Блюмберг ответил:

– Пока это неизвестно! Но я постараюсь получить нужную информацию как можно быстрей!

– Постарайся, Блюмберг, очень постарайся!

Отключив спутниковый телефон, Абдель Аль Яни бросил трубку помощнику. Тот тихо спросил:

– Случилось страшное, саиб?

Абдель неожиданно взорвался:

– Зачем задаешь глупые вопросы? Ты же прекрасно слышал мой разговор с агентом?!

– Извините, господин!

– Извините! Оставь свои извинения при себе и свяжись срочно с Али! Пусть возьмет в оборот Блюмберга. Что-то подсказывает мне, он знает гораздо больше о гибели Селима, чем говорит.

– Вы считаете, он мог сдать встречу спецслужбам?

– Я ничего не считаю, но Блюмберг мог это сделать! За хорошие деньги!

– Я все понял, саиб!

– Ступай! – Абдур поклонился и, пятясь, отошел от хозяина.

Абдель Аль Яни прекратил прогулку, поднялся в кабинет. Устроившись в удобном кресле, задумался.

Глава 2

Афганистан, равнина Барах.

Среда, 9 августа. 16 часов местного времени

Патруль отдельного пехотного батальона 136-й штурмовой бригады экспедиционного корпуса США заканчивал дежурный объезд территории ответственной части. Через пару километров, сразу за развалинами брошенного кишлака, грунтовка сделает поворот направо и до базы останется двенадцать километров. Два «Хаммера», урча своими мощными восьмицилиндровыми двигателями мощностью в сто шестьдесят лошадиных сил, шли на средней скорости, пятьдесят-шестьдесят километров в час. Это был обычный объезд, второй и последний за сутки. Начальник патруля сержант Крейг Дайро, находящийся третий месяц в этом проклятом Афганистане, не понимал, для чего нужны были эти сорокакилометровые марши. Населенных пунктов вокруг базы не было, кругом пустыня, ровная, как футбольное поле. За все время службы в этой забытой богом глуши абсолютно ничего не происходило. И за каким чертом командование забросило сюда батальон? Затем, чтобы пехотинцы медленно сошли с ума? Но для этого необязательно было тащить их за тысячи миль. Достаточно замордовать «боевой учебой» на полигоне в родной Калифорнии. И вообще до сержанта не доходил смысл затеянной родным правительством большой игры. Ну, сначала, ладно, причина для ввода войск была. Талибан. Созданный, кстати, в свое время не без участия штатовских советников. Но с приходом американцев талибы ушли. Или растворились в пустыне. По крайней мере их славная 136-я бригада изначально оказалась не у дел. Ее батальоны были разбросаны на большой территории и бездействовали. Иногда, правда, разведка сбрасывала информацию, что якобы где-то появился вооруженный отряд противника, и тогда в небо поднимались десантные «Чинуки» и поддерживающие их «Апачи». Вертолеты огневой поддержки наносили удар по квадрату, где был замечен отряд. Десантники покидали борт «Чинуков» и… не находили ничего, кроме воронок от разрывов 2,75-дюймовых реактивных снарядов. И все же это был боевой вылет. Все какое-то разнообразие. В батальоне поговаривают, что их бригаду совсем скоро перебросят в Ирак! А вот это нежелательно. Уж лучше тут отсидеть свой срок и вернуться к Луизе целым и невредимым, чем прибыть к ней в гробу или в инвалидной коляске. Сержант посмотрел вперед. Через дымку показались развалины. Дайро включил радиостанцию, вызвав базу:

– Крепость! Я – Варан!

Ему ответил лейтенант Дарк, дежурный офицер и командир роты Дайро:

– Слушаю тебя, Варан!

– Промежуточный доклад, сэр!

– Все спокойно?

– Абсолютно!

– О’кей! Слушай, Крейг! Мне тут надо отойти, так что давай обойдемся без сеанса связи из шестикилометровой зоны?

– Как скажете, лейтенант!

– Считай, сказал! Благополучного возвращения тебе, Дайро! И поторопись, пока ты пылил вокруг базы, почту доставили, есть кое-что и для тебя!

