Настоящие мужчины хоккея

В жизни богатырь – широченнейший в плечах и спокойный, внешне чуть неуклюжий, на льду Вячеслав преображался. Становился злым, беспощадным – и к сопернику и к себе, поражал неуемной силушкой, желанием во всем быть первым. Причем не только в матчах, но и на тренировках.

В сражениях перед воротами соперника был неудержим. Уж на что канадцы, казалось, умеют чужих форвардов и близко к своему «пятачку» не подпускать, а со Старшиновым и они ничего поделать не могли. С железным хватом клюшки, крепко стоящий на ногах Вячеслав своих намерений никогда не скрывал – бросал сопернику открытый вызов и рвался к цели по прямой. И этой своей прямотой действовал на защитников, как удав на кролика.

Эти качества Старшинова натолкнули нас, тренеров сборной, на мысль о том, что амплуа Вячеслава следует расширить. В «Спартаке» в завершающей фазе атаки он действовал с дальних позиций, со страховкой, мы же предложили ему идти на добивание, создавать помехи вратарю. И такая манера в сочетании с внезапными и хлесткими бросками-ударами силищи необыкновенной сделала Старшинова грозой для вратарей.

И еще об одной стороне хоккейного мастера Старшинова необходимо сказать. Пожалуй, не было – возможно, за исключением Виктора Якушева – прежде, нет и сейчас у нас такого другого центрфорварда, который умел бы с таким огромным желанием и сноровкой, как Вячеслав, выполнять задания по нейтрализации сильных игроков соперников.

У этого выдающегося игрока был необычайный запас прочности в силе, в напоре, в непреклонном желании добиться желаемого и прославить себя и команду. А стабильности Старшинова могли позавидовать и самые именитые мастера – он играл практически без срывов. И в молодости, и к концу своего верного служения хоккею.

Где же черпал он силы? Отвечу на этот вопрос так: Вячеслав очень любил сложные и объемные тренировки. Не припомню, чтобы Старшинов хоть раз пожаловался на чрезмерную тяжесть или сложность нагрузок. А уж в играх – в баскетболе по хоккейным правилам, в футболе, которые мы давали хоккеистам в занятиях «на сладкое», Вячеславу почти не было равных.

Мы, тренеры, на его примере учили других. Думаю, и нынешнему поколению игроков есть чему поучиться у Вячеслава Старшинова.

Воспитал же этого спартаковского центрфорварда, дал путевку в большой хоккей и ему, и партнерам Вячеслава – братьям Майоровым, и даже в какой-то мере их предшественнику Зденеку Зикмунду Александр Иванович Игумнов, заслуженный тренер СССР, первый и, по-моему, единственный, получивший это звание за работу с детьми. Многие спортсмены прошлого – не только хоккеисты, но и футболисты – обязаны достигнутым этому обаятельному человеку, тренеру знающему, умевшему глубоко заглянуть в мальчишеские души.

Великолепный форвард хоккея с мячом 30-х годов, Игумнов воевал, имеет боевые награды. После войны еще играл сам, но больше отдавал предпочтение тренерской деятельности.

Близкие друзья Александра Ивановича любят рассказывать о его необыкновенной любви к природе, о его охотничьей, рыбацкой, грибной страсти. А как интересно говорить с Игумновым – что ни фраза, то готовый афоризм! Немудрено, что к такому человеку тянулись мальчишки. К сожалению, среди нынешних тренеров, работающих с детьми, люди такого калибра мне что-то не встречаются. А жаль…

Всегда с улыбкой

Анатолия Фирсова не могу представить себе без улыбки – ясной, открытой, но с этаким прищуром. Она, эта фирсовская улыбка, заражала окружающих хорошим настроением. Правда, не всех – соперникам Анатолия она, наоборот, настроение портила. Мало того, что этот выдающийся форвард обыгрывал их, так он еще и улыбался. А когда соперник злился и, стараясь сдержать напористые атаки Фирсова, фолил, Анатолий мог – все с той же улыбкой – похлопать его по плечу: пойди, мол, отдохни… И так «отдыхать» приходилось многим, в том числе и лучшим игрокам зарубежных сборных.

