– Так! Спокойней! Чего опять произошло?

– Да то, что я Гвоздеву задачу ставлю, а его в это время замполит батальона к себе требует! Потрепаться о политике в кабинете! Когда у меня дел, сами знаете, более чем достаточно!

Комбат посоветовал:

– Ты, Запрелов, слова-то подбирай? Что значит потрепаться? По-твоему, мой заместитель только на это и способен? Раз вызывает старлея, значит, тот понадобился ему! И чего орать? Явится Гвоздев в штаб, получит указания от Майдина и вернется. Тогда и поставишь ему свою задачу!

Капитан не выдержал:

– Да? Щас! Или старший лейтенант выполнит мои приказания, что напрямую записано в Уставе, или убирайте от меня такого заместителя к едрене фене! Без него справлюсь. Но к солдатам больше не допущу. Пусть возле своего Майдина крутится!

Подполковник тоже повысил голос:

– Ты с кем так разговариваешь, капитан? Со взводными своими или с командиром части, а? Что еще за условия? Борзеть начал? Да я сейчас тебя, несмотря на все ордена и медали, на губу оформлю! А на выход другую роту определю. Будет мне еще всякий сопляк условия диктовать!

Запрелов бросил трубку.

Гвоздев, находившийся во время разговора рядом и все прекрасно слышавший, все же спросил:

– И что решило командование, товарищ капитан?

– Да пошел ты!.. К своему замполиту.

Старший лейтенант козырнул и вышел из палатки.

Капитан, откинувшись на стуле, нервно закурил.

Такой реакции со стороны комбата Запрелов никак не ожидал. Он уважал подполковника как настоящего боевого офицера, как, впрочем, и Полукаров ценил Илью, зная, что тому без малейшего раздумья можно поручить любое дело. И оно будет выполнено, несмотря ни на что и вопреки всему! Почему же сейчас комбат сорвался на капитана? Или Илья допустил такую уж непозволительную грубость? Но разве он не прав? Нет, это, видимо, замполит батальона сумел обработать комбата. Отсюда и агрессивная реакция на пусть и нетактичное, конечно, но все же объяснимое поведение командира роты. А раз так, то надо на самом деле идти до конца. Пусть отстраняют от командования ротой, на губу сажают, увольняют! Плевать! Надоело! Надо только объявить, что он, капитан Запрелов, ввиду резко ухудшегося состояния здоровья просит освободить его от руководства операцией на боевом выходе. Чтобы прокуратура дело на трибунал не вытянула. Отказаться от выполнения боевой задачи на войне нельзя, свободно под суд загреметь можно, а вот по состоянию здоровья, да официально, это пожалуйста. Нервный срыв. Правдоподобно? После почти двух лет практически беспрерывных боестолкновений с духами, вполне! И за личный состав беспокоиться не следует. Без него роту на выход не пошлют. Заменят другим подразделением. А там свой командир, тот же капитан Аркаша Седой! Грамотный, опытный, решительный офицер. И вторая рота обстреляна не меньше первой. Так что...

Размышления Запрелова прервала противная трель фронтового аппарата.

Илья поднял трубку:

– Командир первой роты капитан Запрелов!

– Подполковник Полукаров!

Этого звонка ротный не ждал. Скорее вызова на ковер, но комбат позвонил.

– Обиделся?

На что капитан заметил:

– На обиженных сами знаете, что возят!

– Обиделся! Ладно! За сопляка извини, но ты сам вынудил меня! Надо все же субординацию соблюдать. Пока служишь! Извинил?

– Извинил!

– Вот и хорошо! С замполитом я разобрался. Никто тебе в подготовке к выходу мешать не будет. Давай успокойся да хорошенько над картой поработай. Опыта в действиях в горно-пустынной местности, как это пишут в наших официальных документах, у тебя более чем достаточно. Реального опыта. Честно говоря, но это между нами, площадка между склонов перед водопадом в Паршене меня тоже настораживает. Слишком уж заманчивая площадка для засады. Но ее сбрасывать со счетов нельзя. Надо подумать, как и открытое дно ущелья в ходе акции использовать, и другие варианты обработать. Но не тебя мне учить. Изучи, Илья, все досконально, по карте, конечно! А Гвоздев сейчас же вернется к тебе и будет работать по ротному плану. И никто никуда больше его не привлечет! Ты меня понял?

