Олег Аркадьевич Тaрутин
      РАССКАЗЫ ВЬЮЧНОГО ЯЩИКА
      Приход наш и уход - загадочны их цели.
      Все мудрецы земли постигнуть не сумели.
      Где круга этого начало? Где конец?
      Откуда мы пришли? Куда уйдем отселе?
      Омар Хайям
      1. Виконтов бунт
      Часов в пять вечера, до начала сумерек, когда топать еще и топать, Виконт взбесился в третий раз за этот день. На широкой, отлично утоптанной тропе, уже в пойме Онеки, он с коротким, хриплым, каким-то истерическим ржанием вскинулся вдруг на дыбы, на задних ногах враскачку двинулся к ближайшей слева лиственнице и, скользнув по ней левым боком, сорвал вьючный ящик с крючьев грузового седла. В тот же миг, рухнув на передние ноги, левым задним копытом он прицельно лягнул этот не успевший еще приземлиться вьючник, разворотив ему бок и скособочив крышку.
      После таких невероятных даже для него действий Виконт встал, повинно опустив морду и приподняв зашибленное копыто со съехавшей на сторону подковой.
      В наступившей ошарашенной тишине слышно было испуганное пофыркивание лошадей каравана да ровный рокот воды на недалеком онекском перекате.
      .. .Рваной пастью, острыми фанерными зубьями скалился покалеченный ящик, и крышка его безобразно висела на одном шарнире.
      И валялась вокруг вся отрядная канцелярия - самая ценная, самая оберегаемая часть груза: карты, аэроснимки, запасные компаса, бутылочки с тушью, свечи...
      И еще сколько-то времени стояла тишина.
      Потом, придя в неописуемый восторг от происшествия, звонко залаял и запрыгал общий любимец и баловень Кеша - лопоухий и толстолапый беспородный собачий подросток.
      Виконт шумно вздохнул, махнул хвостом и вопросительно взглянул на свое начальство - отрядного конюха Юрку.
      И тут тишина взорвалась.
      - Вадим!-завыл Юрка, и лицо его от натуги сделалось как фарш. Он рванул на груди и ватник и рубаху. Брызнули пуговицы. - Дай мне карабин! К той и к этой! Этак и так! Убью! Убью и заплачу ихнему колхозу! Полевых лишусь, а убью! Сколько ты стоишь, скотина вербованная?!
      Юрка огромными, как у кенгуру, прыжками скакал к Вадиму. В огромных резиновых ботфортах, в развевающемся ватнике, из-под которого выглядывали висящие у пояса здоровенные ножны, в накомарнике, задранном на шляпу, освирепевший Юрка, ощеривший стальные свои коронки, так напоминал в этот миг Бармалея, что Вадим, тоже порядком озлившийся на Виконта, не выдержал и захохотал.
      И тут же с облегчением захохотали и остальные трое отрядников,
      -Ха!-яростно выхаркнул доскакавший до места Юрка.-Ну, сейчас...-Обеими руками он вцепился в карабин, висевший на Вадимовом плече.
      - Стоп! - Вадим слегка толкнул его в грудь. - Стой, тютя! Очумел?
      Юрка отступил на шаг, замотал головой зажмурясь, заскрипел стальными коронками:
      - Ох, гад, ох, конина невозможная...
      - Брось, Юрка, что ты в самом-то деле? - Вадим мягко потолкал его в плечо. - Кто ж психует на таких оборотах? Остынь...
      Виконт косил на Юрку прекрасным своим ореховым глазом. Снова он был преисполнен снисходительности и аристократического достоинства - тех самых качеств, за которые и получил в отряде свою кличку. Косил Виконт глазом, словно говорил Юрке с удивлением:
      "Что вы взъерепенились, сударь? Черт его знает, как это у меня получилось... Сам не пойму, слово дворянина..."
      Добряк Кеша, сев у Виконтовой зашибленной ноги и свесив голову набок, тоже смотрел на Юрку. Коричневые уши его торчали, как уши нахлобученной кое-как шапки-ушанки: одно - вверх, другое - в сторону. И такой у него был дурацки симпатичный вид, что аж счастье смотреть.
      Вадим посмотрел и засмеялся опять.
      Улыбнулся и Юрка.
