Замок горного короля
ModernLib.Net / Тарр Джудит / Замок горного короля - Чтение
(стр. 7)
Автор:
|
Тарр Джудит |
Жанр:
|
|
-
Читать книгу полностью
(528 Кб)
- Скачать в формате fb2
(220 Кб)
- Скачать в формате doc
(221 Кб)
- Скачать в формате txt
(220 Кб)
- Скачать в формате html
(221 Кб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18
|
|
Или же Устарей просто играет в свою обычную игру и победитель получит его помощь, а проигравший станет его врагом? Разведчик ухмыльнулся - Да, мой принц, ты прав. Это великая игра, и лорд Умиджана - большой ее знаток. Но они от нас слишком оторвались, и мы не успеем догнать их. Сенель Морандена волновался, прижимал уши и косил глазом на Бешеного. Старший принц предвосхитил его выпад, и после удара пена, покрывавшая удила, окрасилась кровью, но мысли Морандена были далеко. Он не отводил глаз от Мирейна. Вадин ничего не смог прочитать в этих глазах. Они ненавидели, да, но не до ослепления; они оценили противника и его жеребца и сузились. - Ну, племянник, - сказал Моранден, и это было настоящей уступкой перед лицом всей армии, - раз уж твоя светлость решила не придерживаться отведенного тебе места, поведай-ка нам то, о чем мы еще не знаем. - Мне ничего не известно, господин командующий, - сказал Мирейн с явной насмешкой. - Но я не верю, что мы проиграли. Дай мне десять человек на самых быстрых сенелях, и я от твоего имени встречу предателя у ворот Умиджана. - А почему ты? Зачем рисковать жизнью наследника трона, отправляя его на дело, которое может быть для него смертельным? - Потому что Бешеный - самый быстрый сенель во всем Яноне, - ответил Мирейн, - и никакого другого всадника, кроме меня, он не потерпит. В скачке ему нет равных. Все, кто стоял поблизости, замерли и слушали, передавая по рядам, кто что сказал. Мирейн бросил вызов Морандену, команды которого до сих пор никто не осмеливался обсуждать, и Моранден отлично это понимал. Но в этом вызове не было вражды ни с той, ни с другой стороны. Сейчас, перед лицом общего неприятеля, ее и не могло быть. - Если я отправлю тебя, - сказал Моранден, - и ты попадешь в лапы врага или тебе не удастся убедить Устарена в том, что ты действительно король, а не пешка в этой игре, то сам Умиджан ополчится против меня. - Нет. Клянусь именем моего отца. Это дело целиком на моей совести. Если, конечно, вы позволите мне заняться им, мой господин командующий. - А если я не позволю, мой господин солдат? - Я подчинюсь вашей воле. И мы потеряем Умиджан, - сказал Мирейн. Мышастый жеребец опустил рога, вызывающе фыркая. Моранден стукнул его кулаком. Внезапно принц рассмеялся низким раскатистым смехом, в котором звучала горечь. - Ладно, парень, ты добился своего. И может быть, тебе даже повезет. Набирай себе людей, если ты этого еще не сделал. Ракан, проследи, чтобы их снабдили всем необходимым. Вадин не просился в это предприятие. Он и так был уверен, что его возьмут. Рами могла пробежать любое расстояние и обогнать любого жеребца, возможно, даже самого Бешеного. Когда он пришел наполнить седельные сумки хлебом, галетами и двойной порцией воды, Ракан, начальник снабжения, даже не удостоил его взглядом. Он был частью Мирейна, как и Бешеный. Вадин сложил у ног Ракана все ненужные ему в гонке вещи, даже щит и доспехи, даже свой легкий шлем, оставив только меч и кинжал, потому что ни один дворянин не должен был появляться без них. Ему было жаль оставлять свои доспехи, хотя он знал, что получит их назад, когда остальная армия подойдет к Умиджану. Килт и плащ - жалкая защита против наточенной бронзы наконечников Но ведь они отправлялись не в бой: их целью было переманить лорда Окраин на сторону Морандена. Мирейн быстро подобрал себе людей, воспользовавшись правом, данным ему дядей. По мнению Вадина, выбор оказался удачным, и Моранден тоже признал это. Все были молоды, но достаточно крепки и сильны, легки в движениях, высоки, как Вадин, или