А сам победитель Турнира, забрызганный своей и чужой кровью, как мясник на бойне, подпрыгивал вверх, размахивая топором, и что-то орал от радости. Четверо латников с поклоном приняли его оружие на красную атласную подушку и с почетом повели воина к специальному помосту для победителей, расположенному на трибуне напротив королевской трибуны. Победитель, отдав оружие, гордо двигался за ними, то и дело подпрыгивая вверх, сжимая свои пудовые кулаки над головой и счастливо крича о своей победе.
Следующим состязанием оказалась стрельба из лука. Менее драматичное по своей сути, оно оказалось более долгим. Противники, начав двигаться с разных сторон Арены, должны были поразить друг друга любым удобным им способом, пользуясь лишь луком и стрелами. Они могли маневрировать, падать, уклоняться от выстрелов, и ждать удобного момента. Поединок длился минут десять, и каждый выстрел оппонентов сопровождался криками болельщиков. Победитель, истратив всего четыре стрелы, сумел тяжело ранить противника, осыпавшего его стрелами на бегу, и его хладнокровие и умение было так же высоко оценено зрителями, как и судьями. И вскоре победитель занял свое место на Помосте Победителей.
После небольшого перерыва на Арену вызвали Арти и его противника. Де Коннэ, подмигнув Беате, спокойно снял с себя камзол, оставшись в одних штанах, и, подхватив свои сабли с земли, пружинистой походкой пошел за своим противником к площадке.
Его соперником оказался такой же относительно не высокий и жилистый воин с прямым полуторным мечом в левой руке и небольшим щитом в правой. Длинные волосы, собранные на затылке в пучок, отливали чернотой, а густые брови почти закрывали маленькие подвижные глазки, и так глубоко запрятанные под выдающимися надбровными дугами на скуластом лице.
Поклонившись судье и друг другу, противники начали свой танец с осторожных, легких прикосновений друг к другу. Постепенно темп боя все нарастал, и вскоре движения их рук даже для людей, привычных к оружию, слились в какие-то размытые от скорости полосы.
Арти вертелся юлой, атакуя по невозможным траекториям, и разным уровням, меняя то скорость, то направление удара, но на пути его меча неизменно оказывался то щит, то клинок его, на первый взгляд почти неподвижного противника. Точность ударов, блоков и передвижений чернявого меня просто заворожила. Я двигался вместе с ним, и краем сознания пытался решить, сколько бы времени я выстоял против Арти, не уходя в состояние движения. Вряд ли очень долго. А воин держался, и даже контратаковал! Я даже вдруг испугался - хватит ли Арти выносливости и сил тогда, когда чернявый сам пойдет в атаку!
Действительно, дождавшись одному ему видимого движения противника, чернявый вдруг рванулся в сторону, отбил удар сверху и на встречном движении рубанул Арти поперек корпуса. Каким-то змеиным движением де Коннэ закрутился на месте, и меч чернявого выбил сноп искр из другой его сабли, каким-то чудом оказавшейся прижатой к животу. Противники на миг отскочили друг от друга и замерли, всматриваясь друг другу в глаза. Потом они внезапно снова ринулись друг на друга; в течение нескольких бесконечных секунд размазались в воздухе, высекая снопы искр, а потом снова остановились, поклонились и вдруг… одновременно положили свое оружие на землю! Трибуны взвыли, а потом недоуменно смолкли. Судья удивленно поднял взгляд на ложу Просвещенного, и, видимо, увидев какой-то знак, поднял свой жезл в воздух. Заволновавшиеся было вновь зрители замерли, и тут раздался голос Просветленного:
- Господа! Имею честь представить Вам двух Великих бойцов и победителей сегодняшнего Турнира Славы! Они оказались равны на столько, что не смогли сделать ничего против совершенной техники противника! И они смогли проявить мужество признать свое бессилие! Но, на мой взгляд, такое мужество и такое умение достойно награды! Я объявляю их обоих победителями Турнира! Слава!
