Глава 2

Взошла луна. В ее холодном, равнодушном сиянии мокрые спины крокодилов рисовались движущимися в черноте, светящимися полосами, возникающим": на пути.

Рорабек продолжал шагать, стреляя в скопление копошащихся тел. Многие крокодилы, пораженные выстрелом винтовки, подлетали на месте, переворачивались на спину, показывая белое брюхо.

"Быстрее! Быстрее!"

Жесткий, как плеть, хвост болезненно хлестнул по ноге. Щелкнули челюсти. Охваченный ужасом, Рорабек подпрыгнул на месте и в кругу электрического света увидел извивающееся животное. Недолго раздумывая, сержант выстрелил прямо в широко разинутую пасть, увидел, как пуля разнесла вдребезги щелкающий от голодного возбуждения язык и улетела внутрь громадного тела. Кайман забился в предсмертной конвульсии, оглашая безмолвную пустошь громоподобным ревом.

Тут же Джон наткнулся еще на одну • бугристую, как шина, широкую спину, и в луче возник новый кайман, лежащий боком к стволу винтовки. Сержант выстрелил почти в упор, и его больно ударило осколками кожистого панциря.

Рорабек перепрыгнул через труп, как через бревно, и увидел новых животных, которые, не зная страха, управляемые тупым инстинктом, лезли к нему со всех/ сторон. Казалось, весь мир состоит из кайманов, сама земля производит их без числа, а значит, Рорабек должен умереть – ведь он здесь лишний.

Патроны кончились. Сержант в суматохе уронил пустой магазин и стал искать новый, шаря по застегнутым на все пуговицы карманам. Пока он вспомнил, что боеприпасы там, где им и положено быть, – в подсумках на поясе, очередной крокодил разинул свою ненасытную пасть.

Сержант закричал и рубанул его по глазам мачете. Визжащий от боли, ослепленный на оба глаза зверь вцепился зубами в лапу выползавшего из тьмы двухметрового каймана, между ними завязалась безумная драка, какую обычно рисуют в учебниках по зоологии.

Запах крови!

Словно прозрение сверкнуло в мозгу Рорабека. Точнее, сверкнула молния, но это совпало с главным: сержант понял, как бить крокодилов!

Рорабек посветил на тридцать метров от себя – там полз гадкий черный ящер. Сержант попал ему прямо в голову и смотрел теперь, как целая дюжина громадных земноводных принялась пожирать своего раненого товарища.

Глаза Рорабека мстительно сверкнули: с этой минуты он полюбил убивать крокодилов, убивать за то, что те инстинктивно бросались на запах крови, грызли друг друга, повинуясь бесчувственному закону джунглей…

Туча закрыла луну: болото погрузилось в непроглядную тьму. Рорабек понял, что теряет ориентацию. Сверкнула молния, и сержант увидел опушку леса – забыл о страхе, урчащих ненасытных желудках, об острых кривых зубах – побежал, не разбирая дороги, стреляя впереди себя.

Раздался треск, и сержант повалился в густой кустарник. Болото кончилось: Рорабек был жив.

Вторые сутки Рорабек находился в тылу у Мидло. Время было неощутимо, как сама забытая жизнь.

Карта усача надежно вела Рорабека по незнакомой территории, подсказывая самые легкие, самые безопасные пути.

И все-таки шагать было нелегко! Когда Рорабек цеплял плечом какую-нибудь ветку, на него сыпались лиственные черви или муравьи. Над головой кружили хищные птицы, вдоль тропы крадучись шел ягуар. Под ногами плескалась вонючая болотистая грязь, которая пыталась стащить с ног ботинки.

Чужая, враждебная человеку среда: здесь кипит бурная жизнь, но человеку нет места. К своему огромному удовольствию сержант обнаружил манговые деревья. Он съел не меньше дюжины сочных плодов, а затем проглотил таблетку угля – от расстройства желудка.

