Самурай-буги

Она кладет ладони на колени и отдает небольшой поклон.

– Добро пожаловать в мое скромное жилище. Принимать в нем вас – большое удовольствие.

Мори морщится. Женщина так вежлива, что противно.

– Проходите, пожалуйста, сюда. Мы как раз собирались поужинать.

Мы! Мори чувствует, что вторгается в частную жизнь.

– Простите… – мямлит он. – Я не знал, что вы сегодня… что у вас гости…

Кимико Ито одаривает его хорошо отрепетированным хихиканьем, положив руку на губы.

– Прошу, не поймите меня неправильно. Здесь нет никого, кроме меня и Кэндзи. Кэндзи не привык к чужим. Он еще так молод…

– А-а…

Она поворачивается и воркует:

– Кэндзи! Иди сюда! Поздоровайся с Мори-сан. Мори слышит, как ножки отодвигаемого стула скребут по паркету. По ее тону он представляет молодого мрачно-высокомерного красавчика. Может, ее любовник из какого-нибудь клуба в Роппонги. Мори готовится встретить его, но замирает и принимает позу каратэ. В конце коридора появляется Кэндзи, замечает Мори и, оскалив зубы, мчится прямо на него.

– Не беспокойтесь, – говорит Кимико Ито. – Он просто хочет поиграть.

Кэндзи прыгает. Мори хватает его за шкирку и поворачивает морду вбок, прежде чем тот врезается в грудь Мори всем своим весом. Мори шмякается затылком о стену. Они падают на пол и катятся в обнимку. Кэндзи вскакивает первым и в бешеном триумфе сверкает глазами. Мори отползает назад по полированному деревянному полу. Кэндзи следует за ним: желтые глаза горят, из пасти течет слюна.

– У нас нечасто бывают гости, – говорит Кимико Ито. – Ему нужно несколько минут, чтобы привыкнуть.

– Мне нужно несколько больше, чтобы привыкнуть к нему, – говорит Мори, осторожно поднимаясь на ноги.

Кэндзи – огромный, несуразный; родом он из Германии. Ему очень подошло бы бегать по Шварцвальду, заваливая медведей или раздирая в клочки оленят. Вместо этого он заперт на шестом этаже квартиры в Адзабу, Токио, Япония. Такая жизнь для него не слишком полезна – ни физически, ни умственно. Он слишком жирный. Шерсть лезет. Глаза тупые и мутные. Мори его даже жаль. Особенно когда он видит, что за предмет свисает с собачьего ошейника – металлический брелок размером с зажигалку. Приспособление против лая. Когда улавливает звуковую волну, бьет током нежную кожу на собачьей шее. Принцип Павлова в действии. Собака быстро понимает важность тишины.

Кимико Ито читает эти мысли во взгляде Мори.

– Мне пришлось надеть на него эту штуку. Такого было условие переезда в этот дом.

– Болезненно.

– Уже нет. Теперь он и не пытается шуметь. Мори кивает.

– Одним словом, сделался настоящим японским гражданином.

– А?…

Похоже, у Кимико Ито тоже нет чувства юмора. Неудивительно. Кто сказал, что гейша с Гиндзы – искрящийся фонтан остроумия? В свое время Мори общался со многими. Элегантнейшие девицы из эксклюзивнейших клубов, где стакан виски стоит месячной зарплаты. Его вывод: интеллектуальные беседы лучше вести с татуированной панкушкой из массажного салона в Кавасаки.

Кимико Ито ведет его в гостиную и наливает два бокала белого вина. Мори не разбирается в вине. Он берет стакан, косится внутрь. Надо ли это нюхать? Он неуверенно втягивает воздух носом. Кэндзи сидит на софе, немигающим взглядом уставившись Мори в пах.

– Как идет расследование? – спрашивает Кимико Ито и берет со стола сложенный веер. – Есть успехи?