низкорослы, как Мирейн, и превосходные наездники. Отряд собрался во главе армии, и сенели нетерпеливо и яростно били копытами землю, пока Мирейн подъезжал к Морандену со словами: - Пожелайте мне удачи, мой господин. Моранден склонил голову. Его взор долгое время не отрывался от лица Мирейна. Он не улыбнулся, но и не нахмурился. Лишь Вадин, который оказался достаточно близко, смог расслышать то, что сказал принц. - Во имя короля, незаконный сын жрицы. Во имя королевства, где будет править один из нас. Скачи быстро и неутомимо, и пусть боги доставят тебя туда скорее, чем врага. Мирейн улыбнулся. - Увидимся в Умиджане, дядюшка. Бешеный, издав призывное ржание, рванулся вперед. Взмахом своей золотой руки Мирейн приказал остальным следовать за ним. Сенели пустились в галоп. Позднее, когда Вадин пытался вновь представить себе эту бешеную скачку, яснее всего он вспоминал порывы ветра и грохот копыт, гриву Рами, хлещущую его по рукам, ее длинные уши, прижатые к голове при быстром беге или вскинутые, когда отряд замедлял темп, чтобы перевести дух, поесть и немного отдохнуть. Они не сбавляли скорость великой скачки, изматывающей, но не смертельной, если и всадник и конь были на высоте. Рами определенно задавала тон, и Вадину приходилось соответствовать. Кобыла неслась вперед без устали, ни на шаг не отставая от Бешеного. Один раз, когда он споткнулся, она даже показала ему свои подковы. В какой-то неосторожный миг камень попал в него; Бешеный оказался на узкой тропе рядом с Рами и нацелился, чтобы ущипнуть кобылу за плечо, уличая ее тем самым в самонадеянности. Она сделала вид, что не заметила его. Поверх его прижатых ушей сверкнула улыбка Мирейна. Вадин в ответ обнажил зубы - это была скорее гримаса, нежели улыбка. На гребне горы они потеряли одного воина. Это место называлось Лезвием. Здесь гора круто обрывалась вниз, в долину. Высокая чалая кобыла внезапно потеряла равновесие. Неуклонно сползая в пропасть, она тщилась уцепиться за что-нибудь, а потом с пронзительным отчаянным ржанием рухнула вниз. Звук удара, от которого сломалась ее шея, был резким и ужасающим, но еще более ужасающей была неподвижность всадника. Трое скакавших позади не смогли бы помешать его падению, им оставалось лишь отклониться в сторону и вознести молитвы. Первый из них чуть не погиб, когда его конь встал на дыбы при виде сползающих с обрыва тел. Наконец последний воин на задыхающемся сенеле, дрожа и ругаясь, спустился к привалу на траве. Голос Мирейна прозвучал над ними. - Боги взяли с нас положенную дань. Когда армия пройдет здесь, о телах позаботятся. А теперь - вперед! Во имя любви к Янону - вперед! Второго человека они потеряли на дороге, усыпанной валунами и галькой. Пятнистый мерин споткнулся, упал и, поднявшись, захромал. Хотя юный всадник плакал, припав к его шее, отряд был вынужден оставить их ковылять далеко позади. Аварьян садился, вокруг становилось все мрачнее, и теперь перед ними уже не было сияющего светила, которое вело бы их за собой, не давая сбавлять скорость. Двоих они уже потеряли, ночь перед ними сгущалась, а худшее ждало впереди. Наконец им показалось, что боги этого сурового края пресытились. Отряд перешел на уверенный, быстрый шаг; всадники держались близко друг к другу, но не беспорядочно. Время от времени то один, то другой воин приотставал, чтобы дать отдых животному. Лишь Бешеный ни разу не уступил своего места: он скакал впереди всех, не зная устали, и лишь едва различимая испарина поблескивала на его боках. Аварьян закатился в потоке огня. На небе одна за другой зажглись звезды. Полумесяц Ясной Луны должен был появиться позже; Великая Луна уже поднялась в небо позади них, громадная и призрачно-бледная. Бешеный скакал, словно тень среди теней, но Мирейн нес с собой последний отблеск заката, который венчал его, слабый и тем не менее различимый; он пылал, отбрасывая алые блики на плащ принца. - Рожденный Солнцем, - сказал