Учитывая размеры судна, это было небольшое помещение. Простая койка. Стол с картами. По стенам какие-то морские навигационные приборы, отдающие медным блеском. Там же, на стенах, висели разные экзотические шкуры, короткий, но солидный карабин, пара револьверов и даже кривая янычарская сабля, явно не из сувенирной лавки. Капитан сел в вертящееся кресло у стола, прикрепленное к палубе. Док с Пастухом разместились на койке. По дороге в каюту Док успел захватить кожаный саквояж.
      - Итак, вы сделали мне предложение, - серьезно начал старик. - Я его обдумал. Вы серьезно хотите купить у меня "Ачык Егле"?
      - Более чем серьезно, - ответил Пастух, глядя старику в глаза.
      Фейзи Туна с минуту помолчал. Потом продолжил:
      - Я не знаю, зачем вам понадобилась моя яхта, но догадываюсь, что не для прогулок. Но Аллах свидетель - мне до этого нет дела. Я принимаю ваше предложение. Жизнь в море - это много... Но вы понимаете также, что запрошу я с вас больше, чем это судно реально стоит?
      - Мистер Туна, - вступил в разговор Док, - как вы правильно заметили, яхта нам нужна не для прогулок. И мы понимаем всю ситуацию. Дело не в деньгах. Вы - бывалый человек. Перейдем к делу. У нас мало времени.
      - Сколько вы хотите предложить мне? - перешел к делу старик Туна.
      Док посмотрел на Пастуха.
      Тот пожал плечами. Бог его знает, сколько стоит эта яхта. Док помялся и назвал сумму:
      - Сто тысяч долларов...
      - Сто пятьдесят, - быстро поправил его старик. В его взгляде появился стальной блеск.
      - Хорошо, сто пятьдесят - и покончим на этом, - облегченно воскликнул Пастух. - Сделку совершим завтра утром.
      Старик внимательно посмотрел на него и понимающе кивнул.
      - Как будете платить?
      - Наличными, - поспешил ответить Док и приоткрыл саквояж ровно настолько, чтобы старик смог увидеть пачки долларов. - Завтра в Мармарисе оформим купчую у нотариуса. Деньги получите тогда же.
      Старик вновь кивнул в знак согласия. Ребята облегченно вздохнули. Пока все шло по плану. А Туна тем временем закурил свою трубку и продолжал внимательно рассматривать людей, так легко отваливших за его судно сумму, почти вдвое превышающую его реальную стоимость.
      - Я смотрю, вы задумали лихое дело, парни. - Теперь Фейзи говорил с ними, как со своими. Как некогда говорил со своими коллегами-контрабандистами. - На бандитов вы не похожи...
      - Вы действительно бывалый человек, Туна. - Пастух в свою очередь опустил "мистера". - Нам предстоит небольшое, но опасное путешествие. Я смотрю, вам можно доверять. Поэтому у меня еще одно предложение. Если у вас остались старые связи, ну, вы понимаете, что я имею в виду?
      Старик молча кивнул.
      - Отлично, - продолжил Док. - Могли бы вы помочь нам приобрести добротные паспорта. Морские паспорта? На турок мы мало похожи, правда...
      - Болгарские вам подойдут? - деловито спросил Туна.
      - Это было бы то, что нужно. Мы, естественно, заплатим.
      - Тысяча долларов с человека, - назвал цену старик.
      - Отлично. Тогда нашу сделку с яхтой оформим на новые документы.
      Закончив таким образом переговоры к обоюдному согласию, ребята встали, чтобы уйти. Уже в дверях Пастух вдруг обернулся, внимательно посмотрел на капитана и внезапно произнес:
      - Мистер Туна...
      - Зови меня лучше старик Туна, - улыбнулся Фейзи.
      - Хорошо, старик Туна, - улыбнулся в ответ Пастух. - Дело в том, что моряки мы никудышные. Не согласились бы вы на этот один рейс остаться капитаном яхты? Но предупреждаю - дело будет горячим.