– Понял, товарищ подполковник!

– Вот и хорошо! Работай!

– Есть!

Связь отключилась. Капитан повесил трубку. Подумал все же комбат. И извинился он не ради мелкой выгоды, а ради обеспечения нормальной подготовки, организации и проведения боевой операции. Нет, это результат того, что Полукаров как был, так остался порядочным, справедливым человеком, умеющим признавать свои ошибки и извиняться перед подчиненными, что, к сожалению, дано очень немногим среди высокопоставленных армейских чинов, особенно носящих генеральские лампасы!

Ну что ж, работать так работать!

Вновь определив и уточнив прежнюю задачу вернувшемуся из штаба замполиту, капитан Запрелов склонился над оперативной картой района.

Подумать командиру роты было о чем. Слишком легко с первого взгляда выглядела операция против духов. И каких духов? Исламуддина с Азизуллой, полевыми командирами самого Ахмадшаха Масуда – Панджшерского Льва. А тот любит замысловатые игры. Часто проводил такие операции, объяснения которым дать не мог никто. И только по истечении какого-то времени или в результате внезапного удара по другому направлению становился ясен замысел Масуда. Только после того, как Лев выигрывал свою партию! Так что не так все просто с этим караваном в Паршене! Хотя... нельзя исключать и то, что моджахеды не ждут нападения, а Масуд вообще не контролирует эту сделку. Но все надо тщательно изучить, разложить обстановку по полочкам. Отработать все возможные варианты развития событий в ущелье. И отработать сейчас, пока есть время. В момент, когда будет обнаружен передовой разведывательный дозор противника, решать что-либо поздно. И лучше, намного лучше, начать действовать не хаотично, а по ранее выработанному плану, удерживая инициативу в своих руках. Инициатива в бою – быть может, решающий фактор успеха.

Глава 2

Капитану никто не мешал, не считая жары и мух.

Расстегнув китель, Запрелов склонился к карте.

Так, что мы имеем в этих богом проклятых квадратах 26-24 и 26-25? То, о чем уже говорилось на совещании. Ущелье Паршен с его водопадом и кустарниковыми склонами, тянущимися метров на сто пятьдесят от водоема, параллельно мелкому и широкому ручью, текущему среди камней, на запад, к брошенному кишлаку Доха. Сам водопад, ущелье за ним, а также выход к Панджшеру строго на востоке. С севера и юга перевалы. Перед южным – основательный лесной массив, поляна среди него, куда планируется высадка роты. Широкая поляна. За северным перевалом – горы с бесконечными хребтами и ущельями. От места высадки до южного перевала по прямой чуть более 5 км – капитан измерил расстояние курвиметром. Духи выйдут в ущелье завтра, 6 сентября. Когда именно? Утром, когда спецназ только займет позиции? Или к вечеру, когда рота основательно укрепится в районе применения? Этого никто не знает. Исламуддин должен вывести караван по тропе, окружающей водопад. Азизулла ожидается от кишлака Доха. Встреча на открытом участке ущелья! Как раз под покрытыми кустарником склонами, где свободно может укрыться не только рота Запрелова, но и более значительные силы. И для вертолетной атаки дно открыто. Почему именно там духи назначили встречу? И этот рейд утвердил Масуд? Если, конечно, считать, что он лично участвовал в разработке данной акции душманов.

Получается, духи в открытую подставляются. С какой целью? Или они даже в мыслях не допускают засады в Паршене? А от воздушной атаки надежно прикрыты американскими ПЗРК «Стингер»? Может, и так, ведь один раз они уже прошли тем маршрутом. И прошли свободно, что следовало из информации командира батальона. Ладно, удачная охота ли ждет подразделение Запрелова, или душманская подстава, а выводить капитану роту в район применения придется. Но стоит ли действовать по плану командования батальона или поискать другие варианты? Вопрос открытый! Пожалуй, лучше поискать. Не нравятся ему простые решения. Как правило, такие вот легкие, приемлемые с первого взгляда задания в итоге и оборачивались большой кровью, превращая организованное боестолкновение в неуправляемую, жестокую драку с неоправданными потерями.

