Ему было над чем задуматься. Получалось, что после всех его усилий он поменял койку в госпитале на тюремный табурет. Причем, если раньше его задерживали явно незаконно, то теперь власти имели полное право отдать его под суд за нанесение увечий, а то и убийство военнослужащих иракской армии.
      Пастух вздохнул и попытался плечом стряхнуть приставший к скуле песок -- конвоиры так и бросили его со скованными за спиной руками. Со второй попытки это ему удалось. Сидеть на табурете было мучительно больно, но прилечь он мог лишь на грязный пол.
      Прошло не меньше получаса, прежде чем кто-то вспомнил о пленнике. Дверь за спиной у Пастуха со скрипом открылась (ох уж эти тюремные двери!..), и в помещение вошел охранник со стулом. Поставив стул напротив сидящего Пастуха, охранник, не говоря ни слова, отошел в угол и замер у стены. Прошло еще минут пять, и в комнату вошел высокий офицер с тонким холеным лицом. Судя по реакции вытянувшегося по стойке "смирно" охранника и по погонам вошедшего, звание этого человека было не меньше чем генеральским. Офицер перевернул стул спинкой вперед и сел на него верхом. Пристально рассматривая сидящего перед ним Пастуха, он не спеша достал золотой портсигар и вытащил из него тонкую сигарку.
      Надо признаться, выглядел пленник неприглядно. Изорванная пыльная форма. Ссадины на лице. Кровь вперемешку с песком. Красные от усталости и бессонницы глаза.
      Внимательный осмотр продолжался пару минут, после чего офицер произнес на хорошем русском языке:
      -- Что это вам, господин Пастухов, взбрело на ум устраивать ночные гонки с перестрелками? Вы прямо как будто начитались детективных романов.
      -- С кем я говорю? -- тихо спросил Пастух.
      -- С начальником местной армейской разведки. -- По лицу офицера скользнула улыбка.
      -- А... -- протянул Сергей. -- Камаль, как вас там полностью...
      -- Камаль Абдель аль-Вади, -- подсказал офицер.
      -- Мне представляться, как я понимаю, не имеет смысла? -- Пастух провел языком по пересохшим губам. -- Вы не могли бы приказать принести мне воды?
      -- Позже, -- ответил Камаль Абдель и добавил: -- Если понадобится. Что за странное упорство у вас, у русских? -- спросил он без перехода. -- Когда я беру американца, то он спокойно дает показания и терпеливо ждет, когда его правительство выторгует его жизнь. Все по правилам. Ну вот зачем, скажите, вам понадобилось бежать? Вас плохо кормили в госпитале?
      -- Меня плохо кормили перед госпиталем. Иначе я туда не попал бы.
      -- Ну-ну, -- вновь улыбнулся Камаль Абдель. -- Всего-то живот схватило, а столько разговоров. Вы не производите впечатления мнительного человека. Вас ведь могли просто застрелить.
      -- Что вы хотите от меня? -- прямо спросил Пастух.
      -- Ничего, -- честно признался начальник разведки. -- Все, что нужно, я уже получил. Просто я, знаете ли, коллекционирую человеческие типажи. Их много прошло передо мной. Вы сегодня ночью доставили мне некоторые хлопоты, и я заинтересовался вами. Скажите, а на что вы надеялись? Пешком дойти до Кувейта через три пустыни?.. Это чисто профессиональное любопытство. Или решили просто вернуться как ни в чем не бывало в отель?
      -- Я привык сам контролировать ситуацию...
      -- Похвально. Контролируйте.
      -- Не могу не задать следующий по логике вопрос: как вы намерены со мной поступить? -- Пастуху было сейчас не до условностей, и он старался идти к цели напрямую.
      -- Это интересный вопрос, -- ответил генерал, не спеша затягиваясь сигаркой. -- Что вам не сиделось на месте?.. Вы успели натворить немало. Практически напали на охранявшего вас солдата, ограбили его. Кстати, форма, пусть и в таком плачевном виде, вам к лицу. -- Генерал с улыбкой взглянул на расцарапанное лицо Пастуха. -- Напали на майора. У него, между прочим, сотрясение мозга. Угнали машину, принадлежащую армии Ирака. Ранили двоих солдат... Набирается прилично для любого суда, вам не кажется?