Все ближе и ближе был тот участок, где, вероятнее всего, удастся подстрелить Мидло. Местность становилась все более угрюмой, словно специально построена сумасшедшим декоратором для сюрреалистического фильма ужасов. Густая паутина серебрилась гигантскими сетями, в которых, пожалуй, могли бы запутаться не только мухи, но и слон. Огромные жабы квакали во весь голос. Роскошные папоротники-адиантулы разбросали во все стороны свои острые, как лезвия, листья. На пути вставали кусты с острыми иглами, лианы с изогнутыми шипами цеплялись за одежду, рвали ее в клочья, а под ногами – хитросплетение ветвей и корней, которые действовали, как бесчисленные капканы.

В полдень Рорабек нашел мед. Гигантский ствол секвойи, расколотый недавней молнией, лежал посреди болота, а вокруг него вились золотисто-коричневые пчелы. Джон схватил мачете и разрубил прогнившее дерево. Нижняя часть отпала, и открылся срез: черное дупло, а в нем, как в магазине на прилавке, груда медовых сот.

С грозным жужжанием вылетел пчелиный рой. Рорабек применил против пчел слезоточивый газ. Затем он, как пес, набросился на соты, пожирая и мед, и воск.

Пчелы вернулись. Теперь одно – достаться им на расправу или бежать. Рорабек выбрал бегство. Он ринулся через кусты, вспоминая ужасную крокодилью ночь.

Сержант перепрыгнул через огромную каменную глыбу и вдруг подумал: "Любой ценой я должен разобраться в том, что со мной все-таки произошло. Единственное, что нас удерживает на Земле, это память. Без памяти человек то же, что и животное. Новые события никогда не заполнят пробел в прошлом".

В следующую секунду Рорабек уже все забыл. Он стоял на краю небольшой поляны, посреди которой торчал разбитый вертолет.

Джон сразу узнал вертолет, "сикорский", один из тех, что состоят на вооружении авиакрыла, обслуживающего "Колумбус".

По всему было видно, что трагедия разыгралась года три назад. Вертолет упал, но не взорвался. Удар искорежил корпус и выбил стекла. Хвост торчал кверху, словно мачта, сломанные лопасти склонились к земле.

Рорабек подошел к вертолету. Ржавчина немилосердно изъела корпус, однако камуфлированная окраска до сих пор покрывала часть фюзеляжа.

За штурвалом, изогнувшись в противоестественной позе, сидел пилот – точнее, его скелет, облаченный в летный комбинезон из синтетической (а потому не тронутой насекомыми) ткани, в прогнивших перчатках и большом, похожем на космический, шлеме, с опускающимся солнцезащитным стеклом. Казалось, череп холодно светится в сыром полумраке кабины, жуткий, со сломанными зубами… Пилот будто говорил сержанту: и ты таким будешь.

Рорабек утер пот со лба. Он уже чувствовал себя участником идиотского представления, которым командует известный ему режиссер…

Дверь в машину открылась со страшным скрежетом – сержант с огромным трудом сдвинул ее с места. Просунул руку внутрь и включил фонарик: один, два… шесть скелетов сидели на своих местах, расплющенные ужасным динамическим ударом. Заржавленные автоматические винтовки валялись на полу.

Рорабек извлек из машины ящик с толовыми шашками. Он в последний раз залез в вертолет. Экипаж и пассажиры сидели на креслах, обшивку которых давно съели черви. Рорабек поднял с пола разбитые ручные часы; застывшие стрелки указывали время катастрофы: "12.45".

На следующий день Рорабек нашел бивак Мидло и лег в засаде. Он решил запастись терпением и уж точно укокошить врага. Иначе все, что сержант пережил ради этой затеи, пропадет зря.

Усталость четырех дней, которые провел в рейде по тылам Мидло сержант Рорабек, давала о себе знать. Чтобы не уснуть, кандидат в коммандос занялся установкой мин, замаскировав их на самых вероятных направлениях. Теперь Мидло убьет или мина, или пуля. Впрочем, взрыв всегда хуже – медальон может залететь в кусты. Хотя разве это катастрофа? Если медальона не будет, Рорабек для доказательства отрежет уши Мидло.

