ГЛАВА 11

Вторая неожиданность поджидала нас уже метров через триста, там, где заброшенное шоссе, сделав крутой вираж, поворачивало в сторону киевской трассы. Сам поворот виден не был, полностью скрытый зарослями захвативших новое жизненное пространство придорожных кустов.

Миновав заросли по узкой тропинке, оставшейся от некогда широкой дороги, мы выбрались на открытое место и замерли: проход впереди был перекрыт. И, судя по всему, перекрыт уже давно — натянутая в несколько рядов на высоких, метра под три, столбах колючая проволока успела порядочно заржаветь. Серьезный заслончик — в первом ряду обычная «колючка» почти до самого верха перевита спиралями «егозы»[10], ротные несущие столбы глубоко вкопаны в землю и забетонированы, поверху (причем и снаружи, и с нашей стороны) идут наклонные сегменты, тоже с колючей проволокой. Только табличек с предупреждением о минах и электроизоляторов на столбах не хватает. И надписи «оставь надежду всяк сюда входящий» над входом.

Кстати, вход — точнее въезд — здесь имелся: заброшенная дорога упиралась в запертые на огромный висячий замок ржавые двустворчатые ворота, также оплетенные спиралями «колючки». Еще одни такие же ворота располагались в трех метрах напротив, перед самым выездом «наружу». Вот так: зашли на территорию старого заброшенного бункера, а вышли на режимном объекте — спасибо, хоть собачки злые не бегают и вертухаи с вышек без предупреждения не стреляют!

— Что думаешь? — Капитан выглядел, мягко говоря, весьма озадаченным.

Я пожал плечами и, отодвинув в сторону настороженно оглядывающего местность Штыря, уже не скрываясь держащего в руках «Кипарис», двинулся к воротам.

Подав своим бойцам знак «оставаться на месте», Сергей догнал меня и неожиданно протянул недавно конфискованный «Глок»:

— Держи, майор. — Ого, по званию он меня еще не называл — это уже что-то новое! — типа, признание. — Короче, это… я ж понимаю. Когда мы сюда ехали — ничего этого не было, и пока мы тебя там, возле бункера, ждали, никто все это тоже понастроить не мог. А значит, ты прав. И это… хреново! Автомат позже обслужишь, пока, думаю, и «пушки» хватит.

Мы подошли к воротам и осмотрелись. Вблизи и они, и расходящаяся в обе стороны и, надо полагать, охватывавшая кольцом все территорию «Вервольфа-2» колючая «изгородь» казались еще более старыми — время и ржа начисто слизали с металла краску и даже затупили некогда острые шипы колючей проволоки «Заборчик» простоял здесь не один десяток лет.

— Ну и что делать будем, капитан? Рвем с этой зоны когти и идем дальше… гулять?

— Другие варианты? — Теперь он не просто говорил со мной на равных, а, похоже, ждал совета. Или даже ненавязчиво передавал право решающего слова.

— Никаких. Надо двигать в сторону Винницы, ближе все равно ничего нет — может, там разберемся, что к чему.

— Согласен, — без особого энтузиазма одобрил Сергей мое предложение (впрочем, другого-то все равно не было) и, призывно махнув своим орлам, достал из-под куртки автомат. Негромко хлопнули приглушенные глушителем выстрелы — и искореженный пулями замок упал к нашим ногам, открывая путь. Можно было идти дальше.

Подхватив неподъемную сумку и по-прежнему бесполезный автомат, я двинулся вперед. Капитан пошел рядом, а оба его (или теперь уже «наших»?) подчиненных заняли позиции по флангам, аккуратно взяв нас в «клещи» и прикрывая по сторонам. Необходимости в этом я не видел, но спорить не стал, тем более что теперь меня защищали, а не конвоировали. Прогресс в наших отношениях налицо, одним словом…

Наружные ворота отличались от внутренних разве что укрепленными на них предупредительными табличками, немного ржавыми, но еще вполне читабельными: «Внимание! Запретная зона, проезд и проход запрещены!» Коротко и ясно — что хочешь, то и думай, только внутрь не лезь.