      Старик хитро ухмыльнулся, так что от уголков его глаз разбежались морщинки. Пыхнув своей короткой трубкой, он ответил:
      - Это не первое мое горячее дело, парень. Но Аллах даст последнее... Пять тысяч, и деньги тоже вперед. Будет жалко, если вы потопите мою "Ачык Егле"...
      Шторм настиг их на исходе второго дня плавания, уже на подходе к Сицилии. Такое спокойное, теплое, круизно-курортное в обычные дни Средиземное море порою могло вдруг напомнить о своей природной сути яростной бурей. Каждый год море собирало приличный урожай жертв, в основном из расслабившихся владельцев фешенебельных яхт, забывших, что не все еще в этом мире происходит по расписанию туристических фирм.
      "Ачык Егле" мужественно подставляла свой бушприт под удары встречных волн. Вернее, яхте доставался только седой пенный гребень: будучи легким деревянным судном, она не разрезала волны, а как бы перескакивала их, подобно поплавку. Но и этого вполне хватало для того, чтобы потоки кипящей воды перекатывались через всю палубу. Паруса на двух мачтах были убраны яхта шла на двигателе. Отчаянный ветер выл в снастях. Окружающая тьма заставляла сомневаться в существовании всего остального мира.
      За штурвалом стоял старик Фейзи Туна, одетый в старый прорезиненный плащ черного цвета. В его зубах торчала погасшая трубка. Широко расставленные ноги вросли в деревянный настил, создавалось впечатление, что капитан составляет единое целое со своим судном. Старик был счастлив. В свете редких молний глаза его сверкали весело и как-то вызывающе. Туна вновь обрел то, что, казалось, потерял навсегда - страсть, борьбу, стихию... Последние годы он возил туристов по теплой луже, и один Аллах знал, как это все ему осточертело. И вот случай послал ему деньги на старость, а главное, хоть ненадолго вернул его в молодость, когда подобная прогулка во время шторма была обычным делом. В такую погоду, когда полиция всех стран попивает горячее вино у каминов и очагов, совершались самые лихие дела, какие только возможны в Средиземноморье.
      И если уж быть честным до конца, то старик Туна почти намеренно направил яхту прямо в шторм, хотя и получил предупреждение по радио. За эти минуты среди бушующих волн он был готов отдать целый сезон круизов. В яхте он был уверен, судно было построено на славу. А в себе - уж и подавно: Аллах, создавая его, потрудился неплохо. А его новой неожиданной команде требовалась встряска - полезли в море, так получайте по полной программе! К тому же Фейзи хотелось проверить, с кем он связался. Судя по всему, дело эти ребята задумали что надо.
      Итак, на борту "Ачык Егле" (Муха так и не научился правильно произносить это название) один только Туна остался самим собой, капитаном яхты. Двух турецких матросов пришлось уволить. Зато им на смену пришли четверо матросов болгарских. Документы именно этой страны сумел организовать старик. Пастух теперь был Любомиром Бончевым, Артист - Григорием Кыневым, Боцман - Трояном Ступелом, а Муха - Радославом Бачковым. Что касается Дока, то, сказавшись по национальности тоже болгарином, он официально значился владельцем яхты, новым болгарским бизнесменом Велко Христовым, отправившимся в средиземноморский круиз. Выбор пал на Дока по разным причинам. Во-первых, он все-таки был немного постарше остальных. Во-вторых, он лучше всех знал английский. И в-третьих, он курил купленные по случаю сигары. Последнее обстоятельство стало решающим.
      Цепляясь за поручни, на палубу вылез Пастух-Бончев. Стараясь удержаться на ногах, он встал рядом со старым турком и, перекрывая грохот волн, прокричал:
      - Кажется, стало поспокойнее!..
      - Да, шторм уходит на восток, - подтвердил капитан.
      - Может, вас сменить?
      - Я полжизни провел за штурвалом, и несколько часов ничего не изменят, - философски ответил Туна.
      - Когда мы будем в Палермо?