– Благодарю за новость, сэр! Я потороплюсь!

Сержант отключил станцию. Его окликнул рядовой Бранд:

– Сержант! По-моему, в развалинах кто-то есть!

– Да? Кого ж ты там мог рассмотреть?

– Не знаю. Фигура какая-то!

Дайро поднес к глазам бинокль.

И действительно, человек в разваленном кишлаке был! Вернее, он находился за пределами развалин, на противоположной от дороги стороне. Используя бинокль, сержант внимательно разглядел этого непонятно как оказавшегося здесь человека. Одет он был, как почти все афганцы, которых доводилось видеть Крейгу. Партуг – широкие штаны, садрый – безрукавка, под ней камис – рубаха, на голове нуристанка. Лицо смуглое, бородатое. Все названия национальной одежды многочисленных афганских племен сержант хорошо изучил еще за время подготовки к операции. Человек стоял на одном из глиняных валунов и смотрел в сторону приближающейся американской колонны. Он был один. По крайней мере никого рядом сержант не замечал. Никого и ничего. Только чуть в стороне от афганца более массивный валун. Дайро попытался вспомнить, видел ли он раньше эту глыбу? Но ответа не находил. Потому как никогда особо и не разглядывал разрушенный кишлак. Брошенное селение как-то попытался пройти сослуживец Крейга, начальник второго патруля сержант Чан. Но напоролся на кучу кобр и ретировался. Связываться с этими двухметровыми тварями не хотелось никому. И вот сейчас там стоял человек.

Рядовой спросил:

– Ну, что там, сержант?

– А черт его знает! Дикарь на валуне.

– Откуда он взялся?

– Ты меня спрашиваешь? Скажу одно, это представитель племени дуррани. Они кочевники. Может, и этот мистер забрел сюда в поисках нового стойбища?

Бранду этого объяснения показалось мало:

– И что, он сюда через пустыню пешком забрел?

Сержант задумчиво согласился:

– Да, ты прав! Ни осла, ни лошади, ни верблюда не видно. Впрочем, командир говорил, что где-то недалеко от батальона объявился караван дикарей и встал на стоянку, но где встал, не помню.

Рядовой проговорил:

– Да, животных не видно, сержант, зато справа от аборигена появился валун, которого раньше там не было.

Дайро, отстранив от себя бинокль, взглянул на солдата, спросил:

– Ты уверен в этом?

– Да, сержант! В прошлом патруле я снимал этот кишлак на видеокамеру. На память! Вернусь домой, родным и рассказать нечего, а так скажу: вот что мы оставляли после себя, когда нашему славному батальону враг пытался оказать сопротивление. И сейчас смело могу утверждать: тогда этой глыбы среди развалин не было.

Сержант приказал:

– А ну-ка, Бранд, к пулемету! Возьми на прицел дуррани вместе с валуном.

– Минуту, сэр!

Солдат занял место за 12,7-миллиметровым, крупнокалиберным пулеметом «браунинг» «М-2», проверив установку ленты с пятьюдесятью патронами. Кишлак между тем приближался. До него было не более восьмисот метров.

И тут афганец исчез!

Сержант, продолжавший наблюдать за развалинами, оторвался от бинокля:

– Черт побери! Куда девался дикарь?

Рядовой от пулемета предположил:

– Он, сэр, очевидно, испугался. Увидел, что мы приготовились к ведению огня, вот и нырнул в какой-нибудь колодец! Удивляюсь я этим аборигенам. Они совершенно не обращают внимания на всяких кобр, эф, гюрз, скорпионов, пауков.

– Тебе так кажется, Бранд! Просто люди выросли в этой среде и научились жить в согласии с остальным живым миром. Но… что это, черт возьми?

Бранд спросил:

– О чем вы, сержант?

