5

Когда солнце осветило вершины окружавших Палермо гор, невыспавшиеся Артист и Боцман отправились во взятом напрокат кургузом «фиате» следить за кораблем противника. Проводив друзей, Пастух не смог отказать себе в удовольствии и улегся прямо на палубе в шезлонге вздремнуть еще часик-другой. Предстояли горячие деньки, и неизвестно, будет ли у них вообще время на сон. А как только улегся, сразу задремал и проснулся ровно через полчаса. Тревожная мысль: «А где же мы достанем оружие?» — не давала ему покоя. Никаких подходящих идей, кроме налета на полицейский участок, в голову не приходило. Позавтракав на скорую руку, он сошел на берег в сопровождении Дока. Приходилось надеяться на извечное русское авось.

Палермо понедельничный заметно отличался от Палермо воскресного. Несмотря на раннее утро, машин заметно прибавилось. Откуда-то появились люди, спешащие по своим делам. Открылись многочисленные магазины. Но это вряд ли могло хоть как-то помочь им в поисках оружия. Несмотря на то что Сицилия издавна слыла родиной мафии, автоматы здесь на улице не продавались. А обилие вооруженной полиции и солдат сводило к нулю шансы найти их другим способом.

— Черт, ну и место, — ворчал себе под нос Пастух. — Приличному человеку и пушку приобрести негде. Где эта хваленая мафия?

— Да вон, — спокойно кивнул Док. В это время наши герои вышли из кривого грязного переулка на не менее грязную миниатюрную площадь. В дальнем углу площади за низкой декоративной оградой стояла небольшая облупленная часовенка с высокими дубовыми дверьми. Кивок Дока пришелся как раз на эту самую часовню. Из такого же узкого переулка, как тот, по которому только что они прошлись, на площадь медленно выполз черный «мерседес». Конечно, в Москве он произвел бы впечатление среднего авто, одного из многих. Не «шестисотый» же. Но на фоне колоритного упадка, царившего вокруг, и он выглядел шикарно. К тому же «шестисотый» здесь просто бы не поместился.

«Мерседес», как в кадре из сериала «Спрут», медленно описал круг и остановился около церковной ограды. Тотчас двери часовни растворились и на пороге храма появился святой отец в длинном черном одеянии и с небольшим молитвенником в руке. Первым из машины на ярко освещенную солнцем площадь вылезли два итальянца-молодчика в темных костюмах. Их быстрые, как оружейные стволы, глаза в момент обшарили всю площадь, задержавшись на секунду на застывших Пастухе и Доке.

— Ты думаешь, это мафия? — спросил Пастух.

— Нет, Папа Римский, — хмыкнул в ответ Док.

— Бармен вчера говорил, что они в горах.

— Спустились за солью.

— И что будем делать? Подойдем и попросим одолжить пару автоматов?

— Именно так, — подтвердил вдруг оживившийся Док. — Похоже, что этого человека я уже знаю.

Пастух взглянул в сторону часовни и, присвистнув от удивления, молвил:

— Да это же незабвенный синьор Сальватори!..

— Именно он.

Из «мерседеса» чинно вылез пожилой человек в черном, несмотря на жару, костюме. И человек этот был тот самый синьор, которого наши друзья так удачно спасли позапрошлой ночью на подходе к Палермо. Но вскоре, когда «Ачык Егле» ошвартовалась у причала Санта Лючия, оказалось, что этого человека на борту уже нет, а капитан, хотя это и предписывал свод морских законов, ни полсловечком не обмолвился итальянским властям о кораблекрушении. Теперь они понимали почему… Дон Сальватори не испытывал особого желания беседовать с телохранителем и терпеливо дождался, пока Док закончит врачевать спасенных матросов. Пастух не стал проявлять свою гордость и разубеждать синьора относительно своего социального статуса. Освободившийся Док тут же придал себе солидности, засунув в рот очередную сигару и не забыв угостить гостя. Дон Сальватори вежливо отказался.