– Небольшие, – отвечает Мори. – Но мне сейчас не хотелось бы вдаваться в подробности. Я бы хотел прояснить с вашей помощью несколько пунктов.

– Конечно, – говорит Кимико Ито. – Что бы вы хотели узнать?

– Какие у вас контакты с Йоко Миура?

Тррык! Кимико Ито распахивает веер одним движением запястья. Веер раскрашен вручную, цапли и черепахи на золотом фоне.

– Контакты? У меня не было никаких контактов с этой женщиной. Я с ней даже не встречалась!

Мори набирает полный рот вина и чуть было не извергает его обратно. Мерзкая сласть. Он смотрит на этикетку: «Молоко мадонны». Запомнить и избегать.

– Тогда как вы объясните тот факт, что у нее есть моя визитная карточка? Кто еще мог ей ее дать?

– У Йоко Миура ваша визитная карточка? Это невозможно!

– Возможно, – говорит Мори. – Я ее видел своими глазами. Сегодня днем.

Он зачерпывает горсть соленых орешков и закидывает себе в рот. Надо перебить вкус этого вина.

– Послушайте, я вас предупреждала, чтобы вы не общались с этой женщиной. Почему вы не слушаетесь моих указаний?

Новый голос – ниже, быстрее, с ярко выраженным осакским акцентом. Слыша его, Мори узнает чуть больше о жизни Кимико Ито.

– Я с ней не встречался, – говорит Мори мягко, – а вот вы – скорее всего. Каким образом две женщины могут быть заинтересованы в услугах одного детектива?

В квартире не так уж и жарко, но Кимико Ито вдруг начинает очень быстро обмахиваться веером.

– По-моему, Дзюнко в вас ошиблась, – отрезает она. – Она сказала, что вам можно доверять.

Мори сует в рот еще два орешка.

– Я стараюсь, но я не могу ни до чего докопаться без нужной информации.

– У вас более чем достаточно информации, Мори-сан. – Она сверкает взглядом.

– Что вы имеете в виду? Вам не нравятся мои методы?

Кимико Ито резко встает. Кэндзи сидит на софе, оскалив зубы, бесшумно, как всегда.

– Мне представляется, что у вас вообще нет никаких методов. Я немедленно разрываю контракт. Есть масса других детективов, которые понимают, как делать то, что от них требуется!

Чистая правда, думает Мори, идя по мраморному атриуму. Конкуренция – штука суровая. Всем приходится поступаться частью доходов – и принципами тоже. Может, стоит снова подняться в квартиру к этой женщине, извиниться, сказать, что он готов сделать все, чтобы получить свою работу обратно. Она ему действительно очень нужна.

Мори останавливается перед прудом и раздумывает. В его руке по-прежнему два орешка. Он рассеянно бросает их в бассейн. Самая большая и жирная рыбина первой подплывает и пытается их заглотить своей широкой пастью. Потом делает странную вещь. Два быстрых круга по бассейну, затем выпрыгивает вверх из воды, шлепается брюхом на блестящий черный пол и бьет хвостом. С нескольких попыток Мори удается схватить ее и закинуть обратно. Рыба слабо кружит в воде, тщетно пытаясь понять, где верх. Мори догадывается, что это предвещает; ему пора уходить.

Он седлает свою двухколесную машину времени, надевает шлем. «Хонда», как всегда, заводится с первого раза. Пригнувшись, Мори рассекает расплывающуюся ночь. Он едет в тесный джазовый клуб в одном из переулков Икэбукуро.

Пять

Вот что Джорджу Волку Нисио особенно нравится в жизни якудза: мужчины его боятся, женщины боятся; бесплатная еда, выпивка и секс; во всем высшее качество; шансы увидеть спортсменов, певцов и прочих идолов юности. Которые тоже его боятся.

А вот что Джорджу не нравится в жизни якудза: скучная рутина, когда делать нечего; приходится пресмыкаться перед юным принцем и подобными ему людьми, поправшими традиции; приходится иметь дело с помойными крысами-тинпира, с деревенщиной, у которой вместо голов земляные груши, и сумасшедшими иностранными шлюхами.

