— Хорошо!
      — Номер-то запомнили? Или записать?
      — Запомнил!
      Капитан вышел из машины и, укрываясь от дождя, перешагнув траншею, побежал к нужному дому. Дверь оказалась обычной, без кодового замка и домофона. Да и дом старый, трехподъездный, четырехэтажный.
      Макаров вошел в подъезд. Квартира № 3 оказалась сразу справа от лестницы на первом этаже. Капитан прислушался. Тишина. Нажал на кнопку звонка. Неожиданно быстро услышал приятный, грудной и немного удивленный голос:
      — Кто там?
      — Капитан Макаров, рота спецназа нашего полка.
      Дверь открылась. Офицер увидел симпатичную, стройную, невысокую женщину с распущенными по узким плечам длинными русыми волосами, в простеньком домашнем халате. Не такой, далеко не такой еще час назад представлял себе Макаров Галину Вологодину. Поэтому смутился:
      — Извините, моя жена у вас?
      Женщина еще больше удивилась:
      — Ваша жена? У меня?.. Нет, ее у меня нет. А… почему вы решили, что она может быть у меня?
      Макаров вздохнул:
      — Она сама сказала, что вечер проведет у вас. Я до девяти был занят на службе.
      — Ничего не понимаю.
      — Вот и я тоже ничего не понимаю. Еще раз извините.
      Дождь на улице резко усилился.
      Вологодина сказала:
      — Пройдите в квартиру, переждите ливень. Я вас чаем напою.
      Макаров вошел в прихожую. Квартира у медсестры была однокомнатной, скромной, но очень уютной. Домашней! Куда хотелось возвращаться.
      Вологодина проводила капитана в комнату. Макаров было возразил:
      — Может, кухней обойдемся?
      Но женщина настояла:
      — Ну что вы, гостя и на кухню?
      — На кухне, по крайней мере, можно покурить, хотя… может быть, вы яростная противница курения?
      — Курение еще никому не пошло на пользу. Но вы курите, если хотите. В комнате. Пепельницу я принесу. В квартире хоть до утра продержится мужской запах. Я уже отвыкла от него. Поймите меня правильно, я не жалуюсь, просто говорю то, что есть! Это от одиночества. Вам, смотрю, это состояние также известно, несмотря на то что женаты.
      Макаров согласно кивнул:
      — Известно!
      Он закурил. Вологодина ушла на кухню, откуда вскоре вынесла поднос с чайником, сахарницей и чашками на блюдцах. Поставила поднос на старенький журнальный столик, рядом с креслом, где сидел Макаров. Присела напротив. Разлила по чашкам чай.
      Капитан, затушив окурок, спросил:
      — Извините, Галя, значит, Ирина никогда не проводила у вас вечера и ночи за гаданием?
      Вологодина чуть не поперхнулась:
      — За каким еще гаданием?
      — Ирина говорила, что вы гадаете. Поэтому она и задерживалась у вас до утра. Якобы процесс гадания прерывать нельзя и он затягивает так, что совершенно не замечаешь, как летит время!
      — Чушь какая-то! Я — и гадалка? Никогда не занималась ничем подобным. Это надо же такое придумать!
      — Жене надо было как-то объяснить свое отсутствие? Вот она и нашла причину. А я, идиот, верил.
      — Потому, что хотели верить.
      — Вы правы. Я хотел верить в ее лживые слова. И верил.
      — Да, ситуация. Врагу не пожелаешь!
      Макаров поставил пустую чашку на блюдце:
      — Вижу, вам тоже пришлось пережить нечто подобное?
      — Да! Поэтому я сейчас одна.
      — Муж загулял?
      — Загулял. И делал это открыто! Ему всегда хотелось обеспеченной жизни, а сам добиться ничего не мог. Поэтому, когда подвернулся случай, он воспользовался им.
      — Что за случай? Нет, если вам тяжело вспоминать прошлое, не говорите.
