Секретные службы и спецподразделения во все времена и во всех странах пользовались консультациями медвежатников и взломщиков, не брезгуют их советами и у нас - в конце концов, это один из самых эффективных способов научиться быстро открывать или надежно закрывать двери помещений и сейфов. В свое время Пастуху довелось побывать на "лекциях" одного такого специалиста на пенсии. Опыта у Сергея, правда, не было, но память не подвела, и замок быстро поддался. Здесь проблемы не было. Гораздо больше он опасался ошибки женщин с номером квартиры. Взлом чужой квартиры, конечно, был пустяком по сравнению со всеми остальными его "прегрешениями", но очень глупо было попасться в банальном качестве домушника.
      К счастью, память не подвела женщин. Это была именно та квартира.
      Свои поиски Пастух сразу начал с кабинета. Он не искал что-то конкретное, а просто надеялся, что какая-нибудь незначительная мелочь даст ему в руки ниточку для дальнейших поисков. Увы, удача не сопутствовала ему. Похоже было, что Крупица здесь бывал нечасто и, самое главное, ничего важного не хранил. К тому же здесь уже явно побывали люди из Управления. Надежды не оставалось.
      Пастух быстро осмотрел весь кабинет. Одна из книжных полок, поддавшись, открыла сейф в стене. Дверца сейфа была не заперта, сейф был пуст. В результате единственной находкой Пастуха в кабинете оказался черный "смит-вессон", лежавший в одном из ящиков письменного стола. Сам по себе револьвер ничего не значил, и Сергей скорее удивился бы, обнаружив в кабинете Крупицы сварочный аппарат или помидорную рассаду на окне. Стерев свои отпечатки с рукоятки, Пастух положил оружие на место и перешел в гостиную.
      Внезапно давящую тишину пустой квартиры разрезал телефонный звонок. Пастух замер и выжидающе уставился на телефон. После третьего звонка включился автоответчик и спокойный голос Крупицы произнес:
      - В настоящий момент меня нет дома. Оставьте свое сообщение после длинного сигнала. Короткая пауза и вдруг...
      - Пастух, возьми трубку, - произнес незнакомый густой голос.
      Словно световую гранату швырнули для отвлекающего маневра. Кто? Как нашел? Ловушка?! Какого черта! Они бы обошлись без дурацких шуток по телефону...
      В голове карусель, и нет времени ее остановить. Бросив взгляд на входную дверь, Пастух метнулся в кабинет и выхватил из ящика стола "смит-вессон".
      Но голос будто угадал его напряжение и спустя пару секунд молчания поспешил успокоить:
      - Не суетись, капитан, за тобой еще не пришли. Но могут. Минут двадцать у тебя осталось, максимум. Так что не трать время и отвечай.
      Пастух снял трубку:
      - Да?
      - Ну, вот и хорошо.
      - С кем я говорю? Голос усмехнулся.
      - Тебе привет от Ольги. Догадался?
      - Ах ты сука...
      - Значит, догадался.
      Злость нахлынула с новой силой, и Пастух пожалел, что не может удавить гада тут же, прямо по телефону.
      - А ты не боишься, Крымов, что я тебя найду?
      - Даже так... Молодец, быстро работаешь. Только эмоции свои оставь для личной встречи. Значит, так. Сейчас без десяти восемь. Запоминай: жду тебя через сорок минут на Манежной у четырех задниц. Все. Поторопись...
      Связь прервалась, в трубке "запикало".
      Еще секунду Пастух стоял с ней в одной руке и с револьвером в другой, а потом положил трубку на место, стер с нее свои отпечатки, сунул "смит-вессон" в карман куртки и вышел из квартиры. В другой ситуации он не стал бы брать чужое, неизвестно откуда появившееся оружие, но сейчас у него не было выхода. Встреча может оказаться слишком серьезной. Так что не помешает.
