ДОМА

      У Миши есть тётя. Её зовут тётя Пава. Миша никогда её не видел, но он знает про тётю Паву, потому что мама про неё часто рассказывает.
      Миша любит слушать про тётю Паву вечером, когда надо спать ложиться. Мама помогает ему раздеться, садится в ногах и начинает рассказывать:
      — А домик у тёти Павы маленький-маленький, как игрушечный. А ещё у неё есть рожок. Как задудит — далеко слышно.
      — А мне она даст подудеть? — спрашивает Миша.
      — Конечно, даст. Если будешь хорошим мальчиком.
      — А я буду хорошим, — отвечает Миша.
      Он поворачивается лицом к стене, как полагается хорошему мальчику, и засыпает. И снится ему, конечно, тётя Пава. Она играет на рожке: «Ту-ту, ду-ду…» Вот какая музыка!

ПИСЬМО

      Это всё было зимой. А весной пришло письмо. Мама распечатала его и спросила:
      — Ну-ка, Миша, угадай, от кого письмо?
      — От тёти Павы, наверно, — сказал Миша.
      — Молодец, угадал! Послушай, что она пишет… — И мама вслух прочитала — «Приезжайте ко мне, жду с нетерпением. Привет Мише-медвежонку. Ваша тётя Пава».
      Миша обрадовался:
      — Ой, когда же мы поедем? Давай сейчас!
      — Нет, сейчас нельзя, поедем летом. Как отпуск получу.
      — А где она живёт, тётя Пава? В каком городе?
      — Она не в городе.
      — Значит, в деревне?
      — И не в деревне.
      — Где же тогда? — удивился Миша.
      — А вот приедем — увидишь! — сказала мама.

ЛЕТОМ

      И вот настало лето. Мама получила отпуск, и они с Мишей поехали в гости к тёте Паве.
      Ехали на поезде. Это было очень интересно. Миша никогда ещё не ездил на поезде. Он всё время стоял у окна. Перед ним проносились поля, леса, деревни, города, реки, и опять леса, и опять поля…
      На больших станциях выходили погулять. Миша всё тянулся к паровозу. Но мама не отпускала его:
      — Миша, не смей! Миша, отстанешь от поезда! Миша, стой около мамы!
      А на одной большой станции Миша вдруг пропал. Только что был здесь — и вот нету.
      Мама испугалась и стала у всех спрашивать:
      — Скажите, вы не видели?.. Мальчик такой… в синей рубашечке. Лет шести…
      — Вон, кажется, туда побежал.
      Мама побежала к паровозу. Но Миши там не было.
      Мама стояла возле огромных, в рост человека, горячих паровозных колёс и думала: «Что делать? Где Миша?»
      Вдруг над ней в окне показался машинист.
      — Вы не мальчика ли ищете? — спросил он.
      Мама хотела крикнуть: «Мальчика, мальчика!»— но не успела. В окне рядом с машинистом показался Миша. Он весело кричал:
      — Мама, не бойся, я здесь! Мама, я тут всё вижу: где гудеть, где тормозить…
      Мама и обрадовалась и рассердилась. Она сняла Мишу с паровоза и повела к вагону, А Миша рассказывал:
      — Я не виноват… Я просто стоял и смотрел. А машинист меня взял к себе на минуточку. Потому что он очень добрый… И зовут его тоже дядя Миша.
      Они поднялись в вагон. Паровоз загудел, и Миша сказал:
      — А я теперь знаю, как гудеть.
      Поезд пошёл. А Миша всё болтал без умолку:
      — А машинист сказал, что мы тёзки. А что такое тёзки, мама?
      Но мама не отвечала. Она всё ещё сердилась на Мишу. А поезд набирал скорость, и колёса всё чаще и чаще выстукивали:
      «Ми-ша е-дет к тё-те Па-ве… Ми-ша е-дет к тё-те Па-ве…»

ГДЕ ТЁТЯ ПАВА?

