Даже в мае уже было достаточно жарко, а июль оказался просто непереносим. Духотища стояла ещё хлеще, чем прежде; мой несчастнометр регистрировал рекордно высокие показания. В дешёвеньком здании нашей школы просто неоткуда было взяться таким вершинам технологии, как кондиционеры. Пекло в комнате десятого «Д» напоминало автобусную остановку на полпути к аду. Я совершенно уверен, что архитектор этого места понятия не имел, что такое «приемлемые условия проживания».
      Хуже того, эта неделя была первой неделей июльских семестровых экзаменов. Хорошее настроение покинуло меня, и скиталось где-то вокруг Бразилии, даже не задумываясь о возвращении. Мои четвертные оценки уже были катастрофическими, и я совершенно не представлял себе, как смогу получить хоть что-нибудь удовлетворительное за этот семестр. Скорее всего, причина была в том, что я проводил слишком много времени с «Бригадой SOS», а поэтому не успевал толком заниматься учёбой. Я бы с удовольствием избавился от этих дел, но, начиная с весны, всякий раз, как Харухи что-либо выдумывала, я загадочным образом оказывался её сопровождающим. Для меня это уже стало частью нормальной жизни, за что я понемногу начинаю себя ненавидеть.
      Дело было после школы, когда солнце, заходя на западе, освещало класс. Девочка, сидевшая позади меня, ткнула меня в спину механическим карандашом:
      - Знаешь, что сегодня за день? – спросила меня Судзумия Харухи с восторженным видом ребёнка, которого ждут новогодние праздники. Всякий раз, как она являла миру столь многозначное выражение лица, это означало, что она, скорее всего, задумала что-то нехорошее. Секунды три я делал вид, что соображаю, а потом сказал:
      - Твой день рождения?
      - Нет!
      - День рождения Асахины?
      - Не - а!
      - День рождения Коидзуми или Нагато.
      - Да откуда мне знать, когда у них дни рождения?!
      - Кстати говоря, у меня день рождения…
      - Кому какая разница, когда у тебя день рождения! Ты действительно не знаешь, какой великий сегодня день?
      Каким великим ты его не назови, а по мне это всё равно обычный, вот только чересчур жаркий, день.
      - Скажи, какое сегодня число?
      - Седьмое июля… ох, да быть того не может, ведь не о празднике Танабата ты говоришь, а?
      - Ну, конечно же! Разумеется, Танабата! Как ты можешь называть себя японцем, если не помнишь о нём?!
      Вообще-то, этот праздник пришёл из Китая. К тому же, по китайскому календарю, он вообще должен быть месяцем позже.
      Харухи подняла механический карандаш, и помахала им перед моим лицом:
      - Азия – это всё от Красного моря и досюда.
      Что это за нововведения в географии?
      - Разве все эти страны не выступают в одной группе на отборочных соревнованиях кубка мира? Это как июль и август, месяцы разные, а всё одно – лето.
      Да что ты?
      - Неважно. Как бы там ни было, мы должны его подобающим образом отметить. Я настаиваю, чтобы к празднику относились серьёзно!
      Мне казалось, что есть куча других вещей, к которым стоило бы относиться серьёзно в первую очередь. Но зачем сообщать мне обо всех своих планах? Мне, в общем-то, всё равно, чем ты там собираешься заниматься.
      - Будет веселее, если мы отметим праздник все вместе. Настоящим объявляю, что с этого момента каждый год на Танабату мы будем устраивать что-нибудь впечатляющее.
      - Не решай за всех.
      Пусть я и ответил так, но, видя, насколько воодушевилась этой идеей Харухи, понимал, что пытаться разубедить её было бы глупостью.
      - Жди меня в клубной комнате! Домой в одиночку не уходить! – она даже не поленилась предупредить меня.
      Могла бы и не стараться, всё равно я собирался заглянуть в комнату кружка. Ведь там я мог встретить ту, на которую я просто обязан был хотя бы взглянуть. Хотя бы просто посмотреть на неё.
 
      Прочие члены кружка уже собрались в клубной комнате, которая находилась на втором этаже корпуса искусствоведения. Чем утверждать, что «Бригада» взяла эту комнату напрокат у литературоведческого кружка, гораздо честнее будет сознаться, что нашу де-факто штаб-квартиру мы захватили насильственным методом.