кто-то, скакавший далеко позади Вадина. Лорд Аварьяна. Ан-Ш'Эндор. Голос был звонким и пропел эти слова, как песню, хотя все остальные экономили дыхание, чтобы выжить. Вадин ощутил, как это имя эхом отдается в его мозгу в такт ударам копыт Рами. В нем была сила, в нем была мощь и магия истинных имен. Оно связало их всех с тем, кто вел их, кто прокладывал им путь через сгущающуюся тьму. Рожденный Солнцем, лорд Ава' рьяна, Ан-Ш'Эндор. Лишь перед первым проблеском утренней зари Мирейн разрешил им сделать остановку. Он обнаружил источник среди камней и клочок земли, покрытый травой, потрепанной зимним ветром. Здесь они наконец дали остыть своим изнуренным сенелям, накормили и напоили их, вытерли досуха и после этого повалились на землю и уснули мертвым сном. Вадин боролся с усталостью. Он должен смотреть... он должен быть уверен... Мирейн... Солнечный свет заставил его открыть глаза. Они лежали на склоне, словно павшие в битве, разве что стервятники не спускались потревожить их. Они кружили высоко в небе, надеясь на добычу, но не решаясь снизиться. Мирейн стоял рядом, обратив лицо к солнцу, словно питаясь его живительным сиянием. Вадин вспомнил обрывок своего сна, который вполне мог бы оказаться реальностью: нежный и звонкий голос пел небу песнь об Аварьяне. Принц повернул голову, чуть улыбаясь. Вадину и без вопросов было ясно, что Мирейн не спал, на его лице не было ни тени усталости. Его улыбка стала шире. - Сан жреца, - сказал Мирейн. - Долгое бодрствование идет жрецу на пользу. - Он наклонился и положил что-то возле руки Вадина. - Ешь, пей. Уже поздно. Вадин тяжело вздохнул, но повиновался. Мирейн обошел весь отряд, переходя от человека к человеку, к каждому прикоснулся и одарил словом, хлебом, кусочком плода, показал на ручей. Никто не издал ни слова жалобы. Через короткое время они поднялись, оседлали сенелей и вскочили в седла. Их фляги были полны воды, кони отдохнули, хотя сперва двигались с осторожностью, разминая утомленные мускулы. Солнце согревало их; ветер был свежий и довольно сильный. Кони мало-помалу переходили на бег. Черные пики возвышались перед ними, вздымаясь над долиной Умиджана; гребни гор сменялись долинами, а скалы окружали озера, и где-то в этом хаосе двигался враг. К закату он мог бы поспеть к воротам Умиджана. Поэтому они должны встретить закат уже внутри, за этими воротами, и добиться того, чтобы барон Ус-тарен присягнул им и стал их союзником. - Молите богов, чтобы мы оказались в Горловине раньше предателей, - сказал Джеран, который был родом из Окраин, - или они сожрут нас на глазах Устарена. Горловина - последний отрезок пути, длинное узкое ущелье меж каменных стен, которое сначала медленно, а потом все круче поднималось к скалам и замку. Восемь всадников и принц, вооруженные только мечами, верхом на утомленных лошадях, никак не могли обрести здесь прикрытие и защиту. Вадин не боялся. Он был полностью сосредоточен на том, чтобы не сбиваться с общего аллюра. Поэтому, когда они начали подъем на очередной из бесчисленных безымянных холмов, он так же безотчетно остановился, удивляясь лишь тому, что седло Бешеного опустело, а Мирейн бежит, пригнувшись, по склону к вершине. Все еще бессознательно Вадин почти прижался к земле, стараясь следовать за принцем настолько бесшумно, насколько позволяло измученное тело. Гребень горы спускался к берегу реки, усеянному воинами вражеской армии. Всадники, пехотинцы, даже несколько колесниц переправлялись через проток, словно волны прилива набегая на противоположный берег, уверенно и непреклонно. - Это Горловина? - прошептал Вадин, хотя ничего похожего на замок видно не было. - Пока еще нет, - ответил Мирейн. - Но это единственный путь туда. Вадин уставился на скалы. Не такими уж крутыми казались они ему, рожденному в горах, но сенелю было не под силу преодолеть их. Вся долина кишела бунтовщиками. Не было ни рощицы, ни отдельных деревьев, чтобы