50 знаменитых - 50 знаменитых чудаков

Валентина Скляренко, Станислава Евминова, Татьяна Иовлева, Валентина Мирошникова

50 знаменитых чудаков

АГУЗАРОВА ЖАННА ХАСАНОВНА

(род. в 1967 г.)

Популярная российская певица, по определению СМИ и поклонников, «королева рок-н-ролла». Ее личность и творческий имидж часто характеризуются с помощью эпитетов «эксцентричный», «непредсказуемый», «инопланетный», «марсианский»… И действительно, Жанна является одной из самых оригинальных и загадочных фигур в отечественном роке.

Валерий Сюткин, один из бывших солистов знаменитой группы «Браво» и ныне успешный певец, говорил в одном из интервью: «Жанна не тот человек, который, перешагнув через рампу, глубоко вздохнет и скажет: «У, ребята, как я устала». Везде, с кем бы она ни находилась, играет. Вообще, мне ее жалко. Она производит впечатление человека с тяжелым пушечным ранением в голову. Из нее как будто бы все время что-то сыплется: то одно, то другое. Разваливается на куски. Надо идти следом и подбирать. Непредсказуема, сумбурна и чем дальше – тем больше. С ней попросту невозможно становится работать. Потому что, когда тебе семнадцать, – это шалости и озорство, а когда тебе хорошо за тридцатник – уже не смешно… Как к артистке я к ней отношусь очень хорошо, но как человека мне ее жаль. Она появилась в годы, когда чудаки, которые будоражат народ, были внове. Теперь целая куча таких чудаков, и она среди них затерялась. У каждого человека свое время». Но нельзя сказать, что время Агузаровой прошло бесследно. Такой голос забыть невозможно. Он затмевает весь ее эпатаж и инопланетность.

Жанна – гордый человек с очень сложной судьбой. Дата и место рождения Агузаровой точно не известны. Скорее всего, она родилась 7 июля 1967 года (хотя упоминаются и более ранние даты), по одним источникам, где-то в Средней Азии, по другим – во Владикавказе. Обе эти версии певица отрицает, причем последнюю – особенно рьяно. Детство будущей певицы прошло в поселке Колывань Новосибирской области, куда переехала ее мама, фармацевт по профессии. Отца своего Жанна не помнит. Известно лишь, что он был осетином или, возможно, чеченцем, его звали Хасан, поэтому в юности у Жанны было прозвище Хасанчик. После того как ее мама вышла замуж во второй раз и родила сына, девочка стала жить с бабушкой.

Артистические способности у Жанны проявились рано. Вообще-то стать певицей она никогда не мечтала. Ее манили театр, кинематограф, так как, возможно, главным ее призванием было играть. Уже тогда, в раннем детстве, девочка выделялась из толпы. Она даже по воду ходила не в обычном тулупе, как принято на селе, а в каком-то странном одеянии: поверх старенькой фуфайки надет красивый ремень, а на груди висел найденный в бабушкином комоде зеленый кожаный кошелек. Люди смотрели на юную модницу, дивились и не понимали. Если учесть, что красивой девочка не была, то столь «броская» одежда вызывала лишь насмешки.

Там же в Колывани Жанна впервые вышла на сцену в качестве певицы – на проходившем в школе смотре художественной самодеятельности. Певунья оделась, как обычно, во что-то очень странное, взяла в руку микрофон и начала прыгать по сцене, распевая песенку на английском. Примечательно, что тогда Жанна языка не знала, а просто соединила в песенку знакомые английские слова. Выступление юной артистки имело весьма неприятные последствия для директора школы. Из-за того что он допустил подобное «безобразие», ему объявили партийный выговор. Видимо, оттуда, из тех детских времен, и берет начало страсть Агузаровой к экзотическим нарядам и склонность к перевоплощению в иностранную подданную.

Маленькая хрупкая девочка из сибирского поселка несколько раз пыталась поступить в театральные училища, но везде ей говорили: «О карьере актрисы вам лучше забыть». В Новосибирском театральном училище, когда Жанна уже вроде бы сдала все экзамены, ее заставили поднять юбку и показать ноги – уж больно худой показалась приемной комиссии будущая актриса. В Москве в 1983 году, на экзаменах в ГИТИС, из 12 членов приемной комиссии 11 человек высказались против ее приема. После первого был второй заход, потом третий – все оказалось бесполезно. А когда от отчаяния Агузарова решила поступить в Музыкальное училище имени Гнесиных, то и там ей вынесли суровый приговор: «Голоса нет!»

Другая бы и думать забыла об артистической карьере, но Жанна не унывала, считая, что просто преподаватели не сумели разглядеть в ней искру Божью. Эта пигалица, которую отвергло несколько театральных училищ, однажды во время отдыха за городом спокойно подошла к загоравшему Никите Михалкову и весело сказала: «Ха-ха! Что, вот это Никита Михалков? Привет, Никита Михалков. Как поживаешь? Ну и что, ты не можешь оценить меня – крутую актрису, с узкими плечами, красавицу неопознанную?» Говорят, Михалков лишь вежливо произнес: «Здравствуйте!», но роли не предложил. Однако уехать из Москвы Жанна уже была не в состоянии, слишком хорошо она вписалась в столичную тусовку. Даже тогда, когда Агузарова поступила в ПТУ, чтобы учиться на маляра, она все еще лелеяла мечту о сцене.

Заканчивался 1983 год – и вдруг ее мечты сбылись. Кто-то, услышав, как Жанна поет, дал ей «заветный» телефончик Евгения Хавтана, который как раз искал в свою группу (тогда еще «Постскриптум») вокалистку. Амбициозная провинциалка не нашла лучшего времени и позвонила руководителю группы в два часа ночи. Хавтан вспоминает: «Что бы вы подумали, если бы вам позвонили в два часа ночи? А она появилась именно так. Сказала, что хочет у меня петь и что мой телефон ей дали «Мухоморы». Нам нужна была солистка, и я ее пригласил. Она приехала в Бескудниково, на нашу репетиционную базу в ДК «Мосэнерготехпром». Первое впечатление? Шок. Она пела скэт. Потом – несколько мелодий без слов (позже одна из них превратилась в песню «Кошки»). Я сыграл – она повторила. Это было точно, дерзко, необычно. Непрофессионально – но в ее вокале была особая прелесть. Красота камня без огранки. Она не была зажата. Нисколько. Абсолютно раскованна. Было видно, что ей очень хочется попасть в группу».

Жанна произвела то впечатление, которое и хотела произвести, – дитя шведского дипломата, живущее в окружении богемы. Одета модно и одновременно необычно. Первое время никто не знал ее настоящего имени. Агузарова представилась Иванной Андерс, рассказала какую-то невероятную историю об отце, о походах в американское посольство на кинопросмотры. Разыграла все настолько артистично и совершенно, что все поверили. Хавтан лично держал в руках тот знаменитый паспорт, где значилось «Иванна Андерс», и видел конспекты лекций, которые Жанна всегда приносила на репетиции. Иногда прикрываясь лекциями в мединституте, она пропускала репетиции. Кстати, именно одна из агузаровских подруг и предложила новое название группы – «Браво».

Уже после первого прослушивания музыканты полностью капитулировали перед Жанной. «В первую минуту я ее пожалел, – писал Троицкий, – Барбра Стрейзанд выглядела бы рядом с ней курносой куколкой… Гадкий утенок вдруг предстал восхитительным созданием. Она пела самозабвенно и плясала так, будто ее год держали взаперти. Смесь примадонны и хулиганки превращала веселые твисты во что-то глубокое и трогательное». Как говорит Хавтан: «Быстрый успех Агузаровой как вокалистки «Браво» – это встреча в нужном месте нужных людей. И точное попадание во время. Все соединилось, смесь взорвалась. Было это в 1983 году». Первый публичный концерт состоялся в декабре на дискотеке в Крылатском и закончился триумфом «Браво» и Жанны. Группа одной из первых в отечественном роке начала разрабатывать стилистику ретро. Эксцентричная и стильная Агузарова оказалась прирожденной «звездой» – ее высокий, сильный, звонкий и чистый, словно зовущий в неведомые дали голос полюбился слушателям, а яркий имидж (мини-юбки, мужские костюмы, смелый макияж, «прицепные» косы и т. д.) стал образцом для подражания для сотен молодых девушек.

Когда потрясенные зрители начали расспрашивать о новой солистке, музыканты с гордостью отвечали: «Это – Иванна Андерс, дочь дипломатов». Так Жанна стала актрисой. А в жизни она играла всегда, поэтому и появилась Иванна Андерс. Удивительно, но ни у кого (!) не возникло ни малейшего сомнения в том, что это действительно так. Сами ребята из «Браво» искренне считали свою солистку дочкой высокопоставленных родителей. С «Браво» Жанна записала (как соавтор, а также подбирая стихи известных и не очень поэтов) множество прекрасных песен, считающихся сегодня «классикой» группы. Первая 20-минутная магнитофонная запись (декабрь 1983 г.) моментально начала распространяться «из рук в руки», а песни: «Кошки», «Желтые ботинки», «Верю я», «Медицинский институт» и другие стали хитами сезона и классикой рок-н-ролла.

Развязка мистификации Агузаровой наступила совершенно неожиданно. Был март 1984 года. Группа «Браво», которая в кругах меломанов уже снискала небывалую популярность, проводила первый официальный концерт в ДК «Мосэнерготехпром». Народу набилось много, зрители сидели даже на подоконниках. Жанна самозабвенно пела милую песенку «Белый день»:

Он пропоет мне новую песню о главном,

Он не пройдет, нет, цветущий, зовущий, славный

Мой чудный мир!

Еще звучала последняя строка, когда на сцену выскочили милиционеры и приказали всем оставаться на местах. Люди кинулись из зала, а на улице их хватали стражи порядка и заталкивали в подогнанные автобусы. Позже выяснилось: целью этой акции было доказать, что организаторы получили от концерта огромную неучтенную сумму – не то сто, не то двести тысяч рублей. Но организаторы вышли сухими из воды, а вот группа попала в пресловутый «черный список». И хотя потом музыкантам даже вернули аппаратуру, Агузаровой еще долго «икался» тот концерт. Она была арестована по обвинению в подделке документов, провела полгода в Бутырской тюрьме и Институте судебной психиатрии им. Сербского (заключение психиатров клиники спасло ее от тюрьмы). Подделка документов, да еще на имя иностранной подданной, по тем временам – злодеяние небывалое. А может, власти просто мстили за то, что не удалось поймать рыбу покрупнее. Ведь, как рассказывают очевидцы, «счесть это изделие документом можно было только после основательной порции циклодола». Так или иначе, наказание было суровым: Жанну выдворили из столицы, к тому же ей присудили полтора года исправительных работ в Тюменской области.

В Сибири первая леди московского рока честно проработала приемщицей в леспромхозе. Там же, на малой родине, появилась первая публикация о юном даровании. Жанна приняла участие в областном конкурсе молодых талантов и заняла первое место. Местная печать радостно отрапортовала: «Богата талантами тюменская земля!»

Возвращение ссыльной певицы в белокаменную было триумфальным. В определенных кругах ее встречали как национальную героиню. На сей раз Москва была более благосклонна к изгнаннице. Жанна без труда поступила в Музыкальное училище имени Ипполитова-Иванова по классу «фольклорное народное пение». Это же отделение в свое время окончила и кумир Агузаровой – Алла Пугачева. Из училища ее выгоняли трижды, и не столько за пропуски во время гастролей, сколько за нежелание учиться: сольфеджио, гармония и пение в хоре – это было так «неприкольно». Да и зачем звезде учиться?

Владимир Царьгородцев, в 1985–1987 годах руководивший отделением, где училась Жанна, на вопрос, почему он трижды выгонял такую знаменитую певицу, ответил: «Во-первых – безграмотна, во-вторых – самонадеянна, в-третьих – недопустима, в-четвертых – нахальна […]

Я ей говорил: «Кроме того что ты имеешь голос, интонируешь, ты обязана знать сольфеджио, гармонию, петь в хоре». Но учиться Жанна не хотела. Это не я – она сама себя выгнала. Я ценю ее природные данные и сожалею, что она не состоялась. И не состоится никогда: сейчас уже поздно. Я ценю ее талант, но мне искренне жаль ее бестолковую голову и того, как она распорядилась своей жизнью. Она убежала от образования, и в этом ее огромная беда. Злым гением Жанны Агузаровой была она сама. Она была и остается ребенком. И я жалею ее как взрослый человек и как музыкант, который пытается образовывать всех этих девочек, чтобы они были не ради себя».

С мнением Царьгородцева, конечно, не согласятся миллионы поклонников Агузаровой. Ведь каждому понятно, что брала она не только дивным голосом (правильно или неправильно поставленным – это не важно), а своей неповторимой энергетикой и умением донести материал до слушателей не как нотную грамоту, а как откровение.

В 1985–1988 годах Агузарова выступала в составе «Браво» и обрела всесоюзную популярность. Ансамбль вступил в только что созданную Московскую рок-лабораторию и получил статус любительского коллектива. В 1985 году они записали очередную «самиздатовскую кассету» с песнями «Чудесная страна», «Ленинградский рок-н-ролл», «Синеглазый мальчик», «Черный кот». В 1986 году певица сотрудничала и с группой «Ночной проспект» (вышел совместный альбом). На какое-то время даже сама Алла Борисовна Пугачева стала продюсером Жанны, таская ее за собой на телевидение и рекомендуя всем музыкальным критикам. По протекции Пугачевой «Браво» отыграли свой первый «стадионный концерт» в СКК «Олимпийский» и приняли участие в концерте «Счет 904» в помощь Чернобылю и в телепередаче «Музыкальный ринг», а также в крупных фестивалях «Рок-панорама-86» и «Литуаника-86» (в последнем случае – уже в статусе филармонического коллектива).

В 1987 году фирма «Мелодия» выпустила пластинку со всеми хитами «Браво», а песня «Чудесная страна» прозвучала в культовом фильме «Асса» Сергея Соловьева, где на экране появилась и сама Жанна.

В карьере Агузаровой все складывалось просто великолепно. Однако она несколько раз порывалась уйти из «Браво», и каждый раз не без скандала. В 1988 году Жанна покидает группу окончательно, а ее место в ней занимают один за другим Евгений Осин, Ирина Епифанова, Валерий Сюткин. Она самостоятельно записывает несколько необычный – после былого репертуара – сольный «Русский альбом», стилистика которого находится на стыке русской лирической песни, городского романса и западной «новой волны». Следует отметить, что музыка всех песен этого альбома была сочинена Жанной в содружестве с другими музыкантами («Мне хорошо рядом с тобой», «Вернись ко мне», «Зимушка» и др.). Во всех хит-парадах фамилия Агузаровой следовала сразу же за Пугачевой, а ее программу хорошо принимала публика. Казалось, все, к чему стремилась Жанна, сбылось. То, за чем она ехала в Москву, воплотилось в жизнь. Однако карьера в Театре Аллы Пугачевой почему-то не сложилась, и в 1991 году Агузарова неожиданно для всех принимает решение уехать в США.

Музыкальные обозреватели сейчас с сожалением и горечью констатируют, что великая надежда советского, российского, а быть может, и мирового рока, блистательная певица сломалась на самом взлете. Ее странное поведение не могло оставить равнодушными ближайших сподвижников и друзей. И несмотря на фактически официальный титул третьей певицы страны (после Пугачевой и Ротару, согласно опросам «МК» за 1986–1988 гг.), Жанна все больше чувствовала себя ущемленной. Ее требования становились все более претензионными: от сумм гонораров до марки подаваемого авто. В кулуарах поговаривали еще об одной причине отъезда Агузаровой: будто Пугачева, которая внешне благоволила к певице и которую Жанна искренне считала своим кумиром, уговорила доверчивую «инопланетянку» уехать из России.

«Я понимаю, почему она уехала, – говорит Евгений Хавтан. – Здесь она уже добилась всего и хотела попробовать себя где-то еще. На другой планете. Наш шоу-бизнес – карманный. А к началу 90-х мы уже успели поездить по фестивалям, где увидели настоящую индустрию. На деле там все оказалось не таким, как она себе представляла. В Америке она пела в ресторане «Черное море». В Штатах десятки таких ресторанов. В них поют наши бывшие знаменитости, на афишах большими буквами написано, что это мировые звезды. В эти рестораны ходят русские эмигранты. Когда я попал туда, меня охватил дикий ужас. Она пела «Белые розы», песни из репертуара «Браво». Этим все кончилось»…

Агузарова по-своему объясняла все, что произошло в Америке. Когда журналисты спрашивали, не было ли у нее ощущения, что она оторвалась от «русского духа», Жанна отвечала в свойственной ей манере: «Я сама «русский дух». Я несу его везде, где я есть… Я же уехала из-за любви. Занималась музыкой, делала карьеру… А потом человек, с которым я уехала в Америку, сказал, что рок-н-ролла больше нет. И что он видит меня своей женой и матерью его детей, а вовсе не на рок-н-ролльной сцене. «Достаточно ты уже блистала, твое имя есть во всех рок-энциклопедиях. Хватит». Я выбрала рок-н-ролл и сбежала от него… Но я люблю его до сих пор, и он меня. Хотя у меня еще и любовники есть в разных странах…»

Муж Жанны и правда исчез таинственным образом. Его личность – еще одна неизвестная страничка в ее биографии. Кто он такой, толком никто не знает. «Толстый мужчина высокого роста, занимающийся административной работой» – вот все, что о нем знают бывшие музыканты «Браво». Возможно, что и он не смог выдержать взрывного характера «первой леди рок-н-ролла», которая постоянно устраивала семейные сцены на публике: дико вопила, метала в «обидчика» все, что попадало под руку.

«Страна равных возможностей» встретила Жанну без восторга. Конечно, она не влачила жалкого существования, но о восторженных стадионах и рукоплескающих огромных концертных залах пришлось забыть. Вначале она училась на двух «учебах» и работала на двух работах одновременно. Пришлось серьезно углубиться в изучение языка в школе Беверли-Хиллз, в актерской школе избавляться от русского акцента. В это время Жанна трудилась в независимой корпорации AS G Music, а три дня в неделю с 9 вечера до 3–4 часов утра – в кабаре. Народную песенку «Мурка» исполнять ей не доверили. Ее просили исполнять «Верю я», «Ленинградский рок-н-ролл», «Старый отель», «Чудесная страна», «Лаванда», «Знаю, милый», «Тюльпаны», «Море, море», «Черный кот». Жанна пела итальянские, американские, испанские песни.

Агузарову также приглашали в небольшие лос-анджелесские клубы и рестораны, где ее успех отнюдь не был столь грандиозным, как на родине. Жанна вынужденно закончила курсы ди-джеев, а также, по слухам, которых она не отрицает, работала водителем. Впрочем, Агузарова довольно разноплановый человек. Она не только певица, но и текстовик, имидж-стилист, продюсер, композитор, аранжировщик, а главное – она никогда не впадает в уныние и умеет находить свою нишу. Жанна собрала коллектив андеграундного характера, который носил название, созвучное с псевдонимом певицы. Смена имени – это так в духе Агузаровой. Она обычно искала что-то полезное в русско-американском словарике, и однажды Музы из Манхэттена снизошли и дали новое сценическое имя – «Найнтин Найтис». Оно звучно на всех языках, лаконично и нежно. Певица заполнила бумаги, заплатила 6 или 7 долларов и получила водительское удостоверение личности на имя Найнтин Найтис. Американская «реинкарнация» Жанны сделала из нее мадемуазель «Девяносто Девяностых», но новая фамилия ничего не изменила в ее жизни.

Как говорит она сама, ее команда представляла собой «любопытный набор». У нее свой подход и свои требования к музыкантам: барабанщик обязательно должен был быть азиатом, неважно, китайцем, корейцем или японцем, гитарист – непременно американский индеец, плюс испанец, плюс мексиканец и русская певица. В отличие от такого названия, как «Браво», имя «Найнтин Найтис» не начало работать так быстро. Прошло 6 лет, но Жанна не стала звездой ни в Америке, ни в мире. Но по-прежнему не изменила одному из своих главных девизов – «Никогда не повторяйся. Жизнь есть, она дана, и надо постоянно испытывать новые ощущения».

Жанна попробовала даже создать театр в стиле кабуки. Для Агузаровой-европейки это почти авангардное действие в костюмах и масках в сопровождении современной авторской музыки. Наставником в кабуки стал барабанщик ее группы – японец Макота. А еще Жанна собирала материал для будущей книги, в которой она обещала рассказать о себе всё-всё. Например, о таком неизвестном факте из ее биографии, как ухаживание американского плейбоя Микки Рурка. Герой «Девяти с половиной недель», оказывается, пытался затащить Жанну в постель, но она оказалась девушкой строгих нравов и дала ему от ворот поворот. Агузарова обещает, что подобных откровений будет в книге (если она увидит свет) немало.

Снявший ее в «Ассе» Сергей Соловьев, встретив Жанну через несколько лет в Штатах, был поражен: «Это был другой человек. Столь же отдельный, забавный, театрально выразительный, но – искусственный от пяток и до кончиков волос. Не Жанна, а статуя Жанны. Кукла. Вроде все то же: неплохо, музыкально, забавно, талантливо, но вместо искренности – деланность, кукольность, муляж. Собственный, не чужой, не ворованный, но – муляж, воспоминания о себе самой. И мне стало необыкновенно жаль той Жанны, которую я поздравлял в 84-м, у “Туриста”».

Но из этого «муляжа» рвался все тот же неповторимый звонкий голос, который невозможно было забыть. Не держали на нее обиды и музыканты «Браво». Перед предстоящим туром по Израилю (1993) Евгений Хавтан пригласил Жанну выступить с ними. Она согласилась.

Потом были поездки по России – колоссальный успех, большие площадки, дворцы спорта. Евгений убеждал Агузарову, что «в Америке ей делать нечего. Аудитория ресторанов не сравнится со стадионом. Хотя она может петь где угодно – лишь бы видны были глаза». Но Жанна вернулась в США. В 1993 году на General Records вышел альбом ранних вещей «Жанна Агузарова и «Браво» 1983–1988». А в Америке в том же году она записала с Василием Шумовым (группа «Центр») интереснейший авангардно-экспериментаторский альбом, известный в России как «Тектоника»: своим звонким, почти «пионерским» голосом Жанна исполняет абсурдистские песни Шумова («Мальчик в теннисных туфлях», «Чтение в транспорте», «Цифры» и др.) на фоне электронных аранжировок.

От абсурдистских песен до абсурдных выходок было совсем недалеко. Жанна и так постоянно жила в каком-то придуманном ею мире, который, по ее представлениям, прекрасно вписывался в мир настоящий. Когда она в 1996 году вернулась в Россию для участия в гастролях «Браво», ее узнавали только по голосу. Театр кабуки со своими гротескными масками бледнел перед макияжем Агузаровой, известные кутюрье удивленно посматривали на ее «прикид», журналисты не могли отличить в словах Жанны фантазии от действительности, но… Но голосу были все так же присущи необыкновенная раскованность, открытость, искренность.

Жанна поначалу продолжала «электронно-трансовую» линию творчества, выступая в основном по клубам и устраивая вычурные перформансы. Ее имидж теперь отличается еще большей эксцентричностью – невероятные, на грани «высокохудожественного китча» костюмы и головные уборы, «странная», отстраненно-эпатажная манера поведения на сцене, в жизни, в общении с прессой. Певица решила предстать не то в роли инопланетянки, не то человека из будущего. Даже люди, которых она сама называет близкими, терялись от ее поступков. Хавтан, который всегда был уверен в Жанне, до сих пор не может простить ей срыва большого гастрольного тура (хотя в дружеской помощи по-прежнему не отказывает). Напомним, что Жанна в последний момент отказалась принять участие в юбилейных концертах «Браво», хотя билеты были проданы, в том числе и «на Агузарову».

Кто-то уверяет, что не следует в странном поведении певицы искать какой-то подтекст. Мол, все очень просто – это наркотики, крышу снесло давно и навсегда. Тем не менее большинство знающих Жанну говорят, что это все-таки не так. Да и сама «инопланетянка» уверяет: «Я не пью, не курю и не ем животных. Я проповедую здоровый образ жизни! В мире так много хорошего, ради чего стоит жить и творить на этой планете!» Возможно, Жанна действительно всего лишь играет, но от такого перевоплощения бросает в дрожь. Эпатаж везде и во всем. Все, кто хотя бы раз видел певицу по телевизору или на концерте, не задумываясь, опишут стиль ее одежды с использованием эпитетов, подобных словам «вычурный» и «сумасшедший». И лишь «посвященные» увидят в этом ключ, «открывающий» сознание масс для дальнейшего воздействия. Рецепт один – рассматривать все эти платформы и диковинные пояса, прозрачные платья, «боевую раскраску» и тому подобное лишь как бутафорию, клоунский костюм. Рассматривая детали, надо легонько посмеиваться и просто слушать Жанну.

На какое-то время Агузарова возвращается к песням времен «Браво» и «Русского альбома». Но, несмотря на надежды поклонников, сотрудничество певицы с «Браво» по ее же вине не сложилось. Жанна собирает собственную группу, с которой исполняет старые песни и несколько новых, близких к стилистике «Браво» («Ты, только ты», «Майя» и др.), но с аранжировками в стиле техно. Переиздаются «Русский альбом» и старые хиты «Браво»; барабанщик группы Павел Кузин, выпуская альбом ремиксов на ранние вещи «Браво», называет его «Браво, Жанна!». Статус «первой рок-н-ролльной леди» возвращается к певице.

Однако в Москве Агузарова, по большому счету, оказалась теперь не у дел. У всех друзей – своя жизнь, бывшие поклонники слушают другую музыку и других кумиров. Можно сказать, что Жанна опять приехала в чужой город, где у нее не оказалось даже собственного жилья. Поначалу она поселилась в небольшой двухкомнатной квартире на окраине Москвы у одного своего преданного друга. О том, где она живет сейчас, Агузарова предпочитает не говорить, переходя на патетическое: «Тройная бездомность поэту дана». Лишний раз подтвердилась народная мудрость: с глаз долой – из сердца вон. Поклонники, конечно, Жанну не забыли, но подросло новое поколение любителей современной музыки, и Агузарова была для них лишь легендой. А ничего нового бывшая первая леди рок-н-ролла предложить слушателям не смогла. И пошли концерты, новые скандалы с родной группой, вызывающие поступки, еще более, чем прежде, экзотические заявления прессе.

Общаться с Жанной Агузаровой нелегко. Она то хохочет, то бормочет что-то себе под нос, то даже на самые простые вопросы отвечает туманно: про вечность, любовь и воздух, насыщенный волшебством, говорит, что она – последняя надежда людей. «У меня есть амбиции. Я хочу прославить Россию, я хочу получить премию «Грэмми». И не одну, а две… Я хочу прославить русский народ в искусстве. Сейчас конец века, субкультура, поп-культура, кино. Я хочу попробовать себя в этом. Конечно, если мне скажут: «Уйди, ты бездарная, посредственная, уйди, пожалуйста!» – я смогу понять и принять. Я всегда говорю: «Я все, только не фотограф». […] Я хочу получить Нобелевскую премию за воссоединение Востока и Запада. И все будут довольны. Русская нация – самая главная нация, это я еще давно провозгласила. Даже если я буду занята, беременна или что-то такое, кто-то все равно это сделает. Я просто знаю все заранее».

О ее настоящих планах (не считая, конечно, получение Нобелевской премии) Агузарова говорит расплывчато, как, впрочем, и о личной жизни. В ней все происходит так же неадекватно и довольно интересно. Все ее партнеры и бойфренды очень своеобразны. Некоторые из них знаменитости, некоторые – простые люди. Жанна, как правило, красавчиков из шоу-бизнеса не принимает и романов с ними не заводит. Вокруг певицы или люди науки, серьезные и гораздо старше ее, или городские сумасшедшие. Они любят в ней, по ее словам, достоинство женщины, узкие плечи, сложение, вибрацию какую-то женскую, которую она им дает. Для них характер дерзкой девчонки с немужским умом – это уже пустяки.

Жанна все еще мечтает стать звездой экрана. Звезда – это знак и образ, к которому она питает поистине маниакальную страсть. Ведь в ее первую программу с «Браво» входила песня на стихи Арсения Тарковского «Звездный каталог» со словами:

Я в дороге, я теперь звезда,

Я тебя забыла навсегда,

До тебя мне дела больше нет.

– Позвони мне через триста лет.