      - Виконт!-он презрительно сплюнул.Рожа ты протокольная, а не Виконт.-Доконал-таки вьючник. И чего он ему сегодня дался?-пожал Юрка плечами.-Днем на болоте как специально завалился, топил - не утопил. Давеча на спуске опять же этим левым ящиком об Кастаньетин груз треснул...
      Кастаньетой, а по-колхозному - Машкой, звали в отряде мосластую угольно-черную, испанского облика, молодую кобылу.
      - Доконал... Это ж надо - так звездануть! Аж подкову сорвал, паразит!-глянул Юрка на Виконтово поднятое копыто. - Вот и шлепай теперь, как в калоше! Что ты ногу-то поднял? Семь верст еще до дому, семь верст, понял ты, морда твоя дворянская?
      Что верно, то верно. Семь километров было еще ходу вверх по Онеке, по правому ее берегу до устья Толевой, до галечной косы, на которую весной высадила их "Аннушка" и откуда теперь вот, по осени, подберет.
      Туда, как сговорились, сегодня к вечеру должен был подойти второй отряд их партии, что вот уже около месяца обрабатывал западную половину района, дальнюю его часть.
      Пять человек, четыре лошади. А предводитель-Маргоша. Маргарита Семеновна, начальник партии.
      С августа не виделись. Утром Вадим связывался с ними по рации. Маргоша радостно щебетала, что к вечеру будут они на лагерекровь из носу. И рыба у них есть, и оленина.
      Так что готовьтесь к встрече. Форма одежды - парадная. Про спирт она ничего не сказала, да Вадим и спрашивать не стал: ясно и так-сохранила, кисочка, весь запас под встречу. Уж он-то знал Маргошу, за плечами которой десять полевых сезонов.
      - Что делать будем, мужики? - спросил Вадим своих отрядников.
      Все четверо посмотрели на него.
      - Как что делать? - удивился студентпрактикант Гена.-Перевьючить и двигать дальше на Толевую. Больше метров - ближе к дому. А та-ам... студент подмигнул Юрке.
      - Куда тебе с грыжей!-угрюмо буркнул тот, незаслуженно оскорбив спортивно скроенного Геннадия.-А Виконт копыто на камнях побьет, это как?
      - Сам же и виноват! Ты ведь его даже расстрелять хотел. Нет, что ли?
      Трудно было Геняше расстаться с лелеемой мечтой о сегодняшней встрече.
      - Лопух ты, студент, - определил Юрка, ощерив коронки. Однако ничего больше уточнять не стал.
      Промывальщик и повар Мишель, Михаил Шишлов - черноволосый и такой же, как Юрка, густошерстный здоровяк местного найма, - выплюнул изо рта козью ножку, докуренную до перегиба, до самого козьего колена, и осуждающе посмотрел на Геняшу:
      - Ты чего к словам придираешься? Мало ли кого вгорячах застрелить охота? Так вгорячах же...
      Пятый отрядник, радист Женя, ничего не сказал, вздохнул только.
      Юрка подошел к Виконту, с деланной суровостью отпихнул ласково потянувшуюся к нему конскую морду, осторожно охватил пальцами зашибленную Виконтову ногу за бабку и легко сорвал подкову с последнего гвоздя.
      - Вот что, мужики, - решил Вадим, - выйдем к реке-встанем. Все равно засветло не дойти. Встанем, выспимся, утром пулей домчим. В лучшем виде нарисуем: и закусим, и споем. Не последний день на свете живем, а? - он подмигнул Генке, и тот заулыбался.
      Женя-радист опять ничего не сказал, вздохнул только. Грустный он был человек, печальный.
      - Давай в темпе! - заторопил Вадим. - Ликвидируем Виконтов погром. Он поставил перевернутый вьючник, сунул руку в дыру и свистнул. - Ну и ляпнул! Пробоина, как на "Титанике"! Подавай, братцы, буду укладывать.
      Трое подавали, Вадим укладывал содержимое ящика в установленном порядке: карты, дневники, компаса, пачки свечей, книги...
      "Это-наверх,-подумалось ему вдруг о книгах.- А почему наверх? -удивился он этому своему решению. - Всегда ведь внизу лежали. .. Да уж лучше наверх". "Ставь на красное, - сказал ему Внутренний Голос", припомнился Вадиму анекдот. Он фыркнул и отложил книги пока в сторону. Наверх так наверх.