Как правило, Джордж вызывается только на такую работу, которую считает наиболее перспективной. В этом году было несколько прекрасных случаев.

Январь: менеджер новой модной дискотеки в Роппонги отказывается платить стандартный «тариф за услуги». Джордж сам придумывает решение. В пятницу вечером, перед полуночью, загружает три рисовых мешка в грузовой лифт и отправляет их в подвал. Потом взламывает дверь в забитый народом танцзал (самый большой в Азии). И распарывает мешки ножом. Результат: триста крыс мечутся в джунглях ног.

Февраль: «прогрессивный» мэр решил провести референдум об очистном сооружении для городских свалок. Референдум ни к чему – проект должен принести массу выгоды некоторым людям, близким соратникам старого босса. Джордж изучает ситуацию. У мэра есть дочь, она учится в Иокогамском университете и любит тусоваться с регги-музыкантами. Он шепчет словечко на ухо одному, выдает ему немного денег и бутылку со снотворным. Результат: несколько высококачественных фото, которые можно расклеить по всем столбам избирательного округа.

Март: восходящая звезда велосипедного спорта, невзирая на четкие указания, не проигрывает важную гонку. Джордж с товарищем ломают ему ноги баскетбольными битами. Результат: он уходит из спорта, а другие восходящие звезды учатся делать, что велят.

Апрель: ведущая компания по производству мяса нарушает джентльменское соглашение с группой людей, на протяжении тридцати лет «устраивавших» собрания акционеров компании. Эти люди, по случаю, – в хороших отношениях со старым боссом. Сначала Джордж пробует косвенные методы воздействия. Нанимает «правых» агитаторов на грузовиках с матюгальниками, чтобы они как можно громче выкрикивали непристойную ругань в адрес руководства компании с девяти до шести пять дней в неделю. К сожалению, это не помогает, и тогда Джорджу приходится действовать напрямую. Он покупает несколько пачек копченых сосисок, впрыскивает в них немного крови, зараженной СПИДом, и посылает финансовому директору компании. Угрожающее письмо рассылается также в несколько еженедельных журналов. Результат: джентльменское соглашение возобновляется за несколько дней.

Вот такими заданиями Джордж очень доволен. Это работа для специалиста, для которой нужны ум и креативность. Немногие способны ее выполнять. По правде говоря, никто не может выполнять ее с таким щегольством, как Джордж Волк Нисио.

Запугивать владельца провинциальной сети кабаре со стриптизом – это уже никак не особое поручение. Поэтому, когда старый босс предлагает ему эту загородную работу, стандартную тупорыловку, Джордж ничего не отвечает. Только смотрит на свою забинтованную кисть, гадая, сколько времени потребуется, чтобы откромсанный мизинец перестал болеть.

– Волк-кун! – вдруг говорит юный принц. – Это ведь работа специально для тебя, не так ли?

Ужасное неуважение, просто пощечина. Джордж смотрит исподлобья, глаза его сужаются. Опять эта фантазия. Старый босс дает ему понять – приказывает избавиться от юного принца раз и навсегда. Джордж отдал бы все за то, чтобы вырезать иероглиф «Волк» на этом гладком мальчишеском личике.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает старый босс.

Юный принц злорадно улыбается:

– Это недалеко от места, где Волк на прошлой неделе потерял тех девчонок. Пусть поедет туда снова и изучит географию местности!

Старый босс глядит на Джорджа. Его лицо абсолютно серьезно. Джордж любит его за это. Старый босс знает, что мужская честь – не повод для шуток.

– Ну, Волк-кун, что скажешь?

Джорджу требуется всего доля секунды, чтобы принять решение. Он становится на четвереньки и кланяется так низко, что его зализанный чуб метет пол.

– Прошу позволить мне взять на себя это задание, – хрипло отвечает он. – Прошу доверить мне эту ответственность.

