если понадоблюсь. – Она наклонилась, чтобы прикоснуться губами к его лбу, так же, как всегда каждый вечер делала со своим отцом.

Делия пошла спать следом и легла в половине десятого, хотя глаза у нее слипались уже во время ужина. «Я пас», – сказала она остальным. Они все еще сидели там, даже Кортни, хотя Пола его мама забрала некоторое время назад. «Кажется, что с сегодняшнего утра прошла целая вечность», – вздохнула Делия, а затем поплелась в комнату Элизы. Она была уставшей настолько, что приходилось волочить за собой ноги, как ведра с цементом.

Однако, оказавшись в постели, заснуть не смогла. Она лежала, уставившись в потолок, лениво поглаживая теплый бок кота, устроившегося возле ее бедра. Внизу Сэм как обычно препирался с Линдой. Играл концерт Моцарта. Элиза спросила: «Почему он этого не сделает, я тебя спрашиваю?» – «Кто не сделает? – подумала Делия. – Чего не сделает?»

Должно быть, она уже спала, но это был тонкий, неверный сон, такой, будто она частично следила за тем, что происходит, поэтому, когда снова проснулась, совсем не удивилась, что в доме темно и голоса внизу стихли. Делия села и повернула наручные часы, чтобы циферблат было легче рассмотреть в свете, падавшем от окна. Насколько она могла понять, было одиннадцать часов или пять минут двенадцатого. Скорее, пять минут двенадцатого, судя по тишине.

Делия взбила подушку и, зевнув, прислонилась к ней спиной. К уголкам глаз уже подступили слезы скуки. Похоже, эта будет одна из тех ночей, что длятся как будто неделями.

Посмотрим: если свадьба начнется завтра в десять, церемония завершится в одиннадцать. Ну, чтобы подстраховаться, скажем, к полудню. Если Рамсэй ее подвезет, она будет на автобусной станции в половину первого. Или если Сэм ее подвезет. Сэм, в конце концов, сам это предложил.

Делия представила, как будет сидеть на пассажирском сиденье, а Сэм за рулем. Как двое крохотных человечков в игрушечной машинке. Куколка-муж, куколка-жена, бок о бок. Уставившись на дорогу, не глядя друг на друга, да и зачем им это, если они и так давно перестали нуждаться во внешних проявлениях чувств. Больше не стоило надеяться на восхищенные взгляды, не приходилось ждать беспрестанного обожания. Нечего было показать, кроме самих себя: простых, честных, домашних, чей внутренний мир сейчас стал гораздо богаче.

Так где она остановилась? Автобусная станция. Успеть на автобус в час или около того, оказаться в Сэли-сбери к...

Оказалось, что Делия плачет не от скуки. Она вытирала слезы рукавом ночной рубашки, но те продолжали литься.

Она аккуратно откинула одеяло, помня о коте, выскользнула из постели и босиком подошла к двери. Коридор освещался только светом, лившимся из верхнего окна. Ей приходилось искать дорогу к комнате Сэма на ощупь.

К счастью, его дверь была не заперта. Делия вошла. Ни один звук ее не выдал, но она почему-то все равно знала, что муж не спит. Разумеется, знала, после всех этих лет, и могла это понять по тому, что воздух в комнате был такой, как будто он лежал, затаив дыхание. Делия осторожно ступала сперва по холодным половицам, затем по колючему ковру, потом снова по холодным половицам, она ходила этой дорогой с тех пор, как научилась ходить вообще. Затем присела на ту сторону кровати, которая раньше была ее. Сэм лежал на спине – она начала различать в полутьме его белое лицо. Делия прошептала:

– Сэм?

– Да? – откликнулся он.

– Помнишь то письмо, которое ты написал мне в Бэй-Бороу?

– Да.

– Что за строчку ты вычеркнул? Сэм заворочался под одеялом.

– О. Я слишком много строчек вычеркнул. Письмо было сумбурным.

– Я имею в виду самую последнюю строчку. Ту, которую ты зачеркнул так тщательно, что ее совсем невозможно было прочесть.