      Колёса выстукивали эту песенку весь день и всю ночь. А рано утром мама сказала:
      — Теперь, Миша, смотри в оба. Может, мы с тобой увидим тётю Паву.
      — Как же мы увидим, если мы ещё не приехали?
      — А вот гляди! — ответила мама.
      Она стояла у одного окна, а Миша — У другого. Он изо всех сил старался смотреть «в оба».
      За окном проносились белые берёзы, телеграфные столбы. Вот промелькнула речка. В воде блеснуло солнце, будто оно купалось. Вдруг мама закричала:
      — Пава! Павочка! Это мы!
      Миша стремглав кинулся к маминому окну:
      — Где она, где?
      Миша прильнул к окну. Но поезд шёл очень быстро, да тут ещё, как нарочно, оказался поворот, и Миша ничего не увидел. Он чуть не заплакал:
      — Где же она? Я не видел!
      — Ничего, Миша, не плачь, — сказала мама. — Скоро увидишь. Теперь уже близко.

ПРИЕХАЛИ!

      И вот поезд остановился на маленькой станции. Мама с Мишей вышли из вагона. Знакомый машинист загудел, и поезд ушёл. Стало слышно, как поют птицы. Дышать было очень легко и хорошо.
      Мама подхватила чемодан, и они с Мишей пошли по узенькой дорожке вдоль рельсов. Дорожка привела их к дороге побольше. Они пошли по ней и вышли к большому, длинному белому дому. Мама стала спрашивать, где тут квартира тёти Павы. Соседи сказали:
      — Павлина Васильевна сейчас на дежурстве. Вы оставьте чемодан и пройдите к ней.
      Так и сделали. Скоро мама с Мишей вышли на широкое асфальтовое шоссе. Оно привело их опять к железной дороге. Там у самых рельсов стоял маленький беленький домик, как будто игрушечный. Возле домика поперёк шоссе тянулись длинные полосатые палки — полоска белая, полоска чёрная. Миша хотел их получше рассмотреть. Но тут из домика вышла толстая тётя в фуражке, бросилась к маме и давай её обнимать.
      — Вот, наконец-то вы приехали! — приговаривала она. — А я уж заждалась!.. Ну-ка, Мишук, покажись… Ишь ты, какой большой! Ведь я тебя ещё ни разу не видела.
      — А я вас тоже не видел, — сказал Миша.
      Он внимательно разглядывал тётю Паву. На поясе у неё висел кожаный футляр с флажками. Рядом висел рожок.
      «Можно подудеть?» — хотел было спросить Миша, но тётя Пава сказала:
      — Идите, дорогие гостички, отдыхайте, а я отдежурю — приду.
      Она пошла к маленькому домику, а Миша с мамой вернулись к большому дому.

ДЕЖУРКА

      Скоро Миша привык к новому месту. Он всё разузнал. Маленький домик назывался «дежурка». Место, где он стоял, называлось «переезд». А сама тётя Пава называлась «переездный сторож».
      Миша очень любил бывать в дежурке. Там устроен звонок и три окошка.
      Посмотришь в одно окошко — видишь широкое, выпуклое шоссе. По нему бегут «ЗИСы», «Победы», «Москвичи» и грузовики с разными товарами. Возле переезда они убавляют ход. Если полосатые палки опущены, они ждут, а если подняты — катят куда-то дальше.
      Посмотришь в другое окошко — видишь рельсы. По ним то и дело проходят поезда.
      Посмотришь в третье окошко — видишь тётю Паву. Когда подходит поезд, она налегает на рукоятку, и обе длинные полосатые палки будто сами собой опускаются и перегораживают шоссе. Тётя Пава дудит в рожок: «Ту-ту, берегись, поезд идёт!» — и стоит с жёлтым флажком в вытянутой руке.
      Перед ней проходит поезд. За её спиной выстраивается длинная очередь машин. Но вот поезд прошёл, палки поднимаются, и машины гуськом, чуть подпрыгивая на рельсах, переезжают через железную дорогу. Вот какое это интересное место — «переезд»!