      Упаковав в ящик все прочее, Вадим взял книги: свою-"Месторождения Северной Якутии", творение профессора А. Л. Кухлина,широкий и плоский фолиант, запихиваемый обычно во вьючник сбоку; и две Мишелевы:
      "Двадцать лет спустя" и донельзя обтрепанный сборник русских пословиц и поговорок.
      "И правильно! Удивительно разумно! Предельно рационально!"-подумалось Вадиму снова, неизвестно с чего. Хвалил Вадим себя редко, даже мысленно, и уж не в таком странном стиле.
      "Что это я? - насторожился он. - С чего бы это? Опять - Внутренний Голос?"
      - Геняша, - спросил он студента, сидящего на корточках тут же возле вьючника,-знаешь анекдот про Внутренний Голос?
      - Монте-Карло? - хохотнул он. - Рулетка? А как же! Их целая серия.
      - Угу, - кивнул Вадим.
      Он неспешно укладывал книги. И на редкость приятно было его рукам, словно какой-то теплый воздух поднимался со дна вьючника, словно кто-то осторожно дышал ему в ладони, принюхивался к ним деликатно и ненавязчиво.
      .. .Дело было сделано. Обе отрядные палатки стояли рядом, почти впритирку, на перегибе полукруглой речной косы, на самом темени излучины, у воды, где отыскалась-таки ровная площадка, кое-где поросшая жесткой кустистой травой. Место - как на заказ.
      А шагни в сторону - черт ногу сломит. Точно сотня самолетов на бреющем высыпала бомбы. И все, что здесь от века разумно и целесообразно росло и жило, взлетело к небу и рухнуло, перемешавшись причудливо и жутко: бугры и воронки, валуны, как бы скатанные взрывом, отполированные взрывом деревья...
      И все это-вода. Весенний паводок. И все это - та же самая Онека, что катит сейчас мимо палаток с дачным убаюкивающим мурлыканьем мелкую свою воду. Стоит на перекате, на середине реки, студент Геняща со спиннингом, и не заливает ему Онека литых резиновых голенищ.
      В палатках никого, кроме радиста, не было.
      Студент, как сказано, ловил ленков на перекате и восторженно орал при каждой очередной удаче, возбужденно топоча на мелководье.
      - Хватит, Генка!-звал его от костра Мишель.-Озверел? Лошадей, что ли, кормить ухой будем? Вылезай, помогай чистить!
      В звездах чешуи, он торопливо шваркал ножом по рыбьим бокам, а рядом на мокром плоском валуне- розовели с десяток потрошенных безголовых рыбин.
      Кеша, взволнованно мечась по берегу, лаял то на Геняшу, то на повара.
      - Держи-и!
      И летит рыбина, извиваясь в воздухе, летит прямо в лоб Михаилу, и тот, не успев подняться с четверенек, прыгает в сторону...
      - Ну, студент!..
      - Держи!-другим, не браконьерским голосом, закричал вдруг Геняша и, взмахнув руками, бросился бежать по перекату. - Спиннинг держи!
      В фонтане брызг он пробежал несколько шагов, тщетно пытаясь ухватить пробковую ручку уплывающего спиннинга, и - ax! - споткнулся и плашмя рухнул в воду.
      Вскочил, ошалело мотнул головой, мокрыми космами волос, ничего не сознавая, и снова устремился в погоню. Прицелившись на бегу, Геняша в невероятном прыжке сиганул в воду и умудрился схватить спиннинг.
      - Ох-ох-хо! - корчился на берегу Мишель. - Ох, умру! Ох, рожу сейчас! Видал, Кеша?
      Он катался по гальке с боку на бок в опасной близости костра и котелка, что булькал кипятком на воткнутой рогулине. Щенок в переизбытке чувств носился по кругу, мотая мордой и зажатой в зубах рыбьей головой. Вадим и конюх, чуть в стороне, перековывали Виконта и самого события че видели, а слышали только крик.
      - Браконьер, - начал было Вадим, - враг при...
      Но тут изнемогающий у костра Мишель издал такую пронзительную фистулу, что Виконт, давно прядающий ушами, вскинул морду и оглушительно заржал.
      ...Минуты три никто и не пытался заговорить. Каждый боролся со смехом в одиночку, каждого ломало и корчило ка свой манер.
