Послушай себя! Даже сейчас ты, не задумываясь, в разговоре делишь мир на мы и они. Мы это Керуварион. Они Асаниан. Эти державы разные и никогда не были единой империей. И никогда не станут. Это два непримиримых врага.
      Осознать это, произнесла леди Мирейн спокойно, значит сделать первый шаг на пути к примирению. У тебя хватит на это сил.
      У меня была сила! Каждый знает об этом! Много силы! Но ее почему-то не хватило даже на то, чтобы спасти от смерти отца. Она только выкрутила меня, j`j мокрую рубаху, потом вываляла в грязи, потом высушила!.. Он неожиданно рассмеялся.
      Вот почему я и вырос такой, он пощелкал пальцами, подбирая слово, такой... перекрученный.
      Ты действительно полоумный, сказала мать. Она не смеялась. Наступило молчание. У них бывали размолвки и прежде, и они потом долго и плохо сходились. Но не так долго. И не так скверно. Трещина между ними все расширялась. И он не понимал, как поправить дело, с какого конца за него взяться. После продолжительной паузы она заговорила, тщательно подбирая слова. Она всегда так делала, когда волновалась.
      Сейчас послушай меня внимательно. Обстоятельства складываются так, что я вряд ли смогу сопровождать тебя в Кундри'дж-Асан. Кому-то надо остаться здесь регентом Керувариона. Он растерялся.
      Регентом Керувариона? Не ты ли сама не так давно говорила мне, что я должен самостоятельно править моей империей?
      Шрамы слишком глубоки. Их не излечишь в один день.
      Почему ты только сейчас говоришь мне об этом?
      Никто не мешал тебе самому прийти к этому выводу. Она сделала паузу. Чтобы перевести дыхание. А может быть, чтобы успокоить нервы. Или чтобы переждать вспышку гнева. Но он молчал.
      Тебе очень хочется, чтобы я поехала с тобой?
      Разве у меня есть выбор?
      Да. Он посмотрел на нее как на помешанную. Он, конечно, любил ее, этого нельзя отрицать. Но любовь и ненависть вылупились из одного яйца. Кто-то верно подметил это много лет назад. Один из его остроумцев предков. Они понимали толк в подобных вещах.
      Так, язвительно произнес он. Ты, значит, поедешь со мной? И станешь контролировать каждое мое движение? И будешь сводничать для меня в гаремах Золотой империи?.. Она пропустила его слова мимо ушей.
      Красный принц мудр. Народ любит его. Он успешно сможет осуществлять регентство в твое отсутствие.
      Он не намного старше меня.
      Ты император. Эсториан отсалютовал ей рукой, как шпагой.
      Прекрасный вид, матушка! В моей империи все всё умеют, кроме единственного человека, мешающего всем. Его боятся оставить дома, чтобы он ничего не напортил, и опасаются отпускать одного в дорогу по тем же соображениям. Вы думаете, я этого не вижу?
      Я думаю, что ты нуждаешься во мне, сказала леди Мирейн, и именно поэтому так грубо со мной обращаешься. Она стояла по-прежнему прямо и была безупречно красива, но на ресницах ее заблестели слезы. Эсториан ощутил жжение в переносице, но тут же одернул себя. Он опять чуть не попался на удочку. Его матушка была непревзойденной мастерицей придумывать разного рода штучки и женские уловки, с их помощью она всегда добивалась своего. Кроме того, она зачастую без зазрения совести пускала в ход свои чары, абсолютно не заботясь о том, что у него после ее проделок разламывается голова. И все-таки он размяк. Глупо, совсем по-детски, хотя отчетливо сознавал, что она не даст ему ни минуты покоя, если он разрешит ей ехать с собой. Честно говоря, он действительно нуждается в ее поддержке. Она обладает проницательным умом, сильной волей и достаточно поднаторела в искусстве плетения интриг и, наоборот, в случае надобности умело расплетает их. Все это может очень ему пригодиться. Особенно в Асаниане, где коварство считается естественным свойством человеческой натуры, а убийство приятным времяпрепровождением.