ПУТИ-ДОРОЖКИ

      Тётя Пава выходила встречать поезда и в дождь, и в жару, и в тёмную ночь. Один раз Миша ей сказал:
      — Тётя Пава, а сегодня не ходи.
      — Как так — не ходи? — удивилась тётя Паза.
      — Очень темно на дворе. Страшно!
      — Что ты, Миша, без меня никак нельзя. Она взяла рожок, фонарик и ушла в темноту на дежурство.
      Поезда шли часто. То и дело дежурка тряслась и стёкла во всех трёх окошках дребезжали.
      Миша спрашивал:
      — Тётя Пава, а зачем столько поездов?
      — А как же, — отвечала тётя Пава, — ведь наша страна знаешь какая огромная! Больше нашей страны на земле и государства-то нет. Там нужен уголёк, там машины, там хлебушек. Всё надо отвезти, привезти. Вот и бегут они, машины да поезда, вот и разбегаются во все концы наши пути-дорожки.
      Тут затрещал звонок, и тётя Пава вышла встречать поезд.

ФЛАЖОК

      Миша часто просил:
      — Тётя Пава, дай мне флажок!
      — Зачем?
      — А я тоже хочу встречать поезда.
      — Нет, Миша, тебе ещё нельзя, ты ещё маленький.
      — Какой же я маленький! Меня машинист дядя Миша даже на паровоз взял, а не то что…
      — Нет, сынок, не полагается!
      Тогда Миша побежал к маме:
      — Мама, сшей мне флажок, как у тёти Павы!
      Мама сшила ему жёлтенький флажок, совсем как тёти Павы, только поменьше и поновей. Миша обмотал его вокруг палочки и вернулся в дежурку:
      — Вот, тётечка Пава, смотри какой!
      — Ого, ишь ты, совсем как мой! — сказала тётя Пава. — Ладно, можешь выходить с этим флажком к поездам, только, чур, вместе со мной. Уговор?
      — Уговор! — обрадовался Миша.
      И как только затрещал звонок, он закричал:
      — Тётя Пава, пошли! Уговор!
      Тут, как нарочно, хлынул проливной дождь, но Миша не стал прятаться в дежурку. Он помог тёте Паве опустить полосатые палки и стоял рядом с ней со своим маленьким жёлтым флажком, пока не прошёл поезд.

ВСТРЕЧА

      Он теперь часто помогал тёте Паве. Однажды они пропускали поезд. Шёл пассажирский. Издали было видно, как над паровозом клубится дым. Машинист высунулся в окно.
      Миша пригляделся и вдруг не своим голосом закричал:
      — Дядя Миша!
      Но машинист из-за шума колёс не расслышал. Тогда Миша взял у тёти Павы рожок и загудел что было сил: «Ту-ту, ту-ту…»
      Тут машинист услыхал.
      — А, здорово, тёзка! — закричал он и помахал Мише рукой. — Ты ведь хотел машинистоом…
      — Нет, я переездным сто-о-рожем! — кричал Миша в ответ.
      Но поезд уже прошёл. Тётя Пава стала поднимать полосатые палки, а Миша всё ещё стоял с флажком и смотрел вслед поезду. Он был рад, что повстречался со старым знакомым.

ДО СВИДАНЬЯ!

      Постепенно дни становились короче, а вечера длиннее. Тётя Пава теперь гораздо раньше выходила к поездам, и не с флажком, а с фонариком. На полосатых палках теперь гораздо раньше зажигались красные и зелёные лампочки.
      Лето было на исходе. Пора было уезжать. Миша и мама стали прощаться с тётей Павой.
      Потом Миша с мамой пошли к станции, сели на поезд и поехали.
      В вагоне они оба сразу прижались к окну и стали внимательно смотреть вперёд. И вот показалась знакомая беленькая дежурка. Возле неё стояла тётя Пава с флажком. Она пропускала поезд.
      — Тётя Пава, — закричал Миша, — до свиданья!
      — До свиданья, помощник! — кричала тётя Пава. — Приезжай на будущий год!
      Миша махал своим флажком:
      — Ладно, приеду!
      Он смотрел назад. Дежурка становилась всё меньше. Вот её уже плохо видно. Но всё ещё видно тётю Паву. Наконец и она скрылась за поворотом.