      - Завтра рано утром... Войдем как по маслу. После бури обязательно будет штиль.
      Несколько следующих минут они молчали. Пастух внимательно всматривался во мглу, как будто стараясь понять, что ждет их в недалеком будущем. Где-то там впереди были его Ольга и Настена. Пастуху вдруг подумалось, что он давно уже обещал свозить их в круиз. Вот, получается, свозил... Только в гробу он видел такие круизы. Уж лучше всю жизнь на Чесне плотву ловить...
      В этот момент нечто странное привлекло его внимание. Слева по борту, впереди в темноте вспыхнули какие-то огни. Присмотревшись, он понял, что это были зеленые и красные сигнальные ракеты. Кто-то решил скрасить картину разбушевавшейся стихии фейерверком и явно делал это не ради пустой забавы.
      - Что это? - спросил он старого моряка. Туна и без него заметил сигналы и с тревогой всматривался в темноту. Лицо его стало серьезным, взгляд приобрел стальной блеск.
      - Для кого-то шторм не прошел без последствий, - объяснил Туна. Это сигналы бедствия.
      - Мы можем туда подойти? - взволнованно спросил Пастух.
      - Мы обязательно это сделаем, - твердо ответил старик. - Или, Аллах свидетель, я и в гробу себе этого не прощу!.. Поднимайте своих людей, уважаемый Любомир.
      Через десять минут вся команда была на ногах. Даже Муха, которого внезапно свалила морская болезнь, нашел в себе силы и выполз наверх, наводя тоску своим зеленым лицом. На всех были надеты оранжевые спасательные жилеты. Несмотря на шторм, Средиземное море оставалось южным морем, и поэтому, кроме жилетов, команда ограничила свою одежду шортами и майками. Только Боцман, как человек, имевший когда-то некоторое отношение к морю, щеголял в тельняшке. Так как яхту не переставало швырять из стороны в сторону, пришлось пристегнуться карабинами к спасательным линям, протянутым вдоль бортов. За это время Туна уже сменил курс и уверенно вел судно прямо на вспыхивающие время от времени сигнальные ракеты. Пастух по приказу капитана - а в море никто не оспаривал авторитет старика Туны - выпустил несколько ответных ракет, давая знать терпящим бедствие, что помощь уже близко.
      - Чип и Дейл спешат на помощь... - пошутил Артист.
      - А если там круизный лайнер тонет? - серьезно предположил Муха. Куда мы полтысячи человек погрузим?
      - Погрузим, - осадил его Боцман, стоящий с видом заправского моремана.
      - Одних спасем, других завтра топить будем, - мрачно заметил Док.
      После этой фразы наступило молчание. Казалось, что яхта никогда не найдет терпящих бедствие в бушующем море. К тому же теперь им пришлось после смены курса подставить свой борт под волну, и потоки воды проносились через палубу, грозя смыть все на своем пути. Страховочные карабины оказались очень кстати.
      Но вот очередная порция зеленых и красных ракет взвилась из-за очередной волны буквально перед носом яхты. Еще один прыжок через пенный гребень, и взору наших героев открылась картина кораблекрушения. Среди потоков воды болтался истерзанный остов небольшого судна. Море вокруг было усеяно обломками, указывающими на то, что погибший корабль был, скорее всего, шикарной яхтой. Преобладали остатки дорогой мебели, несколько шезлонгов и даже небольшой комод красного дерева. Но главное, тут же на воде метался оранжевый надувной спасательный плот с людьми.
      "Ачык Егле" чуть не наскочила на плот, но спокойный Фейзи Туна точно рассчитанным движением увел яхту в сторону, и плот пронесся в метре от борта. Решительный Артист сделал было попытку ухватиться за него, но более опытный Боцман остановил друга:
      - Не спеши... Сейчас старик сбросит скорость, развернется и зайдет с подветренной стороны. Тогда хватайся на здоровье...