      Поначалу его смутило странное название места встречи, но потом он понял, что имелось в виду, и вполне согласился с этим названием. Ошибиться невозможно. Пастух вышел на проспект и тормознул такси. Усевшись на заднем сиденье, он прикинул свои шансы, и, чем больше прикидывал, тем яснее понимал, что без помощи ему не обойтись. Причем помощи не только от своих ребят.
      Результаты раздумий не очень-то его ободряли. Во-первых, Управление и здесь ни при чем. Им не надо хитрить, ведь он уже почти официально числится государственным преступником, так что для ареста можно было смело отряжать хоть всю дивизию Дзержинского. Значит, проявилась вторая сторона, та, что связана с Италией. И вот здесь начинались странные вещи. Что-то с этим звонком было не так. Они вели его? Вряд ли. Следили за квартирой, потому что были уверены, что он там появится? Наверняка. Но зачем звонить - ведь телефон явно прослушивается! Хотели подставить? Тогда зачем встречаться? Но раз девчонки его у них, значит, они обязательно выйдут с ним на встречу, хотя бы для того, чтоб поставить свои условия. Что-то здесь явно не вяжется...
      Попробуем "отмотать пленку" назад. Пастух прокрутил в памяти все, что произошло с ним за последние несколько дней. Попытался как-то систематизировать эти события, но опять возникло множество вопросов. Кто такой Крымов? Откуда? Что ему нужно в Италии? Какой он имеет статус в разработках Управления? Что было на кассете? Почему убрали Крупицу? А ведь его убрали. Заставили всучить раздолбаю Пастуху бомбу - и убрали. Если оперативный работник одного из отделов такой службы работал на них, какого, спрашивается, хрена его надо было уничтожать? Кто вообще такие - и даже ночью, когда жена уже спала, он все еще прикидывал вероятность удачи того или иного решения проблемы, глядя в проем неплотно зашторенного окна. И все больше склонялся к одному из найденных решений.
      Ночная телефонная дуэль с Пастухом, разговор с Нифонтовым и схватка с Мокиным на совещании - все это дополняло и подхлестывало размышления полковника Голубкова, и теперь он был уже совершенно уверен в своей версии. А выстраивалось у полковника вот что:
      В свое время именно Управление выдвинуло идею подписания договора о военном сотрудничестве с Китаем. Поскольку уже давно предполагалось восстанавливать отношения между Пекином и Москвой, то было бы логичным ускорить этот процесс, дополнить его неофициальной частью, касающейся военного сотрудничества, и организовать встречу на высшем уровне для подписания такого договора сразу после отказа Брюсселя приостановить расширение НАТО на Восток. По мнению многих аналитиков, военная коалиция России с Китаем несравнима по своим масштабам с Варшавским Договором. Это будет мощный ход российской дипломатии. Идея была утверждена и около полугода назад принята к разработке. Управлению была поручена в том числе и информационная безопасность подготовки договора. Очень быстро по каналам СВР и самого Управления была выявлена утечка информации в Брюссель и примерно в то же время ориентировка на некоего бизнесмена Крымова, имевшего контакты с офицерами Объединенного военного командования НАТО. Немедленно все это свели в одно дело. Так появилась "китайская тема", и таким образом они занялись Андреем Сергеевичем Крымовым, бывшим офицером Первого Главного Управления КГБ Страны Советов и нынешним бизнесменом.
      Достаточно быстро удалось установить, что в Брюсселе разработана операция по переброске на Тайвань крупной партии российских ракет средней дальности нового поколения. Тайвань, конечно, это самая большая головная боль Китая, с этим не поспоришь. Пекин до сих пор никак не может проглотить этот кусок окончательно. И тут не то что ракет - пороха из русской гильзы достаточно, чтобы не состоялся никакой договор между Москвой и Пекином. Но каким образом, кто в Брюсселе собрался перебросить на Тайвань российские ракеты (причем нового поколения), пусть даже и при содействии американцев? Да еще по каналам, якобы существующим больше пятнадцати лет, в течение которых Россия якобы продавала Тайваню военные технологии?! Все это, с точки зрения Голубкова, очень смахивало на бред, потому что даже дезинформации такой не бывает!