- Слава! Слава! Слава! - взвыли трибуны, приветствуя спокойно ожидавших своей участи бойцов. Арти поклонился Просветленному, судье и чернявому, поднял свои сабли с земли, дождался, пока его соперник поднимет свое оружие, и вместе с ним сложил оружие на подушки…
Глаз, сидящий рядом, восхищенно присвистнул:
- Охренеть, какой бой! Я тоже так хочу!
Следующий бой, - на шестах, - оказался довольно скучным, и особого восторга у зрителей не вызвал. Быть может по тому, что один из участников был ранен в предыдущем бое, так что исход схватки был известен заранее. Зато, стоило распорядителю объявить бой без оружия, как трибуны словно охватила лихорадка: что Глаз, что его противник в предыдущих схватках проявили себя приблизительно одинаково, и ставки на исход боя росли вверх с поразительной скоростью. Вовка, настраивающийся на бой недалеко от того меня, отрешенно смотрел куда-то вдаль, и я мысленно пожелал ему ни пуха ни пера… Беата стояла рядом со мной, пожирая взглядом своего благоверного и его соперника и что-то злобно бурчала себе под нос. Окинув ее оценивающим взглядом, я вдруг понял, что маленькая девочка, когда-то крадущая мои 'прутики' чтобы научиться биться на мечах, превратившаяся во взрослую женщину, и весьма грозного воина, пережившая страшную школу Арены в Корфе, не потеряла способности переживать за близких и родных!
От дальнейших раздумий меня оторвал удар гонга, возвещающий о том, что участники следующего поединка приглашаются на Арену. Я повернулся к Щепкину, встал, чтобы проводить его до распорядителя, и вдруг автоматически метнулся в сторону, уклоняясь от удара мелькнувшего передо мной меча. Прогнувшись назад, я ударил ногой, выбивая клинок из руки его хозяина, и вдруг краем глаза заметил еще какое-то движение: на землю падал перерубленный арбалетный болт! А из рук развернувшейся на месте сестры один за другим срывались метательные клинки и улетали к трибуне.
Однако они опоздали: феноменальная реакция учеников Академии, охраняющих Турнир, не зря так высоко ценилась покупателями: незадачливый убийца был пригвожден к спинке лавки, на которой сидел, аж четырьмя болтами, два из которых пробили ему горло, а два оставшихся торчали из глазниц. Три ножа Беаты, тоже не пролетевшие мимо, были ей возвращены через пару минут. Причем тем же охранником, который так вовремя среагировал на направленный в Вовку болт. Я смущенно извинился за свой удар и выбитый меч, а он, приняв извинение, шепнул, почти не двигая губами: 'Ты первый, кому это удалось'!
А через минуту бойцы вышли на Арену, и, спрятавшись на всякий случай под навесом, мы с волнением присоединились ко всем тем, кто смотрел на то, что творили на песке Вовка и его противник.
Если мерить происходящее земными мерками, то я бы сказал, что седой, покрытый шрамами боец, противостоящий Глазу, работал в стиле, похожем на классический бокс - атаковал только кулаками, весьма неплохо двигаясь и чувствуя дистанцию.
Великолепно развитый торс, широченная короткая шея, массивные трапеции создавали ощущение какой-то запредельной мощи. А молниеносные передвижения немного казались противоестественными - ну не должна была такая махина двигаться настолько стремительно! Впрочем, манера его боя была нами проанализирована еще несколько дней назад, и, после нескольких тренировок, в которых я поработал спарринг-партнером, изображая технику Седого, особых сюрпризов в предстоящем поединке не предвиделось.
Первые пару минут оба бойца прощупывали возможности соперника, проводя осторожные атаки в разных стойках, стараясь просчитать слабые стороны противника.