Фирсов Анатолий Васильевич. Родился 1 февраля 1941 г. Заслуженный мастер спорта.

С 1958 по 1961 г. выступал за московский «Спартак», с 1961 по 1974-й – за ЦСКА. Чемпион СССР 1963–1966, 1968, 1970–1973 гг. Трижды – в 1968, 1969 и 1971 гг. – был назван лучшим хоккеистом года.

Чемпион мира 1964–1971 гг. Чемпион Европы 1964–1970 гг. Олимпийский чемпион 1964, 1968 и 1972 гг. В 1967, 1968 и 1971 гг. был признан лучшим нападающим чемпионатов мира.

Награждён орденом Трудового Красного Знамени и двумя орденами «Знак Почета».

Индивидуальная неповторимость в исполнении каскадов финтов, обводок, скрытых передач и конечно же бросков как «коронных», отрепетированных, так и продиктованных игровой ситуацией, но завершавшихся почти неизменно голами, – все это выделяло Анатолия Фирсова. Даже в относительно небольшой группе выдающихся форвардов отечественного и зарубежного хоккея.

Анатолий в совершенстве владел всеми средствами атаки. Причем в ходе контакта с соперником непременно финтил, а когда тот «попадался на удочку», следовал скоростной взрыв – и ищи-свищи ветра, то бишь Фирсова, в поле.

А знаменитый фирсовский бросок – удар! Он никогда в отличие от многих нынешних хоккеистов не пользовался им слепо. Все-то – и вратаря на выкате, и расположение партнеров и соперников – видел и учитывал Анатолий. В зависимости от ситуации мог сделать паузу перед броском, мог выложить шайбу и на клюшку партнеру, и только итог был одинаковым – гол.

Совершенная игра Фирсова с трибуны казалась настолько простой, что однажды Анатолия спросили: «Сложно ли так играть?» А он в присущем ему стиле ответил: «Просто. Очень просто. Сложно другое – тренироваться, чтобы так играть…»

В тренировках Фирсов, совершенствуя приемы старые, находя новые, буквально спрессовывал время. И многих, особенно молодых партнеров, он заражал своей азартностью. Впрочем, «азартность» – не совсем то слово, когда речь идет о Фирсове. Точнее, пожалуй, сказать: тренировался и играл неистово…

Подчас мы, тренеры, пытались сдерживать на тренировках неуемного Анатолия, однако попытки наши были бесполезны. Более того, он сам накручивал сложность в предложенных нами упражнениях. Ведение шайбы усложнял прыжками, этакими танцевальными па, наподобие нынешней аэробики. При обводке сам себе жизнь усложнял так, что другие армейцы, которых всегда было трудно удивить сложностью тренировочных упражнений, на Анатолия просто засматривались.

Когда Фирсов пришел к нам в ЦСКА, он был отнюдь не атлетом – из-под тонкого слоя мышц кое-где даже кости выпирали. Но тренировки, в которые он поверил сразу и безоговорочно, быстро дали зримые плоды: окрепла мускулатура, вырос вес, усилилась мощь бросков. Правда, внешне богатырем Анатолий так и не стал, но из соперников лишь единицы выигрывали, да и то редко, у него единоборства. И дело не только в том, что развил до высочайшей степени Фирсов силу, быстроту и ловкость, – он еще и подаренную ему природой смекалку до совершенства довел. Достаточно вспомнить знаменитый прием «конек – клюшка», который правильнее было бы называть, как это делается в гимнастике, по имени его автора – Анатолия Фирсова.

Буквально с первых шагов Анатолия в хоккее соперники начали уделять ему особое – со всеми вытекающими последствиями – внимание. И из года в год это «внимание» росло. Опека становилась все более плотной и назойливой. Вот тогда-то Фирсов однажды и попробовал показать маячившему перед ним на расстоянии длины клюшки сопернику, что шайба сошла у него с крюка. Стоило сопернику, поверившему в это, пойти вперед на сближение, как Фирсов включил скорость и вместе с шайбой, совершившей путешествие по маршруту «клюшка – конек – клюшка», оказался у него за спиной.