      -- Идите к черту, -- буркнул Пастух.
      -- Не обижайтесь. Слова из песни не выкинешь. Так у вас говорят? Кроме того, сразу после посещения лавки, где вы приобрели чемодан, ее владелец был обнаружен мертвым. Какое совпадение! -- Камаль Абдель цокнул языком и картинно покачал головой.
      -- Лавочника я не трогал, -- хмуро ответил Пастух.
      -- Знаю, но следствие может иметь свое мнение. Как-то неудачно вы выполнили свое задание. Крайне неудачно. Я даже начинаю подумывать: а может, вас и не возвращать на родину? Сейчас, конечно, не времена СССР, хорошие, кстати, были времена, но медаль вам за такую работу не дадут.
      -- Что вы знаете о моем задании? -- насторожился Сергей.
      -- Все, -- честно признался генерал. -- Разве вы этого не поняли, когда оказались вместо Дворца в госпитале? Не расстраивайтесь. У всех бывают ошибки. Что касается вашей участи, то вам повезло -- обстоятельства складываются в вашу пользу. Будете жить. Но предупреждаю: еще одно неверное решение, и я пойду против обстоятельств. Ирак еще не полностью избавился от многих страшных болезней. Антисанитария, знаете ли, плохое питание... Случаются у нас еще заболевания холерой, и тиф полностью не искоренен... Вы понимаете? Один укол -- и домой вас повезут в запаянном гробу.
      С этими словами Камаль Абдель аль-Вади встал, швырнув недокуренную сигарку на пол.
      -- Вы, кажется, просили пить? Я распоряжусь.
      После этих слов генерал вышел.
      7
      Проводы делегации Российского парламента в международном аэропорту Багдада несколько затянулись. Каждый из довольных депутатов хотел произнести спич перед горсткой журналистов, которые в отсутствие других новостей сконцентрировали все свое внимание на русских парламентариях. Говорили в основном об историческом пути российского и иракского народов. О недопустимости эскалации напряженности в регионе, а также о недопустимости воинственных демаршей заокеанской державы и НАТО. Представители иракского правительства, наоборот, как бы опровергая представление о цветастом витиеватом восточном многословии, коротко выражали благодарность за проявленное к их стране внимание.
      Наконец все, кто хотел, выговорились, и члены делегации не спеша потянулись к трапу ожидающего их ИЛ-96. Многие на обратном пути оказались отягощены солидным багажом. Тут уж постарались гостеприимные хозяева, не пожалевшие средств и сил на подарки для русских депутатов. Их помощники, располагавшие большим свободным временем, не рассчитывая на презенты, сами прочесали окрестные магазины и лавки. Наибольшим спросом пользовались ткани, чеканное серебро и золотые украшения. Справедливо не доверяя отечественной авиации, все старались весь свой багаж пронести в салон.
      Среди журналистов находился и Коперник, и как всегда в компании с американцем. Тот вообще в последнее время не отходил от русского коллеги ни на шаг.
      -- Леонид, ваша делегация улетает. Как вы считаете, что-нибудь изменилось? -- спросил Стивен, кивая в сторону авиалайнера.
      -- Вы хотите взять у меня интервью? -- проворчал Коперник. -- В школе вы тоже выезжали на подсказках? Думайте сами, чем накормить ваших читателей...
      Он выглядел заметно встревоженным и все время оглядывался по сторонам, как бы ожидая какого-то подвоха.
      -- Вы сегодня не в духе, Леонид, -- вздохнул Стивен. -- Это, наверно, ностальгия по родине. Ваши конгрессмены улетают, а вы остаетесь.
      -- Очень смешно, -- буркнул Коперник.