Потом постепенно взвинтили темп, причем Седой упорно пытался сократить дистанцию, резонно опасаясь страшных ударов ногами, блокировать которые, судя по всему, не умел. Глаз уверенно держал дистанцию, то и дело вбивая голень в массивное, закачанное бедро противника, и вскоре это дало ожидаемый результат - 'пробитая' левая нога Седого перестала держать хозяина, и слегка ошарашенный воин поменял привычную стойку… В правосторонней Седой оказался чуть более медлителен, чем обычно, и этим довольно быстро воспользовался Глаз - врубив правую голень во внутреннюю часть бедра противника, он почти упал на колено, пропуская над собой кулак противника, и от души вложился левой рукой в косую мышцу живота на миг потерявшего равновесие воина. Следующие три удара опрокинули Седого навзничь, но, увы, не поставили точку в этом поединке - явно находящийся в состоянии нокдауна боец перекатился через спину, вскочил на ноги и ушел в глухую защиту.
- Почему он его не кладет? - не отрывая взгляда от довольно лениво обрабатывающего корпус соперника ногами и руками мужа, поинтересовалась Беата. - Он что, не понимает, что пора заканчивать?
- Рой Джонс, блин… Ждет момента… - буркнул я, зная отношение друга к этому великому боксеру Земли.
- Что за Рой? - ревниво поинтересовалась сестра, заранее обижаясь, что ей чего-то там не показали…
- Расскажу потом, ладно? - улыбнулся я, и замолк на полуслове - Седой, слегка придя в себя, рванулся в отчаянную атаку на расслабленного с виду Глаза.
Тройка руками и удар коленом, увы, не получились - уже поднимая ногу для удара, воин, видимо, почувствовал, что делает это зря, но сместившийся в сторону Щепкин, отводя левой ладонью атакующее колено, правой ногой пробил в колено опорной ноги, и тут же нанес Седому страшный удар правым кулаком в лицо. Расслышать хруст сломанного колена в том реве, который издавали зрители, было невозможно, но вот голос весьма довольной исходом боя сестры я все-таки умудрился:
- Перелом! И нокаут…
- Ого, какие словечки! - расхохотался я, услышав земной термин.
- Да лезут, когда не надо… - усмехнулась сияющая девушка. - А все Эол и его машинерия…
- Что ж, теперь наша очередь! - провожая взглядом шагающего к месту для победителей Щепкина, сказал я и несколько раз крутанул головой, разминая шею…
- Угу… - хмыкнула Беата. - Главное, не выпендривайся, ладно?
Глава 17. Набег.
Отряд двигался по горной тропе практически бесшумно - воины, предвкушающие всю прелесть предстоящего набега, старались соответствовать всем требованиям нового военного вождя - коггана Эрма Четырехрукого, прозванного так за безудержную смелость в бою и способность оказываться там, где помощь его булавы и щита была особенно необходима. Зная суровый нрав двигающегося впереди всех командира, каждый воин был твердо уверен в нескольких вещах. В том, что набег будет успешным; что каждый, кто останется в живых, получит богатую добычу; и в том, что тот, кто каким-нибудь образом нарушит строжайшую дисциплину, лишится не только права участвовать в бою и последующем дележе, но и, возможно, самой жизни.
Однако желающих роптать не находилось - каждый воин из десяти рук, составляющих основной костяк, добивался этой чести всю долгую-предолгую зиму. И лишь горстка ветеранов, прошедшая рука об руку с Эрмом два предыдущих сезона войны, получила это право без каких-либо вопросов - этих воинов знал весь Нормонд… …Мифор Кривой Коготь, один из немногих, все еще остававшихся в строю бойцов, начинавших службу вместе с тогда никому не известным Четырехруким в одной руке, а сейчас доросший до ранга плеча коггана, как обычно двигался в головном дозоре.