В дальнейшем Анатолий довел этот прием до совершенства. И хотя весь хоккейный мир изучал это фирсовское оружие, противодействовать ему так и не научился никто.

И еще об одной черте Фирсова-спортсмена необходимо сказать. Бывает, добившись признания, игрок начинает позволять себе вольности. К Анатолию же я за двенадцать лет совместной работы даже и придраться не мог – ни в связи с опозданиями, ни тем более с нарушениями режима. Верю: в спорте грядущего такое, как у Фирсова, высокосознательное отношение спортсмена к своему делу станет нормой.

Крепкое мастерство, умение биться за победу – все это Анатолий показывал не раз. И все же, как тренер, вижу особую ценность такого игрока, как Фирсов, для команды в другом.

20-летнему Анатолию мы доверили в ЦСКА место в тройке. Позже, когда Анатолию мы придали семнадцатилетних Владимира Викулова и Виктора Полупанова, Фирсов так умело действовал на них, что юные сумели, выдержав и физические нагрузки и конкуренцию, стать ведущим звеном сначала в таком клубе, как ЦСКА, а затем и в сборной.

Конечно, лидером-запевалой оставался Анатолий. Но рядом с ним на глазах рос тонкий тактик Викулов, а Полупанов прогрессировал как бомбардир. Да и в дальнейшем, с кем бы ни приходилось играть Фирсову, мастерство партнеров его начинало проявляться невиданными прежде гранями.

Десять лет отменно выступал Анатолий на левом краю атаки, но когда мы предложили ему попробовать себя в новой вообще для хоккея роли хавбека, он согласился сразу же, без колебаний. Согласился, хотя было ясно, что придется в корне перестраиваться, заниматься в основном организацией атак, созданием условий для передних нападающих – Владимира Викулова и Валерия Харламова. Эту принципиально новую в практике мирового хоккея роль Анатолий Фирсов вновь сыграл отлично, а его звено в 1972 году не уступило никому даже и одного микроматча.

Не припомню, чтобы кто-либо еще за 10–12 лет выступлений в большом хоккее смог проявить себя столь многопланово. Смог бы способствовать становлению такой плеяды выдающихся спортсменов, созданию выдающихся звеньев.

Пишу об этом столь подробно не только для того, чтобы отдать должное Анатолию Фирсову, – пользуясь случаем, хочу поклониться всем хоккеистам, кто помогал мне в нелегкой тренерской работе. Создать выдающегося игрока, воспитать его один тренер, будь он семи пядей во лбу, не в состоянии – в этом я убежден, кто бы ни утверждал обратное. Вылепить одними лишь тренерскими руками игрока-середняка, команду средненькую действительно можно. Создать игрока-махину, команду классную без помощи самих хоккеистов, подобных Фирсову, пустая затея – ни умения, ни терпения не хватит. Лишь единство мышления тренеров и спортсменов, их совместный труд, незримые подчас связи могут привести к высоким и желанным целям.

…С фирсовской улыбки начал я рассказ об Анатолии, улыбкой хочу и закончить. Событие, о котором хочу вспомнить, поначалу не вызывало улыбок – решающий матч чемпионата мира в Вене с канадцами складывался трудно и при счете 1:1 наши нападающие ничего не могли поделать с вратарем Сетом Мартином. В одном из эпизодов Фирсов заигрался и, понурив голову, подъехал к борту, готовясь выслушать внушение за недисциплинированность. Около него оказалась шайба, и Анатолий, не глядя, отбросил ее верхом. Отбросил – и попал в объятия товарищей: защитник Боунес, пытаясь задержать шайбу, сделал это так неудачно, что она.

скользнув по спине опытнейшего Мартина, оказалась в воротах.