      Все произошло именно так, как сказал Боцман. Туна сбавил ход, из-за чего яхту стало кидать вдвое сильнее, и, описав круг, вернулся обратно к плоту. С первого раза зацепить его не удалось, пришлось повторить маневр. Наконец Боцман ловким движением зацепил лихорадочно пляшущий плот багром и притянул его к борту. Тут же один из сидящих в плоту швырнул на палубу спасательный трос. Муха и Артист схватили его и торопливо привязали к мачте.
      - На кнехт заводи, на кнехт!.. Шайтан вас всех раздери!.. - прокричал сквозь шум Фейзи Туна, добавив несколько выразительных ругательств по-турецки.
      Почувствовав, что плот крепко причален к борту, по крайней мере, прыгает в унисон с яхтой, его пассажиры принялись перелезать на судно. Матрос, кинувший трос, вместо того чтобы прыгнуть самому, уступил место пожилому человеку плотного телосложения. Тот при помощи Пастуха и Дока через секунду оказался на палубе. Следом полезли три матроса в робах. Больше на плоту никого не оказалось.
      - Кто-нибудь еще спасся? - прокричал по-английски Док.
      - Остальных поубивало... - махнул рукой седой человек. - Слава Деве Марии, что я уцелел...
      Пастух отметил про себя, что спасенный, судя по виду: дорогой джемпер, белая сорочка, шелковый шейный платок и несколько золотых перстней, владелец погибшей яхты, не особенно заботился о судьбе остального экипажа. На всякий случай Пастух повторил свой вопрос, обратившись к матросам. Те подтвердили, что остальные погибли сразу.
      Пастух по-русски сказал Доку:
      - Похоже, что это не просто кораблекрушение. В смысле, что яхта не сама затонула во время шторма...
      - Да, я вижу, - согласился Док. - Ты глянь, как у них все разметало. Их или протаранили, или взорвали. У одного из матросов ожоги.
      Через пару минут спасенные оказались в сухих каютах, где Док со знанием дела принялся оказывать первую медицинскую помощь. Тем временем Пастух, призвав все знание языка, беседовал с пожилым владельцем судна в капитанской каюте.
      - Кому я обязан спасением? - спросил спасенный.
      - Любомир Бончев, - представился Пастух.
      - Поляк?
      - Болгарин, - почему-то с гордостью ответил Пастух.
      - Ну, да это все равно, - решительно заявил судовладелец. - Вы капитан?
      - Капитан на мостике.
      - Значит, владелец?
      - Владелец яхты, господин Христов, оказывает медицинскую помощь вашим матросам. Он врач по образованию. Я его помощник... телохранитель, поправился Пастух.
      - А... - разочарованно протянул собеседник. Было ясно, что беседовать с телохранителями он не привык. - Куда направляетесь?
      - В Палермо.
      - Отлично, - оживился спасенный. - Тогда налейте коньяку, а не то я схвачу насморк...
      2
      Вечер опустился над Москвой.
      За окном было темно и поздно. Но в особнячке в центре города, который занимало Управление по планированию специальных мероприятий, жизнь продолжалась. В кабинете директора Управления генерал Нифонтов и полковник Голубков, оставшись одни, обсуждали последние события и прикидывали, чем эти события могут для них обернуться.
      А обсудить было что. Только-только закончилось очередное совещание, на котором перед Управлением были поставлены новые задачи. Черт его знает, как все сложится, но одно совершенно ясно:
      ситуация снова изменилась, только теперь в пользу Нифонтова и подведомственного ему Управления. Противостояние с Главным управлением охраны Президента, кажется, завершалось. Похоже, что независимость свою им удалось отстоять. Удастся ли также закрыть и "китайскую тему"?
      - Теперь я понимаю, в чем было дело, - произнес задумчиво Нифонтов. - Значит, эти орлы узнали, что контрразведка тоже ведет нашего Крымова, только по наркотикам... Кстати, как ФСБ вышла на него?
      - Теперь это не имеет значения, - сказал Голубков. - Может быть, сами накопали, а может быть, поделился с ними кто-то.