      — Все давно перегорело, и прошлое не причиняет мне боль. А что за случай? Бывший муж оказался на вечеринке, куда его пригласил школьный товарищ. Там присутствовала дама, вдова крупного бизнесмена, убитого в девяностые годы. Женщина, к которой перешло все, чем владел покойный супруг. Ну, мой не растерялся. Приударил за вдовушкой. Та приняла ухаживания. Чуть позже Аркадий, так зовут бывшего супруга, объявил мне, что уходит к другой женщине. Лепетал что-то о необыкновенной любви, внезапно вспыхнувшей в его сердце. Он был мастером произносить красивые речи. Я сказала, что он может делать все, что хочет. Аркадий забрал вещи и ушел. Вскоре состоялся суд, и я была поражена тем, что Аркадий потребовал раздела имущества. Его интересовала квартира. А она досталась мне от умерших родителей. Но суд вынес решение разделить нажитое совместно имущество пополам. Отличную трехкомнатную квартиру пришлось разменивать. Он, как и я, получил однокомнатную. И тут же продал ее, так как жил в загородном доме новой пассии.
      Макаров воскликнул:
      — Подонок! Да как он посмел позариться на чужое?
      — Да черт с ним! Хорошо, что у нас не было детей. Аркадий не в состоянии производить потомство. Сначала я страдала от этого, но потом, после развода, поняла, что его бесплодие уберегло меня от еще больших страданий. Вы понимаете, что я имею в виду!
      — Понимаю! Но у вас все еще сложится. Уверен!
      — А у вас? В семье много зависит от мужчины. Попытайтесь завтра поговорить с женой! По-хорошему, без скандала.
      — Завтра меня не будет в Части!
      — Послезавтра!
      — Послезавтра тоже! Я убываю в командировку, и, похоже, в длительную!
      — В горы?
      — Какая разница, Галя?
      — Но вам нельзя в таком состоянии воевать. А я уже знаю, что собой представляют командировки подразделений полка в горы. Тем более вам нельзя в нынешнем состоянии командовать людьми. Ведь от вас во многом зависит, вернутся они назад живыми или нет.
      Макаров с благодарностью посмотрел в глаза Вологодиной, почувствовал, как постепенно тает лед в его сердце.
      — Спасибо тебе, Галя!
      Капитан непроизвольно перешел на «ты», и Галина восприняла это как должное:
      — За что, Дима?
      — За слова твои теплые! За то, что ты… такая! Жаль, не познакомился с тобой раньше.
      — И что бы изменилось?
      — Много, если не все!
      — Ты ошибаешься. Ничего не изменилось бы. Во-первых, ты еще любишь Ирину, во-вторых, я просто не подпустила бы тебя к себе, не желая стать разлучницей.
      — Ты говоришь, что я люблю Ирину? А мне кажется, любви уже нет, осталась обида да еще, пожалуй, чувство невосприятия предательства, измены.
      — Вот именно, что кажется. Ты сильно привязан к супруге. И простишь ей все, лишь бы она стала прежней, той, которую ты полюбил.
      — Нет, Галь. Я уже не смогу жить с ней. Даже потому, что никогда и никому не прощал предательства. Такой уж у меня характер. Да и думать мне больше следует о дочери. Ирине дочь стала безразлична, словно не она рожала ее.
      Галина спросила:
      — А что с дочерью, если не секрет?
      — Для тебя не секрет. Она инвалид. Передвигаться может только на коляске.
      — А где же она живет?
      — В Рязани, у моей матери!
      — И ничего нельзя сделать?
      — Врачи говорят, можно, пока еще можно, но для операции нужны большие деньги. Я найду их, чего бы мне это ни стоило. Вот вернусь из командировки и найду! Нет ситуации, из которой не было бы выхода.
      — Я сожалею, Дим, что у тебя так складывается жизнь. Но ты сильный мужчина, ты справишься, я уверена в этом. А если потребуется моя помощь, то всегда можешь рассчитывать на нее.
      — Ты уже сильно помогла мне. Спасибо!
      — Перестань, мы же люди, мы должны, пусть всего лишь словом, поддерживать друг друга.
      Макаров невесело усмехнулся:
      — Если бы все думали так, как ты! Но ладно, засиделся я. Пора и честь знать. Да и ливень пошел на спад. Летние дожди, они короткие. Да, пойду, хотя, признаться, с удовольствием остался бы! Навсегда! Но… это невозможно. Я не забыл твоих слов. Извини, если что не так! Не осуждай и… не жалей меня. Ты права. Я справлюсь. И все еще наладится. Только ты… если сможешь… черт, я говорю глупость.
