Под крылом, как и положено, на травке дремал молодой пилот в синем комбинезоне. Услышав шум подъехавшей машины, он приподнялся на локте и откровенно зевнул.
      -- Это Степаныч -- гроза поднебесья, -- представил пилота Иван Сергеевич. -- На вид ленив, но это характерная черта всех летунов. Зато в воздухе он Покрышкин.
      -- Хорошо, что не Гастелло, -- мрачно пошутил Аджамал.
      -- Если товарищ готов, то вылетаем через пять минут, -- сообщил пилот.
      -- А почему не сразу? -- поинтересовался Иван Сергеевич.
      -- Мне отлить нужно, -- честно пояснил Степаныч.
      -- Слушай, а если бы мы еще на час задержались, то ты так бы и валялся на траве? -- удивился Иван Сергеевич.
      -- Это примета такая, -- расплылся в широкой улыбке пилот. -- Чтобы леталось лучше. И потом, в воздухе будет не до этого... Кстати, -- обратился он к Аджамалу, -- я и вам советую. Лайнер сортирами не оборудован, а путь не близкий.
      Так или иначе, но через двадцать минут оба пропеллера "Сессны" с воем рассекали воздух. Аджамал молча пожал Ивану Сергеевичу руку и забрался в кабину. Кресла здесь располагались как в автомобиле, и Гхош сел справа от пилота.
      -- "Он сказал: поехали -- и взмахнул рукой..." -- промурлыкал пилот.
      -- Что?.. -- прокричал Аджамал, стараясь перекрыть гул двигателей.
      -- Я говорю -- наденьте наушники! -- проорал в ответ Степаныч. -- Иначе у нас разговора не выйдет...
      Самолет пробежался по небольшому летному полю и легко взмыл в воздух. Степаныч не удержался и пронесся на бреющем полете над стоявшим около своего джипа Иваном Сергеевичем. Тот помахал рукой и сел в машину.
      -- Очень трогательно, -- буркнул себе под нос Аджамал.
      -- Это, конечно, не СУ-27, -- промурлыкал пилот, набирая высоту, -- но машина вполне сносная.
      Некоторое время они летели над холмами и лесами Турции. Потом вдруг на горизонте заблестело море.
      -- Черное море, -- сообщил Степаныч. -- Эх, сейчас бы в Сочи!..
      -- Успеешь.
      Полет над морем ничем не запомнился. Иногда на темной поверхности гладкого как стекло моря под крылом самолета проплывали какие-то корабли. Один раз встречным курсом проследовал пассажирский лайнер. Больше -- ничего примечательного.
      Через три часа впереди показался берег. С каждой минутой он разрастался вширь, пока не заполнил весь горизонт.
      -- "Не нужен нам берег турецкий, зачем нам чужая страна..." -- пропел весельчак пилот. -- Расея-матушка.
      -- У нас не будет проблем с ПВО? -- поинтересовался Аджамал.
      -- Зачем? -- искренне удивился Степаныч. -- Руст до Кремля вон в какие времена долетел! А сейчас и на "Боинге" просочиться можно -- никто задницу не поднимет. К тому же я тоже не пальцем деланный. У меня и карты радиолокационных полей имеются.
      -- Тогда вперед... -- устало ответил Аджамал. Чем ближе был конец его нелегкого пути, тем сильнее наваливалась тяжесть усталости. Все сильнее наливались тупой ноющей болью былые раны...
      Как обещал Степаныч, "задницу" действительно никто не поднял. Государственную границу Российской Федерации их "Сессна" миновала так же беспрепятственно, как и турецкую. Пейзаж под крылом сменился, и с этой минуты он менялся постоянно. Сначала проплыл Кавказский хребет. Потом потянулись ставропольские степи, разделенные лесополосами на четкие квадраты, а потом начались леса, леса. Только сейчас они были блеклыми, почти двуцветными: деревья, чернеющие на фоне снега, -- вот и все. Самолет теперь жался к земле. Пилот, пытаясь придерживаться одному ему известного маршрута, то и дело сверялся с картой, и Аджамал понял, что он ориентируется по автомобильным дорогам и населенным пунктам, словно они едут на машине, а не летят на самолете.