Время тянулось утомительно медленно. Рорабек начал скучать.

Но вот раздался гулкий взрыв, и над сельвой взметнулся черный дым.

"Сработала одна из моих мин!– обрадовался Рорабек.– Мидло разнесло в клочья!"

Джон выскочил из засады и подбежал к тому месту, где взрыв мины "Элси" и двух шашек расшвырял кусты. Дымила воронка. Кровавый след от пролетевшего над землей тела привел к зарослям тростника. Рорабек склонился над жертвой "Элси"– дикой свиньей пекари, дурацким кабаном, получившим то, что предназначалось Мидло. "Теперь он сюда не прядет,– решил Рорабек.– Надо уходить…"

Болото встретило его теплым запахом гнили, дрожащим маревом испаряющейся воды. Сержант надул лодку и поплыл на северо-запад. Он греб десантной лопаткой, маневрируя между торчащими из воды деревьями.

Противомоскитная сетка защищала лицо от ядовитых укусов, кепка – от солнечных ожогов.

Все шло нормально – к вечеру Рорабек уже должен был высадиться на остров. А там все условия – властен свободно разжечь костер, не бояться, что в любой момент схлопочешь пулю. От этой мысли лицо Рорабека расплылось в блаженной улыбке.

Рорабек подруливает к берегу. Здесь он чувствует, что под кронами деревьев не хватает кислорода – от удушья сержант начинает потеть под противомоскитной сеткой, пока наконец не находит песчаную отмель. За ней протока, опутанная лианами. И вот сержант опять в узком смрадном тоннеле, гребет лопаткой, озлобленно рубит колючие ветви острым мачете, пока вдруг не видит опушку девственного леса, уже тронутого вечерней синевой…

Шлепая ботинками по зловонным лужам, волоча на себе надутую лодку и рюкзак, Рорабек бредет по берегу, стонет от усталости и, не найдя сил, валится на землю, накрытый сверху надувной лодкой.

Утро встречает его криками диковинных птиц и обезьян. Спину ломит – обессилевший Рорабек спал, не снимая рюкзака.

Сержант сбросил с • себя надувную лодку, снял рюкзак. Блаженно зевнул, потянулся, еще до конца не веря, что здесь он в безопасности.

Захотелось пить. Рорабек налил в котелок воды, очистил ее двумя таблетками гидро-хлоропазона. Затем он терпеливо кипятил чай, сидя у костра, глядел, как пламя лижет толстые ветки.

Треск кустов, крики заставляют сержанта вскочить с винтовкой в руках, он видит стадо диких свиней пекари, ломящихся через лес. Рорабек вскидывает оружие, и пуля валит самого толстого самца: теперь сержант три дня будет есть свиной окорок, набивать свой живот, жирея в безопасности.

"Откуда на острове стадо?"– подумал Рорабек, жаря здоровенный кусок грудинки, наколотый на десантный штык. Эта мысль вяло побродила в его опьяненном свободой мозгу и угасла, подавленная блаженством.

Рорабек пил чай, налив его в крышечку термоса. Свежайшее мясо таяло во рту, словно сахар. Сержант распаковал радиопередатчик, поймал волну, настроился на одну из радио-станций Нью-Йорка. Транслировалась незнакомая рок-опера.

Внезапно ритм музыки нарушил острый непривычный звук, рождающийся в глубинах невидимого из-за густых крон неба. Сначала Рорабек не поверил, но через минуту уже закричал – он узнал звук мотора легкого самолета, заходящего на посадку.

Рорабек бросился через кусты на звук, затем вернулся за винтовкой и опять побежал, старательно запоминая дорогу. Здесь Рорабек понял, что это никакой не остров, а нормальная суша, заросшая густым тропическим лесом.

Он понял это, когда уперся грудью в забор из густоплетеной стальной сетки, обмотанной по верхушке колючей проволокой. Забор ограждал большую плантацию незнакомых Рорабеку кустов, высаженных ровными рядами. На глаз этот освобожденный от сельвы квадрат был мили полторы по периметру, с той стороны зеленела стена деревьев, скрывая от Рорабека какие-то постройки.