Мы победили, стали чемпионами, и на пресс-конференции Фирсову, естественно, был задан вопрос: как ему удалось с 35 метров забросить шайбу опытнейшему вратарю канадцев? Анатолий, не моргнув глазом, ответил: «Увидел, что Мартин расслабился… что открыт верхний угол – вот и послал туда шайбу…» Сказал и улыбнулся с этаким прищуром – мол, почему бы не пошутить, отвечая на такой несерьезный вопрос? Взглянул я на журналистов, вижу – поверили, строчат в блокнотах. И решил я тогда красивую легенду не разрушать. А теперь она, пожалуй, и ни к чему – ведь Анатолий Фирсов своей игрой немало настоящих легенд создал. Как, впрочем, и другие выдающиеся нападающие многих поколений нашего хоккея.

Сходные в своей непохожести

Александр Мальцев нравился и любителям хоккея, и журналистам, и специалистам – всем. И было чем нравиться – и этакая крылатая легкость в ведении шайбы, когда он, казалось, летал по льду, и улыбка, с которой он вел даже сложнейшие единоборства с соперником сильным, опытным, злым, приводили зрителей, особенно молодых, желающих подражать Мальцеву, в восторг…

…Элегантности, отточенности технических приемов Борису Михайлову всегда не хватало – сказывалось то, что поздно он начал серьезно заниматься хоккеем. Но Борис так страстно трудился на льду, так мучил себя (и соперника, разумеется), постоянно маневрируя, словно челнок, от одних ворот до других, что это позволяло Михайлову выкраивать для себя дополнительное время, что и предопределило его успех в единоборстве с любым соперником…

Фамилия Мальцева как-то не ложится в один ряд с фамилиями каких-то определенных партнеров и по московскому «Динамо», и по сборной страны – слишком много у Александра было их, этих различных партнеров…

Михайлов для многих неотделим от Валерия Харламова и Владимира Петрова – практически более десяти лет они почти постоянно играли вместе. И как играли – любо-дорого смотреть было.

Как видите, непохожи эти два игрока. Несхожи их судьбы, стиль игры. Однако умело играли, опережали время и потому были великими.

Мальцев Александр Николаевич. Родился 20 апреля 1949 г. Заслуженный мастер спорта.

В 1965–1967 гг. выступал в «Олимпии» (Кирово-Чепецк), в 1967–1984 гг. – в московском «Динамо». Лучший хоккеист сезона 1971–1972 гг. (вместе с В. Харламовым).

Чемпион мира 1969–1971, 1973–1975, 1978, 1981, 1983 гг. Чемпион Европы 1969, 1970, 1973–1975, 1978, 1981, 1983 гг. Олимпийский чемпион 1972, 1976 гг. Признан лучшим нападающим чемпионатов мира 1970, 1972 и 1981 гг.

Награжден орденами Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, «Знак Почета».

Впервые я увидел Александра, вернее Сашу, Мальцева в финале соревнований «Золотая шайба» в его родном Кирово-Чепецке. Не обратить на него внимания было нельзя – на льду Мальцев выделялся и среди партнеров, и среди соперников. Выделялся, хотя сия «заметная фигура» была и пониже и помоложе на год-два всех прочих.

Этому парнишке повезло – он попал в руки тренеракудесника – Аркадия Ивановича Чернышева. И впоследствии Александр Мальцев оправдал все надежды – в его коллекции есть все высшие хоккейные награды (за исключением медали чемпиона СССР).

Индивидуально сильный игрок по своей воле, а иногда и вопреки ей нередко так или иначе ущемляет интересы менее ярких партнеров. Мальцев же, наоборот, умел создавать для одноклубников такую обстановку, в которой они могли показать все, на что способны. Уверен, многие его партнеры по звену, и особенно Юрий Чичурин, Анатолий Белоножкин, всю жизнь будут помнить годы, проведенные на льду рядом с Мальцевым. И не случайно в течение многих лет в московском «Динамо» ведущим являлось то звено, в котором выступал Александр. И хотя в сборной СССР это его качество проявлялось, естественно, не столь броско, и там Саша – даже в молодые годы – в компании именитых и подчас более опытных партнеров никогда не подводил товарищей.