      Хорошо, сказал он. Мы едем. Я принимаю такое решение, потому что сам хочу этого, а не по каким-либо иным соображениям.
      Разве когда-нибудь было иначе? сказала она. Некоторое время она не сводила с него пристального взгляда. В скором согласии сына ей чудился скрытый подвох. После ее ухода над башней долго витал тонкий аромат благовоний. Прошло девять дней вместо намеченных трех, прежде чем Двор мало-мальски подготовился к отъезду. И все же камергеры сбивались с ног, продолжая свою хлопотливую деятельность. Ближе к вечеру Эсториан решил объявить главному распорядителю этой кутерьмы свою волю.
      Простые сержанты за полдня могут поднять в поход армию из двенадцати тысяч человек. А ты вот уже десять дней возишься с кучкой придворных. Нуриан затрясся от обиды и пустился в пространные объяснения. Эсториан жестом велел ему умолкнуть.
      Я уезжаю, сказал он, завтра утром. Кто успеет собраться, тот едет со мной. Кто опоздает, тот опоздал.
      Но, сир, пискнул Нуриан. Как же быть с багажом, с продовольствием, с вашим гардеробом? Эсториан выругался. Коротко и энергично. Камергер оскорбленно затих.
      Я ношу то, что могу носить. Остальное великолепно разместится в дорожной суме. Разве в Асаниане нет купцов? Разве там нет ювелиров, шляпников, обувщиков?
      Императору в Золотом дворце не нужна обувь. Нуриан не на шутку разволновался, если посмел прервать своего господина.
      Но ведь отец выезжал в свет? Или куда-нибудь еще?
      Нет, ответил Нуриан, нет, сир. Он никогда не покидал стен дворца. Так полагал камергер. Эсториан придерживался другого мнения, но не стал вступать в дискуссию со слугой.
      Утром я еду, спокойно сказал он. Двор может следовать за мной. Стояло прекрасное утро, когда он покидал столицу. Солнце ярко сияло в безоблачном небе, свежий ветерок колыхал флаги. Обоз, состоявший из повозок, облепленных верховыми и пешими слугами, тянулся за ним. Гвардия императора красовалась в походных доспехах красных и золотых расцветок, охранницы леди Мирейн предпочитали зеленый цвет. За ними двигались разодетые придворные лорды верхом, дамы в носилках, окруженные толпой стражей, грумов и лакеев. Маленькая группка жрецов и жриц выглядела на их фоне очень скромно. Крученые ожерелья и гладкие волосы, заплетенные в тугие косички, выдавали их принадлежность к касте служителей культа. Вэньи находилась среди них. Эсториан двигался во главе колонны. Сенель1 под ним был черен как ночь и хороших кровей. Крупные, голубые, как незабудки, глаза, остро отточенные рога и белая звездочка между ними делали его просто неотразимым. Он был еще молод и не прочь подурачиться, но достаточно смышлен, чтобы повиноваться малейшему движению поводьев. Сейчас Умизан неторопливо трусил по дороге, беззлобно пофыркивая на Юлию, бежавшую рядом. Он ничего не имел против королевской кошки, потому что еще жеребенком играл с ней и рос. Рысь лениво огрызалась, но все же старалась держаться подальше от острых раздвоенных копыт, с царственной невозмутимостью игнорируя толпу обступивших дорогу зевак. Казалось, весь Эндрос хлынул за пределы крепостных стен, чтобы проводить своего императора. Гром приветственных криков и рукоплесканий не смолкал вокруг него, но лица многих горожан были опечалены. Простой люд искренне симпатизировал своему молодому правителю, и его отъезд воспринимался как ощутимая потеря в жизни столицы. Конечно, через какое-то время мальчик вернется в родные края, в чем он публично поклялся, глядя на черные башни Замка, но кто знает, как оно все там устроится. Прошлый император вот так же клялся, отбывая в чужую страну. Вернуться-то он вернулся, но неживой, и косточки его теперь в толще скалы. Эсториан обернулся в седле. Он оглядел белые стены столицы и перевел взгляд на мрачные зубцы башен; над ними парил собирающий солнечный свет кристалл. Он отсалютовал ему правой рукой. Кристалл вспыхнул и послал в его сторону пучок нестерпимо ярких лучей. Молодой император рассмеялся.