Отсутствие выдающихся внешних данных - роста, силы, ширины плеч, - с лихвой компенсировалось ловкостью, звериной хитростью и нюхом на опасность. Кроме того, юркий и очень подвижный воин всегда умудрялся оказаться за спиной своего обожаемого вождя и мог служить олицетворением идеального телохранителя - ни один из направленных в Эрма ударов за три последних года не достиг цели. Хотя попыток было не мало. Скользя вдоль узкой горной тропы с грацией снежного барса, Мифор вслушивался в тишину окрестных гор и чувствовал, что кроме их отряда, поблизости есть кто-то еще: птицы и немногие мелькающие вдалеке животные на первый взгляд, вели себя более чем естественно, но интуиция подсказывала воину, что что-то тут не так. Наконец, ощущение чужого присутствия стало настолько сильным, что Коготь, жестом приказав своей пятерне рассыпаться, нырнул в узкий проход между камнями чуть выше тропы, и, взлетев по скале, за которую сворачивала тропа, аккуратно посмотрел вниз…
- Дрем, Клюв! - бегом вперед! Остановите кровотечение и тащите его к коггану.
Слакка, Шонн - продолжаем движение. Я вас догоню - вполголоса приказал он через мгновение, рассмотрев ползущего по тропе человека - норм из клана Серого Ветра, залитый кровью с ног до головы, упорно пытался перебраться через здоровенный валун, загораживающий тропу, и не мог - просто не хватало сил… - - Ублюдки… И куда вы полезли воевать в Большое Перемирие? Или вы не слышали, что этим летом мы решили его НЕ нарушать?… - выслушав израненного воина и скривившись в презрительной гримасе, Четырехрукий встал с камня, и, выхватив из ножен кинжал, нагнулся над побледневшим, как полотно, мужчиной.
- Легкой смерти, когган! - неожиданно для всех взмолился солдат. - Я прошу…
- А ты еще и трус? - приподняв одну бровь, поморщился Эрм и, наклонившись, коротким движением клинка рассек перебинтованный живот поперек. - Не заслужил…
Потом выпрямился и приказал:
- Продолжаем движение… Оттащите эту падаль вон тем камням, чтобы было время подумать, стоило ли позорить Нормонд своей тупостью и безответственностью… А эту паршивую деревеньку найдем на обратном пути - пусть немного расслабятся и почувствуют себя в безопасности…
До маленького, укрытого в зелени садов, городка под названием Квикк добрались на восьмой день. Пара сотен аккуратных домиков, расположенных в уютной долине неподалеку от Сиреневых гор, судя по отсутствию крепостной стены и каких либо оборонительных укреплений вокруг, никогда не подвергалась атаке врага. Густой лес, под сенью которого можно было бы скрытно подвести к нем не одну тысячу воинов, подступал к окраине городка практически вплотную, что, несомненно, не могло не радовать. И, глядя с его опушки на лениво слоняющихся по улицам жителей Квикка, Эрм Четырехрукий довольно улыбался - его расчет и на этот раз оказался верным.
- Одиннадцать дворянских поместий, в которых может быть оказано сопротивление… - вполголоса доложил бесшумно возникший за правым плечом Кривой Коготь. - На дальнем от нас конце городка - полупустая казарма городской стражи. Патрулей - нет. У здания городского головы - четыре воина БЕЗ(!) лат, с оружием, смахивающим на парадное… Семеро солдат в таверне "Северный Ветер" вон там… - Мифо показал рукой в сторону приземистого строения, возле которого у коновязи были привязаны лошади. - И еще человек двадцать - ползают по плацу на южной окраине. На башенке в центре - часовой. Спит в тенечке. Судя по тому, что за три часа наблюдения его никто не сменил - караульной службы тут практически нет…
Рынок закроется на закате. Там сейчас большая половина женщин и детей - смотрят на представление бродячих артистов… Мужчины в основном на полях за южной окраиной…
- Ладно, переодевайся! - усмехнулся когган, окинув взглядом нарядившегося бродягой воина. - Нападем с первыми лучами солнца… Пришли ко мне всех тех твоих людей, кто уже вернулся - хочу составить полную картину того, что там нас ждет. И позаботься об ужине - что-то я проголодался… …Первые крики разорвали предрассветную тишину тогда, когда две руки нормов уже подчистую вырезали четвертое поместье. Паника, распространившаяся по Квикку со скоростью лесного пожара, как обычно, оказалась на руку действующим по четкому плану захватчикам - перепуганные защитники, выбегающие из казарм, умирали, не успев даже толком понять, что, собственно, происходит: еще три руки, выделенные для нейтрализации сопротивления, справились с поручением безукоризненно. Еще один отряд "навестил" облюбованную местной солдатней таверну и вырезал подгулявших воинов прямо за теми столами, за которыми они спали… К моменту, когда за Сиреневыми горами показался ослепительно сияющий солнечный диск, город превратился в пылающий костер - все, что было ценного и легкого, сваленное на две телеги, ждало момента дележа и ждало за околицей. Вместе с парой сотен молодых симпатичных девушек. Взбудораженные горячкой проведенного боя, нормы с нетерпением поглядывали в сторону задумчиво глядящего на пленниц коггана и ждали команды выбирать… Однако Эрм не спешил - неожиданно большой объем добычи и пленниц смешал планы Четырехрукого: по его прикидкам, набег должен был продлиться как минимум месяц, начавшись в первый день После Большого Перемирия.