      - Ну да, - согласился Нифонтов. - А когда был убит Крупица и возникли проблемы с Пастухом, они просто протолкнули где надо идею, что Управление не справляется и дело надо полностью отдать на откуп контрразведке.
      - А не справляется Управление потому, - добавил Голубков, - что руководство давно пора менять и всех вместе переподчинять ГУО. Очень простой ход.
      - Но эффективный.
      - Да, потому что начальник нашей собственной службы безопасности действует в их интересах, и таким образом они могут влиять на ситуацию изнутри.
      - Что же это получается, - возмутился Нифонтов, - агентурная работа с коллегами?
      - Видимо, они не считали нас коллегами, - вздохнул Голубков. - Когда политические интриги важнее дела, какие могут быть коллеги? С нашими аналитическими возможностями такого накопать и наворотить можно!
      - Боюсь, что это была не последняя попытка прибрать Управление к рукам. Или расформировать его.
      - Или так. Но это не выгодно.
      - Ладно. - Нифонтов словно отмахнулся от проблемы, но с явным облегчением, поскольку, по крайней мере на ближайшее время, она разрешилась. - Ты лучше вот что мне скажи, Константин Дмитрич. От ГУО мы отделались, полномочия наши остались при нас, так что и расхлебывать все это дерьмо тоже нам. Контрразведка не только решила похозяйничать. Сам знаешь. Взяв дело Крымова в свои руки меньше чем на неделю, они успели спланировать операцию его захвата и с треском провалиться, не только упустив Крымова, но и потеряв своих людей...
      - Я уверен, что Крымов постарался, дезинформируя их. Поэтому они и провалились. По большому счету, это не ФСБ, это Крымов спланировал операцию на таможне, а сам смылся на день раньше, и если бы не это ограбление Интрансбанка, они до сих пор не опомнились бы...
      - Это все, конечно, поучительно. Но нам теперь все это подметать за них.
      - Должны.
      Кажется, Голубков не очень беспокоился по этому поводу. А может быть, просто хорошо скрывал свои беспокойства. Во всяком случае, он неторопливо закурил.
      - Ты говорил, что кое-какие соображения у тебя есть. Вот и скажи мне, Константин Дмитрич, что думаешь.
      - Я думаю, - размеренно произнес Голубков, - что, когда возникла необходимость доставить в Москву информацию из Флоренции, я не ошибся в выборе курьера.
      - Что ты имеешь в виду? - не понял Нифонтов.
      - Капитана Пастухова я имею в виду.
      - А при чем тут твой Пастух?
      - Я же говорил, что это единственная гарантия надежности в нашем деле...
      - Константин Дмитрич, не до шуток, ей-богу! Эта информация давно использована. Нам теперь думать надо о другом. И потом, хороша гарантия! На нем до сих пор висят убийства. Я, честно говоря, так и не знаю, что с ним делать... Кстати, ты знаешь, где он сейчас?
      - Давай без эмоций, - спокойно сказал Голубков. - Я расскажу, какие у меня на этот счет соображения, но только тебе придется поверить мне на слово. Не во всем, разумеется...
      - Ну, давай. Не вижу причин для недоверия. Ты всегда был убедителен.
      Голубков немного подумал, а потом затушил сигарету и разогнал дым.
      - Когда я говорил, что Пастух - это наша гарантия, я имел в виду не только его честность и профессионализм. Я подразумевал, что в случае срыва, провала, каких-то форс-мажорных обстоятельств он доведет все до конца. Что бы ему ни мешало. Я, правда, не предполагал, что обстоятельства возникнут настолько серьезные, не предполагал, что Крымов поведет настолько успешную игру. Но в главном я не ошибся. Я не ошибся в психологии капитана Пастухова. Дело в том, что на него нельзя давить... Ну, примерно как на нашего президента, - усмехнулся Голубков. - А Крымов этого не знал. Он хотел раздавить Пастуха, он принимал его за мелкую пешку, с которой ничего не стоит справиться. Поэтому, когда на Пастуха повесили все эти убийства, когда Крымов попытался загнать его в угол, да еще взял его семью в заложники, он получил совершенно противоположный результат. Пастух не сломался. Он начал действовать. Мы, правда, ему не верили...
