Принципиальной характеристикой разумной жизни можно считать ее стремление защищать саму себя и свое благополучие. Обычно цель самосохранения приоритетна по сравнению почти со всеми другими целями. Для того чтобы наш кран-сортировщик пятого поколения эволюционировал до шестого поколения, нам следует наделить его инстинктом самосохранения. Конечно, это утверждение не стоит воспринимать буквально, и нам нужно будет пойти на некоторые компромиссы. Как признавал Гурджиев, наша вовлеченность в другие аспекты жизни, особенно если она неосознаваема, часто мешает правильному функционированию нашего инстинкта самосохранения.

Наш кран-сортировщик пятого поколения является физическим устройством. Он имеет движущиеся части, которые могут изнашиваться. Мы можем сделать его из более качественных частей, если это, конечно, экономически оправданно в смысле стоимости замены деталей. Если мы все же займемся этим, то можно считать, что мы стремимся максимально продлить срок жизни крана. Короткий срок его жизни будет иметь своим последствием большую стоимость работ по ремонту, а частые остановки для ремонта приведут к снижению производительности и повышению стоимости продукции.

Для простоты давайте предположим, что главным источником износа являются опорные подшипники крана. Вне зависимости от того, насколько хорошо изготовлен подшипник, в нем всегда возникает некоторое трение. Трение вызывает тепло, равно как приводит к снашиванию подшипника. Тепло ускоряет высыхание смазки в подшипнике и таким образом еще больше увеличивает трение, которое в свою очередь создает еще большее количество тепла, и так далее, по замкнутому кругу. Для того чтобы продлить жизнь подшипника, не нужно позволять ему чересчур сильно нагреваться. Если же он нагревается слишком быстро, следует прекратить пользоваться им до тех пор, пока он не остынет.

Наш кран-сортировщик пятого поколения не имел цели самосохранения, и у него не было возможности узнать, не перегреваются ли его подшипники или не изнашиваются ли они по этой причине слишком быстро. Когда по транспортеру поступал ящик, кран-сортировщик переносил его вне зависимости от того, перегрелись ли его подшипники или нет. И хотя кран уже прошел немалый путь эволюционного развития и приобрел достаточно большое количество разума, он все равно остается в полной зависимости от окружающей среды. Если вы точно знаете, что будет происходить в окружающей среде, то вы можете точно предсказать, как будет реагировать кран-сортировщик. Слово «механический» лучше всего описывает это поведение как в буквальном техническом смысле, так и в переносном смысле «тупости».

Существуют механические, негибкие способы продления жизни крана-сортировщика. Можно просто навсегда выключить кран, что чрезвычайно удлинит срок жизни его подшипников, однако полностью лишит его производительности. Использование его без перерыва, пока он не выйдет из строя, на некоторое время значительно повысит производительность, но высокая стоимость и большая продолжительность ремонтных работ сведут на нет такой кратковременный прирост производительности. Если ввести в конструкцию крана простое часовое устройство, которое будет периодически выключать его на пять минут через каждые пять минут работы, это даст механизмам достаточно времени для остывания. Но при этом также пришлось бы останавливать производство через каждые пять минут, а это слишком высокая цена за продление жизни крана. Как же нам дать крану новую степень разумности, которая позволила бы добиться оптимального сочетания производительности и срока службы оборудования?

Давайте предпримем некоторые шаги для продления срока службы подшипников нашего крана-сортировщика.

Во-первых, мы добавим Датчик температуры, который будет постоянно измерять, насколько нагрелись подшипники.

Во-вторых, мы введем в компьютерный мозг нашего устройства информацию о зависимости степени износа подшипников от температуры. Это может быть информация, например, такого типа: «При температуре двести градусов износ подшипников происходит на двадцать процентов быстрее, чем обычно; при температуре двести пятьдесят градусов он происходит на восемьдесят процентов быстрее, чем обычно, а при трехстах градусах он происходит на двести двадцать пять процентов быстрее, чем обычно». Это внешнее знание о зависимости износа подшипников от температуры, знание кого-то другого, которое вводится в память компьютера нашего крана.

В-третьих, мы запрограммируем систему ценностей, которая будет включать в себя продление жизни и поддержание максимальной производительности. Эту систему ценностей или рабочее правило можно было бы сформулировать так: «Останавливать кран и подающий транспортер сразу же, как только температура подшипников достигает трехсот градусов, и ожидать, пока температура не понизится до двухсот градусов, прежде чем снова начинать работу». Это наша система ценностей, но поскольку мы обладаем абсолютной властью программировать компьютер, то она автоматически становится системой ценностей крана-сортировщика. Теперь, обладая новым инстинктом самосохранения, кран-сортировщик эволюционировал до шестого поколения.