— Спешу поблагодарить вас, синьор Христов, так вас, кажется, зовут, за помощь, — на хорошем английском произнес Сальватори. — Ваша яхта подоспела как нельзя вовремя. Еще немного, и я непременно простудился бы.

Было похоже, что синьор ни на секунду не сомневался в том, что помощь подоспеет.

— Не стоит благодарности, — ответил Док. — Это морская традиция. Что случилось с вашей яхтой?

— Она дала течь и затонула, — небрежно ответил Сальватори. — Пустяки… — Если не считать, что погибло несколько ваших матросов и, похоже, на судне был пожар — у спасенных ожоги, — спокойно добавил Док.

Сальватори пристально посмотрел ему в глаза и несколько секунд молчал, как бы собираясь с ответом.

— Видите ли, синьор Христов, — медленно ответил он, — у нас на Сицилии своеобразные обычаи, во многом непонятные иностранцам… — Например, праздничный взрыв яхты во время шторма? — совершенно серьезно уточнил Док.

Пастух на правах телохранителя предпочитал помалкивать.

— Например, взрыв яхты, — спокойно согласился Сальватори. — Вендетта и все такое прочее. Не советую придавать этому такое значение, уважаемый синьор Христов.

— И не буду, — неожиданно рассмеялся Док. — Это действительно не мое дело.

— Раз уж вы были так любезны, что спасли меня, рискуя своей яхтой, то не откажете ли мне, синьор Христов, еще в одной услуге? — В голосе Сальватори звучала уверенность, что тот не откажет.

— Все, что в моих силах, дон Сальватори. «Как в дурацком историческом кино по пьесе Шекспира, блин», — раздраженно подумал Пастух, устав от обилия «синьоров», «донов» и «пожалуйста».

— В силу некоторых причин мне не хотелось бы, чтобы весть о постигшем меня несчастье достигла кое-чьих ушей раньше времени. Поэтому не согласитесь ли вы перед приходом в Палермо высадить меня на берег в указанном мною месте?..

Док переглянулся с Пастухом и согласился… И вот теперь судьба как нельзя более кстати вновь свела их с таинственным доном Сальватори, жертвой вендетты на море. Судя по обстоятельствам их знакомства, почтенный синьор и был той самой мафией, которая обитала, по словам давешнего бармена, где-то в окрестных горах.

Ни говоря друг другу ни слова, оба наших героя решительно двинулись в сторону часовни.

Охрана среагировала в одну секунду. Один парень заслонил своим телом Сальватори. Другой шагнул навстречу непрошеным визитерам. Видно было, что почтенного синьора не только взрывают, но время от времени в него постреливают.

— Дон Сальватори! — громко поприветствовал Док, краем глаза следя за действиями охраны. — Какая встреча… Присмотревшись, дон Сальватори сделал успокаивающий знак. Телохранители вернулись на исходные позиции, делая вид, что ничего не произошло. Таким образом наши герои беспрепятственно подошли к «мерседесу» и его хозяину. Судя по выражению лица последнего, особой радости внезапная встреча ему не принесла. Но, как воспитанный человек, дон Сальватори все же изобразил некое подобие радушия:

— Любезный синьор Христов? — Его губы тронула легкая улыбка. — Вот уж не ожидал увидеть вас так скоро.

Док не совсем понял, что именно он имел в виду под этим «так скоро»… — А я, признаться, уже хотел искать вас.

— Искать? — несколько удивился Сальватори. — Зачем?

— У меня возникла некоторая проблема, а на Сицилии я знаю только вас.

— Забавно… — Я могу подождать вас здесь, — предложил Док.