У ОКНА

      Миша весь день простоял у окна. Ему то и дело попадались переезды, полосатые палки, дежурки… И у каждой дежурки стояла тётя с флажком.
      — Смотри, мама, — засмеялся Миша, — везде тёти Павы стоят!
      Дорог было много, переездов много, и Миша без конца повторял:
      — Мама, смотри, вон опять тётя Пава стоит!
      И долго махал своим жёлтым самодельным флажком каждой «тёте Паве».
      А когда он приехал домой, он стал играть с ребятами во дворе в «переездного сторожа». Он показывал, как пропускать поезд, как опускать полосатые палки и как стоять по команде «смирно» с флажком в вытянутой руке.

 
      Сейчас Света уже большая и ходит в школу. Но во время войны она была маленькой и ходила в детский сад. А по воскресеньям оставалась дома с мамой и всегда ей помогала. Надо принести что-нибудь — принесёт, надо убрать — уберёт, надо конфету съесть — съест!
      Ей папа писал с фронта:
      «Светик, исполняй все мамины приказы, как на войне всё равно. У нас на войне командир если дал приказ, значит, умри, но сделай. А мама для тебя вроде как командир».
      Папа уехал давно, и Света его плохо помнила. Но эти слова запомнила хорошо.
      Но вот один раз пришло воскресенье, когда ей с мамой пришлось расстаться.
      Утром её разбудили очень рано. Она с трудом открыла глаза и увидела, что возле кровати стоит смешной дядя с мешком и лопатой в руках.
      Дядя сказал:
      — Вставай, Светик, я ухожу!
      И тут только сонная Света догадалась, что никакой это не дядя, а это вовсе её родная мама, которая надела старые папины штаны, и куртку, и даже сапоги…
      — Светик, вставай, я ухожу в поле копать картошку, а ты останешься одна дома.
      Другая девочка пяти лет, наверно, стала бы тут капризничать, хныкать… Но Света не такая!
      — Ой, мамочка, — сказала она, зевая, — как ещё спать хочется!
      — А ты только закрой за мной дверь, — сказала мама, — и спи! Только помни, Света, без меня никого не впускать!
      — Никого не впускать! — повторила Света.
      — Вот. А то будет как в сказке: «Козлятушки, ребятушки, отворитеся, отопритеся!» Серый волк заговорил маминым голосом, они его впустили, и он их съел!
      — А я его не впущу! — сказала Света.
      — Вот и молодец! Поешь, поиграй, а к обеду я вернусь.
      Мама постояла за дверью, подождала, пока Света влезала на стул и накидывала крючок, потом подёргала дверь, увидела, что крепко, и ушла.
      А Света осталась одна. Спать больше ей не хотелось, и она стала одеваться, напевая:
 