      - Ты думаешь, он действует?
      - Конечно! Я получил этому исчерпывающие подтверждения. Ведь он единственный из нас, кто с самого начала не купился на дезинформацию Крымова, на его игры. Он попытался убедить нас в этом, а когда захватили его семью, начал действовать сам. И, честно говоря, я помогал ему в этом чем мог. Некоторые его решения я не одобрял, но ведь я всегда был уверен в нем. Кстати, я ни секунды не сомневаюсь, что ограбление Интрансбанка - это его рук дело. Все логично. Через этот банк шли все крымовские расчеты...
      - Но ведь это больше на бандитизм похоже, - с сомнением произнес Нифонтов.
      - Нет, это просто нестандартный подход, - возразил Голубков. Обрати, между прочим, внимание: никто от этого бандитизма не пострадал. Просто исчезли деньги. Все сделано безупречно. И не забудь: мы успели проинформировать людей в Гонконге о том, что Крымов сдает их, и все это вместе не только заставило его выпасть из равновесия, но и отрезало ему все пути - теперь он не может ни вернуться, ни спокойно спать.
      - Так вот зачем тебе это понадобилось! Почему сразу не предупредил?
      - А ты бы согласился?
      - Нет.
      - Потому и не предупредил... Теперь слушай дальше. Я понял, что Пастух собирается во что бы то ни стало действовать самостоятельно. Но его личная заинтересованность оказалась нам на руку. Я решил и в этом ему помочь...
      - В чем? - нахмурился Нифонтов.
      - Я передал ему координаты того корабля, "Марианны", на котором увезли его семью.
      - Но это же натовская яхта! - Нифонтов был просто поражен сообщением. - Это же... Что твой Пастух собирается делать?
      - Он уже делает. Думаю, что он собрался взять ее штурмом.
      - Да вы что со своим Пастухом, с ума сошли?! - воскликнул Нифонтов. - Это же международный скандал! Это... Да мы просто не отмоемся! Ты думаешь, что делаешь, Константин Дмитрич?
      - Для начала, - невозмутимо произнес Голубков, - мы к этому не имеем никакого отношения. Это личная инициатива Пастуха. И, кстати, я был категорически против. Так же, как и ты... Но потом передумал.
      - Почему?
      - Я же сказал. Потому что личная заинтересованность капитана Пастухова играет нам на руку. Он все равно не остановится, но если мы не будем ему мешать и, более того, найдем возможность помочь, то он обязательно доберется до Крымова... А разве у нас не та же самая задача?
      Нифонтов недовольно вздохнул. Не очень-то ему нравилось то, что говорит Голубков.
      - Так что, - продолжил Константин Дмитриевич, - в ближайшие сутки-двое нам надо повнимательнее присмотреться к обстановке в районе военно-морской базы в Палермо. Если там возникнет неожиданный военный конфликт, мы должны будем тут же выяснить, чем он закончился. Если он закончился успешно... для неизвестной нападавшей стороны, значит, удача на стороне Пастуха. Значит, можно спокойно ждать...
      - А почему ты так уверен, что твой Пастух доберется до Крымова? поинтересовался Нифонтов.
      - Потому что теперь это единственный выход для Пастуха, - пояснил как само собой разумеющееся Голубков. - Собственно говоря, это и есть те самые соображения, которые я собирался изложить. Так что давай не будем ему мешать. А когда придет время, прикроем его, и он сам принесет нам Крымова на тарелочке с голубой каемочкой. Мне кажется, что это для нас единственный выход.
      - Но ведь может и не принести?
      - Не может, - отрезал Голубков. - В сложившейся ситуации он вынужден будет это сделать... Или я не понял этого человека.
      - Рискуешь, Константин Дмитрич.
      - Рискую...