— Нет, пожалуй, пройдемте в церковь, — пригласил Сальватори. — Здесь становится жарко, да и не в том я возрасте, чтобы вот так торчать на улице… — С этими словами почтенный синьор повернулся к раскрытым дверям, за которыми скрывались заманчивый полумрак и прохлада. Уже на ходу он бросил через плечо:

— Своего телохранителя, синьор Христов, можете оставить здесь.

— Это не телохранитель, — твердо ответил Док. — Это мой командир… — Вот оно что… — Сальватори замер на ступенях часовни. — Ну, тогда приглашайте его с собой… — Значит, вы думаете, что я могу продать вам оружие? — удивленно спросил дон Сальватори, внимательно выслушав все, что ему рассказали наши друзья. — А позвольте узнать, зачем оно вам понадобилось? Хотите ограбить банк?

— Уважаемый дон Сальватори, мы же не спрашиваем вас, с чего вдруг взорвалась ваша яхта? Это было бы просто невежливо, — спокойно ответил Док.

Они беседовали в небольшой пустынной комнатке за алтарем часовни.

Молчаливый падре просто провел их туда по знаку Сальватори и бесшумно удалился прочь. Пожилой итальянец сидел в старинном резном кресле, его собеседники расположились на жесткой лавке напротив. Больше в помещении ничего не было.

— Хм… а с чего вы вообще, любезный синьор Христов, решили, что я могу продать вам оружие? — Сальватори пристально смотрел Доку прямо в глаза. — Я уважаемый человек на Сицилии. У меня процветающий семейный бизнес. Если мою яхту постигло несчастье, то это не значит, что я мафиози! — На последней фразе он повысил голос. — Вы у себя там, в Восточной Европе, совсем посходили с ума.

Насмотрелись «Крестных отцов» и «Спрутов» и черт знает что воображаете о Сицилии!.. Я с бандитами дело иметь не хочу.

— Мы тоже. — Чем более грозно говорил итальянец, тем спокойнее становился Док. — Но приходится. Вот у этого человека, моего друга, похитили семью. — Он показал на Пастуха.

— Что такое? — брови дона Сальватори взметнулись вверх. — Похитили, говорите, семью? Это правда, синьор?

— Моя жена и четырехлетняя дочь в этот момент содержатся на судне здесь, на Сицилии, — жестко ответил Пастух.

— Это сделали сицилийцы? — В голосе итальянца послышалось явное недоверие.

— Американцы, — успокоил его Пастух. Несколько секунд пожилой синьор в явном изумлении рассматривал двух псевдоболгар, которые, сидя тут прямо перед ним, рассказывают ему, дону Сальватори, какие-то небылицы!

— Американцы, — наконец проворчал он. — Что вы мне тут болтаете?! Какие такие американцы?

— Уважаемый дон Сальватори, — с явной неохотой произнес Док, — простите меня великодушно за то, что я в очередной раз вынужден напомнить о той небольшой услуге, что мы волею судьбы оказали вам. Но вчера мы не задавали вам вопросов: почему вы не желаете огласки и хотите сойти на берег не в порту, как все нормальные люди, а на пустынном берегу. Это ваши дела, и мы их уважаем. Уважайте и вы наши проблемы. Если вы можете нам помочь, то мы расплатимся немедленно наличными по любой устраивающей вас цене. Если нет — тогда позвольте нам откланяться. У нас чертовски мало времени. Пока мы с вами здесь разговариваем, женщина и маленькая девочка продолжают оставаться разменной монетой в одной грязной политической игре, подробности которой вряд ли вас заинтересуют. Спасибо за то, что выслушали нас. Надеюсь на вашу порядочность, дон Сальватори. Мы вам доверились… — С этими словами Док решительно встал, намереваясь уйти.

Дон Сальватори молча продолжал сидеть, глядя в каменные плиты пола. Было похоже, что с этим почтенным синьором не часто ведут разговор подобным тоном.

Вполне вероятно, что он как раз решал проблему, как сделать лучше: просто убить этих наглецов или предварительно помучить. Так или иначе, но Док с Пастухом, не дождавшись ответа, молча покинули часовню.