Капитан, закурив, глубоко задумался. Через час что-то похожее на решение у него сложилось. Но это не было вариантом действий, который можно было представлять комбату на утверждение в качестве окончательного. Не хватало рекогносцировки местности, а другими словами – работы отделения собственной разведки в указанных квадратах.

Ротный посмотрел на часы, 11-35. До совещания офицеров роты 25 минут. Капитан снял трубку, вызвал штаб через дежурного комбата:

– Товарищ подполковник, капитан Запрелов!

– Слушаю тебя!

– Считаю, в 13-00 надо высылать к Паршену разведгруппу.

– Я уже думал об этом и согласен с тобой. Только не усилить ли ее до взвода? Территорию ребятам придется отработать обширную.

Ротный возразил:

– Нет! Привлечение к разведывательным мероприятиям полноценного взвода считаю нецелесообразным. Нечего там лишним людям до поры до времени светиться, разведчики сами справятся с поставленной задачей. Они у меня оценивали и большие по размерам и сложности ландшафта районы.

– Хорошо. Значит, в 13-00?

– Можно чуть позже, но лучше, если до захода солнца разведка увидит дно ущелья в квадрате 26-24, заодно посмотрит пригодность лесной поляны соседнего квадрата для приемки сразу трех «вертушек».

– Добро, Илья. Ровно в час одна из машин майора Андреева будет ждать твоих «пернатых» на площадке эскадрильи.

– Благодарю.

Полукаров спросил:

– Еще вопросы, пожелания будут?

– Никак нет, Юрий Владимирович.

– С замполитом своим конфликт замял?

– Иначе уже выгнал бы из подразделения.

Подполковник неожиданно рассмеялся:

– До чего ж ты, чудик, похож на меня в молодости! Я тоже таким упертым был.

– По вам сейчас этого незаметно!

– Что ж ты хочешь! Мне же не 26, как тебе, а 42. Разницу улавливаешь? Вот отобью Афган, отсижу где-нибудь пару лет в штабе – и домой, на Украину. Домик свой, сад, озеро рядом, лес. Красота!

Капитан добавил:

– А главное, никакого начальства!

Полукаров вновь рассмеялся:

– Это точно! Но хватит лирики, работай!

– Есть работать!

Запрелов вышел из канцелярии, оборудованной в одной из палаток, подозвал к себе дневального, приказал вызвать командира разведывательного отделения лейтенанта Плешина. Вспомнил, что опять не оформил представление на присвоение разведчику очередного воинского звания, решил это сделать сразу после совещания. Даже на руке написал, чтобы не забыть: «Плешин – старший лейтенант – сегодня!»

Серьезный не по годам лейтенант Плешин явился немедленно, доложил по Уставу:

– Товарищ капитан, лейтенант Плешин по вашему приказанию прибыл!

Капитан опустил руку лейтенанта, поднятую к краю панамы:

– Присаживайся за стол. Посмотри карту, особенно на указанные квадраты, те, что я обвел синим карандашом.

Командир разведотделения склонился над столом.

Запрелов пододвинул ему пепельницу, сделанную из двух половинок крупной черепахи, положил рядом сигареты со спичками:

– Кури!

Лейтенант отказался:

– Спасибо, Илья Павлович! Я же не курю!

– Так и не начал?

– Нет!

– Молодец! Ну ладно, а я закурю и не буду тебе мешать въезжать в обстановку. Все пояснения позже, после оценки местности квадратов по карте.

Капитан закурил, отойдя к окошку. На территории, закрепленной за его подразделением, царил покой. Никакого движения, лишь редкие порывы пыльного ветра колыхали поднятую вверх ткань палаток. Личный состав отдыхал. Затушив окурок, командир роты вернулся к столу.

Разведчик спросил:

– Нам предстоит действовать в ущелье Паршен?