      Но вскоре все прояснилось. Речь шла не об "операции по переброске", а о грандиозной провокации. Задумано все предельно просто. В каком-нибудь европейском порту арестовывается Интерполом сухогруз, на борту которого обнаруживаются даже не сами ракеты, а какие-нибудь незначительные, но весьма убедительные комплектующие к ним или что-нибудь в этом роде. Одновременно арестовывается сотрудник российских спецслужб, якобы осуществлявший контроль за транспортировкой груза, который очень быстро "колется" и рассказывает о поставке на Тайвань российских ракет средней дальности, причем по каналам, которые использовались в подобных целях больше пятнадцати лет. Информация об этом как бы невзначай попадает к китайским властям, а чуть погодя начинает развиваться крупный скандал в прессе. Здесь самое главное - найти очень убедительную фигуру на роль сотрудника российских спецслужб, и тогда такая провокация способна отодвинуть подписание договора о военном сотрудничестве с Китаем очень надолго. И такого человека удалось найти. Видимо, не без помощи американцев. Таким человеком оказался Крымов. Как они его заполучили? Чья тут игра - Крымова или натовских стратегов? Вопросов оставалось много, но не оставалось времени. Действовать надо было быстро.
      Оперативный отдел Управления разработал план на опережение. Были найдены и задействованы каналы, по которым удалось записать переговоры Крымова с майором разведки Объединенного командования НАТО Джозефом Глоттером, которые однозначно доказывали предстоящую провокацию. Надо было доставить все это в Москву, должным образом задокументировать, запротоколировать и с этими фактами на руках начинать официальный разговор со штаб-квартирой НАТО. Голубков решил привлечь Пастуха к операции, поскольку появились подозрения, что началась утечка информации уже непосредственно из Управления, а значит, надо было поторопиться и перестраховаться в выборе курьера. Но увы, торопливость не помогла.
      Здесь заканчивается более-менее очевидная внешняя политика и начинается туманная внутренняя. Именно с этого момента начинается версия Голубкова, которая окончательно сформировалась у него этим днем и сейчас, ночью.
      В Управлении, как теперь ясно, был личный осведомитель Крымова. Он постоянно держал его в курсе дел по китайской теме. И этим двойным агентом оказался Владимир Крупица. Не по своей воле, разумеется, просто Крымов, когда ему понадобилась информация из Управления, очень быстро нашел подход к бывшему чекисту Крупице. Видимо, раньше дорожки их где-то пересекались. Впрочем, это уже не важно. Важно, что Крупицу опередить не успели, и операция сорвалась. Таким образом, Крымов своевременно получил информацию о том, что он на крючке, и передал эту информацию в Брюссель. И Пастуха, и агента - дипломата Баданова, и все записи попытались уничтожить прямо во Флоренции. Но Константин Дмитриевич не зря перестраховался с курьером Сергею удалось уйти. И тогда в дело вступил Крымов. Ему пришлось исправлять ситуацию импровизационно, прямо в Москве, и справился он с этим великолепно.
      Голубкову не совсем понятно было, кто именно сообразил подсунуть Пастуху бомбу: то ли Крупица запсиховал, то ли Крымов надоумил. Да это и не важно. Дело было сделано наверняка - либо накрывают Голубкова вместе с пленкой, либо подставляют Пастуха, причем от пленки избавляются в любом случае. Выгорел второй вариант. Ну а дальше дело техники. Убрать Крупицу, оружие подсунуть Сергею, засветить его по ходу дела телефонным разговором и встречей, которую обязательно отснимут, а чтобы Пастух наверняка вышел на контакт - взять его семью в заложники (заодно можно и в дальнейшем ставить условия, если его не добьет Мокин или он сам не спятит от перенапряжения и попытается действовать. Тройная защита!). Вот что происходило на самом деле. А насчет машины Мокин совершенно прав - там были люди именно Крымова. Так сказать, последний штрих: позволить забрать у Сергея компромат ("смит-вессон"), а потом помочь ему сбежать, чтобы навлечь еще больше подозрений.