      - А вот мне интересно, - сказал вдруг Нифонтов, - ты что, с самого начала просчитал, что Пастух твой не просто курьер? Что он еще подключится?
      - Нет, конечно, - не сразу ответил Голубков. - Просто я верю его словам. И его возможностям.
      - Ну ладно, - хлопнул Нифонтов ладонью по столу. - Давай прикинем, что получается.
      - Давай. Итак, если личная инициатива капитана Пастухова окажется удачной, если он будет жив и здоров в ближайшие три-четыре дня и если сможет осуществить свой план, то мы получим Крымова или доказательства, что он уничтожен. Но мы будем по мере возможности отслеживать действия Пастуха, и если он не вытянет, если план не удастся, то нам будет необходимо подготовить группу для физического устранения полковника Крымова... Не фонтан, конечно, но другого выхода нет.
      - А аналитическую выдержку для президента мы уже подготовили, добавил Нифонтов. - Так что встречу с китайским премьером откладывать не будут. Постараются выкрутиться в любом случае... Хотя это тоже не фонтан.
      - Таким образом, будем ждать вестей от Пастуха.
      - Выходит, так.
      - Да, вот что еще, - вспомнил Голубков. - Этот человек, телохранитель Крымова... Алексей, кажется? Так вот, я думаю, что мы должны решить этот вопрос. Это наша проблема. Мы знаем, что именно он давал дезинформацию от Крымова в ФСБ. После того, как он застрелил офицера контрразведки, который его курировал, это стало совершенно ясно... Вот тоже не понимаю - как это допустили!
      - Как всегда...
      - Да... Так вот, он остался в Москве и наверняка не просто так. Следуя логике Крымова, этот Алексей должен убрать свидетелей, а свидетелей, как ты понимаешь, много. Включая Пастуха, его женщин и, вполне может быть, кого-то еще из офицеров, работавших в теме.
      - Так, может, объявить его в розыск?
      - Спугнем. Сначала найти надо... Я думаю вот что. Он обязательно попытается выйти на Пастуха и его ребят. Попробуем взять его на этом. Надо установить слежку за домом Сергея в Затопино и за этим клубом, "Хорус", кажется. Крымов там был, значит, и Алексей знает. Наверняка появится там или там. Ну и при случае предупредить Пастуха.
      - Хорошо, - согласился Нифонтов. - Это мы сделаем.
      3
      Когда ранним утром двадцать восьмого июля в гавань порта Палермо вошла яхта под турецким флагом, на причале Санта Лючия ее уже поджидал маленький "фиат" синего цвета с белой надписью на борту: "Capitaneria di porto". Представитель портовых властей синьор Энрико Брески с интересом следил за тем, как небольшое пузатое судно совершает маневр швартовки. Надо признаться, что турецкие яхты не так уж часто посещали Сицилию. Эта же была с таким непроизносимым названием, что синьор Брески так и не смог прочитать его правильно.
      Было семь часов утра, и Энрико с наслаждением вдыхал свежую прохладу морского воздуха. Пройдет всего час-другой, и этот город превратится в пекло. Утренняя свежесть была единственным удовольствием синьора Брески, вернее, единственным, что он мог считать удовольствием в это утро. Исполнять скучные обязанности портового служащего в такое прекрасное воскресное утро было настоящей пыткой для любого настоящего сицилийца. В это время большинство населения Палермо сладко спало в предвкушении славного отдыха. Если правительство и не дало вам работу, то, по крайней мере, не в его силах лишить вас законного воскресного отдыха. Проснувшись, часть города соберется вместе с семьей в церковь. Другая часть останется дома в предвкушении вечерней трансляции футбольного матча из Неаполя.
      Увы, сегодня синьор Брески был лишен этих законных радостей.