Однако Дайро застыл на месте. От неожиданности и нереальности происходящего в кишлаке. Происходящего с той огромной глыбой, к которой было привлечено внимание пехотинца. Она, как и афганец ранее, исчезла, а вместо нее появился задний борт какого-то джипа и, главное, черная дыра ствола безоткатного орудия, направленного прямо на колонну «Хаммеров». Сержант бросил бинокль и схватился за портативную рацию. Но сказать в микрофон рации ничего не успел. Дальнейшие события развивались молниеносно. Безоткатное орудие выплюнуло снаряд. Перед «Хаммером» Дайро раздался хлопок, и поднялось облако оранжевого дыма, которое начало быстро разрастаться и в считаные секунды накрыло собой оба вездехода с пехотинцами. Очутившись в этом смоге, Дайро почувствовал, что ему нечем дышать. Он сделал вдох, но резкая боль в груди отдалась в голове. Следом удушье. Словно кто-то крепким обручем перехватил горло. Сержант попытался разорвать этот обруч и так с руками на шее и упал с «Хаммера». Глаза Дайро закатились, из открытого рта сержанта появилась кровавая пена, лицо посинело. Сержант Крейг Дайро умер. Та же участь постигла и всех шестнадцать бойцов его патруля. А облако, увеличиваясь в размерах, одновременно теряя концентрацию и цвет, двинулось дальше по пустыне на юг. Скоро, растворившись в воздухе, оно потеряет убойную силу и исчезнет.

Человек, который ранее наблюдал с окраины брошенного кишлака за мобильным патрулем американцев, вновь поднялся на валун, что-то крикнув за спину. Вскоре к нему подошли трое так же одетых в национальные одежды афганцев. Главарь, стоя на глиняном осколке бывшего дувала и глядя на то, как ядовитое облако уничтожает солдат вражеской армии, проговорил:

– Вот и все! Неверные получили то, зачем пришли сюда. Ибо для чужаков земля Афганистана – смерть! – И выкрикнул, подняв руки к небу: – Аллах акбар!

Троица вторила ему:

– Аллах акбар!

Главарь легко спрыгнул с валуна, приказав:

– Орудие и гильзу на землю! Джип к дороге!

Подчиненные бросились исполнять приказание, а человек с густой черной бородой пошел через кишлак. Он не обращал никакого внимания на яростное шипение змей, просыпающихся от дневной спячки. Одну кобру, поднявшуюся и распустившую свой капюшон прямо перед ним, афганец брезгливо отшвырнул буковым посохом, которым вооружился перед тем, как покинуть укрытие. Пройдя развалины, у грунтовки остановился, ожидая джип. Он взглянул на часы. Удовлетворенно кивнул. Почувствовав на зубах песчинки, посмотрел на восток. Небо там потемнело. Раньше этого не было. А значит, сюда приближается «афганец» – пыльная буря.

Подъехал джип. Главарь сел на переднее сиденье, приказав:

– Вперед к колонне!

Он обошел стоявшие друг за другом «Хаммеры».

Отдал команду подчиненным вытащить мертвых солдат из машин, выложив в ряд по обочине.

Приказание выполнили быстро.

Старший афганец оглядел трупы. Они были похожи друг на друга. У всех закатившиеся глаза, посиневшие от удушья лица, кровавая пена во рту.

Афганец ухмыльнулся:

– То, что надо! – Он вновь взглянул на небосклон, откуда приближался «афганец»: – Думаю, Абдель Аль Яни будет доволен.

Главарь извлек из ножен острый широкий кинжал. Подошел к крайнему справа трупу с сержантскими знаками различия и именем на нашивке «Дайро Крейг». Взял за волосы голову, одним взмахом отрубил ее и поднял перед собой.

Глядя в мертвые глаза, оскалился:

– Ну, что, мистер Дайро? Как вам восточное гостеприимство?

Он бросил голову в холщовый мешок, услужливо подставленный одним из помощников. Прикинул:

– До бури минут двадцать, а до кишлака Халат где-то полчаса пути. Придется пробиваться через пыль. Всем в джип! Уходим!

Старенький «Форд», развернувшись и набрав приличную скорость, пошел по равнине в сторону, откуда приближалась буря. Она сейчас как никогда была кстати. «Афганец» скроет все следы. Придется, правда, и самим боевикам испытать все «прелести» песчаной бури, но им не привыкать!