В чем же секрет мастерства Мальцева? Почему партнеры рядом с ним становились на голову выше самих себя?

Соперники всегда робели перед Александром. И было отчего. Мальцев умел забрасывать шайбы самым именитым вратарям. Умел обыгрывать любых защитников – умелых и опытных, жестких и жестоких. И «секрет» заключался в том, что он успевал учесть, как среагирует соперник на его движения, и принять новое, неожиданное для того решение.

Финты Мальцева – а Саша умело выполнял их движением и головы, и туловища, и клюшки – не были чемто заранее разученным. Он, по-моему, обожал создавать их прямо на площадке.

Сделает, например, кивок головой вправо и смотрит, как среагирует соперник. Увидит, что тот насторожился, так еще и шайбу вправо перенесет – мол, больше некуда мне деваться, как вправо идти. А когда клюнул на эти приманки защитник, мгновенно, добавив скорость, уходит Мальцев влево. И… до свидания! Немудрено поэтому, что соперники, дабы уберечь себя от Мальцева, прикрепляли, как правило, к нему двух сторожей, предоставляя большую свободу партнерам Александра. И воспользоваться этой свободой опять же помогал одноклубникам Саша – он не был жаден и с особым мастерством, скрытно и остро выдавал такие пасы, что успешно завершить атаку мог даже новичок.

Как в театр «на любимого актера», так и на стадион «на Мальцева» ходили многие любители хоккея. Им доставляло наслаждение, когда Александр, врываясь по правому флангу в зону соперника, словно заправский слаломист обходил одно препятствие, то бишь игрока, за другим. Но актерской игрой это я бы не назвал – Александр в такие мгновения сам целиком принадлежал хоккею.

Михайлов Борис Петрович. Родился 6 октября 1944 г. Заслуженный мастер спорта. В 1962–1965 гг. играл в «Энергии» (Саратов), в 1965–1967 гг. – в «Локомотиве» (Москва), в 1967–1981 гг. – в ЦСКА. Чемпион СССР 1968, 1970–1973, 1975, 1977–1981 гг. Лучший хоккеист сезона 1977–1978 и 1978–1979 гг. Чемпион мира 1969–1971, 1973–1975, 1978, 1979 гг. Чемпион Европы 1969, 1970, 1973–1975, 1978, 1979 гг. Олимпийский чемпион 1972, 1976 гг. Признан лучшим нападающим чемпионатов мира 1973 и 1979 гг. Лучший хоккеист Европы сезона 1978/79 г. Награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, «Знак Почета».

Бориса Михайлова мы пригласили в ЦСКА по рекомендации его друга, уже известного в то время хоккеиста Евгения Мишакова. «Силен, задирист, команде будет полезен…» – так звучала эта рекомендация.

Устроили смотрины – претендент был трудолюбив, с подходящей скоростью, в единоборствах не тушевался, но не блистал. Нужен ли был такой вроде бы рядовой игрок столь именитой команде, как ЦСКА? Проще всего, конечно, было отказать, тем более что Михайлову уже двадцать четвертый год шел. Играл до тех пор он в клубах невысокого полета и даже там особенно себя не проявил. Однако, проверив еще раз Бориса в сложных, многоплановых тренировках, мы, тренеры, убедились – этот парень выдюжит все, трудиться будет без устали и, что особенно важно, без показухи. Так Борис Михайлов заставил поверить в себя.

Изо дня в день новичок ЦСКА подтверждал справедливость главного закона нашего хоккея: право на игру имеет лишь тот, кто терпеливо тренируется. А уж Борис тренировался так, что не припомню случая, чтобы мне или какому-нибудь другому тренеру приходилось делать ему замечания на сей счет. Как бы наверстывая упущенное в детстве и юности, Михайлов дорожил каждой секундой тренировки, не жаловался на трудности, на боли – а синяков и шишек у него всегда было свыше нормы – и потому чрезвычайно быстро овладел секретами мастерства.