      -- ...Так это, стало быть, дорога на Самару, -- бормотал он себе под нос, -- а это не иначе как совхоз "Тридцать лет Октября"...
      Аджамал даже впал в дрему и проснулся оттого, что пилот наконец радостно хмыкнул, пошевелив его за плечо.
      -- Слезай, приехали. Во-он место нашей посадки. За тем вон городом, видишь?
      Впереди, за бесконечным лесом, наметился среди снега небольшой городок, а за ним белоснежное поле и обрыв карьера. Вот на это поле и показывал Степаныч.
      -- Там, за твоим креслом, комбинезон и куртка теплая, -- добавил пилот. -- Возьмешь, когда будешь выходить, а то здесь тебе не Турция!
      И, сказав это, он заложил крутой вираж.
      Глава восьмая. Жажда смерти
      1
      Похоже, что в эту ночь в городе Двоегорске бессонница мучила чуть ли не всех. Видимо, какие-то стихии сошлись в это время и в этом месте, лишая покоя и сна любого, кто попадался на их пути.
      Чуть в стороне от города, в красивом месте на склоне холма, располагался маленький поселок под названием Затон. Домов здесь было немного, но все как на подбор новенькие, из красного кирпича и в несколько этажей, с высокими заборами и ушами-антеннами. В Затоне жило почти все городское начальство. Как говорится, поближе друг к другу и подальше от народа. Здесь жили и братья Заславские. Точнее, жил пока только один -Леонид, дом которого, самый большой и важный, вырос в Затоне, естественно, первым. Дом же двоегорского мэра Романа Заславского еще только строился, и поэтому в поселке он бывал редко, только если возникала необходимость обсудить с братом дела.
      На этот раз такая необходимость возникла вчера поздно вечером, практически уже ночью. Роман даже не просил, а требовал, чтобы брат отложил немедленно все дела, какие у него только могли быть, сосредоточился и приготовился к серьезному разговору. Через двадцать минут мэр Двоегорска прибыл в резиденцию директора двоегорского леспромхоза на казенной машине, молчаливый и мрачный. При этом он сразу отпустил водителя, что ясно говорило о серьезности предстоящего разговора: раз отпустил водителя, значит, приехал надолго. Было уже поздно, на улице стемнело, и поэтому все дорожки на двух гектарах владений Леонида были подсвечены фонарями. Роман вышел из своей машины, и водитель сразу же развернул ее и увел за территорию. Ворота закрыли, и Леонид Заславский повел Романа в дом.
      У Леонида Заславского было перед братом три весьма существенных преимущества. Во-первых, он был на пять лет старше, во-вторых, успел за последние десять лет намолотить значительно больше денег и, в-третьих, занимался не общественной, или тем более государственной, а исключительно частной деятельностью (даже государственный некогда леспромхоз давно приватизировал). Только эти три преимущества давали Леониду такой перевес, что сам он считал свое превосходство над братом само собой разумеющимся. Аксиомой. А что уж говорить о превосходстве над всем остальным населением Двоегорска... Впрочем, тут Леониду больше нравилась роль покровителя. Этакого крестного отца города. Правда, не далее как день назад Док и Артист видели перед собой совершенно другого директора леспромхоза -- жалкого, трясущегося от страха. Но то было результатом минутной слабости, возникшей под напором обстоятельств, да-да! И об этом никто не должен был узнать. И никто пока не знал. Поэтому сейчас, приобняв мэра города за плечи, Леонид Заславский, как всегда покровительственно и несколько снисходительно, ввел его в каминный зал.
      -- У тебя опять возникли какие-то проблемы? -- мягко спросил он.
      -- В последнее время, -- недовольно ответил Роман, -- у меня одна-единственная проблема. И ты ее прекрасно знаешь.
      -- Эта идиотская возня с самолетом? Она мне тоже порядком надоела... Кстати, когда он должен наконец прилететь?
      -- Завтра.
      -- Ну и слава богу. Значит, завтра все и закончится... Ну, так что у тебя там стряслось?