Абсолютно в агузаровском стиле. Можно смеяться над чудачествами Жанны, крутить пальцем у виска, но она навсегда вошла в историю эстрады. Так, Артемий Троицкий, много лет занимающийся пропагандой рок-музыки в России и создавший первую отечественную рок-энциклопедию, поместил в «МК» следующий рейтинг: «Вот они, 10 главных эстрадных Див России XX века: Анастасия Вяльцева, Изабелла Юрьева, Любовь Орлова, Лидия Русланова, Клавдия Шульженко, Людмила Гурченко, Эдита Пьеха, Людмила Зыкина, Алла Пугачева, Жанна Агузарова».

Друзья поддерживают Жанну, несмотря на все ее «сюрпризы» и выходки. И она с благодарностью говорит об А. Липницком, А. Троицком, Е. Хавтане. Создатель группы «Браво» признает: «Сейчас у нее нет ни подходящего музыкального материала, ни спонсоров. А для того чтобы попасть в эстраду, нужны большие деньги и ориентиры. Последних она лишилась, уйдя из группы. Одна она стала похожа на корабль без управления. И еще. Молодые музыканты становятся популярными потому, что говорят на одном языке со своей аудиторией. Для современных тинейджеров – основного эстрадного потребителя – она чудачка с хорошим голосом, «герой времени» их родителей, но не их». А мэтр рок-музыки Борис Гребенщиков считает, что и вовсе не стоит копаться в поведении талантливых людей и воспринимать их, «не обращая внимания, сходят они с колес или нет. Пока человек творит, он творец. Залезать к нему в голову – можно обжечься».

Но корабль Агузаровой пока непотопляем, тем более что он существует в другом времени и измерении: «Я уже нахожусь там, на три года впереди, а некоторые люди здесь, в настоящем. И приходится то по-доброму, то сердито доводить какие-то вещи до их сведения. Уже парю в атмосфере. Уже в капсуле такой, уже парю. Какие обиды? Главное – каким-то образом помочь своему народу, вывести его на широкую дорогу. Наверно, довольно старомодные мечты… Я еще не проявилась, я еще не состоялась. Во мне много граней», – говорит Жанна. Трудно понять, когда она говорит искренне, а когда просто играет. Она ведь всегда мечтала быть актрисой, вот и танцует странные танцы, носит инопланетные одежды и продолжает жить в сказке, которую сочинила сама для себя…

АРАКЧЕЕВ АЛЕКСЕЙ АНДРЕЕВИЧ

(род. в 1769 г. – ум. в 1834 г.)

Алексей Андреевич Аракчеев – один из самых мрачных персонажей русской истории. Государственный и военный деятель, граф, генерал от артиллерии, военный министр (1808–1810), председатель Департамента военных дел Государственного совета, доверенное лицо императора Александра I – казалось бы, при таком послужном списке любой намек на чудачество просто неуместен. Тем не менее, Аракчеева вполне можно считать чудаком, только далеко не добродушным, а жестоким и странным. Его чудачество, граничащее с абсурдом, развилось из болезненной педантичности, из преувеличенного стремления к порядку, которое отличало его с юных лет.

Алексей Андреевич Аракчеев родился 23 сентября 1769 года в Бежецком уезде Тверской губернии в имении своего отца, отставного военного. Отец Аракчеева не был богат и знатен. Он владел всего двадцатью душами крестьян – более чем скромная цифра. Это был мягкий и слабохарактерный человек, который мало интересовался как воспитанием сына, так и хозяйством. Фактически главой семьи была мать, Елизавета Андреевна Витлицкая, женщина педантичная и жестокая. Своего сына она старалась воспитать под стать себе – и ей это удалось.

С самого раннего детства Елизавета Андреевна внушала Алексею, что основным делом его жизни должна стать служба. Начальное образование он получил у сельского дьячка, а затем был отдан в Санкт-Петербургский артиллерийский и инженерный кадетский корпус. Там Алексей Аракчеев неожиданно проявил недюжинные способности и склонность к математическим наукам. Семейная система воспитания, построенная на беспрекословном подчинении, тут оказалась очень кстати: Аракчеев был примерным кадетом и вскоре обратил на себя внимание начальства. С 15-летнего возраста он помогал корпусным офицерам в обучении кадет фрунту, следил за порядком в классах. Разумеется, это никак не способствовало его сближению со сверстниками – Аракчеева в корпусе ненавидели. Вероятно, поэтому он все усилия сосредоточил на учебе.

Начальник корпуса П. И. Мелиссино разрешил ему «посещать классы или заниматься у себя» и самостоятельно составлять для себя расписание занятий – он был абсолютно уверен, что Аракчеев не позволит себе ни единого незапланированного развлечения. После того как Алексей был произведен в офицеры (в 1787 г.), Мелиссино рекомендовал его графу Н. И. Салтыкову. Тот пригласил молодого офицера преподавать артиллерию и фортификацию своим сыновьям. Одновременно Алексей Андреевич преподавал арифметику и геометрию в корпусе.

Ответственный подход к любому порученному делу сослужил Аракчееву добрую службу. Когда будущий император Павел I обратился к Салтыкову с просьбой прислать расторопного артиллерийского офицера, Салтыков направил к нему с превосходными рекомендациями учителя своих детей. Аракчеев был переведен в гатчинское войско и вскоре завоевал доверие Павла Петровича – в основном благодаря стремлению к дисциплине. Ради внешнего благообразия подчиненных Аракчеев шел на любые, даже самые крутые меры. По свидетельствам современников, у его солдат «оказывались иногда вырванными усы, откушенным ухо и т. п.».

После восшествия Павла I на престол (6 ноября 1796 г.) карьера Аракчеева круто пошла вверх. Пожалуй, найдется немного военных, настолько обласканных властью. На следующий день после восшествия Павла на престол Аракчеева назначают петербургским комендантом, через день производят в генерал-майоры, а 9 ноября – в майоры Преображенского полка. 12 ноября Аракчеев получает орден св. Анны первой степени, 13 числа того же месяца император поручает ему надзор за тактическим классом, учрежденным во дворце для штаб– и обер-офицеров. Затем, после краткого перерыва, золотой дождь монарших милостей продолжается. 5 апреля 1797 года Аракчееву было пожаловано баронское достоинство. Император Павел I подарил своему любимцу две тысячи душ крестьян. Его вотчиной стало село Грузино Новгородской губернии, впоследствии получившее печальную известность благодаря явлению, называемому во всех учебниках аракчеевщиной. Впрочем, не будем забегать вперед.

18 марта 1798 года Аракчеев был отстранен от службы с произведением в генерал-лейтенанты. Причиной стали беспорядки в артиллерийских ротах и многочисленные жалобы на жестокость Аракчеева. Впрочем, опала была недолгой: уже в декабре Алексей Андреевич вернулся к исполнению своих обязанностей. На этот раз император назначил его генерал-квартирмейстером, а затем – командиром гвардии артиллерийского батальона и инспектором всей артиллерии. Надо ли говорить, что в армии это назначение встретили глухим ропотом, но открыто выразить недовольство было невозможно… Тем более что император вскоре пожаловал фавориту очередной титул – на сей раз графский – и собственноручно вписал в его герб девиз: «Без лести предан». Однако, к радости подчиненных, в 1799 году Аракчеев вновь попал в немилость. 1 октября 1799 года он был отставлен от службы «с воспрещением въезда в столицу». Причиной отставки послужил недостойный поступок Аракчеева: желая спасти от наказания брата (во время его караула произошло хищение), граф назвал виновным другого офицера. Но вскоре обман раскрылся, и инспектор с позором был изгнан.

В 1801 году, после убийства Павла I, многим казалось, что звезда Аракчеева закатилась теперь уже навсегда. Но, как показало время, напрасно. 26 апреля 1803 года император Александр I собственноручной запиской вызвал Аракчеева в Петербург, а 14 мая последовал приказ о его назначении (уже в третий раз) инспектором всей артиллерии и командиром гвардии артиллерийского батальона. У императора было две причины приблизить к себе Аракчеева: во-первых, он приобретал в его лице преданного человека, во-вторых – оба они отличались пристрастием к муштре. Кстати говоря, к реальным боевым действиям Аракчеев не питал ни малейшей склонности. Когда в 1805 году под Аустерлицем Александр I предложил ему командование одной из колонн, тот немедленно отказался. С тех пор Аракчеев не появлялся поблизости от места ведения военных действий, даже в императорской свите. Как ни странно, этот поступок, который сложно объяснить чем-то иным, кроме трусости, не поколебал мнения Александра о своем придворном. 14 декабря 1807 года император повелел считать приказы Аракчеева столь же обязательными к исполнению, как свои собственные. А 13 января 1808 года Алексей Андреевич был назначен военным министром. Он тут же выдвинул ряд условий своего пребывания на этом посту: отстранения от доклада генерал-адъютанта графа Ливена, передачи военно-походной канцелярии в свое распоряжение и подчинение себе главнокомандующих армиями.

Во время войны со Швецией император направил Аракчеева в Финляндию, предоставив ему неограниченные полномочия. По стечению обстоятельств приезд министра совпал с успешными военными действиями русской армии, и Александр прислал Аракчееву свой орден Андрея Первозванного. Однако фаворит «упросил государя взять орден обратно, что и было милостиво исполнено». Взамен император предписал войскам «отдавать Аракчееву следующие ему почести и в местах высочайшего пребывания».

Справедливости ради необходимо сказать, что педантизм Аракчеева и его стремление к дисциплине и порядку все же имели некоторые положительные результаты. При нем были изданы новые правила и положения, касающиеся военной администрации, упрощена и сокращена переписка, приняты меры к повышению уровня образования офицеров, упорядочена материальная часть.

Положение Аракчеева при дворе и доверие к нему Александра I казались незыблемыми. Однако вскоре он вновь подал в отставку – на сей раз совершенно добровольно, обиженный тем, что проект преобразования Государственного совета, составленный Сперанским, рассматривался императором без его ведома. Причем сделал он это в такой грубой форме, что любой другой на его месте оказался бы в опале до конца своей жизни. Он написал императору язвительное письмо, в котором заявлял, что после прочтения этого проекта ему остается «только сообразить свои собственные познания с разумом сих мудрых постановлений» и уволиться от звания министра. Александр I, немало удивленный вспышкой самолюбия своего фаворита, попытался его образумить. Но Аракчеев настоял на своем. В 1810 году он был назначен председателем Военного департамента вновь учрежденного Государственного совета, а пост военного министра занял М. Б. Барклай де Толли. Тогда же Аракчееву было дано право присутствовать в Комитете министров и Сенате. Несмотря на удачное разрешение конфликта, Аракчеев никогда не смог простить Сперанскому предпочтения, выказанного тому Александром I.

В 1812 году, во время войны с Наполеоном, Аракчеев вновь был призван на военную службу. Среди его записей есть упоминание об этом периоде жизни: «вся французская война шла через мои руки, все тайные повеления, донесения и собственноручные повеления государя». Во время войны Аракчеев почти не расставался с Александром I, и добрые отношения между государем и его фаворитом были восстановлены. Среди придворных ходила знаменитая фраза: «Недаром же в русском гербе двуглавый орел, и на каждой голове корона: ведь и у нас два царя: Александр I да Аракчеев I». Начиная с 1814 года в ведении Аракчеева оказался чрезвычайно широкий круг вопросов. Нередко Александр I принимал с докладами одного только Аракчеева, через которого доходили до государя представления всех министров и даже мнения Государственного совета. Позднее, в августе 1818 года, он был назначен руководителем канцелярии Комитета министров и тем самым получил официальную возможность влиять на принятие важнейших решений. Министры скрежетали зубами: по любому поводу им приходилось идти на поклон к Алексею Андреевичу, а он, пользуясь доверием императора, мог по своему усмотрению распоряжаться информацией, средствами и человеческими судьбами. Александр I доверял своему ставленнику как самому себе. Именно это обстоятельство и стало причиной того, что государь поручил Аракчееву заняться созданием военных поселений.

Идея военных поселений, казавшаяся воплощением абсолютного порядка, занимала императора с 1810 года. Аракчеев, исполнительность которого с годами только крепла, взялся за реализацию этого проекта с той же прямотой и жестокостью, как и за другие поручения. Статья генерала Сервана “Sur les forces frontieres des etats”, привлекшая внимание императора, была специально для Аракчеева переведена на русский язык – он утверждал, что не знает французского и не стремится его выучить, умело прикрываясь маской «истинно русского неученого дворянина». На фоне этого заявления довольно странно выглядят свидетельства его наставников из кадетского корпуса, которые в один голос утверждали, что Аракчеев свободно читал по-французски, хотя имел плохое произношение, по-немецки же говорил довольно бегло. Кстати говоря, современники Аракчеева, как и многие историки впоследствии, считали одной из его отличительных черт склонность к юродству. Он часто подчеркивал свою необразованность, бедность, демонстративно отказывался от различных почестей (в том числе от звания фельдмаршала), чтобы затем получить гораздо большие.

Как бы то ни было, идея Александра I относительно военных поселений, изложенная в письме от 28 июня 1810 года, привела Аракчеева в полный восторг. Он получил долгожданную возможность перекроить хотя бы небольшую часть мира по своему усмотрению. К широкому насаждению военных поселений Алексей Андреевич приступил в 1815 году. Слова Александра I о том, что поселения «будут во что бы то ни стало, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова», явились для бывшего военного министра своеобразной индульгенцией. Он мог творить все, что заблагорассудится, – важен был лишь результат, а конкретно – внешний порядок в поселениях. Не обошлось без бунтов: поселяне не спешили радоваться столь своеобразному «счастью», которое для них оборачивалось бессмысленной муштрой, дополнительными работами и чрезмерно строгой дисциплиной. Письма Аракчеева к Александру I полны уверений, что учреждение очередного поселения прошло, «дал Бог, благополучно и мирно».

Игра в образцовые поселения настолько увлекла императора, что Аракчеев получил возможность использовать ее в своих целях. Не было лучшего способа поднять настроение государя, чем сообщить, что день рождения Его Величества был отпразднован смотром военного поселения. Посещение поселений стало считаться признаком благонадежности. Однако то, что наблюдали там посетители, казалось здравомыслящему человеку довольно противоестественным: перед ними была и не деревня вовсе, а какой-то странный механизм, в котором невидимые пружины поддерживают раз и навсегда установленный ход вещей.

Первый эксперимент Аракчеев провел в собственной вотчине – Грузино. Абсолютно все стороны жизни были определены письменными регламентами, нарушение которых строго каралось. Дома в деревне были выстроены по единому плану. Один дом был похож на другой как две капли воды. Поддержание порядка осуществлялось благодаря множеству указов и постановлений. Скажем, во избежание грязи на улицах крестьянам запрещалось держать свиней. Было издано отдельное положение о метелках для подметания улиц, о занавесках на кроватях, об окраске крыш, об обязанностях каждого члена крестьянской семьи и так далее.

Аракчеев попытался планировать даже рождаемость! Согласно его приказу, «всякая баба должна ежегодно рожать, и лучше сына, чем дочь». Последствия подобных указов приходилось расхлебывать несчастным женщинам: за дочь они платили штраф и за выкидыш – штраф, а если вовсе не рожали в течение года, должны были отдать десять аршин холста.

К человеческим чувствам Аракчеев относился с еще большим пренебрежением. Каждый год 1 января ему представляли списки неженатых и незамужних крестьян, он делал пометы, кого и на ком женить. Разумеется, при таком подходе счастливые браки были огромной редкостью, однако Аракчеева это нисколько не смущало. Абсолютно вся жизнь его крестьян проходила на виду. За их поведением было установлено тайное наблюдение. Провинившихся (независимо от пола и возраста) жестоко пороли. Строгая система телесных наказаний, созданная Аракчеевым, дополнялась «нравственным» наказанием. Провинившийся должен был писать графу покаянное письмо с обещанием исправиться.

Интересно, что сам Аракчеев вовсе не был образцом добродетели. У него были любовницы. Однако, по словам историков, даже его любовные похождения выглядели скучно и буднично. С 1800 года постоянной сожительницей графа стала Настасья Минкина – жестокая и мстительная женщина, чье представление о порядке во многом совпадало с представлением ее любовника. Более того, он сам боялся ее и исполнял любые повеления своей госпожи. Годами копившееся против нее раздражение в конце концов переполнило чашу терпения доведенных до отчаяния крестьян. 10 сентября 1825 года дворовые убили ее. Аракчеев в бешенстве прискакал в Грузино и с неистовой жестокостью расправился с «виновными». Гибель любовницы произвела на Аракчеева настолько сильное впечатление, что он впервые в жизни совершил крупную ошибку. Шервуд, доносчик по делу о заговоре тайных обществ, писал, что курьер, который должен был получить от него важные сведения для представления их Аракчееву, опоздал на несколько дней потому, что граф «был как помешанный». Хорошо информированные современники считали, что если бы Аракчеев вовремя осуществил расследование, то «никогда бы возмущения гвардии 14 декабря на Исаакиевской площади не случилось – затеявшие бунт были бы заблаговременно арестованы». До самой смерти Александра I (19 ноября 1825 года) Аракчеев не возвращался к делам, ссылаясь на «тяжкое расстройство здоровья».

Смерть царственного покровителя стала для Аракчеева еще одним страшным ударом. Попытка вернуть себе прежнее положение при дворе окончилась полным провалом из-за его бестактности. 12 декабря 1825 года великий князь Николай Павлович, готовый уже вступить на престол, писал Дибичу: «Третьего дня видел в первый раз графа Аракчеева. Он мне упомянул об этом деле (о заговоре), не зная, на чем оно остановилось, и говоря про оное, потому что полагает его весьма важным. Я тогда же сообщил об этом Милорадовичу, который хотел видеться с Аракчеевым; но как граф принял за правило никого у себя и нигде не видеть, даже и по службе, то и не пустил к себе Милорадовича, хотя он и велел сказать, что он от меня». 20 декабря 1825 года последовало возмездие. Аракчеева отстранили от заведования делами Комитета министров. Он сохранил только звание члена Государственного совета и отправился за границу.

Во время путешествия за границей Аракчеев совершил еще один не вполне этичный поступок: издал подборку обращенных к нему писем Александра I. После возвращения в Россию он почти безвыездно жил в Грузино, которое стало настоящим мемориалом его «благодетеля». В память об Александре его бывший фаворит соорудил перед церковью бронзовый памятник, заказал за границей часы с бюстом покойного императора. Эти часы раз в день, в 11 часов дня (время, когда Александр скончался), исполняли музыку – молитву «Со святыми упокой».

21 апреля 1834 года Аракчеев умер и был похоронен в церкви Грузино. За год до смерти он внес в государственный заемный банк 50 тысяч рублей ассигнациями, чтобы эта сумма оставалась в банке 93 года со всеми процентами: 3/4 из этого капитала предназначались тому, кто напишет к 1925 году на русском языке лучшую историю царствования императора Александра I. Оставшаяся четверть капитала должна была пойти на издание этого труда, вторую премию и оплату двум переводчикам (Аракчеев хотел, чтобы труд был переведен на французский и немецкий языки). 300 тысяч рублей Аракчеев пожертвовал Новгородскому корпусу для воспитания бедных дворян Новгородской и Тверской губерний на проценты с этого капитала. Село Грузино также перешло к Новгородскому корпусу (получившему тогда название Аракчеевского), поскольку детей-наследников у Аракчеева не было.

О личности Аракчеева и его влиянии на политику России написано немало. Большинство считает его временщиком, повторяя строки пушкинской эпиграммы «Всей России притеснитель…». Некоторые историки стремятся представить его как человека пусть и не всегда приятного, но талантливого, другие – как психически нездорового. Как бы то ни было, его склонность к установлению порядка любой ценой трудно считать чем-то естественным. Впрочем, если и можно назвать эту черту чудачеством, то чудачеством особого рода, сродни мании или помешательству. Хотя сам Аракчеев был о себе совершенно иного мнения: «В жизни моей я руководствовался всегда одними правилами – никогда не рассуждал по службе и исполнял приказания буквально, посвящая все время и силы мои службе царской. Знаю, что меня многие не любят, потому что я крут, да что делать? Таким меня Бог создал! Утешаюсь мыслью, что я был полезен».

БАРТЕНЕВ АНДРЕЙ

(род. в 1969 г.)

Кто-то сказал, что все художники в душе – немного чудаки. Если согласиться с этим мнением, то Андрей Бартенев – чудак в квадрате. Он – талантливый художник, график, дизайнер, модельер, автор ряда известных скульптурных перформансов, таких как «Ботанический Балет», «Снежная королева», «Минеральная вода», «Королевская семья возвращается» и других. Его творческую манеру, пожалуй, лучше всего характеризует цитата из британской газеты “Time Out”: «Бартенев, очевидно, никогда не терял глаз ребенка».

Современное искусство настолько избаловало зрителей и слушателей нетрадиционным подходом к отображению реальности, что удивить их чем-либо – настоящий подвиг. Если в прошлом веке основу искусства составляли идеи, философские концепции, то XXI век вывел на первый план эмоциональные переживания, сиюминутные впечатления и абсурд во всей его красе. «Это не ново!» – поморщатся знатоки истории культуры. Действительно, подобный всплеск протеста против сложившихся форм уже наблюдался – взять хотя бы русский авангардный театр 20-х годов XX столетия. А постмодернизм, представителем которого считает себя Бартенев, как раз и является логическим продолжением авангардизма.

Андрей Бартенев – человек, жизненным кредо которого является постоянный поиск, стремление удивлять и удивляться. Он охотно делится своим видением мира: «Мне близко не пассивное, а активное проживание жизни. В ходе постоянного внутреннего эксперимента происходят неожиданные вещи – столько всего фантазируется и эмоционируется. Складывается ощущение, что находишься внутри огромного водяного, летящего вверх потока. Он проходит через тебя, а ты успеваешь фиксировать лишь малую его часть. Когда мне кажется, что мои силы и идеи иссякают, это обманчивое впечатление. Когда я продолжаю опыт, надеясь повторить его в новом качестве, он всегда повторяется иначе – в новом качестве эмоции. Этот поток, летящий вверх (а не падающий вниз мертвым грузом), поражает своей нескончаемостью».

Несмотря на то что завсегдатаи московской художественной тусовки не представляют без Андрея ни одного по-настоящему увлекательного мероприятия, о нем самом известно не так уж много. Скупые факты биографии: родился в 1969 году в Норильске, окончил Краснодарский художественный институт, затем перебрался в российскую столицу. С 1996 года член Московского Союза художников – вот, пожалуй, и вся «анкетная» информация. Все остальное – искусство на стыке жанров.

Бартенев – представитель «новых оптимистов», людей, которые придерживаются весьма неординарных взглядов на жизнь. Отталкиваясь от мысли, что человек должен быть самим собой, они заявляют: «Уничтожить “надо”! Вычеркни из своей жизни людей, обслуживающих это “надо”! Делай, что хочешь! И ты найдешь свой путь!» Можно долго дискутировать на тему, что будет, если этот принцип станет всеобщим, но он великолепно подходит творческим личностям. Ведь создать что-то гениальное, слепо следуя канонам, попросту невозможно. Вопрос преемственности – поколений ли, направлений в искусстве – не относится к разряду ключевых. По крайней мере, для Андрея. В кодексе от Андрея Бартенева четко написано: «Считаю, что важнее быть самим собой, чем чьим-то потомком. Хотя предков своих знаю и помню. Все страдали на службе Отечеству. У них на лбу было написано: «Умрем за Отечество». Но на моем лбу ничего не написано. Я не на службе, я уже третье поколение, изменяющее этому принципу. Я работаю над собой и сам себе благодарен».

В начале 90-х годов слово «перформанс» считалось своего рода пропуском в особый мир, доступный лишь избранным. Позднее оно прочно вошло вначале в обиход журналистов, затем – в словари. Перформанс (англ. performance, букв. – представление) – вид художественного творчества, объединяющий возможности изобразительного искусства и театра. Предметом его может стать все, что угодно – вплоть до надевания тапочек, а главным действующим лицом является сам художник (он же – режиссер действа) или нанятые статисты, представляющие публике живые композиции, построенные на символических жестах, позах и атрибутике. Огромное значение имеет название того или иного действа. Среди шедевров Андрея Бартенева – «Ботанический Балет», «Нижнее белье для Африки», «Если мой рот был бы 1 метр 60 см ширины и 1 метр 40 см высоты», «Лестница Красных», «Вторжение крошек хлеба», «Падающие люди»… Не менее экстравагантны и его «статические» работы – «Девочка с двумя фейерверками», «Автопортрет в свадебном наряде райской птицы», «Монпансье в зоопарке», «Спокойствие двух клоунесс» (эта работа была продана на аукционе Сотби в частную коллекцию в Торонто), «Я фей, я – фей прекрасный»… Приверженцы реализма при виде его костюмов, скульптур, коллажей и перформансов впадают в кому, любители авангарда – испытывают чувство, граничащее с буддийским просветлением. Кстати, далеко не случайно. Андрей достаточно серьезно относится к покровительству высших сил: «Был такой вопрос с моей стороны, я спрашивал, как же можно так жить: придумываешь монументальные, глобальные вещи, и они не материализуются. И когда я в какой-то определенный момент своей жизни задавал очень часто такой вопрос, мне пришел такой сон: привокзальный буфет, там сидят люди, и все люди мне говорят: «Он появляется там». Потом – оп, меняется время, я опять в этом ресторане, поезд меня по-прежнему ждет, и тут я вижу старца. Мне говорят, это он. Я спрашиваю, за какие же грехи я все еще тут. И он мне говорит: “Делай что можешь”».

Сложно описать действо, ориентированное на непосредственное эмоциональное восприятие, но некоторое представление о работах Бартенева дает описание его перформанса «Нашествие хлебных крошек». И все же попробуем. На сконструированный подиум по очереди выходили обмотанные в фольгу с головы до ног люди, к ногам и рукам которых было прикреплено по несколько батонов (всего было использовано 168 штук!). Немного покрасовавшись, они рухнули на сцену и беспомощно трепыхали конечностями, видимо изображая агонию. Потом шли девушки в купальниках, с лицами, обезображенными скотчем, а вместо головного убора их головы украшали гигантские уши. Красавицы-чебурашки носились по сцене с картонками в зубах, где значилось «Я его крошка!». Им на смену выходили мужчины в костюмах желтых волков с надписью «Она моя крошка». И так долго-долго. Через некоторое время на сцену вышел сам Бартенев и, не теряя времени даром, устроил свадебное обсыпание рисом всех присутствующих, а также благополучно облил водой все близстоящие объективы камер. Киевская публика осталась довольна и долго не расходилась даже после конца шоу. Странно? Эпатажно? Бесспорно. Но чрезвычайно притягательно – не случайно перформансы московского скульптора-постмодерниста – Андрей настаивает именно на этом определении своей профессии – пользуются таким успехом на Западе.

Невозможно удержаться от соблазна привести фрагмент из его работы с интригующим названием «Прыжок женщины быть мужчиной». Не то чтобы он отличался необыкновенной глубиной смысла или особой остротой юмора – просто знакомство с этим текстом позволяет заглянуть в зазеркалье постмодернизма. Итак, прыгала женщина, прыгала и в одном прыжке проснулась мужчиной. Если скорость прыжков увеличивается до скорости света, то женщина превращается в мужчину. По мере увеличения скорости прыжков сначала отпадают груди, затем из женских органов начинают формироваться мужские, волосы меняют направление роста и с головы уходят в нос, уши, подбородок, на грудь, спину, руки и пятки. Транссексуальная диффузия с использованием прыжков со скоростью света проходит под кодом: “ДОПРЫГАЛАСЬ”». Как говорится, комментарии излишни. Единственный совет – не пытайтесь найти во всем этом логику. Ее нет – именно так и было задумано.

Звуковая скульптура «Скажи: “Я тебя люблю!”» – проект совершенно другого рода. Он необыкновенно лиричен. Объясняя свой замысел, Андрей Бартенев создал целое стихотворение в прозе: «Ты можешь услышать звук, похожий на смех, на грусть, на восторг, временами похожий на стон. Звук то сверкает прозрачностью воды, то шепотом ночи, то звоном рассвета, то шелестом облаков. Ты не можешь понять, почему этот звук так нравится, не можешь разобрать до конца всех его оттенков и граней. И все окажется очень просто: это любимый голос для тебя произносит: “Я тебя люблю”. Все любящие могут прийти и сказать – все любимые могут прийти и услышать». Необходимый эффект достигается с использованием сложной системы разнонаправленных динамиков, при помощи которых и создается звуковая скульптура – летящий корабль любви.