Думать мы не стали — пока. И внутрь лезть, естественно, тоже, осмотрелись, да и потопали прежним порядком дальше…

До междугородной трассы добрались спустя примерно час. Шли быстро и ничего нового за время нашей пешей прогулки не узнали — на безоблачном небе сияло клонившееся к закату, но еще высокое летнее солнце, теплый ветер, напоенный сладковато-пряным запахом начинающих отцветать трав, легонько шелестел листвой разросшихся сверх меры придорожных деревьев, в кронах которых весело щебетали невидимые птички, однако-во всей этой идиллически пасторальной картине перевалившего за свою середину украинского лета ощущалось нечто тревожное.

Нет, не страх; не привычное людям нашей профессии предчувствие близкой опасности, именно тревожное. Что-то неуловимое, чужое, в мгновение ока перечеркивающее, сводящее на нет всю эту щемящую сердце дикую красоту. Мы были в другом мире…

Единственным же положительным результатом нашего терренкура стало то, что я наконец удостоился чести официально познакомиться с остальными членами нашего маленького «экспедиционного отряда».

Высокий и темноволосый спецназовец Штырь «в миру» звался Мишей; его чуть менее рослый коллега с коротким ежиком русых волос на голове носил звучное имя Станислав (именно так: если Штырь, с добродушной ухмылкой пожимая мне руку, пробасил: «Миша», то его боевой брат представился именно Станиславом), однако с большей охотой отзывался на не слишком понятное «Вовчик».

Ничего удивительного, в принципе, спецназовские клички — это особая история, достойная отдельного рассказа, поскольку ничто так не характеризует личность каждого бойца, как его псевдоним. А если еще учесть, что в качестве оных запрещено использовать сокращения от реальных фамилий, имен и воинских званий, то можете представить, какие у нашей братии бывают боевые псевдонимчики!

Впрочем, и Штырь, и Вовчик оказались вполне нормальными ребятами — особенно когда окончательно избавились (ну, или почти избавились) от своего комплекса подозрительности и перестали видеть во мне коварную вражину, только и ждущую момента, дабы всадить кому-нибудь из них нож в горло…

Междугородная трасса «Киев — Винница» встретила нас вполне целым асфальтом, накатанным множеством проносящихся мимо машин и нагретым за день жарким летним солнцем. Об оставшейся за спиной заброшенной дороге и превращенном в запретную зону бункере напоминали разве что знак «Проезд запрещен» да чуть покосившаяся, давно не реставрированная табличка на съезде с трассы, предупреждающая о том же.

Прежде чем выйти на довольно оживленное шоссе, мы скептически осмотрели друг друга. Союзники мои выглядели более чем нормально — джинсы, футболки, спортивного фасона куртки: простенько и вполне демократично. Так ходили и в восьмидесятых, и в девяностых, так ходят и сейчас. Ну не могли же мы попасть во времена Иосифа Виссарионовича или Никиты Сергеевича — уж о таком-то временном люфте Посланник бы меня точно предупредил! Так что с ними все о'кей, а вот со мной… Поди узнай, принято ли в этом мире разгуливать в камуфляже? Хотя, почему нет? У нас это тоже вполне демократичная одежка — будь ты хоть отставным военным, хоть ночным охранником из ближайшего супермаркета, хоть колхозником или подрабатывающим студентом. Нацепил «комку» — и вперед: удобно, пачкается мало и материя хорошего качества, особенно если камуфляж еще из «старых» запасов.

Но это у нас. А вот как у них? Да еще и расцветка у меня, мягко говоря, необычная, такую и в нашем-то мире не часто встретишь. Ладно, рискнем — выхода-то все одно нет, не в джинсах же, в которых я «ванну» в бункере принимал, щеголять! Правда, на дне сумки валялись еще одни «левайсы», но после прыжка с поезда я бы их тоже сильно новыми не назвал…

Еще раз проверив, не выпирает ли спрятанное под одеждой оружие (замотанный в останки футболки «Штурмгевер» я просто уложил между ручками сумки — внутрь он не влезал никаким макаром, а так… мало ли что я несу, авось и не заметит никто), мы перешли шоссе и неторопливо двинулись по обочине в сторону города.