      Капитан поднялся, вышел в прихожую, накинул ветровку, открыл дверь:
      — Прощай, Галя!
      И направился к выходу из подъезда. Вслед услышал:
      — До свидания, Дима! И помни, я смогу! Ты только возвращайся!
      Макаров дернулся назад, но Галина захлопнула дверь квартиры.
      Капитан вышел на улицу. Закурил. Достал сотовый телефон. Набрал номер таксиста. Тот ответил:
      — Да?
      — Это офицер из полка!
      — Понял! Понадобилась-таки тачка?
      — Да!
      — В городок?
      — В городок!
      — Где вас подобрать?
      — Там, где ранее оставил!
      — Еду!
      Макаров прошел к улице Пушкина. Тут же из-за поворота выскочила вишневая «семерка».
      Капитан сел в салон такси.
      Водитель спросил:
      — Ну как, не напоролись на малолеток? Хотя лил ливень, попрятались они. А дождь интересно прошел. Половину города буквально залил, а вторая половина сухая. Ездил к вокзалу, там сухо. Прямо в городок двигаем?
      Макаров сказал:
      — Да, только заскочи в какой-нибудь круглосуточный магазин?
      — Без базара!
      «Семерка» пошла в сторону военного городка. Водитель остановил «Жигули» недалеко от войсковой Части у магазина «24 часа». Макаров купил бутылку водки, блок сигарет, банку пива.
      Затарившись, он вернулся в машину.
      Спустя пять минут «семерка» остановилась у контрольно-пропускного пункта полка.
      Капитан рассчитался с таксистом и пошел домой. На КПП солдаты отдали ему честь, несмотря на то что капитан был в гражданской одежде. Отдали по привычке и страхуясь — привяжется офицер, не отобьешься. А если еще и пьяный, то вообще труба. Но Макаров на дневальных и посыльных не обратил никакого внимания. Он шел домой, в душе надеясь, что дома его встретит Ирина. Спросит, где он был? Услышав рассказ мужа, рассмеется и все объяснит. Хотя что она может объяснить? С Вологодиной супруга солгала, солжет еще раз. Ей, видно, стало это привычно. Но капитан хотел, чтобы Ирина была дома. Он дошел до территории военного городка. Вошел в свой подъезд. Нажал на звонок. Услышал, как в глубине квартиры разливается трель. Трель в сплошной тишине. Дмитрий достал ключи, открыл дверь, вошел в квартиру. Одного взгляда было достаточно, чтобы определить — супруги дома не было. Взглянул на часы — 0.40! Невесело усмехнулся: хорошо гуляет благоверная, но в последний раз! Да, в последний. Надо прекращать эту порнуху. Нет семьи, и это не семья, хотя у офицера есть дочь и мать. Он сумеет через суд добиться, чтобы дочь оставили с ним. Для этого придется уйти с боевой работы, но черт с ней, с этой работой. Запросит перевод в Рязань. Ему, кавалеру боевых орденов, не откажут, принимая во внимание семейное положение. Да, он разведется с Ириной. Это решено. И пошла она к черту, шлюха!