Одну из последних находок Андрея Бартенева под названием «Падающая скульптура» каждый может воспроизвести самостоятельно. Нужно только взять какой-нибудь предмет и уронить его. Вполне подойдет бутылка минеральной воды. Пока она не коснулась пола – это падающая скульптура. А название можете придумать сами. Демонстрируя новый жанр журналистам, Бартенев прокомментировал: «Вы можете показывать «скульптуру» своим друзьям, подругам. Уверяю, это очень весело! Есть еще и самовозводящаяся скульптура, но ее намного сложнее делать технически. Хотя, если наступить на грабли, к примеру, это и будет примером такого нового жанра».

Первые публикации, посвященные творчеству Бартенева, появились в начале 90-х годов прошлого века, и с тех пор западные журналы нередко помещали статьи о знаменитом московском чудаке, на весь мир заявившем о своей приверженности «ненужному искусству» – в противовес коммерческому. Его путь к успеху начался с того, что Андрей попросту перестал обращать внимание на сложившиеся в обществе стереотипы и правила. Он ходил по улицам в скафандрах и прочих громоздких конструкциях, с игрушечным жирафом под мышкой и в инопланетном шлеме на голове, мог запросто явиться на встречу с журналистами в женском костюме в розовую клеточку от японского дизайнера Ватанабэ, украшенном мигающей гирляндой-брошью китайского производства, или отпраздновать свой день рождения в костюме невесты… Это было не столько игрой на публику, сколько средством самовыражения, иначе Бартенев остался бы, в лучшем случае, живой московской достопримечательностью, не более того. За откровенно провокационным «фасадом» стояло стремление изменить мир, сделать его более радостным и прекрасным. И мир откликнулся – к художнику пришел настоящий успех. Перечисление работ Бартенева заняло бы несколько страниц, ведь одним из основополагающих принципов его творчества является «быстро жить и быстро делать ради счастья, мира и красоты». Поэтому мы лишь слегка коснемся основных вех на творческом пути Андрея.

Его звездный час настал в 1992 году, когда «Ботанический Балет» буквально потряс Ассамблею неукрощенной моды в Юрмале и с огромным успехом демонстрировался в Европе и США в последующие годы. Черно-белая коллекция костюмов из папье-маше для этого перформанса до сих пор считается одной из самых удачных работ Бартенева и дает повод добавить к числу его профессий еще одну – модельер, хотя Андрей относится к подобным попыткам отрицательно: «Искусство для меня – это единый поток, и мне все равно, в какие формы он выливается». Кстати, в 2000 году «Ботанический Балет» был запечатлен на пленку, став первым в карьере Бартенева документальным фильмом. В 1993 году перформанс «Снежная королева» стал заметным событием легендарной выставки «Арт-Миф» и телевизионной программы «Матадор».

Затем последовал целый ряд интересных проектов: «Спящая красавица» (1995), «Нижнее белье для Африки» (1997), «Фестиваль Мамонта» (Минск, Белоруссия, 1998)… В 1999 году Андрей стал призером фестиваля Декаданса в Санкт-Петербурге. «Между делом» Бартенев отметился и на других мероприятиях. Например, в 1995 году он принял участие в лондонском нетрадиционном конкурсе «Альтернативная Мисс Мира» (по условиям конкурса, в нем могут принимать участие все, включая роботов, собак и даже… мужчин).

Лето и осень 2002 года Андрей Бартенев провел в Америке и Англии, активно работая над созданием новых проектов. 27 июля в Центре искусств Роберта Вилсона “Water Mill” под Нью-Йорком он представил публике перформанс «Лестница Красных», в котором участвовали 35 человек. Фотографии перформанса были опубликованы в газете “New York Times”. В том же 2002 году художник стал лауреатом молодежной премии «Триумф».

На выставке-ярмарке «Арт-Москва-2004» Бартенев вновь заявил о себе. Представив инсталляцию «Снег в Лондоне», художник оказался, что называется, вне конкуренции. Интерактивное шоу с использованием высоких технологий, видео, музыки, световой партитуры могло бы украсить экспозицию самых престижных мировых артфорумов. После «Снега в Лондоне» поклонники Бартенева заговорили о новом этапе в его творчестве, отмеченном сочетанием мягкого юмора, тонкой интеллектуальной игры и рафинированной визуальной культуры.

График Бартенева расписан на два года вперед. Он является одним из самых востребованных современных художников. Об этом наглядно свидетельствует хотя бы перечень зарубежных телеканалов, демонстрирующих его работы: ZDF, SWR (Германия), ВВС «Синий Петер», MTV, Super Channel (Великобритания), NZZ Format (Швейцария), NHK (Япония), MCM (Франция). Тем не менее, Андрей, в отличие от многих своих коллег, страдающих звездной болезнью, относится к успеху с юмором и не делает различия между именитыми заграничными нанимателями и своими соотечественниками – ведь искусство принадлежит всем…

В те времена, когда основополагающим направлением в отечественном искусстве был соцреализм, считалось, что авангардисты – люди, не обремененные излишними знаниями и далекие от классической, рафинированной культуры. Со временем стало ясно, что это не так. Если говорить о Бартеневе, то круг его интересов чрезвычайно широк. Своим учителем он считает художника Пауля Клее. Восхищается Пикассо, Гауди, эпохой австрийского модерна и Микеланджело. Музыку предпочитает, как ни странно, не авангардную, а классическую – Перселл, Моцарт, Бах, Бетховен, Верди, Прокофьев, Чайковский, Шуман. Увлекается хореографией Мориса Бежара и Пины Буш, американскими труппами, работающими в стиле модерн. А вот к кино и литературе у него двойственное отношение. С одной стороны, он любит картины Сокурова, Параджанова, Гринуэя, Феллини, Антониони и Висконти, а самым сильным киновпечатлением называет «Цветок 1001 ночи» Пазолини. С другой – может с удовольствием смотреть примитивные комедии («чем тупее, тем лучше»). Кстати, за день Андрей может посмотреть до восьми фильмов – один за другим. Такая же ситуация и с литературой: Бартенев любит поэзию Мандельштама, Цветаевой, Ахматовой, Пастернака, но вместе с тем зачитывается современной фантастикой, которую многие интеллигенты считают едва ли достойной внимания.

Творчество Андрея Бартенева не рассчитано на создание монументальных проектов, которые останутся на века. По его собственному признанию, в двадцать лет ему хотелось, чтобы люди, проходя по Москве через сто лет, говорили: «Это сделал Андрей Бартенев!». Но после тридцати он открыл для себя простую истину: «жизнь так коротка, что ее надо максимально эмоционально прожить. И вот в срок, который для меня остался, мне хочется, чтобы я вместил туда 5, 7, 8 своих любопытств».

БЕНИНЬИ РОБЕРТО

(род. в 1952 г.)

Итальянский режиссер, актер, лауреат премии «Человек мира», двух «Оскаров» и многих других кинематографических наград. Снимался в фильмах: «Берлингуэр, я тебя люблю» (1977), «Воспетые дни» (1978), «Прошу убежища» (1979), «Луна» (1979), «Похлебка» (1980), «Весь Бениньи» (1985), «Остается лишь плакать» (1986), «Голос луны» (1990), «Ночь на земле» (1991), «Сын розовой пантеры» (1993) и др. Режиссер-постановщик и исполнитель главных ролей в своих фильмах: «Ты меня смущаешь» (1983), «Маленький дьявол» (1988), «Джонни Зубочистка» (1991), «Чудовище» (1994), «Жизнь прекрасна» (1998, 40 международных кинематографических премий и призов, в том числе – три премии «Оскар»), «Пиноккио» (2000) и др.

Когда на Каннском фестивале за фильм «Жизнь прекрасна» синьору Бениньи присудили «Гран-при», он поразил собравшихся, облобызав ботинки Мартина Скорсезе, который вручал приз. «Как же я мог поступить иначе! – говорил потом господин Роберто. – Ведь Скорсезе – не человек, он гость из высшего мира. Мы должны благодарить Бога за каждую минуту, которую он провел с нами». Затем, в том же страстном порыве, режиссер принялся целовать всех членов жюри: Вайнону Райдер, Сигурни Уивер и других голливудских красавиц. В зале поднялся веселый шум. Находившаяся среди почетных гостей Софи Лорен покачала головой и воскликнула: «Что же будет делать этот чудак, если ему дадут “Оскара”?»

Экспансивному и темпераментному итальянскому киномэтру вскоре присудили две высшие награды Академии киноискусства США: как режиссеру – за лучший иностранный фильм и как актеру – за лучшее исполнение мужской роли. (Третий «Оскар» кинолента «Жизнь прекрасна» получила за лучшую музыку, композитора Николо Пьовани).

Как и предполагала Софи Лорен, на церемонии вручения этой премии чудаковатый Бениньи тоже отличился. Услышав о том, что его удостоили «Оскара», 47-летний Роберто вскочил со своего места в зале и помчался на сцену… по спинкам кресел. Случайно наступив на голову Стивену Спилбергу, он оступился и рухнул на колени одной из светских дам. Извинившись и расцеловав ее в обе щеки, чудак прыгнул в проход между рядами, сделал сальто-мортале и запрыгнул на сцену.

Синьор Бениньи с детства отличался комическими выходками. Он родился 27 октября 1952 года в итальянской деревушке Мизерикордия в Тоскане. Отец мальчика, Луиджи Бениньи, долгие годы скитался по Италии в поисках заработка (семейство Бениньи не имело даже жилья). Во время правления Муссолини он попал в концлагерь (шла Вторая мировая война, и всех безработных и бродяг частенько обвиняли в шпионаже). Домой Луиджи вернулся инвалидом, весил всего 36 кг, но чудесным образом сохранил чувство юмора и оптимизм. Несмотря на то что по ночам его мучили кошмары, днем он был весел и жизнерадостен, рассказывал своим детям о жизни в заключении. Но чтобы не пугать их, отец выбирал те эпизоды, о которых можно было поведать смешно. Маленький Роберто, так же как и его сестры Бруна, Альбертина и Анна, до слез хохотал над отцовскими «байками», не понимая, что за ними скрывалось.

Роберто был болезненным и щуплым, но очень живым и сообразительным ребенком. Священник, преподававший в местной школе, считал его очень способным и устроил мальчика в школу иезуитов во Флоренции. Это было счастьем и большой честью для бедной семьи. Родители радовались, что сын получит хорошее образование и церковный сан, а значит, не будет жить в нужде.

Но Роберто не нравилось целыми днями сидеть за партой и зубрить молитвы. Когда в городе случилось наводнение и школьное здание было повреждено, он воспользовался благоприятным моментом и удрал через пролом в стене. Немного поскитавшись по Италии, несостоявшийся священник набрел на бродячий цирк. Там 12-летнего Роберто впервые приобщили к искусству: он стал ассистентом иллюзиониста. Как вспоминал позже Бениньи, «…это было счастливейшее время моей жизни. Когда живешь среди говорящих лошадей и ученых собак, поневоле начинаешь верить в чудеса». Роберто решил стать клоуном – это больше подходило для его чудаковатой натуры, чем должность священнослужителя. Но увидев, сколько нужно трудиться, чтобы достигнуть настоящего мастерства, подросток отказался от мечты стать «принцем цирка». Вскоре он покинул бродячую труппу и отправился в родную деревню.

Родители настаивали на возвращении сына во флорентийскую школу иезуитов, но он не желал там учиться. Роберто решил заняться стихосложением. Восемь лет он зарабатывал на жизнь своими остроумными стишками-экспромтами. Юноша читал их, взобравшись на какое-нибудь возвышение – будь то бочка из-под вина, сельский забор или плоская крыша крестьянского домика.

Уже тогда проявилась его неординарность. Юный поэт часто потешал публику, вырядившись по-клоунски и читая свои забавные куплеты, стоя на руках, а потом проделывая акробатические трюки. И односельчане, и жители окрестных деревень обожали своего артиста, но Роберто мечтал о настоящей славе и поэтому отправился в Рим.

В столице он поступил в Театр сатиры. Артисты труппы смотрели на неотесанного сельского парня свысока. Бениньи понял, что нужно заняться самообразованием и засел за книги. Дни он проводил на репетициях, а ночами изучал мировую литературу, драматургию, историю искусства, философию. Спустя год Роберто стал эрудированным человеком, но продолжал заниматься самообразованием.

В труппе театра он прослыл любителем отколоть какой-нибудь веселый номер, разыграть коллег, но все признавали его талант.

Известность к Бениньи пришла после того, как он начал выступать на сцене с забавными монологами. Затем на телевидении вызвала скандал его программа «Свободная стихия». В театре успехом пользовалась написанная им с Джузеппе Бертолуччи пьеса в монологах «Чони Марио был Гаспаре ди Джулия».

Кинорежиссеры заметили неординарного актера и стали приглашать его сниматься в своих картинах. Дебютировал Роберто в фильме «Берлингуэр, я тебя люблю» (1977) Джузеппе Бертолуччи, где сыграл главную роль люмпена. Фильм был снят по мотивам их совместной пьесы. Потом были разножанровые роли в фильмах «Воспетые дни» Паоло Пьетранджели, «Прошу убежища» Марко Феррери, «Безумные постели» Луиджи Дзампы, «Луна» Бернардо Бертолуччи, «Похлебка» Сердио Четти. Почти в каждой роли Роберто старался выйти за рамки режиссерских наставлений и сделать что-нибудь неординарное.

В 1983 году Бениньи, уже прослывший чудаком, выступил как оригинальный постановщик и исполнитель главной роли в фильме «Ты меня смущаешь». Он сотрудничал с Четти в картине «Минестроне», с Джузеппе Бертолуччи («Весь Бениньи»), с Джимом Джармушем («Даунбайло»). В 1988 году в фильме «Маленький дьявол» Роберто создал свой особый, юмористический мир: магический и парадоксальный, сюрреалистичный и фантастический.

Вместе с Массимо Троизи режиссер поставил костюмно-историческую комедию «Остается лишь плакать», в которой они исполнили роли учителя и сторожа начальной школы, волею судьбы перенесенных в XV столетия и ставших современниками Леонардо да Винчи и Христофора Колумба.

Огромный успех имела комедия «Джонни Зубочистка», сценарий к которой Бениньи написал совместно с Винченцо Черами. Кинолента «Чудовище» закрепила успех Роберто у зрителей 1990-х годов, ее прокат принес доход в 40 млрд лир.

Иногда перед премьерой своего фильма режиссер появлялся на сцене, выкатываясь из-за кулис «колесом» (этому он научился еще в бродячей цирковой труппе). Впоследствии публика уже жила в предвкушении очередного «фокуса» чудаковатого Бениньи и встречала его появление бурными аплодисментами.

Мировой триумф режиссеру принесла полная комедийных приключений и юмора кинолента «Жизнь прекрасна», которую он снял по собственному сценарию и где сыграл главную роль. (Тут пригодились веселые истории, услышанные режиссером в детстве от отца – бывшего узника фашистского концлагеря.) Комическое и трагическое в жизни сосуществуют рядом, грань между ними зачастую призрачна, – такая мысль лейтмотивом проходит через весь фильм. И в то же время в подтексте картины остается ощущение беды и страданий, бесчеловечности тоталитарной фашистской системы.

В начале картины бедный и веселый итальянский юноша Гвидо (Роберто Бениньи) крутит любовь с «девушкой из высшего общества» Дорой, роль которой исполняет жена Бениньи Николетта Браски. Будущие супруги встретились в 1983 году, и с тех пор Роберто снимал ее в каждом своем фильме. И всякий раз Николетте доставалась роль женщины, в которую влюбляется герой Бениньи. На белом коне Гвидо похищает Дору прямо со светского бала. Влюбленные женятся, потом на свет появляется их сын Джошуа (Джорджио Кантарини). Счастливая семья живет в любви и согласии, содержит книжную лавку. Во время Второй мировой войны мужа и сына депортируют в немецкий концлагерь. О Доре похлопотали ее богатые родственники, чтобы она не попала в неволю. Но женщина отправляется туда добровольно. Она идет вслед за угнанными мужем и сыном, чтобы быть рядом с ними в трагические минуты и вместе бороться за жизнь.

Гвидо ради спасения сына придумывает игру: он говорит пятилетнему Джошуа, что они попали не на «фабрику смерти» и что не газовая камера ожидает их. Они участвуют в увлекательном соревновании, это игра взрослых и детей, где главный приз – танк, о котором все время мечтал мальчуган. И отец объясняет три главных правила: чтобы выиграть игрушку, сыну надо не плакать, не жаловаться на голод и не проситься к маме. А еще – прятаться от плохих дядей. Игра началась!

В финале фильма вместо игрушечного танка, обещанного папой, на экране появляется настоящий танк освободителей. Правда, неунывающий Гвидо его уже не увидел – он спас сына ценой своей жизни.

Неординарный режиссер ставит перед публикой дилемму: смеяться или плакать? Картина рождает совершенно новый взгляд: на убийство, на уродство человеческой души, на уныние и унижение.

Сняв фильм «Жизнь прекрасна», синьор Бениньи стал всеобщим любимцем. В Италии после получения «Оскара» его встречали как национального героя, и несколько дней люди пели и плясали.

«Моя судьба была запрограммирована еще в детстве, – рассказал как-то журналистам синьор Бениньи. – Однажды ночью во сне мне явилась белая лошадь и нежно позвала меня: «Оскар!» Я проснулся и удивленно сказал: «Но ведь я не Оскар, меня зовут Роберто!» Однако через несколько дней лошадь приснилась мне вновь и все повторяла: «Оскар! Оскар!» Теперь я понимаю, что сон был вещим и сбылся спустя десятилетия».

Картина «Жизнь прекрасна» в первый же уик-энд собрала в Италии 2,7 млн долларов, а в итоге стала самой кассовой за всю историю страны итальянской лентой. Папа Римский Иоанн Павел II так высоко оценил фильм, что организовал в Ватикане специальный просмотр для кардиналов. После него он пожелал лично увидеть знаменитого режиссера. Синьор Бениньи и тут «отличился»: при встрече вместо того чтобы поцеловать кольцо на руке главы католической церкви, как того требовала традиция, расцеловал его в обе щеки, назвав при этом «папочкой». Кардиналы были шокированы такой фамильярностью, а Папа Иоанн Павел II расхохотался и увел знаменитого режиссера в другую комнату, где беседовал с ним тет-а-тет целых три часа – в три раза дольше, чем с президентом США Биллом Клинтоном!

Как показал в то время опрос общественного мнения, около трети итальянок считали чудака-режиссера «идеальным партнером для романтического путешествия». И это несмотря на его хилое телосложение, длинный нос и привычку шутить в самых неподходящих местах. В то же время о путешествии с красавчиком Леонардо Ди Каприо мечтали всего лишь 20 процентов жительниц Апеннин. Да и те утверждали, что не выбрали синьора Бениньи лишь потому, что он однолюб и никогда не изменяет своей жене – актрисе Николетте Браски.

Кстати, Роберто даже со своей супругой путешествует нечасто. Он живет с ней в Риме, в роскошной многокомнатной квартире. И только время от времени чета приезжает в родную деревню Бениньи – Мизерикордию. Там живут его родители и сестры. Отец и мать на пенсии, Анна учительствует в местной школе, Альбертина заведует цветочным магазином, а Бруна работает на ткацкой фабрике. Родственники, в отличие от Роберто, ни в каких чудачествах замечены не были.

Недоброжелатели утверждали, что когда синьор Бениньи бежал по спинкам кресел на сцену за «Оскаром», то вовсе не случайно наступил на голову Стивену Спилбергу. Прославленный автор киноленты «Список Шиндлера» остался недоволен фильмом коллеги «Жизнь прекрасна» и демонстративно ушел с просмотра со словами: «Этот балаган – вопиющее издевательство над жертвами Холокоста!» Роберто пытался объяснить: «Да нет же, просто на трагедию я смотрю глазами комедианта… А название – это же цитата из дневника Льва Давидовича Троцкого. Последняя запись, сделанная им за несколько часов до того, как агент НКВД ударил эмигранта ледорубом по голове, гласила: “Жизнь прекрасна!”»

Его следующий нашумевший фильм – это «Пиноккио», снятый по мотивам книги «Приключения Пиноккио» Карло Коллоди. (Всем читателям знаком русский вариант этой сказки «Приключения Буратино»…) В этой работе синьор Бениньи снова выступил в качестве режиссера-постановщика и исполнителя главной роли – Пиноккио.

Сам режиссер остался верен себе и потешался над своим чересчур стройным телосложением, граничащим с дистрофией, и длинным носом. Он говорил, что его нос в фильме удлинять почти не пришлось. Его обаятельная жена Николетта сыграла Мальвину – девочку с голубыми волосами.

«Пиноккио» побил все рейтинги посещаемости в Италии. Он демонстрировался в 940 кинозалах (всего в этой стране около трех тысяч кинотеатров). Фильм, считающийся самой дорогостоящей итальянской картиной за всю историю (его бюджет – 45 млн долларов), установил рекорд первого уик-энда в Италии, собрав 9,1 млн долларов. Прежнее лучшее достижение принадлежало «Властелину колец» (7,6 млн долларов), который показывали в 702 кинозалах.

В то же время критики отнеслись к новой работе режиссера более чем прохладно и назвали «Пиноккио» «скучным и лишенным фантазии фильмом». Несмотря на это, итальянцы объявили картину кандидатом на престижную премию Академии киноискусства США в номинации «Лучший иностранный фильм».

«Естественно, я надеялся, что именно мою картину Италия выберет в качестве претендента на “Оскар”», – заявлял в интервью режиссер. «Это прекрасно. Когда приходят призы и подарки, я наслаждаюсь этим, купаюсь в них», – шутил синьор Бениньи. На этот раз чудак-режиссер, в случае получения им главного приза Академии киноискусства США, обещал расцеловать не только жюри, но и каждого, кто будет присутствовать на церемонии.

Премию «Оскар» фильму «Пиноккио» не присудили, поэтому обещанные поцелуи публика не получила.

19 октября 2002 года в Риме под эгидой фонда Михаила Горбачева проходил саммит лауреатов Нобелевской премии мира. На этом форуме бывший президент Советского Союза вручил синьору Бениньи премию «Человек мира». Вот вам и чудак!

Итальянский мэтр планирует снять комедию «Тигр и снег» о войне в Ираке. Действие киноленты будет происходить в марте 2003 года, незадолго до начала и во время военной операции США. Сам синьор Бениньи сыграет роль поэта, который волею случая оказался в центре военных действий.

Что на этот раз «выкинет» режиссер в случае победы его картины на каком-нибудь кинофестивале?

БИСМАРК ОТТО ФОН ШЁНХАУЗЕН

(род. в 1815 г. – ум. в 1898 г.)

Один из самых известных политиков XIX столетия. В историю Европы вошел как создатель объединенной Германии, ее первый рейхсканцлер, один из вдохновителей Тройственного союза 1882 года, направленного против Франции и России. А еще с его именем связано множество исторических анекдотов, рисующих Бисмарка как человека эксцентричного, своенравного, склонного к пренебрежению общепринятыми нормами поведения и авантюризму.

Отто Эдуард Леопольд фон Шёнхаузен Бисмарк родился 1 апреля 1815 года в родовом имении Шёнхаузен. Именно в этот период действовал знаменитый Венский конгресс, определивший судьбы европейских стран после эпохи наполеоновских войн. Его результаты разочаровали немцев. Германия по-прежнему осталась раздробленной. Немецкие земли объединял лишь так называемый Германский союз, в который входили 37 монархий и 4 вольных города.

Отец будущего объединителя Германии, Фридрих фон Бисмарк, принадлежал к старинному дворянскому роду, который был известен уже в XII веке. Он был крупным землевладельцем и относился к так называемому прусскому юнкерству – сословию, возникшему в XVI столетии на основе рыцарского дворянства Восточной Пруссии. Фридрих фон Бисмарк был человеком заурядным. В молодости он стал военным, но дослужился только до чина ротмистра. Оставив службу, он осел в своем имении, где вел типичный для юнкерства образ жизни. Весь его кругозор ограничивался делами имения, а развлечения заключались в пирушках, верховой езде и охоте. Напротив, мать Отто, в девичестве Вильгельмина Менкен, хотя и не имела дворянского звания, зато получила прекрасное образование и отличалась изысканными манерами. Ее отец много лет занимал пост кабинет-секретаря в королевском дворце и даже написал несколько публицистических работ.

Вильгельмина очень любила сына. Ей он был обязан знанием иностранных языков и умением вести себя в обществе. Однако, по крайней мере в первую половину жизни, Бисмарк-младший не слишком утруждал себя использованием этих несомненных достоинств.

Мать хотела, чтобы сын стал государственным чиновником, поэтому определила его в берлинскую школу Пламана, где преподавание велось по методике Песталоцци. Увы, учиться маленький Отто не желал. Он чувствовал себя счастливым только на каникулах в родном имении, где мог вволю поохотиться. Успехи Отто были так незначительны, что для того чтобы определить его в университет, пришлось нанять репетитора. Кое-как сдав экзамены в знаменитый Геттингенский университет, Отто продолжил свое обучение. Затем из-за многочисленных пропусков занятий он вынужден был перевестись в Берлинский университет.

В это время и проявился буйный характер будущего канцлера. Профессора не часто видели нерадивого студента на лекциях. А когда кто-нибудь из них осмеливался поставить буйному отпрыску старинного юнкерского рода неудовлетворительную отметку, тот бил профессорам окна. Однако делал это весьма своеобразным способом – леденцами или пряниками, из уважения к их дочерям. Повсюду юношу сопровождал огромный дог Ариэль, внушавший всем страх. В университетский суд, куда Отто частенько вызывали, он являлся с трубкой в зубах, халате и ермолке. За 18 месяцев пребывания в университете юноша 28 раз дрался на дуэли, но ранен был всего один раз – после сильного удара сломавшееся острие шпаги оцарапало дуэлянту щеку. Перепить Бисмарк мог кого угодно. Когда его товарищи буквально валились под стол, Отто невозмутимо продолжал осушать один бокал за другим, совершенно не пьянея. Уже в студенческие годы будущий канцлер прославился шокирующими заявлениями. К числу наиболее известных относится следующее: Отто сказал одному из приятелей, что станет либо величайшим негодяем, либо первым человеком в Пруссии.

Известно, что с юных лет Бисмарк отличался патриотизмом. Однажды американский студент Кофин неуважительно, по мнению Бисмарка, отозвался о немцах. Завязалась драка, но потом противники помирились и отправились в ближайшую пивную. За кружками пива они заспорили о будущем Германии. Кофин утверждал, что немцы никогда не объединятся, а Бисмарк настаивал на противоположном. Наконец, он предложил пари и пообещал ровно через 25 лет прислать Кофину 25 бутылок шампанского в том случае, если Германия останется раздробленной. В 1853 году, когда пришел срок, а страна все еще не была объединена, Бисмарк навел справки о своем визави, чтобы исполнить обещание. Однако Кофин к тому времени уже умер.

Окончив университет, Бисмарк с помощью репетиторов сдал экзамен, дающий право на государственную службу, и получил место в берлинском городском суде. Однако в присутствии его видели крайне редко. Когда же Бисмарк появлялся на работе, это очень часто заканчивалось скандалом – с посетителями молодой чиновник обращался крайне грубо.

Рассказывают о таком эпизоде. Однажды в суд пришел чрезвычайно словоохотливый проситель и начал очень подробно излагать суть своего дела. Нетерпеливый Бисмарк прервал его, а потом закричал: «Если вы не замолчите, я вытолкаю вас!» Судья, пытаясь смягчить ситуацию, заметил: «Это уже мое дело, господин Бисмарк». Тогда Бисмарк заорал истцу: «Молчать, или я вас вытолкаю при содействии господина судьи!»

Такие сцены повторялись довольно часто, поэтому Бисмарку в конце концов предложили уйти. Тот не слишком огорчился. Мать быстро нашла молодому человеку новое место в канцелярии губернатора курортного городка Аахена. Там он вращался в светском обществе, балы следовали один за другим. Молодого человека с прекрасными манерами в обществе приняли радушно. Однако вскоре Бисмарк и здесь отличился: повеса обручился с некой англичанкой и, не предупредив начальство, отправился с ней в путешествие. Но помолвка расстроилась из-за финансовой несостоятельности жениха, а вскоре ему предложили оставить службу. В рекомендательном письме, которое Отто получил перед отъездом, его начальник написал: «Молодой Бисмарк мог бы далеко пойти по службе, если бы он только не питал к ней отвращения».