Идти восемь километров пешком было лень, однако транспортом решили пока не пользоваться — за поездку нужно было чем-то платить (если у них тут, конечно, не построили, как обещал один из наших кремлевских мечтателей, коммунизм к двухтысячному году, что вряд ли), а наши деньги — и мои доллары, и имевшиеся у коллег гривны и рубли — у местных аборигенов вряд ли были в ходу. Лучше пока не нарываться, разведать все потихонечку.

Погода хорошая, до темноты еще несколько часов — почему бы не прогуляться? Компания из четырех друзей возвращается с пикника домой, в родную Винницу — что ж тут подозрительного? Такое в любое время и в любой стране бывало — лето, отпуска, водочка, шашлычки… и милицейский «уазик», весьма целенаправленно перестраивающийся в крайний правый ряд с явным намерением притормозить возле нашей компании.

Вот мы и погуляли, и не нарвались, и разведали, и до Винницы пешочком дотопали…

Н-да, пушистый северный зверек на букву «п» подкрался, как всегда, незаметно. Ох, не люблю я ценных пушных зверей!..

До первого контакта с «местными аборигенами», по явно несчастливой для нас случайности относящимися к ведомству внутренних дел, оставалось несколько секунд. Не поворачивая головы, капитан одними губами прошептал, обращаясь ко всем нам сразу:

— Сначала говорим. Если не заладится — работаем тихо, без оружия. Пять секунд. Если их четверо — мы со Штырем берем передние сиденья, вы — задние, если двое — мы сами сработаем. Говорить буду сам. Если что — начну первым. Ясно?

Я согласно угукнул, подумав, что Сергей, конечно, молодец и соображает быстро, только вот, во-первых, их может быть и больше четырех, а во-вторых, диспозиция у нас получается хреновая — мы все будем стоять у одного борта. А УАЗ — машина высокая и для таких мероприятий не сильно удобная. Да и двери заклинить может — хорошо, хоть лето сейчас, жарко и стекла наверняка опущены. Хотя бывал расклад и похуже…

Автомобиль между тем заехал на обочину и, коротко пискнув тормозами, остановился в метре от нас. Людей в машине было двое — оба на передних сиденьях. Значит — если разговор, как сказал капитан, «не заладится», — нам с Вовчиком вмешиваться не велено. Ладно, посмотрим… а стекла таки опущены, это хорошо, это просто замечательно!

Правая дверь раскрылась, и сидевший рядом с водителем милиционер с сержантскими лычками на узких эмвэдэшных погонах, спрыгнул на землю. Одет он был в самую обычную милицейскую форму, только почему-то старого образца — я такую уже лет десять не видел. Фуражку — именно фуражку, а не ставшую привычной форменную кепку с козырьком — он держал в руках.

Но не форма и не фуражка привлекли мое внимание, и даже не недовольная, уставшая от жары физиономия собирающегося что-то сказать патрульного: стараясь контролировать потенциального противника периферийным зрением, я, что называется, «во все глаза» смотрел на раскрытую дверцу.

Обыкновенную дверцу обыкновенного светло-серого УАЗа, на которой, чуть пониже привычного «милиция», красовался неестественно яркий и такой до боли знакомый герб… Земной шар в обрамлении перевитых алыми лентами колосьев пшеницы… Перекрещенные серп и молот… Сияющая над «одной шестой частью суши» красная звезда… Союз Советских Социалистических Республик…

И, прежде чем голос обратившегося к нам патрульного прервал тонкую нить моих размышлений, в голове короткими всполохами сверкнули целых две мысли — вопросительная и утвердительная: «Твою мать, куда же мы попали?!» и «Разговора не будет».