      Генка, вылезший возле костра на берег, опутанный леской, мокрый, замерзший и несчастный, видя вместо сочувствия к себе уставленные на него пальцы, хотел было обидеться, но не выдержал и зашелся вместе со всеми.
      - Ну вот, - сказал Вадим, когда они все отсмеялись и успокоились. Где веселей: тут или на Толевой? Ладно. Ты, Генка, давай отжимайся побыстрее и сушись. А я, пожалуй, ящиком займусь до ужина, а то завтра всю канцелярию в дыру порастрясем.
      - Лады,-кивнул Юрка, взяв Виконта за узду. - Отведу к остальным, спутаю. Топай, юморист!
      Вадим подошел к вьючнику возле палатки, выложил из него вещи, прикинул размеры пробоины. Обстрогать края дырищи, а изнутри фанерку пригнать милое дело. А помятую петлю молотком можно подправить. Вадим положил во вьючник молоток, фанерку и нож, взял вьючник под мышку. "Вот у того валуна и устроимся", - подумал он. "Лучше бы чуть подальше, у того плоского, следующего",- мягко возразило ему что-то в сознании.
      2. Чуждый Голос
      Вадим споткнулся и остановился.
      "Что это я пугаюсь?" - подумалось ему.
      "Да нечего, нечего пугаться!-тотчас же отозвалось в сознании.-Совершенно нечего!"
      Вадиму стало не по себе. Он все же сбросил ящик у дальнего валуна, более плоского и в самом деле более пригодного для работы. Он сел на этот валун и поглядел в сторону костра.
      Генка, в одних мокрых трусах, с Мишелевой помощью спешно выкручивал одежду. Пальцы его ступней зябко поджались на холодной гальке, и синеватые ноги деревянно согнулись в коленях. Замерз, видать, парень по-настоящему. Как бы не простыл. И спирту для такого случая, как всегда, нет. Смех-то смехом...
      "Ха-ха..."-неуместно до дикости зазвучало в Вадимовом сознании то самое, постороннее.
      "Разве же мне смешно? - вздрогнув, подумал Вадим. - Ну разве это смешно?"
      "Это мне смешно, - обрадованно ответило Нечто. - Это я смеюсь, хи-хи... Ах, какое это превосходное чувство-чувство юмора! Это, безусловно, перл в моей коллекции чувств! Какая прелесть! Как мне повезло на этой планете!"
      "Сдвинулся,- подумал Вадим, похолодев, как это бывало у него в преддверии настоящей опасности. - Гаси лампу!"
      "Какую лампу? Зачем это?-тотчас же пронеслась ответная мысль.-Ах, это, наверное, в переносном, ассоциативном значении? Я прошу вас, Вадим, выражайтесь по возможности буквально, иначе я буду вынужден постоянно вас переспрашивать. Слишком уж разнообразны здешние формы мышления, а ваш мозгосновной для меня источник информациимною еще не изучен. Я же недавно тут".
      "Какая жуть... Такого со мной не бывало. Какая жуть...-чувствуя, как кровь отлила от лица, думал Вадим.-Что же это, а? Раздвоение личности?"
      "Ни в коем случае! - торопливо и энергично зазвучало в мозгу. Сейчас, ну сейчас, вы привыкнете. Как бы мне объяснить, чтобы вы сразу поверили и успокоились? Нет никакого раздвоения вашей личности! Была она единой, и есть, и будет. Вы - есть вы, а я - есть я, личность посторонняя. Просто я временно пользуюсь частью вашего мозга, звучу в нем. Вторжение мое, конечно же, неэтично, я понимаю, но ведь это же - единственная возможность войти с вами в контакт! Однако, при всех обстоятельствах, вы-хозяин, и ваше право в любой момент прервать этот контакт. Одно ваше слово, и я уйду, хотя, конечно, это было бы для меня глубоко прис..."
      "Пошло вон, что бы это ни было!" - в то же мгновение мысленно заорал Вадим, содрогаясь от страха и отвращения.
      И этот мысленный вскрик был сродни тому неосознанно-точному движению, которым стряхивают с себя что-нибудь мохнатое и гадостное.
      Чуждый голос тотчас смолк, исчез. Осталась лишь память о нем, эхо прочувствованного.
      Напряжение спало.
      - Эй!-крикнул он Мишелю, чтобы окончательно перебить пережитое ощущение.Как насчет пожрать?