Вскоре положение молодого человека резко изменилось. Его родители начали болеть, дела в имениях шли все хуже. Семья решила передать их в ведение сыновей. Отто достался любимый им Шёнхаузен. Чтобы приобрести навыки в области ведения сельского хозяйства, он некоторое время слушал лекции в сельскохозяйственном институте близ Грейфсвальда, а потом двенадцать лет неотлучно провел в имении, решив для себя, что, как и его отец, закончит свои дни в деревне. Дела его шли весьма успешно. Будущий канцлер досконально изучил бухгалтерию, химию, сельское хозяйство. Его брат Бернгард вскоре совсем отошел от дел, и все имения Бисмарков оказались в руках младшего из сыновей. Его стараниями ценность поместий за 9 лет возросла чуть ли не в три раза. Отто много читал и вскоре стал намного образованнее своих соседей.

Однако именно в этот период жизни эксцентричная натура будущего канцлера проявилась наиболее ярко. Недаром соседи прозвали его Бешеным Бисмарком. По его собственному признанию, в те годы он «не чурался никакого греха, водя дружбу с любой компанией дурного рода». За карточным столом Бисмарк проигрывал огромные суммы. Отправляясь в гости к друзьям, он оповещал их о своем приближении выстрелами. Мог выстрелить из револьвера над ухом задремавшего гостя. А однажды явился в гостиную к соседу, ведя на поводке лисицу. Лисицами он пугал и собственных сестер, запуская зверей в комнаты, и громко хохотал, когда женщины разбегались и визжали.

Своим постоянным местом жительства Бисмарк сделал одно из поместий, которое назвал Книпгоф. Однако вскоре соседи переименовали его в Кнейпгоф – кабак, потому что молодой помещик слишком часто даже для юнкерского круга устраивал для приятелей шумные кутежи с громкой стрельбой и огромным количеством вина. Редкая неделя обходилась без попойки.

Еще одной страстью Бисмарка была верховая езда. Он без зазрения совести скакал на своем огромном жеребце Калебе по угодьям соседей, не заботясь о посевах. Отто так любил бешеную скачку, что несколько раз чуть не поплатился за это жизнью. Однажды, возвращаясь домой, он наткнулся на толстый сук, свалился с лошади и ударился головой о камень. Бисмарк потерял сознание, а когда пришел в себя, сел на лошадь конюха и отправился домой. Дома он повел себя чрезвычайно странно. Не узнал собственных собак, стал рассказывать, что конюх упал с лошади и за ним нужно послать носилки, потом поужинал и лег спать, а утром встал совершенно здоровым. В следующий раз падение произошло в густом лесу. Три часа он пролежал без сознания, а потом окровавленный, весь в синяках, явился домой. Врач не нашел никаких серьезных повреждений, но был убежден, что пациент только чудом не сломал себе шею. Но даже такие происшествия не отвратили будущего канцлера от рискованной езды. Впоследствии он еще не раз падал с лошади и ломал себе ребра.

Конечно, Бешеному Бисмарку нелегко было найти себе жену. Мало кто из родителей хотел видеть свою дочь замужем за человеком с таким буйным нравом. Однако его натиск разрушал любые барьеры. Во время одного из путешествий он познакомился с некрасивой, но очень умной и обаятельной Иоганной Путкамер. Бисмарк без памяти влюбился, убедился во взаимности девушки и написал ее родителям письмо, в котором просил руки их дочери. Те пришли в ужас. Узнав об этом, Бисмарк явился в дом к Путкамерам, обнял, поцеловал Иоганну и обратился к ее родителям со словами: «Соединенное Богом люди разлучать не должны». Растроганные старики согласились и никогда в этом не раскаялись. Иоганна благотворно повлияла на мужа. Неистовые кутежи и игра в карты остались в прошлом, а сам Бисмарк не раз повторял: «Вы представить себе не можете, что сделала со мной эта женщина». Однако это не означало, что Отто стал менее эксцентричным. Он по-прежнему любил эпатировать публику.

Начало супружеской жизни Бисмарков совпало с изменением политической обстановки как в Пруссии, так и по всей Европе. Назревали революционные события 1848 года. Теперь во время застольных бесед Бисмарк начал с увлечением говорить о политике, обнаруживая крайне консервативные взгляды. В то время как большинство его соотечественников поддерживали идеи либерализма, владелец Шёнхаузена не стеснялся в выражениях, если речь заходила о либералах. Впрочем, в юнкерской среде он находил понимание, поэтому на местных выборах прошел в Соединенный ландтаг (парламент). 15 мая 1847 года Бисмарк впервые поднялся на трибуну и сразу прославился не только консерватизмом, но также агрессивностью и неуважением к другим депутатам. Во время выступлений он не стеснялся в выражениях. Известен случай, когда в ответ на бурную реакцию парламента по поводу его речи, Бисмарк демонстративно повернулся спиной к залу и читал газету, пока аудитория не затихла.

Летом Отто с женой отправился путешествовать по Италии. Королевский прусский двор в это время был в Венеции. Молодой депутат отправился к королю и был приглашен на обед. Бисмарк чрезвычайно понравился монарху и вскоре стал завсегдатаем королевских приемов. Однако он, казалось, совсем не дорожил такой честью. Были случаи, когда Отто публично дерзил Фридриху Вильгельму IV. Однажды во время обеда в летней королевской резиденции Сан-Суси Бисмарк на вежливый вопрос короля о состоянии его дел резко ответил: «Плохо», объяснив это тем, что король потворствует революции.

Видимо, Бисмарк вообще не испытывал особого почтения к королям. Много позже, уже в бытность прусским канцлером (премьер-министром), он, боясь установления австро-прусского сотрудничества, вынудил короля Вильгельма I отказаться от поездки во Франкфурт, где по предложению Австрии должны были собраться все правители разрозненных немецких государств. Добившись своего, Бисмарк вышел в приемную, схватил стакан, разбил его вдребезги и со словами: «Ну вот, теперь мне хорошо!» – отправился сообщить об отказе короля саксонскому премьер-министру. Тот ответил, что саксонский король Иоанн специально прибыл, чтобы привезти Вильгельма во Франкфурт, и не уедет без прусского короля. Тогда Бисмарк закричал: «Даю вам честное слово, что если завтра утром в 6 часов специальный поезд с королем Иоанном не уедет, тогда в 8 часов батальон пруссаков из Раштатта будет в Бадене, и, прежде чем мой король встанет с постели, его дом займут войска, у которых не будет другого задания, кроме как не пропускать ни одного саксонца». Представитель Саксонии вынужден был подчиниться.

Во время мартовских событий 1848 года, когда на улицах Берлина реяли революционные знамена, а правительство не знало, на что решиться, на одном из великосветских приемов произошло следующее. Присутствующие были удручены, все обсуждали происходящее и не находили выхода из сложившейся ситуации. Вдруг сидевший за роялем Бисмарк громко заиграл походный марш. Знаменитый генерал Миддендорф вскочил, обнял его и воскликнул: «Вот что нужно!» Вскоре революция была подавлена, а Бисмарк прославился еще одной фразой: «Прежде всего, нужно разрушить дотла все большие города, эти очаги революции».

Взгляды Бисмарка очень импонировали королю и правительству. Поэтому, когда встал вопрос о назначении прусского посланника в Союзный сейм – центральный орган Германского союза, выбор пал на одиозного депутата несмотря на его молодость.

Став дипломатом, Бисмарк избрал своеобразную линию поведения, стремясь всячески вывести противника из себя. В то время в сейме доминировала Австрия, а прусский дипломат не мог с этим смириться, считая, что главенствовать должна его родная Пруссия. За время пребывания Бисмарка во Франкфурте здесь сменилось три австрийских представителя. И каждого из них при каждом удобном случае прусский представитель старался задеть, даже в мелочах демонстрируя свою независимость в отношении враждебной, по его мнению, страны. Бисмарк не давал спуску даже председателю союзного форума, тоже австрийцу, графу Туну.

Ярким свидетельством тому служит такой случай. До прибытия Бисмарка во Франкфурт во время заседаний сейма курил только председатель. Заметив это, Бисмарк демонстративно достал сигару, попросил у председателя огня и закурил. Никогда не куривший посланник Баварии счел себя униженным и тоже взялся за сигару. Несмотря на то что его тошнило, он мужественно выкурил ее до конца. Примеру Бисмарка не замедлили последовать и другие члены форума, давно тяготившиеся высокомерием графа Туна. Равенство среди членов сейма было восстановлено.

В другой раз высокомерный Тун позволил себе выйти к Бисмарку в жилете, демонстрируя таким образом свое пренебрежение. Бисмарк не растерялся. Он тут же снял свой сюртук со словами: «Вы совершенно правы, ваше превосходительство, здесь жарко».

Однажды грубое поведение Бисмарка чуть не вызвало конфликт с Австрией. Во время одного из заседаний австрийский посланник Прокеш-Остен сделал заявление, которое не соответствовало истине. Вечером во время светского раута об этом зашел разговор. Бисмарк, единственный из присутствующих, открыто заявил, что Прокеш-Остен лжет. Оскорбленный посол воскликнул: «Если это не верно, выходит, императорско-королевское правительство солгало?» «Несомненно, ваше превосходительство», – спокойно ответил прусский посланник. Испуганный австриец нашел способ помириться с Бисмарком, однако его авторитет и авторитет Австрии пострадали.

А Бисмарк продолжал третировать австрийцев. На парад в Мюнхене, устроенный в честь австрийского генерала, он явился в форме офицера ландвера[1], увешанный орденами, полученными от разных германских правительств. Австрийский генерал решил подшутить над дипломатом. Он спросил, где он заслужил эти ордена, «не перед лицом же неприятеля?», намекая на то, что Бисмарк не принимал участия в военных действиях. «Да, – ответил Бисмарк, – перед лицом неприятеля, во Франкфурте», имея в виду австрийских дипломатов.

В 1859 году Бисмарка назначили послом в Россию. В Пруссии этот дипломатический пост издавна считался важнейшим. Новый посол охотно знакомился с культурой России, восхищенно отзывался о московской архитектуре и даже выучил русский язык. Слова «ничего» и «авось» прочно вошли в его лексикон. Позже Бисмарк предлагал заменить преподававшийся в школах Пруссии греческий язык русским. Первый канцлер объединенной Германии сохранил любовь к России до конца жизни, он видел в ней основного союзника Пруссии. По его мнению, сила России основана на «мощи, устойчивости и постоянстве», а для характера народа свойственно «медленно запрягать и быстро ехать».

Как ни странно, Австрия решила использовать Бисмарка в качестве своего агента в Санкт-Петербурге. За это ему была предложена ежегодная плата в 20 тысяч талеров. Чтобы использовать этот факт против австрийцев, возмущенный Бисмарк попытался получить у банкира Левинштейна, представлявшего интересы Австрии, документ, подтверждавший это позорное предложение. Однако хитрый банкир ответил предложением увеличить сумму до 30 тысяч. Тогда Бисмарк пообещал спустить его с лестницы.

В 1862 году Бисмарка отозвали из Санкт-Петербурга и отправили послом в Париж, а затем в Лондон. Но и там он пробыл недолго. Сложная обстановка в стране заставила короля назначить бывшего посла министром-президентом и министром иностранных дел, что соответствовало должности премьер-министра.

Новый премьер-министр оказался у власти 8 октября 1862 года. Однако его жесткая политика только подлила масла в огонь. Вскоре в Берлине начались уличные столкновения, а депутаты в парламенте громко возмущались действиями нового правительства.

Тогда Бисмарк начал заигрывать с рабочим движением. В 1864 году, когда силезские ткачи, пришедшие ко дворцу с петицией, не были приняты королем, министр-президент уговорил монарха встретиться с ними. По его настоянию из государственной казны рабочим была выдана ссуда для создания производственного товарищества.

В отличие от своих предшественников, Бисмарк пытался изучать жизнь народа изнутри. Он был лично хорошо знаком со многими рабочими, часто бывал у них дома. Не чуждался он и предпринимателей. Часто приглашал их на совещания. Однако решения его правительства ограничивали права капиталистов, а социальные реформы насаждались жесткими методами и вызывали недовольство. Примерно так же Бисмарк вел себя и со своими крестьянами. Он разыгрывал роль патриарха, живо интересовался их проблемами, помогал в случае несчастий, но в то же время, если выходил из себя, мог прибегнуть и к плетке.

С первых же дней пребывания во главе правительства Пруссии Бисмарк начал воплощать в жизнь свою мечту об объединении Германии. Хитроумными политическими комбинациями и неприкрытой грубостью он добился войны с Австрией. Результатом стало присоединение к Пруссии герцогств Шлезвиг, Голыптиния и Нассау, королевства Ганновер, княжества Гессе и вольного города Франкфурта-на-Майне.

Потом Бисмарк развязал войну с Францией. Для этого он пошел, быть может, на самую дерзкую авантюру в своей жизни. Втайне от короля и правительства он внес некоторые изменения в депешу, предназначавшуюся для публикации в газетах. В результате безобидный текст приобрел оскорбительный для Франции смысл и война стала неизбежной.

Франко-прусская война (на самом деле против Франции воевала не только Пруссия, но и все государства, которые вскоре объединились в Германскую империю) известна как одна из самых жестоких войн XIX века, во многом предвосхитившая мировые войны XX века. В этом многие обвиняют Бисмарка. И действительно, его поступки и высказывания того периода поражают жестокостью и цинизмом. Эти «чудачества» канцлера дорого обошлись Европе. Это был первый прецедент антигуманного отношения к противнику, буйно расцветший в период мировых войн.

Для относительно гуманного XIX столетия бомбардировка осажденного Парижа артиллерийскими снарядами, на которой настаивал Бисмарк, была делом небывалым. Генералы считали, что парижане и так будут вынуждены сдаться. Однако Бисмарк добился своего. А в ответ на жалобы французов, что при обстреле ядра попадают в приют для слепых, он ответил: «Чего вы жалуетесь? Вы поступаете еще хуже: вы стреляете в наших здоровых людей!»

В феврале 1871 года Париж капитулировал. В уплату за прекращение военных действий Бисмарк потребовал Эльзас и Лотарингию – французские провинции, где население говорило на немецком языке. Эти требования были выполнены, и 6 марта 1871 года немецкие войска покинули столицу Франции. Однако уже через месяц снова вернулись и подвергли Париж новой бомбардировке, на этот раз помогая правительству Тьера расправиться с Парижской коммуной.

Следствием франко-прусской войны стало объединение разрозненных немецких государств в Священную германскую империю прусской нации во главе с императором Вильгельмом I. Она была провозглашена 18 января 1871 года. Во главе ее правительства встал Бисмарк.

Теперь главным направлением политики канцлера стало создание условий для получения империей доминирующего положения в Европе. Для этого он стремился к союзу с Россией и Австро-Венгрией. Летом 1871 года Бисмарк обратился к главам этих стран с предложением совместно бороться против революционных элементов, в частности против набиравшего силу Интернационала. Результатом этого стал Тройственный союз, защищавший монархический принцип государственного управления.

Шли годы, и политическая биография Бисмарка начала клониться к закату. Теперь его подводило здоровье. Особой страстью Бисмарка на протяжении всей его жизни была обильная и вкусная еда. Пищи он поглощал неимоверное количество. В 55 лет он жаловался: «Недавно еще я съедал зараз по одиннадцать штук [крутых яиц] без всякого вреда для здоровья» и шутил при этом: «Не выпив и не покушав сытно, я не могу заключить хорошего мира».

Пил Бисмарк также чрезвычайно много. Портер и шампанское в доме Бисмарков по настоянию хозяина не сходили со стола. Окружающих поражала способность канцлера не пьянеть, невзирая на количество выпитого. Однажды во время придворной охоты король Фридрих Вильгельм IV предложил присутствующим выпить шампанского из рога. Этот рог принадлежал королю и имел такую форму, что пить из него приходилось, не касаясь края губами. В него входило около бутылки шампанского. Бисмарк первым осушил рог ледяного напитка и попросил налить еще. Однако король не позволил сделать этого.

Естественно, следствием такого образа жизни стали многочисленные болезни. Канцлер страдал нервным расстройством, бессонницей, нервным тиком, у него болела печень. Все усилия домашнего врача заставить высокопоставленного пациента изменить образ жизни были напрасными. Бисмарк продолжал есть и пить в свое удовольствие, расплачиваясь постоянными недомоганиями, нездоровой полнотой и отечностью.

После смерти Вильгельма I, находившегося под каблуком у Бисмарка, на трон взошел его сын Вильгельм II, не любивший канцлера и стремившийся избавиться от его опеки. После длительной борьбы с новым императором Бисмарк вынужден был подать в отставку. Она была подписана 18 марта 1890 года. Не удержавшись от последнего в своей жизни политического эпатажа, бывший глава правительства написал письмо императору Австро-Венгрии о том, что его уход от дел не является добровольным. «Лягнув» таким образом на прощание своего монарха, Бисмарк отбыл в свое имение Фридрихсру, где и умер в ноябре 1897 года. На предсмертном одре в бреду он произнес: «Исходя из общих государственных интересов это невозможно!» А на могильной плите завещал выгравировать надпись: «Князь Отто фон Бисмарк, верный немецкий слуга императора Вильгельма I». Вряд ли это понравилось Вильгельму II, считавшему, что как политический деятель он намного превосходит отца, всю жизнь плясавшего под дудку своего канцлера. Как тут не вспомнить, что один из премьер-министров Англии сказал о Бисмарке: «Опасайтесь этого человека! Он говорит то, что думает».

БОУИ ДЭВИД

Настоящее имя – Дэвид Роберт Джонс

(род. в 1947 г.)

Знаменитый английский музыкант, актер и художник, новатор в музыке и сценическом оформлении. За свою музыкальную карьеру записал 26 альбомов, многие из которых стали «золотыми» и «платиновыми». Сыграл более чем в 20 фильмах. Автор музыки ко многим фильмам, а также пьес и киносценариев.

Творчество Дэвида Боуи оказало огромное влияние на многих музыкантов различных поколений, его передовые идеи давали начало новым стилям музыки, на его песнях учились многие известные ныне исполнители, перед ним преклонялись и… воровали идеи. Самые большие знаменитости на протяжении нескольких десятилетий считают честью выступить с ним или принять участие в записи альбома Дэвида Боуи. Долгие годы он был лицом поп-культуры, менявшимся вместе с обликом музыканта, которого многие музыкальные критики нарекли рок-хамелеоном. Хотя называть Боуи «музыкантом» – не совсем справедливо, он – скорее творец, изобретатель музыки, идейный вдохновитель, оформитель. И музыка его – это не только сама музыка, это еще и театр, живопись, мода: «Я всегда ощущал, что кино, театр, мода и музыка составляют единую среду и движутся в едином направлении. У меня не было проблем с этими видами искусства. Я считаю, что если ты не являешься полным идиотом, то ты должен быть способен применить элементы одной профессии ко всем остальным формам искусства». Боуи никогда не принадлежал к так называемому мэйнстриму и не выпускал ширпотреба, но, несмотря на это, практически всегда был популярен. А это удавалось немногим.

Дэвид Джонс родился 8 января 1947 года в пригороде Лондона Брикстоне в малообеспеченной семье. Его отец был публицистом, а мать работала в передвижном театре. В доме Джонсов постоянно звучала музыка, в основном джаз и рок-н-ролл. Школу Дэвид недолюбливал, больше всего его угнетало то, что учителя пытались заставить его, левшу от природы, писать и рисовать правой рукой. В 13 лет мальчик увлекся джазом и брал уроки игры на саксофоне у известного музыканта Ронни Росса. В 16 лет Дэвид возглавил школьный джазовый оркестр, тогда же он начал учиться играть на гитаре и принял решение посвятить жизнь музыке. Это казалось ему единственным способом вырваться из бедности. Примерно в это же время произошло одно событие, весьма неприятное и оставившее на лице Дэвида неизгладимый след, позже ставший частью имиджа знаменитого музыканта, его визитной карточкой, – глаза разного цвета. Во время драки со своим другом он сильно повредил себе глаз, почти год пролежал в больнице, где благодаря нескольким операциям удалось предотвратить слепоту, но в левом глазу зрение стало совсем слабым, и цвет глаза изменился навсегда.

По окончании школы Дэвид Джонс пошел работать художником в рекламное бюро, но продержался там всего полгода и вновь вернулся к музыке. Первая его группа называлась “King Bees” («Трутни»). В 1964 году «Трутни» выпустили первую пластинку, которая не имела успеха, и это привело к развалу группы. Со следующими группами и пластинками Дэвида Джонса в течение нескольких лет происходило то же самое. Все это время музыканты зарабатывали себе на жизнь игрой в маленьких клубах, в одном из которых Дэвида однажды и заметил менеджер известной группы “Monkeys” Кен Питт, искавший в то время разносторонне одаренного человека, такого, который мог бы играть, петь, сочинять песни и умел бы вести себя на сцене. Именно таким был Дэвид Джонс, который вскоре после знакомства с Питтом, чтобы его не путали с одним из участников группы “Monkeys” – тоже Дэвидом Джонсом, сменил фамилию на Боуи. Этот псевдоним Дэвид «позаимствовал» у известной американской марки армейских и охотничьих ножей “Bowie”.

В 1966 году Дэвид подписал контракт с звукозаписывающей компанией “Руе”, но первые записи вновь не имели успеха. Чтобы заработать себе на жизнь, Боуи работал манекенщиком и снимался в рекламе. Осенью того же года музыкант серьезно увлекся культурой Тибета, начал изучать китайский язык и регулярно общаться с тибетскими монахами. К весне следующего года Боуи уже был готов к посвящению в монахи в буддийском монастыре в Шотландии, но по контракту с “Руе” он должен был записывать очередную пластинку. Так буддизм потерял потенциального монаха, а мир обрел знаменитого музыканта. Этот альбом назывался «Мир Дэвида Боуи» и был благосклонно принят критикой, однако раскупался плохо. Дэвид тогда сильно расстраивался по этому поводу, его терзали сомнения: а стоит ли продолжать начатое? Пройдет несколько лет, прежде чем уже известный к тому времени музыкант полушутя скажет: «Первый альбом я записал за 15 минут, кажется, я немного поторопился».

После этой неудачи Боуи вновь пытался обратиться к буддизму, но нашел себя в совершенно другом занятии. Однажды, проходя по Ковент-Гардену, он увидел труппу мимов, разыгрывавших представление. К своему удивлению, в музыке, зазвучавшей в антракте, Боуи узнал свою песню. Дэвид сразу же познакомился с руководителем труппы, на следующий день уже был его учеником, а к концу года начал выступать в составе труппы. С начала 1968 года Боуи выступал с сольным номером пантомимы на концертах известной группы “Т. Rex”, показывая незаурядную пластику. Весь этот год Дэвид также пробовал себя как актер, играя второстепенные роли в телепостановках.

К музыке Боуи вернулся зимой 1969 года. Написанная в этот период песня “Space Oddity” («Космическая причуда») впоследствии стала очень популярной, но тогда ее не захотела выпускать ни одна фирма звукозаписи. Добиться записи песни Дэвиду помогла его знакомая – модель и телевизионная ведущая Анджела Барнетт, вскоре ставшая женой музыканта. “Space Oddity” была выпущена отдельной пластинкой и вскоре заняла пятое место в британском хит-параде. К Дэвиду Боуи пришла долгожданная известность; в том же году он стал лауреатом итальянского песенного фестиваля и получил награду за лучшее исполнение на фестивале песни на Мальте.

Вернувшись домой, Дэвид застал своего отца при смерти. «Мой отец умер спустя неделю после того, как я стал известным», – вспоминает музыкант. Концерты, состоявшиеся после этого печального события, были неудачными, подавленный Боуи принял решение не выступать совсем и начал работать в небольшом лондонском клубе «Лаборатория искусств», где помогал начинающим группам и пытался объединить рок-музыку и театральное искусство. Все это способствовало его возвращению к занятиям музыкой. Дэвид иногда выходил на сцену клуба с гитарой, потом по просьбам слушателей начал делать это все чаще, а вскоре многие люди ездили в клуб специально для того, чтобы послушать Боуи. Вскоре музыкант организовал в рамках клуба свою группу, получившую название “Spiders From Mars” («Пауки с Марса»). Тогда же начались эксперименты Дэвида с собственным имиджем. Его идея слияния рок-музыки с элементами театра, пантомимы и фантастики намного опередила время, ведь конец 60-х годов – эпоха хиппи, интересовавшихся музыкой попроще.

Вскоре Боуи нашел себя в глэм-роке – новом направлении, скорее не музыкальном, а сценическом: глэм предполагал яркие блестящие наряды, эффектное световое оформление концертов. Четко вписать музыку Дэвида в рамки одного музыкального направления невозможно, ибо он в каждый период своей артистической карьеры изобретал что-то неординарное, зачастую становясь основоположником новых стилей музыки. В 1972 году вышел альбом “Ziggy Stardust And The Spiders of Mars” («Зигги Стардаст и пауки с Марса»), мгновенно ставший популярным. На концертах Боуи представал перед зрителями бесполым существом в серебристом костюме, с мертвенно-бледным лицом и ярко-рыжими, почти красными волосами.

В 1972 году, после успеха «Зигги Стардаста» и концертов в Англии, Дэвид Боуи со своей группой отправился в стодневное мировое турне. Музыкантам пришлось преодолевать значительные трудности из-за одной странности Дэвида – он никогда не летал на самолете, поэтому огромные расстояния преодолевались на пароходах, поездах и автобусах. После успешного турне было выпущено несколько альбомов подряд, также пользовавшихся большим успехом. Самый популярный альбом того периода – “Alladin Sane” – основывался на впечатлениях Боуи от мирового турне, вернее от мест, в которых он побывал.

В том же 1972 году Дэвид Боуи шокирует прессу заявлением о том, что он гомосексуалист. И это несмотря на то, что с 1970 года он был женат, а в 1971 году у него родился сын Данкан Боуи Хейвуд! А ведь это был период тотальной борьбы с гомосексуализмом! Вера в «голубизну» звезды, правда, продержалась недолго, на смену ей вскоре пришли слухи о бисексуальности Боуи, распространенные им же самим. Намного позже, когда эта тема перестанет быть запретной и не будет вызывать столько негативных эмоций со стороны общественности, а мировую сцену переполнят «голубые» артисты, музыкант сделает заявление о том, что никакой он не гомосексуалист, а самый что ни на есть нормальный мужчина. Что ж, во все времена Боуи был верен себе – шел наперекор всем и вся.

В 1974 году Боуи с женой переехал в Соединенные Штаты, в Калифорнию. Весна и лето прошли в гастролях по Америке. Концерты проводились с колоссальным размахом, за время выступления Дэвид переодевался до 12 раз, менялись декорации, а таких световых эффектов не применял до него еще никто. В Штатах он познакомился с Энди Уорхолом, культовой фигурой того времени, – еще более странным и своеобразным человеком, чем сам музыкант. Его другом стал и Игги Поп, которому Боуи помог добиться мировой известности и даже выступал с ним какое-то время в качестве простого клавишника.

Помимо музыки, Дэвид Боуи всегда интересовался кинематографом. Его яркая неординарная внешность и большой актерский талант привлекали многих режиссеров, и вскоре после окончания американских гастролей музыкант уехал в Мексику сниматься в фильме «Человек, упавший с неба», в котором сыграл главную роль. Фильм пользовался большой популярностью, правда, в основном благодаря участию в нем Боуи. Особо примечательным в актерской карьере Дэвида стал фильм знаменитого режиссера Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа», где он сыграл Понтия Пилата.

После выхода в 1976 году очередного альбома под названием “Station То Station” («От станции к станции») Дэвид Боуи покидает Америку и переезжает жить в Западный Берлин, огороженный со всех сторон островок капитализма в коммунистическом лагере, шокируя этим своих поклонников по обе стороны океана. В Берлине Боуи снял маленькую двухкомнатную квартиру в районе, где жили турецкие гастарбайтеры, которая стала его домом на два с половиной года. Здесь на звезду практически никто не обращал внимания, и Дэвид смог попробовать быть самим собой, а может – кто знает? – просто примерял очередной образ: «Я учусь быть счастливым. Засыпать ночью, а не в пять утра, вставать утром, а не в обед. Я отрастил нормальные волосы и иногда даже хожу по улицам». Берлин помог Боуи раз и навсегда прекратить эксперименты с наркотиками, в которых в последнее время он стал заходить слишком далеко, что представляло угрозу если не его жизни, то психическому состоянию.