Ваша мать пришла,
Молочка принесла…
 
      Вдруг в дверь постучали. Света на одной обутой ножке доскакала до двери:
      — Кто там?
      И тут, совсем как в сказке, из-за двери ответили:
      — Это я пришла, молочка принесла.
      Но Света знала, что никого впускать нельзя, и сказала:
      — Не надо молока!
      И молочница ушла. А Света натянула второй ботинок, платье, умылась и села к столу рисовать козу с козлятами.
      Но тут снова постучали.
      — Кто там?
      — Почта.
      Но Света знала, что никого впускать нельзя, и догадалась!
      — А вы просуньте под дверь.
      И вот под дверь поползло письмо. Света поняла, что от папы, потому что без марки. Она долго смотрела на него, пока незаметно не заснула тут же за столом.
      Спала, спала, и вдруг её разбудил громкий стук.
      «Ой, это, наверно, уже мама!» — обрадовалась Света и подбежала к двери:
      — Мама, ты?
      — Здесь живёт Антонина Петровна Кудрявцева? — спросил какой-то дядя за дверью.
      «Антонина Петровна? Это, кажется, мама», — вспомнила Света и сказала:
      — Никого нету дома!
      — А это кто? — спросил дядя за дверью.
      — Это я.
      — Кто? Света? — крикнул дядя за дверью.
      — А… а вы меня разве знаете? — спросила Света.
      — Света, открой быстренько! — закричал дядя за дверью. — Ведь это я приехал, твой папа!
      Света растерялась: а может быть, это серый волк прикинулся папой? Она сказала:
      — Мой папа на войне!
      — Света, доченька, это я приехал… А где же мама?
      — Она ушла за картошкой и велела никого не впускать.
      — А ты меня помнишь? — спросил дядя за дверью.
      — А я не помню, помню или нет, — ответила Света.
      — Тогда вот что, — сказал дядя за дверью, — ты подойди к окошку и хорошенько посмотри на меня. А я погляжу на тебя.
      — Это можно! — сказала Света.
      Она подошла к окошку и увидела военного командира. Ну конечно же, это, скорей всего, её папа! На нём погоны, ремень, наган, спереди медаль на ленточке…
      Он протягивал Свете большие руки и что-то ей кричал. Света крикнула ему:
      — Сейчас, сейчас!
      Она побежала к двери и влезла на стул, чтобы откинуть крючок, но потом решила ещё раз как следует поглядеть на папу и снова вернулась к окошку.
      И тут она увидела, что во двор через калитку входит мама — с мешком и лопатой в руках.
      Света закричала, показывая пальцем:
      — Мама! Мама! Мама идёт!
      Военный обернулся. Мама посмотрела на него, остановилась — и вдруг как кинет наземь и мешок и лопату, как подбежит к нему! Он подбежал к ней, они обнялись посреди двора и давай целоваться и как будто совсем забыли про Свету.
      Ей даже немножко обидно стало; она тоже выскочила во двор и тоже стала обнимать папины ноги.
      А потом все вошли в комнату. Мама всё твердила:
      — Света, доченька! Папка вернулся!..
      — Ну да, папка! — засмеялся папа. — А этого папку даже в дом не хотели впустить.
      — Но раз мама дала такой приказ! — сказала Света.
      Тогда папа взял её на руки и сказал:
      — Правильно, дочка, приказ есть приказ! И за это я награждаю тебя медалью.
      И он даже снял с себя медаль и повесил на Свету. Правда, он сейчас же отнял её, но всё равно Света чуть не целых пять минут носила на груди настоящую серебряную медаль с надписью: ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ.

 

КЛЮЧИК

      Костя и Валя по утрам просыпались от громкого стука. Это в дверь барабанил почтальон. Он подавал папе газету и говорил:
      — Хоть бы ящик повесили, гражданин!
      — Да-да, конечно, обязательно, — отвечал папа. — Сегодня обязательно…
      А сам всё забывал купить ящик. Но вот один раз он пришёл домой с большим свёртком, потёр озябшие руки, развязал свёрток, и тут Костя и Валя увидели большой голубой ящик. На железной дверке — красивые печатные буквы:

      ДЛЯ ПИСЕМ И ГАЗЕТ

      Папа достал молоток, прибил ящик к дверям, потом вынул из кармана маленький замочек с маленьким ключиком и сказал:
      — Кому доверить ключик? Кто у нас будет заведующий почтой?
      — Я! — крикнул Костя.
      — Я! — крикнула Валя.
      — А ты писем не получаешь! — заспорил Костя.
      — И ты не получаешь! — ответила Валя.
      — А я буду получать!
      — И я буду получать!
      — Чур, не спорить! — сказал папа. — Костя старше — значит, надо доверить ключик ему. Костя, держи.
      И папа дал Косте маленький блестящий ключик. Костя взял ключик и с важным видом спрятал в карман.