      Да, это вам не фунт изюма. Выполнено все превосходно. Ничего не скажешь.
      Только вот что теперь делать? Далеко не все известно о Крымове, о его прошлых делах, а это значит, увы, что до сих пор далеко не все известно о его планах и его тактике. Едва ли такой человек идет на поводу у Брюсселя, но в таком случае - чего он добивается? Каковы его ближайшие действия? Наверняка это не известно. Но Константин Дмитриевич был уверен, что более подробная информация приоткроет не только это, но и объяснит неожиданную агрессивность Мокина. Ясно только одно - действовать надо быстро и кардинально, одним мощным ударом. Но такое возможно только после получения дополнительной информации, дня через два... А самое главное, что никакая информация не будет гарантировать жизнь Пастуху и его ребятам.
      И когда Голубков понял, что помощи Пастуху и его ребятам ждать неоткуда, потому что официально они просто безработные бывшие офицеры Министерства обороны, совершившие несколько дерзких преступлений, когда понял, что даже сам не в силах сейчас помочь им и поддержать официально, решение осталось у него только одно. Он должен завтра же, то есть уже сегодня утром, выйти с ними на связь и посвятить их в курс дела. Если они уже и сами знают (по крайней мере. Док точно в курсе), то информация просто поможет им сориентироваться. Вместе они продержатся ближайшие дни, а там уж Голубков постарается найти выход... Теперь вопрос: как связаться с ними надежно, но быстро? В Управлении их адреса известны, так что рисковать нельзя. Гарантировать конфиденциальность мог только телефон новой квартиры Артиста, которую он снял совсем недавно. Кто мог знать его Новый адрес, кроме ребят и самого Голубкова? Если только каким-то образом разнюхал Крупица, да и то вряд ли. Впрочем, он теперь все равно никого не сможет предупредить. А уж телефон новой квартиры Артиста точно никто, не мог знать...
      ...Уснуть полковнику Голубкову удалось только около четырех часов ночи. Сон не принес ни облегчения, ни отдыха. Он встал разбитый, охваченный тревожным ожиданием, и только благодаря профессиональной привычке держаться в форме ему удалось привести себя в порядок.
      День предстоял тяжелый.
      По дороге в скромный трехэтажный особнячок в центре Москвы, принадлежащий Управлению, Голубков остановил машину у таксофона и набрал номер Артиста. Таксофон не работал. Чертыхнувшись неслышно, Голубков перешел к следующему, и только на четвертый раз ему удалось дозвониться...
      8
      В этот день, восемнадцатого июля, Семен Злотников никуда не торопился и ничего не ждал, он просто лежал на диване кверху пузом в блаженной расслабленности и думал о том, что впервые за несколько лет ощущает спокойствие. Спокойствие и еще, как это ни странно, свое имя. Ощущает, что он не солдат, готовый в любую минуту к войне и ее жестокости, что он не бывший боец спецназа, прозванный Артистом своими друзьями братьями по оружию, с которыми был сначала вышвырнут из армии военным начальством, а потом так же быстро гражданским начальством нанят для "специальных мероприятий" (той же самой войны, только завуалированной секретностью), а обычный беззаботный молодой человек Семен Злотников. Его не нервируют проблемы, его не беспокоит неустроенность и уже не так раздражает это постоянное чувство вязкого тумана, когда совершенно непонятно, что с ними будет послезавтра, потому что завтрашний день может оказаться последним. И дело не в том, что все это его больше не волновало, просто теперь он мог думать об этом спокойно, из состояния равновесия.
      А равновесие это установилось несколько дней назад.