Ротный ответил коротко:

– Да!

– Что ж, место для отработки цели, конечно, подходящее, я бы сказал, даже слишком подходящее. Если не секрет, какова цель?

– Ну какие от тебя могут быть секреты?

Капитан довел до лейтенанта поставленную подразделению предварительную задачу. Лейтенант задумался.

– Два отряда духов, примерно равные по силе, встречаются недалеко от водопада и подходят к месту встречи с разных направлений. В принципе, обычная схема, но непонятно, почему они так безмятежны? Уверены в том, что им никто не помешает? Или причина в другом?

– Вот на этот вопрос, Владик, я и хотел бы получить ответ. Согласись, даже при всей уверенности в безопасности, такие рексы, как Исламуддин и Азизулла, вряд ли стали бы встречаться в удобном для нападения на них месте! Или предварительно обработали бы склоны.

Лейтенант согласился:

– Да, для людей Масуда подобная небрежность не характерна. А вообще, черт их знает? Возможно, первый беспрепятственный проход ущелья придал им уверенности и снизил планку осторожности! Такое тоже бывало. Но в любом случае духи что-то в смысле безопасности предпримут.

– И что они, по-твоему, могут принять?

– Выставить посты раннего обнаружения вероятного противника, например! Хотя бы на вершинах перевалов. Много их быть не может, нет смысла распылять людей по хребтам, но пара штук вполне вероятна. И выставлять эти посты духи должны уже сегодня.

Капитан поддержал офицера разведчика:

– Значит, уже сегодня им будут видны подлеты «вертушек».

– С пяти километров? Конечно!

– Так! Тогда делаем вот что! Собираешь свою группу и к 13-00 выводишь на вертолетные площадки авиационной эскадрильи. Убываешь в квадрат 27-24, но сажаешь вертолет не там, где это было запланировано ранее, а дальше от ущелья и ближе к его изгибу на западе. Вот тут. Место для посадки «вертушки» никакое, придется покидать борт на лебедке, но зато от водопада твоя высадка будет не видна. Как и от брошенного кишлака. С этим ясно?

Лейтенант поинтересовался:

– 13-00 – это согласованное время вылета?

– Естественно!

– Командир экипажа получит соответствующие указания?

– А сам-то как думаешь?

– Извините!

– Да брось ты выкать, Влад! Это перед строем козыряй, а когда вдвоем или на выходе, будь проще. Честное слово, режет слух твое вечное «товарищ капитан», «разрешите обратиться», «разрешите идти, Илья Павлович?» Какой я тебе Павлович? Ты с какого года?

– С шестьдесят второго!

– А я с пятьдесят восьмого! Разница-то тьфу!

– Я понял тебя, командир!

– Вот так-то лучше! Значит, десантируешься в квадрате 25-24. Подходишь к цели на максимально низкой высоте, но... об этом пилотов предупредим, а далее начинаешь работу следующим образом. У тебя семь человек, возьмешь еще одного связиста из отделения обеспечения с радиостанцией «Р-107». Это позволит в случае необходимости связаться с нашей частью. Далее, смотри на карту.

Офицеры вновь склонились над столом.

– Троих, самых выносливых, отправляешь по «зеленке» на восток. Им придется пройти километров пятнадцать по массиву, затем выйти к водопаду. И оттуда по южному хребту аккуратненько начать движение назад, особое внимание, естественно, уделяя месту запланированной встречи каравана Исламуддина с людьми Азизуллы. Еще троих перебрасываешь через ущелье на северный перевал с задачей выдвижения от кишлака к водопаду с той же, что у первой тройки, целью. Сам с одним разведчиком и связистом очень внимательно присматриваешься к Дохе!

Лейтенант поднял на ротного сосредоточенный взгляд:

– К разрушенному кишлаку?

– Да! Ведь Азизулла только через него навстречу Исламуддину выйдет, а посему он со своей стороны также вполне может взять кишлак под контроль, согласен?

– Согласен!