Музыкант все время менял свой облик – перекрашивал волосы, изобретал костюмы и грим, один причудливее другого. Если бы не фильмы, в которых он снимался, вряд ли бы кто-нибудь вспомнил, как же Дэвид Боуи выглядит на самом деле. Он был то кудрявым белокурым «ангелочком», то – неземным сверкающим существом неопределенного пола с красной шевелюрой, то – развязным жиголо, то… продолжать можно очень долго! Сам он объяснял частую и кардинальную смену имиджа так: «Я использую себя как холст и пытаюсь нарисовать на себе правду о нашем времени». Однажды Боуи признался, что и сам не знает, какой он на самом деле: «Я не знаю, где настоящий Дэвид Джонс. Это похоже на капусту: у меня так много всего сверху, что я забыл, как выглядит ядро. И я не узнаю его, даже если найду».

При этом менялся не только имидж звезды, но и музыка, которую Дэвид исполнял. Она становилась все сложнее, добавлялись новые музыкальные инструменты, он использовал различные стили, смешивал их, постоянно привносил в музыку что-то новое – Боуи никогда не стоял на месте. Он сам весьма необычно отзывается о своей музыке: «Песни Дэвида Боуи не принадлежат мне – я лишь выпускаю их через себя в этот мир. Потом слушаю и поражаюсь: их автор, кто бы он ни был, по крайней мере, испытывал сильные чувства! Мне таких познать не дано…»

Шли годы, Дэвид Боуи менял не только свой облик, но и места проживания. Он жил то в Швейцарии, то в Ирландии, то на Багамах или в Индонезии. Последние годы больше всего времени Боуи проводит в Нью-Йорке, где привыкшие ко всему горожане не видят ничего особенного в том, что по улицам рядом с простыми смертными ходят звезды мирового масштаба.

80-е годы XX века начались для Боуи и его творений так же успешно, как и предыдущее десятилетие, правда, несколько омрачил этот период развод с Анджелой Барнетт. В начале 80-х музыкант играл на Бродвее главную роль в постановке «Человек-слон», где изображал человека, больного элефантизмом, а также исполнил главную роль в телевизионной постановке «Ваал» по Бертольду Брехту. Немногим ранее он снялся в фильме «Жиголо», где его партнершей по съемочной площадке стала знаменитая Марлен Дитрих. В 1983 году Дэвид Боуи был признан «человеком года». В 1985 году он снялся в фантасмагорическом фильме «Лабиринт», где сыграл одну из лучших своих ролей в кино – короля гоблинов. Для этой картины Боуи написал и исполнил пять песен. В 1987 году по данным опроса, проведенного еженедельником “New Musical Express”, Дэвид Боуи вошел в пятерку лучших исполнителей всех времен, уступив лишь таким музыкальным динозаврам, как «Биттлз», Джимми Хендрикс и Элвис Пресли. Но с конца 80-х годов позиции музыканта в хит-парадах заметно ухудшились, интерес к его творчеству начал угасать. Тогда в 1988 году Дэвид пошел на очередной эксперимент: он создал новую группу под названием “Tin Machine” («Жестяная машина»), которая стала играть совсем не характерный для музыканта агрессивный рок. Эта группа не пользовалась популярностью у слушателей и благосклонностью критиков и просуществовала лишь до 1992 года. В этом году Боуи вернулся к сольной карьере и записал альбом “Black Tie White Noise”, возвративший ему прежнюю популярность в Европе. Следующие альбомы Дэвида Боуи, выпущенные в 90-х годах XX века, также были весьма успешны и по-прежнему оригинальны.

На протяжении всей своей музыкальной карьеры Дэвид Боуи продолжал заниматься живописью – одним из главных своих увлечений. Имя Боуи как художника хорошо известно, а выставки его картин неизменно пользуются большим успехом.

В 1992 году Боуи женился во второй раз. Его избранницей стала темнокожая модель Иман Абдул Маджид. Сейчас супруги живут в Нью-Йорке, в 2000 году у них родилась дочь Александрия.

В начале 90-х годов XX века Дэвид Боуи снялся в известных всему миру телевизионных сериалах «Твин Пике» Дэвида Линча и «Голод» Тони Скотта. Тогда же он несказанно удивил всех, отказавшись принять рыцарский титул от английской королевы, сказав, что это пустая и бесполезная трата времени. «У меня никогда не было даже мысли о том, что мне могут присвоить титул. Я действительно не понимаю, зачем все это нужно, и работаю не для того, чтобы получить высочайшее одобрение. С другой стороны, я не могу осуждать Мика Джаггера или Пола Маккартни, которые приняли титулы из рук королевы, – это их решение, которое я уважаю», – так прокомментировал Боуи свой отказ.

Дэвиду Боуи скоро исполнится 60 лет. В это трудно поверить, так как он сохраняет прекрасную физическую форму и активность. Он делает скандальные заявления, чтобы сразу же их опровергнуть, запутывая и сбивая с толку общественное мнение; говорит, что не пожелал бы славы и злейшему врагу, и продолжает держаться на пике популярности; в интервью пускается в шокирующие откровения, а когда у репортеров начинают загораться глаза в предвкушении сенсации, улыбается: «Все это, конечно же, шутка». Несмотря на возраст, не похоже, что звезда собирается уйти на покой и мирно почивать на лаврах, тратя свое баснословное состояние (в 1997 году Боуи был признан самым богатым музыкантом в мире). Он уже стал живым классиком, причем невозможно сказать, в каком музыкальном стиле: это поп– и рок-музыка, рок-н-ролл и диско, джаз и соул, альтернатива и блюз, тяжелый металл и электронная музыка, основателем последних, кстати, большинство склонно считать именно Дэвида Боуи. На счету музыканта огромное количество записанных альбомов, блестящих концертных шоу и гастрольных туров, ярких ролей в кино и замечательной музыки к фильмам – мало кто из современных звезд может похвастаться таким масштабом творческих достижений.

Но наш герой продолжает творить и удивлять, меняться вместе со своей музыкой, ведь он не может без этого. Он – рок-хамелеон, человек со множеством лиц, он – Дэвид Боуи, чье имя стало синонимом неординарности и успеха.

БРЭД ПИТТ

Настоящее имя – Уильям Брэдли Питт

(род. в 1963 г.)

Знаменитый американский актер. Исполнитель разноплановых ролей более чем в 30 фильмах. Обладатель «Золотого глобуса» и номинант на «Оскар» (1995). Владелец кинокомпании “Plan В Entertainment”. Его неоднократно признавали самым красивым мужчиной планеты. Этот вечный супермен на экране в повседневной жизни нередко удивляет окружающих своими странными увлечениями.

Брэд Питт – один из самых знаменитых голливудских актеров современности. Он талантлив, красив и богат. Эти слова можно адресовать многим его коллегам по цеху, но есть одна вещь, которая выделяет его среди них. Когда смотришь фильмы с его участием, создается впечатление, что Питт не играет свои роли, а проживает их. Он естественен в любом образе, искренен в любви и ненависти. Зритель ему по-настоящему верит. Да и как можно сказать «не верю», глядя в эти глаза, даже если они наполнены злостью ко всему миру, как у убийцы-психопата Эрли Грейса («Калифорния»), или горят страстью, как у Тристана Ладлоу («Легенды осени»), а может быть полны слезами раскаяния и безысходности – как у неправильного вампира Луиса («Интервью с вампиром»), или чистые и просветленные – как у бывшего нациста Харера («Семь лет в Тибете»), одержимые идеей, и наконец, это всезнающие, мудрые и справедливые глаза самой смерти, решившей примерить образ молодого красивого мужчины («Знакомьтесь, Джо Блэк»). Соперники часто называют Брэда Питта недоучкой из провинции. Но каков же он на самом деле, этот человек, который при своих потрясающих внешних данных часто отказывается от прибыльных ролей положительных героев-любовников, доблестных суперагентов и хороших полицейских и играет людей из самых низов общества, убийц и представителей темных сил, а из двух предложений скорее предпочтет непроходной, но интересный ему фильм высокобюджетному блокбастеру? Как и его экранные герои, Брэд Питт совсем не прост в реальной жизни.

Уильям Брэдли Питт родился 18 декабря 1963 года в маленьком городке Шоуни, штат Оклахома, в консервативной религиозной семье. Его отец был менеджером в конторе, занимавшейся грузоперевозками, а мать – преподавателем. Родители пытались с раннего детства приучить своих троих детей к экономии, чтобы они смирились с мыслью, что им придется много работать для обеспечения себе сносного существования. Но на старшего сына Уильяма подобные наставления не действовали. Он рос очень ленивым ребенком – ему было лень ходить в школу, хотя учился Уильям неплохо, лень петь в церковном хоре, куда его определили религиозные родители. Целыми днями мальчик лежал на диване перед телевизором и смотрел все подряд, потому что переключать каналы в поисках интересных передач ему тоже было лень. Строгое воспитание, замешанное на религии, во многом определило мировоззрение Питта – из детства он вынес стойкое неприятие догм и неприязнь ко всем религиям как факторам, мешающим полноценному развитию личности, и позже, по аналогии с религией, – к политике Соединенных Штатов, которые диктуют свои порядки другим странам. «Не надо указывать, как мне жить; дайте мне жить своей жизнью, а я не буду мешать вам и буду уважать наши различия. Все наши пуританские ценности выводят меня из себя. Мы становимся мировым полицейским, навязывая наши представления другим народам», – в этих словах знаменитого актера звучат отголоски детской обиды, когда, подчиняясь религиозным догмам, родители Питта указывали ему, что можно делать, а что нельзя. Тогда же в детстве он понял, какие преимущества дает человеку привлекательная внешность. Это также наложило своеобразный отпечаток на его характер и во многом определило мировоззрение актера. «Помню, я был в начальной школе, когда заметил, что вокруг творится несправедливость. Я хорошо понимал, что мне сходит с рук гораздо больше, чем остальным. От этого я не мог заснуть по ночам», – вспоминает Брэд Питт, для которого его красота стала не только привилегией, но и проклятьем на долгое время.

После окончания школы Уильям поступил в университет Миссури на факультет журналистики по специальности «рекламное дело». Но за несколько месяцев до получения диплома неожиданно бросил университет и с 325 долларами в кармане отправился покорять Голливуд, сообщив родителям, что переводится в колледж искусств в Пасадене. Но Голливуд не спешил раскрывать свои объятия провинциальному пареньку, и Питт подрабатывал водителем лимузина и зазывалой в ресторане быстрого питания, где ему приходилось носить костюм цыпленка. Он укоротил свое имя до привычного нам Брэд Питт и записался на актерские курсы. Вскоре симпатичное лицо молодого актера заметили продюсеры, и он получил свою первую роль – в телевизионном сериале «Даллас». В ходе работы над ним оказалось, что парень не только красив, но и талантлив, и предложения сниматься в других сериалах и телевизионных фильмах буквально посыпались на Брэда Питта.

Во время работы над телефильмом «Слишком молод, чтобы умереть», где Брэд Питт сыграл молодого наркомана, он сошелся с начинающей актрисой Джульет Льюис. Их роман длился три года и мог бы продолжаться и дальше, если бы оба молодых актера внезапно и практически одновременно не прославились. Льюис сыграла серьезную роль в фильме «Мыс страха» знаменитого режиссера Мартина Скорсезе. Питт же снялся в небольшом эпизоде картины не менее известного режиссера Ридли Скотта «Тельма и Луиза» (1991), но этот эпизод изменил всю дальнейшую жизнь актера. В этом фильме Питт появляется на экране всего на 15 минут, большую часть которых составляет сексуальная сцена с актрисой Джиной Дэвис. Казалось бы, в масштабах кинематографа это ничто, однако в этом случае все оказалось не так. Эту сцену неоднократно называли самой лучшей из подобных в истории кино, а Брэд Питт получил от авторитетного журнала “People” титул самого сексуального мужчины в мире. С тех пор у Питта отбоя не было от предложений сниматься. Отношения актера с Джульет Льюис не выдержали одного из самых тяжелых испытаний – испытания славой, – и пара вскоре распалась.

После «Тельмы и Луизы» были более крупные роли в фильмах «Параллельный мир» и «И катит воды река…». В последнем Питт проявил недюжинное мастерство как драматический актер, талантливо сыграв провинциального паренька, игрока и алкоголика. Брэд Питт не ожидал, что так быстро станет знаменитостью. Поэтому царивший вокруг его персоны ажиотаж, пристальное внимание прессы и толпы поклонников, жаждущих лицезреть своего кумира, раздражали новоиспеченную звезду. Актер понимал, что во многом здесь виновата его внешность, и вновь, как в детстве, страдал. Он несказанно удивил известного режиссера Доминика Сену, предложившего ему главную положительную роль в фильме «Калифорния», отказавшись от нее и… пожелав сыграть отрицательного героя – психопата и убийцу Эрли Грейса. В постоянно грязном, потном, со спутанными волосами, неопрятной бородой и кривой ухмылкой злодее из «Калифорнии» не осталось ничего от сексуального красавца из «Тельмы и Луизы». Но Питт зря надеялся отпугнуть поклонников сменой имиджа. Наоборот, эта роль заставила заговорить о многогранности таланта актера, хотя некоторые критики не преминули отпустить несколько ехидных реплик о странностях его характера. В качестве одного из аргументов «испорченности» актера нередко приводили его же слова, сказанные журналистам: «Особое пристрастие я питаю к фильмам с мрачными сюжетами».

В следующих фильмах Брэд Питт вернулся к образу красавца. Он играет сложные роли – Тристана, ведущего постоянную борьбу между своим разумом и сердцем, в «Легендах осени» и вампира Луиса, не утратившего человеческих чувств, в «Интервью с вампиром», где ему удалось затмить таких звезд, как Том Круз и Антонио Бандерас. После выхода этих двух фильмов и номинации в 1995 года на «Оскар» за роль второго плана в фильме «12 обезьян» Брэда Питта узнал весь мир.

В 1995 году на съемках триллера «Семь» Питт познакомился с актрисой Гвинет Пэлтроу, и у молодых людей завязался продолжительный роман. Они были очень разными: Гвинет – из богатой аристократической семьи и Брэд – парень из провинции, без высшего образования и хороших манер. Их отношения к тому же омрачались постоянным вмешательством родителей Пэлтроу, не одобрявших выбора дочери. Питта безмерно раздражало обострившееся внимание вездесущих репортеров, постоянно следивших за каждым шагом звездной пары. Он умолял оставить их в покое и постоянно судился со средствами массовой информации, тщетно надеясь отпугнуть остальных назойливых представителей прессы. В 1997 году Брэд уехал в Аргентину, где проходили съемки фильма «Семь лет в Тибете», основанного на реальных событиях философской саги о дружбе представителей совершенно разных культур: австрийского альпиниста, члена национал-социалистической партии Генриха Харера и юного Далай-ламы XIV.

Вернувшись после съемок фильма в Лос-Анджелес, актер первым делом помчался к Гвинет, чтобы вручить ей подарок – купленное в Аргентине обручальное кольцо. Однако девушка встретила его холодно и кольцо не приняла, что могло означать только одно – о свадьбе не может быть и речи. Сколько ни добивались репортеры ответа на вопрос, почему же они вдруг расстались, от Гвинет не дождались ничего, кроме признания, что Брэд ни в чем не виноват. А Питт отвечал на вопросы примерно так: «С кем? Я не понимаю, о ком вы говорите. Никакой Пэлтроу я не знаю».

Расставание с Гвинет Брэд Питт перенес очень тяжело. Его из ряда вон выходящая нелюбовь к прессе, желание оградить себя от назойливых журналистов и поклонников, постоянно вторгающихся в его жизнь, стали еще сильнее. И актер сделал это весьма необычным способом.

Брэд Питт купил у актрисы Кассандры Питерсон, прославившейся в Голливуде в ролях ведьм и прочей нечисти, дом, больше похожий на замок графа Дракулы, чем на жилище обычного американца. Столовая в этом доме была отделана под склеп, обеденный стол сделан в форме гроба; остальные комнаты также носили некий инфернальный оттенок. Переехав в новое жилище, актер первым делом уволил всю прислугу и охрану. Он не покидал дом в светлое время суток, мог неделями вообще никуда не выходить, запершись в нем один. Питт занялся разведением пауков и хамелеонов, одевался в одежду исключительно черного цвета. Пресса мгновенно отреагировала на новый образ звезды предположением, что Питт навсегда оставил актерскую карьеру и посвятил себя изучению черной магии.

Неизвестно, как бы далеко зашли и как бы долго продолжались подобные чудачества звезды, если бы он не встретил новую любовь в лице Дженнифер Энистон. Молодой актрисе было далеко до мировой славы Брэда Питта, но в Америке она была хорошо известна благодаря участию в очень популярном там телевизионном сериале «Друзья». Пара начала встречаться в 1998 году, а в июле 2000 года актеры поженились. Свадебная церемония обошлась Питту и Энистон в миллион долларов, она проходила на берегу Тихого океана в Малибу. Супруги переехали в новый дом в Беверли Хиллз, Брэд Питт ради любимой жены избавился от коллекции пауков и хамелеонов, которых девушка терпеть не могла, и вновь окунулся в актерскую работу. Питт и Энистон вместе создали собственную кинокомпанию “Plan В Entertainment”. На протяжении последующих четырех с половиной лет звездную пару называли «самой благополучной», «самой красивой» и «самой крепкой» семьей Голливуда. Однако не все обстояло так хорошо, как казалось на первый взгляд. Питт очень хотел иметь детей, он в самом начале супружеской жизни начал самостоятельно оборудовать детскую комнату в их особняке. Но Дженнифер не спешила становиться матерью. Сначала помешали съемки в сериале «Друзья», затем она получила главную роль в полнометражной картине. Терпения Брэда хватило на четыре года, после чего актер поставил вопрос ребром, и тогда Энистон была вынуждена признаться, что из-за постоянного приема средств для похудения она физически не может иметь детей. Однако и это не остановило знаменитого актера на пути к семейному счастью и осуществлению его мечты, и он предложил усыновить ребенка. После отказа со стороны Энистон отношения звездной пары начали резко портиться.

С 1998 по 2003 год Брэд Питт снялся в нескольких картинах, ставших очень популярными, среди которых стоит особо отметить такие, как «Знакомьтесь, Джо Блэк», где он сыграл саму Смерть, которой, как оказалось, совсем не чужды человеческие чувства; «Бойцовских клуб», в котором актер предстал перед нами в образе философа-анархиста, бросившего вызов косному американскому обществу потребителей; «Большой куш», где Питт блеснул в эпизодической, но яркой роли косноязычного цыгана-ирландца Микки, и «Мексиканец», в котором его партнершей стала знаменитая Джулия Робертс, а сам Брэд сыграл смешного недотепу и неудачника. Это были хорошие, тонко прочувствованные актером роли, близкие ему по духу. А вот чего мало кто ожидал, так это того, что Брэд Питт в 2004 году согласится на роль Ахиллеса в масштабном 200-миллионном голливудском проекте «Троя», ведь именно таких картин и героев он избегал на протяжении всей своей актерской карьеры. Сам Питт прокомментировал это событие лаконично и с улыбкой: «Я сдался».

На самом же деле и в этой роли актер сумел найти «изюминку». «Я почти отказался, роль казалась мне слишком банальной», – вспоминает Брэд Питт. Однако при более детальном рассмотрении Ахиллес оказался вовсе не типичным представителем главных героев голливудских блокбастеров. Он противоречив, высокомерен, безудержно жесток в бою и мести, его душа полна демонов, но в то же время он способен глубоко чувствовать, а это все – как раз для Брэда Питта. К этой роли актер готовился долго и тщательно, после года тренировок его телу могли бы позавидовать античные атлеты. Он соблюдал специальную диету и даже бросил курить, что было для него самым трудным, ведь Питт был заядлым курильщиком с шестого класса школы. Эти жертвы не были напрасными: сорокалетний актер в роли Ахиллеса выглядит совершенно юным, он пластичен и подвижен. На съемочной площадке «Трои» было собрано огромное количество известных актеров, и все они с уважением отзывались о Брэде Питте, что не вписывается в голливудские стереотипы: «С ним очень приятно работать. Чувствуешь себя наравне с ним»; «Он – скромный парень. Каждому дает понять, что считает честью работать с ним, и это создает замечательную атмосферу» и т. п. Несмотря на то что голливудские сценаристы, как обычно, безбожно перекроили древний сюжет (чего только стоит гибель Менелая, по Гомеру – благополучно вернувшегося домой с Еленой, не говоря уже о смерти самого Ахиллеса в стенах пылающей Трои, до падения которой, согласно легенде, герой не дожил), фильм получился впечатляющий, и во многом это произошло благодаря Брэду Питту.

Следом за «Троей» последовал еще один коммерческий проект – черная комедия «Мистер и миссис Смит», на съемках которой Питт познакомился с известной актрисой Анджелиной Джоли. Именно ее пресса склонна обвинять в распаде семьи Брэда, потому что как раз после съемок этого фильма, в 2005 году, Брэд Питт и Дженнифер Энистон подали на развод. Однако встреча с Анджелиной, видимо, только ускорила неизбежное. Брэд оставил особняк в Беверли Хиллз бывшей жене, а себе купил новый дом на пляже севернее Лос-Анджелеса. Спустя несколько месяцев после развода звездной пары в этот дом переехала и Анджелина Джоли. Вместе с ее переездом осуществилась самая большая мечта Брэда Питта – в его доме появились дети. Дело в том, что у знаменитой актрисы двое приемных детей – трехлетний Мэддокс из Камбоджи и совсем еще маленькая Захара Марли из Эфиопии, чьи родители умерли от СПИДа. По итогам голосования 2005 года, журнал “People” признал Брэда Питта и Анджелину Джоли самыми красивыми людьми планеты. Это многие поклонники актеров расценили как знак свыше и с восторгом восприняли новость о том, что их любимцы готовятся к свадьбе. Но до бракосочетания произошло не менее важное событие в их жизни (а для Брэда, возможно, самое важное) – рождение ребенка. Он появился на свет в конце мая 2006 года в одном из тихих уголков африканской Намибии.

В последние годы знаменитый актер стал активно заниматься благотворительной деятельностью. Недавно Брэд Питт начал совместно с солистом ирландской группы U2 Боно масштабную благотворительную кампанию, направленную на борьбу с нищетой и высокой смертностью в африканских странах.

Сейчас Брэд Питт находится на пике своей популярности, ежегодно входит в рейтинг самых сексуальных людей планеты и продолжает активно сниматься. Он все так же придирчиво относится к выбору ролей, ругается и судится с докучливыми репортерами и фотографами, а в свободное время занимается дизайном интерьеров, мечтает перебраться в Европу и завести не менее шести детей, позволяет себе нелестные высказывания по поводу американского образа жизни и привычки Соединенных Штатов навязывать свои правила другим государствам. В общем, знаменитый актер остается самим собой. Вот только вместо пауков и хамелеонов он теперь коллекционирует велосипеды, точного количества которых не знает сам, так как скупает их в поистине устрашающем количестве, практически все подряд. В то же время катающимся на велосипеде Брэда Питта никто никогда не видел. Это скромное, безобидное чудачество – еще один штрих к сложному портрету талантливого актера.

БРЭНСОН РИЧАРД

(род. в 1950 г.)

Миллиардер, один из богатейших людей Великобритании, основатель и владелец бренда и группы компаний “Virgin”, точное число которых он сам не может назвать (журналисты насчитали около 280). Автор автобиографической книги «Теряя “Невинность”».

Как только Брэнсона ни называют: рыцарем, очищающим бизнес от грязи, хиппи-миллиардером, мастером эпатажа, гвоздем в ботинке большого бизнеса, чеширским котом с львиной хваткой, своим парнем в бархатной перчатке на железной руке. Но кем бы ни был этот человек, ясно одно: Ричард – большой оригинал во всем.

Он наряжался для презентации в подвенечное платье, бросался кремовыми пирожными, не побоялся выступить в суде против крупнейшего в стране конкурента-монополиста и выстоял в этой борьбе до победы, летал на воздушных шарах через океаны, сталкивал своих гостей в бассейн. В конце одного из ток-шоу, где Ричард играл роль главного гостя, он встал, радостно улыбнулся и вылил на голову ведущему стакан воды. Публика взвыла от восторга, а все объяснялось очень просто – бизнесмен растерялся и не смог быстро найти ответ, так как страдает дислексией. Эта болезнь плохо поддается лечению – Брэнсон так и не научился красиво говорить. У больных дислексией нарушена координация, для них буквы и цифры смешаны и лишены смысла – такого человека очень трудно научить читать и писать. Тем не менее у чудака-миллиардера несколько домов, дорогие машины, собственный остров в Карибском море.

Ричард Брэнсон родился 18 июля 1950 года в семье потомственного английского аристократа, верноподданного Ее величества королевы графа Эдварда Брэнсона. Дед Ричарда по отцовской линии, Джордж Брэнсон, восседал в качестве лорда-судьи в Палате лордов. Он был кузеном Роберта Скотта, известного английского исследователя Антарктиды, который первым из англичан в январе 1912 года достиг Южного полюса и погиб на обратном пути. Дед Ричарда по материнской линии разводил цыплят. А его жена, бабушка Ричарда, Дороти Флинт, на старости лет стала ставить рекорды: в 89 лет была самой старой ученицей, сдавшей экзамен по латиноамериканскому танцу, в 90 – самым старым игроком в гольф. В 99 лет она совершила кругосветное путешествие, во время которого случилось одно довольно забавное происшествие. На Ямайке, купаясь, она пропустила отплытие круизного лайнера и осталась… в одном купальнике.

Отец Ричарда, Эдвард Брэнсон, с четвертого раза с трудом поступил в Итон – aima mater английской «золотой молодежи». (Видимо, он тоже страдал дислексией, которая передалась сыну.) Хотя Брэнсон-старший и завалил несколько раз экзамены, тем не менее адвокатом он все-таки стал. А затем женился на простой стюардессе, тем самым нарушив семейные традиции. (Его предки служили в английской армии, на флоте и в суде, блистая умом и знаниями, которые приносили им неплохой доход, и связывали свои судьбы только с богатыми семьями.)

Мать Ричарда, Иветт Флинт, унаследовала авантюрные наклонности своей матери: занималась в Королевском балете, хотела стать пилотом (для этого она переоделась мужчиной, так как женщин на такую работу не брали, и сумела сесть за штурвал). Затем Иветт работала стюардессой на международных линиях, хотя не имела специального образования и не знала иностранных языков. Она была мудрой и волевой женщиной. Миссис Брэнсон пришлось работать, поскольку ее муж-аристократ не преуспел на юридическом поприще и денег в семье было мало. Иветт плела корзинки, ткала коврики, расписывала коробочки.

Мать изо всех сил старалась воспитать Ричарда так, чтобы он мог адаптироваться к реальной жизни, и периодически устраивала ему тесты на выживание. Например, когда сыну было четыре года, она высадила его из машины за несколько миль от дома и предложила самому найти дорогу: к вечеру малыш добрался домой. В 11 лет его на велосипеде (в январе!) отправили навестить родственников в соседнем городе, причем о провизии он обязан был позаботиться самостоятельно. Миссис Брэнсон готовила сына как минимум к карьере премьер-министра и не хотела, чтобы он потерял почву под ногами в самый ответственный момент.

Однако в учебе Ричард не делал успехов. Только в 14 лет после усиленной подготовки его взяли в закрытую аристократическую школу. В высшем обществе было принято тратить огромные суммы на образование детей, так как подобные учебные заведения настолько закаляли учеников, что те входили в жизнь с достаточным багажом опыта и знаний. В школе Ричарда нещадно били и считали полным идиотом, пока не выяснили, что у него близорукость и дислексия. Парню подобрали очки, он смог, наконец, разглядеть, что написано на доске, но буквы и цифры все равно не обрели для него смысла. Периодические порки превратили для Ричарда учебу в пытку.

Школьника иногда спасало то, что он был капитаном сразу трех спортивных команд, – за успехи в футболе и регби ему прощали многое. Но потом Брэнсон сломал ногу и моментально очутился в классе для отстающих учеников. Там его стали пороть ежедневно, причем по любым причинам. Через год он перестал обращать внимание на удары и каждый раз благодарил учителей за порку.

А родители, просвещенные и либеральные люди, прощали сыну все его выходки. Его родная тетка, например, дружила с фронтовиком, потерявшим на войне ногу. Ложась отдохнуть, инвалид эту ногу отстегивал. Однажды юный Ричард украл протез, чтобы показать друзьям. Даже тогда родители не повысили на него голос.

В школе Ричард непонятно каким образом умудрился соблазнить 18-летнюю дочь директора: 14-летний подросток зачастил в этот дом, и однажды кто-то из учителей увидел его, когда он вылезал из окна комнаты дочери директора. Папаша сразу исключил малолетнего прелюбодея из школы. Но дерзкий мальчишка, вернувшись в общежитие, написал предсмертную записку, отдал ее самому любопытному школьнику и направился к ближайшей скале. За самоубийцей бежала толпа учеников и учителей. Исключение было отменено.