      Макаров прошел на кухню, включил свет. Свинтил крышку с бутылки, налил полный стакан. Выпил. Странно, за сегодняшний вечер он прикладывался уже ко второй бутылке, а кайфа никакого. Так, какой-то мутняк. Или водку левую продают? Да вроде торгаши завязали с этим. Дмитрий сел на стул, закурил. Перед глазами встала Вологодина. Только сейчас Макаров понял, отчего он смущался дома у медсестры. И чего ему не хватало в жизни с Ириной. Даже в первые годы супружества. Смущался он потому, что Галина понравилась ему. Своей неброской красотой, скромностью, искренностью. Она сумела пережить измену мужа и сохранила достоинство, когда тот поступил с ней как последний подонок. Она не озлобилась, как он, Макаров. Приняла удар судьбы как должное и продолжала жить, как говорится, всем смертям назло. Она понимала Макарова и жалела его, несмотря на то что он просил не делать этого. В сложных ситуациях принято говорить, что жалость унижает человека. Да хрень все это. Каждый хочет, чтобы его приласкали, пожалели. Не наигранно, охая и ахая, а так, как это сделала Галина. А не хватало ему в жизни с Ириной того тепла, что излучала Галина. Душевного тепла, способного простить, подарить надежду. Ему не хватало тех качеств, которыми обладала Галина, но не обладала Ирина. А может, после развода попытаться сблизиться с Вологодиной? Хотя нет! Она найдет другого мужчину, создаст собственную семью. Зачем загружать ее своими проблемами, касающимися здоровья дочери? Возможно, Галина и не отклонила бы ухаживания Дмитрия, возможно, приняла бы предложение стать его женой. Но он не мог ни ухаживать за ней, ни делать каких-либо предложений. И вообще, о Гале надо забыть, не рвать сердце. Оно и так ранено. Тяжело ранено. Поведением родной супруги, предавшей его. Сейчас капитан не сомневался, что у Ирины появился или любовник, или мужчина, с которым серьезные отношения. И все же где-то в глубине сознания билась жилка слабой надежды. Надежды на то, что он заблуждается. Впрочем, этой жилке биться осталось недолго. Как бы то ни было, после возвращения из предстоящей командировки он разведется с Ириной. Капитан своих решений не менял!
      Он выпил еще один полный стакан водки.
      Мысли переметнулись в Рязань, в двухкомнатную квартиру на окраине города, где с матерью жила дочь Лиза. Капитан вновь до хруста сжал кулаки. В городе населения в половину миллиона жителей, а на просьбу о помощи откликнулся лишь сосед-фронтовик. Ни один из нуворишей местных, сколотивших состояние в бандитские девяностые годы, даже внимания не обратил на крик о помощи. Да что им чужая боль? Пустота. У них своих забот хватает. Очередной коттедж на берегу загородного озера или реки поставить, прикупить домик где-нибудь в Испании. Недорого. Тысяч так за пятьсот евро. Проституток на яхте по Средиземноморью прокатить. А чиновники еще хуже бандитов. Бандюки хоть личину свою не прячут. Наоборот, выставляют напоказ. Смотрите, мол, вот он я, бандит, а имею столько, что могу купить все, что захочу. Чиновники же воруют по-тихому. Каждый на своем посту «бабки» бьет. Да вышестоящему начальству дань ежемесячно тащит, чтобы на посту остаться. Жопы готовы начальникам лизать, лишь бы теплое место не потерять. Депутаты, те на своей волне. Они купили мандаты, теперь возвращать «бабло» надо. Да еще и навар получить. Иначе на какой хрен было соваться в депутаты? Решать за зарплату, кто еще ее получает, проблемы города или области? Как же! Срать они хотели на эти проблемы. Сидят в думах, администрациях, мозги народу забивают. Суки. Дали б волю, не одного подонка лично завалил бы. Твари. Но где же брать деньги? А может, обойдемся без операции? Применим разные физические упражнения, глядишь, и пойдет на поправку Лиза? Не сразу, конечно, постепенно. Но до этого она с ума сойдет или, еще чего хуже, попытается свести счеты с жизнью. Для этого много не надо. Заехать на коляске в ванную комнату, достать лезвие, рубануть по венам, опустить кровоточащую руку в воду и выждать. Недолго, пока вечный сон не закроет глаза.
      Макаров тряхнул головой:
      — Черт! И что за думы? Больше нельзя пить. А то сам застрелишься к чертовой матери. Надо о другом думать. Где достать денег. Как некстати командировка подвернулась. Поехал бы в отпуск, нашел бы друзей. Те помогли бы. Обязательно помогли. Теперь придется искать их после боевого выхода. Но ничего, больше ждали.
      Капитан отодвинул от себя полупустую бутылку водки. Вновь закурил, сбрасывая пепел в заполненную до краев пепельницу.