      - О, привет.
      Улыбнувшись, меня радостно поприветствовала Асахина-сан. Она – успокоение для моего сердца, без неё «Бригада SOS» была бы такой же бессмыслицей, как рис с карри, только без карри.
      С июля месяца Асахина-сан перешла на летний костюм горничной. Харухи притащила ей этот костюм; я понятия не имею, откуда она достаёт всё это разноцветье, но Асахина-сан всегда её старательно благодарит: «Ай…… сс….спасибо ббольшое». На сегодняшний день она всё ещё остаётся служанкой в запасе «Бригады SOS», усердно готовя мне рисовый чай(34). Я отхлебнул из своей
      чашки, и осмотрел обстановку в комнате.
      - Как дела, всё в порядке? – поинтересовался Коидзуми, приподняв голову, и поприветствовав меня. Он сидел перед шахматной доской на столе, и держал книжку по шахматам в одной руке, двигая фигуры другой.
      - Мои дела никогда не бывали в порядке с тех пор, как я перешёл в десятый класс.
      Объявив, что ему надоела игра "Отелло", Коидзуми на прошлой неделе решил принести шахматную доску. Но, поскольку ни я, ни кто-либо ещё в шахматы играть не умели, ему приходилось играть самому с собой. Он выглядит спокойней некуда, хотя экзамены и на носу.
      - Ну, не так уж я и спокоен. Просто использую свободное время в перерывах между занятиями, напрягая мозги. С каждой решённой проблемой кровь бегает в голове всё быстрее. Сыграть не хочешь?
      Нет, спасибо, что-то не испытываю желания напрягать свои и без того уставшие мозги. Если я начну думать ещё о каких-нибудь глупостях, все эти английские слова, которые я заучивал, как умалишённый, просто вылетят у меня из головы.
      - Жаль, жаль. Может, в следующий раз принести сюда доску для монополии, или сыграть в «морской бой»? Да, а может придумаем что-нибудь массовое, чтобы все могли поучаствовать? Что думаешь?
      Может да, а может и нет. Это не игроведческий кружок, это «Бригада SOS». Кстати говоря, мне до сих пор интересно, чем же «Бригада SOS» занимается. Я плохо понимаю, ради чего мы вообще существуем, и не имею никакого желания разбираться в этом вопросе, поскольку незнание увеличивает мои шансы на спасение. Так что мне совершенно незачем чем-либо себя утруждать, такое вот великолепное логическое построение.
      Коидзуми пожал плечами, и вернулся к изучению своей книжки по шахматам. Он поднял белого коня, и двинул его по доске.
      Позади Коидзуми, проигрывая в эмоциях даже роботу, сидела Нагато Юки, занятая чтением своей книги. Переводные романы сменились в руках этой молчаливой и холодной пришелицы оригинальными изданиями книг на иностранных языках. На обложке книги, которую она читала сейчас, были какие-то каракули на незнакомом мне языке, вроде тех, что встречаются на старых фолиантах с магическими заклинаниями. По-моему, это был древний этрусский, или что-то столь же диковинное. У Нагато наверняка не возникнет проблем с расшифровкой всех этих табличек с “линейным критским письмом A”.
      Я достал раскладной стул, и уселся на него. Асахина-сан сейчас же поставила передо мной чашку. Кому нужен чай в такой жаркий день… но я не собирался капризничать, иначе небеса обрушили бы на меня свой гнев. С чувством благодарности я отхлебнул из своей чашки. Хмм, кипяточек.
      В углу комнаты стоял электрический вентилятор, откуда-то выкраденный Харухи. Однако холодил он, в лучшем случае, как холодит пролитая на шкворчащие от жара камни горячая вода. Если уж идёшь на грабительский рейд, почему не принести какой-нибудь вертикальный кондиционер из учительской?
      Я отвёл взгляд от учебника по английскому, страницы которого дрожали на ветру, выгнулся на спинке раскладного стула и потянулся.