Приученный к опасности, Рорабек быстро вернулся на поляну и погасил костер. Рация продолжала орать – он выключил ее и засунул в рюкзак.

Рорабек расстелил карту, попытался определить свое местонахождение. И тут брови его удивленно поползли вверх – он понял, что карта врет. Рорабек стоял посреди ровного, чистого от растительности болота, а под ногами, если верить карте, колыхалось три метра воды.

– Абсурд! Здесь какая-то ошибка.

Рорабек сложил карту и пошел вдоль забора, пока не увидел взлетно-посадочную полосу, где самолеты ныряли прямо под деревья. Сержант залег в кустах и взял в руки бинокль. Мощная оптика приблизила стоянку самолетов и вертолетов и маскировочные сети, натянутые над цистернами с горючим.

"Похоже на типичную американскую ферму со средним уровнем автоматизации,– подумал сержант, перемещая взгляд на плантацию.– Интересно, что они там выращивают?"

Он долго рассматривал низкорослые кусты, пока, наконец, не понял, на что это похоже. От догадки захватило дыхание.

"Кокаин… Кокаин, черт возьми… Не меньше чем на сто миллионов…"

Рорабек связался по рации с базой коммандос.

– Я триста девятый!– неуверенно начал сержант.– Нахожусь в квадрате 34-41. Обнаружил плантацию кокаина. Наблюдаю посадку самолетов. Сообщите полиции Аргентины…– тут он поймал себя на том, что не знает, на территории какого государства он находится: Аргентины? Бразилии? А может быть, Гондураса?– Короче, здесь мафия выпекает свои кокаиновые миллионы. Сообщите, кому надо!

– Секундочку, триста девятый! – диспетчер взял паузу, чтобы доложить по команде.– Триста девятый! С вами желает говорить генерал Труппер.

– Триста девятый? Сержант узнал сильный низкий голос генерала.

– Да, сэр!

– Где вы находитесь?

– Квадрат 34-41.

– Место! Я спрашиваю место!

– Шестьсот метров на юг от взлетно-посадочной полосы… Как бы это вам объяснить, сэр…

– Я знаю это место… Вы действительно влипли, триста девятый… Слушайте приказ! Идите на восток в квадрат 34-42. У излучины реки обнаружите что-то вроде маленькой фермы… Я посылаю туда своих людей – лейтенантов Сомбата и Химмельринка. Ваша встреча через четыре часа. Они помогут вам уйти оттуда живым.

Глава 3

Джон уже знал, что эти двое ждут его в доме, но не торопился войти. Он искал ответ на вполне логичный вопрос – каким способом лейтенанты Сомбат и Химмельринк попали в сельву Южной Америки.

За сараем Рорабек обнаружил новенький армейский "лендровер", накрытый маскировочной сеткой. Рорабек потрогал капот и чуть не обжег руку.

Двор фермы зарос густой травой: Рорабек не нашел следов, по которым можно было определить, сколько их приехало, этих Сомбатов и Химмельринков…

– Добрый день, джентльмены,– приветствовал их Рорабек, открывая дверь ногой.

– Здравствуй, Рорабек,– ответил долговязый Сомбат.

– Привет, старина!– усмехнулся широкоплечий, мускулистый Химмельринк.

Они указали ему на тяжелый табурет, стоящий посреди прогнившей хибары.

– Садись, мы поговорим с тобой.

– Верно! Прежде чем мы уйдем отсюда, ты должен помочь нам своими ответами.

Рорабек сел на табурет, поставив винтовку между ног, стволом вверх. Не спеша, исподлобья, посмотрел на лейтенантов.

И Сомбат, и Химмельринк – оба были без оружия, даже ножей. "Усыпляют мою бдительность,– подумал сержант.– Хотят убедить, что пришли с благими намерениями".

Джон почувствовал страх. Двое, и без оружия. И он, Рорабек, с автоматическим оружием в руках…

Понимая, что ситуация лишена логики, он поднял глаза и увидел жадных до крови комаров, клубящихся под потолком.