При этом хотелось сжечь десятка два деревень, три-четыре городка, а уже потом возвращаться домой. Но, представив себе обратный переход по разведанной в прошлом году тропе хотя бы с таким количеством пленных и золота, когган вдруг понял, что долгого набега не получится: даже если нагрузить всех пленниц рюкзаками с добычей, отряд превратится во вьючный караван!
- Коготь, ко мне! - присев на краешек телеги, раздраженно бросил Эрм, и, покрутив в руке богато инкрустированный драгоценными камнями золотой кубок, выругался…
- Тут! - выскользнувший откуда-то из-за спин своих солдат Коготь вопросительно посмотрел на вождя.
- Что с ранеными?
- Четверо. Легкие. Идти смогут. Потерь нет…
- Как обычно, им - половину доли… Остальным - полную. Отличившиеся есть?
- Семеро…
- Полторы. Плечам не две, а две с половиной. Молодцы… Делить будешь сам…
Отбери треть лучших, - кивнув в сторону пленниц, когган хмуро посмотрел обрадованного таким решением вождя соратника. - а остальных отдай воинам… У них два часа… Потом прирезать… В обед идем дальше… Кстати, каждой отобранной - рюкзак. Туда сложить добычу. Не забудь про караулы… И не здесь - отведи отряд в лес… А я, пожалуй, перекушу… Что непонятного? - углядев во взгляде норма удивление, взревел Четырехрукий. - Как мы протащим всех их по перевалам? Или заканчивать поход после первого же городка? Н-н-ненавижу…
Глава 18. Голон Крыса.
Тро появился рядом с взбешенным до предела принцем тогда, когда на песок Арены уже вызвали последних участников Турнира - пара унгов и их противников, рыжеволосых братьев Скопни из Исилида. Еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться в глотку провинившемуся помощнику, Голон сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, и процедил:
- Ну, что скажешь, недоумок?
- Он разрубил стрелу, Ваше Высочество!
- Почему твой тупорылый придурок стрелял в мужа, идиот? Ты что, не слышал моего приказания? Надо было убить брата! И только потом, если получится, мужа…
- Я так и объяснял… - перепуганно прошептал Кучерявый. - Я не знаю, почему он так поступил… И уже не спросишь: он - труп…
- Идиоты… Вокруг - одни идиоты… - вздохнул Голон, хватаясь за голову… - А если ее сейчас ранят, или, еще хуже, убьют? Что я с ней делать буду, а?
Любоваться трупом? Или ласкать обрубки? Ты об этом подумал, образина?
- Они победят, хозяин! Я в этом уверен! - трясущимися от страха губами проговорил Тро. - Смотрите, бой начинается!
- Договорим после… - прошипел принц. - Только учти, если у нее будет хоть одна царапина, я тебя лично прирежу… Понял?