ПИСЬМО НА ПОЛУ

      Костя каждое утро выходил на крыльцо, отпирал ключиком ящик и доставал большую «Правду» — для папы и «Пионерскую» — для себя. Валя просила его:
      — Дай мне разок отпереть ящик! Дай мне щёлкнуть замочком!
      — Нельзя, — отвечал Костя. — Я заведующий почтой, а не ты.
      — Дай хоть «Пионерку» почитать!
      — Погоди, сначала я почитаю. Я заведующий почтой, а не ты.
      Костя лёг на диван и стал читать. А Валя вышла на крыльцо поглядеть — не забыл ли Костя запереть ящик. По правде сказать, ей очень хотелось, чтобы Костя хоть разочек позабыл запереть его. И вдруг она увидела: на полу, под ящиком, лежит письмо. Валя подняла его и побежала к Косте:
      — Костя, Костя, смотри, ты письмо уронил!
      — Погоди, не мешай, — сказал Костя. — Не видишь, я читаю… — И стал вслух читать: — «Благородный поступок. Девочка шла по молодому льду. Вдруг она провалилась. Проходивший мимо пионер кинулся в воду и спас девочку. Честь и слава отважному пионеру!» Честь и слава!.. — вздохнул Костя. — Здорово! А вот около меня никто никогда не тонул, как нарочно.
      — Костя, — повторила Валя, — ты письмо уронил.
      Костя поверх газеты посмотрел на Валю:
      — Ладно! Брось его — и всё.
      — Как это — брось? — удивилась Валя. — Ведь это письмо к нам, вот: «Заречная, 52, квартира 6».
      — Эх ты, грамотная! — сказал Костя. — У нас «Б. Заречная», а там «М» — значит, «Малая».
      Валя снова посмотрела на письмо. Верно: «М. Заречная, А. В. Степановой».
      — Костя, а кто это А. В. Степанова?
      — А я почём знаю, — сказал Костя, — если почтальон ошибся. Отдашь ему — и всё.
      И Костя снова уткнулся в газету. А Валя села у замёрзшего окошка и стала ждать почтальона.

ВЕЧЕРОМ

      Валя долго ждала. Почтальон всё не шёл. А там, на Малой Заречной, может быть, с нетерпением ждут письма, выскакивают при каждом стуке, бегут открывать, а письмо — вот оно, здесь, на подоконнике.
      Вечером Валя надела пальто, взяла муфту на шнурке, повязалась платком и вышла на улицу. Сердитый ветер накинулся на неё. Письмо Валя спрятала в муфту. Она дошла до Малой Заречной и стала смотреть на номера домов. Снежинки садились на ресницы, на губы. Вот второй номер, вот четвёртый… До пятьдесят второго, ох, ещё далеко! Дяденька в тулупе с поднятым воротником спросил:
      — Кого потеряла, дочка?
      — Дяденька, где дом номер пятьдесят два?
      — Ступай прямо. Там, за аптекой…
      Валя долго шла. На улице было темно. За аптекой тянулся длинный забор. Наконец Валя добралась до ворот дома номер пятьдесят два, толкнула тяжёлую калитку и вошла во двор.
      Вдруг залаяла собака. Валя бросилась обратно на улицу и крепко захлопнула калитку. Она стояла у ворот, притопывала валенками, чтобы ноги не озябли, и ждала: а вдруг кто-нибудь выйдет на лай?
      И верно: в глубине двора скрипнула дверь, мелькнула полоска света; на крыльцо вышел мальчик в большой шапке-ушанке.
      — Кто там? — крикнул он.
      Валя чуточку приоткрыла калитку:
      — Эта собака кусается?
      — Кусается, — ответил мальчик.
      Валя сразу — хлоп обратно калитку! А мальчик закричал:
      — Тише, Барс, цыц! Свои!
      — Свои, свои! — подхватила Валя. — Мальчик, вы не знаете, где тут живёт Степанова А. В.?
      — Мы Степановы, — сказал мальчик. — А в чём дело?
      — Вы? — обрадовалась Валя. — Ой, вот хорошо! Тут вам письмо, только собака эта…
      — Письмо! Где письмо, где? — Мальчик напрямик, по снегу, бросился к Вале. — Где?
      — Да вот. — Валя вынула из муфты письмо. — Только у нас «Б. Заречная», а здесь «М. Заречная», а остальное всё сходится — и дом и квартира… Вот, возьмите.
      Она отдала мальчику письмо и пошла домой. Теперь идти было легко, потому что ветер дул в спину.
      Валя шла и думала: «Вот злющая собака! Сразу видно, что кусается».