В Халат джип вошел в самый разгар «афганца». «Форд» остановили у крайнего дома. С трудом удерживаясь на ногах, укрывая лицо от секущих кожу песчинок, прошли к нему. Встретил их афганец лет сорока:

– Ассалом аллейкум, Фарид! Как ваше здоровье?

– Ва аллейкум ассалом, Сайед! Все нормально. Как семья, дом?

– Спасибо. Хорошо!

– Разыгралась буря не на шутку.

– Видимо, американцы так разгневали Аллаха, что он почти ежедневно посылает нам ураганы!

– Ничего, Сайед! Сегодня Аллах успокоится. Мы неплохо наказали неверных, будь проклято их племя!

Стряхнув с себя пыль, прибывшие боевики прошли в мужскую половину дома. Прилегли на кошму, облокотившись о подушки. Вся закутанная в черное одеяние, в чадре, женщина, одна из жен хозяина дома, внесла в комнату поднос с чайником и пиалами. Тихо, как появилась, удалилась. Хозяин дома предложил:

– Выпейте чаю, уважаемые! Мясо подадут чуть позже!

Фарид поднял руку:

– Благодарю, Сайед! Но кроме чая ничего не надо! Не обижайся, дорогой, но у нас просто очень мало времени и вскоре мы вынуждены будем покинуть твой гостеприимный дом.

– Жаль! Но понимаю, у вас дела!

Фарид кивнул, поднялся и подошел к окну. Достал из-за пояса прибор спутниковой связи:

– Абдель! Прошу ответить!

Скрипучий голос произнес:

– Я слушаю тебя, Фарид!

– Мы сделали то, что вы приказали!

– Хорошо! Вы в доме Сайеда?

– Да, саиб (господин)!

– Возьмите у него арбу и на ней отправляйтесь к руслу Гильменда. Там в кустарнике отдохните. Гибель патруля вызовет ярость янки. Они будут прочесывать местность. Но долго это не продлится. Как только шум успокоится, вас вывезут от реки. Сайеду прикажи джип немедленно отогнать в каньон и сбросить вниз, предварительно заложив приличный заряд, чтобы от машины остались лишь мелкие оплавленные части!

– Я все понял, господин!

– Хорошо! Выполняй, дорогой! До скорой встречи!

Резкий порыв ветра чуть не сдернул с креплений палатку дежурного офицера американского батальона. Лейтенант Майк Дарк, только что вернувшийся из подразделения, выругался:

– Чертов «афганец»! И когда же прекратится эта практически ежедневная карусель?

Он приказал помощникам закрепить палатку и посмотрел на часы. 16.50. Патрулю Дайро пора бы вернуться на базу. Но… буря! Она, наверное, и задержала конвой сержанта. Лейтенант решил связаться с ним по связи:

– Варан! Я – Крепость! Прошу ответить!

В эфире лишь потрескивание.

Дежурный офицер повторил:

– Внимание, Дайро! Почему молчим?

И вновь в ответ тишина.

Дарк прошел к окну палатки, за которым сплошной стеной стояла пыль.

Черт! Почему Дайро не выходит на связь? Не могла же пыльная буря создать серьезные помехи для эфира? Тем более что в батальоне использовались новейшие и мощные станции. Ранее никогда «афганец» не влиял на связь. Почему же сегодня молчит Дайро?

Это была уже нештатная ситуация, о которой дежурный офицер обязан был доложить непосредственно командиру батальона, майору Джулиусу Гректону.

Он переключил станцию и доложил о ситуации.

– Хм! – произнес майор. – Это уже интересно. Ты вот что, Майк, продолжай вызывать Дайро, а я отдам приказ патрульной группе сержанта Чана быть в готовности выйти встречным маршрутом к Дайро, как только стихнет ураган.

«Афганец» стих внезапно. Тишина, шквал ветра и вновь тишина. На этот раз он не затянулся на всю ночь, как это бывало нередко, а прошел быстро. Оставив многосантиметровый слой пыли везде, даже там, где, казалось бы, его быть не могло.

Спустя несколько минут, минуя открытый шлагбаум, на равнину в сторону заброшенного кишлака ушли два «Хаммера» сержанта Чана.

И уже через десять минут станция Дарка выдала сигнал вызова.

