5

Когда Пастух закончил рассказывать, был уже одиннадцатый час. Толстый Марат, хозяин клуба, заходил к ним раза два, интересовался, собираются ли они закрывать свою тайную вечерю. Артист отмахивался, а Марат не особенно сопротивлялся. Александра принесла всем еще кофе, хотя отлучаться ей не хотелось — больно уж интересная получалась история. Когда она оказалась в зале клуба, то на всякий случай осмотрелась повнимательней, но «сосед» Семки с лестничной площадки среди посетителей так и не появился.

— Любопытно, конечно, и поучительно, — высказал общее мнение Артист, — но какое отношение все это имеет к нам?

— Да, Пастух, — кивнул Боцман, — по-моему, ты зря зашел так далеко в прошлое.

Соображений было много, а вопросов еще больше. Как обычно, такая ситуация немедленно повлекла за собой обвальный базар.

— Губерман, конечно, многое может узнать, но ведь он не в курсе того, что делает Крымов сейчас… — Кстати, а эта героиновая эпопея с Гонконгом и сейчас продолжается?

— Не знаю… — Шелковый путь, блин… — Наркотики, шпионы, да зачем ему столько геморроя на свою задницу!

— Нет, что-то не вяжется.

— Подождите, а зачем Крымову Серегины девчонки, ведь… — Я, кажется, понял. Этого полковника просто заставили стать шпионом! С его-то историей!

— А почему Голубков-то так облажался?

— …уж какие-нибудь американцы не хуже Губермана знают… — Ребята, вы забыли, что у него фирма. Она, между прочим, функционирует.

Чем он занимается?..

— А почему он вообще не слинял до сих пор?..

— А я не верю… — Тихо! А то мы никогда не разберемся! — повысил голос Пастух. — Давайте сосредоточимся и разложим все по порядку. Сначала о том, что из всего этого следует.

— Из этого следует, — сказал Артист, — что наркотики тут ни при чем. Это, как говорится, дела давно минувших дней. И вся информация Губермана нам ничего не даст.

— Почему?

— Потому что Советский Союз развалился, огорченный этим обстоятельством тесть Крымова выпрыгнул в окно, и вся дорожка самого полковника наверх потеряла смысл. Только в той системе они могли манипулировать безнаказанно государственным механизмом — транспортом, банками и так далее. Так что если Крымов человек умный, а ты, Пастух, кажется, таким его и считаешь, то он должен был от всего этого отойти. Ведь вполне приличные деньги у него уже были.

— И выйти в отставку, — тут же добавил Боцман, — что он и сделал.

— Допустим. А если предположить, что всеми средствами распоряжался не сам Крымов, а его тесть?

— Ну и что?

— Тогда получается, что тесть не сам выпрыгнул в окно, а его, так сказать, выпрыгнул Крымов, когда понял, что старик уже ничего не решает, не может служить «крышей», а развалившаяся в результате перестройки система уже и не требует этого. Нет системы, не нужны и покровители. Все можно делать самому. Так?

— А чем это отличается от моего вывода? — спросил Артист.

— Всем, — убежденно проговорил Пастух. — Это означает, что Крымов не собирался останавливаться, что он и дальше пер своим путем.

— Наркотики? А зачем ему рисковать? Ведь сейчас, в новой государственной системе, у него уже нет такой силы для защиты, а получить по шее вполне можно.

— Ну, объемы транзита героина, конечно, уменьшились. Но проценты лично для него, как единственного хозяина, стали больше… И потом, совершенно очевидно, что, пока он понял, что это тупиковый путь, пока он нашел выход на счета тестя, чтобы распоряжаться средствами самому, пока дождался удобного момента исчезнуть из истории России, прошел не один год… Кстати, жена Крымова уже несколько лет живет где-то в Америке. Вот вам и возможный выход на счета тестя… — Так ты считаешь, что он ждал удобного момента и сейчас этот удобный момент подвернулся?

— Артист, я вам что — клуб знатоков?!

— Нет уж, ты продолжай, раз начал.

— Ну хорошо. — Пастух на секунду задумался, потом вздохнул и продолжил свою мысль:

— Я считаю, что он действительно ждал удобного момента, потому что бывшему полковнику КГБ исчезнуть невозможно. Слишком много известно. Найдут. А когда его решили завербовать, как сказал Боцман, «какие-нибудь американцы», он ухватился за эту возможность. Это действительно удобный момент. Крымов выполняет все, что от него требуют, а ему за это обеспечивают исчезновение в любую страну мира. Разве у него был выход получше?

— А завербовали его не какие-нибудь американцы, а натовская разведка, между прочим, — подхватил Боцман, — об этом упоминал Голубков.

— Оказывается, и такая существует… — Существует, существует. Ты видел когда-нибудь серьезную военную организацию, не имеющую разведки?

— "Амстердам. Приурочено к визиту с Востока", — процитировал Пастух слова, которые вез для Голубкова из Флоренции. — Значит, Объединенное военное командование НАТО замышляет какую-то заварушку в Амстердаме, приуроченную к визиту с Востока, и для этого им понадобился Крымов.

— А до визита с Востока осталось десять дней, — вставил Артист, — нас Голубков предупредил, что в нашем распоряжении есть только десять дней. А как раз через десять дней в Москву собираются китайцы с официальным визитом.

Подписывать какой-то договор… или договариваться о подписании в ближайшем будущем какого-то договора, я не помню точно.

— А Крымов, — напомнил Док, — работал в КГБ именно на китайском направлении. Видимо, поэтому и понадобился.

— Вот все и сходится, — согласился Пастух.

— Китай?