Капитан продолжил:

– Итак! Как только разведгруппа проведет рекогносцировку местности и скрытую, я подчеркиваю это, скрытую разведку квадратов, доклад через связиста в штаб. Я буду находиться рядом, и меня вызовут. При обнаружении постов наблюдения или еще чего-то подозрительного опять-таки доклад мне с одновременным взятием постов под контроль! Ну а если ничего и никого не обнаружишь, я буду рад просто так перемолвиться с тобой в эфире! Перед самым вылетом основных сил роты – свяжемся. От результатов твоих, Владик, действий будет зависеть, где произведем десантирование и как организуем ликвидацию банд!

Лейтенант улыбнулся, повторив:

– Я все понял, командир!

– Ну, тогда давай собирай своих гвардейцев и ставь им задачу. На подготовку группы времени осталось мало!

Лейтенант покинул палатку.

Ротный хотел было набрать штаб, но увидел подпись на руке. Тут же достал из папки лист бумаги, начав писать рапорт на имя командира батальона с просьбой о ходатайстве перед вышестоящим командованием по поводу присвоения очередного воинского звания «старший лейтенант» лейтенанту Плешину Владиславу Андреевичу, – кстати, в свои двадцать два года уже кавалера ордена Красной Звезды! Когда документ был готов, Запрелов решил сам пойти к командиру батальона. Во-первых, надо было доложить ему о решении провести разведку в районе предстоящего применения и установить, при благоприятном раскладе, над ним контроль. А во-вторых, лично подписать представление и сдать его в строевую часть, чтобы случаем не завалялось среди всякого бумажного хлама помощника начальника штаба батальона.

Комбат оказался на месте. Вместе с замполитом. Но капитан Майдин тут же вышел, стоило Запрелову переступить порог кабинета. Ротный положил перед Полукаровым рапорт. Взглянув на него, подполковник спросил:

– Что это?

Капитан объяснил:

– Представление на лейтенанта Плешина по поводу присвоения очередного звания!

– А! Хорошо, оставь.

Командир батальона хотел уже сдвинуть рапорт в сторону, но Запрелов попросил:

– Подпишите, пожалуйста, сейчас, Юрий Владимирович, а я его на обратном пути в строевую часть сдам, а то испарится еще куда, и я забуду, а разведчик так и будет в лейтенантах ходить.

Полукаров взглянул на ротного:

– Отсюда ничего не исчезнет, капитан!

– И все же, если не трудно, подпишите!

Укоризненно покачав головой, подполковник взял рапорт и поставил свою размашистую подпись, приписав выше собственное ходатайство.

– Доволен?

– Доволен!

– Так! Теперь давай по теме!

– В 13-00 разведгруппа Плешина будет готова вылететь в район применения.

– Добро. Какую задачу имеет группа?

Капитан объяснил командиру батальона содержание задания, полученного разведкой.

Услышав о месте выброски группы, подполковник удивился:

– Почему там, а не на поляне, где планируется высадка основных сил?

– Потому что разведку целесообразней провести не с юга, а с запада, одновременно обойдя весь район и также одновременно проверив его на вшивость. По результатам разведки и можно будет назначить место высадки остальных подразделений роты. Не исключено, что на поляне, где и планируем.

– Ладно. В конце концов, в ущелье работать тебе, тебе и карты в руки. Задачу, поставленную разведгруппе, утверждаю.

Капитан напомнил:

– Неплохо было бы «вертушку» к назначенному времени приготовить да экипаж проинструктировать. Им надо подойти к месту высадки и отойти от него, во-первых, как можно более быстро и незаметно, а во-вторых, сделать это на минимально возможной высоте.

– А то я без тебя не знаю, что надо делать, Запрелов!

– Напомнить никогда нелишне.

– Иди. В 13-00 «Ми-8» будет ждать разведчиков. Какой конкретно, Плешин определит по разгону винта. У тебя все?

– Пока – да.

– Значит, в 17-30 нам нет смысла собираться?

Капитан подтвердил то, что хотел сказать сам:

– Так точно! Только после получения хотя бы данных по перевалу мы можем что-то конкретно выработать. А до этого все может оказаться пустой болтовней.