Офицер ответил:

– Крепость на связи!

Голос Чана был сильно взволнован:

– Лейтенант! Лейтенант! Личный состав патруля сержанта Дайро уничтожен!

– Что?!!

Станция едва не выпала из рук дежурного офицера, до того неожиданной и невероятной была информация, сообщенная Чаном. Лейтенант переспросил:

– Как это, уничтожена? Кем?!!

– А вот это и неясно!

Сержант второй патрульной группы сумел взять себя в руки, объяснив:

– Следов боя нет! Ни одной отметины на «Хаммерах», тела солдат также не прострелены.

– Ничего не понял, Чан!

– Я тоже, лейтенант! Докладывай командиру о чрезвычайном происшествии, пусть следует сюда. Да, с охранением! Похоже, кто-то серьезно решил задеть батальон! Теперь на равнине небезопасно!

– Понял тебя! Оставайся на месте!

– Да, лейтенант, у Дайро отрезана голова.

Дарк слегка побледнел, сглотнув внезапно образовавшийся во рту ком.

– О, черт!

Связавшись с командиром батальона и сообщив ему о трагедии, Дарк не услышал ответа. Лишь тяжелое дыхание в динамике. Он осторожно переспросил:

– Вы слышите меня, майор?

И только тогда:

– Слышу!

Джулиус Гректон умел владеть собой и принимать быстрые решения. Сказывался боевой опыт, полученный еще в ходе операции «Буря в пустыне».

– Внимание, Дарк! Всему личному составу тревога. Занять позиции для обороны базы. Первый взвод своей роты на технике к штабу!

– Так, сэр, патруль Дайро и был из первого взвода.

– Значит, второй взвод ко мне! Быстро, лейтенант!

– Есть, сэр!

Дежурный офицер включил сигнализатор тревоги, и тут же, словно разбуженный улей, ожил батальон. Часть действовала согласно боевому расчету. Быстро и слаженно!

Взвод роты Дарка во главе с командиром батальона прибыл к заброшенному кишлаку, когда сумерки начали опускаться на равнину. Сержант Чан встретил майора:

– Вон, – он указал на стоящие рядом запыленные «Хаммеры», – машины Дайро, а тела на обочине. Сложены в ряд.

Майор прошел к трупам. Спросил у Чана:

– Вы осматривали тела?

– Так точно, сэр! Пулевых отверстий нет! Но у всех одна и та же особенность! Глаза…

Майор перебил сержанта:

– Вижу! Поражение химическим зарядом! Но откуда? Почему? Вы смотрели кишлак, Чан?

– Так точно. И за развалинами нашли наше безоткатное орудие «М-40» и гильзу от 105-миллиметрового снаряда.

– Орудие? – удивился майор.

– Да, сэр, орудие! Из него и был обстрелян конвой Дайро!

– Кем был обстрелян?

– Не могу знать! «Афганец» засыпал пылью все следы. Мы и тела очищали, они были сильно присыпаны песком.

Майор осмотрелся:

– Значит, орудие, химический заряд с газом удушающего действия, причем практически мгновенного действия, шестнадцать трупов и никаких следов! «Отлично», Чан!

– Я-то здесь при чем, майор?

– Достаточно разговоров! Тела погибших в грузовик, «Хаммеры» Дайро проверить на наличие ловушек! Через пять минут возвращаемся на базу!

– Одна странность, сэр!

– Да?

– Непонятна цель атаки патруля. Вездеходы не тронуты, оружие и боеприпасы и даже документы погибших на месте. Вот только голова Дайро! Но не за ней же охотились неизвестные?

Гректон задумчиво проговорил:

– Как сказать, Чан, как сказать… Выполняйте приказ.

Майор вернулся в батальон затемно, немедленно вызвав к себе командиров рот. Объявил о прекращении патрулирования территории ответственности и переходе к несению службы в режиме постоянной круговой обороны. Отпустив офицеров, вызвал на связь штаб бригады.

Ему ответил оперативный дежурный:

– Капитан Килли слушает!

– Срочно соедините меня с генералом Пирсом.