"Вот он, третий! Засел на чердаке, смотрит на меня сквозь щели между досками, в то время как его жрут комары…"

– Да, джентльмены… Химмельринк сел на край стола напротив Рорабека. Сомбат предпочел стул.

– Ответь, сержант, что ты делаешь в этом лесу?– спросил Химмельринк.

– Я не дезертир,– рассмеялся Рорабек.– Я взял отпуск. На три дня.

– Конечно, отпуск,– "клюнул" Сомбат.– По американским военным законам три дня – не дезертирство. Здесь все нормально, Рорабек. Не волнуйся.– Сомбат выждал неприятную для допрашиваемого паузу.– Только действительно, старина, как ты сюда попал?

– Я приплыл на надувной лодке.

– Зачем?

– Три дня отпуска…

– Ты не понял вопроса,– перебил его Химмельринк.– Откуда ты узнал, что здесь суша, когда карта указывает на то, что это самая гиблая трясина на континенте?

– Ах, это,– Рорабек пожал плечами.– Бинокль. Я видел в бинокль стену леса. Решил, что это остров…

– Необитаемый?

– Не указанный на карте!

– Ясно,– печально сказал Химмельринк.– Он нам не верит.

Рорабек почувствовал нарастающее раздражение: его левая рука сильнее и сильнее сжимала винтовку.

– Не понимаю, куда вы клоните! – Джон воткнул холодный взгляд в Химмельринка.

– Почему ты не хочешь сказать нам, откуда ты узнал, что здесь суша? – Химмельринк попытался улыбнуться.– Ведь ты первый, кто вопреки логике полез на северо-запад.

– Сплавайте на тот берег и оттуда, когда высадитесь, взгляните на северо-запад. Только в бинокль, джентльмены…

Сомбат и Химмельринк поняли, что Рорабек сказал им все, что хотел.

– Ясно,– пробормотал Сомбат.– Как насчет кокаина?

– Не понял!– Рорабек посмотрел на долговязого лейтенанта.– Какого кокаина?

– Собираешься рассказать кому-нибудь?

Память вернула Рорабека на полгода в прошлое. Тогда он оказался в баре за одним столиком со Смитом и Мидло.

– Генерал Труппер – миллионер! – сообщил Смит.– Я случайно подслушал… Он разговаривал по телефону, обещал кому-то заплатить миллион.

Рорабек присвистнул.

– Мил-ли-он!– добавил Смит.

– Откуда у генерала такие деньги? – спросил тогда Джон.

– Генерал основал фирму в Южной Америке,– поделился Мидло.– Деньги для него – пыль!

– А что за фирма?– спросил Рорабек.

– Кто знает…

– Собираешься рассказать кому-нибудь?– повторил Сомбат.

– Это ваша плантация, ваш кокаин,– медленно проговорил Рорабек.

– Верно,– согласился Химмельринк. Сержант помолчал, затем добавил:

– Я доложил о наркотиках по команде. Дальше не мое дело. Я не стану копаться в эфире и разыскивать радиоволну здешней полиции… Не беспокойтесь, джентльмены.

Минуту, две они молчали, каждый думая о своем.

– Когда ты в последний раз виделся с двоюродным братом – мистером Чарли Хейзом?– спросил Сомбат.– Постарайся ответить точно! Мы с Химмельринком противники осложнений.

– При чем здесь Чарли Хейз?

– Это, Рорабек, мы хотим выяснить у тебя.

"Вот и конец,– подумал Рорабек, поочередно глядя то на Сомбата, то на Химмельринка.– Мой брат Чарли Хейз работает в Нью-йоркском отделении Национальной службы нар-котиков, значит, эти джентльмены отрабатывают версию, по которой я – тайный агент полиции, внедрен в школу коммандос с тем, чтобы обнаружить кокаин".

– Наверное, года три не виделись,– пробормотал Рорабек.– А то и все четыре. Не помню.

– Я этого не знаю!– жестко сказал Сомбат.

"Они не выпустят меня отсюда живым. Им проще укокошить меня, чем рисковать своими миллионами".