На площади, до краев залитой солнцем, два телохранителя дона проводили их подозрительными взглядами. Но они ушли, ни разу не оглянувшись. После прохлады часовни весь сицилийский зной разом обрушился на них. Одежда мерзко прилипла к телу. К тому же, не сговариваясь, они оба ощущали себя так, как будто вот-вот им в спину раздастся автоматная очередь. Несколько минут друзья шли в направлении порта молча. Настроение было самое что ни на есть паршивое. Док, позабыв про свои представительские сигары, купил пачку «Мальборо» и угрюмо закурил.

— Ну, что думаешь, капитан? — первым нарушил он затянувшееся молчание.

— Хреново, вот что, — буркнул в ответ Пастух и, сделав паузу, решительно добавил:

— Но если нужно, я бомбану местных карабинеров или сделаю налет на армейский склад! Плевать я хотел на этого Аль Капоне… — Не кипятись, — спокойно возразил Док. — Сальватори мужик серьезный.

Пойдем на яхту. Пока мы сделали все, что могли… Всю дорогу до пирса они шли молча. Потянулись часы томительного ожидания.

Тем более трудного, что никто толком не знал, что именно они ждут. Обычно жизнерадостный Фейзи Туна, уловив общее настроение, сидел себе тихонечко на баке и плел какие-то хитрые морские узлы. Пастух, как призрак капитана Летучего Голландца, бродил от борта к борту яхты. Док занял полюбившийся ему шезлонг на корме и задумчиво пыхтел очередной сигарой. Муха пытался поймать хоть одну средиземноморскую рыбу на обнаруженную на борту удочку… Через три часа прибыли с задания Боцман и Артист. Поставив пыльный «фиат» у трапа, они бодро взбежали на борт, внеся некоторое оживление в царившее на яхте уныние. Похоже, они принесли хорошие новости.

— Танцуй, командир! — пропел Артист. — Мы видели твоих… — Где? — рванулся к нему Пастух.

— Ну, ну… Затопчешь, — улыбнулся Артист и продолжил уже вполне серьезно:

— И Ольга и Настена на корабле, как мы и предполагали. Ольга загорала в шезлонге, Настя пулей носилась по палубе… — Слава Богу! — выдохнул облегченно Пастух.

— Значит, их содержат нормально? — поинтересовался Док.

— Наручников я не видел, но два здоровенных лба пасутся около постоянно. А что ты хотел? Какой смысл их держать взаперти? Кругом вода и ни души, кроме нас с Боцманом. Но мы, естественно, не афишировали свое присутствие. И потом, это ведь не чеченцы какие-нибудь, а вполне культурные люди.

— Они хуже, — угрюмо ответил Пастух. — От «чехов» хоть знаешь, чего ожидать — ничего хорошего. А эти культурные… — сплюнул он за борт, — в гробу я их видел.

Или надеюсь скоро увидеть.

— Ладно, командир, не нервничай зря, — успокоил его Док. — Главное, твои живы. Теперь надо решать, как поступать дальше.

— Вот именно! — со злостью бросил Пастух куда-то в сторону лежащего перед ним города.

— Что скажешь, Боцман? Ты ведь у нас спец по морским делам, — неожиданно сказал Док.

— Да есть у меня пара мыслишек, — неопределенно ответил тот. — Это, конечно, не с бабкой в кегли играть, но и не бином Ньютона… В этот момент за бортом послышался стук мотора и к яхте лихо подлетела небольшая рыбацкая лодка. Стукнувшись о борт, шаланда — именно так вернее всего можно было обозвать это плавучее средство — замерла, покачиваясь на волнах.

Молодой босоногий парень в полосатой майке и линялых джинсах встряхнул черной копной курчавых волос, блеснул белоснежной улыбкой и спросил на ломаном английском:

— Эй, кто здесь будет синьор Христов?