Если идея программирования системы ценностей в чем-то или в ком-то вызывает у вас дискомфорт, то этот дискомфорт вполне оправдан. Как мы увидим дальше, такое программирование вас самих происходит постоянно и многочисленными способами.

В завершение мы дадим компьютеру нашего крана-сортировщика шестого поколения в дополнение к его новому чувству температуры подшипников и к знаниям, как от этого зависит самосохранение, совершенно новую способность, которую можно назвать моделированием окружающего мира и вычислением, или моделированием, оптимальных способов действия. Эта последняя способность является новым эволюционным шагом, который приведет к возникновению крана-сортировщика седьмого поколения.

Обучение на опыте является основным признаком разума. Так что наш компьютер должен начать собирать информацию о событиях, которые происходили с краном-сортировщиком в его прошлом. В данном случае это аналог того, что мы обычно называем опытом.

Какие события, какой опыт могут быть в жизни нашего крана-сортировщика? Обнаружение вторжения посторонних в опасную зону. Обнаружение пожара в помещении. Сбор данных о поступлении ящиков, их ориентации и их размерах. Перемещение ящиков с одного транспортера на другие. Определение, когда подающий или отводящие транспортеры останавливаются или начинают двигаться в обратную сторону. Перерывы в работе, когда кран-сортировщик останавливался для ремонта.

Теперь мы добавили ему еще один сенсорный канал – ощущение температуры его подшипников.

Однако для того чтобы наш компьютер мог начать упорядочивать свой опыт, мы должны дать ему еще одно абсолютно необходимое чувство, чувство времени. С помощью установки внутренних часов и календаря компьютер теперь может помнить, что определенные события происходили в определенные моменты времени, например, «ящик размера N 3 был перемещен на отводящий транспортер N 3 в 16 часов 15 минут 22 секунды 14 июля 1985 года», или «остановка для ремонта по причине износа подшипника с 14 часов 10 минут 22 секунд до 20 часов 10 минут 22 секунд ровно шесть часов 10 марта 1986 года».

Теперь у нас есть содержание опыта, к которому можно обращаться. Этот опыт уже локализован в пространстве, так как каждая отдельная операция крана-сортировщика всегда подразумевает его определенное положение в пространстве. Теперь он локализован также и во времени.

Поскольку нам хотелось бы получить хорошие результаты с помощью как можно менее дорогостоящего компьютера, мы не стали покупать для нашего крана-сортировщика действительно мощный компьютер. Если бы мы имели такой компьютер, он бы мог «размышлять» о своем прошлом опыте, одновременно выполняя свои основные функции по сортировке и перемещению поступающих ящиков. Нам не нужно такой большой вычислительной мощности компьютера, поскольку большую часть времени общий характер окружающей среды меняется весьма медленно, так что нам приходится думать о нем лишь от случая к случаю. Бывает, что ящики поступают через достаточно большие промежутки времени, и это время может использоваться компьютером для «размышления» о вещах, не связанных с непосредственными задачами. Для этого наш не самый большой и менее дорогостоящий компьютер вполне подходит.

Однако мы не хотели бы, чтобы такое размышление мешало сортировке и перемещению ящиков. Если ящики будут падать на пол, потому что в этот момент мозг крана-сортировщика «задумался», это будет слишком дорогостоящий путь улучшения функционирования нашей системы. Это должно быть «мышление», которое можно прерывать, которое можно как бы держать в узде.

Мы определяем компьютеру свободное время для «размышления», когда требования со стороны окружающей среды снижаются (ящик в данный момент не поступает). И хотя такое мышление периодически прерывается, его результаты вплоть до этого момента могут сохраняться, и процесс мышления может позднее продолжиться с того момента, на котором он был прерван. (Это даже лучше, чем обычное человеческое мышление, которое, будучи прерванным по той или иной причине, вынуждено начинать свою работу с самого начала!)