      Привет тебе, негромко произнес он. Приглядывай за моей столицей, пока в отъезде.
      И ты говоришь все это с легким сердцем? Эсториан обернулся и бросил взгляд на жреца, который приноравливал бег своей кобылы к размашистой трусце Умизана. Лицо его было серьезно.
      Это такая сила, медленно произнес Айбуран, перед которой трепещут боги.
      Разве твои слова, воспитатель, не ересь? Эсториан ослепительно улыбнулся толпе. Умизан, почувствовав настроение хозяина, вильнул крупом и замахал кисточкой вскинутого хвоста. Жрец, не прибавив ни слова к сказанному, поклонился и отъехал прочь. Через какое-то время добровольный эскорт, сопровождавший императора, стал редеть, и приветственные возгласы постепенно смолкли. К полудню повернули восвояси самые решительные из провожающих. Когда солнце склонилось к западу, голова каравана достигла пограничного камня, белого столба, стоящего на меже, отделявшей территорию Эндроса от земель Ста Царств. За ними возвышался пологий холм, рассеченный надвое рекой и увенчанный подобием гребня. Этот холм не шел ни в какое сравнение с величественными хребтами северных гор, но здесь, на равнине, даже такой плюгавый бугор казался серьезной преградой. Эсториан оглядел свиту. На лицах придворных читалось явное желание передохнуть, и даже мать его выглядела усталой. Он усмехнулся и пришпорил Умизана.
      Вперед, сказал он. Только вперед. Некоторое время копыта сенелей упорно месили мягкое покрытие дороги, постепенно превращая его в грязь. На вершине холма Эсториан бросил поводья. Умизан коротко всхрапнул и опустил морду к земле. Юлия игриво подпрыгнула и покатилась по траве, издавая воркующие звуки. Судя по всему, она чувствовала себя прекрасно, совсем не сожалея о том, что ее вынудили бросить город, в котором она родилась. Ее дикая натура наслаждалась свободой и первозданными запахами, идущими от влажной земли. Эсториан посмотрел в сторону столицы. Она стала такой крошечной, что ее можно было взять в ладони и, как следует все рассмотрев, поставить обратно. Изящная безделушка, вырезанная из слоновой кости, украшенная золотыми накладками. После смерти отца ему не раз приходилось покидать ее. Но эти поездки совершались только в северном или восточном направлении. И никогда в западном. Почему-то он ощущал себя сейчас птицей, вырвавшейся из клетки. В душе его роились разные чувства; но и страх, и смятение, и неуверенность побеждало нечто такое, чему он не знал названия. И вот оно явилось. Сверлящая радость! Ощущение полной свободы! Пускай непрошеной, пускай из-под палки. Оно явилось внезапно и уже не желало покидать его. Ужасно, чудесно, великолепно. Он тронул пяткой тугой бок Умизана. Жеребец подхватил с земли последний клочок травы и, описав полукруг, отвратил взор хозяина от скучной равнины. Теперь перед ним расстилалось иное, еще неизведанное пространство, в котором смутно белела стена Хан-Гилена.
      Вперед, промолвил он. Только вперед!
      ГЛАВА 6 Императорский поезд двигался в хорошем темпе, среднем между марш-броском армии и выездом лежебок на загородный пикник. Бодрость сенелей и погода способствовали путешествию, но изгибы дороги и неровности ландшафта сущест венно замедляли его. Частые остановки в городах и храмах также наносили ущерб скорости продвижения каравана, однако Эсториан был упорен и терпелив. Пьянящее чувство свободы не покидало его, он правил своими людьми железной рукой, что, впрочем, не мешало ему пребывать в отличном настроении и потакать прихотям Умизана. Весна разгоралась. В солнечном свете ярко блистали воды реки Сувиен, за белой стеной Хан-Гилена клубились причудливые туманы. Они миновали покрытые pny`lh холмы Айбена и Сареса и въехали в дремучие леса Куриона. Городков на их пути поубавилось, все чаще попадались одинокие замки, стоявшие на об рывистых берегах Сувиен или целиком занимавшие отдельные острова в центре ее стремнины. Хозяева их не всегда приходили в восторг, обнаружив за воротами своих крепостей гомонящую толпу, но, узнав императора, меняли свое отношение к происходящему. Он знал, как обращаться с ними. Иногда крепкое словцо в беседе с простыми людьми значит много больше, чем ласковая речь и ослепительная улыбка.