– Да, но Пирс сейчас занят! – неуверенно ответил дежурный.

Майор Гректон прекрасно знал о бурном романе бригадного генерала Пирса с молоденькой медицинской сестрой из лазарета и о том, что почти все свое свободное время генерал посвящает этой смазливой шлюшке.

– Я в курсе, чем в настоящий момент может быть занят генерал Пирс!

После довольно продолжительного молчания раздался недовольный и, как показалось комбату, слегка пьяный голос:

– Что такое, Гректон? Какого черта ты отвлекаешь меня от штабной работы? Не мог обратиться к заместителям?

– Не мог! И то, что я намерен сообщить, надолго отвлечет вас, генерал, от… штабной работы!

– В чем дело, майор?

– Генерал, у меня во время планового контрольного выхода полностью уничтожен личный состав патруля! Шестнадцать человек!

– Что?!! – Пирсон моментально протрезвел: – Повтори, что ты сказал?

Майор повторил и добавил:

– Колонна была обстреляна химическим зарядом из безоткатного орудия. Один разрыв – и личный состав оказался в зоне поражения удушающего газа. Умерли солдаты мучительно, но быстро! Вот только насчет Дайро утверждать этого не берусь!

– А что Дайро?

– Он обезглавлен, генерал! И когда ему отсекли голову, при жизни или посмертно, сказать не могу!

– Черт! Этого еще не хватало! Какие меры ты принял?

Гректон доложил о решении прекратить патрулирование территории охранения.

Генерал предложил:

– Может, следует поднять в воздух разведывательный «Кайова» с парой «Апачей»? Они оснащены системой полетов в темное время суток.

– И куда вы их направите? На север? На юг? Или на восток с западом? И потом, генерал, орудие наверняка было установлено на автомобиле. Так что нападавшие имели возможность скрыться. Тем более что не взяли с уничтоженной колонны ничего, ни единого патрона, а значит, не потеряли ни минуты времени, рассчитанного на безопасный отход! Поэтому, считаю, разведывательные полеты ничего не дадут.

– Но что-то делать надо?

– Несомненно! И в первую очередь сообщить о произошедшем верховному командованию. Ведь применено химическое, я это подчеркиваю, оружие! Запрещенное во всем мире!

Пирсон проговорил:

– Ладно! Организовывай мероприятия по обстановке. Утром, в семь часов, буду у тебя!

– Понял, сэр! До связи!

– До связи, Гректон!

Убедившись в том, что все его распоряжения выполнены, майор Гректон закрылся в своем модуле. Он достал из холодильника бутылку виски, налил полный стакан. Выпил. Сел в кресло перед столиком, на котором лежало доставленное по его приказу письмо, адресованное сержанту Крейгу Дайро… покойному сержанту! Вскрыл конверт. Послание начиналось стандартно: «Привет, дорогой!» И далее по тексту такие же стандартные фразы о любви, о верности, об ожидании скорой встречи. Подпись в конце: «Твоя Луиза!»

Гректон подумал:

«Интересно, у сержанта были серьезные отношения с этой Луизой? Или так, очередной, ничего не значащий и ни к чему не обязывающий быстротечный роман? Дайро холост. Так кем была для него эта Луиза? Невестой или подругой?» Этого майору уже не узнать. Лучше, если подругой! Тогда и смерть Крейга не станет для нее сильным ударом. Найдет себе другого человека, навсегда вычеркнув из памяти Дайро. А может, и нет! И будет хранить всю жизнь его фотографию! Но… жить с другим.

Майор выпил второй стакан виски.

Вскоре ему доложили о смене внутреннего наряда, и Гректон попросил не беспокоить его до шести часов утра, за исключением, естественно, каких-либо экстренных ситуаций. Отключив внутреннюю связь и прикурив сигарету, продолжил размышлять.