– Но тебе надо быть в ущелье не позднее трех утра.

– Я это знаю.

– Когда ждешь первый сеанс связи с Плешиным?

– Думаю, он сможет сбросить первичную информацию в 18—19-00. Плюс-минус час.

Подполковник пробормотал:

– Лучше «минус».

– Согласен, но парни не на прогулку выходят.

Капитан, выйдя на улицу, встал у входа в штаб. Взглянул на часы. 12-10. До вылета разведгруппы еще почти час, в канцелярии, как и в палатках роты, делать нечего. Личный состав отдыхает. Пойти, что ли, тоже прилечь? Ночь-то она для всех бессонной предстоит. Да голова еще болит. Долго похмелье не отпускает.

Капитан прошел в свой отсек. Сел под приятно-прохладные воздушные струи кондиционера. Так, совещание перенесли, надо офицеров предупредить. Он позвонил дежурному по роте, сообщив, что находится в отсеке. Так положено, наряд обязан знать, где их командир в любое время дня и ночи. Теперь знает и, если что, вызовет. Хотя лучше не вызывал бы.

После звонка, капитан сделал несколько бутербродов, с трудом проглотил их, запив диковинной фантой. В Союзе она еще не появилась, по крайней мере, в последнем отпуске офицер ее в продаже не встречал. Все больше «Буратино», лимонад, «Дюшес», кстати, тоже весьма неплохой напиток. А вот пиво, что «Жигулевское», что «Ячменный Колос», что «Адмиральское», особенно на разлив, – дерьмо. Моча ослиная. Да и в бутылках не лучше. Другое дело здесь, в духанах, чешский «Праздрой», немецкая «Бавария». Вот это пиво! Зато кока-кола – дрянь! Эх, все сравнимо и относительно в этом мире. Прав был Эйнштейн.

Подумав о пиве, раздеваясь до плавок, Запрелов вспомнил случай в Ташкенте, в парке недалеко от так называемого Белого дома – штаба Краснознаменного ТуркВО. Это произошло, когда он только прибыл для отправки в Афган и, проторчав весь день без дела на шестом этаже в управлении кадров округа, наконец вырвался на улицу, пышущую жарой. Пить ему хотелось давно, но столовую с буфетом закрыли, не глотать же хлорку из крана умывальника в туалете? Терпел, пока выберется на свободу. Выбрался! В парке пивная, и вокруг, как ни странно, никого. Он подошел к будке, увидел окошечко, стойку, поллитровые и не очень обычные банки вместо кружек, кран, с надетым на носок длинным и тонким шлангом, и вывеску, гласившую «Пиво Жигули 0,5 л – 22 коп. с пеной! Просба давай мелач»! Видимо, пивник не особо в свое время отягощал себя приобретением каких-либо знаний, в том числе и русского языка. Да, впрочем, зачем оно ему нужно, если уже с пеленок, наверное, было предопределено главой семейства, кем конкретно станет его мордатый и щербатый ныне отпрыск!

Запрелов, тогда еще старший лейтенант, подошел к окошку, спросив пивника:

– Кислятиной торгуешь?

Продавец искренне возмутился:

– Ай, зачем так говорищ, офицер? Пиво – ништяк, мамой клянус, много народ пьет, не успеваю наливай!

Физиономия пивника так и напрашивалась, чтобы подколоть этого добродушного, но яростно защищавшего свое прибыльное дело толстяка:

– Чего не успеваешь доливать. Воды, что ли?

– Вай, вай! Ты сопсем не хорошо говорищ, Рашид весь гарнизон знает, все у Рашида пиво пьют.

– Ладно, ладно, успокойся, а чего банки выставил, где кружки?

– А какой разниц? Был кружки, разбили, покупать, опят разобьют. Пусть уж банки.

– Но они не все по пол-литра!

– Зачем так говоришь? Я что, обманывать буду?

Говоря это, пивник глядел в глаза Запрелову так, будто офицер оскорбил самые его лучшие чувства.