      Постепенно алкоголь взял свое, и тяжелый наркотический сон сморил боевого капитана. Он уснул, положив голову на сложенные на столе руки. Очнулся Макаров, когда на улице было уже светло. Очнулся от скрежета ключа в замке двери — вернулась жена. Капитан взглянул на часы: 7.55. Ему пора в часть, но Макаров не мог уйти, не поговорив с супругой. Он налил водки, выпил. Вновь закурил. Появилась Ирина. Воскликнула:
      — Вот тебе на! Ты что, всю ночь пропьянствовал?
      — Где ты была?
      — Извини, дорогой, задержалась. Время пролетело так быстро. На этот раз Вологодина затеяла гадание по звездам, а тут, как назло, тучи накрыли небо. Я звонила тебе, но ты не ответил. А ты с чего вдруг решил напиться? И в каком виде пойдешь на службу? Тем более тебе лететь в командировку.
      Капитан взглянул в бесстыжие глаза жены:
      — Ты не звонила мне, телефон всегда включен, и ты не была у Вологодиной! Поэтому повторяю вопрос: где ты провела ночь?
      Подобного Макарова не ожидала. Но быстро сориентировалась:
      — Что за бред? Откуда тебе знать, что я не была у Галины?
      — От верблюда! Ты вообще стала меня за лоха принимать? Нюх окончательно потеряла? Я ночью ездил к Вологодиной и застал ее одну. Более того, Галя сказала, что ты и раньше никогда не то что не ночевала у нее, но даже днем не заезжала.
      — Ты был у Вологодиной? Ночью? И эта сука сказала, что я никогда не ночевала у нее? Ну и дрянь. А может, она сама на тебя глаз положила? Или… или ты запал на нее? Ну, конечно, ходишь спокойно к Галине, сидишь у нее дома ночью. Или не сидишь? Господи, о чем это я? Вы ж не мальчик с девочкой?! Вы не сидите, а в постели трахаетесь по-быстрому, раз, два и порядок. Заодно и жену виновницей выставляете. А может, она еще и не гадает? Ну, Макаров. Как ты выдал себя, а?
      Капитан поднялся и влепил жене смачную пощечину, от которой та вылетела в коридор:
      — Заткнись, грязная потаскуха! Сама блядуешь и других по себе меряешь? Да ты в подметки Вологодиной не годишься.
      Макарова ощетинилась:
      — Ты? Ты? Да как ты посмел поднять на меня руку?
      Капитан подошел к ней, севшей у тумбочки:
      — Да, мне не следовало поднимать на тебя руку. Мне следовало убить тебя, тварь! В принципе, свернуть тебе шею у меня еще есть время.
      Капитан резко повысил голос:
      — И я сверну ее, сука, если ты сейчас не скажешь, где и с кем провела ночь.
      Ирина испугалась. Попятилась в прихожую. Женщина видела глаза мужа и поняла — он выполнит угрозу. Что же ответить?
      Макарову спас звонок в дверь.
      Она вскочила, кинулась к ней, распахнула.
      На пороге стоял солдат из роты Макарова — посыльный.
      — Доброе утро, извините, командира роты вызывает в подразделение начальник штаба полка!
      Ирина кивнула в глубь квартиры:
      — Там твой командир роты! Забирай его.
      Сама же рванулась по лестнице к выходу из подъезда.
      Боец вошел в раскрытую дверь. Увидел разъяренного офицера, проговорил:
      — Здравия желаю, товарищ капитан!
      Макаров огромным усилием воли взял себя в руки:
      — Что тебе надо, Петренко?
      — Вас в расположение вызывает начальник штаба полка. Командиры взводов все на месте, а вас все нет!
      — Передай начальнику штаба, буду через двадцать минут. А старшему лейтенанту Щукину скажи, чтобы подготовил личный состав, убывающий в командировку, к осмотру. Впрочем, погоди, передай Щукину, пусть Брылин и Герасимов сами его и проведут. Понял?
      — А если начальник штаба прикажет вновь бежать за вами?
      — Пошлешь его к чертовой матери!
      — Я не могу, я рядовой! Меня за это посадят!
      — Тогда вновь придешь! Вопросы?
      — Никак нет, товарищ капитан!
      — Свободен!