      Они сели в кожаные кресла у камина, Леонид достал коробку с сигарами, предложил Роману, но тот только отрицательно мотнул головой, и Леонид закурил сам.
      -- Достало меня все это, -- сказал со злостью Роман, -- сил нет. Хочу уехать куда-нибудь отдохнуть...
      -- Ну, не паникуй, -- снисходительно улыбнулся Леонид, -- не паникуй. Разберемся с твоими проблемами.
      -- Только я тебя умоляю, -- в раздражении наморщил лоб мэр Двоегорска, -- оставь свой пафос для кого-нибудь другого!
      -- Что, неужели так сильно припекает?
      -- Так сильно.
      -- Рассказывай.
      Роман немного помолчал, собираясь с мыслями.
      -- На меня только что наехал капитан из конторы, -- сказал он. -- Ну, этот, который тут всех достал уже со своим самолетом. Просто за горло взял. Сука.
      -- И всего-то?
      -- Всего-то! Это ты так говоришь, Леня, потому что не слышал, что он мне говорил! Давил, как бульдозер, тварь!..
      -- А чего хотел-то?
      Роман снова тянул с ответом, словно слова не шли из горла. Совершенно игнорируя сигары брата, он с кряхтением достал пачку "Мальборо", закурил и только после этого продолжил с тяжелым вздохом:
      -- У него, по-моему, какие-то проблемы возникли. Злой был как черт... Короче говоря, ему нужны эти двое, которые наделали шороху в "Солнечном" и разделали твоих ребят. Зуб даю, что он их боится.
      -- Ну, ясно, -- сказал Леонид.
      Но беспечность и спокойствие, в которые он только что играл, бесследно исчезли с его лица. Директор леспромхоза больше не скрывал своего истинного настроения -- он был раздражен.
      -- И капитан сказал, -- продолжил Роман, -- что я, как мэр города, должен обеспечить задержание этих двоих. И что я лично буду за это отвечать. То есть если завтра к шести часам вечера они не окажутся у него в руках, то он сдаст меня со всеми потрохами в Генеральную прокуратуру. А ты сам видел, что фактики у него против нас имеются, и нехилые.
      -- Ну так и отдай их ему, -- совершенно серьезно предложил Леонид. -Что тебе мешает?
      -- Что мне мешает?! Ты же прекрасно знаешь, что Смирнов три раза их упускал! Что ему помешало?
      -- Смирнов твой -- говно. Нечего на него рассчитывать. Я поручу это своим ребятам.
      -- Твои ребята тоже с ними встречались уже, насколько я знаю...
      -- Вот поэтому им и надо все поручить! -- взорвался вдруг Леонид, и этот нервный взрыв был совершенно неожиданным для Романа. Мэр даже и не подозревал, как сильно его брат жаждет крови этих двоих москвичей за свое унижение. -- Тем более, -- уже спокойней добавил Леонид, -- Битый имеет на них очень большой зуб. Самый лучший охотник тот, который имеет личные счеты с жертвой, разве не так?
      Роман ответил не сразу. В принципе он именно за таким предложением сюда и ехал, но все равно, прежде чем принять окончательное решение, надо было бы все обдумать.
      Но Леонид прервал его размышления:
      -- Послушай меня, Рома.
      -- Подожди...
      -- Послушай меня, -- повысил голос Леонид, -- и не перебивай... Так вот, все, что ты имеешь, все пришло к тебе только благодаря мне. Вспомни как следует -- это я оплатил твои выборы, это я взял тебя в долю и назначил тебе процент с наших оборотов по древесине, я оплатил строительство твоего дома во-он там, в двухстах метрах отсюда. Ты, Рома, живешь за мой счет. Пока. Так что сейчас ты будешь делать то, что я тебе скажу.
      -- У тебе есть предложение? Леонид многозначительно кивнул.
      -- Вспомни-ка хорошенько. Если этот капитан требовал любыми средствами арестовать приезжих, значит, он и любые средства предполагал?
      -- Ну да. Он сказал, что ему все равно, в чем мы их обвиним.