Юный принц смотрит на него с недоверием. Старый босс кивает.

– Решено. Я хочу, чтобы ты отправился туда как можно скорее. Важно показать свое уважение местным людям, которые попросили нашей помощи в этом деле.

Так характерно для старого босса – требовать уважения к этим лживым недоумкам, которые занимаются рэкетом на местах. И все-таки именно поэтому старый босс – это старый босс, и вот почему юный принц никогда не займет его места. Гири и ниндзё, долг и благодарность. Этому не учат в американских бизнес-школах. А без этого ты никто, обычный громила.

Они друг за другом выходят из кабинета босса. Юный принц сверлит глазами шею Джорджа. Без сомнений, дивится тому, что Джордж вызвался на такую скучную работу, да еще в место с такими неприятными ассоциациями. Джордж держит рот на замке. Есть причины, связанные с высокими эмоциональными переживаниями, касающимися чести и достоинства, которых юному принцу не понять и в тысячу лет.

Мори позволяет себе отдохнуть с утра. Он не слезает с футона, пока не начинается день. Лайза незаметно ушла на рассвете. Мори видел, как она уходит. Притворился спящим, наполовину спрятав лицо под одеялом. Почему не встал? Потому что не знал, что ей сказать.

Что Лайза оставила у него в квартире: кассету, на которой ее группа исполняет песни из репертуара Билли Холидэй; следы помады на подушке; смятые простыни на татами. Что она оставила в его памяти: свой насмешливый взгляд; свой насмешливый голос; поцелуй-привидение из другого мира, напомнивший о прошлом.

– Ты совсем не изменилась, – сказал он в кафе после ее выступления.

– Что, со всей этой сединой?

Она тряхнула вьющейся гривой. Да, много седых волос. Мори и не заметил.

– Да она тебе идет.

– Это лесть? Ты льстишь так же неумело, как играешь на саксофоне.

Он рассмеялся. Она однажды уговорила его поиграть ей на саксофоне. Наверно, тогда он последний раз брал в руки инструмент. Но он не соврал. Пряди седых волос действительно ей идут – так же, как и резкие линии у рта. С ними она выглядит такой, какая есть: не сдавшейся времени.

У самого Мори тоже много седины. Ему – не идет. С ней Мори выглядит не в фокусе – мужчина, состарившийся по краям. В зеркале до сих пор отражается молодой человек, тщетно пытающийся понять, что же пошло не так.

Завтрак Мори: черный кофе, тост, маленький осьминог. Мори завтракает на балкончике, среди коллекции кактусов. Доедает, как раз когда синкансэн[14] должен въехать в Киото. Мори как будто видит ее сквозь две сотни километров, как она идет по перрону в своих огромных, круглых солнечных очках, такая же невозмутимая, как всегда.

Некоторые женщины – они как песни. Думал, что забыл и музыку, и слова, а на самом деле все в целости хранится где-то на задворках памяти.

Мори приезжает к себе почти в три. Спешить нет надобности, потому что дел нет. Вот какая настала плохая пора. До сих пор все время была хоть какая-нибудь рутинная работа. Сейчас на горизонте ничего. Ни брошенных мужей, ни растратчиц-секретарш, ни слежки за «лав-отелями». Даже его старинный источник дохода – проверять прошлое перед свадьбой – совершенно пересох. Или людям уже не стыдно за шурина, которого двадцать лет назад поймали на краже из супермаркета, а также за тешу, которая лечилась от психического заболевания? Им все равно, на какой семье они женятся и какие нечистоты примешались к ее родословной в далеком прошлом? Конечно, им не все равно. И никогда не будет все равно, пока Япония остается Японией. Проблема проще: у них нет денег.

Что случилось с деньгами? Куда они подевались? Никто не знает. По крайней мере, кто знает, тот не говорит.