скрыть отряд, лишь трава, камни и яркая лента реки. Джеран подполз к ним, отважился высунуться и, когда увидел то, что и должен был увидеть, тихо присвистнул. - Они идут медленнее, чем я думал: еще час галопа до Горловины. Изможденный, как и все остальные, Джеран был покрыт пылью, дрожал от усталости, но улыбался. - Мы сделаем это, Рожденный Солнцем. Мирейн никак не отреагировал на этот новый титул. Его занимала только армия. - Они самонадеянны, - пробормотал он, - идут без разведки, без авангарда. И арьергарда нет. Все тут, в этой долине. Мы вышли на них с фланга. Это удачно, но недостаточно. Если только... - Он замолчал, прищурившись. Смотрите, в их рядах порядок, но не такой строгий, как следовало бы. Они не ждут неприятностей. - А мы слегка испортим им жизнь, мой господин, - быстро сказал Джеран, не в силах скрыть нетерпения. Мирейн сверкнул на него глазами. Вадин отметил про себя, что Мирейн так свеж, будто только что лениво встал с постели. Но его уравновешенность была результатом волевого усилия: уверенное лицо короля перед подчиненным. Мирейн дотронулся до плеча Джерана, и тот вспыхнул, охваченный новым приступом энергии. - Скажи людям, пусть немного отдохнут. Если кто-то не доверяет своему сенелю или самому себе, пусть скажет честно. Мы должны добраться до Умиджана прежде, чем это сделает та армия. Никто не осмелился признаться в усталости. Никто не отступил под пристальным взглядом Ми-рейна, хотя он не смягчал его силу, всматриваясь в напряженные лица. Наконец принц склонил голову и глубоко вздохнул, словно принимая решение. Он медленно поднял руки. - Наше терпение достигло предела. Но нам придется гнать коней так, как никогда в жизни, причем прямо через вражеские ряды, иначе мы пропали. Та его рука, на которой не было божественной отметки, указала в сторону сенелей. Даже гордо изогнутая шея Бешеного поникла, хотя он старался не дрогнуть под властным взглядом хозяина; его бока были покрыты потом и пеной, дыхание вырывалось с трудом. А ведь он был лучшим из всех! Мирейн вытянул свою золотую ладонь, чтобы на нее упали солнечные лучи. - У меня нет силы, чтобы хватило на всех вас, но все, что я имею, я отдам вашим сенелям. Даете мне разрешение на это? Воины уставились на него, силясь понять его слова. У Вадина было преимущество: он уже видел однажды, что может сделать Мирейн. - Магия, - громко произнес он, заставляя их очнуться, - Божья сила. Принц просит разрешения наложить чары выносливости на ваших коней. Один за другим, нерешительно, они наконец согласились. Теперь они принадлежали Мирейну и телом и душой. Воины смотрели на него с благоговением и несомненно с любовью, когда он прикасался рукой к крепким лбам жеребцов, в основном к их рогам, или клал ладонь между глаз кобыл. В измученные тела возвратилась жизнь. Свет зажегся в потухших глазах, ноздри стали раздуваться, пробуя на вкус ветер. В последнюю очередь Мирейн подошел к Бешеному. Тот едва ли нуждался в его прикосновении, чтобы воспрять и начать пританцовывать, топая копытами, однако Мирейн долго стоял, положив обе руки на холку и прижавшись щекой к его спутанной гриве. Внезапно, почти конвульсивно, он обернулся. И не у одного Вадина захватило дух. За такое короткое время лицо Мирейна состарилось на многие годы. Но он взлетел в седло, стройный и прямой как никогда, и Бешеный рванулся вперед. - За мной! - скомандовал Мирейн. Они не скрываясь выехали на гребень холма, спустились по склону и оказались прямо перед вражеской армией. То ли потому, что таково было действие силы Мирейна, то ли бунтовщики считали, что их невозможно застигнуть врасплох, но они не двинулись навстречу. Вероятно, солнце било им в глаза и клубы пыли застилали им взор,, и они решили, что эти только что прибывшие незнакомцы - новое подкрепление. Не было ни стягов, чтобы заставить их думать по-другому, ни настораживающего блеска оружия. Грязные, в лохмотьях, верхом на