Для обучения на опыте требуется: (а) чтобы вы могли накапливать прошлый опыт; (6) чтобы накопленный прошлый опыт был упорядоченным, например путем локализации в пространстве и времени; (в) чтобы вы могли избирательно вызывать воспоминания об отдельных событиях; (г) чтобы вы имели возможность сравнивать эти воспоминания и выполнять с ними другие логические операции – это то, что психолог Пиаже называл операциональным мышлением; (д) чтобы у вас имелась определенная система ценностей для того, чтобы определять степень желательности различных результатов деятельности, которые вы способны предвидеть с помощью операционального мышления; (е) чтобы у вас была возможность накапливать данные вашего операционального мышления – догадки, которые у вас возникают и возможные результаты, которые вы предвидите; наконец, (ж) чтобы вы могли изменять свое будущее поведение на основании накопленных догадок и предполагаемых результатов.

Операциональное мышление – одно из высочайших достижений человеческого ума. Оно состоит в возможности создавать образы или другие формы умственного представления о реальности. Эти образы могут быть основанными на чувствах, а могут быть абстрактными или символическими. После создания таких представлений вы можете произвольно манипулировать или играть с ними для получения ответов на вопросы типа: «Что произойдет, если...?» в пространстве вашего ума. Манипулирование этими образами может происходить в соответствии с определенной формальной логикой (каковых существует множество), быть нелогичным, или случайным, в одном из крайних случаев, или же быть антилогичным, или интуитивным, в другом крайнем случае. Это часто гораздо более безопасно, чем выяснять «Что будет, если...?» в реальной действительности. Например, что будет, если вы прыгнете вниз со скалы высотой в шесть метров?

Вы могли бы узнать это, совершив такой поступок. Но вы также могли бы обратиться к хранящемуся у вас в памяти опыту относительно того, насколько трудным было приземление, когда вы прыгали с разной высоты. Я прыгал с высоты полуметра: никаких проблем. Я прыгал с метровой высоты; приземление было несколько более жестким, но также не составляло особого труда. Я прыгал с высоты в два метра, и удар о землю был очень сильным. Мне пришлось быть очень осторожным, чтобы избежать травмы, и я бы не стал этого делать, если бы это не было действительно необходимо. Я никогда не прыгал с большей высоты, но я могу использовать свое операциональное мышление и представить себе, что прыжок с высоты в десять метров может стать причиной серьезной травмы. Поэтому я не буду прыгать с десяти метров. Операциональное мышление спасло меня от серьезной травмы.

Операциональное мышление также дает нам возможность быть более эффективными и изобретать новые способы выполнения тех или иных дел. Предположим, я хочу повесить книжную полку на имеющемся на стене пространстве необычной формы. Я мог бы сделать или купить множество книжных полок различных форм и размеров, чтобы примерить их все в нужное мне место, а затем отобрать только одну, а все остальные разломать или вернуть в магазин. Но это требует довольно большой работы и расходов. Вместо этого я просто представляю себе, как бы выглядели на моей стене полки разного типа, и выбираю наилучшее решение. Определение размеров имеющегося на моей стене пространства может дополнить работу моего воображения и мышления. Принимая решение построить книжную полку самому, я представляю себе все этапы этой работы и то, какие именно инструменты мне для этого понадобятся. После этого я могу пойти в магазин и купить все нужные мне инструменты за один раз, вместо того чтобы совершать много походов в магазин и пробовать разные инструменты, не зная, нужны они мне или нет.

Конечно же, я обычно забываю про какой-нибудь инструмент. Операциональное мышление может чувствовать, будто бы оно совершенно безукоризненно (этот важный недостаток мы обсудим позднее), но, оглядываясь назад, мы нередко можем видеть, как мы порой забывали сделать что-то важное или же приходили к неправильному выводу. Но тем не менее операциональное мышление обладает чрезвычайно большими возможностями, и когда мы даем его нашему крану-сортировщику, это оказывается гигантским скачком в его эволюционном восхождении.

Мы запрограммируем компьютер крана-сортировщика для совершения действий, свойственных операциональному мышлению, в свободное от основной работы время, когда он не занят транспортировкой ящиков и его датчики не обнаруживают поступления нового ящика.

Один из видов операционального мышления, который мы будем программировать у нашего компьютера, – это способность проверять адекватность накопленных знаний. Раньше мы уже вводили в него внешнюю информацию о зависимости скорости износа подшипников от температуры. Мы также вводили в программу внешнюю систему ценностей с целью максимально продлить срок службы крана с минимальными потерями производительности.