- Д-да… Понял… - попятившийся было назад Тро наткнулся на угрожающий взгляд Голона и рухнул на ближайшее кресло, и, сжавшись в комочек, перевел взгляд на Арену, где уже замелькали мечи всех четверых соперников…
Принц, несколько раз шумно выдохнув, чтобы немного успокоиться, последовал примеру Кучерявого и впился взглядом в происходящее внизу.
Два огненно-рыжих уроженца Исилида, с лицами, сплошь усыпанные конопушками, двигались по песку с грацией боевых носорогов. Массивные, широкоплечие воины, вооруженные большими, почти в рост человека, щитами и тяжелыми полуторниками, они вдвоем спокойно могли бы штурмовать какой-нибудь небольшой замок. Еще одно неприятное свойство пары заключалось в том, что один из братьев был левшой, и когда они смыкали щиты, ощетиниваясь клинками с двух сторон, они превращались в единый таран, который до сих пор никто не смог остановить. Как обычно, сомкнув щиты, они и сейчас начали понемногу теснить унгов к краю площадки. Горцы пробовали их защиту на прочность, пытаясь разными финтами заставить их разомкнуть щиты или открыться. Беата дважды метала ножи, но неудачно, и теперь клинки тускло блестели в песке Арены. Рыжие берегли дыхание и силы, заставляя противников метаться по песку, уходя от опасных атак перекатами и прыжками, и понемногу сбивать дыхание. На любой маневр унгов братья слаженно поворачивались вокруг общей оси, ни на миг не открываясь для возможной атаки. В какой-то момент принцу показалось, что шансов на победу против этого тарана у горцев нет, и он вполголоса взвыл от отчаяния - эта женщина была ему нужна! Именно ради нее он отказался от мысли отомстить тем, кто продал его отцу этого ублюдочного Седого!
Именно из-за нее он уже две недели не смотрел на других женщин, каждый вечер умирая от желания видеть рядом только ЕЕ! И видеть, как она умирает на Арене, он просто НЕ МОГ! …Унги, сражающиеся уже больше пяти минут, внезапно словно размазались в воздухе и, рванув каждый в свою сторону, заставили братьев раздвинуть щиты.
Потом вдруг один из братьев упал, и Голон с удивлением увидел в его горле нож, судя по всему, брошенный Ольгердом! Еще через мгновение брат Беаты оказался за спиной не успевшего среагировать на чудовищно быструю атаку унга второго соперника и сбил его с ног…
- О, господи, как ОНА быстро двигается! - прошептал Тро. - Вы видели, Ваше Высочество, как она отрубила правому исилидцу ногу?
- Какую ногу? - не понял принц, увлеченный атакой Ольгерда, и просмотревший движение своей ненаглядной.
- Когда левый начал валиться, правый брат на миг отвлекся на движение за спиной…
Этого ей хватило, чтобы дотянуться… Бить из такого положения невозможно… И с такой скоростью - тоже…
Присмотревшись к лежащим на песке телам, Голон с удивлением заметил, что и второй брат мертв. Но умереть так быстро от того, что у него отрубили ногу, воин не мог…
- Я что-то не понял, - ошарашено повернувшись к принцу, пролепетал Тро. - Почему он умер-то?
- Сам не знаю… - буркнул принц, потом сообразил, что ОНА осталась жива, и, подскочив, дико заорал, присоединяясь к безумному реву беснующихся в экстазе трибун…
А когда на трибунах настала относительная тишина, на песке Арене началось действо, не менее интересное, чем закончившийся Турнир: группа из восьми латников Академии показала комплекс формальных упражнений с мечами на такой скорости и так слаженно, что у Голона отвалилась челюсть. Он заворожено смотрел на скупые, выверенные движения бойцов и завидовал им черной завистью. А когда бойцы разбились на пары и продемонстрировали зрителям учебные бои, то принц понял, что его идея отомстить была как минимум ребячеством.