покрытых пеной всхрапывающих сене-лях, эти чужаки вполне могли оказаться беглецами, ищущими спасения. С левого фланга между рядами армии и скалой оставался узкий проход, и Мирейн устремился туда, увлекая за собой весь отряд. Вадин услышал окрик, прозвучавший как вопрос или как повеление. Он пригнулся к шее Рами. - Скачи, - взмолился он. - Длинноухая моя умница, любовь моей жизни, скачи. Его ослепил блеск оружия. Спина напряглась в судорожной мольбе избежать смертельного удара. Все его существо сконцентрировалось на развевающемся перед ним хвосте Бешеного. Он обязательно вынесет их всех из этого тупика. Он обязательно выведет их к безопасности и дому. Голосу вторило эхо, рожденное не только воздухом и горными стенами. - Стоять, я сказал! Под чьим именем вы едете? - Под своим собственным, - проревел через плечо Мирейн. - А позади вас, на расстоянии дня пути, Моранден из Дола. Бешеный изменил направление. Рука Мирейна взметнулась, повелевая остальным следовать в прежнем направлении, но его жеребец остановился на расстоянии полета стрелы от командира бунтовщиков, окликнувшего его. Вадин смертельно устал, но все-таки он был еще жив; он понял, что пытается сделать Мирейн, и так испугался, что силы оставили его. Он натянул поводья. Но Рами с ее бархатной мордой, Рами, послушание которой всегда было безупречным, закусила удила и не пожелала свернуть в сторону. Он услышал голос Мирейна, не вполне отчетливый на таком расстоянии. Этот ненормальный рассказывал врагам, где находится Моранден, и сколько у него людей, и что сказали его шпионы; он только не сказал ничего о самом себе. И армия замедлила свой ход, чтобы послушать все это. Ряды смешались. Послышались одобрительные выкрики. - А ты, - спросил капитан с металлом в голосе, - откуда ты все это знаешь? И почему твои люди... - Он осекся, пришпорил сенеля и подъехал ближе к Бешеному, который отпрыгнул в сторону, опустив рога. - Кто ты такой? Мирейн рассмеялся, показал ожерелье на своей шее и развернул .своего жеребца. - Я - Мирейн! - выкрикнул он через плечо. - Мирейн, принц Янона! Казалось, порыв ветра подхватил Бешеного - таким быстрым был его бег. Позади него в беспорядке метались воины. Но некоторые из них оказались быстры и мудры. Что-то пропело в воздухе, нежно, пронзительно, смертельно. Бешеный поравнялся с Рами. Заржал сенель. И упал перед ними со стрелой в сердце. Рами отклонилась в сторону. Бешеный перепрыгнул через бьющееся тело. Только теперь бунтовщики пришли в движение. И тут Вадина осенила потрясающая мысль. Если Мирейну удалось удержать бунтовщиков одним лишь голосом, то разве не под силу кому-то удержать их мечом, смешать ряды и выиграть драгоценные минуты? Он потянул за поводья Рами, пытаясь развернуть ее. Но что-то невидимое стальной хваткой сжало его запястья. Кобыла летела вперед. Глаза Бешеного на короткий миг встретились с глазами Вадина. Обезумев от ярости, беспомощный, словно человек, закованный в цепи, Вадин оглянулся через плечо. Шестеро. Их было всего шестеро. Над павшими сгрудились враги. Один из шестерых был свободен или освободился по собственному решению, и он украл ту боевую славу, о которой мечтал Вадин. Словно смертоносная молния, он полетел навстречу врагу, распевая какие-то грязные насмешливые куплеты и размахивая сверкающим мечом. Стрелы не могли ранить его. Копья падали вокруг, не задевая. Продолжая петь, он врубился в передние ряды, сминая и убивая людей. - Мирейн! - кричал Вадин этому непреклонному всаднику. - Мирейн! Проход перед ними сузился. Без сомнения, это была наконец черная пасть ущелья, а за ним - стены Умиджана, освещенные заходящим солнцем. Позади них армия врага послала вперед своих лучших воинов - отряд конных лучников. - Вперед! - вскричал Мирейн. - Доверьтесь богу и скачите вперед! Перед нами Умиджан. Да, словно преддверие самого ада, перед ними лежала черная Горловина, высились черные скалы, вздымался черный