      Прекрасно зная, что, вернувшись домой, учиться я уже не буду, я хотел проверить, не достигну ли я лучших результатов, занимаясь в нашей штаб-квартире после школы, но теперь мне стало ясно, что до тех пор, пока меня что-то не заинтересует, делать я это ни за что не буду, где ни находись. Мало толку физически или умственно истязать себя, заставляя работать, так что я и не буду пробовать. Другими словами, не перетрудишься – здоровей будешь. Точно, к чёрту учёбу. Я покрутил в руках свой механический карандаш, захлопнул книгу, и решил полюбоваться своим душевным успокоителем. Успокоитель, могущий смягчить моё циничное сердце, сейчас был одет в костюм служанки и сидел напротив меня, решая свою математику.
      Внимательно разглядывая задания, и, затем, калякая что-то у себя в тетради; беззаботно раздумывая над чем-то, и внезапно бросаясь писать, как сумасшедшая, будто бы на неё снизошло озарение, - повторяя всё это раз за разом, напротив меня сидела никто иная, как Асахина-сан.
      Даже простого взгляда на неё было достаточно, чтобы моё настроение сразу улучшилось. Внезапно я почувствовал к ней великое сострадание, в сравнении с которым отдать все свои деньги, кроме самой мелочи, на благотворительность было бы пустяковым делом. Асахина-сан не замечала, что я наблюдаю за ней, и сосредоточенно занималась своей математикой. Любого из её движений было достаточно, чтобы вызвать во мне улыбку, да я уже действительно улыбался вовсю. Наблюдать за ней – как наблюдать за тюленьим детёнышем.
      Наши глаза встретились.
      - Ай, чч…. что такое? Я что-то сделала не тт..так?
      Асахина-сан принялась лихорадочно приводить себя в порядок. Моё сердце от этого только таяло ещё больше. Но только я собирался песнями возносить хвалу небесам…
      - Я-хо!
      Дверь распахнулась, и внутрь огромными шагами влетела виновница беспокойств.
      - Пардон, припозднилась!
      Можешь не извиняться, никто тебя и не ждал.
      С громом и молниями явилась Харухи, неся с собой кусок ствола бамбука на плече. Длинный такой кусище, отломанный от бамбуковой трости, с зелёными листьями, растущими на нём. Зачем ты его сюда притащила? Хочешь смастерить бамбуковую копилку?
      Харухи гордо выпятила грудь, и ответила:
      - Ну как же, конечно для загадывания желаний.
      Что? Это ещё зачем?
      - Да, в общем-то, низачем – просто давненько я не загадывала желаний на бамбуковых листах, так что можно и поразвлечься – в конце концов, сейчас же Танабата!
      …Как обычно, никакого смысла в этом не оказалось.
      - И где ты его достала?
      - В бамбуковом садике позади школы.
      Если мне не изменяет память, это частный сад, ты, бамбуковый вор.
      - Да какая разница? У бамбука корни под землёй, ему даже если полстебля снести, ничего не будет! Другое дело, если б я весь стебель унесла. Меня, кстати, там комары покусали; вот ведь чешется, а! Микуру-тян, намажь мне спину противокомарным кремом, ладно?
      - С…сейчас!
      Осторожно шагая с аптечкой в руках, Асахина-сан выглядела точь-в-точь как медсестра-стажёр. Она достала мазь, затем просунула ладонь под воротник матроски и коснулась Харухиной спины. Харухи выгнулась вперёд, и сказала:
      - Чуть правее… нет, слишком. Ага, здесь.
      Теперь она напоминала котёнка, которому чесали подбородок, и удовлетворённо моргнула. Она положила стебель бамбука около окна, тихо встала около командирского стола, затем достала откуда-то несколько танзаку(35), и
      жизнерадостно улыбнулась:
      - А теперь давайте запишем наши желания!
      Нагато медленно приподняла голову, Коидзуми настороженно улыбнулся, а Асахина-сан широко раскрыла глаза. Что она задумала на этот раз? Харухи спрыгнула со стола, и её юбка трепыхнулась от ветра. Она сказала:
      - Но есть правила.
      - Какие правила?
      - Кён, знаешь ли ты, кто исполняет желания на Танабату?
      - Кажется, Орихиме и Хикобоши?