      Порой я не понимаю, чего они хотят, пожаловался он Вэньи однажды утром, подольше задержать меня у себя в гостях или поскорее выпроводить. Она бросила поводья, рассчитывая, что ее сумасбродная кобылка сама одолеет крутой склон, и призадумалась, потом заговорила тщательно подбирая слова. Лицо ее неожиданно зарумянилось, возможно, от свежего воздуха и быстрой езды.
      Конечно, им хочется удержать тебя. Ты хорошо относишься к ним, помогаешь решать спорные вопросы, исцеляешь недуги и благословляешь их коров и женщин. Они любят тебя.
      Они улыбаются, когда мои придворные как саранча уничтожают их скудные съестные припасы.
      Это гордость. Она поправила непослушную прядь волос, упавшую на лицо, но свежий ветерок тут же вернул ее на место. Кобылка Вэньи оступилась на мокром камне, и девушка ласково похлопала ее по лоснящейся от пота шее. Кто-то чуть пониже ростом, но энергичный и бодрый, также ожидал знаков внимания. Зеленые глаза рыси неотступно следили за ней. Юлия подпрыгнула и в полете потерлась о руку девушки. Не дождавшись ответа, Вэньи снова заговорила.
      Они дают тебе больше, чем обязаны давать господину вассалы, но ведь и сами извлекают из этого пользу. Ты очень полезный во всех отношениях гость, хотя бы потому, что твое посещение на долгие годы даст им пищу для разговоров. Он посмотрел вниз и обнаружил беспорядок, возникший в центре каравана. Замешательство вызвал местный лорд, с восхитительным упорством пытавшийся завернуть колонну в сторону своего обиталища. Подъехавший Айбуран завел с ним непринужденную беседу. Непринужденную для верховного жреца Эндроса и довольно мучительную для жителя дремучих лесов. Эсториан потер подбородок. В последнее время он стал все чаще отлынивать от бритья, и его щетина превратилась в роскошную кудрявую поросль. Холодная вода, холодная бритва достаточно веские причины, чтобы оправдать леность. Вэньи по утрам любила играть с его бородкой. Она вновь покраснела и рассмеялась.
      Я думаю, сказал он, сегодня ночью мы разобьем собственный лагерь. Мне говорили, что день или два нам не будут встречаться ни поселки, ни замки.
      Но один из них все же находится где-то поблизости, возразила она, и уж его владелец не преминет заполучить нас в свои сети.
      Что ж, придется предложить ему стать нашим гостем и поскучать с нами под лунами. Это внесет в его жизнь некоторое разнообразие.
      Это не оскорбит его?
      Нет, если приглашение сделаю я, со всем присущим мне обаянием.
      Ах, сказала Вэньи, лаская его взглядом, ты все-таки неисправим. Он поцеловал свою ладонь и приложил ее к щеке спутницы.
      Благословляю тебя и весь твой род, дитя мое! Вэньи напряглась и побледнела.
      Никогда, сказала она звенящим от ярости голосом, слышишь, никогда больше не шути со мной так.
      Вэньи! Он попытался обнять ее. Она уклонилась так резко, что зубы ее клацнули. Растрепавшаяся коса колыхнулась на узких плечах. Она ударила пятками кобылку, и та, удивленно хрюкнув, дернулась в сторону. Эсториан хотел поддержать Вэньи, но она опять увернулась, и взволнованные сенели заскользили вниз по крутому склону, с трудом удерживая равновесие. Когда дорога выровнялась, Вэньи вновь обрела дар речи, но голос ее все еще дрожал.