замок. А последним отрезком Горловины был Язык - тропа через отвесную стену, ведущая к другой стене, которая падала в пропасть с мерцающей в ее глубине водой. Этот путь, достойный горных орлов, круто обрывался возле мощных ворот. Умиджан действительно был неприступной крепостью: на тропе не могли уместиться даже три человека в ряд, а утес, нависший над тропой, служил фундаментом замковых стен. Оставайся у Вадина хоть крупица сил в запасе, он расхохотался бы. Он понял, что боги посмеялись над ними. Как бы ужасна ни была вся их скачка, впереди их ждало самое худшее - смертоносный дождь стрел и тропа над пропастью, где один неверный шаг станет причиной их гибели. Он знал, что от каждого шага огромное сердце Рами готово разорваться. Пустота притягивала, она звала их, приглашала соскользнуть с узкой тропы, обещая отдых и покой. Вадин пригнулся к светлой гриве кобылы, напрягаясь, когда напрягалась она, желая, чтобы она побыстрее пробежала этот путь, уверенно и не оступаясь. - Осталось совсем немного. Чуть-чуть. Вперед, любовь моя. Вперед, к воротам. Вперед! Она услышала его. Лучники на дороге схватили Виана. Теперь рядом с ним остался лишь Джеран, маленький Туан и Мирейн, скакавший позади всех, не позволяя смерти унести их. Чалая кобыла Туана пошатнулась и упала, перегородив узкий проход. Бешеный отскочил в сторону, промчавшись по самому краю пропасти. Туан закричал, пронзительно, словно ребенок, и взвыл, когда Мирейн подхватил его и перекинул через седло. Жеребец подобрался и бросился прочь от умирающей кобылы. Передовой лучник вонзил шпоры в бока своего сенеля, и его передняя нога опустилась прямо на бьющуюся в агонии кобылу. Сенель мятежника заржал, опрокинулся и медленно сполз в пропасть. Бешеный перемахнул через выступ скалы. Джеран приотстал, его красивая золотистая кобыла умирала на бегу, а он плакал и ругался и молил ее о прощении, не переставая хлестать ее плетью. Но только Бешеный придал ей сил, боднув кобылу своими острыми рогами и подтолкнув вперед. Напряжение Вадина достигло предела, теперь он был почти спокоен, за это бесконечное мгновение познав истинное лицо смерти. И тут он увидел стены, и мощеный двор, и толпу людей, и Бешеного, влетающего в ворота вместе с кобылой Джерана. Ворота захлопнулись за ними. Медленно-медленно золотистая кобыла опустилась на камни. Джеран упал рядом и заплакал. Они победили в этой скачке. Они добрались до Умиджана. 10 Вадин лежал на земле. Было холодно, и он не помнил, как упал. Он заставил себя подняться. Все его тело болело и ныло, и он знал, что, оказавшись на ногах, безусловно сойдет с ума. Но ему необходимо было позаботиться о Рами, иначе она умрет, он должен позаботиться и о Мирейне, иначе его честь оруженосца будет погублена. Рами занимались те, кто утверждал, что знает, как с ней обращаться. Еще больше людей собралось вокруг кобылы Джерана; несколько добровольцев подошли к Бешеному. Мирейн... Мирейн стоял в окружении гигантов, глядя прямо в глаза человеку, который был выше Вадина настолько, насколько Вадин был выше Мирейна. Несмотря на то, что тело его было истощено, а разум затуманен, Вадин понял, кто это, благодаря несомненному сходству с Моранденом. Голос Мирейна звучал ясно, гордо и неукротимо. - Добрый день, лорд барон, приветствуем вас именем принца Морандена. Он предлагает вам приготовиться к его появлению и требует, чтобы место, где он намерен отдохнуть, было очищено от паразитов. Вадин с шумом втянул в себя воздух. Люди, стоявшие вокруг, казались столь же пораженными этими словами, как и он сам, а некоторые были так оскорблены, что не могли двинуться. Но барон Устарей взглянул на посланца своего родственника и рассмеялся. - Что?! А разве мой двоюродный братец не пожелает поохотиться на крыс в часы досуга? - Только если вы сами намерены войти в число добычи. Вадин протиснулся к Мирейну. Он не надеялся принести большую пользу свидетели этого разговора держали