      - Точно. Десять очков за ответ. Далее, знаешь ли ты, каким звёздам покровительствуют Орихиме и Хикобоши?
      - Неа.
      - Случайно не Альфа Лиры и Альфа Орла(36)? – сейчас же предположил Коидзуми.
      - Правильно! Восемьдесят пять очков! Итак, две звезды! Другими словами, бамбуковую ветку с танзаку нужно направлять к этим звёздам. Поняли?
      К чему ты клонишь? Да, и кому достались оставшиеся пятнадцать очков?
      - Хе-хе, - Харухи внезапно хитро улыбнулась без всякой причины, - Сейчас объясню. По специальной теории относительности выходит, что ничто не может двигаться быстрее скорости света.
      И зачем ты решила это нам вдруг сообщить? Харухи достала из кармана юбки записную книжку, и объявила во всеуслышание, зачитывая оттуда цифры:
      - К вашему сведению, расстояния между Землёй, Альфой Лиры и Альфой Орла – двадцать пять и шестнадцать световых лет соответственно. А значит, на доставку сообщения с Земли к этим звёздам потребуется двадцать пять и шестнадцать лет. Просто факты – понимаете?
      Ну и что? Кстати говоря, ты действительно не поленилась раскопать эти сведения?
      - Значит, потребуется ровно столько лет, чтобы наши желания дошли до богов, верно? Нам придётся бог знает сколько ждать исполнения наших желаний. Так что напишите, чтобы вы пожелали себе через двадцать пять или шестнадцать лет! Желания вроде «хочу себе идеального парня к следующему Новому Году» не сработают, поскольку их не успеют исполнить!
      Харухи широко взмахнула руками, пускаясь в объяснения.
      - Постой-ка, если желанию требуется двадцать долгих лет, чтобы добраться туда, разве не такой же срок оно будет возвращаться назад? Получается, нам всё-таки придётся ждать исполнения желаний пятьдесят лет и тридцать два года?
      - Ну, они же боги. Разумеется, они что-нибудь придумают! В конце концов, бывают же распродажи по полцены.
      Законы теории относительности Харухи терпит, только пока они ей удобны. Как только они ей надоедают, она выкидывает их из окна.
      - Ну что, все поняли, о чём я говорю? Танзаку будут двух видов, один для Альфы Лиры, а другой для Альфы Орла. Так что, пожалуйста, запишите на листочках, что бы вы пожелали себе через двадцать пять и шестнадцать лет.
      Это просто полная чепуха. До какой степени наглости надо дойти, чтобы не стесняться загадывать сразу по два желания! К тому же, откуда нам знать, что мы будем делать через двадцать пять и шестнадцать лет? Мало ли, чего мы тогда будем желать. Лучшее, что можно придумать, наверное, – это чтобы к тому времени ещё не рухнула пенсионно-накопительная система. Но если б Орихиме и Хикобоши получали такие желания, у них бы только головы разболелись. Они встречаются друг с другом только один раз в году, а тут к ним лезут с такими дурацкими желаниями. Почему бы не обратиться с этим к вашим политикам? Будь я на их месте, непременно так бы и спросил.
      Но этой девчонке всегда приходят в голову всевозможные глупости. Никаких других объяснений этому кроме белой дыры в её мозгах я предположить не могу, поскольку её здравый смысл, похоже, родом из какой-то совершенно другой вселенной.
      - Ну, это не совсем так, - Коидзуми как будто бы вступился за Харухи. Но произнёс он это очень мягко, так, что слышно было только мне, - Действительно, поведение и высказывания Судзумии-сан уникальны, но, судя по текущему положению вещей, можно заключить, что она знает цену настоящему здравому смыслу.
      Улыбнувшись своей обычной неунывающей улыбкой, Коидзуми продолжил:
      - Если бы шаблоны её мышления были бы аномальны, этот мир не был бы столь стабилен. Будь так, наш мир уже давным-давно стал бы довольно странным местом, работающим по весьма своеобразным законам.
      - Откуда такая уверенность? – спросил я.
      - Судзумия-сан мечтает, чтобы весь мир стал хотя бы на капельку необычней, и обладает достаточной силой, чтобы собрать новый мир с нуля. Уж кому, как не тебе, об этом знать?