      -- А если нам придется повоевать немного? Это спишется на их операцию?
      -- Да.
      -- Отлично.
      Леонид тщательно затушил сигару и поднялся.
      -- Знать бы, где они остановились. Не шерстить же весь город!
      -- Капитан советовал начинать с дома участкового по фамилии Нелужа. Кажется, он уверен, что приезжие там кантуются.
      -- Я так и думал! Великолепно.
      -- Что великолепно, Леня?
      Леонид подошел к креслу Романа и, опершись о его спинку, наклонился к самому уху брата:
      -- Этот придурок капитан дал нам карт-бланш на целый день. Мы можем делать все, что нам заблагорассудится, а потом свалить на него. Понимаешь, к чему я?
      -- Не думаю, что это хорошая идея, -- попытался было возразить мэр города.
      -- Это я к тому, -- продолжил директор леспромхоза, не обращая внимания на его возражения, -- что у нас в городе есть несколько проблем, которые этот карт-бланш поможет нам разрешить. Кое-кто не платит деньги, кое-кто качает права, а кое-какие участковые суют свой нос куда не велено. Вот завтра мы под это дело со всеми и разберемся!
      -- Ничего не хочу знать! -- возмущенно замотал головой Роман. -Ничего! Делай что хочешь, но меня в это не втягивай!
      -- Как скажешь, -- согласился Леонид.
      -- Только найди этих двух приезжих, хорошо? Смирнову я распоряжение дам, но я не доверяю милиции.
      -- Не беспокойся. Эти двое приезжих мне тоже кое-что должны. Лично мне. А я долгов не забываю...
      2
      -- Ну как? -- спросил Нелужа с надеждой.
      -- Глухо, -- вздохнул Док, кладя на рычаг мертво молчащую телефонную трубку. -- Полная тишина. Участковый в растерянности потер подбородок.
      -- Не может быть, -- сказал он, но как-то не очень уверенно. -Наверно, что-то на подстанции. Так всегда бывает. Как только что-то срочно понадобится -- так обязательно, это... начинают возникать проблемы.
      -- Боюсь, что это не случайность, -- проворчал Док.
      Как бы там ни было, а факт оставался фактом:
      дозвониться по межгороду не представлялось никакой возможности.
      ...Еще вчера вечером Док и Артист пришли к мнению, что дело, в которое они оказались втянутыми, настолько серьезно, что ждать дальше нельзя. Все, пришел момент связываться со своими. Они должны были предупредить полковника Голубкова -- начальника Оперативного отдела Управления по планированию специальных мероприятий, того самого человека, который выходил с ними на связь каждый раз, как спецслужба начинала нуждаться в услугах команды. А кроме того, они должны были найти Серегу Пастухова, командира, потому что настало время действовать им всем вместе. Одним словом, надо было звонить в Москву, и Док хотел осуществить это немедленно, но вчера вечером им не ответили ни по одному номеру. Не отвечал мобильный Голубкова. Не отвечал мобильный Пастуха. Не отвечали телефоны Мухи и Боцмана. Как назло. Поэтому когда рано утром Док с Артистом повторили попытку и обнаружили, что междугородная связь вообще перестала работать, они даже не удивились. Все правильно. По закону подлости так и должно было быть. Но, с другой стороны, это было уже слишком даже для закона подлости.
      Во время этой утренней их попытки к ним, на второй этаж своего собственного дома, заглянул Heлужа. Он так же, как и они, не смог заснуть и, зная, что ребята безуспешно пытаются связаться с Москвой, спросил у них первым делом: "Ну как?"
      Было еще только шесть часов утра, на улице тьма тьмущая. Но в доме спал только Пашка -- сын участкового -- ив своем глубоком детском сне спокойно сопел, совершенно не разделяя беспокойства взрослых.
      -- Сан Саныч, -- спросил Артист, -- а телефон у вас не могли отключить как-нибудь? Ну, чтобы по межгороду позвонить нельзя было?
      -- Отключить? -- удивился Нелужа.
      -- Ну, Смирнов ваш, например, -- пояснил Артист. -- Чтобы вы не накапали в район о его художествах?