      Отпустив посыльного, капитан протер взмокший вдруг лоб. Черт, а ведь он только что едва не убил Ирину. Вывернулась, сучка. Все замутила. Перевернула с ног на голову. Мразь. И как он раньше не раскусил ее? Но верно говорят, об измене жены последним узнает муж. Выяснить бы еще, с кем она загуляла? А лучше на месте застукать. Да проучить как следует. Ладно, все! Хорош. Личное в сторону. Надо, действительно, приводить себя в порядок и следовать в Часть. На 9.30 назначен вылет. Сейчас надо думать о войне. Чтобы выжить и вернуться. А уж по возвращении разобраться с женушкой по полной. Лишь бы она, тварь, какую пакость Вологодиной не устроила. Надо предупредить Галю и Валерку Игнатова попросить подстраховать Галину. Хотя Вологодина и сама себя в обиду не даст. Так! Собрались. Первое дело — бритье и душ. Контрастный, дабы протрезветь. Второе — одеться и идти в роту. Дальше по обстановке. Черт, как же голова раскалывается.
      Капитан разделся, бросив одежду на диван комнаты, вошел в ванную. Встал под упругие струи воды.
      В 8.22, все же похмелившись пивом (первый раз в жизни!) и приняв относительно сносный вид, Макаров захлопнул дверь квартиры, машинально бросив ключ в карман брюк. Вышел на улицу. На скамейке у подъезда сидел посыльный. Поднялся, увидев офицера:
      — Это опять я, товарищ капитан. Начальник штаба в роте рвет и мечет. С ним еще один офицер, капитан, по-моему, начальник разведки.
      — Тот тоже рвет и мечет?
      — Нет! Тот все больше молчит. А майор орет. Как я вернулся, спросил, где вы? Я в ответ: будет через двадцать минут. Он как заорет: какие двадцать минут? Потом погнал матом и велел опять к вам бежать. Я прибежал. Сел на скамейку, а тут и вы. Накажут вас, товарищ капитан.
      — Тебе-то, солдат, какое до этого дело? Ты о дембеле думай, все веселее станет!
      Рядовой улыбнулся:
      — До дембеля еще, как до луны пешком!
      — Э, Петренко. Это тебе сейчас так кажется. Оглянуться не успеешь, как пролетят полтора года, и поедешь ты домой. К папе с мамой! Девушка-то на гражданке осталась?
      — Осталась!
      — Ждет?
      — Пишет, что ждет! Сестра тоже пишет, что ждет, они подруги. А там, кто ее знает?
      — Ты верь ей, солдат! Если любишь! Если чувствуешь, что и она любит, то верь!
      — Вернемся, поглядим!
      — Тоже верно! Но пошли, Петренко, в Часть, а то майор Гласенко голос сорвет.
      Начальник штаба, увидев Макарова, крикнул:
      — Что значит ваше поведение, капитан?
      — А чем оно вам не нравится?
      — Подразделению предстоит выполнение боевой задачи, а вы?
      — Что я?
      — Да вы пьяны?
      — Неужели?
      — Макаров, в чем дело?
      Ротный обратился к командирам взводов:
      — Осмотр личного состава провели?
      Ответил остающийся в Части старший лейтенант Щукин:
      — Провели, товарищ капитан!
      — Бойцы готовы к выходу?
      — Готовы!
      — Тогда пусть Брылин с Герасимовым ведут группы к вертолетным площадкам.
      — Есть!
      Отдав распоряжение взводному, Макаров повернулся к начальнику штаба:
      — Ты чего тут разорался, майор?
      Гласенко от негодования чуть не поперхнулся:
      — Как вы смеете обращаться ко мне на «ты»?
      — Не нравится? А бойцам и младшим офицерам, думаешь, нравится, когда на них матерком? Или тебе можно?
      — Я, я немедленно доложу командиру полка о вашем состоянии и поведении. И буду настаивать на отстранении вас от командования подразделением.
      Макаров усмехнулся:
      — А в горы вместо меня сам полетишь? Развеешься немного. В штабе скучно мозги сношать заместителям да помощникам, в горах повеселее будет. Особенно когда увидишь, как в тебя дух целится. Так что давай, докладывай, я не против замены. Хотя ты отвертишься, скорей Рубанюка вместо себя подставишь.