      Я не корова и не деревенская плодовитая дурочка. Я не могу подарить тебе ребенка до тех пор, пока мое Странствие не закончится. Зачем ты обижаешь меня? Вэньи была права, он сморозил глупость, но гордость мешала ему признать это. Он усмехнулся и холодно произнес:
      Твое Странствие это также и мое Странствие. Я думал, ты понимаешь.
      Ты отмечен милостью Небес. Слова давались ей с трудом, но она все же не собиралась уходить от разговора. Ты император, и твое Странствие может считаться во всех отношениях приятным.
      Если исключить из него Асаниан, язвительно заметил он. Вэньи призадумалась, рассеянно поглаживая по холке свою кобылку, которая, расшалившись, стала шарахаться от каждой тени. Умизан фыркнул на нее и опустил рога. Это была демонстрация высшей степени отвращения жеребца к глупой твари противоположного пола. Кобылка, прижав уши к безрогому черепу, фыркнула в ответ, но все же присмирела.
      Да, сказала Вэньи наконец, запад велик и опасен. Такое Странствие достойно тебя.
      В достойное Странствие я отправился бы один или с единственным компаньоном, он многозначительно посмотрел на нее и следовал бы туда, куда велят Небеса.
      Разве не они ведут тебя сейчас?
      Нет, выдохнул Эсториан и умолк. Дорога шла теперь вдоль реки, сквозь колоннаду мощных стволов вековых деревьев. Солнечные лучи едва пробивались сквозь пышную листву, то совсем исчезая, то ослепительно вспыхивая. Эсториан сложил ладони лодочкой и поднял их над холкой Умизана. Ему тут же стало жарко, в ушах зазвенело. Никто не умел лучше него притягивать солнечный свет. Даже маги. Он поднес ладони к лицу и зажмурился от удовольствия. Солнечная энергия проникла в него сквозь поры кожи. Он словно пил ее. Она пьянила и бодрила лучше вина. Он обычно проделывал это по вечерам, на закате, когда интенсивность светила спадала, или в зимние дни. И сейчас в сумрачном лесу ему сразу стало теплее. Ладони его пылали.
      Вот видишь, благоговейно произнесла Вэньи. Эсториан рассмеялся. Она видела его насквозь. Он разжал пальцы, и солнечные зайчики, выскочив из них, растворились в прохладной полумгле. Умизан забеспокоился и пошел боком. Эс ториан легонько ударил его по голове. Сенель подобрался и понесся вперед по тропе уверенной рысью, которая постепенно перешла в галоп. Они разбили лагерь невдалеке от слияния Сувиен с ее притоком быстрым Иленом, на солнечном берегу реки. Переправа находилась выше по течению под стенами крепости Сувилен. Там достаточно лодок, чтобы перевезти на ту сторону весь караван, сказал проводник. Река там поуже и помельче, берега высоки, но пологи и поросли мягкой травкой, не то что здесь.
      Тут много водоворотов, пояснил проводник. Это был суровый мужчина, лесник правителя Куриона. Он говорил отрывисто, не выказывая особого трепета перед величием своего собеседника. Река там раздваивается на повороте, обтекая небольшой островок. Хорошее место для рыбалки. Люди из крепости выходят с сетками и шестами и поставляют рыбу к столу нашего господина. Он неравнодушен к рыбке, наш господин.
      Его величество ближе к ночи также намеревается поужинать свежей рыбой, высокомерно сказал Годри, придворный из свиты Эсториана. Он не одобрял поведения неотесанного мужлана, разговаривающего с императором без должной почтительности.
      А кто ее наловит? удивился лесник. Может быть, ты? Годри побледнел. Гордый отпрыск клана вождей, обитающих в пустыне ВарягСуви, не прощал оскорблений. Шрамы, змеящиеся по его лицу, красноречиво говорили об этом. Он не был старейшим или главным среди придворных Эсториана, но имел вес в обществе, равный длине своего меча. Только присутствие императора удержало его от немедленной расправы с обидчиком. Он ничем не выказал своих чувств и, со свойственной ему грацией небрежно махнув рукой, произнес:
      У нас много слуг. Они прекрасно справятся с этой работой,
      Я сам займусь этим, бросил Эсториан. Наступившее молчание было ему ответом. Он рассмеялся, глядя на их изумленные физиономии.