Действия внезапно объявившегося в зоне ответственности его батальона противника не находили логического объяснения! Нападавшие явно и тщательно готовили акцию, подготовив ловушку по всем правилам военного искусства. Очевидно, они точно знали, когда у кишлака появится американский патруль. Поэтому и замаскировали небольшой грузовик или джип с орудием среди развалин. Следовательно, следили за батальоном как минимум суток трое. Также очевидно, что слугами Аллаха был подготовлен и просчитан вариант отхода. И без учета навалившегося «афганца»! Бурю просчитать никто не в силах. Значит, боевики были уверены, что, разделавшись с патрулем, они в любом случае сумеют скрыться. Учитывая и то, что на их поиски будет поднята разведывательная авиация. За то время, пока группа сержанта выдвигалась к останкам патруля Дайро и сообщила информацию о нападении в штаб батальона, бандиты даже на автомобиле далеко не могли уйти. Настолько далеко, чтобы стать недосягаемыми для разведывательных вертолетов. Террористы могли иметь промежуточный пункт эвакуации. Но вряд ли! От автомобиля, на котором монтировалось орудие, им надо было избавляться по-любому, даже если предположить, что их на равнине поджидал недавно объявившийся сугубо мирный караван кочевников. Или они ушли в Халат. Хотя… для транспорта на той же равнине могла быть заранее подготовлена яма. Загони туда машину, засыпь песком, и все! Остается караван, в котором исполнители чудовищного нападения перевоплотятся в обычных кочевников. С семьями и кучей детей. Одна зацепка – отрезанная голова Дайро! Но и от нее легко избавиться, если что! Так что, как ни крути, а бандиты, напавшие на патруль, готовились к акции скрупулезно и профессионально. Но ради чего они провели ее? В каких целях? Это непонятно. Ну, то, что голову Крейгу отрубили, понять можно. Исполнителям террористического акта необходимо отчитаться перед заказчиками о проделанной работе. И голова командира уничтоженного подразделения лучшее этому доказательство. Но вот почему в недрах Аль-Каиды или еще где было принято решение об уничтожении американских солдат именно путем применения химического оружия? Это непонятно. Ведь данный факт завтра же будет растиражирован во всех средствах массовой информации мира! Или террористы специально продемонстрировали то, что у них есть химическое оружие? Но тогда эту демонстрацию намного эффективней было провести за пределами Афганистана, в тех же Штатах или России и против мирного населения, а не против солдат, которые по роду профессиональной деятельности постоянно рискуют жизнями. Подорви такой заряд в крупном супермаркете или в другом месте массового скопления населения любого населенного пункта, и шума было бы куда больше! И смертей, естественно, тоже! И агенты Аль-Каиды не стесняются проводить такие акты. Даже менее эффективными средствами, используя шахидов-смертников. А тут такая возможность, и тратится она, по большому-то счету, да простят ребята группы Дайро и сам Крейг, впустую! Все ЭТО непонятно!

После третьей порции виски майор Гректон почувствовал сильную слабость. Мысли начали путаться, потянуло в сон. Но главное, чего и добивался командир батальона, притупилось чувство боли и вины перед солдатами, которых он своим приказом послал на мучительную смерть.

Майор сбросил с себя камуфляжный костюм, перевел кондиционер на режим вентиляции. Упал на походную кровать и провалился в черную бездну алкогольного забытья. На часах было 23.20.

В это время четверо людей в национальных афганских костюмах, укрывшиеся в зарослях густого кустарника на берегу реки Гильменд, услышали приближающийся топот коней. И затем, когда он стих, окрик:

– Фарид!

Главарь небольшой банды ответил:

– Здесь! Кто ты?

– Я – Маулави! Не узнал?

– Сейчас узнал! Мы выходим к вам!

– Поторопитесь, уважаемые, Абдель Аль Яни приказал доставить вас к нему как можно быстрее!

– Хорошо! Мы идем!

Четверка боевиков поднялась к конному отряду. В нем было восемь лошадей и четыре всадника.

Поздоровались и тут же, оседлав скакунов, направились по равнине на север. Мешок с головой сержанта Дайро болтался в ногах Фарида.

Главарь диверсионной группы скакал рядом с Маулави.

Последний спросил:

– Американцы сильно неистовствовали?

– Ты о чем?

– Ну, прочесывали местность?

– Возле реки их не было!

– И вертолетов?

– И вертолетов!

– Странно! Мы предполагали, что они будут бесноваться.