      -- Можно проверить, -- предложил участковый. -- Можно, это... позвонить Константину и попросить его набрать Москву со своего телефона.
      -- Ага. А заодно и поинтересоваться его здоровьем, -- недовольно ввернул Док.
      Дело в том, что Карась еще вчера вечером ушел к себе домой, несмотря на то что и Док, и Артист, и даже Нелужа отговаривали его от этого и пытались убедить остаться. Они боялись, что если их начнут усиленно искать, то начнут именно с карасевского дома, а тогда за жизнь дальнобойщика едва ли можно будет поручиться... Ребята никак не могли позволить себе подставить Карася. Но он наотрез отказался оставаться у Нелужи. Сказал, что должен посмотреть движок у своего "вольво", поскольку скоро очередной рейс, да и вообще, он у себя дома и плевать хотел на всех этих козлов. А если что -- так у него есть охотничье ружьишко тульского разлива.
      Это было вчера, часов в девять вечера. А сейчас Нелужа присел у телефона, снял трубку и набрал номер Карася. Но в ответ услышал короткие гудки.
      -- Ну что? -- спросил Артист.
      -- Занято, -- удивленно ответил Нелужа. -- С кем это он в шесть утра решил поговорить?
      -- Что-то мне это не нравится, -- проворчал Док.
      Он подошел к окну, откинул штору и выглянул на улицу.
      -- Семен, -- позвал он через минуту. Артист встал рядом и тоже выглянул в окно.
      -- Видишь?
      -- Что там? -- спросил Нелужа. -- Темно же и, это... не видно ни хрена.
      -- Горит что-то, -- сказал Артист.
      -- У Константина?!
      -- Не знаю, но в той стороне.
      -- Кажется, у нашего приятеля возникли проблемы, -- пробормотал Док.
      Участковый тоже подошел к ним. Так с минуту они стояли втроем у окна, а потом Нелужа как-то неожиданно встрепенулся и быстро пошел к двери.
      -- Надо проверить, в чем там дело, -- сказал он на ходу. -- Ждите. Я скоро.
      -- Не стоит его одного отпускать, -- вполголоса проговорил Док Артисту. -- Мало ли...
      Нелужа вышел из комнаты и застучал по лестнице вниз.
      -- Тем более что нам надо проверить на междугородную связь еще и телеграф, -- добавил Артист.
      Они одновременно оттолкнулись от подоконника и вышли из комнаты вслед за участковым. Нелужа уже успел надеть шинель и собирался открывать входную дверь, когда к нему подошли Док с Артистом.
      -- Давай подвезем, Сан Саныч, -- сказал Артист.
      -- Ну, тогда, это... по машинам.
      Они выскочили из дома, быстро погрузились в "Ниву" и вырулили на улицу. Где-то в стороне карасевского дома виднелись всполохи огня, которые так их встревожили, все они не отрывали глаз от этих мерцаний, и чем ближе приближались к дому Кости Карасева, тем ярче становились эти всполохи и тем очевидней им становилось, что пожар разгорелся именно там.
      Минут через десять они подъехали наконец к дому дальнобойщика. Сомнений больше не оставалось -- над зубцами высокого забора полыхало пламя, но горел явно не дом, и уже это обстоятельство обрадовало пассажиров "Нивы". Ну не то чтобы обрадовало -- хорошего-то все равно было мало, -- но все-таки у всех отлегло немного от сердца. Впрочем, буквально через полминуты они увидели в подробностях, что именно здесь произошло. Ворота у Карася были распахнуты, а одна из створок даже снесена с петель, так что Артист сразу влетел во двор и уже только здесь тормознул. Оказывается, горел грузовик Карася. Многострадальный "вольво". Док и Артист помчались в дом. Слава богу, Карась оказался на месте и был вполне живым, хотя и не очень здоровым. Он лежал на полу в гостиной и еле слышно стонал, а рядом валялся телефон. Вот почему, когда Нелужа звонил сюда, ответом ему были короткие гудки. Пока Док, склонившись над Карасем, быстро осматривал его, в гостиную, тяжело дыша, с грохотом ввалился Нелужа.