      В этот момент на летное поле прямо к трапу самолета подрулила машина "скорой помощи". Коперник моментально перестал обращать на американца какое-либо внимание, сконцентрировавшись на том, что происходит у трапа самолета. Стивен не стал ему мешать, но, отметив этот внезапный интерес, верно связал его с давешним беспокойством русского коллеги.
      Тем временем из "скорой" при помощи санитара выбрался Пастух. Увидев его поднимающимся по трапу, члены делегации даже замерли на месте. Пастух был одет в ту же одежду, что и позавчера, когда его увезла "скорая". Зато лицо его носило явные следы физического воздействия. Несколько свежих ссадин, заклеенных пластырем. Довольно броский фингал сиреневого цвета под правым глазом. И приличная шишка на лбу.
      Тот самый депутат, что выражал недовольство участием Пастуха в визите во Дворец, теперь, видимо испытывая некоторые угрызения совести, первым подошел к Сергею и участливо осведомился:
      -- Что с вами? У вас же, кажется, был приступ боли в желудке...
      -- "Скорая", на которой меня увезли, попала в аварию, -- хмуро объяснил Пастухов и, хромая, заковылял к трапу.
      Депутат проводил Сергея странным взглядом. Он так и не понял: шутит этот странный "помощник депутата" или говорит серьезно.
      * * *
      ...В помещении, где Сергей имел честь беседовать с начальником армейской разведки Ирака, его продержали еще несколько часов. Когда он уже буквально падал от усталости, его вдруг быстро помыли, причесали. Выдали старую одежду -- не в форме же его везти. Потом пришел врач и ловкими движениями продезинфицировал ссадины и царапины. После чего Пастуха строго-настрого предупредили, чтобы он не болтал лишнего о своем пребывании в госпитале, и не только.
      -- Понятно, -- вздохнул Пастух. -- Шел, поскользнулся, упал, очнулся -гипс...
      Кряхтя от боли, Пастух кое-как поднялся по трапу в салон авиалайнера, где был тотчас усажен в кресло сердобольными стюардессами. Едва его голова коснулась спинки кресла, как Сергей немедленно провалился в сон. Так что он уже не слышал, как стюардесса просила всех пассажиров пристегнуть ремни, как загудели двигатели и лайнер начал выруливать на взлетно-посадочную полосу. Как, наконец, шасси оторвались от потрескавшегося бетона багдадского аэропорта и ИЛ-96 взял курс на Москву...
      * * *
      Как только самолет скрылся в голубом безоблачном небе, Коперник, с облегчением наконец вздохнув, повернулся, чтобы идти, и буквально наткнулся на Стивена, который все это время продолжал стоять рядом, внимательно наблюдая за своим коллегой.
      -- Простите, Стивен, -- улыбнулся Коперник. -- Я немного отвлекся. А не пропустить ли нам с вами по порции-другой виски в честь убытия делегации моих земляков? Теперь хлопот станет меньше, и мы с вами, как и прежде, будем ждать, когда прилетят ваши земляки, чтобы отбомбить как следует это змеиное гнездо терроризма.
      -- Что ж, Леонид, -- покачал головой толстяк американец. -- Я вас за язык не тянул. Вы сами предложили это. Стало быть, и выпивка за вами...
      Стивен заржал на все здание аэропорта, довольный своей шуткой.
      Некогда оживленный аэровокзал во время оно изобиловал питейными заведениями, благо в Ираке никогда не воспринимали запрет на алкоголь, завещанный пророком Магометом, буквально. В настоящий же момент здание после отлета русской делегации вновь погрузилось в тишину. Так что для выполнения своего замысла двум журналистам пришлось возвращаться обратно в город. А конкретно--в бары отеля "Хилтон", уже неоднократно опробованные обоими.
      Проявив чудеса изворотливости и такта, Копернику удалось избавится от общества Стивена Флейшера всего после третьей порции виски. Для них обоих это было смешной дозой, но Коперник вполне правдиво изобразил внезапно возникшую головную боль и под этим предлогом поспешил удалиться.