По мере того как такой кран работает в течение многих лет, у него будет много случаев «опыта» поломки подшипников, и он будет должным образом регистрировать эти события и время, когда они происходили. Кроме того, в памяти компьютера накопится большой объем данных о температурном режиме подшипников. В свободное от работы время компьютер может «размышлять» обо всех этих фактах путем вычисления действительной взаимосвязи между различными аспектами температурного режима (такими как средняя температура, максимальная температура или длительность циклов нагревания и охлаждения) и промежутками времени между случаями отказа подшипников. Что является самым ЛУЧШИМ показателем для предсказания поломки подшипников? Позволяет ли определенная комбинация названных параметров точнее предсказывать возможность поломки, чем какой-то один из них? Как эти вычисленные взаимосвязи согласуются с ранее заложенными в компьютер внешними знаниями и правилами поведения относительно зависимости износа от температуры? Будут ли расхождения достаточно большими для того, чтобы изменить первоначальные внешние знания или вовсе от них отказаться? Даст ли все это заметное улучшение производительности? В результате такого операционального мышления рабочий цикл всей системы может несколько измениться – например, могут быть предусмотрены более длительные перерывы для охлаждения подшипников, если они ломались слишком часто, или же, наоборот, более короткие остановки в работе (и, соответственно, большая производительность), если окажется, что износ подшипников происходит не так быстро, как это первоначально предполагалось.

Отметьте, что мы дали нашему крану-сортировщику возможность изменять одно из правил своей работы, правило о необходимости остановки в том случае, если температура подшипников превышает определенное значение, с целью обретения запрограммированной цели-ценности оптимального соотношения между производительностью крана и продолжительностью срока его жизни. В этой конкретной программе операционального мышления мы не дали компьютеру возможности даже ставить под сомнение внешне заданную цель-ценность максимальной производительности и продления срока службы крана, не говоря уже о том, чтобы ее изменять.

Мы, люди, также обладаем ценностями, которые на первый взгляд кажутся неизменными. Так, например, для обычного человека невозможно убить себя самого путем остановки своего дыхания. Биологически заданная, встроенная в нас ценность выживания имеет явный приоритет над нашей способностью изменять ритм своего дыхания.

Однако лишь немногие ценности являются абсолютно неизменными. Обычно ценности иерархичны: я хотел бы делать А и Б до тех пор, пока это не будет мешать В и Г. Например, программа операционального мышления для максимального повышения производительности крана и продления срока его службы не относится к абсолютным ценностям. Раньше мы уже ввели в программу компьютера две ценности более высокого порядка – остановка работы оборудования и подача сигнала тревоги в том случае, если в помещении возникает пожар или же если в опасной зоне обнаружен человек. Остановка работы с целью спасения человеческой жизни является абсолютно более высокой в иерархии ценностей, чем максимальное повышение производительности. По крайней мере эти ценности являются приоритетными в той части рабочего цикла, где значительная часть времени крана-сортировщика уделяется проверке того, нет ли в помещении пожара и не появился ли кто-либо посторонний в опасной зоне.

Но предположим, что мы не запрограммировали компьютер крана-сортировщика, чтобы он проверял свои датчики, связанные с окружающей средой, в то время когда он «размышляет» об улучшении самого себя. Это можно назвать недостатком, если мы по-прежнему хотим придавать абсолютный приоритет защите человеческой жизни. Многим из нас свойственны такого рода недостатки. Мы погружены в свои мысли и не замечаем того, что происходит вокруг нас, иногда в результате этого подвергая себя большому риску.

Мы могли бы также назвать этот очевидный недостаток ценностями, обусловленными состоянием, так как приоритетность этих ценностей зависит от состояния (чувствования, то есть проверки датчиков, или мышления) крана-сортировщика. Как уже обсуждалось в первой главе, некоторые человеческие ценности также обусловлены состоянием.

Наш кран-сортировщик седьмого поколения дошел в своем развитии до того момента, когда он может проиллюстрировать одну из наиболее важных характеристик человеческого сознания: наш мозг моделирует наш мир. В следующей главе мы подробно рассмотрим эту мысль.

Наш кран-сортировщик седьмого поколения стал в достаточной степени разумным. Он имеет цели и ценности. Он может чувствовать окружающую среду и реагировать на события, происходящие в ней, в соответствии со своими целями, такими как сортировка и перемещение ящиков, чтобы быть продуктивным, или остановка работы, если в опасной зоне находится человек, для сохранения человеческой жизни. Он имеет чувство самосохранения, в том смысле, что он стремится свести до минимума износ своих подшипников. В действительности наш кран-сортировщик даже превзошел ту негибкость поведения, которая у нас обычно ассоциируется с машинами, поскольку он помнит свой прошлый опыт и способен упорядочивать его, моделируя окружающий мир в своем компьютерном мозгу, и он порой может работать новым, более эффективным образом, который позволяет ему успешнее достигать его целей.