      - Начать и кончить, - отозвался повар. - С этим циркачом столько времени угробил... Сварю-позову.
      - Ладно.
      .. .Все вроде в порядке. Мишель как Мишель, река как река, вечер как вечер. Что ж это было, однако?
      Вадим сунул нож в дыру выочинка, врезался в рваный фанерный край, выравнивая его.
      Почему это вдруг, ни с того ни с сего, возникло, чтобы испугать до жути, а потом, как по приказанию, исчезло? Ни с чем не сравнимая странная жуть.. - А если бы он еще раз ощутил этакое? Да уж, наверное, не впал бы в такой исступленный страх, в такую панику. Но этого не повторится. Ни раньше не было, ни теперь не будет. А если бы...
      "Позвольте мне несколько слоз, - зазвучало тут же, как по заказу. - Не гоните меня! Одно только объяснение! Вы же убедились, что ваша воля - закон для меня. И контакт наш, наша беседа будет продолжаться ровно столько, i сколько вы пожелаете. Вы поняли меня, Вадим? Ну что же тут страшного? Вы господин [' положения. Хотя в вашем испуге повинен я.
      Мне следовало начать с самой существенной для вас информации: я-гость на этой земле".
      "Все мы - гости на этой земле", - усмехнулся Вадим, почему-то довольно спокойно. "За- i ткнись!"-спохватился он.
      Голос мгновенно умолк.
      То, что теперь ощущал Вадим, не было уже гадливым, мохнатым ужасом. Был просто страх перед непонятным, запретным, грехов- ( ным, что ли ... И страх этот зарастал любопытством, как рана новорожденной кожей, и уже чесалось вокруг заживающего, зудело...
      Что это? Откуда? Почему? Что это-возникающее в уме, слоено голос собеседника, и так послушно исчезающее? И это (какой может быть разговор!) не имеет ко мне никакого отношения. Это- не часть моей личности. Это что-то внешнее. А может, все, сходящие с ума, так вот утешаются? Может, это и есть типичный симптом? Утешаются, а чуть шагнут в сторону-и по уши в трясине, из которой не выкарабкаться... Но он-то, ои-то, по крайней мере, обеими ногами на твердом. Даже если это-граница, черта, то он-то уж точно на "нормальной" территории. Да и не бывает, чтоб ни с того ни с сего взять да и сдвинуться. ..
      "Эй!"-мысленно позвал он.
      "Спасибо!-тотчас же отозвался Голос.Гость я в самом прямом, буквальном смысле слова... Я, видите ли, не с этой планеты. Сейчас я вам все... Ну секундочку!"
      "Стоп!"-Вадим опять поспешно отогнал Голос, словно выключил приемник, неожиданно заоравший.
      "Ну что, брат Стругацкий, - сказал он себе,-вот тебе и Пришелец... Пришелец, значит? Это-то у меня откуда? Отродясь фантастикой не увлекался. Пришелец с реки Онека. Звучит? Вот и отвечай за свое сознание: где, что, когда и как в нем отложится и всплывет-читанное, слышанное. Темный лес. Тайга. Но Пришелец-это не страшно. Если и бред это, то несерьезный. Так, бредишко, брелочек. .."
      - Мишель! - прокричал он повару. - Ты в пришельцев веришь?
      - В ушельцев я верю! - звякая посудой, отозвался тот. - Ну, где они, которые жрать просили? Которые под руку толкались? Юрка! Геха! Стынет!
      - Иду! - одновременно отозвались два бодрых голодных голоса: из палатки и от кустов.
      А радист Женя сидел уже у костра, обхватив руками колени, и с тихой печалью глядел куда-то перед собой... Сорокалетний человек-Евгений Евграфович Спасов.
      - Ешь, Грахыч,- как всегда предельно упростив радистово отчество, Мишель протянул ему полную миску ухи с дымящимися кусками рыбы. - Ешь от пуза!
      Потом все они, весь отряд, сгрудившись у костра, ели эту тройную ленковую уху, обжигаясь, дуя в ложки, постанывая и покрякивая от удовольствия, выплевывая в огонь обсосанные кости.
      Эх, поле, поле, тайга дорогая... Эх, работа!