– Вспомни, Рорабек, вспомни!

"Сейчас Сомбат поймет, что допрос зашел в тупик, подаст условный знак третьему на чердаке, и я буду убит выстрелом в щель между досками".

Рорабек молниеносно вскинул автоматическую винтовку и выстрелил в потолок, затем навел на Сомбата и Химмельринка дымящийся ствол.

– Лицом к стене! Быстро!– сержант держал дистанцию, зная, что офицеры превосходно владеют приемами обороны и нападения:– Руки за голову!

Лейтенанты замерли у стены, сомкнув ладони на затылке, упираясь при этом локтями и лбами в шершавые доски.

– Одно движение, и я стреляю!

Рорабек засунул руку в карман брюк и достал из кассеты ампулу со слезоточивым газом. Затем широко размахнулся и метнул ее в стену между головами Сомбата и Химмельринка. Ампула глухо взорвалась, окутав лейтенантов белым дымом.

Последнее, что увидел Рорабек, прежде чем выскочить во двор, была кровь, которая капала с потолка…

– Триста девятый! Ответьте! Триста девятый! Ответьте!

Голос диспетчера долетал из-за кустов, в которых была укрыта надувная лодка. Рорабек подбежал к лодке, где лежала включенная рация, схватил микрофон:

– Чего ты хочешь?

– Триста девятый? С вами будет говорить генерал Труппер.

– Рорабек?

– Да, сэр!– голос генерала показался ему взбешенным.

– Оказывается, ты ловкач!

– А вы думали, Сомбат и Химмельринк принесут вам мой медальон?

– Не заедайся, а то я пошлю против тебя вертолеты…

– Слушаюсь, сэр!

– Возвращаешься в зону? Или, может, останешься?

– Спасибо, сэр! Я отдохнул. Возвращаюсь в зону.– Рорабек помолчал.– Скажу далее, что последний раз я встречался с Чарли Хейзом в Нью-Йорке два года назад в ночь на Рождество.

– Допустим, я поверил!

– Мой генерал! Ваши парни спрашивали меня о том, что я видел на болоте. Вот я думаю: что же можно увидеть на болоте? Болото без конца и края! Сплошное болото, сэр!

– Ты очень хороший коммандос, Рорабек. Поэтому я тебе поверю!

– Извините, мой генерал, но я думаю, вы меня уже запеленговали. Голос генерала смягчился:

– Тогда проваливай, пока цел!

Круг замкнулся. Рорабек столкнул надувную лодку на воду и поплыл туда, где, по его предположению, мог ждать Мидло. На небе сгустились тучи, и полил дождь. Вода быстро наполнила лодку, и сержант греб теперь, вычерпывая воду каской.

В его душе что-то оборвалось, он почувствовал себя бесконечно одиноким, брошенным на произвол судьбы… Он думал теперь о генерале Труппере. О батальоне под названием "Колумбус", под "крышей" которого находились кокаиновые плантации.

"Зачем мы должны умирать здесь? Во имя какой возвышенной цели? Почему я должен отдать себя сельве, в то время как каждая минута нашего пребывания здесь приносит Трупперу и его банде твердый капитал. Неужели генерал Труппер, лейтенанты Сомбат и Химмельринк и все те остальные, кого я не увидел за колючей проволокой и деревьями,– мафиози? Хотя как тогда объяснить, что они служат в армии?.. Стоп! Батальон "Колумбус", его страшная система отбора кадров. Что, если сама комплектация "Колумбуса" лично для Труппера строится по принципу допуска к кокаину? Тот, кто убил такого же солдата, как и сам, подписал собственный смертный приговор. Его больше нет! После такого каждый из нас принадлежит только одному государству в мире – батальону 007 "Колумбус". Вот кому нужна наша верность, жертвенность, готовность убивать без разбору… А как же уживается "кокаиновый батальон" с государством? Очень легко. Его просто нет в природе. Не существует. И все эти самолеты, вертолеты и базы, содержание которых обходится в десятки миллионов долларов, существуют за счет какой-то строжайше засекреченной статьи Пентагона, о которой знает только один человек в Америке – Председатель комитета начальников штабов".