«Могу вам предсказать, молодой человек: вы или окажетесь в тюрьме, или станете миллионером», – сказал один из преподавателей школы юному Брэнсону. Ричард запомнил эти слова и начал претворять их в жизнь. На рождественских каникулах он приехал домой и занялся торговлей елками, затем взялся за попугаев – торговля птицами оказалась настоящим золотым дном. Брэнсон-старший сколотил вольер, и попугаи стали плодиться как кролики. Сын снабдил ими весь городок, а товара становилось все больше. Вскоре он вернулся в школу, и мать написала ему, что попугаев съели забравшиеся в вольер крысы. На самом деле Иветт Флинт выпустила их на волю – попугаи чересчур много ели и слишком громко чирикали. Ричард горевал недолго – у него появился новый бизнес.

Брэнсон вместе со своим школьным другом решил основать журнал “Student”. Свою комнату в школьном общежитии он переоборудовал под офис. Установить там телефон ему не разрешили, и ученик звонил рекламодателям из уличного автомата. За телефонный разговор Ричард не платил – закрыв за собой дверь будки, он звонил на телефонную станцию и сообщал, что разговор прервали, а монету автомат проглотил. Телефонистка соединяла его с нужным номером и говорила: «С вами будет говорить мистер Брэнсон!», поэтому все принимали ее за секретаря большого босса. Через пять минут она сообщала, что время истекло, поэтому Ричард до истечения этого времени изо всех сил старался убедить потенциального рекламодателя дать в его журнал платную рекламу. Он ссылался на вымышленных партнеров, рассказывал о том, что их конкуренты уже якобы купили рекламную площадь в журнале “Student”. Так юный бизнесмен получил деньги на выпуск первого номера издания.

В умении выбивать бесплатные статьи ему тоже не было равных: Брэнсон обращался к знаменитостям с вежливым письмом, в котором просил их поразмышлять на важные для человечества темы. Из 50 адресатов ему ответили десять – этого хватило на три первых номера издания.

“Student” удалось раскрутить – в нем печатались Жан-Поль Сартр, Мик Джаггер, Джон Леннон и знаменитый автор шпионских романов Джон ле Карре. Никому из них Ричард не заплатил ни пенни.

Первый номер журнала вышел 26 января 1968 года. На прибыль был создан консультативный центр для молодежи: здесь боролись за то, чтобы медсестрам повысили зарплату, устраивали на работу нянь, искали учеников студентам-репетиторам и оказывали моральную поддержку забеременевшим незамужним девушкам. Для убедительности предприятия Ричард рассказывал всем душещипательную историю: однажды от него забеременела девушка, и они не знали, что им делать и куда обратиться, – вот и решили создать собственный центр помощи молодежи.

Приятели не могли понять, почему Брэнсону все удается. Например, лондонцы месяцами стояли в очереди на телефон, а он без труда обеспечил себя связью. Со временем выяснилось, что Ричард познакомился с инженером телефонной станции, и тот решил все их телефонные проблемы. Новому знакомому Брэнсон не платил ни пенни – время от времени он давал ему ключи от своей квартиры, куда тот водил подружек.

Через два года журнал прогорел: молодой бизнесмен не справился с привлечением рекламы и распространением издания. Но к этому времени он уже прочно стоял на ногах за счет того самого молодежного консультативного центра.

Может, в связи с работой его центра или от понимания своей неискушенности в бизнесе Брэнсон придумал название универсального бренда Virgin – «Девственник (ца)». Так он назвал свою новую фирму по почтовой рассылке дешевых пластинок.

Ричард так объяснял рождение своего феномена: «Когда зимой 1969 года мы искали имя для нашей звукозаписывающей компании, мне в голову закралась смутная идея, что оно должно быть привлекательным и приемлемым для множества других изделий для молодежи».

Брэнсон по-настоящему преуспел: его пластинки шли нарасхват, а когда разразилась забастовка почтовых служащих, он открыл вместе с другом магазин на одной из центральных улиц Лондона – и при этом ничего не заплатил за аренду. Их пустил к себе владелец шикарного обувного магазина: молодой бизнесмен сумел его убедить, что посетители маленького музыкального магазинчика будут привлекать внимание и к его обуви. В первый же день к брэнсоновскому прилавку выстроилась очередь, вечером он вышел из-за него чуть ли не миллионером. А обувщик продал всего четыре пары.

В 1973 году Брэнсон запустил лейбл Virgin Records, спустя четыре года записал скандально известных Sex Pistols, от которых отказались другие студии. В 1978 году молодой миллионер пригласил посетителей в первый ночной клуб “Virgin”, через три года записал Фила Коллинза, а в 1982 году – Бой Джорджа.

На следующий год Брэнсон основал “Virgin Vision” для распространения фильмов и видеозаписей, затем появилась фирма “Virgin Games” – производитель программ компьютерного обеспечения.

В 1984 году Брэнсон внедрил совершенно новый проект – “Virgin Atlantic Airways”. До сих пор отличительной чертой его авиакомпании является невиданный уровень сервиса. В самолетах установлены кресла с экранами на 15 программ, есть видеоигры, услуги по маникюру, массаж и душевые кабинки.

Этому предшествовала схватка с монстром бизнеса – авиакомпанией “British Airways”. Здесь имели место и перехват пассажиров, и черный пиар, и взлом компьютерной системы с целью овладеть списками пассажиров, летающих “Virgin Atlantic Airways”. Правда, хакерские действия обошлись “British Airways” в 610 тысяч фунтов стерлингов штрафа. Ричард Брэнсон поделил их между всеми сотрудниками “Virgin”, и хотя каждому досталось всего по 166 фунтов, все ощутили вкус победы над монополистом.

Вообще натуре Брэнсона свойственна артистичность, но в жизни он не играет, а использует любую возможность, чтобы пообщаться с клиентами и выслушать любого своего сотрудника. У каждого работника компаний “Virgin” есть его личный номер телефона.

Ричард Брэнсон быстро шел вверх, и путь его был блистательным. Он занялся кино: основал сеть «Девственных кинотеатров», продюсировал экранизацию оруэлловской антиутопии «1984» и сам исполнил главную роль в фильме.

В 1985 году “Virgin” совершенно заслуженно получила почетный титул «Компании года». Потом Брэнсон освоил туристический бизнес: «Девственные отели» объединили множество гостиниц в Великобритании и Испании, а также на принадлежащих Англии Девственных островах. «Девственные выходные» ежегодно организуют отдых четверти миллиона человек. Радиостанция «Девственник», ориентированная на образованную молодежь, была признана лучшей в Англии, а по прибыльности заняла третье место. «Девственная кола» стала одним из самых модных английских прохладительных напитков. «Девственная водка», которую Брэнсон выпустил вместе со старинной фирмой «Уильям Грант», специализирующейся на элитных сортах виски, оккупировала более десяти процентов английского рынка. «Девственные игры» занимаются компьютерными игрушками.

Но захватническая политика этого «мягкого и пушистого» миллиардера в растянутом свитере и поношенных ботинках не раздражает англичан. Все, что брал под свой контроль Ричард Брэнсон, становилось образцовым. Так, вложив в железные дороги немалые средства, “Virgin” снизила цены на билеты, искоренила опоздания поездов, а Брэнсон получил 42 млн прибыли! Еще один пример – рынок финансовых услуг Великобритании. «Мы долго и внимательно присматривались к этому рынку, – говорит Брэнсон, – и видели везде одно и то же: высокие цены, большие комиссионные сборы… Это напоминало один гигантский картель».

В 1999 году Брэнсон получил рыцарское звание и стал сэром Ричардом.

“Virgin” завоевывала мир, рыцарь рвался все выше и выше. На личную жизнь у него не оставалось ни сил, ни времени – и она затрещала по всем швам.

Еще в 1973 году он женился на американке Кристен Томасси. Обстоятельства их знакомства таковы. Крича во все горло: «Контрабанда!», Брэнсон носился по дому, арендованному «Девственником» для приезжих музыкантов. Заглянув в одну из комнат, он увидел красивую рослую блондинку с веселыми глазами, в обтягивающих бедра черных джинсах и бюстгальтере – свитер женщина держала в руках. Ричард сказал, что так она выглядит гораздо лучше и ей можно вообще ничего не надевать. Блондинка поинтересовалась, о какой контрабанде он спрашивает. Когда черная и лохматая Контрабанда вошла в комнату, виляя хвостом, оба расхохотались.

А утром она ушла – ее ждал жених. Ричард не собирался с этим мириться: днем Кристен получила странную телеграмму: «Лодка идет ко дну. Позвоните по телефону-автомату». Внизу стоял его собственный номер. Озадаченная женщина побежала звонить. А пока они разговаривали, друг Ричарда вошел в квартиру Кристен, сообщил ее жениху, что девушка от него ушла, и увез ее чемодан в брэнсоновский плавучий домик. По телефону Брэнсон сказал Кристен, что приготовил ей сюрприз и надо поскорее к нему приехать, – сюрпризом оказались ее собственные вещи, которые чудак торжественно вывалил на пол. Вскоре они поженились.

Однако молодая жена не смогла разглядеть и по достоинству оценить в Ричарде талант бизнесмена. Ее раздражала манера супруга постоянно, даже ночью, говорить по телефону. В конце концов Кристен начала изменять мужу, и миллионер вынужден был гоняться за ней чуть ли не по всему свету. Последний их разговор состоялся в каком-то греческом ресторанчике – оба рыдали так, что официант не взял с них денег за горячительные напитки. И все же Кристен не вернулась – Ричарду пришлось с этим смириться, но они остались друзьями.

Джоан Темплен, его вторая жена, тоже не смогла привыкнуть к чудачествам мужа. Несколько лет назад Брэнсон переплыл Атлантику на моторной лодке (катер пошел ко дну, а ему чудом удалось спастись), в другом путешествии он тоже чуть не погиб, когда воздушный шар разбился о скалы (Ричард вовремя прыгнул в океан, и его подобрали спасатели). То, что он постоянно проверял себя и испытывал судьбу, не давало Джоан спокойно спать – зачем рисковать, ведь у них все так хорошо?!

В 1989 году Брэнсон увел ее, продавщицу антикварного магазина, от законного мужа, с которым она прожила восемь лет. Ричард влюбился в нее с первого взгляда, год приносил цветы, еще год ходил на свидания – и в один прекрасный вечер она осталась в его плавучем домике. Их первенец прожил всего четыре дня, зато дочка родилась веселой, здоровой, а потом у нее появился брат.

Супруга очень переживала по поводу «художеств» Ричарда. Король эпатажа Брэнсон чего только не придумывал для рекламы своей бизнес-империи: переодевался клоуном, стюардессой, пиратом, летал на гигантском воздушном шаре (причем неоднократно), прыгал с огромной высоты на крыльях, как Икар, участвовал в козьих бегах, спускался на горных лыжах абсолютно голым, танцевал на столе в женских подвязках, окатывал принцессу Диану шампанским, переворачивал жену миллиардера Трампа вверх ногами, толкал знаменитостей в бассейн. Маргарет Тэтчер вспоминала, как Брэнсону удалось стать центральной фигурой одного из правительственных приемов – фотографы как по команде отвернулись от королевы и стали снимать его ноги (он пришел в Виндзорский дворец в ботинках разного цвета).

Чудак считает, что не в деньгах счастье, и даже не в их количестве. Ему нравится сам процесс их зарабатывания, который он превратил в удовольствие. Имя и бренд для Брэнсона нечто большее, чем деньги. Может быть, поэтому в его фирмах работникам платят небольшие зарплаты, но атмосферу, которая там царит, нельзя сравнить ни с чем. Это, как выразился очевидец, творческий сумасшедший дом. Сотрудники называют своего босса только Ричардом, и для них существует уникальная возможность быстрого карьерного роста. Например, стюардесса “Virgin” предложила открыть салон-магазин для новобрачных и тут же стала его совладелицей.

Как отмечает биограф чудака-бизнесмена Тим Джексон, «в отношении торговых сделок у Брэнсона замашки уличного торговца: он точно знает, когда говорить, а когда промолчать, когда надавить на клиента, а когда просто уйти». Огромное обаяние этого чеширского кота маскирует прекрасно отточенную технику торговых сделок и мозги, «работающие лучше любого компьютера».

Конечно, не во всех областях у него все идет так, как хотелось бы, не все сразу удается. Скажем, в молодости он был осужден и оштрафован на семь фунтов за использование в рекламе студенческого консультационного центра слов «венерические заболевания». Это выражение было запрещено чудом не отмененным «Актом о непристойных рекламных объявлениях» от 1889 года. В 1971 году Брэнсон был заключен в тюрьму за попытку беспошлинного экспорта грампластинок основанной им студии “Virgin Mail Order”.

Как утверждал сам бизнесмен, «не ошибается тот, кто не думает. Нужно смириться с неудачами и учиться на ошибках. Я люблю свое дело, потому что каждый день узнаю что-нибудь новое».

Время от времени этот чудак потрясает мир своими неожиданными выходками. Как-то он с напарником, в очередной раз пытаясь совершить кругосветное путешествие на воздушном шаре, летел по узкому воздушному коридору, потому что в Ираке шла война, а Россия запретила пролетать над своей территорией. В какой-то момент воздухоплавателям пришлось выбросить все из гондолы, включая и мешки с деньгами, потому что они стремительно теряли высоту. Правда, потом Ричард Брэнсон на воздушном шаре удачно перелетел Тихий океан – из Японии в Канаду.

Вслед за этим он совершил еще один, не менее невероятный поступок. Вот что писала в 1990 году одна из британских газет: «В небе над Лондоном появилась “летающая тарелка”, которая не исчезла, как обычно, невесть куда, а приземлилась в окрестностях британской столицы. Место посадки было немедленно окружено подразделениями полиции и армии, а также толпами любопытствующих. Открылся люк и из “тарелки” вышло существо, по виду похожее на человека. Лишь один полицейский осмелился пойти навстречу “инопланетянину”, который оказался… известным в Англии миллиардером Брэнсоном. “Тарелка” была сконструирована по его заказу на базе спортивного самолета».

В богатой приключениями жизни Ричарда была и почти криминальная история. Однажды накануне первого апреля он задумал с приятелями подшутить над другом, который должен был возвратиться из деловой поездки. Они решили сымитировать у него в квартире кражу со взломом, мастерски оставив следы взлома, беспорядок и многочисленные отпечатки пальцев на полированной мебели. Но приятель оказался еще большим шутником и «заложил» Брэнсона полиции. Пока шутка не раскрылась, первое апреля миллиардеру пришлось провести в камере.

Второй курьезный случай тоже чуть было не довел его до суда. Однажды покупательница заявила, что презервативы, купленные ею в одном из магазинов Брэнсона, не выдержали испытания со всеми вытекающими отсюда последствиями. Находчивый бизнесмен нашел вполне достойный выход из этой скандальной истории – он стал крестным отцом новорожденного, и все претензии были сняты.

Миллиардер с 2007 года обещает отправлять желающих в космическое путешествие на его кораблях «Вирджин Галактик». Цель – сделать полеты более доступными для широкой публики, с тем чтобы в каждой стране мира появились тысячи собственных астронавтов. Именно поэтому в планах Брэнсона – строительство площадок для старта космических кораблей не только в Великобритании, но и в целом ряде стран.

Для реализации своей мечты сэр Ричард взял за основу уже слетавший в космос американский корабль “Space Ship One”. Брэнсоном подписано соглашение с американской компанией “Mojave Aerospace Ventures” на создание первых пяти пассажирских космических судов, которые являются, по сути, прототипами “Space Ship One”, но больше размером.

Билеты на «Вирджин Галактик» будут стоить примерно 115 тысяч фунтов стерлингов (около 200 тысяч долларов США). Для сравнения: за свой космический полет на российской ракете американский турист Деннис Тито заплатил 20 млн долларов. В ходе трехчасового полета туристам предоставится возможность выйти на несколько минут в открытый космос.

«Мы надеемся, что тысячи людей осуществят свою мечту и смогут полюбоваться нашей планетой из космоса, увидеть Землю и звезды во всем их великолепии», – заметил Брэнсон на брифинге в Королевском аэрокосмическом обществе в Лондоне.

В течение пяти ближайших лет Брэнсон планирует отправить в космос до трех тысяч человек. Все доходы от продажи билетов он намерен вкладывать в дальнейшее развитие программ космического туризма. В отдаленном будущем Брэнсон хочет построить отель на Луне и наладить регулярные пассажирские рейсы к нашему естественному спутнику.

Космический туризм обещает стать поистине золотой жилой. Примерная оценка стоимости рынка космических путешествий – десять млрд долларов в год. Специальное исследование, проведенное в США, выявило, что подавляющее число граждан этой страны готовы уже сейчас авансом заплатить за шанс когда-либо отправиться в космос. В листе ожидания американской компании “PanAm” к 2000 году значились 93 тысячи человек, вознамерившихся лететь на Луну. Япония заявляет о себе как о второй стране массового космического туризма.

Понятно, что 55-летнему Брэнсону и самому хотелось бы побывать в космосе. А на Земле ему нужно немногое: он никогда не платит за бутылку вина больше 15 фунтов, а выглядит так, будто одевается на дешевых распродажах. До последнего времени он жил в маленьком плавучем домике, а в офисе у него не было даже рабочего кресла – своей империей Брэнсон управлял с маленького потертого диванчика, стоявшего в углу главного офиса компании “Virgin”.

ВИНЕР НОРБЕРТ

(род. в 1894 г. – ум. в 1964 г.)

Выдающийся американский ученый, «отец» кибернетики. Мировую известность ему принесли труды в области математической логики и теоретической физики: работы по теории потенциалов, гармоническим функциям, рядам и преобразованиям Фурье, тауберовым теоремам, общему гармоническому анализу, теории случайных процессов, электрических сетей и вычислительной техники. Однако мэтр точных наук в обыденной жизни был похож на беспомощного ребенка и часто вызывал улыбки окружающих.

Обычно профессор Винер приходил в аудиторию без каких-либо записей и конспектов лекций. Сначала он шумно и энергично сморкался, потом поворачивался к доске, даже не собираясь объявлять тему, и начинал что-то писать мелом. «Хотя я обычно сидел в первом ряду, мне было трудно разобрать, что он пишет, – рассказывал много лет спустя китайский физик К. Джен, обучавшийся у Винера в Массачусетсском технологическом институте. – Большинство других студентов не видели вообще ничего». Упорно исписывая мелом доску, лектор бормотал себе под нос какие-то слова, содержащие оценку написанного, например: «Ну, это определение совершенно не верно». А затем быстро-быстро стирал все, что успел написать, и начинал заново. Наконец студенты могли расслышать, как он говорит: «Пока это, похоже, правильно». Только все брались за ручки, чтобы что-нибудь записать, как вдруг профессор снова все стирал и начинал писать сначала. Так продолжалось всю лекцию, а когда звенел звонок, он, не прощаясь и даже не взглянув на своих слушателей, удалялся из аудитории.

При такой склонности к чудачествам Винер был достаточно тщеславен и высокомерен. Единственное, что спасало его от насмешек, – потрясающая ироничность. Легенда гласит, будто именно ему принадлежат такие фразы: «Профессор – это человек, который может говорить на любую тему примерно минут пятьдесят». Или: «Лучшей материальной моделью кошки является другая, а желательно та же самая кошка»…

Норберт Винер революционно изменил представления о роли информации и связал ее с философскими и психологическими концепциями. Будущий «отец» кибернетики родился 26 ноября 1894 года в городе Колумбия, штат Миссури, в семье еврейского иммигранта, выходца из царской России. По семейному преданию, корни рода Винеров уходят к Моисею Маймониду из Кордовы – лейб-медику султана Саладина Египетского, известному ученому и богослову. Отец Норберта, Лео Винер, уроженец Белостока (этот небольшой польский городок тогда входил в состав Российской империи), в молодости учился в Германии и провел достаточно бурную, полную приключений молодость. Он был убежденным последователем Льва Толстого и одним из первых его переводчиков на английский язык. К моменту рождения Норберта он уже стал профессором современных языков в Миссурийском университете.

Спустя несколько лет семья Винеров переехала в Кембридж, штат Массачусетс. Здесь Лео Винер преподавал славянские языки и литературу в Гарвардском университете. Его отличала широкая эрудиция и нестандартные взгляды. В частности, он выдвинул гипотезу африканского происхождения цивилизаций Перу и Мексики, которая, однако, не встретила поддержки в научных кругах. Но в наибольшей степени нестандартность взглядов Лео Винера проявилась в воспитании собственного сына. Под руководством отца Норберт научился читать в четыре года, в семь лет цитировал по памяти Дарвина и Данте, в девять лет поступил в среднюю школу (в ней начинали учиться с 15–16 лет, предварительно закончив восьмилетку), а в одиннадцать – окончил ее! В четырнадцать Норберт по окончании высшего учебного заведения Тафтс-колледж получил первую в своей жизни ученую степень – бакалавра искусств. Эти годы Винер подробно описал в своей автобиографической книге «Бывший вундеркинд».

Таким образом, еще подростком Винер был хорошо подготовлен к блестящей академической карьере. Затем он учился в Гарвардском и Корнельском университетах, в 17 лет в Гарварде стал магистром искусств, в 18 – доктором философии по специальности «математическая логика». В 1913 году молодой Гарвардский университет выделил Винеру стипендию для учебы в Кембриджском (Англия) и Геттингенском (Германия) университетах, где он слушал лекции Б. Рассела, Дж. X. Харди, Д. Гилберта, Э. Ландау, но в связи с началом Первой мировой войны Винеру пришлось вернуться в Америку.

С детства Норберт страдал чудовищной близорукостью. Временами казалось, что он просто родился в огромных очках. Они были предметом насмешек одноклассников и раздражения учителей в школе, ссор с родителями и в конце концов стали причиной появления у маленького Норберта целой «коллекции клинических неврозов и душевных недугов». Очки были злорадным напоминанием о его физической неразвитости, о большой голове на непропорционально узких плечах, из-за которой сверстники прозвали его «яйцеголовым», и о неумении общаться с противоположным полом.

Норберт постоянно находился в замкнутом круговороте депрессий, повторявшихся каждые три недели. В 1915 году он попытался попасть на фронт, но не прошел медкомиссию из-за плохого зрения, и в течение пяти лет после этого его преследовала непрерывная череда неудач. Юноша пытался преподавать в университете Мэн и в Кембридже. В Колумбийском университете он стал заниматься топологией, но начатые исследования до конца не довел. В 1915–1916 учебном году Винер в должности ассистента преподавал математику в Гарвардском университете. После вступления США в войну он работал на заводе «Дженерал электрик» помощником инженера, откуда перешел в редакцию Американской энциклопедии в Олбани. Затем Норберт какое-то время участвовал в составлении таблиц артиллерийских стрельб на полигоне, где его даже зачислили в армию, но вскоре из-за близорукости уволили. Потом он перебивался статьями в газеты, написал две работы по алгебре, за опубликование которых получил рекомендацию профессора математики В. Ф. Осгуда. Благодаря этому и не без помощи отца, в 1919 году Винер наконец получил должность ассистента кафедры математики Массачусетского технологического института (МТИ), где и прослужил «до последних дней своей малоприметной жизни», как сказано в его автобиографии.

В 1922, 1924 и 1925 годах Винер побывал в Европе у знакомых и родственников семьи. В Геттингене в 1925 году он выступил с сообщением о своих работах по обобщенному гармоническому анализу, которое заинтересовало таких именитых ученых, как Гильберт, Курант и Борн. Впоследствии Винер понял, что результаты его исследований в некоторой степени связаны с развивавшейся в то время квантовой теорией. Тогда же Винер познакомился с одним из конструкторов вычислительных машин – В. Бушем. Норберт высказал однажды пришедшую ему в голову идею нового гармонического анализатора, которую тот претворил в жизнь.

Продвижение Винера по службе шло медленно. Однако пришло, наконец, и везение. На заседании Американского математического общества Винер встретился с Я. Д. Тамаркиным, геттингенским знакомым, всегда высоко оценивавшим его работы. Такую же поддержку оказывал ему и неоднократно приезжавший в США Харди. Это в конце концов повлияло на положение Винера: он стал известен в Америке. Особенно значимой оказалась совместная деятельность Винера с приехавшим из Германии в Гарвардский университет Э. Хопфом, – в результате чего в науку вошло «уравнение Винера – Хопфа», описывающее радиационные равновесия звезд, а также относящееся к другим научным задачам.

В личной жизни молодого ученого также произошли большие изменения. После длительного периода ухаживания в 1926 году он женился на Маргарет Енгерман, и вскоре в их семье одна за другой родились две дочери. Надо отдать должное Маргарет – она была надежным другом, сиделкой и хозяйкой для своего не приспособленного к повседневной жизни супруга. Они почти не расставались, и даже во время многочисленных и продолжительных поездок в Европу и Китай семья сопровождала профессора. Общение с домашними происходило на странной смеси английского и немецкого языков, причем Норберт часто употреблял «детские» окончания, а свою жену уважительно называл полным именем Маргарита, что совсем не по-английски. Жизнь супругов была очень замкнутой, но сохранились письма… Неврозы Винера стали проявляться в меньшей степени, но фраза из письма типа «дом начинает выглядеть пустым, и погода все больше становится осенней…» (Нью-Гемпшир, 7 сентября, 1931 г.) говорит о многом…

«Отец» кибернетики славился чрезвычайной забывчивостью. Когда однажды его семья переехала на новую квартиру, жена положила ему в бумажник листок, на котором записала их новый адрес, – Маргарет отлично понимала, что иначе муж не сможет найти дорогу домой. Тем не менее в первый же день, когда ему на работе пришла в голову очередная замечательная идея, он полез в бумажник, достал оттуда листок с адресом, написал на его обороте несколько формул, понял, что идея неверна, и выбросил листок в мусорную корзину.

Вечером, как ни в чем ни бывало, он поехал по своему прежнему адресу. Когда обнаружилось, что в старом доме уже никто не живет, он в полной растерянности вышел на улицу… Внезапно его осенило, он подошел к стоявшей неподалеку девочке и сказал: «Извините, возможно, вы помните меня. Я профессор Винер, и моя семья недавно переехала отсюда. Вы не могли бы мне сказать, куда именно?» Девочка выслушала его очень внимательно и ответила: «Да, папа, мама так и думала, что ты это забудешь»…

Подобных анекдотов о рассеянности гениального ученого существует великое множество. Вот лишь некоторые из них. Однажды Винер столкнулся со своим студентом около университетского кампуса. Они поздоровались и, слово за слово, увлеклись обсуждением одной интересной математической задачи. Когда Винер закончил объяснять способы ее решения, он вдруг виновато взглянул на студента и спросил: «Простите, а с какой стороны я пришел сюда?» Студент почтительно указал направление. «Ага. Значит, я еще не ел», – с грустью констатировал профессор…

Администратор факультета математики Массачусетсского технологического института Филлис Блок вспоминал, как Винер любил навещать его в офисе и подолгу беседовать с ним о научных материях. Так продолжалось несколько лет, пока офис мистера Блока не переехал в другое помещение. И тогда Винер пришел к нему снова… представился и познакомился. «Он не помнил, что я – это тот самый человек, – смеялся Блок, – с которым он часто общался. Меня он помнил только по комнате, в которой я сидел…»

Ученый был человеком принципиальным и даже упрямым. Однажды утром один из его студентов ехал по дороге в Нью-Гемпшир и увидел старенький автомобиль с проколотой шиной, стоявший на обочине. Рядом сидел какой-то человек и беспомощно глядел на все это хозяйство. В незадачливом водителе студент узнал самого Винера. Когда молодой человек остановился и попытался помочь, профессор первым делом проверил у него зачетку и согласился принять помощь, так как зачет по математике уже был получен.

С возрастом странности в психике Норберта почти исчезли и, по свидетельству многих современников, трансформировались в своеобразную защитную реакцию, выражавшуюся в тщеславии и высокомерии. Справедливости ради надо заметить, что оснований для высокомерия было более чем достаточно. Профессор Винер, ни много ни мало, изобрел новую науку – кибернетику.

Когда в 1920–1930-х годах Винер колесил по Европе с целью повышения квалификации, он познакомился с Н. Бором, М. Борном, Ж. Адамаром и другими известными учеными. Сам Норберт говорил о своей потребности в новых знаниях: «Когда я переставал учиться хотя бы на минуту, мне казалось, что я перестаю дышать. Это было сродни тупому инстинкту».