      А поднявшись к себе в номер, он запер дверь и тщательно осмотрел все помещения. Не обнаружив никаких следов пребывания непрошеных гостей, он достал свой чемодан. Как и полагается шпиону, в его чемодане было тайное отделение, из которого Коперник извлек компьютерную дискету. Следующие десять минут он провел за своим "ноутбуком". В результате ряда операций компьютер начал работать в режиме шифровальной машины.
      С удовлетворением профессионала посмотрев на экран, Коперник набрал следующий текст:
      "Коперник Барбароссе
      Лично
      Первая стадия операции "Бацилла" прошла успешно. Первый объект "отработал" по нашему плану.
      Согласно тому же плану операции приступаю ко второй стадии с подключением второго объекта. Ждите следующих донесений".
      Еще раз проверив текст, Коперник нажал клавишу ввода, и через пару секунд текст превратился в несколько столбцов цифр.
      С зашифрованным листком в кармане Коперник отправился в уже знакомое нам по предыдущим главам помещение резидентуры в Российском посольстве. Там он приказал дежурному связисту срочно передать шифровку в Москву, в ГРУ Генштаба Министерства обороны. Проследив за исполнением, Коперник лично пропустил листок через машинку для уничтожения, в результате чего он превратился в горстку бумажной трухи.
      И лишь после этого Коперник с чувством выполненного долга вернулся в отель и завалился спать...
      Глава четвертая. Со свадьбы -- на похороны
      1
      Карась совершенно не удивился, увидев на пороге своего дома Дока и Артиста, с которыми всего лишь час назад расстался на перекрестке. Он даже был рад тому, что ребята решили не откладывать свой визит.
      Артист обезоруживающе улыбнулся ему и развел руками, -- мол, ничего не поделаешь, Константин, принимай гостей. Карась показал Доку, куда можно загнать машину, и через пять минут все трое сидели за столом в большой комнате. Карась явно не ошибся, решив воспользоваться бабкиным наследством, -- дом и в самом деле стоил того, чтобы переехать сюда жить. Правда, здесь царил беспорядок, но это было вполне объяснимо -- Карась жил здесь один и, как и большинство одиноких мужчин, совершенно не мог справиться со своим бытом.
      Впрочем, ни Док, ни Артист не обратили на это ни малейшего внимания. Они устроились за столом, с удовольствием ощущая, что этот дом вполне обжит и уютен в отличие от дома No 5 по улице Карла Маркса и что здесь можно расслабиться, спокойно поговорить и все обдумать.
      Карась разлил чай в чашки и поставил на стол банку варенья.
      -- Больше нет ничего, мужики, -- извинился он, -- меня две недели не было дома, так что больше мне вам нечего предложить.
      -- Не суетись, Константин. Не на приеме.
      -- Слушай, Кость, -- спросил Док, -- а ведь у вас в Двоегорске, поди, есть какая-нибудь гостиница?
      -- Должна быть... А что, друга вашего дома нет, что ли?
      Док кивнул.
      -- Пусто там. Совершенно. Я думаю, может, с адресом какая-то ошибка... В общем, на пару дней нам надо где-то остановиться, пока мы тут попробуем кое-что выяснить.
      -- Так зачем гостиница? Оставайтесь у меня. Места навалом. Я вам весь второй этаж отдам -- там мансарда большая.
      -- А у тебя-то самого какие планы?
      -- Да никаких. Недели две буду бездельничать до следующего рейса. А там -- ну, если, конечно, Битый не прицепится -- опять свалю. Так что вы мне не будете мешать.
      -- Ну раз так, мы принимаем приглашение. Кстати, если мы предложим тебе деньги, ведь ты от них откажешься? -- улыбнулся Артист.
      -- Конечно, откажусь. _
      -- Тогда за нами будет твой холодильник. А то, я смотрю, у тебя тут с голоду загнешься.
      -- Ну...
      -- Возражения не принимаются.