      Дмитрий повернулся к начальнику разведки:
      — Готов, Стасик, за бандой Черепа поохотиться? Может, ты так и рвешься в бой, а тебя начальник штаба не пускает? Так видишь, появился шанс отличиться. Не завалят, вернешься с перспективой если не орден, то медаль получить. Ну что, начальники? Что решать-то будем? Время идет!
      Начальник разведки, чувствуя, что разгорается нешуточный скандал и он реально может по приказу Коршунова заменить строптивого Макарова, обратился к Гласенко:
      — Товарищ майор! Разрешите убыть в штаб и заняться делами? Не исключено, что до отправки подразделения из Москвы поступят новые разведданные!
      Начальник штаба махнул рукой:
      — Иди! Но находится на рабочем месте!
      — Есть!
      Развернувшись и козырнув по уставу, Рубанюк побежал через плац к штабу.
      Макаров спросил начальника штаба:
      — Так будешь докладывать командиру полка о моем поведении, несовместимом с выполнением обязанностей командира роты спецназа и сводного подразделения боевого применения?
      — Уже поздно что-либо менять! Командуйте личным составом. Разберемся с вами после возвращения.
      — Ты мне пальчиком не грози, я тебе не пацан. А насчет разобраться? Разберемся. Отчего нет?
      Гласенко, надвинув фуражку на лоб, что-то пробурчал и отправился к штабу вслед своему подчиненному.
      К Макарову подошел Щукин:
      — Лихо ты их осадил, командир! Уважаю. Я бы так не смог!
      — Достанут, Слава, сможешь! Начальники, мать их! Разведчик, ни разу в разведку не ходивший, да НШ, ротой не командовавший. Нормально, да? И это в полку особого назначения. О чем сие говорит? О том, что Коршун подбирает себе жополизов. Посмотри, кто в штабе сидит? Либо люди полкана, либо те, кого к Коршунову из Москвы прислали. Им служба в особом полку для дальнейшей карьеры нужна. Годик-два посидят в кабинетах, по ордену на грудь цепанут и вверх, по служебной лестнице.
      — Ты действительно не в себе, Дим! Случилось что?
      — Слав, хоть ты не лезь в душу. И без тебя хреново.
      Командир взвода вздохнул:
      — Ясно!
      — Что тебе ясно? Ну что тебе, Слава, может быть ясно?
      — То, что ты не в порядке.
      — У нас сейчас все не в порядке. Или война на своей территории под самым нашим носом — это порядок? Но ладно, где моя экипировка?
      — Оружие, бронекостюм, средства связи, боеприпасы, все в канцелярии.
      — Ну, так пошли! Пора и делом заняться. Побрехать со штабными еще успеем. Да, чуть не забыл, пока я буду переодеваться, найди мне Валеру Игнатова.
      — Командира 2-й роты?
      — Да! Только найди его сам, не в службу, а в дружбу, без посыльных!
      — Хорошо! Что передать?
      — Чтобы срочно пришел сюда. Не застанет в казарме, найдет на вертолетных площадках. Скажи, он мне очень нужен!
      — Сделаю, командир!
      — Давай, Слав! Поторопись!
      Макаров вошел в расположение. Его встретил докладом дежурный по роте. Приняв доклад, капитан зашел в канцелярию, где на столе была разложена боевая форма, оружие, пояс с запасными магазинами и бесшумной винтовкой «Винторез» и гранатами, кобура с пистолетом, нож в чехле.
      Капитан быстро переоделся.
      Вошел Игнатов:
      — Привет, Дим, ты искал меня?
      — Привет, Валера, искал. Я убываю в горы на неопределенный срок, поэтому у меня к тебе будет просьба.
      — Если ты хочешь попросить, чтобы я устроил слежку за твоей женой, извини, обратился не по адресу.
      Макаров улыбнулся:
      — Да нет, Валер. Пусть делает все, что захочет. Я сам с ней до конца разберусь, когда вернусь.
      Валера взглянул на друга:
      — Вот как? Застукал ее с кем-нибудь?
      — Да в этом и нет никакой необходимости. Она вновь не ночевала дома, перед этим предупредив меня, что задержится у Вологодиной. Задержалась! До утра, сука. Заявилась перед тем, как мне уходить на службу.