Илья решил подвести разговор к концу, одно ему не терпелось узнать, и он спросил:

– А что значит 0,5 л с пеной 22 копейки! Что у тебя, пиво в одной бадье разное? Одно с пеной, другое без?

На этот раз вопрос задал сам пивник:

– Ты, наверное, только что в Узбекистан приехал?

– Да, – признался Илья.

– Понятна! Патаму и не знаешь. Я тебе скажу, будешь знать. С пеной – неполный банка получается, понимаешь? Пене-то тоже место надо? А без пены полный, по цене уже 25 коп. Так тут принято. Везде, где хочешь, проверь!

– И как же ты умудряешься одному с пеной налить, другому без?

Пивник с сожалением посмотрел на Запрелова. Наверное, подумал, какой бестолковый офицер попался.

– А шланг зачем?

– Зачем? – переспросил Запрелов.

– Пиво брать будешь?

– Буду!

– Вот давай я тебе две банки разный и налью, а?

– Давай!

Пивник приступил к работе, поставил рядом две банки по поллитра, в одну засунул шланг, открыл кран. Емкость до краев наполнилась желтой, слегка мутной жидкостью. Вторую же подобным образом толстяк наполнил до половины, затем, увеличив напор, пережал шланг. В банку устремилась пена, поток которой умело и вовремя остановил пивник. Вытащил шланг, повернув кран и указав на емкости:

– Вот! Один с пеной, другой без! Понятна!

– Теперь понятна!

– Пятьдесят копеек с тебя!

– Это еще почему?

– Ай, сдача нет! Потом зайдешь, долью!

Старшему лейтенанту осталось только покачать головой:

– Ну ты и циркач!

Физиономия продавца расплылась в довольной улыбке:

– А как иначе? Деньги нада? Нада! Отец за этот точка знаешь сколько заплатил?

– Сколько?

– Машин купить можно!

– Да ты что?

– А ты как думал? У нас не Россия, за все платить нада. Не будешь платить, иди на завод, станок крути. Нищий будешь!

Запрелов поинтересовался:

– Тебе морду здесь еще никто не бил?

Толстяк испуганно взглянул на офицера:

– Ай, не хочешь пива, не надо. Возьми деньги, другой точка недалеко, за трамвайный путь. Но там не лучше. Везде одинаково. Жизнь такая.

Речь продавца прервали два прапорщика, в это время подошедшие к лавке. Один из них, полный, кивнув офицеру, крикнул в окошечко:

– Рашид, шельма! А ну налей хорошего!

Пивник как-то встрепенулся:

– Григорич? Салам, дорогой! Сейчас, подожди, канистр достану, для тебя с завода не фильтрован.

– Смотри! А то как котенка в бочке утоплю, ты меня знаешь!

– Ай, конечно! Сейчас! Держи, тебе и твой друг!

Пивник выставил на подставку кружки с прозрачным и в меру пенным пивом. Сразу было видно, настоящее, свежее, не разбавленное.

Прапорщик между тем посмотрел на банки офицера, вновь позвал пивника:

– Эй, урюк, а ну подь сюда!

– А? Че? Иду, иду!

Он вышел из своей конуры, встав рядом с огромным прапорщиком.

Тот указал на банки старшего лейтенанта, спросив:

– Что это?

Пивник ответил без особого энтузиазма:

– Пиво!

Григорич, как назвал прапорщика узбек, грозно повысил голос:

– Это пиво?

– Канечна!

– Пей!

– Зачем? Я не пью!

– Запьешь! Пей, сказал, свою бодягу!

– Не-е!

– Тогда, блядь нерусская, быстро смени парашу на пиво, и банки для своих чурбанов оставь, а офицерам чтобы кружки подавал. Или хочешь, чтобы тебя выкинули с территории городка?

Продавец засуетился:

– Да, да, сейчас! А выкидывать не надо! Тут рядом места нет, а на окраине кому продавать?

Через минуту перед Запреловым стояли две кружки прохладного пива со сдачей в 8 копеек.

Прапорщик посоветовал, указывая на Рашида:

– Вы, старлей, с ним построже! Борзый безо всякого предела! Но ссыкун еще тот. Так что если что, за шкибот и на улицу. А там прямо в пятак! И безо всяких базаров. Иначе уважать не будет. А они нормальные, только когда уважают! А вас в Афган?