      Где захотел, там и встал, где встал, там и ночуй. И жилье с собой, и постель, и еда, и огонь... И дело у тебя есть, и цель ясна. Оттопал свое-ешь теперь, чаек гоняй, да и спи потом спокойно... А самое прекрасное, золотое-вот так, как теперь, с устатку, не спеша, покурить под осенними ясными звездами. ..
      Звезды над головой. Глядишь-точно летишь сквозь них: сквозь первое небо, сквозь второе, седьмое, семижды седьмое... И не вырастают звезды от этого полета, не слепят глаз, не закрывают горизонта невообразимыми, как утверждают, массами клокочущего гня. Мигают себе, и нет им числа, и нет дела до их числа, до истинного размера их, до непостижимых расстояний до них. Смотри себе и радуйся.
      .. .Наевшийся, напившийся чаю Вадим лежал на спине, положив голову на сцепленные ладони, вольно разбросав в стороны ноги в сапогах. Глаза его щурились от махорочного дыма зажатой в зубах самокрутки. Все, кроме Юрки, что курил рядом, разбрелись по палаткам.
      - С чего все-таки Виконт бесился?-обсуждал давешнее Юрка.-А разбил ящики как отрезало... На лагере починишь? - спросил он Вадима.
      - Да нет, сейчас, пожалуй.
      - Поздно уже... - Юрка зевнул во всю ширь, от души.
      - Дровец подкину,-сказал Вадим.-Мне и записать кое-что надо. Да и спать неохота.
      - Ну гляди.
      Юрка ушел в палатку и угомонился там.
      Вадим сходил за вьючником. Набрал плавника поблизости, подкормить костер, и тот загорелся светло и ровно. Ну, начнем...
      За едой и за разговорами Вадим почему-то ни разу не вспомнил о странно вторгнувшемся в сознание Голосе. "Пришелец и Ушелец, - улыбаясь подумал он.-А ведь интересно было, ей-богу, этак с собой поговорить. Это, вероятно, как во сне: сам за всех думаешь и действуешь. Эх, испугался, тютя! Сон второй раз не закажешь..."
      Вадим подвигал крышку ящика, ввинтил ножом шурупы в шарнире. Как с петлей-то быть? Молотком - ребят перебудишь. Может, и вправду-завтра?
      "Ах,-раздалось в его мозгу.-Я опять без позволения, опять без спросу пытаюсь продолжить наш разговор. Но у меня, поверьте, Вадим, очень мало времени. Не знаю, сколько, но знаю, что очень и очень мало! Ведь теперь-то вы не боитесь?"
      "Валяйте", - мысленно ответил Вадим, почему-то на "вы".
      Страха он не ощущал, было только любопытство, то самое - неистребимое и всесильное, что заставило бедного гоголевского Хому взглянуть на Вия вопреки приказу разума:
      "Не гляди!"
      "Валяйте, звучите, - разрешил он. - Поговорим, словно вы существуете".
      "Так вы, стало быть, осознали сказанное мной прежде? - радостно осведомился тот самый, якобы существующий. - Скажите, мой вопрос логичен? Может быть, я выражаюсь для вас непривычно, и само построение моих фраз пугает, а? Это вполне вероятно, принимая во внимание кратковременность моего пребывания здесь и сложнейшую структуру человеческой фразеологии".
      Подождав Вадимова ответа и не дождавшись его. Голос продолжал:
      "Видите ли, основным источником информации о земле для меня послужила ваша память.
      Ах, это такой запутанный, такой трудный для расшифровки источник! Кроме того, я проанализировал всю слышанную мной устную речь, вашу и ваших сопланетников. И наконец, - торжественно заключил Голос, - я изучил те три информационных печатных свода, которые, к счастью, оказались внутри предмета, в который я воплощен".
      Вадим опять промолчал, вслушиваясь в звучание Голоса. Он почти не уловил смысла сказанного.
      "Вы меня поняли, сударь? - нетерпеливо топнув ногой, спросила графиня"... - "У меня слишком мало времени! - проговорил Голос. - Уж эту-то фразу я целиком взял в готовом виде из самого полного печатного источника информации. Уж она-то должна быть вам понятна!-у Голоса появились плачущие интонации.-Я-графиня, которая задает вопрос, нетерпеливо топая ногой, вы сударь, к которому этот вопрос обращен. Ну, понятно?"