      — Так, может, она и была у Вологодиной? Я же говорил, поговори с этой гадалкой.
      — Вот я и поговорил!
      Игнатов удивился:
      — В смысле?
      Капитан ответил:
      — В прямом, Валера, смысле. Не выдержал вечером, точнее уже ночью, узнал адрес Вологодиной и поехал к ней. Естественно, Ирины у нее не было и быть не могло. Галина, хоть женщина и разведенная, что почему-то воспринимается у нас как недостаток, дама приличная, скромная, хорошая. Она выслушала меня. Короче, Ира никогда не ночевала у Вологодиной, просто прикрывалась Галиной. И никакая Галя не гадалка. Как уже сказал, порядочная, хорошая и… весьма привлекательная женщина. Да, живет одна, скромно, я бы сказал бедно, но достойно. Мы с ней о многом поговорили. И у меня будто глаза на жизнь прожитую открылись.
      Игнатов присвистнул:
      — Ни хрена себе! А ты сам-то до утра чего не завис у Вологодиной, раз она такая привлекательная и общительная.
      — В морду хочешь?
      — Нет!
      — Тогда не говори так о Галине.
      — Э, э, Макар, да ты попал!
      — Возможно, но не время обсуждать это.
      — Так выкладывай просьбу.
      Капитан вплотную подошел к другу:
      — Присмотри за ней, Слава! Моя в курсе, что ее фокус с Вологодиной не прокатил, и может попытаться подставить ее. Понятно, следить за Галиной не надо, но если ей будут угрожать неприятности, поддержи, прикрой. Ладно?
      — Ну какой базар? Присмотрю. Я с начальником полкового медицинского пункта поговорю. Он будет информировать меня о взаимоотношениях Галины с Ириной. Ну а если кто подкатит к ней, не волнуйся, лапы быстро отшибу.
      — И еще, Валер! Ты, как мы улетим, подойди к Вологодиной. Скажи прямо, чтобы в случае необходимости могла на тебя рассчитывать. Телефонами обменяйтесь.
      — Я ей больше скажу. Что мне сам капитан Макаров приказал обеспечить ее безопасность на время его отсутствия!
      — Говори что хочешь, но переговори обязательно!
      — Сделаем, Дим!
      — Ну, ладно, мне пора.
      — Удачи тебе и… возвращения!
      — Спасибо. Я вернусь, Валер. Назло всему вернусь, и тогда в городке произойдут кое-какие шумные перемены.
      — Ладно, ладно, погусарить — дело нехитрое. Ты не о гарнизоне думай, а о предстоящем выходе. Не на прогулку отправляешься.
      — Ты прав! Пошел я!
      — Давай, Дим!
      Командир сводного подразделения специального назначения направился к площадке, где вращали несущими винтами два вертолета «Ми-8».
      Бежавшую из дома Макарову увидел командир полка, выезжающий из военного городка на своем командирском «УАЗе». Поравнявшись с растрепанной любовницей, приказал водителю:
      — Стой!
      «УАЗ» остановился.
      Коршунов вышел из салона. К нему кинулась Макарова:
      — Виктор!.. Витя!..
      Подполковник оглянулся — никто из офицеров их вроде не видел.
      Спросил женщину:
      — Что случилось, Ира?
      — Макаров с ума сошел! Он ездил ночью к Вологодиной, и та, естественно, сказала ему, что я никогда у нее не ночевала. Видел бы ты, как взъярился Дмитрий. Он готов был разорвать меня. Я попыталась перевести стрелки на него с Вологодиной, куда там. Макаров чуть не убил меня.
      — Успокойся! У страха глаза велики.
      — Да? Видел бы ты его глаза. Это были глаза убийцы. Он убил бы меня, Витя, если бы вовремя не пришел посыльный. И он убьет. Обещал по возвращении из командировки разобраться, с кем и где я провожу ночи. А потом завалить всех, сразу. А ты его знаешь. Макаров в гневе страшен, у него не дрогнет рука, когда узнает правду. Витя! Макаров не должен вернуться. Иначе нам всем придется несладко!
      Коршунов повысил голос:
      — Я же сказал, успокойся! Не вернется твой муженек, не волнуйся.