      -- Ну что? -- выдохнул он.
      -- Все в порядке, -- сказал Док. -- Ни огнестрельных ранений, ни ожогов нет.
      -- А что с ним?
      -- Сильно избит... Костя! Константин!.. Карась открыл глаза, попытался улыбнуться, но у него это не очень получилось. Он снова застонал.
      -- Машину мою... гады... -- выдавил он.
      -- Лежи спокойно, не дергайся, -- сказал Док. -- Жить будешь, обещаю. Только придется немного потерпеть, пока мы тебя в больницу отвезем.
      Дом Карася был разгромлен. Хорошо хоть, что не пришло в голову поджечь его, так же как машину. Стекла в двух окнах были выбиты, мебель разбита и перевернута, и повсюду было так натоптано, словно здесь побывало человек пятьдесят, и все -- очень на Карася обиженные.
      -- Кто это сделал. Костя? -- спросил Нелужа. Карась ответил не сразу. Пришлось повторить вопрос, чтобы до него наконец дошло, о чем его спрашивают.
      -- Битый, -- сказал наконец Карась. Мысль о том, что в его городе возможно такое беззаконие и такой наглый разбой при попустительстве со стороны милиции, просто вывела участкового из себя. Он готов был в одиночку идти против всех, только чтобы остановить все это. Но, конечно, никуда в одиночку Док с Артистом его не отпустили. Так же как и не позволили больше задавать вопросы Карасю...
      -- Отнесем его в машину, -- сказал Док. Они осторожно подняли парня и медленно понесли к "Ниве", потом уложили его на заднее сиденье, туда же втиснулся и участковый. Артист сказал:
      "Секундочку" -- и быстро вернулся в дом. Там он поднял телефон и еще раз попытался набрать московский номер. И опять у него ничего не вышло. Межгород не работал и здесь. Артист захлопнул за собой входную дверь и подбежал к машине.
      -- Молчит межгород, -- сообщил он.
      -- Это Коперник, -- убежденно констатировал Док. -- Решил связь нам отрубить.
      -- Какой Коперник? -- не понял Нелужа.
      -- Тот самый, знаменитый, -- схохмил Артист. -- Ну, я польщен! Ради нас целый город без телефона оставили!
      -- Как бы нам за все это платить не пришлось...
      -- Мужики, надо бы здесь, это... в порядок все привести. -- Нелужа кивнул на окружающий их разгром.
      -- Некогда, -- отмахнулся Артист, садясь за руль. -- Рефрижератор не спасти, а пламя через полчасика само стихнет.
      -- А дом? Он же открыт!
      -- Так окна все равно разбиты, какой смысл запирать дверь? Все, поехали.
      По дороге к городской больнице Карась снова пришел в себя. Сообразив, где он, что он и куда он, Константин сначала сообщил, что он в порядке, но, увидев, что ему все равно никто не верит, позвал Дока.
      -- Уезжайте, -- сказал Карась. -- Уезжайте отсюда прямо сейчас.
      -- Константин, -- подал голос Артист, не отрывая взгляда от дороги, -боюсь, что ты до Москвы не дотянешь. Мы уж сначала тебя подвезем, а потом сами. О'кей?
      Карась невольно улыбнулся, но с основной мысли слова Артиста его все равно не сбили.
      -- Уезжайте, -- повторил он. -- Они ищут вас. Их много. Милиция им мешать не будет -- я слышал...
      -- Ты только не волнуйся, Константин, -- сказал Артист, -- тебе это вредно.
      -- Они вооружены? -- спросил Док.
      -- Да.
      -- Лично я, -- снова сказал Артист, -- этого Битого уже видел и пару раз с ним разговаривал. Так что меня им напугать сложновато будет... Док, ты как, не обделался еще?
      -- Почему ты говоришь, что милиция не станет вмешиваться? -- возмущенно спросил Нелужа.
      -- Битый так сказал. Сказал, что Смирнову дано указание не вмешиваться.
      -- Вот гады...