      Пока итальянец предавался своим не слишком радостным размышлениям, турецкая яхта благополучно причалила к стенке мола. Погруженный в себя, портовый служащий не обратил внимания на то, что матросы оказались не столь проворны и умелы, как можно было ожидать от них. Наверное, они суетились несколько больше, чем это было нужно, совершая много лишних движений. Но, так или иначе, и швартовые канаты оказались на кнехтах, и трап с грохотом шлепнулся на бетон причала. Старый турок-капитан аж поморщился от неудовольствия, но промолчал. Видя, что последние препятствия для исполнения его обязанностей устранены, синьор Брески надел свою форменную фуражку и взошел на борт яхты, всем своим видом олицетворяя государственную власть Итальянской Республики.
      На борту его встретил капитан, пригласив проследовать на корму. Там в шезлонге развалился владелец судна, расслабленно попыхивающий сигарой.
      - Велко Христов, - представился он, привстав на секунду и сделав итальянцу приглашающий жест сесть в соседний шезлонг.
      - Старший инспектор Брески, - в свою очередь представился Энрико.
      В ходе короткой беседы он выяснил, что этот Христов, состоятельный болгарский бизнесмен, совершает круиз по Средиземному морю на собственной яхте, купленной недавно в Турции. Кроме него на борту находятся трое матросов-болгар, уже виденный капитан-турок и личный телохранитель господина Христова. Все документы были в порядке. Среди оперативок не было никаких сведений о болгаро-турецких контрабандистах. И вообще, синьор Брески о болгарах знал только то, что один из них покушался на Папу. Но вряд ли это могло стать поводом подозревать всех остальных его земляков в преступных замыслах. Впрочем, инспектор все-таки решил осмотреть яхту для очистки совести. Капитан с охотой вызвался сопроводить его, предоставив хозяину спокойно докуривать свою сигару.
      Осмотр растянулся на полчаса. Когда Энрико Брески появился вновь на палубе, он уже не был таким хмурым. Засвидетельствовав судовладельцу свое почтение, он сошел на пирс и через минуту укатил на своем "фиате" восвояси. Старик Туна проводил машину инспектора взглядом и доложил Доку и присоединившемуся к нему Пастуху результаты "проверки":
      - Аллах свидетель...
      Эта забавная присказка постоянно смешила Дока. Он живо представлял себе, как однажды, стоя в зале суда перед дюжиной присяжных заседателей, старик Туна в ответ на каверзный вопрос прокурора воскликнет свое: "Аллах свидетель!" - и судья в белом парике постановит вызвать указанного гражданина в суд для дачи показаний. Итак, Туна воскликнул:
      - Аллах свидетель, я умею обращаться с этими пройдохами. Инспектор отбыл довольный и, к тому же, не забыв выложить интересующую вас, досточтимый господин Христов, информацию.
      - Так "Марианна" здесь? - буквально хором в волнении воскликнули Пастух и Док.
      - Да, мои болгарские друзья, корабль под датским флагом заходил вчера в Палермо.
      - Где он сейчас? - спросил Пастух, и в его взоре явно обозначилось желание немедленно утопить это судно.
      - Они заправились водой и топливом. Вечером вышли из порта...
      - Твою мать!.. - Пастух побледнел.
      - Да не волнуйтесь вы так раньше времени, - успокоил его старый Туна. - Этот макаронник считает, что они просто не захотели торчать у всех на виду. Ведь это военный корабль. Разведка или гидрография. Все одно... Наверняка ваша "Марианна" стоит себе на якоре у берега. Если поискать, то найдется. В конце концов, Сицилия всего лишь остров, хоть и большой.
      - Отлично! - обрадовался Пастух. - Значит, надо просто разок пройтись вокруг Сицилии.
      - А не засветимся раньше времени? - с сомнением спросил Док.
      - Уважаемый товарищ, - прищурившись, покачал головой Туна, - в это время года в этих водах шныряет не меньше двух сотен яхт и катеров. Поверьте старому контрабандисту...
      - Аллах свидетель... - улыбаясь, подсказал Док.
      - Ну да, - пожал плечами старый турок. - Ну, после шторма, может, чуть меньше.
      - Тогда решено, - подытожил Пастух. - Не будем терять времени, выйдем немедленно.