— Ну я, — ответил Док, склоняясь над бортом.

— Если синьор еще нуждается в том, в чем он нуждался утром, то пусть он готовит деньги. — При этих словах парень хитро подмигнул одним глазом.

— Ты от дона Сальватори? — осторожно спросил Док.

— Кто такой Сальватори? — «искренне» удивился итальянец. — Энцо Скаччаноче простой рыбак и всегда готов услужить добрым синьорам… За соответствующее вознаграждение, конечно. У меня большая семья и шикарная девушка. А никакого Сальватори я не знаю. Зачем он мне нужен?.. Так синьор Христов не передумал? Я бедный человек, и у меня нет времени на пустые разговоры… Док взглянул на золотую цепь Энцо и отнес разговоры про бедность на местный южный колорит.

— Ясно, — произнес он в ответ. — Синьор Христов еще не передумал. Что мне нужно делать?..

— Сегодня прекрасный день, синьор Христов, — улыбнулся Энцо. — Святая Мария, мне больно смотреть, как синьоры, владельцы такой красивой яхты, стоят здесь, в грязном порту. Я бы посоветовал, да не обидятся синьоры, часа через полтора совершить небольшую прогулку в море. А то иностранные синьоры могут решить, что Сицилия — это скучный остров. Бог свидетель, это не так.

— Куда прогуляться-то?

— Милях в двадцати отсюда, на северо-запад, есть прекрасная бухта Моско.

Прекрасные берега, чистая вода и полное уединение… — Я знаю это место, — вдруг подал голос старый Туна. — Мы выгружались там пару раз лет двадцать назад. Парень дело говорит — лучшего места для занятий, не требующих лишних глаз, не найти.

Пастух, не сдержавшись, щелкнул пальцами — похоже, дело сдвинулось с мертвой точки… Удивительна летняя южная ночь. Она уютна и прохладна. Легкий теплый ветерок приятно касается лица, земля, раскалившаяся за день, не спеша отдает накопленное тепло. В то же время воспоминание о дневном зное заставляет наслаждаться нежной свежестью. Тихий шелест набегающих на берег волн как бы подчеркивает всеобщий покой, охвативший землю и небо. Небо… только небо южной ночи по-настоящему раскрывает нам простую истину: мы всего лишь часть огромной Вселенной. Хочется часами лежать на прибрежном песке, всматриваясь в тысячи звезд, постепенно начиная верить в бесконечность пространства, просто верить, потому что понять это невозможно.

А когда настает тот краткий предрассветный час, когда на востоке небо вдруг перестает быть бездонным, тогда вселенская грусть ночи уступает место радости ожидания свежего дня. И в этот краткий час верится, что день предстоящий не может нести ничего плохого, даже если это день вашей казни. Этот предрассветный час, час Быка, доступен немногим. Абсолютное большинство людей в это время спит самым своим блаженным сном. Только избранные — романтики, поэты, влюбленные, часовые и воры — знают, как он прекрасен, этот час.

Из всех вышеперечисленных категорий людей Боцман, облачавшийся на теплом пляжном песке в акваланг, взятый с яхты старого Туны, мог принять на свой счет, пожалуй, только вора. Закрепив баллоны и подогнав маску, он натянул большие длинные ласты и, пятясь, как будто увидев в прибрежных кустах акации тещу обманутой супруги, не спеша вошел в прозрачные воды Средиземного моря. Секунда — и, не издав ни единого всплеска, Боцман исчез среди набегающих волн.

Спустя полчаса он так же бесшумно возник у самого борта стоящего на якоре датского разведывательного судна, ставшего, на свое несчастье, тюрьмой для русской женщины и ее дочки. «Марианна» застыла среди гладкого моря. Монотонно тарахтел дизель-генератор, и этот единственный звук не мог разогнать царящую тишину. Стараясь не шуметь, Боцман не спеша проплыл вдоль борта к якорной цепи.