— Сержант Колупченко! — Патрульный водрузил фуражку на голову и вяло козырнул: — Гуляем, граждане? Документики предъявите…

Я мысленно вздохнул. Все, «тихая» часть операции по спасению двух наших миров благополучно завершилась, даже не начавшись. Придется «работать». Жаль… Глупо-то как! Не знаю, как для антитеррориста-«альфовца» Сереги, а для меня, офицера диверсионного спецназа, эта ситуация — то же самое, что, будучи выброшенным с аквалангом в нейтральных водах противника, незамеченным добраться почти до самого берега… и с размаху стукнуть баллонами (а еще лучше-тупой головой!) о борт вражеского пограничного катера. Так глупо спалиться, блин!.. Ненавижу пушных зверей…

Не знаю, заметил ли капитан «серпасто-молоткастый» герб на двери, но ситуацию он, похоже, оценил правильно: незаметно для непрофессионала-сержанта чуть сдвинулся назад, открывая Штырю «доступ к телу» водителя, и полез за отворот куртки, якобы доставая документы. Правильно, Серега, молодец, теперь вытягивай руку — сначала ме-э-эдленно, затем — неуловимо быстро. Один короткий удар — и все. Остальное доделает боевой брат Штырь…

Но я ошибся — капитан избрал другой сценарий — или решил, что «тихий» вариант нашей авантюры еще не до конца накрылся медным тазом: он ме-э-эдленно вытянул из-за пазухи руку с зажатыми в ней «корочками». Своими настоящими «корочками»! Мельком показав патрульному красную книжицу, качнул головой в сторону, предлагая — да нет, приказывая! — следовать за ним.

Сержант заколебался, в глазах мелькнула смесь удивления и недоверия — и сделал шаг в сторону. Теперь они стояли возле задней дверцы — закрытые корпусом УАЗа от проезжающих по дороге автомашин, а водитель беспомощно вытягивал шею, пытаясь расслышать, о чем будет говорить старший. Штырь, не торопясь,, достал новую сигарету и, шагнув вперед, протянул пачку, угощая водителя.

Вот и все, передислокация сил окончена, при таком раскладе справится даже курсант-первогодок. Жаль водителя, совсем сопляк еще…

— Я — капитан специального подразделения государственной безопасности, московский отряд. Это — мои подчиненные. Он, — исполненный важности кивок в мою сторону (долго треплешься, капитан, пора заканчивать… или ты еще что-то задумал?), — офицер Главного разведывательного управления. Мы все находимся на спецзадании, — еще один кивок, теперь в сторону ведущей к бункеру дороги, от которой мы так и не успели отойти подальше, — находились на объекте… ну, вы и сами знаете где. Документы у нас проверять вы не уполномочены. Все ясно, товарищ сержант? — Последнее слово было интонировано более чем четко.

— Да… То есть, товарищ капитан, как же без документов? Сами ж знаете, не положено туда… — Сержант выглядел растерянным, но не сдавшимся. — Должен проверить документы… Или доложить! — Похоже, балансирующий между смертью и… тоже смертью патрульный нашел прекрасный, как ему казалось, выход из неподвластной его пониманию ситуации: — Доложу— и все.

— Докладывайте, — презрительно «разрешил» Сергей, делая шаг вслед за ним и легонько качая головой Штырю: подожди, мол.

И дождавшись, пока сержант, встав коленом на сиденье, дотянется до радиостанции, добавил:

— Постойте, сержант! Мы поедем с вами. Вы ведь из Винницы?

— Да… э… товарищ капитан госбезопасности. — Сержант скосил глаза на по-прежнему зажатое в руке у Сергея удостоверение и почти жалобно попросил: — Не положено ж так, документики бы посмотреть…

— В рапорт попасть хочешь, сержант? — зловеще осведомился капитан. — Хорошо, покажу я тебе удостоверение, только в машине. Поехали!

— Ну…

— Ну, все! — неожиданно даже для меня рявкнул Сергей, с силой прикладывая нудного патрульного головой об раму между дверями и тут же оттаскивая обмякшего сержанта в сторону. В освободившееся пространство рыбкой скользнул Миша, однако вслед раздалось: «живым, Штырь».

Ого, похоже, я так и не понял всей глубины ваших глубин, товарищ «капитан госбезопасности»! Ты что же, Серега, сразу «языка» брать решил? Оригинально… Хотя, почему бы и нет? Нам теперь все равно, а так — и транспорт, и источник информации.

Из качнувшейся под весом спецназовца машины раздался жалобный всхлип, короткая возня и голос Штыря:

— Куда его?

— Назад давай, — указал капитан на заднюю дверь. Боец кивнул и, открыв ее, помог товарищу перетащить тело водителя через спинки сидений. Пребывающий без сознания сержант отправился вслед за ним. — Поехали, майор. Вовчик — вперед.