      -- Константин, ты преувеличиваешь. А как же Сан Саныч? Он что, не милиция? Карась вздохнул.
      -- Уезжайте, -- снова повторил он и устало закрыл глаза.
      Нелужа тихо матюгнулся.
      -- Все понятно, -- сказал Док. -- Коперник запаниковал. Или этот генерал его запаниковал...
      -- Или оба запаниковали, -- вставил Артист. -- Док, я балдею! Они ведь нас боятся!
      -- Рано радоваться, Семен. Похоже, они решили уничтожить нас руками местных бандитов. И, как видишь, их хорошо слушается местное начальство. Но я вот чего не пойму: ведь у них в распоряжении спецназ, почему они его-то не используют?
      -- Тебе что -- спецназа не хватает?
      -- Да нет, мне и без спецназа неплохо. А только согласись, что это как-то странно...
      -- Может быть, просто еще не пришло время его использовать?
      -- Ну! Я тебе просто и говорю, что рано радоваться.
      -- Мужики, -- сказал Нелужа, -- так, может, нам, это... к командиру части, к Старыге заглянуть? Может, он что-нибудь прояснит?
      -- Хорошая мысль. Вот отвезем Константина -- и заглянем.
      Дальше они ехали молча.
      Они думали о том, что, по большому счету, уже готовы были к любым столкновениям и к любым проблемам, что вряд ли все может закончиться без этого. Но такое неожиданное и раннее начало все-таки застало их врасплох. Еще только семь часов утра, а в городе уже творится черт знает что. А еще они думали о том, что кто-то из них может и не дожить до сегодняшнего вечера, но эта мысль не только не пугала их, но и вообще возникала как-то краем, отдаленно и ненавязчиво. Как говорится, живы будем -- не помрем, а помирать все равно один раз.
      Минут через десять Артист притормозил у городской больницы. Идти сам Карась не мог -- кроме всего прочего ему сломали лодыжку. Поэтому Док и Нелужа вытащили его из салона и понесли в приемный покой, сопровождаемые Артистом. Главврача еще не было, но участкового здесь знали почти все, так что никаких проблем не возникло. Санитары переложили Карася на каталку, а дежурный врач осмотрел его. И пока он осматривал, Док стоял рядом и тихо о чем-то с ним разговаривал. Наконец осмотр был закончен, дежурный врач закивал головой на какую-то фразу Дока, а потом подтолкнул его к выходу.
      -- Идите, -- сказал он всем. -- Мы все сделаем как надо.
      Спорить не стали. Троица быстро покинула здание больницы и загрузилась в машину. Док и Артист теперь вообще все делали быстро, потому что каждую минуту и каждую секунду возникало нервирующее ощущение, что надо торопиться, чтобы не опоздать. Это ощущение всегда возникает в форс-мажорных обстоятельствах, особенно в таких, как сегодня, и очень важно не поддаваться ему, потому что в таких обстоятельствах поговорка "поспешишь -- людей насмешишь" явно норовит зазвучать несколько по-другому, например, так: "поспешаешь -- пулю поймаешь" или что-нибудь в этом роде. Док и Артист вполне справлялись с этим нервным позывом спешить, спешить, спешить, не раз уже побывали в похожих переделках, но Сан Саныч Нелужа, обычный участковый милиционер, привыкший к неторопливым и понятным событиям, поймался на этот крючок. Он уже был на взводе и в любую минуту мог сорваться.
      -- Поехали, мужики, -- торопил Нелужа, когда они сели в "Ниву", -Старыга может уйти...
      -- Спокойно, Сан Саныч, без нервов, -- ответил Артист. -- Никуда подполковник от нас не денется. Сначала надо выяснить, что в городе с телефонной связью случилось. Телеграф-то тут рядом, насколько я помню, так?
      -- Вообще-то рядом. Через два дома, -- уже более спокойно проговорил Нелужа. -- А при чем тут телеграф? Это же телефонная станция нужна.
      -- Если межгород отрубили везде, -- пояснил Док, -- то на телеграфе будут знать причину, хотя бы косвенную. А если не везде, то мы прямо оттуда и прозвонимся.