      Карась отмахнулся. Холодильник так холодильник. Он был рад, что все так обернулось, и не стал спорить. Он сразу, еще в "Солнечном", почувствовал какое-то расположение к этим двум москвичам, хотя и понимал, что они не так просты, как хотят казаться. Что-то в них было не так. Может быть, какая-то опасность от них исходила. Впрочем, если и исходила, то не для него, не для Карася. И потом, лучшей защиты от Битого, если тот вздумает заявиться к нему снова, и не придумаешь. Уж в этом Костя Карасев успел убедиться.
      -- Кость, а телефон у тебя есть? -- спросил Док, оглядывая комнату.
      -- Он там, наверху.
      -- Хорошо.
      -- Принести?
      -- Да нет, не надо. Пока не надо...
      -- Думаешь, пора Серегу найти? -- спросил у Дока Артист.
      -- Может быть...
      Карась не знал, о чем они, да и не мог знать, но в поведении Дока ему почудилась какая-то тревога, что казалось совсем уж неестественным для этого спокойного, уверенного в себе человека. И тут Карась подумал, что, скорее всего, ребята попали в неприятный переплет со своим этим двоегорским приятелем. Что ж, если жизнь свела людей вместе, значит, это не случайно. Вопрос только, сможет ли он для них что-нибудь сделать? Черт его знает. Но предупредить их он вполне может...
      И Карась заговорщически взглянул на Дока с Артистом.
      -- Если у вас возникли проблемы, -- сказал он уверенно, -- в милицию лучше не суйтесь.
      -- Это почему? -- с интересом спросил Артист.
      -- Потому что Битый вам оскорбления не простит.
      -- А при чем тут Битый?
      -- Долгая история. -- Карась удовлетворенно вздохнул -- наконец-то и его знания пригодились. -- Двоегорск город маленький. Неужели вы думаете, что этому уголовнику позволили бы здесь хозяйничать, если бы у него не было возможности держать в руках Смирнова?
      -- Смирнов -- это кто: начальник вашей милиции?
      -- Ну да.
      Артист и Док переглянулись.
      -- А почему ты решил, -- спросил Док, -- что у нас проблемы?
      Карась пожал плечами:
      -- Мне так показалось... А что, нет? Константин поставил на стол пепельницу, достал сигареты и закурил. Док автоматически последовал его примеру.
      -- Я не знаю, насколько все это в конце концов окажется проблематично, -- сказал он, -- просто мы хотим разыскать Сомина, если он где-то в городе.
      -- У меня тоже недавно приятель пропал, -- рассказал Карась. -- Тоже водила. Гонял парфюмерию. А тут неделю назад мы пересеклись в "Солнечном", и он рассказал, что ему предложили бешеные деньги за рейс с какими-то ядохимикатами. Я говорю, отваливай, мол, и не вздумай соглашаться -- там наверняка наркота. Представляете, сколько наркоты перегнать можно? Это же не одна сотня тысяч баксов! Да за такие деньги машины пропадают бесследно вместе с водителями. А он отнекивается. Нет, говорит, я рискну. Мне деньги позарез нужны... Ну и все. С тех пор я его не видел. А вчера узнал, что машину его нашли. Пустую. Без груза и водителя... Игорь его зовут. Хороший парнишка.
      -- Опасная у тебя работа, -- серьезно сказал Артист, -- как у сапера. Ошибиться можно только раз.
      -- Да работа-то нормальная. Как любая другая. Неприятностей, правда, хватает но в основном мелких. Нет, на самом деле проблемы редко бывают. Просто любят о них в газетах писать, вот и кажется всем, что мы как саперы. А так... Ну гаишникам, конечно, отстегиваешь, бандюкам, если не было возможности пилить без остановки и остановился по дурости где-нибудь. Правда, они иногда и в дороге перехватывают. Догоняют тебя две-три тачки с головорезами, останавливают, один пересаживается в кабину -- и сразу в путь... колонной такой. А в пути договариваются: мол, десять процентов груза нам -- и кати дальше. Причем неважно, что ты там везешь, -- телевизоры или консервы. Ну уж тут или плати, или вообще не останавливайся, а иди на таран... С тягачом-то вряд ли что-нибудь случится, но только таранить почти никто не решается...