В течение многих лет в трудолюбии, в стремлении действовать через «не могу» Борису Михайлову не было у нас равных. Он не делил матчи на главные и второстепенные, никогда не экономил силы и в каждом игровом отрезке действовал во всю силушку. А ее, этой силушки, приобретенной в тренировках сложных и объемных, у Бориса было хоть отбавляй.

Не случайно наиболее успешно Михайлов действовал, когда накал матча достигал предела – со второй половины второго периода. Своим взрывным маневрированием Борис к этому времени так изматывал левых защитников соперника, что те, поначалу сильные и грозные, становились малоподвижными, допускали технические осечки, которыми тот пользовался.

Что до силовых приемов противника, то, казалось, они Михайлову нипочем. Больше того, он, пожалуй, стал первым нашим форвардом, кто так охотно сам постоянно предлагал соперникам помериться силой. И особенно упорно Борис бился в зоне у чужих ворот. Он так умело и дерзко действовал при добивании (благо, руки у него были «быстрыми» и сильными), создавал столько помех вратарям соперников, что те зачастую теряли выдержку и грубили. А за грубость Борис Михайлов наказывал – наказывал голами.

Новые тренерские идеи не всегда принимаются игроками опытными, сложившимися. Однако и в этом Михайлов был образцом, касалось ли дело «длинной контратаки», когда форвард обязан «предлагать себя» в сторону ворот соперника, атаки ли первой или повторной, в ходе которой непозволительно дарить обороняющемуся время и важно двигаться на ворота остро, по кратчайшему пути. Причем делал это Борис с огоньком, с этакой удалью молодецкой, прекрасно понимая, что такое настроение капитана – помощь партнерам и отличный пример всей команде.

Не особенно разговорчивый в жизни, Борис агитировал своих друзей-единомышленников по ЦСКА и сборной не столько словом, сколько делом. Он невольно вынуждал, чтобы ему подражали в удали, в боевитости, бесстрашии, в стремлении умело выполнить задания тренеров. И во многих сложных победах, особенно в сражениях с канадскими профессионалами, вклад капитана команды Бориса Михайлова был с этой точки зрения не меньше, чем вклад тренеров.

Играть рядом с Михайловым было и радостно и сложно. Радостно потому, что было на кого равняться, у кого найти в трудную минуту поддержку. Сложно, ибо больно крепко, с беспощадностью к себе не играл, а сражался Борис, требуя такой же дерзости и мастерства от партнеров. Этим-то и был велик Борис Михайлов, выдающийся нападающий и выдающийся капитан ЦСКА и сборной СССР.

Сейчас и Александр Мальцев и Борис Михайлов трудятся на тренерском поприще в своих родных коллективах.

Быть самим собой

Когда меня спрашивают, как случилось, что советские хоккеисты уж больно быстро из новичков стали сильнейшими в мире, то, называя самобытность, массовость и иные факторы, я всегда подчеркиваю высокую культуру наших спортсменов. Они работают творчески, умеют быстро анализировать события и, что считаю важнейшим, умеют придираться к себе – никогда не удовлетворяются достигнутым, чрезвычайно требовательны. Требовательны к себе. И к нам, тренерам, не желая ограничиваться тренировками – простыми, примитивными.

Этим отличались многие наши лучшие хоккеисты. И все же на одно из первых мест с этой точки зрения я поставил бы спартаковцев Александра Якушева и Владимира Шадрина.

Якушев Александр Сергеевич. Родился 2 января 1947 г. Заслуженный мастер спорта.

В 1963–1980 гг. играл в московском «Спартаке». Чемпион СССР 1967, 1969, 1976 гг.

Чемпион мира и Европы 1967, 1969, 1970, 1973–1975, 1979 гг. Олимпийский чемпион 1972, 1976 гг. Лучший нападающий чемпионата мира 1975 г.