      Владелец Сувилена, надеюсь, почтит своим присутствием нашу вечернюю трапезу. Он будет принят с подобающим ему уважением.
      Но... заикнулся было Годри.
      Никаких но. Я отправляюсь на рыбалку. Молодой император величественно кивнул своим собеседникам и удалился прежде, чем они пришли в себя. Лагерь разбит, костры ярко пылают, сенели и поклажа находятся там, где им и положено быть. Хозяин всего этого может позволить себе немного поразвлечься. Переметная сума, принадлежащая Вэньи, была расстегнута. Из нее торчал обернутый шелком пакет. Сама она сейчас с группой магов возводила вокруг лагеря незримую стену защиты. Он чуть напрягся и коснулся ее ауры. Волшебное ощущение, сравнимое, пожалуй, с игрой солнца на едва колышущейся поверхности воды. Она была так поглощена своим занятием, что не заметила его самоуправства. Он улыбнулся, когда Вэньи все-таки обнаружила его в одном из тайничков своего существа, и с легким сердцем покинул лагерь. Над излучиной реки все было спокойно. Легкий ветерок доносил сюда людские голоса и повизгиванье сенелей, но эти звуки не задевали его сознания. Уединение казалось абсолютным. Даже Юлия исчезла куда-то, решив поохотиться в лесной чаще. Она вернется ночью, урча от сытости, или выскочит словно призрак из кустов ранним утром, к неудовольствию Умизана. Эсториан поежился. Здесь было прохладнее, чем в Эндросе, несмотря на то, что лето уже вступало в свои права. Возможно, где-то в укромных лощинах все еще прячется снег. Он погрузил руки в Сувиен. Вода показалась ему ледяной. Он поднес ладони ко рту. Вода была жесткой и отдавала прелью. Это Илиен нес ее сюда с нагорий Янона. Можно сказать, с края света. Первый Солнцерожденный вышел из этих земель. Он побрел вдоль берега и вскоре достиг следующей излучины реки. Здесь в воды Сувиен вдавалось множество мысков и мысов. На самом большом из них должен стоять Сувилен. Лорд Куриона, скорее всего, прибудет приветствовать своего императора на лодке. Но сейчас густо поросший деревьями и кустарниками островок загораживал всю панораму. Он был окружен песчаными отмелями, и протоки Сувиен сбивались здесь в обширную заводь со слабым течением, глубокую и чистую. Рыба любит подобные места. Так говорит Вэньи. Она могла бы многому научить его, но он был нерадивым учеником и частенько отвлекался от ее наставлений, находя себе более интересные занятия. Впрочем, кое-какие сведения о народных способах ловли рыбы все же зацепились в его мозгу. Он оглядел спокойную поверхность, во многих местах рассекаемую быстрыми стреловидными телами обитателей реки. Порой они вспыхивали на солнце и создавали мелкие водовороты. У него имелся для них небольшой сюрприз, извлеченный из шелкового тючка Вэньи. Он осторожно развернул снасть толстую длинную веревку, в которую были искусно вплетены крепкие шнуры. На их концах болтались металлические блесны, с острыми крючками. Грубый лесник наверняка презрительно сплюнул бы, увидев столь примитивное приспособление. Эсториан улыбнулся. Многое, что на первый взгляд кажется глупостью, скрывает в себе совсем противоположные качества. Он выпрямился и забросил снасть в реку, действуя так, как его учила Вэньи. Вернее, попытался забросить. Веревка от сильного броска взлетела слишком высоко и запуталась в нависающих над водой тенистых ветвях, а там ничего нельзя было выловить, кроме ругательств. Однако истинный творец должен быть терпеливым. Серебряные бляшки со смертельной начинкой вновь метнулись навстречу своим подводным подобиям. Глупая рыба почему-то не спешила глотать их. Эсториан подергал снасть. Солнышко пригревало, воздух был напоен ароматами свежей зелени. И никого вокруг. Ни стражников, несущих дежурство, ни веселых jnlo`mhi, ни праздношатающихся гуляк, рыщущих в поисках приключений. Новая попытка оказалась удачной. Эсториан снял с крючков несколько извивающихся сгустков живого серебра и побросал их на траву. В сердце загорелся огонек азарта. Он снова забросил снасть, вытащил и вновь забросил. Быстрые тени кружились в воде, подбираясь к добыче.