метательные копья или туго натянутые луки. К тому же жители Умиджана были слишком высоки даже для северян. Вадин казался здесь самым заурядным юнцом, у которого едва хватало сил стоять на ногах, не то чтобы драться. Ему позволили встать за спиной его господина, что показывало степень их презрения. Мирейн не заметил его. Принц смотрел на барона сверху вниз, и это ему удавалось. Устарей был менее горд, чем Моранден, или же он был хитрее: казалось, он уступил по доброй воле. - Крысами займутся. Как должен я называть гонца, принесшего мне приказ своего лорда? - Так, как сам принц Моранден называет меня, - ответил Мирейн. - Посланцем. - Итак, ваше величество посланец, должен ли я разместить вас среди воинов? Или же мне стоит поступить мудрее и обращаться с вами как с гостем? Или как со жрецом? Или, может быть, как с наследником Янона? - Где бы меня ни разместили, я останусь самим собой. - Подбородок Мирейна упрямо выпятился. - Господин барон, вам еще предстоит охота на крыс, а мои товарищи нуждаются в отдыхе и уходе. Даете ли вы свое разрешение? Устарей низко поклонился и сделал знак, который Вадину показался знакомым. Другие повторили этот знак, когда барон заговорил: - По приказу Сына Солнца все должно быть исполнено. - Его голос превратился в громовой рев. - Хо, Умиджан! Мы идем в бой. Вадин лежал в кровати, которая казалась ему божественно мягкой, и чувствовал, как болит каждая кость и каждый мускул его тела. Он спал столько, сколько хотел, но его тело не могло вылечиться так быстро. Даже в ушах гулко стучала кровь. Кто-то храпел неподалеку. Очевидно, Джеран и Туан, которые спали в нише для стражи в огромной комнате замка Умиджана. Мирейн, который никогда не храпел, занимал другую половину большой кровати, достаточно крепкой и широкой даже для самого барона Устарена. Кто-то должен был поместить их в это место, раздеть и вымыть. Вадин вспомнил, как входил сюда, чья это комната, но тут его память обрывалась. Двух солдат внесли, когда они были без сознания. Вадин пришел сам и был этим несказанно горд. Мирейн же не только пришел, но еще и отдал кое-какие приказы. Он сам улегся в кровать, просто ради того, чтобы доказать, что может это сделать. Ценой некоторого усилия, стоившего ему немалой боли, Вадин приподнялся на локте. Мирейн спал как дитя, лежа на животе и повернув голову к Вадину, а его рука была сжата в кулак. Возможно, будь он моложе, он засунул бы большой палец себе в рот. Но лицо принца вовсе не было детским. Даже во сне его покрывали морщины усталости. Зубы Вадина судорожно сжались. Мирейн никогда не спал на животе. Он вытягивался на спине или сворачивался в клубок на боку. И не только усталость послужила причиной этой глубокой складки, которая пролегала между его бровями. Вадин очень осторожно откинул одеяла. Спина Мирейна была чистой, ровной, не пораненной. Никакая стрела его не достала. На нем был килт, безусловно чужой: слишком длинный, он дважды оборачивался вокруг его талии, Вадин, который знал, что Мирейн спит обнаженным, как и любой мужчина в Яноне, насторожился. Килт, эта трогательная уловка, соскользнул во сне, обнажив то, что его хозяин намеревался скрыть. Вадин чуть не завыл как зверь. Мирейна нельзя было назвать неженкой, и он убедительно доказал это, но ведь ему не приходилось всю жизнь проводить в седле под жалкой защитой килта или боевой туники. А только что ему пришлось участвовать в Величайшей Скачке, длившейся полдня, ночь и еще один почти полный день. И он ни разу, ни на мгновение не показал, что с него заживо сдирают кожу. Вадину следовало бы догадаться. Он должен был подумать об этом. Он должен был... - Ерунда, - проснулся Мирейн. Он выглядел не менее изможденным, но его глаза прояснились. - Ты никому об этом не скажешь. Вадин понял. Дело не в том, что о Мирейне стали бы думать хуже, дело было в его проклятой гордости... - Да при чем тут это! - огрызнулся Мирейн. - Ты что, не