Ухватившись за нее одной рукой, он быстро освободился от снаряжения, и тяжелые баллоны, пояс с грузами, ласты и маска скользнули на дно. Оставшись налегке, в спортивных шортах, с резиновым мешком на шее, наш герой стал медленно подниматься по цепи, благо каждое ее звено было размером с два кулака. Ужом проскользнув в якорный клюз, Боцман осторожно выглянул на палубу. Первым делом его внимание привлекла ходовая рубка. Ее чуть наклоненные вперед окна были освещены изнутри. Там нес вахту кто-то из команды «Марианны». Но Боцман по своему опыту знал, что в это время меньше всего на свете хочется зорко всматриваться в окрестности, не балующие разнообразием. В это время хочется спать или, включив радиоприемник, гулять по радиоэфиру.

Прислушавшись, он действительно уловил едва пробивавшийся сверху блюз.

Убедившись, что вахтенный стоит, прислонившись спиной к окну, Боцман все так же бесшумно скользнул по деревянной палубе к надстройке. Выждав полминуты, он продолжил свой путь.

Наверх по трапу, далее на крышу рубки и по скобам — на короткую мачту. Его целью была небольшая решетчатая площадка, на которой располагались корабельные антенны. Боцман твердо запомнил еще с учебки в разведроте морской пехоты Черноморского флота, что в первую очередь необходимо лишить корабль противника связи. Потом можно брать его голыми руками. В противном случае был шанс, что через некоторое время здесь соберется весь Шестой американский флот. К каждой антенне Боцман прикрепил небольшой бесформенный кусочек пластиковой взрывчатки с торчащим хвостиком радиодетонатора. Именно этим адским веществом был наполнен резиновый мешок у него на шее. Спустившись с мачты, наш диверсант занялся оставшимися на крыше рубки антеннами.

«Марианна» была разведывательным судном, и этого добра здесь хватало. В это время вахтенный матрос внизу сквозь звуки льющегося блюза услышал вдруг какой-то шорох над головой. «Чайка…» — вяло подумал он. Увы, ему было невдомек, что в этот час все чайки спокойно спят в своих гнездах. Шорох не вызвал у него никакого подозрения. Но мысль о птице пробудила в вахтенном желание глотнуть свежего морского воздуха. Достав на ходу пачку сигарет, он вышел на мостик, чтобы уже никогда не вернуться обратно. Секунда, откуда-то сверху протянулись две мускулистые руки, раздался сдавленный стон, и что-то очень нехорошо хрустнуло. В проеме раскрытой двери мелькнули увлекаемые наверх безжизненные ноги незадачливого вахтенного, и все вновь на время стихло. Расправившись с единственным бодрствующим, по крайней мере в поле его зрения, человеком, Боцман достал фонарь и несколько раз зажег его в сторону моря. Тотчас во мраке вспыхнул ответный свет.

Следующие полчаса Боцман посвятил важному делу: достав все из того же мешка моток тонкой, но крепкой веревки, он тщательно заблокировал все двери и люки, выходившие на верхнюю палубу. Шаг за шагом один правильно обученный диверсант овладевал судном. Наконец в полумраке, когда уже начал брезжить рассвет, со стороны открытого моря появился силуэт яхты, не спеша идущей под всеми парусами, Тут Боцман по достоинству оценил этот дедовский способ передвижения — при включенном двигателе они понаделали бы шуму раньше времени.

Видно, древние морские боги были благосклонны к нашим героям, потому что в этот момент с моря задул свежий бриз. Хлопнули паруса, и яхта в один рывок оказалась около «Марианны». В мгновение ока белые полотнища парусов вдруг исчезли. Старый Туна не зря гонял свою болгарскую команду по пути из Турции. Уже с голыми мачтами яхта продолжала двигаться по инерции. Казалось, еще секунда, и она с треском врежется в белоснежный борт вражеского судна. Но вот заскрипел штурвал, и бушприт скользнул вдоль корпуса «Марианны». С легким стуком соприкоснулись борта кораблей. Тотчас два багра намертво притянули деревянное судно к своему железному собрату. Три легкие человеческие тени переметнулись на палубу натовской шхуны. Абордаж состоялся по всем правилам морской пиратской науки.