      Да уж конечно. Хотя у меня и были некие сомнения.
      - Но если мир до сих пор и не свихнулся окончательно, так это потому, что она ценит здравый смысл больше собственных желаний.
      - Может, это и детсадовский пример, - приподнял голову и продолжил Коидзуми, - но, допустим, она хотела бы видеть в этом мире Деда Мороза. Здравый смысл говорит нам, что никаких Дедов Морозов существовать не может. Поскольку даже в Японии не получится просто влезть в запертый дом посреди ночи, оставить подарок и исчезнуть, не попавшись никому на глаза. Да и откуда Деду Морозу знать, чего хочет каждый ребёнок на Новый Год? К тому же он не смог бы оставить по подарку в доме каждого ребёнка на планете всего-то за одну ночь. Это физически невозможно.
      Боже, только больной будет всерьёз раздумывать над такими вопросами.
      - Именно, так вот поэтому его и не может быть.
      Спорить с ним я принялся потому, что он занял сторону Харухи, а это меня весьма раздражало. Так что я атаковал вопросом:
      - Если ты прав, получается, не может быть никаких пришельцев, путешественников во времени и экстрасенсов. Откуда тогда взялся ты?
      - Вот потому мне и кажется, что Судзумия-сан не слишком довольна своим здравым смыслом. Ведь он раз за разом отвергает её надежды на мир, в котором сверхъестественное было бы нормой.
      Получается, психованность в ней всё-таки чуть-чуть перевешивает?
      - Наверное, она не сумела окончательно задавить в себе эти мысли, вот мы с Асахиной-сан и Нагато и оказались рядом с ней, а мне достались сверхъестественные способности. Не знаю, что бы ты подумал на моём месте.
      Лучше и не пробовать узнать. В конце концов, я – не ты, я уверен в своей стопроцентной нормальности.
      Единственное, чего я не могу понять – благословение это или проклятие.
      - Эй, вы, там! Никаких секретных шушуканий! У нас тут серьёзные вещи обсуждаются!
      Недовольная нашими перешёптываниями, Харухи гаркнула на нас, глядя треугольными глазами. Нам пришлось послушно взять у Харухи танзаку и карандаши, и вернуться на свои места.
      Напевая себе под нос, Харухи принялась писать; Нагато сидела без движения, и глядела на танзаку, а на лице Асахины-сан было написано затруднение: похоже, она столкнулась с чем-то посложнее задачек по математике. Коидзуми умиротворённо произнёс «Гмм, ну и дела», покачивая головой в размышлениях. Эй, ребят, вам и впрямь нужно так серьёзно раздумывать над такими вопросами? Не проще просто отнестись к этому, как к шутке, и написать что попало?
 
 
      …И не говорите мне, что думаете, будто загаданные вами желания исполнятся!
      Я покрутил в пальцах карандаш, и огляделся по сторонам. «Позаимствованный» Харухи ствол бамбука лежал, частично выглядывая в открытое окно; в результате его листья, кажется, перемялись. Случайный ветерок ерошил их, отчего возникало ощущение свежести и спокойствия.
      - Закончили? – голос Харухи вернул меня с небес на землю. На столе перед ней лежали две записки, гласившие:
      «Пусть мир вертится вокруг меня!»
      «Хочу, чтобы Земля вращалась задом наперёд.»
      Такое мог бы написать избалованный непослушный ребёнок. И ладно бы это была шутка, но Харухи выглядела убийственно серьёзной, прикрепляя свои танзаку к бамбуковым листьям.
      Асахина-сан написала своим милым опрятным почерком:
      «Желаю научиться лучше шить»
      «Желаю научиться лучше готовить»
      Желания Асахины-сан оказались прелестней некуда. Она сцепила ладошки, и помолилась за танзаку, прикрепив их к бамбуковому листу. По-моему, она что-то не так поняла.
      В Нагатиных танзаку не было ничего интересного. Они были написаны очень ровным почерком, и состояли из однообразных отвлечённых слов вроде «согласовывать» и «реорганизовывать». Коидзуми оказался ничем не лучше Нагато, накалякав множество дешёвых фраз вроде «мир во всём мире» и «всемирное братство».