понимаешь? Если узнают, что я ранен, то будут вертеться вокруг нас день и ночь, да еще и часового у двери поставят. Пожалуй, Мирейн прав. Вадин принялся разматывать килт. Мирейн вспыхнул, но не сделал попытки остановить его. Все было не настолько плохо, как могло оказаться. Раны выглядели чистыми, хотя смотреть на них было не так уж приятно, и не гноились. Вадин осторожно прикрыл их и встал. Только подойдя к двери, он вдруг понял, что совсем забыл о собственной боли. Он отодвинул засов и крикнул: - Мазь из красного корня и самые мягкие повязки, какие сможете найти, и что-нибудь поесть. Быстро! Медленно закрыв дверь, он осторожно двинулся обратно. Мазь принесли в закрытом горшке, и это, конечно, был красный корень: от него так воняло, что на глаза навернулись слезы. Повязки оказались тонкими и мягкими, еда питательной и горячей, и вдобавок им подали кувшин эля. Было похоже, что здесь их неприятности не ждут. "Интересно, - молниеносно пронеслось в голове Вадина, - это ради Мирейна или ради Морандена?" Он запер дверь перед любопытными лицами и пошел к Мирейну. Принц сидел, и это вызвало у Вадина восхищение и одновременно ужас. - Ложись сейчас же, - приказал он Мирейну. Непостижимо, но тот повиновался. Снова оказавшись на животе, он издал слабый вздох и закрыл глаза. Глаза Вадина были широко раскрыты и горели сухим огнем. Он вспомнил свою мать в день, когда пестрый жеребец пронзил рогами его отца: вероятно, он выглядел так же, как она тогда. Вадин был напряжен и очень разгневан. Гневом насыщенный голос заставлял слова звучать жестоко. - Крепись. Почувствуешь сильное жжение. Руки Вадина оказались нежными. Мирейн лежал спокойно, стойко перенося боль. Конечно, он жил с огнем в руке, по сравнению с которым все это было лишь теплым дуновением. Однако не только боль причиняла ему мучения, но и чувство стыда. Вадин сказал: - Теперь ты стал посвященным. Ты обагрил кровью свое седло, и тебя помазали красным корнем. - Что заставляет тебя думать, будто я нуждаюсь в утешении? - Значит, ты не нуждаешься? - сказал Вадин, начиная медленно накладывать повязки, покрытые мазью. - Значит, ты огрызаешься просто потому, что это тебя забавляет? А ты знаешь, каким образом я обзавелся такой дубленой шкурой? Днем - сидя в седле, а ночью - лежа с красным корнем, прожигающим до костей, и с полудюжиной повязок, намотанных на меня как штаны. - Лучше бы ты надел штаны с самого начала и избежал такого страдания. - Это было бы слишком легким решением. Ты сам не принял бы его. Мирейн поднялся, чтобы Вадин мог наконец закончить свою работу. Он двигался осторожно и выглядел таким же угрюмым, как его дед. - Легкость. Вот в этом-то и дело. От слова "штаны" так и несет легкостью, удобством и южной изнеженностью. Я не могу надеть их здесь, потому что тогда меня не будут считать ни мужчиной, ни принцем. Хватит и того, что я брею бороду, это и так причина скандалов, но это еще можно терпеть. Пусть мои раны неудобны, пусть это больно, пусть я пролил кровь. Мужчины в Яноне с радостью пожертвуют своими бородами ради моды или хвастовства, но они скорее умрут, чем сунут ноги в штаны. - И я скорее умру, чем сделаю это. - Вадин наложил последнюю повязку, но все еще оставался на коленях. Было так странно смотреть на Мирейна снизу вверх и понимать, что колдовство тут ни при чем. Он уселся на пятки. - Мне удобно в килте, и я не собираюсь прибегать к помощи бритвы. - Да ты философ! - Мирейн улыбнулся так внезапно, что Вадин моргнул, а палец принца скользнул по щеке оруженосца. Это движение было слишком коротким, чтобы счесть его оскорблением и чтобы сойти за проявление ласки. - А еще ты намного красивее меня и слепо отказываешься воспринимать очевидные факты. Ведь не только твой чудесный характер привлекает твою Лиди. - Конечно, нет. Она любит мою чистую медь и серебро, случайно попавшее ко мне в карман.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18
|