Мори садится на диван и перебирает почту. Ничего важного – счета, купоны, реклама. Теперь все доступно повсеместно – аренда офисов, доставка суси, два часа в доме свиданий, гарантируемая вечность в многоэтажном похоронном бюро на микросхемах. Все становится дешевле и дешевле. Каждый демпингует, пытаясь превзойти других.

Мрачность Мори сгущается, когда его взгляд падает на подмоченный дождем рекламный листок, который выглядит так, будто его напечатали на игрушечном наборном станке:

«Проблемы? Социальные, экономические и частные расследования по самым низким ценам. Мистер Нет Проблем – вы платите только за результат!»

Мори берет трубку, набирает номер. Голос на другом конце – мужской, молодой, преисполненный усталого энтузиазма:

– Алло, Мистер Нет Проблем слушает! Решение ваших проблем по самым низким ценам в Японии!

– У меня есть проблема, – говорит Мори грустным дребезжащим голосом, подходящим человеку с серьезными личными проблемами.

– Продолжайте, – подбадривает его Мистер Нет Проблем.

– Проблемы с моей женой, – продолжает Мори. – Иногда она уходит по вечерам и не возвращается до утра. Она говорит, что ночует у одной из старых школьных подруг, но я не знаю, верить ли? Скажите, сколько может стоить подобное расследование?

– С удовольствием! – искренне восклицает Мистер Нет Проблем. – Вам нужна наша служба персонального слежения. Это в вашем случае самое разумное, и это очень дешево.

– Насколько дешево?

– Две тысячи иен в час.

Мори чуть не давится слюной. Две тысячи иен! Это вполовину меньше его обычных расценок. Это меньше, чем ставка вышибалы в стриптизе!

Мистер Нет Проблем воспринимает потрясенное молчание Мори по-своему.

– Это вам по карману? – тревожно интересуется он. Мори решает зайти дальше:

– Я не уверен. Вот вы говорите, что у вас самые низкие цены… Это правда? А я слышал, можно проследить за человеком за полторы тысячи иен в час…

– Полторы тысячи иен! Сообщите мне, пожалуйста, где вы узнали о таких ценах? Если это правда, то мы, конечно, предложим вам более дешевый вариант. Я обещаю.

– Есть такой парень по имени Мори, «Служба исследований Мори». Он тоже гарантирует самые низкие цены в стране. Вы же не можете оба быть самыми дешевыми, так?

– Уважаемый клиент! Позвольте мне навести справки! Если бы вы согласились сказать мне свое имя и номер телефона…

Мори бросает трубку. Недовольство переполняет его.

Телефон звонит. Это что, уже Мистер Нет Проблем? Мори хватает трубку и рычит самым своим неприятным голосом:

– Мори, социальные и экономические исследования. Кто вы и чего вы хотите?

– Ах, Мори-сан, ну наконец-то! У меня самолет улетает через несколько минут… Я звонила все утро! – Это голос Кимико Ито, поспешный, слегка раздраженный; на фоне объявлений по громкоговорителю и гула взлетающих самолетов.

– Меня не было в офисе, – сухо отвечает Мори. – Я работаю по новому делу.

– Надо было включить автоответчик.

– Он сломан.

Телефон, трубку которого Мори прижимает к уху, не предполагает автоответчика. Вместо этого у него имеется отдельный агрегат, подсоединенный к бакелитовому корпусу парой полосатых проводков. В дождливый сезон часто ломается.

– Жаль. Короче, я звоню по поводу прошлого вечера. Я была не права, что так вас критиковала.

– Конечно, не правы, – отвечает Мори, не слишком раздумывая над своими словами.

Кимико Ито говорит что-то еще, но ее голос заглушается объявлением:

– Последний раз вызывается пассажир Ито – будьте любезны пройти к выходу на посадку. Посадка на Милан заканчивается.

– Не слышно, – говорит Мори. – Что вы сказали?

– Я говорю, что вы абсолютно правы. Я хочу, чтобы вы снова приступили к делу как можно скорее.