      Тяни! Эсториан подскочил на месте. Ловушка выпрыгнула из воды. Сверкающие тела рыбешек сорвались с хищных крючков и с плеском обрушились в заводь, насмешливо помахивая хвостами.
      Ты, трижды безмозглый сын прокаженного! выругался он и осекся. Это был не Годри. И не какой-нибудь скучающий бездельник из свиты.
      Ты скачешь, как кролик, попавший в силки! Насмешливый тон незнакомца заставил Эсториана открыть в изумлении рот.
      Это мой обед, только и нашелся сказать он.
      Это? Незнакомец презрительно покосился на кучку жалких, вывалянных в земле рыбешек. Не очень-то много мяса на их костях.
      Ты от рождения такой сварливый, или это случилось с тобой недавно? Эсториан нарочитой грубостью пытался скрыть свое замешательство. Незнакомец усмехнулся и отобрал у него снасть.
      Скорее всего, ты сам был воспитан невеждами. Он аккуратно сложил веревку и точным движением метнул ее в середину заводи. Блесны вошли в воду почти без всплеска.
      Вот теперь, мягко и даже ласково пропел незнакомец, теперь будем тянуть. Эсториану оставалось только следить, как тяжелые, словно поленья, рыбины шлепаются к его ногам. Блаженное состояние, минуту назад безраздельно владевшее всем его существом, исчезло, на смену ему пришла злость. Он с небольшим опозданием понял, что перед ним женщина, и это обстоятельство только усугубило его раздражение. Впрочем, любой на его месте мог обознаться. Непрошеная гостья была худощава и одета в некое подобие охотничьего платья, грубо пошитого из на скорую руку выделанных шкур. Ее волосы, гладко зачесанные, были заплетены в длинную жреческую косичку, однако ожерелья на ней не было. Небольшое темное личико чуть портил крупный горбатый нос, над которым сияли черные, навыкат, глаза северянки. Белки их матово светились, перекликаясь с белоснежным мерцанием зубов. Движения незнакомки были быстры и грациозны. Черная девка. Аппетитная штучка. Она могла бы понравиться Эсториану, если бы не седина, блестевшая в ее волосах, и не надменная усмешка, от которой у него заныли скулы. С пренебрежительной легкостью она вытащила из воды еще пару трепещущих серебряных слитков.
      Ты ведьма, сказал он.
      О да, усмехнулась незнакомка. Но сейчас я рыбак.
      Рыбачка, хмуро поправил он. А ты завистник. Раздражительный и обидчивый. Взгляни, тут хватит рыбки и тебе и мне. Где же твоя благодарность?
      Я сам бы с этим справился, если б ты не помешала.
      Чем же я тебе помешала? Тут ведь не королевский садок, Который кишит рыбой. Тут каждый себе хозяин и устраивается как умеет.
      Я первый пришел сюда.
      Ну и что же? Ты был настолько беспечен, что я свободно Могла бы всадить в тебя нож. Но я поступила справедливо.
      Мне велено наловить рыбки к столу моего господина. Я заберу все.
      Да? Она смерила его взглядом и притворно потупилась. И как же мне теперь быть?
      Ты скажешь своему хозяину, что рыбалка не удалась.
      Кто тебе сказал, что у меня есть хозяин? Он иронически усмехнулся.
      Ты явно не лорд Перидан, а также не его матушка, а другой знати, как я слышал, в этих местах нет. Кроме моего господина, развлекающего себя путешествием.
      Ох, вздохнула она, я и вправду не самый яркий цветок на лугу и deiqrbhrek|mn пришла сюда из Сувилена, но тем не менее на этой земле мною никто не владеет.
      Даже император? Эсториан не мог удержаться от этой маленькой провокации. Незнакомка держалась с ним свободно только потому, что не подозревала, кто он на самом деле, и ему захотелось продолжить вольную беседу.