      Ее звали Александра. Сашка. Худенькая, веселая девушка - они познакомились с ней в джазовом клубе "Хорус" на Остоженке. Злотников оказался в первый раз в этом клубе вместе со всеми - с Доком, Боцманом, Мухой и Пастухом, когда их пригласил туда хозяин клуба, толстый добродушный человек по имени Марат, старый школьный приятель Трубача. Трубач очень хотел поиграть в этом клубе, да и Марат много раз приглашал его, но то одно, то другое - словом, ничего из этого толком не получилось. Трубач погиб, так и не успев сыграть свои блюзы с аккомпанирующим джаз-бэндом. В тот день Марат в очередной раз пригласил всех, еще не зная, что Трубач погиб. И они пришли. Пришли все. Вдруг. Только без Трубача. Пастух сказал тогда, что самое лучшее место для саксофона, который они когда-то подарили Трубачу, - как раз в этом клубе. И они пришли, и принесли саксофон Марату. Вот именно в тот день Злотников и познакомился с Александрой. Точнее, тогда еще не познакомился, а только первый раз увидел.
      Он заявился тогда раньше всех, зашел в зал, огляделся в поисках места поудобней и сразу увидел ее, и взгляд, словно намагниченный, уже не мог оторваться от ее легкой фигурки. Девушка работала в клубе дежурным администратором и в тот день лихо решала все возникающие по ходу дела проблемы и проблемки. Она то деловито порхала по залу, то исчезала за сценой - создавалось впечатление, что все здесь функционирует исключительно благодаря ее жизнерадостной энергии.
      Марат застрял где-то в недрах клуба, и у Злотникова появилась причина заговорить с зачаровавшей его девушкой. Он подождал, когда она в очередной раз выпорхнет в зал, подошел и спросил: нельзя ли, мол, вызвать из вашего закулисья Марата?
      - Марата? Да вон он, около сцены, - показала девушка.
      А потом стали подтягиваться ребята, но все никак не решались сказать Марату о смерти Трубача, и пока это известие еще не омрачило хозяина клуба, Семен успел переброситься с ним парой слов.
      - Ее, случайно, не Джульетта зовут? - спросил он, кивнув в сторону Сашки.
      - Нет, ее зовут Александрой. Но ты у нас тоже не Ромео, так что не переживай.
      - То-то и оно. Нет повести печальнее на свете... Кстати, какое вино она предпочитает?
      Муха, сидевший слева от Злотникова, только усмехнулся.
      - Иди ты к черту со своей рекогносцировкой, - сказал он. - Это тебе не боевая операция, здесь импровизировать надо, понял? Артист ты в конце концов или не артист?
      - Убедил...
      А потом они слушали музыку, а потом все рассказали Марату и просидели с ним в клубе почти до полуночи, трепались, и Марат рассказывал им о Трубаче. В тот день еще не пропал Пастух и не начались все эти события. В тот день все было спокойным и печальным. В тот день они пили за Трубача. И внимание Злотникова было занято худенькой веселой девушкой Александрой. А когда он уходил, то Марат даже сказал ему лукаво, что прощаться не будет, потому что завтра они наверняка вновь здесь встретятся. Так и случилось. В двенадцать, когда клуб закрывался, Злотников пожелал Александре спокойной ночи и ушел, но в десять утра, когда открывался клубный бар, он уже пришел, увидел ее и сказал: "Доброе утро".
      На следующий день они вышли из клуба вдвоем и с тех пор уже не расставались ни на минуту. Попадание было стопроцентным. Во всяком случае, в него. Оказывается, это так просто - немного тепла от того, кто рядом с тобой, и вот ты уже словно ступил на твердую почву. Наутро после первой их ночи, когда они еще лежали в постели обнявшись, Сашка сказала ему, что ей ужасно уютно с ним, и это слово - "уютно" - вдруг показалось Злотникову очень важным, потому что тянуло за собой спокойствие. Он понимал, что прошлое и настоящее не отпустят, что ему все равно суждено остаться в их команде бывших бойцов спецназа и нынешних "солдат удачи", наемников на тайной службе государству. Он понимал, что все равно останется Артистом, но сейчас он был просто Семеном Злотниковым и ни о чем больше задумываться не хотел...