Дважды просить меня не потребовалось, и я вслед за Сергеем забрался в автомобиль. Штырь уже сидел за рулем, его коллега устраивался рядом. Комплект.

Отыскав наручники и замкнув в них запястья обоих ментов, мы усадили их между нами и неторопливо влились в реденький поток движущегося в сторону Винницы транспорта. На все про все ушло меньше трех минут — это если считать вместе с разговором; сам же захват занял от силы секунд пять, так что в установленный капитаном срок мы вполне уложились.

Вот если бы еще знать, что делать дальше… Просто ехать в город на захваченном автомобиле, да еще и с двумя скованными наручниками представителями местной власти довольно глупо: если у них тут принято проверять документы прямо на дороге, то уж на въезде наверняка будет еще какой-нибудь пост. Самое умное в нашей ситуации — съехать где-нибудь с шоссе и вдали от лишних глаз поговорить с пленными по душам. Не думаю, что они такие уж ценные источники информации, но других-то все равно нет, а нас интересуют любые подробности. Озвучив свою мысль и заручившись согласием капитана, я протянул сидевшим впереди парням реквизированные фуражки: — Наденьте и окна закройте — если не приглядываться, сойдет. Вовчик, пошуруй в «бардачке», вдруг что интересное найдешь.

Ну вот, пока можно отдохнуть — откинувшись на спинку сиденья, я собрался было немного расслабиться, но меня отвлек неожиданно обернувшийся Вовчик, с ухмылкой сообщивший:

— Гляньте, чего местные менты читают! — и продемонстрировал потрепанную книжку в мягкой обложке. Книжка называлась «Нужна ли нам такая „демократия“, или Ошибки 1985 года». — Эк их торкнуло!

Однако книга меня не заинтересовала — среди вываленных из «бардачка» вещей я заметил кое-что по-настоящему интересное: сложенную вчетверо и слегка истершуюся на сгибах карту. Ну-ка, посмотрим — глядишь, и не придется ни в какую Винницу заезжать…

— Дай-ка, — перегнувшись через сиденье, я взял карту, оказавшуюся довольно подробной картой всей Винницкой области. Сергей вопросительно взглянул на меня — о заложенной в моем сознании схеме он, как вы помните, еще не знал — пришлось в двух словах объяснить, в чем дело.

Разложив карту на коленях, я попытался сориентироваться на местности согласно моей схеме, никаких признаков наличия которой в собственном разуме так и не обнаружил.

Правда, как это сделать, как увязать плоское изображение с реальной местностью и с тем, что, согласно заверению Посланника, хранилось в моем сознании, я и понятия не имел…

Сначала ничего не происходило — не зная, что именно следует делать, я никак не мог сконцентрировать внимание, однако затем что-то изменилось.

Это было словно неожиданно пришедшее на ум решение долго не поддающейся задачки или вдруг всплывшая в памяти страница учебника с мучительно знакомым, но напрочь позабытым ответом на экзаменационный вопрос: мгновение назад я осознавал только лежащую перед собой не слишком подробную карту— и вдруг четко понял (не увидел, а именно понял), что эта карта мне не подходит: масштаб моей схемы был на несколько порядков больше, выходя далеко за пределы Винницкой области. Мне нужна была карта если и не всей Украины, то как минимум юга страны.

Сморгнув, я вернулся в реальный мир — и тут же встретился взглядом с капитаном:

— Ну что?

— Ничего, коллега. — Я отрицательно покачал головой. — Масштаб маловат. Другую карту надо, хоть из школьного атласа — но другую. Побольше.

— Ясно… — явно разочарованно вздохнул он. — Жалко, я уж думал, прямо сейчас и узнаем, куда нам двигать. Значит, придется дальше… гулять?

— Угу. — Я внимательно рассматривал набранную мелким шрифтом типографскую подпись на полях карты. Рассмотрел и протянул Сергею: пусть тоже насладится.

Карта была издана в 2000 году в специальной типографии Главного управления геодезии и картографии СССР…

Вот уж точно, «оставь надежду всяк сюда входящий»!