      Даже император, согласно кивнула она. Он ведь не властен над всем миром или даже над большей частью его.
      И все же у него под рукой гигантская территория. От ледяных просторов до опаленных солнцем песков.
      Власть потомков Солнцерожденного велика, опять кивнула незнакомка, но она объемлет только один континент. За морями, дитятко, есть другие земли, там, где восток сходится с западом.
      Ты видела их? Она промолчала, стаскивая рыбу с крючка.
      Ты видела их? Он был явно заинтригован и ожидал ответа.
      Кое-что повидала. Она освободила снасть от трепещущей добычи и вновь забросила ее в заводь.
      Моря широки и опасны, и лишь немногие судовладельцы отваживаются направить свои корабли в их просторы. Страшно, когда последний кусочек суши скрывается за горизонтом. Страшно, когда свирепые ветры волнуют огромные массы воды и гонят суденышко вдаль, пока его не прибьет к какому-нибудь островку, где матросы пополняют припасы и ждут погоды. И только единицы добираются до обширных неизведанных материков, таинственных и прекрасных.
      Кто там живет? Люди? Драконы?
      Там живет много людей, говорящих на странных языках считающих нас божествами, детьми моря.
      А драконы? Она рассмеялась.
      Драконы есть, но они не больше обычного коршуна. И крылатые рыбы. А также насекомые, откладывающие алмазные яйца. И мохнатые бестии, поющие слаще птиц.
      Сказки, бросил Эсториан.
      Возможно, улыбнулась она. Но в них достаточно правды.
      Если это правда, почему же Солнцерожденный не завоевал эти края? Тень легла на лицо незнакомки.
      Наверное, он просто устал.
      Кто-нибудь когда-нибудь завоюет эти народы!
      Или они покорят нас.
      Никогда, покуда я жив! почти выкрикнул он, забыв о своем притворстве. К счастью, незнакомка уже не слушала его. Она с трудом удерживала подрагивающую веревку, на другом конце которой ходила кругами огромная рыбина. Эсториан ухватился за снасть. Объединенными усилиями они выволокли владычицу подводных глубин на берег и оттащили к подножию скалы.
      Этим можно накормить целую армию!
      Но не свиту моего господина, заметил Эсториан. А что, владелец Сувилена любит отведать рыбки?
      Он обжирается ею. Не очень-то лестная характеристика. Особенно из уст простолюдинки. Но Эсториан был не из тех, кто придирается к словам. И все же он поспешил сменить тему разговора.
      Как тебя зовут?
      Мужчина представляется первым, усмехнулась удачливая рыбачка.
      Эсториан, склонил он голову в шутливом поклоне. А теперь назови себя. Она пожала плечами.
      У меня много имен. Если хочешь, зови меня Сидани. Это означало Скиталица. И даже чуть-чуть Изгнанница. Он усмехнулся. Имя ей подходило.
      Сидани, повторил он.
      Эсториан, отозвалась она. Я знала кое-кого с таким имечком. Его носил человек с огненно-рыжими волосами. Он женился на жрице-асанианке, чем вызвал большой скандал.
      Это был последний князь Хан-Гилена, пробормотал Эсториан. Он умер молодым. Как можешь ты помнить его? Он что, приходил покачать твою колыбельку?
      Я ужасно стара, улыбнулась Сидани. Так тебя назвали в его честь?
      Нет, сказал он, все еще озадаченный ее словами. Эсториан обычное для южан имя. Но ты ведь не можешь быть такой древней?
      Почему, дитятко? рассмеялась она. Потому что ты не можешь представить себе никого старше своих родителей?
      В девяносто лет не шатаются по дорогам. В девяносто лет сидят дома у окошка, если еще могут сидеть. А слуги или родня выносят за ними горшки.
      Со мной такое было, сказала Сидани. Но это мне скоро надоело.
      Но... Эсториан умолк, не окончив начатой фразы. Странная женщина опять не слушала его. Она уже потрошила рыбину, разделывала ее судорожно дергающееся тело кривым, похожим на коготь рыси ножом. Закончив разделку, Скиталица обернула крупные куски будущего лакомства листьями лопуха и протянула их ему.