Рорабек причалил к берегу. От дождя земля стала вязкой. Он с трудом затащил лодку в кусты. Теперь его путь лежал на восток – туда, где он видел пещеру с останками того парня, от которого сохранились одни усы.

Через три часа Рорабек разыскал пещеру и выкинул ее бывшего хозяина в яму: для этого сержант ссыпал кости в брезент, а пещеру продезинфицировал слезоточивым газом.

"Судя по всему, генерал Труппер разрешил мне жить. Иначе он бросил бы против меня весь "Колумбус", и мои уши уже украшали бы интерьер его гостиной. Он дал мне возможность победить. Для этого нужно совсем немного – убить Мидло".

Рорабек стал ходить вокруг пещеры в поисках каких бы то ни было следов. Он думал о том, как будет спать на том месте, где несколько лет без движения лежал его усатый предшественник.

Когда он вернулся к пещере, газ уже выветрился…

Глава 4

Ощущение человеческого присутствия было настолько реалистично, что Рорабек сразу проснулся и лежал теперь с закрытыми глазами, прислушиваясь к тихому шороху в пещере.

Кто-то склонился над ним – Рорабеку показалось, что собака обнюхивает ноги. Сержант осторожно приоткрыл глаза и увидел черный силуэт на фоне звездного неба. "Может, это усатый вернулся?.."

Рорабек осторожно нащупал фонарик, взял правой рукой и, распрямившись, ударил ботинком в черный силуэт, целясь прямо в голову.

Незнакомец отлетел назад, попытался вскочить. Рорабек направил ему в лицо луч фонарика.

– Стреляю!– в руке сержанта блеснул вороненый кольт.– Руки вверх, а то снесу голову!

– Я замер и не дышу!– прохрипел незнакомец.– Ты ошибся, парень! Не я охочусь за тобой.

Рорабек рассмотрел незнакомца: маскировочный костюм грязен, коленка ободрана. Лицо заросло немытыми космами. Прямо дикарь, а не солдат самой богатой, процветающей страны…

– Медальон!– Рорабек протянул руку.– Или предложишь визитную карточку?

Незнакомец снял с шеи медальон, отдал Рорабеку, продолжая коситься на пистолет.

– Клейтон Кейт,– прочитал Рорабек.– Специальная группа "Орегон".

Сержант недоверчиво взглянул на Клейтона Кейта, пытаясь понять, призрак перед ним или человек.

– Да, парень! Я действительно сержант Кейт из отряда "97" спецгруппы "Орегон". Единственный, кто уцелел.

– Целых восемь лет…– сержант спрятал пистолет.– Немыслимо. Робинзон Крузо…

– Да, я высадился в сельве, когда здесь бегали голые индейцы, ловили копьями рыб и заряжали духовые трубки иглами, начиненными ядом кураре.

– А я – Джон Рорабек! Сержант!

– Молодец, сержант! Хорошо меня ткнул! Мастер!

Теперь Кейт действительно расслабился, вытащил из кармана сухарь и принялся грызть, искоса поглядывая на термос.

– Кофе?– предложил Рорабек.– Или заварить чай?

– Я выпью кофе,– сказал ветеран.– Нас выбросили здесь, чтобы мы расчистили вам дорогу.

– Я это знаю,– сержант уважительно кивнул головой.– Только не слышал подробностей.

– Командование выбрало это место потому, что будто бы сам президент (так говорили) ткнул в карту пальцем. Да! Он воткнул палец в топографическую зелень, и это предрешило нашу судьбу.

– Почему?

– Потому, что эти земли принадлежали индейцам племени орианов, самому воинственному племени в сельве.– Кейт выхлебал кофе.– Мы напали на них первыми… Рев вертолетов, свист ветра, прыжок в темноту. Все это ты знаешь. Религиозный праздник… Феллер стреляет из гранатомета – реактивная граната взрывается в центре круга. Во все стороны летят головы, руки, ноги… Оставшиеся в живых индейцы занимают оборону, мы поджигаем сельву. Они бегут в огне, мы косим их из автоматических винтовок. Прямо как во Вьетнаме.