«ТВОЙ НЕЗНАКОМЫЙ ДРУГ»

      Время шло. Наступила весна.
      Костя по-прежнему вынимал почту из ящика. И вот один раз он вынул почту и побежал к папе:
      — Папа, папа, смотри, какое смешное письмо! Без фамилии, без ничего… И написано: «Здесь».
      Папа взял письмо:
      — Ну-ка! «Б. Заречная, 52, квартира 6»… Адрес наш! «М. Заречная, 52, квартира 6» — это обратный адрес. Ну-ка! — Он разорвал конверт, достал письмо и прочитал: — «Дорогая незнакомая девочка! Ты меня не знаешь. Ты приносила зимой моё письмо. Если бы оно потерялось, я бы до сих пор не знал, где моя семья. А теперь я приехал, и сын Володя рассказал мне про тебя. Большое тебе спасибо! Твой незнакомый друг, гвардии старший лейтенант П. Степанов». Папа сложил письмо и спросил:
      — А кому это письмо?
      Валя покраснела и тихо сказала:
      — Это мне, наверно.
      Она взяла письмо и стала его по буковкам разбирать. Костя с завистью посмотрел на Валю. А папа сказал:
      — Вот что, Костя: поскольку Валя у нас получает письма, а ты не получаешь, пускай уж она заведует почтой, ладно? Отдай ей ключик!
      И Косте пришлось отдать Вале маленький блестящий ключик. И теперь Валя сама по утрам щёлкает замочком и отпирает железную дверку с надписью: ДЛЯ ПИСЕМ И ГАЗЕТ.

 
      Наша соседка Мария Петровна поехала в отпуск в деревню — там у неё родные, в деревне. Поехала одна, а вернулась с племянницей Тоней. Поезд в Москву пришёл поздно ночью, и Тоня ничего не видела и сразу легла спать.
      А утром тётя Маша сказала:
      — Я, Тонечка, ухожу на работу, а ты смотри сиди дома, никуда не ходи: у нас тут во дворе мальчишки озорники ужасные!
      И ушла.
      Тоня вымыла чашки, подмела и села к окошку смотреть на Москву. Но перед окном стоял высокий белый дом и заслонял всю Москву. Тогда Тоня надела платок и через кухню вышла во двор. Какой чудной двор: травы нет, земля твёрдая, со всех сторон высокие стены и наверху маленький кусочек неба, будто синий потолок.
      Ребята во дворе играли «в салки», а когда увидели Тоню, обступили её и стали разглядывать и расспрашивать.
      — Ты чья? — спросил один.
      — Тётимашина, — ответила Тоня.
      — А как тебя зовут? — спросил другой.
      — Тоня.
      — А ты откуда? — спросил третий.
      — А мы, — важно сказала Тоня, — из колхоза!
      — Колхозница, колхозница! — закричали все сразу. — Колхозница, почём молоко?
      Тоня сильно обиделась и как топнет ногой:
      — Что вы дразнитесь? А ещё городские! — Она махнула платком. — Ну вас, озорники, хуже деревенских!
      — Ага, ты ругаться!.. Ладно, ребята, — сказал Борька, — сейчас я её посажу!..
      Он подошёл совсем близко к Тоне:
      — Ну-ка, колхозница, скажи-ка, а трамваи там есть у вас?
      Тоня молчала.
      — Нету, — тихо сказала она потом, — трамваев.
      Все зашумели:
      — Нету, нету!..
      Тогда Тоня догадалась.
      — А тракторы, — спросила она, — у вас есть?
      Ребята притихли: чего нет, того нет!
      — Постой! — крикнул Борька. — А автобусы у вас есть? Что!
      Но Тоня не растерялась;
      — А грузовики у вас есть? У нас два, большущие!
      Тут все засмеялись:
      — Тоже спросила… у нас их тыщи-тыщи!
      — Тише! — скомандовал самый старший, Петька. — Я спрошу… Ну-ка, колхозница, а троллейбусы есть у вас?
      Тоня села на ступеньку и сложила руки под платком:
      — А у вас комбайны есть?
      Вот она какая, никак её не переспоришь!
      — А у нас мотоциклетка есть! — похвалился Борька.
      — А у нас молотилка!
      — А у нас такси, автомобили!
      — Ну и что ж! А у нас сеялки, конные грабли!
      Ничего не могли поделать ребята с Тоней. Они отошли в угол двора и стали советоваться. А Тоня спокойно сидела на ступеньке. Потом ребята вернулись:
      — Пойдём с нами!
      — Куда это? — спросила Тоня и пошла.
      Ребята повели её через переулок к тому высокому дому, который всю Москву заслонял. А внутри там каменные лестницы, двери со звонками, по углам — кувшины для окурков.
      — Не побоишься полететь, — сказал Петька, — мы тебя дразнить никогда не будем! — и открыл низенькую дверь.
      Тоня увидела маленькую комнатку, вроде клетки, и удивилась: неужто такие махонькие комнатки бывают?
      — Куда полететь? — спросила Тоня.
      — Смотри сюда, — сказал Петька. — Видишь, кнопки? Шестую кнопку нажмёшь — и полетишь! Вон туда, — показал он, — на самый верх.
      А Тоня уже слыхала про подъёмные машины — ей тётя Маша ещё в деревне рассказывала, и она не очень испугалась.
      Она зашла в комнатку и стала разглядывать на стенке кнопки. Вдруг ребята захлопнули за ней дверь.
      — Пустите! — закричала Тоня. — Пустите, я тёте Маше скажу!
      — Нажми, нажми шестую кнопку!.. — орали ребята сквозь решётку. — Привыкай к Москве!
      Тоня рассердилась, поднялась на цыпочки и как нажмёт на шестую кнопку — загудело, зашумело, и вся клетка вместе с Тоней стала тихо подниматься.
      — Полетела, полетела!.. — зашумели ребята и со всех ног бросились по лестнице на шестой этаж встречать колхозницу.
      Ребята бежали быстро, но машина обогнала их, и когда Петька первый добежал до шестого этажа, машина была уже там, и Тоня толкала тяжёлую дверь.
      — Нажми на ручку, Тоня… — Петька запыхался и не мог говорить. — Она откроется. Нажми!
      — Знаю без тебя, — ответила Тоня, вышла из клетки и, не глядя на ребят, стала спускаться по лестнице.
      Тонечка, — сказал Борька, — испугалась? Мы тебя дразнить не будем, ты не бойся!
      — Ничего я не испугалась, — ответила Тоня. — Я когда на самолёте поднималась, страшней было. А это что!
      — На самолёте? — ахнули ребята и побежали за ней. — На настоящем самолёте?..
      — А то на каком же? К нам в колхоз прилетал самолёт и катал всех — и стариков и ребят, и я летала! Вот там — да!..
      Ребята во все глаза смотрели на Тоню.
      — Тонечка, расскажи! Тонечка! — пристали к ней.
      Они вернулись во двор, сели на ступеньки, и Тоня начала рассказывать.
      И сразу она стала самой важной фигурой во дворе.