На этом мажорном моменте боги решили, что хорошего понемножку. В ходовой рубке вдруг щелкнул динамик, и на пульте внутренней связи зажглась лампочка с биркой «капитан». Хриплый недовольный голос что-то спросил по-итальянски. В следующее мгновение в руке у Боцмана появилась небольшая коробочка с красной кнопкой. Когда сердитая тирада прозвучала вновь, он привел взрыватель в действие. На долю секунды все вокруг: море, скалистый берег вдалеке, надстройки и замершую рядом яхту — озарила яркая вспышка. Корабль всколыхнулся от нескольких слившихся в одно целое взрывов. Где-то вдалеке прокатилось эхо… На несколько мгновений все вернулось к первоначальной тишине. Потом разом замигали лампочки на пульте, внизу что-то пикнуло, и шхуна наполнилась оглушительным трезвоном аварийной сигнализации. В дверь ходовой рубки влетел Док, за ним следом Пастух и Артист. У каждого в руках был миниатюрный «узи».

Дополнительные магазины с патронами были примотаны скотчем к рожкам, торчащим из автоматов. Лица команда на всякий случай размалевала черной краской. Это было не пижонство в духе плохих боевиков, а требования конспирации. Кому хочется, чтобы твоя физиономия навсегда осталась в чьей-то памяти?

— Что? — коротко бросил Док.

— Капитан, сука, спит, как дельфин, вполуха, — доложил Боцман.

— Ага… — Док без лишних разговоров схватил микрофон внутренней трансляции, и по коридорам судна разнесся его голос. Док говорил по-английски:

— Внимание!

Корабль захвачен. Всем оставаться в своих каютах. Все отказавшиеся подчиниться будут уничтожены без дополнительного предупреждения… Когда Док закончил свой короткий ультиматум, Пастух сорвал с переборки план корабля и сделал знак следовать за ним. Док и Артист молча устремились за командиром. На нижней палубе горел ночной голубой свет. Сразу у трапа они наткнулись на дверь капитанской каюты. Док и Артист замерли с двух сторон.

Пастух ударом ноги высадил дверь и мгновенно нырнул вниз, вжался в палубу.

И вовремя. Хлопнул выстрел — пуля с визгом срикошетила о переборку в коридоре. В следующее мгновение Пастух коротким ударом слева вышиб пистолет из руки полуодетого капитана и слегка ткнул его автоматом в лицо. Ткнул несильно, просто чтобы только сбить с него прыть — у них не было времени на то, чтобы приводить кого-то в чувство.

— Где заложники? — спросил Пастух, приставив ствол «узи» ко лбу капитана.

Бывалый моряк молчал с каменным лицом.

— Вот мудак… — с досадой буркнул Пастух и выстрелил, Подушка на смятой постели разлетелась в клочья. Капитан подпрыгнул на месте и ответил:

— Палубой ниже. Каюта 16.

— Покажешь, — приказал Пастух и рывком поднял капитана на ноги.

В это мгновение в коридоре грохнула короткая очередь. Раздался голос Артиста:

— По дороге поболтаете, командир. Тараканы зашевелились.

И действительно, из глубин корабля доносились крики и топот ног. Команда внешне мирной шхуны оказалась неплохо подготовленной. Все-таки это были военные люди. Как бы в подтверждение этого, из коридора последовала ответная очередь.

— Будем прорываться? — с сомнением спросил Док. — Положим кучу народа, да и сами… Пастух принял единственно верное решение.