      -- Кость, а у тебя оружие есть? -- поинтересовался Артист.
      -- Да ну! Какое там оружие. Если что -- все равно не поможет... Но самое страшное, что пристукнуть запросто могут даже и не бандиты, а так, случайные встречные. Вот происшествие недавно было... "МАЗ" с двенадцатью тоннами итальянских лифчиков заглох на шоссе, и водила, недолго думая, пошел в ближайшую деревню за помощью. Так его там отходили поленом, а груз весь растащили. Черт его знает, где в небольшой деревне можно спрятать двенадцать тонн лифчиков...
      Константин усмехнулся и снова стал серьезным.
      -- Если бы не Битый, -- сказал он, -- я бы и не жаловался. Все у меня вроде в порядке. А он достает, подонок. Он ведь решил, что раз "Солнечный" с бензоколонкой относится к Двоегорску, значит, он здесь хозяин. Ну и года два уже, как всех здесь бомбит. Прошлой зимой они вообще залили шоссе водой -там, на подъеме за "Солнечным". Легковушки проскакивали, а фуры все назад катились. Так эти козлы только ходили да забирали, что понравится... Через неделю, правда, заткнулись. Больно уж нагло получалось. Могли из области прикатить с проверкой.
      -- Да, -- вздохнул Артист, -- весело вы тут живете.
      -- Вот что, мужики, -- предложил вдруг Карась, -- вам надо поговорить с Сан Санычем. Если ваш друг в городе, он его обязательно найдет. Он тут, по-моему, всех знает.
      -- А кто этот Сан Саныч?
      -- Участковый. Капитан Нелужа.
      -- Ты же сам говорил, -- напомнил Артист, -- что с милицией лучше не связываться...
      -- Да вы что! -- с неожиданной убежденностью возразил Карась. -- Сан Саныч -- единственный представитель власти здесь, которому доверять можно. Абсолютно порядочный человек. В больших городах таких, наверное, и не осталось уже. И, главное, упрямый до изумления. Он уже третий год воюет со всеми, начиная с мэра...
      -- А у вас здесь что, и мэр есть? -- с удивлением переспросил Артист. Уж больно не вязалось это иностранное слово с маленьким провинциальным российским городком.
      -- Конечно. Удивительная сволочь... Так вот, начиная с мэра и заканчивая городской милицией. Его пытались уже уволить, да жители не дали. В общем, конечно, справиться с местными чиновниками ему не по зубам. Да и полномочия не те. Но весь порядок только на нем и держится. Даже Битый его уважает, хоть и терпеть не может.
      -- А ты знаком с этим Сан Санычем? -- спросил Док.
      -- Да только благодаря ему у меня все кости до сих пор и целы... Может, прямо сейчас и двинем к нему? Он недалеко здесь...
      Док на секунду задумался.
      -- Нет, -- сказал он, -- давай подождем до завтра. Поздно уже.
      -- Ну, как знаете.
      Артист словно ждал от Дока такого ответа. Он сразу поднялся из-за стола и слегка хлопнул себя по животу.
      -- Это правильно, -- сказал он, -- завтра пойдем к Сан Санычу. Нельзя на голодный желудок решать серьезные вопросы. Сколько сейчас времени? Часов девять? Константин, у вас можно купить что-нибудь в девять часов вечера?
      -- В центре, на площади рядом с почтой, должен работать магазинчик. Он круглосуточный. Показать дорогу?
      -- Да я уж сам найду...
      -- Выезжай сейчас направо и минут через десять доберешься до Центральной площади. А там не ошибешься.
      Док достал ключи от машины и бросил Артисту.
      -- Скоро вернусь, -- сказал тот и вышел из комнаты.
      -- Кость, -- предложил Док, -- а ты бы заварил еще чайку, а?