      В этот день, спустя месяц после их знакомства, Злотников с самого утра пребывал в состоянии легкого блаженства. Они проснулись с Александрой поздно и никуда не собирались торопиться - Сашка принимала ванну, а он лежал на диване, заряжаясь от своего блаженства, как аккумулятор от розетки электросети, и не собирался ни о чем задумываться. Но жизнь, как известно, склонна преподносить сюрпризы, большей частью неприятные и, как правило, в самый неподходящий момент. Так что если суждено было Злотникову нарваться на неприятный телефонный разговор, то это должно было произойти именно сейчас. И произошло.
      Телефон разразился нервными трелями. Злотников снял трубку и тут же услышал голос полковника Голубкова. Сначала стало досадно за испорченное настроение, потом стало противно, а потом ушли все чувства, кроме тревоги и желания немедленно действовать. Блаженство закончилось. Семен Злотников снова стал Артистом.
      Полковник не стал тянуть и сразу выложил все. Коротко, но ясно. Он сказал, что надо срочно встретиться, что дело очень серьезное и касается оно их командира Сереги Пастухова. Но больше всего Злотникова насторожил не сам факт звонка, а нервозность в голосе полковника - это было ему совершенно несвойственно. А еще озадачивало то, что Голубков торопился. Он строчил, как из пулемета, сухо и четко: тебя нашел первым, искать остальных времени нет, сам найдешь, встретиться надо ровно через час на Тверском бульваре, все.
      В телефонной трубке остались только гудки.
      В ванной все еще шумела вода, скрывшая от Сашки неожиданный звонок, а жизнь уже успела сделать очередной поворот на сто восемьдесят градусов, и никто не мог поручиться, что поворот этот не будет стоить ему, Семену Злотникову, жизни. Судя по всему, произошло что-то очень, без сомнения, серьезное.
      Он поднялся, подошел к окну и раздумывал еще десять минут, рассеянно глядя на улицу. А потом снова вернулся к телефону, набрал номер Боцмана. Как только Сашка, закутавшаяся в огромное полотенце, вышла из ванной, он коротко объяснил ей, что должен срочно уйти, что это очень важно и что пусть она его обязательно дождется. Поцеловал ее мокрые губы и решительно вышел из квартиры.
      Он понимал, что на встрече с полковником Голубковым нужно быть им всем, но он точно знал, что в течение часа сможет наверняка найтись один Боцман, потому что с Доком была только односторонняя связь, а Муха еще вчера куда-то слинял...
      Он встретился с Боцманом у выхода из метро, и они медленно пошли по Тверскому бульвару. До места встречи им удалось добраться раньше Голубкова, в запасе оказалось целых пятнадцать минут, и Злотников успел подробно рассказать Боцману о сегодняшнем звонке полковника. Никого из команды и впрямь больше не было. Значит, Голубков действительно не врал, когда говорил, что у него нет времени искать остальных. В общем, как бы там ни было, а услышать все, что должен был сказать полковник, и принять решение выпадало им - Артисту и Боцману.
      Голубков появился точно в назначенное время. Минута в минуту - можно было проверять часы. Он торопливо подошел к ним по бульвару, и Злотников в очередной раз отметил, что полковник проявляет несвойственную ему нервозность. Интересно, что должно было произойти, если шеф оперативного отдела Управления по планированию специальных мероприятий - одной из самых серьезных спецслужб страны - позволяет себе так выглядеть? Это все больше беспокоило Злотникова - и, как выяснилось, не зря беспокоило.