      И опять Вадим промолчал, сидя с приоткрытым ртом.
      "Попытаемся еще,-не терял надежды Голос.-Способ построения фразы нужного мне смысла по другому источнику информации:
      "На основании вышеизложенного можно представить себе следующую последовательность рудообразования..." Что значат три последние слова, я не знаю, но "на основании - представить" вам должно быть понятно. Понятно?
      "Поймем-дальше пойдем!"-отчаянно рявкнуло в Вадимовом мозгу.-Ясно, а?"
      "Ясно, ясно, - поспешно отозвался Вадим, - вас понял".
      Сомнений не было - Голос цитировал Дюма, сборник пословиц и кухлинские "Месторождения". Интересное кино...
      "Значит, вы не с Земли и вы говорите со мной?" - мысленно ответил Голосу Вадим.
      "Именно. Воспроизвожусь, осуществляю контакт при посредстве вашего мозга. В основном, с вашего разрешения, я использую слуховые его центры. Дистанция контакта, к сожалению, крайне мала-три метра по здешним меркам",-добавил Голос, помоллав.
      "Вы, стало быть, помещаетесь в моем мозгу?"-спросил Вадим, уверенный, что так оно и есть.
      "Ах, да нет же!-живо возразил тот, явно радуясь налаживающейся беседе.-Сам-то я материально воплощен, помещаюсь вот в этом предмете, который вы все время перемещаете с места на место".
      "В ящике? - изумился Вадим. - Да как же это так?"
      "Так уж вышло, - с легким смущением ответил Голос. - Это был первый предмет, осознанный мной при материализации на вашей планете. А воплощение во что-либо местное при материализации в конечном пункте перемещения, видите ли, должно осуществляться мгновенно. Практически всегда воплощаешься в первом увиденном предмете. Вот я и воплотился. Сыграл в ящик-так, кажется, по-вашему? А поначалу я все пытался вступить в контакт с этим несшим меня существом. С падлой этой, с кониной вербованной", - определил Голос с Юркиными интонациями.
      "Так это же лошадь! Животное! - изумился Вадим. - Что же могла она вам ответить? Как?"
      "А откуда мне было знать, тютя? - ответно удивился Голос. - И почему бы этому существу не оказаться вдруг разумным? Оно и крупнее вас, и сильнее, и, на первый взгляд, красивее. То есть, я хочу сказать,-поправился Голос, - что внешность его, как мне показалось, несколько более гармонирует со здешней местностью. Но теперь-то я понимаю! Теперь я вполне могу согласиться с превосходным по точности и глубине выражением:
      "Встречают по одежке, провожают по уму".
      Голос чуть помолчал, как бы наслаждаясь смыслом постигнутой им пословицы.
      "Кроме того,-продолжал он,-в оправдание своей ошибки могу сказать следующее.
      Воплотившись в этот самый ящик и обнаружив находящиеся в нем предметы, я мгновенно понял, что изготовлены они разумными существами и что изучение этих предметов-ключ к пониманию самих разумных существ. Прежде всего я определил назначение тех сводов информации, о которых я упомянул".
      "Книг", - подсказал Вадим.
      "Вот именно, благодарю вас, сударь,-вежливо отозвался собеседник.- Я постиг принцип вашей письменности и затем освоил три имеющиеся здесь книги. В первой, самой обширной, самой полной и познавательной, фигурировало вполне разумное существо, именуемое "Виконтом". А ведь точно так же именовалось и несущее меня существо. Трижды я пытался вступить с ним в контакт и трижды терпел жесточайшую неудачу. Страх и ярость вызывали в нем все мои попытки. Вы сами были тому свидетелем. Теперь-то, конечно, мне ясна невольная моя ошибка. Рожа он протокольная, а не виконт!"-уверенно закончил Голос, еще более точно, чем в первый раз, воспроизведя Юркины интонации.
      Вадим захохотал.
      Чуть помедлив, смех этот в его сознании подхватил и Голос, вторя сначала тихонько и неуверенно: "Хи-хи", а готом все громче, басовитее. Вслух Вадим смеялся за двоих.
      - Спать не дают!-сонным голосом пожаловался из палатки Мишель.-Кто там ржет-то?
      - Спи, тютя! -одновременно сказали и Вадим, и Голос, один - вслух, а другой беззвучно, после чего оба смеялись еще сколько-то времени.