Наконец, показательные выступления закончились, и распорядитель опять вскинул вверх свой жезл. Гомон на трибунах постепенно стих, и в наступившей тишине раздался голос Просветленного:
- Итак, дорогие друзья, Турнир Меча Террена завершился… Все вы были свидетелями того, как эти доблестные бойцы, - он царственным жестом указал на группу победителей, - в тяжелейших схватках доказали свое право на выбор! Каждый из них проявил столько мужества и отваги, хладнокровия и умения, что я могу с гордостью заявить: я счастлив иметь возможность им этот выбор предоставить! - он медленно спустился по лестнице, покрытой алым бархатом, на песок Арены, подошел к столику распорядителя и взмахнул рукой.
Заиграли фанфары, и на песок вступила процессия из семи латников, четверо из которых тащили здоровенный сундук, а еще трое - стопки какой-то ткани.
Дождавшись, пока процессия доберется до его стола, Просветленный снова вскинул ладонь и объявил:
- Брат Велин из Архема!
По трибунам прокатилась новая волна аплодисментов, и человек-гора, победивший в боях на топорах, не зная, куда спрятать руки без оружия, вскочил на ноги и, смущенно улыбаясь, пошел к Просветленному.
Глава Академии острова Черной скалы положил руку на его плечо и спросил:
- Ты доказал, что достоин награды Турнира! На одной из этих подушек - мешок с сотней золотых. На другой - плащ ученика Академии. Ты достоин и того, и другого.
Выбор - за тобой!
Здоровяк, не задумываясь, положил руку на плащ и трибуны взорвались шквалом аплодисментов, приветствуя выбор победителя. Просветленный пожал ему ладонь, обнял воина за плечи и, дождавшись, пока смолкнут крики, возвестил:
- Поприветствуем нового брата, друзья! - троекратный лязг мечей о щиты отряда латников, незаметно выстроившегося за Настоятелем, почти перекрыл восторг трибун, и счастливый воин, прижимая к груди сверток, занял свое место в этом строю. …Из семи победителей турнира, вызванных до унгов, только двое выбрали деньги: лучник и воин, дравшийся шестом. Теперь они, почему-то пряча глаза, стояли по левую сторону от отряда латников, сжимая в руках мешки с монетами и возвращенное им оружие. Впрочем, причин, по которой они сделали такой выбор, могло быть множество: сумма была более чем велика, поэтому зрители приветствовали их выбор точно таким же ревом, как и решение тех, кто выбрал учебу.
Наконец, дошла очередь и горцев:
- Брат Ольгерд и сестра Беата! - пророкотал Просветленный и… улыбнулся.
Трибуны взвыли так, что принц даже поежился.
- Вы доказали, что достойны награды Турнира! Но прежде, чем я предложу Вам выбор, я бы хотел еще кое-что добавить.
Просветленный встал на одно колено, поцеловал руку ошеломленной таким поступком девушке, снова встал и продолжил: - Я преклоняюсь перед мужеством этой юной девушки, в упорнейшей борьбе доказавшей, что мужество не зависит от пола! И я с удовольствием дарю первой за всю историю его существования Турнира меча Террена победительнице этот комплект мечей! - он взял из рук распорядителя богато изукрашенную перевязь с оружием и протянул его девушке.
- А теперь делайте свой выбор, господа!