Фарид ухмыльнулся:

– Неверные, может, и бесновались, когда нашли свой мертвый патруль, но Аллах помог нам. Пыльная буря сделала свое дело, сначала задержав их на своей базе, затем надежно скрыв наши следы.

– Так они даже в Халат не сунулись?

– Не знаю, Абдур, но скорее всего нет. Мы бы от реки слышали их присутствие. Но все было тихо!

– Да, операцию вы провели отменно! Абдель наградит вас!

– Ты же знаешь, Маулави, я воюю не за награды! Я мщу чужеземцам! Всем неверным, пытающимся диктовать, по каким законам нам жить!

– Э-э, Фарид, так ты и от денег откажешься?

– От денег только безмозглый отказывается. У меня семья, большая семья, ее надо кормить. Но воюю я, повторяюсь, не за награды и деньги! То, что дают, принимаю! За выполненную работу. А если представится возможность перерезать чужеземцу горло, сделаю это бесплатно. И с удовольствием. И чем больше неверных мы прирежем, тем меньше останется у них желания оставаться на нашей земле!

Маулави после некоторого раздумья произнес:

– Я понял тебя, Фарид! Ты великий воин! – И предложил: – Может, сделаем привал? Разведем костер, согреем чаю?

– Ханка есть?

– Есть! И анаша есть! Отборная, индийская!

– Хорошо! Устроим привал!

Небольшой костер всадники Маулави разложили быстро, благо вокруг было полно сухих и корявых ветвей саксаула.

Вскипятили воду, бросив в нее несколько щепоток крупных листьев.

Откуда-то появилась кошма и пиалы.

Фариду чашку подал сам Маулави:

– Прими, уважаемый, чай хороший, зеленый, как ты просил, с ханкой!

– Спасибо! Присоединяйся!

Афганцы сели в круг, молча занялись чаепитием, некоторые сопровождали его шипящими затяжками дыма анаши с воздухом.

Через полчаса продолжили путь.

В Уразган, по афганским меркам считавшийся городом, конный отряд прибыл к семи часам. Его ждали. Ворота крепкого каменного дома, что стоял на окраине селения, раскрылись, как только по улице застучали копыта лошадей. Отряд въехал во внутренний дворик. Спешился. К Фариду подошел Абдур, личный помощник и хранитель покоя самого шейха Абдель Аль Яни.

– Ассалом аллейкум, уважаемый Фарид!

– Ва аллейкум ассалом! Как чувствует себя наш достопочтенный саиб?

– Все хорошо, Фарид! Как ты, твои люди? Сильно ли измотал дальний путь?

– Нет, Абдур! Мы имели возможность отдохнуть!

– Тогда тебе следует подняться к саибу. А твоими людьми займется прислуга. Всех накормят, предоставят возможность помыться, сменить белье и отдохнуть.

– Хорошо, Абдур! Идем к хозяину!

Помощник руководителя крупного террористического центра вошел в дом первым. За ним, оставив за порогом оружие и сняв сандалии, взяв в руку холщовый мешок, последовал Фарид – командир одного из подразделений этого центра. Личность не столь значимая в террористическом мире, но и не пешка на чужой доске.

Поднявшись на второй этаж, вошли в большую комнату, обставленную, как ни странно, в европейском стиле.

Абдель Аль Яни являлся выходцем из богатой арабской семьи. Владел очень приличным состоянием. На него работали десятки нефтяных скважин Саудовской Аравии и Кувейта. В свое время он получил отличное образование в Великобритании, в совершенстве владел несколькими европейскими языками. Поэтому рабочие кабинеты в многочисленных своих поместьях Афганистана предпочитал выдерживать на западный манер, оставаясь при этом истинным мусульманином, свято соблюдая все обычаи и религиозные обряды. Абдель был сложным человеком. Обеспеченный во всех отношениях, он мог бы спокойно жить в любой процветающей стране мира, наслаждаясь комфортом и роскошью. Но вместо этого сын шейха посвятил себя священному джихаду – войне с неверными. Что предопределило этот выбор, не знал никто. Возможно, не знал и сам Абдель, но он его сделал и следовал ему.