«Back to the USSR»[11], одним словом…

ГЛАВА 12

Подходящее место нашли уже минут через пять — вполне захолустного вида грунтовку, уходящую вправо от дороги. Мы свернули и не торопясь попылили по ней в сторону какой-то лесопосадки.

Удалившись от шоссе километра на полтора, свернули с дороги и, съехав в небольшой заросший овражек, остановились, решив, что этого более чем достаточно. Тем более что наши «языки» начали потихоньку приходить в себя, по крайней мере сержант.

Вытащив пленных из машины, мы усадили их на землю и привели в чувство — время поджимало, и пора было начинать «сбор информации»… ну, допрос в смысле.

Начать решили с сержанта Колупченко — отправив Штыря с Вовчиком в прикрытие, мы с капитаном склонились над пришедшим в себя патрульным, испуганно оглядывающимся вокруг мутноватыми после обморока глазами. Верим, парень, голова после такого удара всегда болит будь здоров.

— Очнулся, сержант? — взяв инициативу в свои руки (да я в общем-то и не спорил, хотя, честно говоря, мне этим делом заниматься сподручнее — я по определению обязан уметь вести допрос), начал Сергей. — Голова болит?

Я едва сдержался, чтобы не фыркнуть — мой коллега что, детективов перечитал? Добрый полицейский Сережа, злой полицейский Юра… Не, капитан, не подходит! Мы, считай, на вражеской территории, в тылу, можно сказать — тут такой подход не годится. Жестче надо, короче: «да-да», «нет-нет»… и привет. Впрочем, время пока есть, погляжу, чем дело закончится.

Сержант потряс головой и, взглянув на нас уже вполне осмысленным взглядом, прошептал:

— Ч-что вам надо? Кто вы такие?

— Всего лишь ответить на несколько вопросов — и все.

— Вы напали на работника милиции, — заученно оттарабанил тот. — Статья…

Однако Сергея упоминание об уголовной ответственности не напугало — он даже не стал слушать длинный перечень нарушенных нами статей местного Уголовного кодекса.

— Ты не понял, парень. — Капитан угрожающе наклонился над сидящим с широко разведенными в стороны ногами (чисто психологический ход — в такой позе любой мужчина подсознательно ощущает себя незащищенным, почему — сами, надеюсь, понимаете) патрульным. — Ты не понял. Это ты помешал сотрудникам органов контрразведки и поставил под угрозу срыва операцию государственной важности! Мы вынуждены были так поступить для сохранения режима секретности проводимой…

Дальше можно было не слушать — и так понятно. Сергей решил все-таки довести до конца свою «дорожную» заготовку. Тактика хорошая, только не для этого случая. Да и повел он себя с самого начала неправильно — любой настоящий чекист (смешно, капитан-то и в самом деле настоящий чекист — только страна немножечко другая) в той ситуации показал бы сержанту свое удостоверение в раскрытом виде, дождался, пока тот прочитает зловещее название, — да и послал бы по всем известному адресу. А не махал перед носом непонятно какими «корочками», что вполне могли бы оказаться читательским билетом или пенсионным удостоверением. Так что извини, капитан, не пройдет, сейчас он тебя просто пошлет. Так и вышло — сержант дослушал капитанскую тираду и изрек:

— Пошел ты на х…! Из тебя чекист — как из меня, б…, балерина…

Вот так. Молодец, мент, в твоем положении не каждый так ответить решится. Смелый, а смелость надо уважать. И вообще, похоже, пора вмешаться. С активным вариантом допроса пока все-таки погодим, не станем форсировать, попробуем по-другому…

Я подошел ближе, закурил и, присев перед сержантом на корточки, протянул ему сигарету. Патрульный презрительно дернул головой, отказываясь. Пожав плечами, я затянулся и сказал:

— Зря, — и, обернувшись к Сергею, попросил: — Товарищ капитан, дайте, пожалуйста, свое удостоверение.