— Берем капитана и уходим наверх, в рубку. Майор Глоттер сразу оценил обстановку, сложившуюся на шхуне. Он всегда правильно оценивал обстановку.

Именно это его качество помогло ему занять пост начальника отдела натовской спецслужбы. Единственное, чего он не оценил, — это наглость и решительность этих спятивших русских парней. Даже в страшном сне он не мог себе представить, что им придет в голову в столь короткий срок разработать и осуществить операцию по захвату пусть и не линкора, но все-таки судна, принадлежавшего НАТО, укомплектованного военнослужащими. Вот уж действительно русские свалились ему как снег на голову. Впрочем, Глоттер удивился бы гораздо меньше, если бы в июне у берегов Сицилии пошел снег… После того как грохнули взрывы и затрещали выстрелы, Глоттер кубарем скатился с койки и, нырнув в брюки, выскочил в коридор. Очень быстро выяснилось, что все люки, ведущие на верхнюю палубу, закрыты, а единственный свободный путь в ходовую рубку отлично простреливается.

Сложилась патовая ситуация — команда оказалась запертой, а нападавшие в свою очередь не могли спуститься вниз. Противники обменялись еще несколькими выстрелами и, придя к выводу, что это не имеет ровно никакого смысла, затихли.

Через пару минут щелкнули динамики «громкой связи» и по шхуне разнесся голос итальянского капитана:

— Говорит капитан Джордано Каноцци. Я взят в заложники. Приказываю прекратить стрельбу. Синьору Глоттеру выйти на связь с рубкой для дальнейших переговоров.

Пастух с замиранием сердца ждал ответа. Через пять минут зажглась лампочка внутренней связи.

— Глоттер на связи.

Пастух подтолкнул итальянского капитана к микрофону.

— Делайте, что я вам сказал, и все будет в порядке, — приказал он.

— Глоттер, — с искренней яростью прорычал капитан, — предлагаю вам немедленно привести сюда синьору с ребенком! На этих условиях меня отпустят.

— Мистер Каноцци, — возразил майор, — эти люди — террористы. Нельзя поддаваться на их условия… — Это вы террорист, Глоттер, — взорвался капитан. — На моем судне по вашей милости заложники! Я моряк, а не мафиози!.. Приказываю вам немедленно отпустить заложников.

— Вы за это ответите, капитан, — буквально прошипел Глоттер.

— Я отвечу перед своим командованием, а не перед вами! — отрезал капитан.

Наступила пауза. Там, внизу, разыгрывалась трагическая сцена. В радиорубку, откуда майор вел переговоры, вошел старший помощник «Марианны» с двумя вооруженными матросами.

— Синьор Глоттер, потрудитесь исполнить приказ капитана. Иначе я прикажу арестовать вас. — Старпом выразительно кивнул в сторону решительно настроенных матросов. В его взгляде явственно читалась давняя неприязнь к «сухопутным крысам», извечная нелюбовь итальянцев к наглым янки и личное отвращение.

— Вы понимаете, что срывается важнейшая операция? — тихо спросил Глоттер.

— Я понимаю, синьор, что не вы командуете на этом судне, — отрезал старпом.

Спустя полчаса обмен состоялся. Скрежеща зубами, майор был вынужден подчиниться. Когда испуганные Ольга и Настена поднялись в рубку, Пастух спихнул капитана вниз и молча обнял жену.

— Потом наобнимаетесь, — бросил им Артист, забирая из рук Пастуха ничего не понимающую, насмерть перепуганную Настену. — Сейчас бы и уйти надо. Ну что ты, дурочка, — нежно забормотал он Настене, прижимая ее к своей груди, — это же папа за тобой приехал, это же мы, Настенька… Док, не говоря ни слова, сделал друзьям знак уходить. Он занял позицию над люком, приготовившись, если что, стрелять. Таким образом он дождался, пока все его товарищи не оказались на борту яхты и не помогли перебраться туда пленницам.