 
      В правлении Ивановского колхоза висит снимок: усатый дядя, девушка в платочке, высокий конь и громадное яблоко. Все получились весёлые, даже яблоко весело блестит, только лошадь словно чем-то недовольна.
      Осенью в районном городе устроили выставку сельского хозяйства. Все колхозы послали туда своё самое лучшее. А Ивановский колхоз чем может похвалиться? Садом!
      Долго ивановцы отбирали груши и яблоки для выставки. Тут ведь надо самое-самое что ни на есть выдающееся. Наконец после споров и разговоров подобрали по решету груш, слив, яблок и прочего.
      Одно яблоко — антоновка зимняя белая — попалось удивительно большое к красивое. Все радовались, а старший конюх Актон посмотрел на яблоки и явился в правление с претензией:
      — Яблоки выделяете, а Шалуна не выделяете?
      — Таких лошадей, я думаю, везде много, — сказал председатель, — его, пожалуй, и комиссия не пропустит.
      — Яблоки пропустит, — возмущался Антон, — а коня донской крови не пропустит?..
      Уговорил! На выставку послали двоих: младшего садовода Машу с яблоками и Антона с Шалуном.
      — Береги яблоки, — сказал председатель Маше, помогая укладывать решёта на телегу. — Особо храни то, большое: другого такого, может, во всей области не найти! А тебя, Антон Потапыч, прошу — помогай там девушке в случае чего!..
      — Председатель, будь благонадёжен! До свиданья!..
      Антон привязал Шалуна к задку телеги и уселся рядом с Машей:
      — Ну-ка, дочка, потеснись со своими фрухтами…
      Поехали. Шалун весело бежал за телегой — ему, видно, нравилось, что не он тащит телегу, а она его…