      "Ах,-успокоившись, сказал Голос,-за этим стоило слетать! Какое чувство! Юмор слова, юмор ситуации... Да я теперь богач!"
      "Как же я мог бояться? - думал Вадим. - Ничего интереснее и невероятнее не было в моей жизни. Если это сон, то до чего же замечательный! А если сдвиг, раздвоение, все равно - замечательно!"
      "Ну вот, опять вы за свое, - забеспокоился Голос. - Все-таки вы мне чуточку не доверяете, все время выставляете в своем сознании защитные поля, на преодоление которых я трачу огромную энергию. Это так разорительно, Вадим! Ну поверьте же мне до конца, прошу вас!"
      "Верю, дорогой, верю,-легко согласился Вадим, настроившись на веселый лад. - Так как же вы с Виконтом контактировали?"
      "Ох,-вздохнул Голос,-такой обширный, такой перспективный мозг, такое образное восприятие мира и-увы! Мысли его мимолетны и трудноуловимы. Зато исключительно стойки и сильны эмоции. Так что все же кое-что меня заинтересовало. Не для коллекции, конечно, а так... Чувство ярости и страха, и то, отчасти знакомое мне, очень привлекательное чувство влечения к существу того же вида, зовущемуся Кастаньетой".
      "Вот бы не подумал,-удивился Вадим,Виконту нравится Кастаньета? Скажите... А кстати,-перебил он себя,-давайте хоть познакомимся. Я - Вадим. Это мое имя. А ваше?"
      "Позвольте мне сохранить мое имя в тайне, мадам, - произнес граф дрогнувшим голосом",-процитировал Дюма Голос.-"Мадам-вы, а "граф-голосом"-я. Остальное изложено абсолютно точно".
      "Вот те раз! -удивился Вадим.- Какое же это знакомство? Должен же я как-то к вам обращаться?"
      "Я могу воспроизвести в вашем мозгу звучание своего имени, но вряд ли вы, Вадим, сможете им воспользоваться. Хотите?"
      Вадим, мысленно кивнувший, вздрогнул и передернулся от высокого, пронзительного визгливого скрежета.
      "Ну как? - спросил Голос. - Сможете ли вы обращаться ко мне, называя меня таким образом?"
      "Ну уж нет!"
      "Я тоже так думаю,-ничуть не обидевшись, согласился Голос.-Скажите, какие это вызвало у вас земные, или бытовые, ассоциации?"
      "Как вилкой по стеклу царапнуло",-не задумываясь, определил Вадим.
      "Вилка... стекло... - раздумчиво проговорил Голос.-Звучит одинаково приятно. Царапнуло-тоже неплохо. Вот и зовите меня так".
      "Вилкой-по-стеклу! - запротестовал Вадим. - Это ж вспотеешь, пока выговоришь. Тогда уж лучше сокращенно: Ви-П-Ст... Или вот-ВИСТ! А?"
      "Звучно и кратко,-одобрил Голос.-Хорошо. Отныне я для вас Вист. Вист... - повторил он, с явным удовольствием примеряясь к новому имени. -Ах, если бы наше знакомство, Вадим, состоялось с утра! Если бы я не потерял столько времени на бесплодные попытки контакта с лошадью! Распропереэтак!" - в сердцах заключил он.
      "Научили Пришельца материться,-подумал ощутивший неловкость Вадим.-Ухари, ничего не скажешь!"
      И тут вдруг до него впервые по-настоящему дошло, что он тут, на реке Онеке, действительно беседует с Пришельцем - фантастическим существом, фантастическим образом заключенным вот в этом знакомом обшарпанном вьючном ящике, на одном боку которого пляшут сейчас неровные отблески пламени нешибко горящего костра: взметнутся и опадут, взметнутся и опадут...
      "Как вам там, Вист?"-спросил он ящик, погладив ладонью крышку.
      "Мне там никак, - прозвучал ответ в Вадимовом сознании. - Что могут чувствовать мертвое дерево и мертвое железо, в среде которых я располагаюсь с момента соприкосновения?"
      "А эта пробоина? - коснулся Вадим края дыры. - Не беспокоит?"
      "Как бы мне вам объяснить? - задумался Вист. - Ну вот. Закройте глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Закройте и представьте себе ближайшую к вашей Земле планету. Представили?"