Запрелов подтвердил:

– В Афган!

Прапорщик вздохнул, поднял кружку:

– Ну, давай, за тех, кто там, «за речкой», долг свой интернациональный исполняет!

Выпили. Расстались.

Этот случай запомнил командир роты и помнил до сих пор.

Взяв полотенце, капитан направился на выход, намереваясь перед сном принять душ. И на входе столкнулся с Лизой!

– Здравствуй, Илья!

Медсестра являла собой саму скромность. Наигранную, возможно, отрепетированную.

– Уже виделись, – напомнил Илья, – ты чего пришла?

– Ты опять на войну уходишь?

Капитан покачал головой:

– В этом гарнизоне хоть что-то скрыть можно?

Лиза взглянула ему в глаза:

– Можно! Но только то, что желаешь скрыть! И если есть что скрывать. Остальное, в том числе ложь, невозможно!

– Ты на что намекаешь? На наш вчерашний разговор? Думаешь, надрался и ни хрена не помню? Ошибаешься.

– Может, впустишь? А то люди кругом, так и шарят глазами!

– Тебя это смущает?

– Да, представь себе, смущает!

– С каких это пор?

– Как только встретила тебя! Но ты пропустишь меня? Я ненадолго. Не волнуйся!

Капитан посторонился, пропуская женщину в отсек. Хочет выговориться, пусть говорит. Может, на самом деле корит себя за измену. Только ничего уже не поправить. И не в измене было дело.

Лиза прошла в спальню.

Встала под кондиционер, прошептав:

– Как хорошо! А у нас что-то забарахлил!

– Если ты насчет кондера, то не по адресу, извини, но я не мастер по ремонту бытовой техники.

– Я знаю! Ты не мастер, ты разрушитель. Бессердечный и безжалостный разрушитель всего святого, что есть у женщины.

Капитан удивился:

– Ого?! Как мы заговорили? Продолжай! Красиво говоришь! Научил кто?

Лиза вздохнула:

– Все оскорблять хочешь? Тебе это удается!.. Скажи, Илюша, а тебе не жаль меня? Хоть капельку?

– А чего тебя жалеть? Женщина видная, красивая, молодая. Кавалеров хоть отбавляй, только пальцем помани. Деньжат здесь, в Афгане, подзаработаешь, шмотками импортными затаришься. Да из тебя такая невеста в Союзе будет! А то и отсюда холостячка какого вытащишь. Так чего тебя жалеть?

Женщина подошла к капитану. Положила ладонь на волосатую грудь.

– Я о другом, Илья! Тебе любви моей не жаль?

Запрелов изобразил удивление:

– А разве была какая-то любовь?

Лиза смиренно произнесла:

– Была... и остается! Это моя любовь к тебе.

Капитан вздохнул:

– Ну вот, началось все по-новой! Ты что, не поняла смысл вчерашнего разговора? Или я теперь должен каждый раз тебе это повторять? Между нами все кончено! И, пожалуйста, иди в свой батальон или еще куда, мне надо душ принять и выспаться.

– Значит, выход? Ночью?

– Иди, Лиза! Ну не дожидайся, чтобы я вновь стал с тобой груб. Не вынуждай.

Но Лиза не тронулась с места. Напротив, она ближе прижалась к офицеру, подняв взгляд, который до этого прятала. И глаза ее горели страстью! Капитан попытался оттолкнуть ее от себя, но она вцепилась в него:

– Илья, Илюшенька! На все согласна, хочешь бей, хочешь топчи, хочешь выгони, но дай последний раз насладиться тобой. Чтобы на всю жизнь запомнить.

Ротный упустил момент, когда следовало решительно все это пресечь, и она перехватила инициативу. Почувствовав слабинку в поведении офицера, женщина отпустила его, чтобы, сбросив халат, под которым совсем ничего не было – Лиза готовилась к этому приходу, – вцепиться жаркими губами в его губы, обняв за талию.