      Карась пошел наливать воду в белый пластиковый электрочайник фирмы "Мулинэкс", смотревшийся в этом российском срубе с огромной печкой донельзя странно, а Док смотрел в окно на сверкающий в лунном свете снег и ловил себя на том, что его захлестывает волна досады. Да, Пастух опять оказался прав. Случайных совпадений в их жизни не может быть. Уже два года, как это стало правилом, и глупо было надеяться на то, что приглашение из Двоегорска станет одним из тех самых исключений, без которых не бывает правил. Все меньше и меньше история, которая происходила здесь с ним и Артистом, была похожа на случайность. Но, черт возьми, почему же не могло все-таки произойти этого чуда? Почему бы Доку и Артисту не сидеть сейчас за шумным столом в доме Лешки Сомина и не вспоминать старые деньки?
      Вот досада сама собой и просилась наружу.
      Но она, эта досада, все время наталкивалась на один очень нехороший вопрос: "А где он, Лешка Сомин?" Док не сомневался, что именно Лешка прислал приглашение, потому что той старой детской клятвы, да еще со всеми подробностями, не мог знать больше никто. И никто ничего не мог узнать о ней, что гораздо важнее. Даже если бы Шаха пытали, она бы не всплыла, потому что к таким детским переживаниям ни один взрослый человек не будет относиться серьезно. Тем более строить на них свои действия (если, конечно, их с Артистом втягивали в какие-то действия). Так что Док ни секунды не сомневался в реальности этого приглашения. Да и почерк был похож. Но если приглашал сам Лешка, тогда где он? Что с ним?
      Этот вопрос, как волнорез, разбивал любую досаду.
      Может быть, что-нибудь удастся узнать Артисту?
      2
      А Артист тем временем направлялся ни к какому не к магазину, а прямиком на улицу Карла Маркса, к дому No 5. Док был прав, прежде чем завтра идти к этому Сан Санычу Нелуже (бывают же колоритные фамилии!), необходимо было проверить кое-какие подозрения. В общем, желательно узнать по максимуму все, что узнать возможно. А там видно будет.
      Артист вел машину медленно и осторожно. Благо "Нива" была новой, а движок оказался отрегулированным так, что передвигаться можно было почти бесшумно и незаметно. Метров за триста Артист остановился, погасил фары и дальше пошел пешком. Оказавшись рядом с домом No 5, он замер и минуту-другую стоял, прислушивался.
      Полная тишина. Ни звука.
      Ну что ж, посмотрим.
      Для начала Артист незаметно юркнул во двор дома напротив -- того самого, откуда к ним выходил некий тип по имени Петрович. Но, как и в тот раз, когда они уходили, и двор, и дом оказались пустыми. Никаких следов. Артист вернулся на улицу, осмотрелся еще раз и осторожно прошел сквозь калитку во двор дома No 5.
      То, что здесь кто-то побывал после них с Доком, Артист обнаружил уже на втором шаге по двору. Беглый осмотр дома и двора подтвердил все сполна. Тропинка к крыльцу была хорошо вытоптана, дверь в дом сорвана с петель, а в подвале чисто -- никакого упоминания о том, что несколько часов назад они здесь нашли целый склад новенького оружия. Вот такие пироги...
      На улице скрипнула калитка, и Артист тут же бесшумно покинул дом, исчезнув в темноте февральской ночи. А через пару минут на освещенном покосившимся фонарем перекрестке появился некий улыбающийся молодой человек и очень вежливо, чтобы, не дай бог, не напугать, поздоровался с пожилой женщиной, только что вышедшей с улицы Карла Маркса.
      -- Инспектор Злотников, -- представился он. -- Что же вы, бабушка, по ночам-то гуляете?
      -- А что же мне не гулять? -- удивилась бабка. -- Я у себя дома. Хочу и гуляю... -- и тут же подозрительно покосилась на пальто молодого человека, очень уж непохожее на форму. -- Что-то я тебя не знаю, милый. У тебя документы-то есть?
      -- Конечно, есть, -- кивнул молодой человек. -- Вы мне лучше вот что скажите. Вы тут не заметили ничего подозрительного?