Хотя мы не собираемся приписывать нашему крану-сортировщику настоящее сознание, давайте ради нашего обсуждения притворимся, что компьютерный мозг крана обладает сознанием. Теперь мы можем поставить вопросы «Что собой представляет его сознание?» и «Осознанием чего оно является?».

На обычном уровне обсуждения на вопрос о том, чем является его сознание, можно дать простой и прямой ответ: это совокупность электрических импульсов, проходящих по определенным электронным цепям компьютерного мозга. Специфическое функционирование компьютерного мозга в любой момент времени определяется тем, где находятся эти электрические импульсы и какие именно цепи в компьютере эти импульсы активируют в данный момент. Процессы вычисления в компьютере, которые можно было бы назвать мышлением, состоят из различных конфигураций движения электрических импульсов в компьютерных цепях. Любые состояния компьютера, любые его «чувства» или «мысли» могут быть точно определены и поняты как то или иное распределение импульсов в его электронных цепях. Поэтому можно сказать, что для компьютера сознанием является его электрическое состояние.

На вопрос о том, что осознает мозг компьютера, ответ так же прост и прям: он осознает электрические импульсы. Например, он не может видеть ящик на ленте транспортера, потому что ящики не попадают через сканирующую телекамеру внутрь компьютера; туда приходят только электрические импульсы. Ящик, попадающий в поле зрения камеры, создает в камере определенную конфигурацию электрических импульсов, которые передаются компьютеру, и именно эта конфигурация импульсов и «осознается» компьютером. У компьютера нет непосредственного восприятия чего-либо в реальном мире, он может воспринимать только конфигурации электрических импульсов, которые в его «сознании» ассоциируются с событиями и объектами реального мира. Если на складе возник пожар, то для компьютера огонь не является ни красным, ни горячим, ни опасным, ни красивым – для него это просто определенная конфигурация электрических импульсов, поступающих от пожарного датчика. Компьютерная имитация окружающей среды (его «образы») и его вычисления («мысли») являются только лишь конфигурациями электрических импульсов.

Этот упрощенный взгляд на то, что бы собой представляло компьютерное сознание, оказывается почти идентичным современным научным представлениям о природе человеческого сознания [6].

Предположим, что вы смотрите на огонь. Вы воспринимаете, что он красного цвета, вы чувствуете своей кожей тепло, которое от него исходит. Если огонь угрожает вам или вашему имуществу, то вы воспринимаете его как опасность. В другой ситуации и другом настроении вы воспринимаете его как нечто прекрасное. Все это действительно похоже на непосредственное восприятие внешней реальности, но наше современное понимание того, как функционирует мозг, говорит нам о том, что это восприятие на самом деле не является непосредственным, а осуществляется через многие промежуточные процессы, каждый из которых может изменять природу того, что мы воспринимаем.

Пусть огонь воспринимается нами как красный. Мы считаем, что понимаем физический мир достаточно хорошо, чтобы не сомневаться, что горящий огонь создает электромагнитное излучение. Некоторая часть этого излучения относится к такому диапазону частот, что она может восприниматься человеческим глазом, поэтому излучение такого типа мы называем светом. Свет определенной частоты не имеет никаких признаков цвета – это просто колебания световых волн определенной частоты. Если говорить еще более точно, это просто электромагнитное излучение; когда мы называем его «свет», мы просто говорим об излучении такого типа на языке, понятном для человеческих существ.

Это электромагнитное излучение проходит через хрусталик нашего глаза. Хрусталик может налагать свои ограничения на наше восприятие; он, например, не пропускает электромагнитное излучение более высокой частоты, которое мы называем ультрафиолетовым. Однако нет сколько-либо значительных проблем с прохождением излучения от горящего огня, которое позднее будет названо красным светом.

Излучение взаимодействует с определенными структурами в сетчатке глаза, называемыми колбочками, которые ответственны за цветовое зрение. Энергия света вызывает электрохимические изменения в колбочках, так что свет определенной частоты, попадая в колбочки, вызывает возникновение определенной конфигурации электрохимических импульсов – тех нервных импульсов, которые передаются по специальным нервам от глаза к мозгу. В мозгу эти нервные импульсы видоизменяются неким сложным и не вполне понятным нам образом, а затем, что загадочнее всего, конечная конфигурация электрохимических импульсов в мозгу имеет своим результатом наше восприятие-опыт того, что огонь красный. Именно структура и деятельность мозга и глаз создают у нас опыт восприятия чего-то красного, а не то, что красное могло бы являться одним из неотъемлемых свойств внешнего мира.