Окружающие относились к Винеру как к настоящему «сумасшедшему профессору» – вымирающему ныне типу, впервые блестяще описанному Жюлем Верном. Винер преподавал, писал статьи и книги. Его имя приобретало все большую известность. Он читал курс лекций в пекинском университете Цинхуа (1934). Год работы в Китае Норберт считал годом своего становления как ученого.

С началом Второй мировой войны в Пентагоне вспомнили о Винере. Нет, его не послали стрелять по врагам из винтовки или управлять радаром – Норберт, не покидая родной институтской кафедры, занялся разработкой новой модели управления силами ПВО. Он исследовал проблему движения самолета при зенитном обстреле. В процессе работы над математическим аппаратом для систем наведения ученый первым предложил отказаться от практики ведения огня по отдельным целям, особенно воздушным, так как в условиях реального боя это практически бесполезно. Можно сказать, что принятое в военной тактике понятие «массированный огонь» – довольно жуткое по своей сути, но, с математической точки зрения, абсолютно правильное изобретение – своим рождением обязано именно Винеру. Кстати, сам он не любил распространяться об этом периоде своей научно-исследовательской деятельности, поскольку всегда считал себя пацифистом.

Анализ и эксперименты убедили Винера в том, что система управления огнем зенитной артиллерии должна быть системой с обратной связью и что подобная обратная связь играет существенную роль и в человеческом организме. Все большее значение ученый придает прогнозирующим процессам, осуществляя которые нельзя полагаться лишь на человеческое сознание.

Существовавшие в ту пору вычислительные машины необходимым быстродействием не обладали. Это заставило Винера сформулировать ряд требований к ним. По сути дела, он предсказал пути, по которым в дальнейшем пошла электронно-вычислительная техника. Вычислительные устройства, по его мнению, «должны состоять из электронных ламп, а не из зубчатых передач или электромеханических реле. Это необходимо, чтобы обеспечить достаточное быстродействие». Следующее требование состояло в том, что в вычислительных устройствах «должна использоваться более экономичная двоичная, а не десятичная система исчисления». Машина, полагал Винер, должна сама корректировать свои действия, в ней необходимо выработать способность к самообучению. Для этого ее нужно снабдить блоком памяти, где откладывались бы управляющие сигналы, а также те сведения, которые машина получит в процессе работы.

Если ранее машина была лишь исполнительным органом, всецело зависящим от воли человека, то ныне она становилась думающей и приобретала определенную долю самостоятельности.

В этой напряженной военной обстановке возникли первые наброски того, что со временем стало новой наукой. Очень продуктивным оказалось знакомство Винера с мексиканским физиологом доктором Артуром Розенблютом, которое состоялось чуть позже, в 1945–1947 годах, когда Винер работал в кардиологическом институте в Мехико.

Сопоставление знаний из области медицины, физиологии и математики и позволили Норберту Винеру сформулировать принципы нового научного направления. Идея заключалась в необходимости создания единой прикладной науки, изучающей процессы хранения и переработки информации, управления и контроля. Для этой науки Винер предложил название «кибернетика», получившее общее признание. Естественно, конкретное содержание этой новой области знания не было результатом работы одного Винера. Не меньшую роль сыграли в формировании кибернетики, например, идеи Клода Шеннона. Но Винеру, несомненно, принадлежит ведущая роль в пропаганде кибернетики во всей системе человеческих знаний.

В 1948 году вышла книга Винера «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине». Она читалась как захватывающий роман, хотя и была насыщена терминологией и формулами. Судя по ней, Винер мог бы стать хорошим писателем, но стал гениальным ученым.

С выходом книги в свет кончился первый, если так можно выразиться, инкубационный период истории кибернетики, и начался второй, крайне бурный – период распространения и утверждения. Кибернетика нашла горячих защитников и столь же горячих противников. Одни усматривали в ней философский выверт и «холодную войну» против учения Павлова. Другие, энтузиасты, считали уже тогдашние «электронные мозги» вполне разумными. Третьи, не возражая против сути проекта, сомневались в конечном успехе.

Итак, вокруг новой науки бушевали страсти. Однако кибернетика, в конце концов, выиграла сражение и получила право гражданства в семье наук. Период ее утверждения занял приблизительно десять лет. К 1958 году уже почти никто не выступал против новой науки.

Теперь имя Винера знал не только научный мир. К преподаванию и напряженной работе над книгами и статьями добавились выступления, поездки, участие в многочисленных конгрессах. Винер сотрудничал с группами разработчиков первых американских цифровых вычислительных машин. В 1953 году он выступал с лекциями в Индии, а в 1960 году даже приезжал в Советский Союз и выступал в Политехническом музее с лекцией о мозговых волнах. Вернувшись в США, ученый высоко оценил уровень развития советской науки: «Они отстают от нас в аппаратуре – не безнадежно, а немного. Они впереди нас в разработке теории автоматизации».

В январе 1964 года Норберт Винер был удостоен высшей для американского ученого награды – национальной медали «За научные достижения». На торжественном обеде в Белом Доме, посвященном этому событию, президент США Линдон Джонсон обратился к профессору с такими словами: «Ваш вклад в науку, на удивление, универсален, ваш взгляд всегда был абсолютно оригинальным, вы потрясающее воплощение симбиоза чистого математика и прикладного ученого». Надо сказать, что во время произнесения этой фразы Винер вдруг начал громко сморкаться, а потом долго переспрашивал у соседей, что сказал этот молодой джентльмен.

В толпе энергичных и жизнерадостных людей он выглядел потерянным, будто старающимся все время что-то вспомнить. Его вид мог бы вызывать жалость, если бы окружающие не понимали, что он по-настоящему велик. Впереди у Винера было еще несколько лет напряженной работы, но он уже прикоснулся к вечности и даже стал ее частью. Прошло два месяца – и великого ученого не стало. «Отец» кибернетики Норберт Винер умер в Стокгольме 19 марта 1964 года в возрасте 69 лет. За свою жизнь он написал по крайней мере одну великую книгу – «Кибернетика», придумал более 10 компьютерных терминов, которые используются до сих пор, обучил несколько тысяч студентов, опубликовал множество трудов по математическому анализу, теории вероятностей, электрическим сетям и вычислительной технике. Кстати сказать, Норберт Винер всерьез исследовал и придуманные фантастами проблемы телепортации. Он предлагал изучить какой-либо предмет или человека до максимально мелких деталей, а собранную информацию закодировать в серии электромагнитных сигналов или гравитационных волн, способных без искажений проходить колоссальные космические расстояния. Таким образом, перебросив информацию в требуемое место, можно будет точно восстановить объект по его описанию. Но все упиралось в одну проблему: можно исследовать органические ткани, из которых состоит человек, но как исследовать разум и душу, а после этого пересадить их во вновь полученное тело? И кем будет телепортированный человек по отношению к «основному» – клоном, близнецом? До сих пор подобные вопросы относятся скорее к области фантастики, однако «винеровская телепортация» в принципе вполне осуществима… Возможно, только «сумасшедший профессор», витавший где-то в облаках, мог подарить человечеству новую науку и поставить перед ним новые задачи.

ВОЛКОНСКИЙ ГРИГОРИЙ СЕМЕНОВИЧ

(род. в 1742 г. – ум. в 1824 г.)

Григорий Семенович Волконский, сподвижник Румянцева и Суворова, получивший от последнего прозвище «неутомимого Волконского», прослужил во славу России почти семьдесят лет и был кавалером всех российских орденов. Даже получив в одной из битв серьезное ранение в голову, он остался в строю. Однако это не прошло бесследно, и при всем уважении к генералу от кавалерии, оренбургскому губернатору и члену Государственного совета, многие его считали юродивым и шутом.

Сейчас большинству читателей Григорий Семенович Волконский известен как отец декабриста Сергея Волконского. Однако в свое время этот представитель известнейшей в России фамилии был таким же знаменитым, как Суворов и Кутузов. Согласно сохранившимся летописям, Волконские ведут свой род от Святого князя Михаила Всеволодовича Черниговского, замученного в Орде в 1246 году, внук которого Иван Юрьевич, по прозвищу Толстая голова, был пожалован уделом на реке Волокне. Волконские служили при царском дворе воеводами, стольниками, послами, окольничьими, а в 1650 году один из них, князь Федор Федорович, получил боярство. В XVIII–XIX веках многие представители этого рода занимали видные государственные должности. Дед Г. С. Волконского, князь Федор Михайлович, ходил на Азов с Петром I, отец, князь Семен Федорович, участвовал в Семилетней войне и дослужился до чина генерал-аншефа. Так что в роду Волконских все служили Отечеству. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Григорий Семенович, родившийся 25 января 1742 года, в возрасте 14 лет поступил на военную службу в чине поручика, а в двадцать один год уже был полковником Ряжского карабинерного полка.

В 1767–1768 годах Волконский участвовал в военных действиях против польских конфедератов. В 1768 году стал командиром Сибирского карабинерного полка, который участвовал в русско-турецкой войне 1769–1774 годов. За победу в сражении при Кагуле 21 июля 1770 года Екатерина II пожаловала его в кавалеры 4 класса ордена Св. Георгия. В 1774–1776 годах Григорий Семенович, уже в чине генерал-майора, принял участие в усмирении крымских татар, в 1787–1791 годах, во время Второй русско-турецкой войны, командовал 1-й дивизией в составе Украинской армии генерал-фельдмаршала графа П. А. Румянцева, затем состоял при светлейшем князе Г. А. Потемкине, объединившем командование, и наконец, был зачислен в корпус князя Н. В. Репнина.

Главным сражением в военной судьбе Волконского стало сражение у дунайского города Мачин 28 июня 1791 года. Григорий Семенович командовал корпусом в армии Репнина, на который пришлась основная тяжесть боя (кстати, соседним корпусом командовал М. И. Кутузов). В ходе шестичасовой битвы Волконский находился на передовой линии и был ранен в голову саблей (это ранение и даст знать о себе в дальнейшем). Турки здесь потеряли четыре тысячи человек, русские – в шесть раз меньше. «Во уважении на усердную службу и мужественные подвиги, коими он отличался в сражении при Мачине», генерал-поручик князь Волконский был награжден орденом Св. Георгия II степени.

В 1794 году Григорий Семенович, командуя всеми войсками, расположенными в районе только что заложенной Одессы, стал вторым лицом в регионе после Дерибаса и получил довольно обширный земельный надел в начале нынешней улицы Ришельевской, между Ланжероновской и Дерибасовской, где и построил дом. Только Волконский недолго радовался своему одесскому приобретению: не прошло и трех лет, как князь вынужден был навсегда оставить новый город. С середины 1800-х годов принадлежащие ему строения отошли к сподвижнику герцога де Ришелье, барону Жану Рено. Этот чрезвычайно деятельный француз надстроил один из одноэтажных флигелей дома Волконского вторым этажом – здесь-то в 20-х годах XIX века и помещалась гостиница, в которой квартировал ссыльный Пушкин.

В 1795–1796 годах Волконский, уже генерал-аншеф, командовал 2-й дивизией в армии Александра Васильевича Суворова. Великий полководец был доволен своим учеником – «неутомимым Волконским», как он называл его за энергичность. За свои ратные подвиги Григорий Семенович был награжден всеми российскими орденами (исключая орден Св. Георгия I степени).

На портрете кисти В. Л. Боровиковского Волконский предстает патриархом, «пребывающим в полном мире с самим собой. У него лицо очень доброго человека, а не заносчивого вельможи, скорее командира, о котором говорят “отец родной”». Григорий Семенович и впрямь был патриархом большого семейства. Князь Волконский был женат на дочери своего командира княжне Александре Николаевне Репниной, которая была младше мужа на 15 лет. По понятиям того времени, красотой она не блистала, была скорее дурнушкой: серые, чуть навыкате глаза, длинноватый нос, узкий рот, тогда как в моде был «ангельский взор», губки, если и не бантиком, то нежные, пухлые, детские, и прямой нос античной статуи. Комплекс «дурнушки», должно быть, прочно засел в ее душе. Невзирая на высокое положение в обществе, судьба ее не баловала, и вряд ли брак с Г. С. Волконским был заключен по любви. Александра Николаевна была обергофмейстериной Высочайшего двора и статс-дамой. По словам ее внука, С. М. Волконского, жена героя войны «была характера сухого; для нее формы жизни играли существенную роль. Придворная до мозга костей, она заменила чувства и побуждения соображениями долга и дисциплины».

В семье росло четверо детей: три сына и дочь. Старший из детей – Николай (с 1801 г. принял фамилию матери, чтобы сохранить угасающий род князей Репниных) пошел по отцовским стопам, дослужившись до генерала от кавалерии. Он участвовал во всех походах против Наполеона. Раненый и взятый в плен под Аустерлицем, он отказался от предложения Наполеона освободить его, если он даст честное слово два года не воевать против него. После окончания Отечественной войны Николай Григорьевич был наместником Саксонского королевства. Второй сын нашего героя, Никита Григорьевич, тоже стал военным и участвовал во всех войнах начала XIX века. Третьим ребенком в семье и любимицей отца была Софья. Естественно, военная карьера была не для нее, поэтому она просто удачно вышла замуж за своего дальнего родственника князя Петра Михайловича Волконского, генерал-фельдмаршала, неразлучного спутника Александра I и министра двора в 1826–1852 годах. О Сергее Григорьевиче Волконском, младшем сыне, многие знают как об участнике Отечественной войны 1812 года (генерал-майор) и декабристе, осужденном на вечную каторгу. Что касается рода Волконских, то можно еще добавить, что Григорий Семенович доводился двоюродным дедом Льву Николаевичу Толстому.

14 июля 1803 года Александр I назначил героя екатерининских войн князя Волконского оренбургским военным губернатором. При этом Григорий Семенович становился инспектором Оренбургской инспекции, в обязанность которому вменялось и управление гражданской жизнью Оренбургской губернии. К исполнению новой службы Волконский приступил со всем усердием, оставив в Петербурге всю семью (даже жена не сопровождала его, так как не могла оставить двор). Сейчас трудно определить, насколько человек, провоевавший всю сознательную жизнь, был готов возглавить огромный край. Говорят, что он вел дела исправно, за что уже через год удостоился «особенной признательности» Александра I.

Князь руководил губернией не только из своего кабинета, он совершал длительные инспекторские поездки. Конечно, в первую очередь он обращал внимание на вопросы, связанные с воинской службой, и в короткий срок добился разрешения «составить для охраны оренбургской пограничной линии четыре гарнизонных батальона из неспособных к полевой службе и надлежащих отставке нижних чинов Оренбурга и других инспекций. Чуть позже эти гарнизонные батальоны слились в один и стали именоваться Оренбургским линейным батальоном».

В 1805 году военный губернатор отправился второй раз инспектировать Оренбургскую губернию и вверенные ему войска. Побывал в Уральске, Симбирске, Казани, Уфе и других городах обширного края. Увиденное в поездке, вероятно, и на этот раз не слишком удовлетворило Г. С. Волконского. По крайней мере, именно после возвращения из нее он решает открыть в Оренбурге военное училище, чтобы обеспечить губернию подготовленными кадрами. Два казачьих полка губернатор «командирует» в Москву для укрепления союзнических войск России, Австрии и Пруссии в войне с Наполеоном, а сам вынужденно остается в далеком от военных действий Оренбурге.

Волконский прекрасно понимал, какой богатейший край достался ему в управление, и поэтому способствовал одной из экспедиций в район Джезказгана, которая подтвердила предположения о больших запасах в районе нынешнего Центрального Казахстана свинца и меди.

Григорий Семенович правил Оренбургским краем до 1817 года. Говорят, что он был единственным из оренбургских губернаторов, которому была посвящена ода, написанная предположительно В. В. Евреиновым:

Киргиз-касанцы вострепещут

И в радости узрят тебя.

Уфа и Оренбург восплещут

Врученных под покров себя.

Там милости рекой польются;

Хвалы твои да разнесутся

По азиатским странам!

Узнают к Богу как прибежен,

Как милостив и сердцем нежен, —

«Отец приехал, – скажут, – к нам»…

Однако не все были в восторге от его правления этим обширным краем. Так, граф П. В. Заводовский со свойственной ему резкостью выразился по этому случаю: «Распорядок на страну Оренбургскую хорош был по голове Неплюева; но в наш век возлагают на юродивого и шута». А бывший одно время адъютантом у князя А. М. Тургенев писал, что Волконский был человек «вспыльчивый, бешеный, надменный, бестолковый. Нельзя сказать о нем, что он был дурак, но суждение его во всем обо всем было странное, уродливое»… Что же послужило причиной столь обидного для генерала мнения? Дело в том, что о странностях Волконского ходили легенды. Совершенно заслуженно ему отведено несколько страниц в книге М. И. Пыляева «Замечательные чудаки и оригиналы».

Чудачества Волконского и его подражание великому Александру Суворову были хорошо известны оренбуржцам. Григорий Семенович благоговейно хранил память о своем учителе всю жизнь. Как и Суворов, оренбургский губернатор любил холод. А. И. Второв писал, что Волконский «зимой и летом ежедневно обливался холодной водой, ходил часто по улицам без верхнего платья и говорил: “Суворов не умер. Он во мне!”» Волконский, как и Суворов, считал прусскую военную форму уродливой (хотя с этим многие согласились бы), не хотел носить косу и букли, чем навлек на себя гнев императора Павла I.

И хотя большинство историков считает, что князь управлял вверенным ему Оренбургским краем не очень удачно, но все-таки существует и другое мнение. Генерал-майор И. В. Чернов называл Волконского хорошим администратором, однако признавал, что в последние годы своего правления губернатор практически не занимался даже важными делами.

Но думается, что управление краем все же было генералу не по плечу. Современники с облегчением отмечали: слава Богу, что не состоялся готовившийся в 1805 году поход на Хиву – помешала русско-турецкая война. А так, одолеваемый суворовскими амбициями, Волконский мог очень далеко завести русское войско. К тому же из-за контузии в голову Григорий Семенович вел себя очень странно. Историк Ф. И. Лобысевич рассказывает, что князь «был большой чудак, постоянно ходил в халате с надетыми на него орденами и в таком костюме даже прогуливался по улицам, сопровождаемый толпами мальчишек». Из всех своих пеших прогулок он возвращался домой на какой-нибудь попутной телеге… «Когда князь выходил из дому посидеть на крыльцо, то любимым его занятием было останавливать женщин и любезничать с ними. Получив из Санкт-Петербурга бумаги, князь Волконский прежде всего распечатывал царские указы, благоговейно крестился, целовал подпись и, не читая, клал их за образ в своем кабинете. Когда же являлся правитель канцелярии, который собственно управлял краем, то, отдавая ему указы, приговаривал: “Дать надлежащий ход”».

Бумаги князь подписывал не читая и только спрашивал правителя канцелярии: «Ты читал, что здесь написано?» – «Читал, ваше сиятельство». – «Побожись». Правитель божился, и тогда Волконский подписывал все, что ему давали.

Конечно, ему было одиноко в захолустном Оренбурге, вдали от семьи и блеска двора. За 13 лет губернаторства – «азиатского одиночества» – к нему только дважды приезжала жена. Александра Николаевна – доверенное лицо императрицы Марии Федоровны, первостепенная фигура при дворе Николая I – не могла оставить придворную службу. А Григорий Семенович так радовался ее визитам, превращая ее приезды в настоящие торжества. В 1805 и 1816 годах он выезжал ей навстречу, как только получал весть, что княгиня всего лишь «приближается к пределам азиатским». Изредка отца навещали дети, но особенно он радовался посещениям своей любимицы Софьи. Отъявленный «вояка», заслуживший от самого Суворова аттестацию «неутомимый и трудолюбивый», был по отношению к родным сентиментальным, искренним и простодушным, о чем свидетельствовали его письма к дочери. В них он называет ее «душевным другом» и «ангелом». Текст изобилует «сладчайшими сентиментами к дорогим обжектам». Старик рекомендует дочери: «детей-ангелов держи, голубушка, где их комната, чтоб всегда был чистейший свежий воздух, отнюдь не жарко натопленная печь: никогда у ангелов кашля не будет». Беременность дочери отец называет «благословенным положением».

Видимо, Софья была для Волконского очень близким человеком. Ей он писал не только об оренбургских событиях, но и о товарах из Азии, подарках, которые он направлял из Оренбурга близким и друзьям. Князь всегда с нетерпением ждал караваны из Азии, чтобы накупить редких товаров для подарков. Особенно его привлекали кашемировые шали и платки, их он приобретал в огромном количестве. Одну, белую, особенно нарядную, Григорий Семенович отправил Марии Федоровне. Шаль императрице понравилась. И даже последовал ответ: «Обещаю наряжаться в сию шаль при упоминании о Вас, шаль прекрасная, и я очень чувствительна к намерению Вашему мне удовольствие сделать». Очень часто он также посылал в Петербург лошадей. А в одном из писем к дочери читаем: «Вам, голубушка, невестке… братьям пришлю славные шубы черные лисьи. Носите на здоровье!»

Иногда подарки бывали странными. Так, князь Григорий Семенович направил к дочери с просьбой поместить в ее доме, пока не разберут по своим домам сановники, «колонию коралькопаков (каракалпаки и калмыки) – до двух десятков… все угрюмые и нехорошие лицами, все крещеные, и привита оспа». Надо полагать, что сановники быстро «разобрали по домам» модную по тем временам прислугу.

Из Петербурга главе семейства в первую очередь слали одеколон, к которому он питал особое пристрастие, оподельдок и жасминную помаду для волос. Дочь отправляла и новые мундиры, которые губернатор надевал по случаю какого-нибудь праздника. А праздников в Оренбурге он устраивал великое множество. Генерал-майор И. В. Чернов вспоминал: «Князь Волконский устраивал вечера для танцев, на которые приглашал жен и дочерей казачьих офицеров в их казачьих нарядах: девицы в жемчужных лентах или повязках, а замужние в кокошниках. Он был последний губернатор, к которому на вечера приглашались казаки. Военный губернатор Волконский устраивал народные увеселения для всего населения по праздникам. Вечера отличались затейливой программой: фейерверки, ракеты, разноцветные огни в виде каскадов. Особенно блистательными бывали праздники в честь приезда к нему жены с семьей из Петербурга». При Волконском Оренбург часто озарялся фейерверками. Их устраивали также по случаю рождения внуков и именин всех членов семьи князя.

По воспоминаниям И. В. Чернова, такой странный и причудливый образ жизни князя Волконского, конечно, был известен в Петербурге, и говорили, что его не раз вызывали в столицу, но Григорий Семенович прямо отвечал, что не поедет, потому что тотчас же по приезде умрет в тамошнем климате. В Оренбурге же особого вреда от него не было. Разве что, проходя по улицам, губернатор иногда бросал медные деньги в народ, особенно в большие праздники, а в его доме было много клеток с подаренными ему канарейками, соловьями и другими «певцами».

Но понемногу «оренбургское сидение» старику Волконскому все же наскучило, он все чаще поговаривал, как хорошо бы получить назначение, например, послом в Константинополь… Послом стать ему не довелось, но покинуть Оренбург пришлось: 26 декабря 1817 года Волконский был вызван в Петербург и назначен членом Государственного совета. С годами странности его не уменьшились. В книге княгини Е. Г. Волконской «Род князей Волконских» упоминается о том, как Григорий Семенович в Петербурге в карете цугом выезжал на базар и сам закупал провизию; сзади кареты, по бокам от ливрейных лакеев, висели гуси и окорока, которые он раздавал бедным. Будучи чрезвычайно богомольным (на портрете В. Л. Боровиковского он изображен с руками, положенными на Библию), он иногда останавливал свою карету, выходил и, посреди улицы становясь на колени, творил молитву.

Барон М. А. Корф в своих «Записках» называет князя Волконского «человеком известным в своем роде; ездя по петербургским улицам без мундира или сюртука, в одном камзоле и с непокрытою головою, он заходил на пути в каждую церковь, прикладывался к иконам и вообще старался подделываться во внешних приемах под все причуды и странности Суворова».

Б. Л. Модзалевский писал о Григории Семеновиче: «Старик был характера мягкого, добродушного, поэт в душе, страстный меломан… и знакомил оренбургских обывателей с творениями Марчелло, Палестрины, Перголеза, Страделла и др., а также с польского Козловского, русского Бортнянского. Волконскому всякая практика жизни была чужда. Он, кроме того, был со странностями, и здесь сказывалось ранение в голову, полученное при взятии Мачина. В семье было предание, что однажды он своего старшего сына Николая ударил по щеке. Сын ушел и заперся в своей комнате. Через несколько минут раскаявшийся отец стучится в дверь, но сын не отворяет. Тогда слышится голос: «Отопри, я стал на колени». Сын отворяет дверь, – и оба, отец и сын, стоят на пороге друг перед другом коленопреклоненные».

17 июня 1824 года Григорий Семенович Волконский скончался, прослужив государю и Отечеству почти семьдесят лет. Похоронен был князь в Духовской церкви Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге. Надгробный памятник в виде пристенной доски выполнен скульптором Ф. И. Ковшенковым по проекту архитектора О. Монферрана. В 1930-х годах надгробие было перенесено в Благовещенскую усыпальницу.

ВУД РОБЕРТ

(род. в 1868 г. – ум. в 1955 г.)

Американский физик – экспериментатор, которого часто называют «отцом современной физической оптики» и «гением эксперимента». Открыл и исследовал резонансное излучение паров натрия и ртути, развил методы спектроскопии, заложил основы ультрафиолетовой и инфракрасной фотографии. Его экспериментальные исследования легли в основу квантовой теории строения атомов и повлияли на развитие молекулярной физики, физики ультразвука и астрофизики. Наряду с этим Вуд прославился множеством эксцентричных выходок, большинство которых так или иначе было связано с его страстью к экспериментам.

Американский писатель Уильям Сибрук, знавший Вуда и написавший о нем замечательную книгу «Доктор Вуд. Современный чародей физической лаборатории», был убежден: «Сущность Роберта Уильямса Вуда состоит в том, что это – сверходаренный американский мальчик, который не стал взрослым за всю свою жизнь». С этим трудно не согласиться. Легенды о странных выходках и чудачествах сопровождали Вуда с детских лет до преклонного возраста. Несомненно, этому способствовала обстановка в семье, где родился будущий ученый.

Семейное предание гласит, что 2 мая 1868 года в день появления на свет Вуд собственноручно написал письмо бабушке, в котором сообщил о своем рождении, так как мать в силу физической слабости сделать этого не могла. Это письмо сохранилось, но, конечно, его написал кто-то из взрослых, скорее всего отец мальчика, который, впрочем, всегда отрицал свое авторство.

Вуд-старший происходил из семьи первых колонистов, то есть относился к американской аристократии, был образованным и незаурядным человеком. Он слыл искателем приключений, много путешествовал, дважды совершил опасное плавание вокруг мыса Горн. Это, однако, не помешало ему приумножить свое состояние. Отец Роберта был пионером возделывания сахарного тростника и производства сахара на Гавайских островах. Там он провел 20 лет, а в 1866 году вернулся в Америку и женился на Люси Джейн Дэвис.

Их сын Роберт к восьмилетнему возрасту стал сущим наказанием как для соседей, так и для родителей, которые, впрочем, не слишком строго относились к его проделкам, всячески поощряя любознательность сына (при этом следует учесть, что разница в возрасте между отцом и сыном составляла 66 лет). Они позволяли ему играть в мастерских завода вентиляционных устройств. Их сосед, хозяин завода Бенджамин Франклин Стэртевант, также снисходительно относился к множеству происшествий, которые сопровождали визиты мальчика на его предприятие. Впрочем, они всегда были связаны с попытками Роберта произвести какие-нибудь опыты или сделать что-нибудь своими руками, например, лыжи, самострел и даже электрическую машину по собственным чертежам и рисункам.

В пятнадцать лет из школьного курса Роберт узнал, что если сильно ударить по смеси бертолетовой соли и серы, произойдет взрыв. Первый опыт едва не стоил подростку руки, однако только раззадорил его. К празднику 4 июля вместе с кузеном Брэдли Дэвисом Роберт приготовил 20 фунтов смеси, врыл в землю столбы, прикрепил к ним гирю и устроил страшный взрыв.