      Артист врубил движок и двинул "Ниву" к телеграфу.
      Над Двоегорском едва-едва рассветало, ночная тьма рассеялась еще не полностью, люди только просыпались, город только оживал. Было холодно и пасмурно. Самое время для проблем и форс-мажорных обстоятельств.
      Двоегорский телеграф работал круглосуточно, поэтому можно было не опасаться, что там не окажется никого из служащих. Но то, что подъехавшие увидели здесь, привело их в изумление. На телеграфе наблюдалось совершенно необычное для семи утра многолюдье. Кроме недовольных горожан, кроме дежурных телефонисток туда уже приехал начальник городского узла связи, человек лет шестидесяти, с крючковатым носом, недовольно поджатыми губами и огромной лысиной, который сразу и вышел к приехавшим. Нелужа в своей форме выглядел вполне официально, так что доверие к нему у начальника возникло полное.
      -- Что у вас случилось? -- строго спросил участковый. -- Весь город остался без междугородной связи?
      -- А мы тут при чем? -- возмутился начальник. -- Вы видите, мы сами сидим без связи. Это я у вас должен спрашивать, что случилось! А пока, если хотите, можете отправить телеграмму или заказное письмо.
      -- Значит, отсюда в Москву прозвониться тоже нельзя? -- спросил Артист.
      -- Пока нет.
      -- А вы выясняли, что произошло? -- настоял на своем вопросе Нелужа.
      -- Пытались... Только у меня такое ощущение, что связь здесь ни при чем.
      -- Как это?
      -- Да во всем городе что-то происходит! Я уж и не знаю, прятаться куда-нибудь или караул кричать.
      -- Что вы имеете в виду? -- спросил Док.
      -- Мы думали, что на линии обрыв кабеля, и сообщили техникам, чтобы те попытались восстановить. А они вернулись через полчаса и заявили, что их из города не выпускают!
      И Док, и Артист, и Нелужа были в легком замешательстве.
      -- Как не выпускают? -- не понял участковый. -- Кто не выпускает?
      -- А хрен его знает, -- пожал плечами начальник. -- Какие-то люди в форме и с оружием перекрыли въезд и выезд из города у "Солнечного" и с противоположной стороны -- там, где дорога на Ашукино, вдоль которой кабель проложен... Бред какой-то!
      -- А обойти нельзя было? -- поинтересовался Артист.
      -- Если такой умный, иди да обходи, -- огрызнулся начальник.
      -- Да что же это такое! -- возмутился Нелужа. -- Беспредел просто!
      -- Теперь понятно, зачем им спецназ понадобился, -- проворчал Док. -Ну ладно, здесь нам больше делать нечего. Поехали к Старыге. Может, он нас чем порадует.
      Он молча развернулся и направился к выходу. За ним потянулся Нелужа.
      -- Эй, эй! -- вскрикнул начальник. -- Товарищ капитан! Вы должны объяснить, что все это значит. Ведь вы же здесь власть!
      -- Власти в вашем городе давно уже нет, -- назидательно произнес Артист.
      И вышел вслед за Доком и Нелужей. Они сели в машину, хмурые и напряженные.
      -- Да, -- сказал Артист, -- подготовились они конкретно. Ничего не скажешь. Изолировали целый город.
      -- Сдается мне, что это импровизация Коперника, -- возразил Док.
      -- А спецназ?
      -- А спецназ предназначен был для другого. Я уверен.
      -- Да? -- Артист вырулил на улицу. -- Ну, тогда поехали к вашему Старыге.
      Зарычал двигатель, и "Нива" понеслась по пустынной улице.
      -- Нет, -- произнес потрясенно Нелужа, покачав головой, -- я просто не могу поверить, что все это происходит в нашем городе...
      Когда они свернули на ту самую улицу, где стояли рядом дома Нелужи и подполковника Старыги, уже совсем рассвело. Однако погода впервые за эти несколько дней испортилась, все небо было затянуто облаками, а вдоль улиц дул неприятный колючий ветер. Впрочем, им было сейчас не до погоды.