– Погодите, но вечером вы сказали…

– Забудьте про вечер, – быстро отвечает Кимико Ито. – Я не могу сейчас говорить, у меня самолет улетает… – Голос в трубке пропадает и снова включается. – … специальный бонус, Мори-сан, 30 % к оплате, просто скажите «да»…

Тридцать процентов! Что с этой женщиной? Выяснить невозможно. Шум в трубке усиливается, громкоговоритель повторяет объявление, ревут самолетные турбины.

– Да, – говорит Мори. – Вы меня слышите? ДА! Когда шум стихает, в трубке уже короткие гудки.

Мори представляет себе элегантную маму-сан с Гиндзы: как она торопится на самолет, и сумка от «Эрме» болтается туда-сюда. Так или иначе, самое важное: Мори снова в деле. Теперь у него больше не «ничего» – теперь у него «кое-что».

От чего он сразу становится доброжелателен и великодушен. Так что когда телефон звонит снова и он слышит голос Мистера Нет Проблем, он решает позабавиться.

– Это Мори-сан из «Службы исследований Мори»?

– Да, это я, – на этот раз голосом не грустным и дребезжащим, а, напротив, спокойным и деловым.

– У меня есть проблема, – говорит Мистер Нет Проблем так же оживленно, как и раньше. – Нужна помощь специалиста.

– Так, и что же это за проблема?

– Понимаете, меня беспокоит поведение моей жены. Она иногда уходит по вечерам к своим школьным подругам и не возвращается до самого утра.

– Не возвращается? – сочувственно повторяет Мори. – Ужасно.

– Да, ужасно. И вот я ищу хорошую, дешевую службу индивидуального слежения. Какую плату вы назначили бы мне за час слежки за моей женой?

– Девятьсот иен в час, – без колебаний отвечает Мори.

Мистер Нет Проблем на том конце провода сглатывает. Мори выжимает свое преимущество до конца.

– Это нормальная цена? Если вам не по карману, мы могли бы сделать специальное предложение.

Несколько секунд тишины. Когда Мистер Нет Проблем снова начинает говорить, в его голосе уже нет уверенности. Он просто квакает:

– Девятьсот иен! Но это ведь меньше, чем полставки в какой-нибудь якитории.

– Так и есть, – отвечает Мори. – До того, как заняться этим бизнесом, я работал в якитории. Но меня уволили за то, что я путал заказы.

– Вас уволили из якитории?

– Ага. И я решил стать детективом – тут не нужно так много думать. В общем, если девятьсот иен для вас много, я могу предложить двадцатипроцентную скидку за три дня работы. Как, подходит?

Короткие гудки. Мори улыбается. Теперь у Мистера Нет Проблем некоторые проблемы появились. Экономического характера. Такая, например: как заниматься бизнесом, где заработки ненамного выше, чем у студента колледжа за время каникул.

Мори отпускает трубку, и она легко выскальзывает из ее руки, падая на рычаг с мелодичным дзинь.

Ну а теперь вернемся к делу Миуры. Кимико Ито почему-то решила повысить ставки, и теперь это дело – самое потенциально выгодное для Мори за последние годы. Но пока загребать и вытаскивать нечего, есть лишь куча загадок и странностей. Пропавший охранник. Визитка в ящике. Полицейский отчет без полицейского расследования. Вопросы приводят к новым вопросам, подозрения повисают в воздухе. В целом дело мутное, как миска свежесваренного супа мисо.[15]

Мори плюхается на диван, размышляет. Чиновники – невидимая армия оккупантов. Им не надо делать вылазки из своей крепости в Касумигасэки. Их орудия контроля – правила и указы, постоянно меняющиеся административные предписания, разрешения, лицензии, субсидии. Их тактика – договариваться и недоговаривать, быть непредсказуемыми. В школе учат, что им надо сказать спасибо за то, что они построили современную Японию. Позже выясняется, что они просто написали все учебники.