Награжден орденами Трудового Красного Знамени, «Знак Почета» (дважды).

О Якушеве написано много, но кто знает Александра лучше, чем он сам? И я решил взять у него интервью.

– Вы играли против выдающихся защитников мирового хоккея. Вспомните, что было самым важным для вас? Какие решения готовили для того, чтобы добиться успеха?

– Главное – остаться самим собой и проявить сполна свои лучшие качества. Себя я хорошо знал. Знал, что объемность действий, маневра даст мне по мере возрастания усталости соперника преимущество. Конечно, буду уставать и я. Но я приучил свой организм быстро восстанавливаться.

Однако этого маловато, коли перед вами игрок многоопытный – защитник канадцев, например, Бергман. Перед сражением с таким соперником нужно разложить все по полочкам.

Я знал, что канадец будет искать контактной борьбы – она для него привычна. Он умел четко и зло останавливать форвардов, причем особенно ловко делал это у бортов. А следовательно, пока Бергман был свеж, особенно на первых порах, не стоило вступать в силовые единоборства.

И еще одну деталь я продумывал заранее. Когда столкновение было неизбежно и необходимо для успеха, я должен был входить в контакт с канадцем на средней скорости, сориентировав и его на эту скорость. А в последний момент за счет скоростного взрыва и крутого маневра надеялся обыгрывать канадца, не отклоняясь при этом от цели…

Я был уверен, что Бергман с первых же секунд встречи попробует запугать меня, поэтому было важно сменой ритма действий – от плавных к быстрым и решительным – выиграть у него несколько первых единоборств.

– А предусматривали ли вы, Александр, возможность неудачи? Вдруг канадец, а не вы, окажется в единоборстве победителем? Что тогда?…

– Быстро вставать, если уж оказался на льду, и продолжать так, будто ничего не случилось. А оказавшись на скамейке, проанализировать ситуацию, выяснить причину и внести коррективы…

Надо сказать, Александр Якушев умело воплощал свои замыслы на практике и успешно боролся с самыми различными – грубыми и техничными, скоростными и медлительными, опытными, хладнокровными и азартными соперниками.

Вел шайбу Александр своеобразно и как-то элегантно, причем в эти мгновения клюшка в его длинных и сильных ручищах выписывала крюком замысловатые узоры на льду, в предназначении которых разобраться мог только сам Якушев. И что интересно, шайба у него была постоянно будто приклеена к крюку – это ли не свидетельство высочайшей техники исполнения приемов?!

Когда Александр широченными шагами мчался вперед, взгляд его был устремлен только на соперника. И стоило тому поддаться на ложное движение, как Якушев, меняя скорость и маневр, в соответствии с тем, что он сам уже рассказывал, обыгрывал практически любого.

Правда, нападающий Якушев не любил обороняться. Однако этой слабостью его никто, по-моему, так и не мог воспользоваться – все в основном думали о том, как бы нейтрализовать Александра в атаке, а о большем и не помышляли.

Впрочем, несмотря на все ухищрения обороны соперников, забивал он постоянно. И, завершая атаки в условиях плотной опеки, Александр Якушев из хоккеиста изысканного, интеллигентного превращался в бойца стойкого, безжалостного к себе.

Долго служил нашему хоккею Александр Якушев, и своим «долгожительством» на льду он во многом обязан постоянному партнеру по клубу и сборной, центрфорварду Владимиру Шадрину.

Шадрин Владимир Николаевич. Родился 6 июня 1948 г. Заслуженный мастер спорта. В 1965–1979 гг. выступал в московском «Спартаке». Чемпион страны 1967, 1969, 1976 гг. Чемпион мира 1970, 1971, 1973–1975 гг. Чемпион Европы 1970, 1973–1975 гг. Олимпийский чемпион 1972, 1976 гг. Награжден орденом «Знак Почета».