      Сухо поздоровавшись, полковник сразу перешел к делу, и вот тут-то пришла очередь проявлять нервозность им с Боцманом, ибо они совершенно не ожидали услышать то, что услышали.
      Сергей Пастухов должен быть найден и уничтожен.
      Именно это имел в виду полковник, и в первое мгновение Злотников и Боцман просто не поверили своим ушам. Они скорее готовы были согласиться с тем, что этот блестящий профессионал, всю жизнь проработавший в спецслужбах и привыкший рассчитывать каждое свое слово, глупо и неуместно шутит, нежели поверить ему.
      А как иначе толковать все это? Сейчас их было только двое, но это не имело значения, потому что в любом месте на этой земле, в любой ситуации они остаются одной командой и жизни их прочно и навсегда связаны невидимыми нитями. С тех пор как они собрались почти два года назад, - как будто семь звезд неожиданно сложились в созвездие - это ощущение ни разу не ослабло, Даже после гибели Тимохи, когда их осталось шестеро. И потом, когда Управление нашло их и стало привлекать для своих операций, сделав наемниками, "солдатами удачи". А Серега Пастухов не просто один из них - он командир, он тот, кому суждено было собрать команду и связать их судьбы. Они уверены в нем больше, чем в себе самих, иначе быть не может, потому что иначе команда не выживет, и полковник об этом прекрасно осведомлен.
      Какой-то чудовищный абсурд!
      И об этом им говорит теперь тот самый полковник, который собственноручно и неоднократно нанимал всю их команду, во главе с Пастухом, на выполнение специальных мероприятий своего Управления! Или при соблюдении государственных интересов ни справедливость, ни порядочность не предусматривается?..
      Сергей Пастухов должен быть найден и уничтожен.
      Нет, полковник, конечно, не давал им такого задания (попробовал бы!) и даже не сказал именно так, он всего лишь объяснил, что руководство Управления считает Пастуха виновным в провале какой-то серьезной операции и в том, что он утаивает прошедшую через него секретную информацию, которую срочно требуют кураторы Управления - черт знает какие высокие чиновники, чуть ли не сам президент. Чиновники в гневе, и Управление решило "принять меры". Но что такое "принять меры" в этой игре - ясно даже ребенку! Так что и Злотников, и Боцман прекрасно поняли мысль полковника...
      Во время разговора они медленно шли по бульвару, а теперь остановились у щита с концертными и театральными афишами, и Голубков закурил сигарету.
      - Скажите, полковник, вы в своем уме? - без тени иронии спросил Злотников. - Вы хоть сами понимаете, что предлагаете нам?
      - Не передергивай, Артист, я ничего вам не предлагал. Я только констатировал факты: ваш командир должен был встретиться во Флоренции с моим человеком, получить от него информацию, которая нужна Управлению немедленно, и передать ее мне... А теперь задумайтесь: человек, с которым встречался Пастух, был убит сразу после их встречи, и по местному телевидению показали фотографию Сергея как предполагаемого убийцы. Раз. Сотрудник Управления, который должен был встретить вашего командира и привезти его ко мне, был убит сразу после того, как встретил Сергея. Два. Информация, которую Пастухов должен был доставить и которая нужна Управлению немедленно, до сих пор у него, и никто не знает, где он сейчас. Три...
      - А почему вы думаете, что это его игра?
      - Я не могу исключить этого, потому что он сам. Пастух, ничего мне не объяснил. Но самое главное, что Управлением зафиксирована его встреча с тем человеком, которого и должна была скомпрометировать информация из Флоренции. Понимаете теперь? Управление считает, что Пастухов не только наследил, но и, возможно, передал всю полученную информацию противнику. А поскольку время нас катастрофически поджимает, никто не будет ни разбираться, ни сомневаться...
      - Если ты его хоть пальцем тронешь!..
      Полковник жестом остановил Боцмана, готового навсегда припечатать его к афише, сказал:
      - Не я буду отдавать приказы, и не я буду их выполнять...