Глядя, как горцы, не задумавшись ни на секунду, положили руки на плащи, Голон взвыл от бешенства и заскрипел зубами…
- Итак, выбор сделан! И единственное, что я должен сделать, так это объявить, что всем победителям Турнира Славы, вне зависимости от их выбора или места, где они будут жить, я вручаю дворянский патент. И где бы вы не находились, друзья мои, - он повернулся лицом к победителям, - знайте, что вы находитесь под нашей защитой! Слава Победителям! И еще… Для заинтересованных лиц… Торги, на которых вы сможете выкупить право пригласить на службу выпускников Академии этого года, состоится завтра вечером, в главном зале Академии… А сейчас я объявляю Турнир меча Террена завершенным и жду встречи с вами ровно через год…
- Ваше Высочество! - глядя на бледного от бешенства принца, взвыл Тро. - Еще не все, поверьте! Их сейчас отпустят на сутки для прощания с родными и близкими…
Тут такой порядок… Люди готовы… Три десятка человек… Часть из них - те, кого победили эти самые унги… Мы выкрадем ее вечером или ночью, я обещаю…
Еле сдержавшись, чтобы не врезать кулаком в испуганное лицо помощника, Голон Крыса проводил взглядом удаляющихся к неприметной двери в дальнем конце Арены победителей и, встав с кресла, прошипел:
- У тебя остался только один шанс… Ты меня понял?
Глава 19. Хранитель Эол.
…Очередное Пророчество прихватило во время обеда - сердце вдруг заколотилось, как бешеное, лоб покрыла испарина, в глазах потемнело; я выхватил из кармана "дежурный" блокнот и стило и, уже записывая бьющиеся в сознание строки, наткнулся на удивленные взгляды Маныша и его "яйцеголовых". Трясущимися руками дописав последние слова, уже исчезающие из сознания, я облегченно откинулся на спинку кресла и, нащупав кнопку экстренного включения автомеда, хотел было ввести себе успокаивающего. Но не тут то было - забывшие про еду ученые, сорвавшись с места, поволокли меня в лабораторию, по дороге переписывая показания о состоянии моего здоровья "в процессе" с большого искина "берлоги" на свои коммуникаторы. Шагая по коридору, я вдруг сообразил, что оставил Пророчество на столе, и попытался было восстановить в памяти его строки, но не тут то было - как обычно, откровение мгновенно стиралось из памяти, оставляя после себя ощущение приобщения к чему-то запредельно тревожному. Решив, что текст не пропадет, я покорно упал в указанное мне кресло, дал облепить себя сотней с лишним датчиков и отрешенно наблюдал за суетой мечущихся по помещению соплеменников…
- Ну, и что это, по-твоему, должно значить? - Маныш, появившись в лаборатории, устроился напротив меня и торжественно продекламировал написанный мною текст:
- Найдет Щенок Любовь до гроба, ища возможность отомстить.
А где-то Смерть по горным тропах к себе сумеют подпустить… …Тех, кто, забыв про кровь, беспечно забросил меч - согнет в дугу… …А Волки встанут грудью… Вечность вдруг улыбнется Вожаку…
- А кто его знает… - злобно буркнул я, понимая, что сосредоточиться на Пророчестве, чувствуя себя подопытной крысой, все равно не получится.
- Не понял? - нахмурился он, и, привстав с кресла, помахал блокнотом перед моим лицом. - Это же ты написал! Вот и объясняй…
- Не знаю. Очень часто истинный смысл предсказанного понимаешь только после того, как события УЖЕ произойдут… - попытался было объяснить я. - Как мне кажется, понятно только то, что команде в Скальной Гряде грозит какая-то опасность.
- А что за вожаки и щенки? - поинтересовался Ромни, помощник и давний соратник Маныша, какого-то черта прибывший сегодня с утра и отирающийся по моей берлоге с одному ему известными целями.
- Детей в деревне двое. Сын Ольгерда и сын Боно. Обоим им рано искать себе невест… Тем более, что и мстить кому-то им пока не с чего… - грустно пошутил я. - Поэтому у меня лично нет объяснения…
- Мда… Пророчество есть, а смысла в нем нет… - скривился в гримасе Ромни.
- Смысл есть. Просто мы о нем не догадываемся. Мало информации о происходящем.
Если бы не эта долбанная статья, ограничивающая использование техники в мирах, в которых есть возможность столкновения с высокотехнологичными цивилизациями, я, имея возможность наблюдать за социальной и политической обстановке в регионе, с высокой вероятностью мог бы предположить несколько вариантов объяснений. - хмыкнул я. - А сейчас приходится только догадываться и переживать за ребят.