Сергей, признав, видимо, свое поражение, не споря протянул документ. Я раскрыл его и поднес к лицу пленного:

— Читай. Ты фантастику любишь? Так вот, мы действительно сотрудники спецслужб, только совсем из другого мира. Такого же, как этот, но — другого. Так что ругался ты зря, были б мы шпионами или какими-нибудь бандитами — уж наверное нам бы сделали более подходящие документы, верно? Мой товарищ на самом деле служит в госбезе; я — майор военной разведки. Сюда мы попали в общем-то случайно, и нам нужно просто задать тебе парочку вопросов. Никаких секретов выпытывать мы не будем. Вопросы в рамках школьной программы по истории. Ответишь — будешь жить, нет — умрешь.

— Тебя это тоже касается, — заметив, что водитель очнулся и внимательно прислушивается к нашему разговору, добавил я в его сторону. — Если поймете, что мы задаем вопросы, касающиеся каких-то государственных секретов, — можете не отвечать. Начнете упираться по пустякам… — Я приблизил свое лицо к самому лицу сержанта и просто посмотрел ему в глаза. Очень серьезно посмотрел, так, как учили на спецзанятиях по ведению допросов, — будет очень… нет, даже не больно — плохо. Очень плохо, сержант! — И, не давая опомниться и начать думать, спросил: — Как называется эта страна и какой сейчас год?

В школе оба наших пленных учились, как мы очень скоро поняли, весьма посредственно и помнили немного. По крайней мере история явно не относилась к числу их любимых предметов.

Зато отвечали они честно, особенно после моего первого вопроса, ответ на который мы и так прекрасно знали. Чистая психология — четверо здоровых мужиков сначала нападают на сотрудников милиции, бьют по голове, завозят подальше в лес, пристегивают наручниками к деревьям… и спрашивают, где они находятся и какой сейчас год. Были б мы на самом деле «шпиёнами», можно было бы поупираться, хотя бы для виду, а так… К чему играть в несломленных героев, если перед тобой явные сумасшедшие? С психами надо себя вежливо вести, чтобы не разозлить ненароком, а то, глядишь, снова начнут по голове бить.

Все правильно, парни, только вот мы, увы, не сумасшедшие. Мы — выполняющий боевое задание спецназ, и поэтому ваша судьба уже, увы, предрешена. Вы хорошие ребята и единственная ваша вина в том, что вы не вовремя оказались на дороге и решили проявить бдительность там, где проявлять ее совсем не стоило… И теперь мы при всем своем желании не можем отпустить вас — просто не имеем на это права, ведь оставить вас в живых — значит поставить под угрозу выполнение задания и поплатиться за это миллионами, а возможно, и миллиардами жизней.

Такая уж у нас паршивая работа, хлопцы, — спасать одних, проливая при этом кровь других. Паршивая, но, увы-увы, очень востребованная работа.

И только мы знаем, каково это — жить с этим знанием…

Но пока нам нужна была информация, и ребятки активно помогали нам ее получить, по мере сил стараясь извлечь из недр своей памяти жалкие крохи полученных за восемь школьных лет перед поступлением в милицейскую «учебку» исторических знаний.

Да, в девятьсот семнадцатом была Великая ленинская октябрьская революция; в сорок первом началась война с немцами, выигранная нами под руководством товарища Сталина в сорок пятом; Хрущев? — ну да, вроде был такой; и Брежнев был, и Андропов, кажется, тоже…

Война в Афганистане? Конечно, была, у меня кореш…

Чернобыльская атомная? Ага, что-то там случилось, но совсем не опасное, вроде крыша загорелась. Не помню, короче…

Михаил Сергеевич Горбачев? Почему «Сергеевич»? Степанович он, позапрошлым генеральным секретарем у нас был, кажется, по здоровью с поста ушел. Он еще вроде бы эксперимент какой-то проводил, экономичный… то есть экономический…

Кто сейчас самый главный? Как кто? Генеральный секретарь, конечно, его совсем недавно выбрали, в две тыщи третьем, как раз перед двадцать девятым съездом народных депутатов… — ну, и дальше в том же духе.

Правда, была одна странность — все исторические познания наших информаторов странным образом не распространялись на тему перестройки, гласности, суверенитета бывших республик СССР и главным образом августовского путча девяносто первого.

Нет, я не имею в виду, что ребята что-то от нас скрывали — вовсе не нужно быть хорошим физиогномистом, чтобы понять, что они не врут: они просто об этом ничего не знали! Вообще ничего…