Вы, вероятно, видели странной окраски фотографии земной поверхности, полученные после компьютерной обработки изображения, переданного со спутников. На этих фотографиях водные пространства могут быть красного цвета, растительность может иметь голубой цвет, а безжизненные голые земли пустынь – зеленый. Эти снимки обычно называют фотографиями «в ложном цвете». Но в абсолютном смысле в цветах на этих снимках нет ничего ложного. Компьютерная обработка этих снимков включает в себя точно такое же произвольное моделирование внешнего мира, какое выполняет ваш мозг. Ваш мозг мог бы с тем же успехом и с той же пользой конструировать образ огня как опыт зеленого или голубого цвета взамен красного. Процессы конструирования и моделирования окружающего мира дают нам возможность выживания в этом мире, когда имеется закономерное и надежное соответствие между отдельными проявлениями внешнего мира и конструируемыми в нашем уме восприятиями этих проявлений. И если бы обычный огонь был всегда зеленым, все было бы в полном порядке.

Значит, цвета на снимке, полученном с помощью компьютерной обработки, сами по себе не являются ложными в каком-либо глубоком смысле; просто они не сконструированы в соответствии со стандартом системы зрительного восприятия человека. Тот красный цвет, который вы непосредственно воспринимаете, глядя на огонь, является произвольным построением вашего мозга. Тепло могло бы моделироваться мозгом так, что вы могли бы воспринимать его в виде ощущения, о котором сейчас думаете как о холоде. Коль скоро отношение ощущения холода к объектам и процессам внешнего мира, связанным с высокой температурой, оставалось бы всегда постоянным, так что вы знали бы, что вещи, которые вы ощущаете холодными, могут вас обжечь, это было бы ровно в той же степени полезно для выживания, как и ваш теперешний опыт связи ощущения тепла с объектами, имеющими высокую температуру.

Сходным образом опасность и красота огня, которые мы воспринимаем, являются произвольными построениями нашего мозга, а не непосредственными свойствами внешнего мира. В действительности эти два примера касаются даже более сложной деятельности построения-моделирования, осуществляемой мозгом, чем просто восприятие красного цвета или тепла, ибо теперь к построению-моделированию самого объекта прибавилась эмоциональная оценка внешнего мира как красивого или опасного.

Мы можем воспринимать огонь просто как огонь, а затем уже отдельно решать, красив он или опасен, но часто мы сразу же видим опасный огонь или красивый огонь. Значит, то, что мы непосредственно осознаем, представляет собой построения-модели нашего мозга, а не саму внешнюю реальность. Именно в этом смысле мы живем «в» имитаторе мира.

Таким образом, жизнь в имитаторе мира означает, что те вещи, которые мы считаем нашими непосредственными восприятиями физического мира, на самом деле являются произвольными конструкциями нашего мозга, а не самими вещами. Наш кажущийся непосредственным опыт мира на самом деле таковым не является.

Если бы этим исчерпывалось то, что означает жизнь в имитаторе мира, это не было бы слишком большой проблемой.

В повседневной жизни к восприятиям можно было бы относиться как к чему-то данному: какова бы ни была действительная природа огня, заставляет ли он меня чесаться, дрожать или чувствовать холод, или напряжение, или расслабление, или восторг, я все равно знаю, что огонь может меня обжечь, и потому буду обращаться с ним осторожно. Если мне любопытно, какова природа внешнего мира сама в себе и сама по себе, я могу использовать научные приборы и методы, чтобы узнать о тех ее свойствах, которые не представлены адекватно в моем (произвольно построенном) чувственном восприятии. К несчастью, жизнь в имитаторе мира имеет гораздо более важные значения.

Если восприятие включает в себя сложное и активное конструирование имитации реальности, то почему мы не осознаем этого процесса конструирования? И почему мы также не осознаем усилий, связанных с этим конструированием? Когда я поворачиваю голову направо, я сразу же вижу книжный шкаф. При этом я ни на мгновение не испытываю сомнения в отношении его формы и цвета и не чувствую никаких усилий, затрачиваемых для сравнения этих формы и цвета с моим прошлым опытом и вынесения решения, что книжный шкаф – это наилучшее, что я могу сконструировать из этих формы и цвета. Мой переживаемый опыт состоит в том, что я сразу вижу книжный шкаф.