      -- А как же, заметила, -- недовольно отозвалась бабка и двинулась своей дорогой, а фразу закончила уже на ходу: -- Вот вас всех подозрительных и заметила. Примчались как ненормальные под вечер, перепугали весь народ. Управы на вас нету! Безобразие...
      Она даже не оборачивалась. Только прибавила ходу.
      Для Артиста все стало ясно. В дом No 5 по улице Карла Маркса недавно наведывалась милиция. Это они протоптали тропинку, это они снесли входную дверь. А вызвать их мог только один человек -- тот самый Петрович. Что бы все это могло означать? Неужели их тут с Доком давно уже ждали? Что-то слишком много вопросов.
      Артист вернулся к машине. Теперь надо было и в самом деле купить какой-нибудь жратвы и возвращаться к Карасю. Где, он там говорил, круглосуточный магазин? На Центральной площади у почты? Ну, поехали.
      Артист вырулил назад, на ту улицу, где жил Карась, и погнал к центру. По проезжей части крутилась ленивая поземка, дорога была неровная и плохо освещенная. По пути ему встретилось только две машины, и вскоре "Нива" оказалась на площади, которая называлась Центральной и на которую выходило пять улиц с разных концов. Здесь вдруг оказалось, что Двоегорск и в самом деле город. Причем достаточно старый. Во-первых, сама площадь была застроена каменными трех- и четырехэтажными домами, еще дореволюционными, кроме одного административного здания, которое явно принадлежало советским временам. А во-вторых, дальше, за площадью, среди сугробов и черных силуэтов деревьев, торчали хрущевские пятиэтажки.
      По меркам Двоегорска здесь, на площади, видимо, просто вовсю кипела жизнь: у кинотеатра "Рассвет", где только что закончился сеанс, толпилось человек десять, двери почты и телеграфа были открыты, а в ночном магазине горел свет, и рядом стояло несколько машин. Вот только с рекогносцировочкой Карась малость ошибся. Надо было сказать не "на Центральной площади у почты", а "на Центральной площади у милиции". Дежурная часть городского отделения внутренних дел тоже оказалась здесь. Доковскую "Ниву" могли узнать. Хотя едва ли.
      Артист подъехал к коммерческому магазину.
      Вышел из машины, запер дверь.
      Медленно подошел к дверям магазина...
      И в этот самый момент милицейская дверь раскрылась и на улицу вышел невысокий плотный человек. Тот самый, который у калитки дома No 5 представился им с Доком как Петрович. А вслед за Петровичем вышел милицейский майор. Через мгновение Петрович узнал Артиста и остановился... Уходить? Да нет, глупо. Тем более информации о том, что здесь все-таки происходит, до сих пор слишком мало. А так есть шанс пополнить ее.
      И Артист решил рискнуть.
      -- Здорово, Петрович! -- расплылся он в улыбке. -- Ты куда делся-то? Я стучал, стучал тебе, думал хлопнем по рюмашке, а тебя нет. Заснул, что ли?
      -- Здоров, -- тут же среагировал Петрович. -- А где твой друг?
      Майор, остановившийся за Петровичем, немедленно напрягся.
      -- Какой друг? -- удивился Артист. -- Да ты что, Петрович?
      -- Ну как же, -- плохо скрывая нетерпение, все еще пытался играть Петрович. -- Док твой. На Маркса-то вдвоем Шаха ждали, а теперь "какой Друг"?
      "Как в первом классе, -- усмехнулся Артист. -- Они бы еще перемигнулись".
      Но перемигиваться не понадобилось. Майор явно уже понял, кого это узнал Петрович у магазина, и вытянулся весь, как охотничья собака.
      -- Ты чего-то путаешь, Петрович, -- продолжил тем временем Артист. -Ни на каком Марксе я не был и Шахов никаких не ждал. Тебе бы проспаться...
      -- Молодой человек, -- вмешался майор, -- документики предъявите.
      -- Документики? -- благодушно переспросил Артист. -- Документики -- это пожалуйста... Чего-то сегодня всем мои Документики понадобились.
      Он вытащил паспорт и показал его майору, не раскрывая, словно это был проездной билет на автобус.