Что обычные граждане знают о чиновниках и их работе? Не так уж много. Что Мори знает о внутренней кухне Министерства здравоохранения, организационной структуре персонала, методах влияния на внешний мир? Вообще ничего. И как бы он мог это выяснить? Будучи обычным гражданином – никак. Это закрытый мир. Чиновники никогда ничего не выносят наружу. Они поступают на работу в двадцать один год, работают три десятилетия, потом «спускаются с небес» на богато оплачиваемые синекуры в частных фирмах, которым нужны хорошие отношения с бюрократией. И так работает вся система, все частные организации любого рода – компании, школы, больницы, секты – чиновникам только этого и надо, жадность и жесткий прессинг. Газеты об этом тоже не распространяются. У каждого министерства – свой домашний пресс-клуб, журналистов из крупных изданий кормят информацией с ложечки. Старая история: кто знает, тот не говорит, а кто говорит, тот не знает.

Кроме Танигути. Танигути и знает, и говорит. И даже пишет. Танигути пишет, пишет и пишет, как будто жить без этого не может.

Мори снимает трубку и звонит Танигути. Пора подкопать корни.

Этот доктор, он такой смешной, думает Ангел. То, о чем он просит, – так мало, это может любая женщина на свете. А взамен дает так много. Дарит одежду. Дает пользоваться домом и машиной. Платит деньги – больше, чем Ангел когда-либо зарабатывала. Пугающее благородство. Оно заставляет Ангела думать о мире, где можешь купить все, что пожелаешь, и при этом тебе все равно будет грустно.

Может, поэтому такому человеку, как доктор, нужна Ангел. Когда она вернулась, он плакал, как ребенок, пряча мокрое лицо у нее между грудями. Он был счастлив. Они оба были счастливы, а в жизни Ангела с мужчинами такое случалось нечасто.

Сегодня она занималась тем, что радовало их обоих: бродила по бутикам Харадзюку и примеряла модные шмотки. Доктор любит заходить с ней в примерочные и смотреть, как она одевается и раздевается. Он почти ничего не говорит – стоит и сияет. Продавщицам это не нравится, но они своих чувств не показывают. Изображают учтивость, приветствуя покупателей глупыми писклявыми голосками, которыми японские женщины обычно пытаются привлечь мужчин. Ангел может себе представить, какие вещи они говорят о ней потом, когда они уходят. Какие подлинные чувства слышатся в их голосах. Но это ее совершенно не беспокоит. Скорее, забавляет.

Когда шоппинг заканчивается, они идут в кафе-мороженое и Ангел заказывает огромный фруктовый десерт с клубникой, вишнями, шоколадом и кофейным мороженым. Доктор берет себе чашку английского чая, сидит и смотрит, как она ест. Он любит смотреть, как она ест мороженое. Дома он иногда просит ее есть его особенным образом – так же, как и бананы. Простая вещь, от которой он, похоже, счастлив. А Ангел любит мороженое – все равно каким способом его есть.

Доктор – как хороший папа, не такой, как ее настоящий отец, который был очень злой и все время пьяный. Доктор спас ее от вонючей свиньи в белом костюме, нашел хорошего человека Мори, чтобы вернуть ее. Доктор – как хороший папа, а Мори – как строгий брат. У Ангел пять братьев, и старший похож на Мори. Он работает учителем в глуши, ничего не знает о городе. Но он спокойный, как озеро, сильный, как гора. Если решил что-то сделать – не остановится, пока не сделает. Серьезный мужчина; Ангел любит серьезных мужчин. Никаких уступчивых улыбочек, никаких насмешливых словечек. В Японии только один такой мужчина – Мори. Остальные играют в игры.

* * *

Опять дождь – равнодушный, теплый, он падает на город огромными прозрачными складками. Мори выезжает на автостраду в Асакусабаси и прибывает в офис к Танигути сразу после пяти.