Владимир был хоккеистом отнюдь не выдающегося телосложения – особыми, ярко выраженными физическими данными не отличался. Однако и для «Спартака», и для сборной игроком был чрезвычайно полезным. В чем же секрет успеха Шадрина? Прежде всего нельзя не отметить блестяще развитое у Владимира чувство паса. Партнеров он обеспечивал шайбой и тонко, и умело, и, главное, своевременно – в такт с их скоростным маневром.

Шайбой дорожил – от шадринской клюшки она чрезвычайно редко попадала не к партнеру, а к сопернику. Хотя нельзя не сказать, что этот игрок-аккуратист, в совершенстве владевший искусством паса, остальными приемами – завершающим броском, обводкой, отбором – владел, как и положено мастеру, но не более того.

В игре Шадрина не было больших перепадов, срывов. Это, впрочем, естественно: его, человека высокой культуры, не было нужды заставлять тренироваться. Не было нужды присматривать и за поведением Владимира в быту – он дорожил своей репутацией.

В начале нашего знакомства Владимир казался мне тихоней. Побаивался я, что из-за этого не сможет он успешно бороться против канадцев – игроков агрессивных, драчливых. Однако, когда дело дошло до этих встреч, Шадрин играл выше всяких похвал. Его били, а он терпел, надежно контролировал шайбу и в нужный момент выкладывал ее партнеру. Противник, естественно, злился, нарушал в борьбе с Владимиром правила, и благодаря этому команда получала столь ценные в матчах против канадцев две минуты игры в большинстве.

Тренеры всегда ценили Владимира Шадрина за высокую организованность, за понимание роли центрфорварда в звене. Он же, в свою очередь, с удовольствием, по-моему, и с гордостью выполнял тренерские задания. Но не просто выполнял, а выполнял примерно. Это качество в современном хоккее, в матчах, когда соперники сильны и почти равны, чрезвычайно важно – оно помогает тренеру планировать победы. Однако такая добросовестность, которая отличала Владимира Шадрина, возможна лишь при особой любви к хоккею, при высокой культуре. И с моей точки зрения, чем дальше, тем больше эти качества будут цениться.

Он не знал своего величия

Все «золото мира» – медали чемпионатов Европы, мировых первенств, Белых олимпиад – было добыто им за годы служения хоккею. Но Валерий Харламов никогда, подчеркиваю – никогда, не чувствовал себя этаким старателем на россыпях спортивной удачи. Он сражался не на живот, а на смерть за победу сборной Страны Советов. И когда под сводами ледовых дворцов звучал наш гимн, не своим вкладом, хотя порой он ох как велик был, гордился Валерий – горд был в первую очередь за державу, ибо естественное чувство патриотизма всегда было свойственно Валерию Харламову в высочайшей степени!

Харламов Валерий Борисович. 1948–1981 гг. Заслуженный мастер спорта.

В 1967–1981 гг. играл в ЦСКА. Чемпион СССР 1968, 1970–1973, 1975, 1977–1981 гг. Лучший хоккеист сезонов 1971–1972 (вместе с А.Мальцевым) и 1972–1973 гг.

Чемпион мира 1969–1971, 1973–1975, 1978, 1979 гг. Чемпион Европы 1969, 1970, 1973–1975, 1978, 1979 гг. Олимпийский чемпион 1972, 1976 гг. Признан лучшим нападающим чемпионата мира 1976 г.

Награжден орденами Трудового Красного Знамени (дважды), «Знак Почета».

Одареннейшим человеком был Валерий. Убежден, что, займись он в юности всерьез футболом, и в этом виде спорта был бы на первых ролях. А как он танцевал! Помню, во время традиционного у армейцев праздничного вечера по случаю окончания сезона, когда Валерий со своей дамой вышел в круг, как-то сразу отошли в тень такие признанные танцоры, как Анатолий Фирсов, Владимир Викулов. Харламов был настолько пластичен, так владел своим телом, так тонко понимал партнершу, что провожали эту пару после танца аплодисментами – подобное в своем, почти семейном кругу друзей и товарищей по команде мне не доводилось видеть ни до ни после этого.