С тех пор страсть к подобным эффектам не оставляла Вуда всю жизнь. После окончания Гарварда он поступил в университет Джона Гопкинса, намереваясь получить там степень доктора философии по химии, и поселился в пансионе. Дорога к университету шла через негритянский квартал. В полдень возле местной бакалейной лавки собиралась толпа чернокожих, чтобы погреться на солнышке. Пространство за тротуаром было затоплено огромной лужей. И Вуд решил подшутить над завсегдатаями этого места. Он знал, что если бросить в воду натрий, то он загорается ослепительным желтым пламенем. В один прекрасный день аспирант положил в карман шарик натрия величиной с грецкий орех. Проходя мимо рассевшихся на тротуаре и расслабленных теплом негров, Вуд громко закашлялся, плюнул в лужу и незаметно бросил в нее шарик натрия. Раздался громкий взрыв, а над поверхностью воды поднялось пламя. Суеверные негры вскочили и с громкими криками «Этот человек плюнул огнем!.. Только сам Старый Сатана умеет так делать!» разбежались. Вуд был очень доволен. Много лет спустя он говорил, что это был его самый удачный эксперимент.

Эти годы отмечены и другими выходками Вуда. С помощью несложного химического опыта с хлористым литием он разоблачил хозяйку пансиона, которая подавала на завтрак вчерашнее мясо. Вместе с молодым физиком А. Б. Портером Роберт сконструировал из твердого картона огромный мегафон (подобные приборы, но гораздо меньшего размера появились в продаже только через 4–5 лет). С помощью этого мегафона молодой ученый дразнил прохожих, создавая иллюзию того, что кто-то невидимый обращается к ним с замечаниями вроде: «Вы что-то уронили». Со своей невестой Гертрудой Эмс Вуд переписывался с помощью восковых валиков для фонографа, в то время малоизвестных. Он запечатывал их в жестянки из-под муки и пересылал через весь континент.

Женитьба и рождение детей ничуть не изменили Роберта Вуда. В 1894 году семья переехала в Берлин. Молодой ученый получил предложение работать у известного профессора Вильгельма Оствальда. Но немецкий язык супруги знали плохо, поэтому еще в Америке стали брать уроки у веселого рыжебородого немца, очень любившего сигары «Корона». Однако преподавал он из рук вон плохо, предпочитая изъясняться с учениками на английском. Чтобы избавиться от учителя, Вуд начинил одну из сигар какой-то смесью. Когда ничего не подозревающий немец закурил, она издала шумный хлопок и раскрасила перепуганного курильщика сажей. Больше Вуды его не видели.

В Германии Роберт тоже не преминул отличиться. В свободное время он часто отправлялся на прогулки в горы. Однажды, чтобы сократить обратный путь, Вуд, не обращая внимания на плакат, запрещавший пешеходам проникать в туннель, спокойно вошел в него и двинулся вдоль рельсов. На противоположном конце туннеля он попал прямо в руки полицейских. «Добрый вечер», – весело сказал им Вуд и попробовал проскользнуть мимо. Однако суровые стражи порядка заявили, что он арестован. С одной стороны от дороги высилась крутая скала, с другой вниз спускалась не менее крутая насыпь. Не долго думая, Роберт оперся на альпеншток, перескочил через край насыпи и понесся со страшной скоростью вниз вместе с лавиной мелких камней. Опешившие полицейские побоялись повторить этот трюк, а Вуд благополучно скрылся в еловом лесу.

Вместе с приятелем Августом Троубриджем Роберт часто устраивал розыгрыши на улицах, дразня чопорную берлинскую публику и полицию. Отметив, как тщательно стражи порядка в метро следят за тем, чтобы пассажиры, взявшие билет в третий класс, не воспользовались вторым, друзья устроили целое представление. Роберт купил билет третьего класса (от билета второго класса он отличался цветом) и, размахивая им, вошел в вагон второго класса. К нему тут же кинулись полицейские, но поезд успел тронуться. Вуд сделал вид, что не понимает, почему его выставляют из вагона. На отвратительном немецком он повторял: «Нет, я не выходить здесь. Я выходить на Фридрихштрассе». Конечно, ученого арестовали. В полицейском участке он вытащил свой постоянный билет второго класса и заявил, что полицейский либо плохо различает цвета, либо сумасшедший.

Все же, несмотря на многочисленные розыгрыши и выходки, Вуд с пользой провел время в Германии. Он успел провести самостоятельные исследования по измерению температуры в вакуумных трубках и стал известен в ученых кругах.

Проработав два года в Германии, Вуд решил вернуться в Америку. Однако тут любознательному Роберту представилась возможность совершить путешествие по Сибири. Журналист и писатель Франк Виллард ехал в Россию собирать материал о Всероссийской выставке 1896 года и строительстве Транссибирской железной дороги. Лучшим спутником для себя он считал Вуда. Русский министр путей сообщения Хилков предоставил друзьям бесплатный проезд. Однако оба молодых человека обладали склонностью к авантюризму. Для графа Льва Толстого они везли в багаже его книги, изданные за рубежом и запрещенные в России. На русской границе приятели обвязались толстыми томами, а сверху надели пальто. Иностранцев не стали обыскивать, хотя у их соседей по поезду проверили багаж и даже карманы. Удачливые контрабандисты в Москве передали книги приятелю Вилларда, тогда еще малоизвестному Антону Павловичу Чехову, который и доставил их по назначению.

В том же 1896 году семья Вудов с двумя детьми вернулась в Америку. Роберт занял скромную должность преподавателя физики в Висконсинском университете и скоро приобрел огромную популярность своими оригинальными демонстрациями физических законов. Из подручных материалов он мастерил экраны для создания маленьких миражей, торнадо, заставлял деревянные шарики летать по кривой, а с помощью электромагнита и металлических шариков от велосипедного шарикоподшипника демонстрировал движение планет вокруг солнца.

Однако деятельность Вуда не ограничивалась этими эффектными лекционными демонстрациями. Вскоре он изобрел способ отогревания замерзших труб с помощью электричества, так называемое «электротаяние». Это позволило сэкономить миллионы на компенсацию потерь от пожаров и принесло университету премию в 200 тысяч долларов.

Шло время, и Вуда все сильнее стали привлекать проблемы спектроскопии. Выяснив, что учебные пособия по этой дисциплине отстали от уровня ее развития лет на десять, он решил написать новый учебник, а параллельно занялся исследованием дисперсии света в парах металлического натрия. Этой работе, конечно наряду с другими, он посвятил почти всю жизнь.

В 1901 году Вуду предложили возглавить кафедру экспериментальной физики в университете Дж. Гопкинса (Балтимор). Американская академия искусств и наук в Бостоне выделила ему премию из фонда Румфорда. Это позволило ученому построить большой и мощный спектрограф, который стал первым из целого ряда других, более совершенных аппаратов. Один из них Роберт, кстати, называл «могильным», так как для его основания была использована большая могильная плита.

С помощью спектрографа Вуд открыл колебания линий спектра. Это стало началом чрезвычайно важных исследований в области резонансных спектров. Свой триумф Вуд отпраздновал чрезвычайно необычным способом. В тот момент, когда ученый увидел движение линий, разразилась гроза. Вуд выглянул в окно и увидел, что по улице текут потоки воды, а множество прохожих прячутся под козырьками зданий. Он достал из ящика стола кусок металлического натрия величиной с яйцо, дождался очередного раската грома и швырнул его вниз. Натрий взорвался желтым гигантским языком пламени, а толпа в ужасе шарахнулась внутрь здания.

Со спектрографом связан и еще один экстравагантный поступок ученого, едва ли не самый знаменитый. Один из первых аппаратов состоял из длинной деревянной трубы шести дюймов в диаметре. За зиму в трубу забрались пауки и сплели там паутину. Когда Вуд заглянул в трубу спектроскопа, то смог разглядеть только плотные паучьи сети и пришел в ярость. К несчастью для себя, рядом находилась кошка. Профессор схватил ее и засунул в трубу спектроскопа. Испуганное животное пролезло через все сооружение и выскочило наружу, волоча за собой целый шлейф паутины.

Путешествуя по Европе, Вуд прославился своим маскарадным костюмом – возможно, самым оригинальным за всю историю маскарадов. В те годы в Париже был очень популярен французский летчик Пегу, который умел делать не только «мертвые петли», но даже пролететь четверть мили вниз головой. Вуд видел такой полет и тоже пришел в восторг. В Париже его с семьей пригласили на центральное событие сезона – Рождественский маскарад. Профессор держал в тайне от домашних свой костюм. Но однажды, когда дочь Маргарет особенно настаивала на том, чтобы он открыл ей секрет, ученый сказал: «Я наряжусь Пегу вниз головой в аэроплане». Все недоумевали, как это можно сделать. Профессор же спокойно заявил: «Мои голова и плечи будут закрыты картонным фюзеляжем. Спереди будет мотор и пропеллер, крылья на вытянутых руках, белые перчатки на ногах и огромная голова француза в шлеме и очках, с бородой – крепко привязана на заду». Гертруда пожала плечами и заметила: «Это будет не смешно. Просто человек с маской на заду». Но Вуд уже загорелся идеей. Из нескольких ярдов желтого полотна, связки тонких бамбуковых палок и листов картона он за несколько часов сделал конструкцию, которая стоила меньше трех франков.

Один из организаторов маскарада пришел в восторг от костюма и решил выпустить Вуда в конце, очистив ему место для замысловатого танца, а у двери поставить людей, которые бы кричали: «Пегу летит! Да здравствует Пегу!» И вот знаменательный день настал. Под громкий хохот публики, увидевшей голову на заду, и звуки Марсельезы Вуд выделывал невероятные виражи. Конечно, первый приз за костюм был присужден профессору.

Несмотря на огромную занятость Вуд обожал маскарады, домашние спектакли, пантомимы и другие развлечения, принятые в светском обществе того времени. Его шутки и розыгрыши доставляли огромное удовольствие всем, кто имел счастье сталкиваться с ним. Вот один из «фокусов» Вуда, специально подготовленный для развлечения друзей, который он сам называл «полетом на аэроплане».

Предоставим слово профессору: «Гвоздем программы был объявлен полет на аэроплане с крыши сарая. К столбу на крыше была привязана железная проволока, спускавшаяся под небольшим углом через широкую лужайку к воротам дома. К проволоке я подвесил на двух стальных роликах огромного коробчатого метеорологического змея – бюро погоды, которого мне прислали для фотографических опытов. В указанный час я появился на лугу, одетый в странный авиационный костюм, в огромных очках и с бородой. Меня представили гостям как Блерио, первого человека, перелетевшего Английский канал [Ла-Манш] по воздуху; я взобрался по лестнице за сараем, перелез через крышу и отпустил змея с соломенным чучелом, одетым, как я, висящим снизу. Перед этим я зажег красный бенгальский огонь на переднем и заднем крыле и, толкнув машину, спрятался за столбом. Она заскользила по проволоке, испуская облака красного дыма. Визг роликов соединился с криками женщин, когда все приспособление – “человек”, машина и красный огонь – шлепнулись в кусты перед домом».

Еще одним чудачеством Вуда была изданная им книжка «Как отличить птиц от цветов». К науке она никакого отношения не имела. Ученый написал ее для собственного развлечения и в пику полуграмотным сочинителям, которые составляли для детей книги по ботанике. Книга в шутливых стихах объясняла разницу между вороной и крокусом (по-английски crow и crocus), клевером и ржанкой (clover и plover), перепелом и капустой (quail и kale), котенком и осьминогом (puss и octo-pus), а также между другими представителями животного и растительного мира, чьи названия созвучны друг другу. Она пользовалась огромной популярностью, но читатели не хотели верить, что сочинение написано знаменитым ученым-физиком. И это очень огорчало профессора.

Одна из самых знаменитых авантюр Вуда была связана с раскрытием тайн гробницы Тутанхамона. Эту страницу его жизни, принесшую профессору огромную популярность, можно было бы озаглавить: «Таинственная кража золота Тутанхамона». Вуд, безусловно, вором не был. Драгоценности понадобились ему для раскрытия одной из самых интересных загадок знаменитой гробницы, связанной с так называемым «пурпурным золотом», которое было обнаружено при раскопках захоронения.

Дело в том, что многие украшения из гробницы Тутанхамона имели золотые фрагменты, которые отличались пурпурным окрасом. Египтологи, химики, металлурги и ювелиры того времени ломали голову над загадкой: является ли пурпурное золото результатом искусства ювелиров или приобрело такую необычную окраску в результате химических изменений от долгого пребывания под землей. Вуд загорелся желанием раскрыть эту тайну. Однако достать образцы из музея было практически невозможно. Нашедший гробницу Говард Картер противился попыткам изъятия из коллекции любого экспоната и даже незначительных фрагментов украшений. Однако Вуду удалось склонить к сотрудничеству куратора музея Энгельбаха. В интересах науки тот согласился нарушить правила и открыл для исследователя одну из витрин, предложив выбрать образцы. Вуд отобрал восемь маленьких фрагментов и на этом остановился. Бедный Энгельбах начал нервничать.

С помощью лака для ногтей, похищенного у жены, Вуду удалось доказать, что секрет получения пурпурного золота принадлежит египетским ювелирам. Оказалось, что для получения нужного эффекта они добавляли в золото другие металлы, а потом уже готовые ювелирные изделия подвергали термической обработке. После этого фрагменты золотых украшений благополучно вернулись в музейную экспозицию, а авторитет Вуда признали египтологи всего мира.

К числу увлечений профессора относилась его страсть к разоблачению всякого рода мошенников. В те годы, как впрочем и в наше время, особой популярностью пользовались различные спиритические сеансы, якобы позволявшие общаться с духами умерших. На этом поприще ему удалось серьезно напугать приехавшую в США знаменитую Евзапию Палладино, которую считали медиумом. Во время ее сеансов профессор использовал рентгеновские лучи, поставив с одной стороны кабинета мощную трубку, а с другой – снаружи комнаты – большой экран. Однако Палладино заподозрила неладное, сказалась больной, а потом спешно покинула страну.

Более серьезным результатом деятельности Вуда в этом направлении стало доказательство отсутствия существования N-лучей, якобы открытых в 1903 году главой физического отделения университета в Нанси профессором Р. Блонд о. Однако в данном случае речь идет не о мошенничестве, а о заблуждении известного ученого, жаждавшего славы супругов Кюри и Рентгена.

Блондо объявил о своем открытии лучей, которые по свойствам значительно превосходили Х-лучи Рентгена. Их якобы излучали многие металлы. Затем ученый мир охватило повальное сумасшествие. Исследователи соревновались друг с другом в получении сенсационных результатов. В солидных научных изданиях одно за другим появлялись сообщения о том, что N-лучи обладают способностью при попадании в глаз усиливать его способность видеть, что их излучают не только металлы, но также растения, живые организмы и даже трупы, что их можно передавать по проводам и т. п. За свое «открытие» Блондо был удостоен премии Французской академии в 20 тысяч франков и золотой медали «За открытие N-лучей».

Вуд, прочитав об экспериментах французского профессора, попробовал повторить их, но положительного результата не получил. Какое-то время он помалкивал, а потом отправился в Нанси, чтобы разобраться на месте. Встретившись с Блондо, Вуд принял участие в демонстрации различных свойств N-лучей и убедился в том, что его оппонент заблуждается. Он «видел» спектр и его изменения там, где его на самом деле не было. Свои наблюдения Вуд направил в солидное научное издание “Nature” («Природа»). Пелена спала с глаз ученых. Статьи про свойства таинственных лучей перестали появляться в печати. Истина восторжествовала. Однако несчастный Блондо сошел с ума и вскоре умер.

Иногда не только борьба за истину, но и шутки профессора бывали достаточно жестоки. Однажды ему предложили написать статью в «Британскую энциклопедию» по поводу флуоресценции. Вуд решил проиллюстрировать ее фотографией человеческого лица при свете ультрафиолетовой лампы. В ее невидимых лучах белая кожа становилась темно-шоколадной, зубы светились таинственным голубым светом, а зрачок глаза казался белым. С предложением сфотографироваться для энциклопедии он обратился к хорошенькой машинистке, которую раньше едва замечал. Польщенная девушка согласилась. Каково же было ее отчаяние, когда в книге вместо своего лица она увидела жуткую маску.

В жизни Вуда очень часто имели место безобидные чудачества. Например, внезапно вспыхнувшая страсть к игре на фортепиано. По правде сказать, слуха у профессора не было совсем. В детстве его пытались учить музыке, но безуспешно. Но однажды ученый услышал игру одной из своих знакомых. Она с блеском исполняла «Большую сонату» Шумана. Ученый тут же, несмотря на потрясшую его цену, купил ноты и засел за рояль. Спустя год он выучил первую часть сонаты. В Берлине, где семья, обремененная маленькими детьми, прожила два года, инструмент оказался недоступен. Однако, вернувшись на родину, Вуд с лихвой восполнил упущение. Несколько лет он продолжал настойчиво осваивать сонату, но жене и детям опротивел Шуман. Пришлось уступить. Однако профессор нашел выход из положения. Взамен шумановской сонаты он купил ноты бравурной «Прелюдии» Рахманинова и принялся за изучение нового произведения, терзая громкими звуками уши близких и знакомых. Помучившись еще какое-то время, семья окончательно восстала, и профессору пришлось прекратить музыкальные занятия.

Роберт Вуд покинул наш мир 11 августа 1955 года, оставив по себе славу одного из самых талантливых и оригинальных людей прошлого века. Его вклад в науку человечество оценило очень высоко, а истории, связанные с чудачествами профессора, еще долгое время будут веселить людей, далеких от научных изысканий.

ГАНИН ЕГОР ФЕДОРОВИЧ

(род.? – ум. в 1830 г.)

Этот человек, живший в первой четверти XIX столетия, был одержим настоящей манией писательства. Будучи коллежским советником и богатым купцом, он всю жизнь стремился к «изяществу»; вот только в понятие это вкладывал свой собственный смысл…

Дом коллежского советника Егора Федоровича Ганина когда-то стоял на Калашниковом берегу Невы, недалеко от Болотной улицы, рядом с фабрикой Штиглица. Перед окнами здания был разбит небольшой сад, являвшийся, несмотря на свои скромные размеры, одной из достопримечательностей Санкт-Петербурга. Сам коллежский советник происходил из богатых вологодских купцов; этого человека считали одним из самых чудаковатых обитателей северной столицы того времени.

Среднего роста, с прической, напоминающей вставшую дыбом щетину (волосы всегда были сильно напудрены), Ганин не особенно выделялся среди прочих советников его ранга. Разве что неизменный голубой платок на шее, никогда не покидавший своего «поста» под подбородком хозяина, вызывал вполне дружелюбные насмешки окружающих. Егор Федорович обычно в долгу не оставался, отшучивался в ответ, однако свято хранил верность этому предмету своего гардероба и с упорством, достойным уважения, продолжал изо дня в день повязывать свой неизменный платок. В итоге голубой кусочек ткани по-прежнему мозолил глаза друзей и знакомых упрямого коллежского советника, победно выглядывая из-под отворотов делового костюма или домашнего халата. Шейному платку Ганина, похоже, отводилась роль сигнала, сообщавшего: внимание, перед вами чудак!

Егор Федорович, подобно другим богатым представителям своего сословия, имел, кроме основного рода занятий, «одну, но пламенную страсть» – был одержим непреодолимой тягой к писательству, считал себя удивительно талантливым и пытался доказать свою гениальность современникам. Последние, страдая, по мнению Ганина, «толстокожестью», не спешили заносить упрямца в список признанных мастеров пера и творческих потуг купца не замечали… А если и обращали внимание на его труды, то…

Уж лучше бы Егор Федорович не писал! В частности, несколько драм, которые настырный графоман все-таки умудрился «протолкнуть» в печать, доставили массу удовольствия его современникам: произведения Ганина надолго стали пищей для обидной болтовни и неисчерпаемым источником насмешек… Но непризнанный автор особенно не унывал. Во-первых, всегда можно было подобрать компанию друзей, готовых сыграть в домашнем театре твою пьесу. Во-вторых, в драматургии Ганин видел возможность для введения новшеств. Например, его всегда раздражало, что в сценах, где предусмотрено появление каких-либо кулинарных блюд, актеры сидят перед яствами из папье-маше или раскрашенного воска. Егор Федорович настаивал, чтобы слуги искусства в таких случаях получали вполне реальные кушанья. Причем коллежский советник уточнял: жаркое в данном случае подавать не стоит, поскольку «резать неловко, да крылышки, ножки, хлупики обгладывать»; да и раков «вообще на сцену пущать не следует». Исключение составляет тот случай, когда блюдо с раками просто несколько минут мелькает «в кадре»; но тут уж можно действительно обойтись муляжом…

Дабы подать современникам пример, Егор Федорович поставил в своем домашнем театре драму «Слабомыслов», им же самим написанную. Гостям хозяин предоставил список реальных блюд, подаваемых самодеятельным актерам в IV действии, явление I. Вот перечень, составленный самим Ганиным:

1) «Бульон в фарфоровых раззолоченных и живописных чашках. Какия чашки налиты наполовину были, чтоб не разлиться».

2) «Язык ломтиками на зеленом горошке».

3) «Плов, облитый дичинным соусом, с печенкою».

4) «Рыбный майонез с желеем».

5) «Фарш, очень вкусный, в форме каплуна».

6) «Желе весьма крепкое и светящееся».

7) «Миндальный пирог самаго красиваго вида с битыми сливками».

В конце текста имелась приписка: «Все сие было мягко и удобно для яствия на сцене. А потому вместо ненатуральных и несъедобных картонных и других блюд, по моему мнению, можно бы держаться сего указателя».

Свои замечания известный оригинал вскоре представил дирекции придворного, Его Величества, театра. Однако радение коллежского советника о состоянии желудков слуг Мельпомены желаемого воплощения в жизнь не получило. Виной тому, как говорил Ганин, оказался цензор, не внявший гласу разума. В данной неблагодарной роли выступил надворный советник Соц, который написал на предоставленной ему рукописи рецензию красными чернилами: «Неприличное указание дирекции придворного, Его Величества, театра».

Столь же оригинальным, как и тяга к реформаторству театрального действа, стало упорное желание Ганина окружить свою собственную персону и гостей дома «изяществом». Скажите, ну разве могли петербуржцы, избалованные созерцанием многих настоящих шедевров, проникнуться трепетом и вдохновением в отношении… кунсткамеры нелепостей?! А ведь именно под такую «экспозицию» Егор Федорович отвел сад при собственном доме на берегу Невы. И, как оказалось, его идея пришлась по вкусу многим. Местные жители по достоинству оценили выходку известного чудака: «кунсткамера» в кратчайшие сроки превратилась в одну из достопримечательностей города и любимое место отдыха петербуржцев.

Чудаковатый купец решил собрать в одном месте коллекцию всего того, что большинство провинциальных помещиков вполне искренне считали проявлением тонкого вкуса и пониманием изящества. Сам он и зимой и летом жил в своем деревянном доме; украшением постройки служила широкая терраса, с ранней весны и до поздней осени уставленная многочисленными горшками с цветами – как искусственными, так и натуральными. В саду же, окружавшем здание, советник собрал все то, что в большом количестве наводняло загородные поместья его состоятельных современников, но только в утрированном виде. Все прихоти барства были здесь доведены до карикатурности; храмы славы, павильоны дружбы, фонтаны, водопады и пруд имели нелепый вид и невольно вызывали насмешку. Тем более что пруд и сад Ганина во множестве «населяли» игрушечные корабли, бастионы, крепости, картонные пушки и солдатики. А немного дальше располагался необычный зверинец: все его многочисленные экзотические жители были сделаны из картона в натуральную величину. На территории сада места хватило и на гроты; в одних скрывались нимфы и прочие «обитатели» мифов Древней Греции, а другие были отданы более возвышенной тематике. Например, в одной из таких пещерок сидел пастор с Библией.

Все это «великолепие» Ганин щедрой рукой «пересыпал» многочисленными алебастровыми бюстами мудрецов Греции и языческих богов, причем все изваяния он приказал выкрасить в телесный цвет… Там же, в саду, Егор Федорович воздвиг и памятник своей первой супруге (то-то ей, наверное, икалось на том свете!). Изваяние имело надпись: «Марш другу, любви и верности». Как это нужно было понимать? А Бог его знает! Ганин как-то не особо заботился о том, чтобы его выходки были понятны окружающим… Не забыл коллежский советник соорудить также две горы (древлянскую и поставленную в честь «парнасских милых дам») и поставить «молочницу с разбитым кувшином». А по праздникам в сад выносился говорящий попугай, обитавший в большой клетке. Птица, едва завидев хозяина, радостно орала на всю округу: «Дурак! Дурак!»

Вход на территорию необычного сада был свободным для всех желающих. Об ограничении, сделанном хозяином, сообщала табличка, которая висела при входе: «Для добрых, честных и правдивых и без собак». Вообще, надписей в саду хватало. Например, на фронтоне беседки имелось «глубокомысленное» изречение: «Незачем далеко, и здесь хорошо». А на большой зеленой доске красовалось посвященное самому Ганину четверостишие:

Армидины сады поэтам лишь известны,

И только видим их у Тасса мы в стихах:

Но садик Ганина, поистине чудесный,

У нас не в баснях: он у каждого в глазах.

Стоило пройти немного дальше, как на глаза попадалась доска красного цвета. На ней серебряными буквами было написано:

О, чудный в свете вертоград!

Похвал достойный Ганин сад!

О драма русская «Любим»,

Гордимся автором своим.

Егор Федорович завел специальную книгу, в которую вносил фамилии посетителей своего сада. Его интересовали, в частности, лица, имевшие чин от пятого класса и выше. Описание «кунсткамеры», принадлежавшей коллежскому советнику, неоднократно мелькало на страницах журнала «Благонамеренный». Издававший его А. Е. Измайлов не мог удержаться, чтоб не пройтись по поводу такого собрания «изяществ», и поэтому опубликовал юмористическое стихотворение, в котором обрисовал увиденное со своей точки зрения.

О том, что Ганин горазд отчебучивать всяческие нестандартные номера, знали все. И тем не менее, общественность каждый раз вполне искренне удивлялась изобретательности ума развеселого купца. Пожалуй, только ему могли прийти в голову такие способы веселить народ, о которых речь пойдет ниже. Он умел, слегка задевая самолюбие жертв шутки и порой вгоняя их в краску, не переступать некоей незримой черты, за которой кончался собственно розыгрыш и начиналось оскорбление. Видимо, поэтому даже то, что на удочку Егора Федоровича время от времени попадались представители высшего света и даже члены августейшей семьи, легко сходило ему с рук.

Представьте себе: лето, великолепная погода, река… На яхте, в сопровождении гвардейского экипажа, проплывает будущий император Александр I. Над Невой разносятся звуки роговой музыки Нарышкина… В общем, тишь, гладь и Божья благодать. И тут… Цесаревич, разглядывая изменяющийся окрестный пейзаж, внезапно узрел на берегу некую деталь, резко диссонирующую с общим благолепием и торжественным величием. Говоря проще, пред ясными очами Александра Павловича предстала большая компания, отдыхавшая на травке в абсолютно голом виде. Цесаревич, понятно, возмутился, сочтя себя оскорбленным в лучших чувствах. Он тут, понимаете ли, гулять изволит, а какие-то мужики (явно не шибко трезвые, а то на такой бы конфуз не пошли!) с настроения сбивают. Скорее всего, это гости Ганина, упившись без меры, прохлаждаются; и Александр Павлович спешно отрядил на берег своего адъютанта – порядок наводить.

Каково же было удивление посланного, когда он прибыл на берег! Решительный адъютант, собиравшийся в два счета разогнать неприличную компанию, обнаружил, что «гости», выбравшиеся голышом на всеобщее обозрение, – это… алебастровые статуи «под античность»! Просто Ганин, любивший шокировать публику, удачно пошутил, отдав приказ покрасить изваяния в светло-розовый цвет, напоминающий незагорелую кожу…

Цесаревич тоже оказался не лишен чувства юмора. Инцидент был исчерпан, высочайшие особы от души посмеялись выходке купца, обладавшего столь буйной фантазией, однако решили позаботиться о нравственном облике прочих петербуржцев. Чтобы оригинальные статуи впредь не смущали случайных зрителей и не наводили их на неприличные мысли, тогдашний обер-полицмейстер приказал своей команде спешно выбелить алебастровые фигуры, приведя их тем самым в изначальный вид. Что говорила по поводу шутки Егора Федоровича бригада маляров поневоле – науке не известно…

Примечания

1

Ландвер – часть прусских вооруженных сил, состоявшая из военнообязанных, которые отбыли военную службу и были зачислены в запас. В 1838 и 1841 годах Бисмарк действительно служил в армии и даже получил офицерский чин. Здесь он отличился тем, что все время нарушал дисциплину, а также спас двух тонувших вместе с лошадьми улан. За это он и получил первую среди бесчисленных медалей, которые ожидали его в будущем.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.