Называть это офисом – некоторое преувеличение. Это комната на шесть татами, где Танигути живет и работает. Дом Танигути олицетворяет для Мори триумф современной инженерной мысли. Если его собственный дом не переживет землетрясения в пять баллов по японской шкале, то дом Танигути не переживет и наезда случайно сбившейся с пути автоцистерны с бензином.

Материалы: губчатые деревянные балки; гипсокартоновые щиты, облицованные для крепости гофрой. Крыша сбилась набок. Передняя стена покрыта – или, может, удерживается – какими-то ползучими растениями, достаточно уродливыми и сильными, чтобы буйно разрастаться в воздухе, отравленном дымом. Всего три этажа. На первом – маленькая якитория. Никаких стульев, только одна скамья, на которой могут усесться добрых две дюжины людей, при условии что они умеют есть и пить, не двигая локтями. На втором этаже – ночной клуб на пару нулей дешевле, чем клуб Кимико Ито. Девушки молодые и приветливые, в основном – студентки школы косметологов, что неподалеку.

– Хорошо выглядишь, Мори-сан. Как всегда.

– Ты тоже.

Хотя в данном случае это не совсем правда. На самом деле Танигути выглядит ужасно – серое лицо, отекшие красные глаза. Он стоит и смотрит на Мори с неубедительной улыбкой. Мори знает, что и его улыбка столь же неубедительна. Существует одна тема, которой нельзя избежать, как бы они оба ни старались.

– Хочешь выпить чего-нибудь?

– Давай, – говорит Мори. – У тебя есть зеленый чай?

Танигути немного смущается.

– Гм – нет, я имел в виду…

Мори знает, что он имел в виду. Танигути всегда был пьяницей – даже в те стародавние времена, когда он был восходящей звездой социального отдела гэндайской газеты «Ежедневные новости». Когда его уволили – по просьбе видного политического деятеля, чьи финансовые дела он расследовал в то время, – запои сделались чаще и дольше. Потом пришлось развестись – неизбежность, которой сам Танигути не мог не осознавать. С точки зрения его жены, брак больше не имел смысла. Человек, за которого она выходила замуж – скорее, за которого ее выдали родители, – должен был стать элитным законодателем мнений, включенным в тайный круг влияния, контролирующим блоки и клапаны японского индустриального государства. А вместо этого – что? Ее муж превращается в свободного «разгребателя грязи», публично обнажающего язвы политического и корпоративного мира в желтых еженедельных журнальчиках где-то между порнографическими манта и сплетнями шоу-бизнеса. Ее отца, одного из руководителей национальной телекомпании, наверное, пробирает дрожь всякий раз, как он проходит мимо стенда с новостями.

Танигути берет две чашки, наливает в них немного зеленого чая из термоса. Потом идет к шкафу и достает тяжелую глиняную бутыль. Это сётю, дешевая ячменная водка с Кюсю.

– Чайная церемония в стиле Танигути. – Он снисходительно ухмыляется и наливает полдюйма ячменного пойла себе в чашку.

Грубые вонючие пары поднимаются к ноздрям Мори. Танигути наклоняет носик бутылки к его чашке. Мори качает головой.

Танигути заглатывает содержимое и наливает себе еще. На этот раз соотношение – пятьдесят на пятьдесят. Лицо понемногу наливается цветом. Мори осторожно заводит разговор. Начинает с пары упоминаний о проигрыше гэндайских «Гигантов» кансайским «Тиграм» в двойном матче. Танигути качает головой и принимается, как обычно, оправдывать любимую команду. Он уже не работает в огромном гэндайском информационно-развлекательном конгломерате, но по-прежнему ярый фанат «Гигантов». Для него они не просто первая в Японии бейсбольная команда, за которую болеет 70 % населения. Они – боги, а стадион Гэндай – святой храм. Мори, с другой стороны, анти-«Гигант» до мозга костей. Всегда был и всегда останется.

Они говорят о звезде – питчере «Гигантов». Один из журналов, для которых Танигути пишет, застукал, как он выходил из «лав-отеля» с дикторшей гэндайской сети.