– Что было дальше?

– А дальше… Дальше орианы объявили нам войну. Оказалось, их лучшие воины пошли на соседнее племя. Через неделю они вернулись – обнаружили вместо хижин дымящиеся головешки. А мы продолжали прочесывать район…

– Вас начали истреблять.

– Верно. Отравленные стрелы разят мгновенно. Яд парализует речь – человек умирает без звука.

– Сколько времени шла война?

– Около шести месяцев. Орианы охотились на нас, как на кабанов. Пока мы не изучили сельву, индейцы имели над нами явное преимущество. Зато когда нам прислали приборы ночного видения, мы стали бить их в кромешной тьме, внушая мистический ужас.

– С этого момента индейцы были обречены?

– Именно! Победила техника! Затем мы заразили сельву черной оспой, отравили водоемы. Поняв, что тягаться с нами бесполезно, последние орианы ушли на юг – в сторону экватора. К этому времени в живых нас осталось только семеро.

– Потрясающе!– Рорабек помолчал, переваривая рассказ.– Только семеро!

– Да. Взорвалась радиомина, когда мы сидели на рюкзаках. Меня зашвырнуло в кусты. Когда я очнулся, увидел генерала Труппера, который вместе с капралом Паркинсом копались в останках ребят. Я видел, как Труппер нашел планшет капитана Портера, как увлеченно листал документы. Он еще произнес: "Господь избавил нас от необходимости убивать каждого в отдельности". Да, Рорабек! Он так и сказал! Именно поэтому я не вылез из кустов, а выжидал, когда они уберутся на своем вертолете!

– Что же это значит, Кейт?

– А это значит, что отряд "97" должен был исчезнуть, как мираж.

– Я понял. Они убирали свидетелей.

– Обычное дело, Джон!

Рорабек представил, как все произошло, и внутренне ужаснулся. Генерал Труппер руководил операцией группы "Орегон" против индейцев до тех пор, пока это не переросло в операцию против самого отряда "97"! И тогда Труппер выступил в роли убийцы…

– Послушайте, Кейт! Сколько всего отрядов входило в спецгруппу "Орегон"?

– Три. Отряд "61" капитана Стерлинга, который погиб одновременно с отрядом "97", только сто миль южнее. Отряд "89-пэтриот"– погиб за три месяца до нас с той стороны болота. И мы – "девяносто седьмой", позывной "Мастифф"! Всего 131 человек.

Рорабек присвистнул. Такое он слышал впервые.

– Выходит, Кейт, вас бросили на алтарь секретности?

– Нет, брат, не так! Группа "Орегон" расчистила территорию для трех полигонов самой засекреченной воинской части в мире – вашего батальона "Колумбус". Каждый, кто знает о существовании этого батальона, должен умереть.

– Поэтому ты и остался в сельве… Восемь лет… Как ты жил?

– Жизнь в сельве похожа на кошмар. Ты пробыл здесь слишком мало, а потому еще не прочувствовал. Ты как будто засыпаешь, а точнее, впадаешь в транс. Галлюцинации постепенно вытесняют реальность, и вот ты уже марионетка в хищных тисках леса, карабкаешься напролом, а то еще лезешь на деревья, как коала, просто без цели, сам не зная зачем… Вскоре ты теряешь ориентацию, способность узнавать места, в которых уже побывал. Ходишь по кругу, как призрак…

– Верно! Я сам пережил такое, когда пытался измерить границы зоны.

– Вот видишь! Ты бродил по кругу до тех пор, пока не наткнулся на собственные следы. Знаю, Джон, знаю! Так вот – постепенно сельва высасывает из тебя все соки. Ты утрачиваешь нить времени, дичаешь, спишь на ходу. Так проходят недели, месяцы, годы… Но тебе все равно, потому что твоя судьба тебя самого больше не волнует – сельва прочно держит тебя под гипнозом! – Кейт зевнул.