Он сперва не ответил. Потом произнес:

– Я забыл.

У Делии появилось импульсивное желание встать и уйти, но она заставила себя остаться. Она сидела неподвижно, ждала и ждала.

– Думаю, – заговорил наконец муж, – что, может быть, там было просто... ну, что-то вроде того, о чем раньше думал Дрисколл. О том, есть ли что-нибудь... ну ты понимаешь. Что поможет вернуть тебя.

Она сказала:

– О, Сэм. Тебе только нужно было спросить.

Потом он повернулся к ней, Делия проскользнула под одеяло, и Сэм притянул ее к себе. Хотя на самом деле он так и не спросил. По крайней мере не напрямую.

Они уже давно спали, когда зазвонил телефон, и Делия проснулась не сразу. Так поздно мог звонить, наверное, только пациент. Но у Сэма даже не изменился ритм дыхания, поэтому она дотянулась до телефона из-под его руки.

– Алло? – сказала она.

Миссис Гринстед?

Да.

– Это Джо Брайт. – Голос был таким же бодрым, как его имя, совершенно не сонным в такой беспробудный час. Делия взглянула на будильник: час двадцать три.

– М-м... – замялась она.

– Риелтор, – напомнил он. – Вы мне звонили? Вы и ваша дочь? Вы оставили целый букет сообщений.

– А! Да! – Она все еще собиралась с мыслями. – М-м...

– Я бы никогда не позвонил так поздно, если бы вы не сказали, что это – вопрос жизни и смерти, миссис Гринстед, а я только сейчас вернулся из загородной поездки. Мать моей жены умерла, такой тяжелый момент...

– О, мне жаль это слышать. – Делия выпрямилась. – М-м, мистер Брайт, я звонила, потому что... Моя дочь хотела узнать, можно ли ей забивать в стену гвозди?

В ответ была тишина.

– Просто на случай, если они захотят повесить картины или, скажем, зеркало... – сказала Делия, увиливая.

– Гвозди, – произнес мистер Брайт.

– Верно. Она хотела узнать, можно ли ей будет забивать гвозди.

– Ну, – задумался мистер Брайт. – Я думаю, разумеется, можно. Только если они заштукатурят отверстия, когда будут съезжать.

– О, они заштукатурят! – пообещала Делия. – Я обещаю. Спасибо, мистер Брайт. Спокойной ночи.

Тот снова замолчал, а потом сказал:

– Спокойной ночи.

Делия положила трубку и снова улеглась. Она решила, что Сэм по-прежнему спит, но потом услышала, что он тихонько присвистнул от удивления. Делия улыбнулась. Издалека донесся гудок поезда. В доме послышался скрип половицы, а затем хриплый кашель из комнаты, где спал Нат.

«Это путешествие во времени», – сказал Нат. Делия вспомнила, как пыталась вечером вызвать в памяти лицо Эдриана. Затем начала думать о том, что он напоминал ей кавалера, который был у нее в студенческие годы, и только сейчас осознала, что все это время у нее в голове был образ Сэма, а не того кавалера. Молодого Сэма, серьезного и полного надежд, такого, каким он был, когда впервые появился на пороге ее дома.

Все это было путешествием во времени – все эти прошедшие полтора года. Хотя в отличие от Ната ее путешествие удалось. А как еще можно было сказать о путешествии, которое закончилось там же, где началось, и она была дома с Сэмом, и собиралась остаться здесь навсегда? Как еще можно сказать об этом странствии, когда люди, которых она покинула, как будто все равно прошли весь путь вместе с ней?

Теперь она видела ту июньскую сцену на пляже иначе. Она видела, что трое ее детей всматриваются в линию горизонта, туда, где заканчивается океан, и в них напряженное спокойствие первооткрывателей, которые ждут своего часа, чтобы отправиться в путь. А Делия, прикрывая глаза от солнца ладонью, пытается понять, почему они уходят.

Куда они идут без нее.

Как попрощаться с ними.