      И выжидающе посмотрел на собеседников. Короткая неприятная пауза холодила нервы. Злотников бросил секундный взгляд на Боцмана - тот опустил голову, спрятал глаза - уткнулся ими куда-то себе под ноги и стоял, стиснув зубы, чтобы сдержаться.
      - Что вы хотите от нас? - спросил он.
      - Ничего.
      - Полковник, давайте обойдемся без этих загадок. Вы слишком много нам рассказали, чтобы недоговаривать. Это глупо. Просто так вы бы не стали нас искать... Хорошо, вопрос можно поставить по-другому: почему вы нам все это рассказали?
      - Я не очень-то верю в игру Пастуха, но ничего не могу уже сделать. Ничего... Во всяком случае, до тех пор, пока у меня нет объективной информации.
      - Вам нужна информация?
      - Информация нужна всем. Артист. Только что, например, я поделился с вами своей информацией, и мне кажется, что она для вас будет поважней, чем то, что вы сможете раскопать сами. Это очень просто. Я должен был рассказать все, что знаю. Я рассказал. Теперь вам решать, что с этим делать, но запомните, что у вас в распоряжении есть только десять дней. И еще, когда найдете Сергея, свяжитесь сразу со мной. Исключительно со мной.
      С этими словами Голубков достал из внутреннего кармана аккуратно сложенную газету и передал ее Злотникову.
      - Может быть, это вам поможет, - сказал он. - Здесь кое-какие фотографии и распечатки по Крымову. Это тот человек, встречу Сергея с которым мы зафиксировали.
      Полковник пожелал им удачи и торопливо ушел к подземному переходу под Тверской.
      Ушел, словно его и не было.
      Только оставленный им номер "Известий" с какими-то бумажками внутри и ощущение надвигающейся опасности, похожее на озноб, напоминали о полковнике.
      Погода портилась на глазах, словно решила побыстрей вернуться в зимнюю спячку. Откуда-то налетел холодный ветер и сразу заметно усилил неприятное впечатление от разговора. Злотников повертел газету в руках.
      - Это надо понимать как заказ на жизнь Пастуха? - риторически спросил он.
      - Плевать он хотел на нашу жизнь, - хмуро отозвался Боцман.
      - Ты думаешь? Они переглянулись.
      - Ну, не знаю, - поправился Боцман, - но если Пастух действительно вляпался и вся эта шушера попрет на него, от Голубкова мы вряд ли дождемся помощи. Он не пойдет против начальства.
      - Уже пошел, - напомнил Злотников. - Если, конечно, сказал нам правду.
      Боцман ответил после минутного раздумья.
      - Мне все это очень не нравится. Надо связаться с нашими. Сегодня же.
      Пока они знали очень мало, а понимали, не обладая детальной информацией, еще меньше. И уж полковнику-то они пока что не могли доверять - во всяком случае, полностью. Что им двигало? Хотел ли он помочь? Или, может быть, ему самому просто нужна информация? И почему он так настойчиво просил связаться с ним, и исключительно с ним? Это могло произойти только в двух случаях - либо Голубков не доверяет никому, либо Управление ведет игру против них всех. Тогда какая цель у этой игры? И что произошло с Пастухом? Боцман оказался совершенно прав - это никак не могло понравиться...
      Впрочем, пока что все это было не принципиально. Пока принципиально было только одно, а именно вот что: теперь они сами за себя, в полной изоляции, и, что самое главное, белыми в этой партии играют явно не они, ибо первый ход уже сделан и им остается только отыгрываться.
      Но вот что было особенно интересным: всем вместе, пятерым, им суждено было встретиться только вечером этого дня - 18 июля, И хотя сейчас все они: Пастух, Док, Артист, Боцман, Муха - были разбросаны по разным местам и почти не имели информации друг о друге, несмотря на это, они уже все действовали, все уже были "в деле". В своем собственном деле, словно беда одного из них невидимым сигналом собирала всех остальных.