— Да. Голубков как-то мне бросил фразу, что они занимаются чем-то вроде Западной группы войск, только покруче. Это может быть в одном случае — если у нас будет не просто договор, а военный договор с Китаем. Это может очень беспокоить НАТО. Вполне возможно, что они пытаются сорвать его заключение с помощью какой-то заварушки. А заварушка эта состоится в Амстердаме. Через несколько дней. И для этого им понадобился Крымов… — Который в КГБ работал исключительно по китайскому направлению… — А заодно гнал наркоту из Гонконга!

— Ну и что все это значит?

— Да очень просто, — подвел итог Пастух. — Для какой-нибудь громкой провокации, которая позволила бы сорвать наш договор с Китаем, Крымов самая подходящая кандидатура с его работой в КГБ по Китаю и с его подозрительной побочной деятельностью. Американцы вполне могли собрать на него компромат и, как лучшие друзья НАТО, предложить его кандидатуру. Разведка НАТО вышла на Крымова и попыталась запугать его этим компроматом, чтобы заставить работать на них, а Крымов, не будь дураком, клюнул совсем на другое. Он согласился участвовать в этой провокации, или что они там придумали, но с условием, что ему помогут исчезнуть. И на этом, я думаю, они и порешили. Но у них вышла маленькая неувязочка — информация просочилась в Управление, и они не смогли это предотвратить. Что они предпримут теперь в связи с этим — я не знаю… — Да ничего они не будут предпринимать в связи с этим, — убежденно сказал Док, — даже Амстердам как место проведения своей операции оставят. Наверняка!

— Почему?

— А прикиньте сами. Если они собираются сорвать какой-то договор, значит, они должны произвести как можно больше провокационного шума. Что их может остановить? Только доказательства, что это спланированная акция. Так? Но доказательств, которые удалось раздобыть, уже нет, потому что Крымов об этом хорошо позаботился, а других еще нет… — А я думаю, они могут кое-что поменять, — возразил Боцман.

— Ну и что же? — спросил Док.

— Время. Имело бы смысл начать весь этот шум на день-другой пораньше… — Логично.

— Ну так что, — Пастух обвел взглядом всех, — раз вы уже обсуждаете мою версию событий, значит, она похожа на правду?

Ребята закивали.

— Вполне, — подтвердил Док, — только мы ведь не все еще знаем и у меня такое впечатление, что вряд ли сможем ухватить все. Надо на чем-то остановиться и сконцентрироваться… — Мне тоже так кажется, — согласился Пастух. — И вот что я вам скажу. Мы все вляпались в большую неприятность из-за моей неосторожности… — Серега… — Подожди, дай я закончу… Поэтому я обязан был рассказать вам, что, собственно говоря, случилось и куда нас занесло. А по возможности что-то попробовать прояснить. Теперь ситуация более-менее ясна, и я предлагаю на этом остановиться… — Что ты имеешь в виду? — не понял Док.

— Серега, охренел? — спросил Боцман.

— Я имею в виду, что не имею права рисковать вашими жизнями и должен сам решить эту проблему.

— В таком случае мы не имеем права рисковать твоей жизнью, — тут же вставил Артист. — Тем более когда знаем, что у нас есть силы помочь.

— В самом деле, — напомнил Боцман, — нравится тебе или нет, но теперь мы в этой истории засели так же прочно, как и ты. Ты пришел сюда несколько часов назад — и, вспомни-ка, все… все!.. уже были в курсе.

— Да не в этом же дело!

— А в чем же?

— А я, например, — бухнул Боцман, — из принципа не остановлюсь. Нас гоняют, как детей, по Москве, объявляют предателями, когда хотят казнят, когда хотят милуют… Что я им, подопытный кролик?!

— Подождите, мужики, — вытянул руки Док, призывая к порядку, — подождите.

Самый лучший способ избавиться от проблемы — это прояснить ее… Серега, почему мы должны остановиться? Что ты имел в виду?

Пастух невесело усмехнулся, но в нем не было ни паники, ни сомнений. Только твердая уверенность в себе и еще дьявольская решительность.

— Я имел в виду, — сказал он, — что борьба за нашу честь, а тем более за интересы государства, для меня закончилась в тот момент, когда Крымов увез мою жену и мою дочь… Да поймите вы, что он напрочь связал нам руки! И теперь мы ничего не сможем сделать, потому что я не имею права рисковать жизнями дорогих мне людей. Но ничего не делать я тоже не могу, потому что ни наше Управление, ни ФСБ, ни кто-то еще Крымову вообще не помеха. Ведь все они пытаются играть по правилам, в которых этот человек разбирается намного лучше. Они с ним не справятся! Когда Крымову понадобится, он поимеет их всех за милую душу, я в этом уверен. И уйдет. Но ничего не делать тоже нельзя. Я только не хочу рисковать вашими жизнями, и я не верю, что таким образом смогу спасти жизни своим девчонкам… Теперь стало яснее?

— Ты уж договаривай, Сережа, — проворчал Док, — а то у меня сложилось впечатление, что ты решил покончить жизнь самоубийством.

— Договариваю… Я пришел к выводу, что у меня остается только один выход. Я должен немедленно, пока еще не поздно, вернуть Олю и Настю. Крымов еще здесь, в Москве. Теперь я знаю, где его искать. А уж заставить его показать мне дорогу туда, где он держит их, я как-нибудь смогу. На это у меня воображения хватит… Но дело серьезней, чем кажется, и я не уверен на сто процентов, что смогу выкрутиться. Поэтому я должен был сначала рассказать вам все, что знаю сам, понять до конца ситуацию, чтобы в случае моей неудачи и вы понимали, что делать, а уж потом действовать. Вот, собственно, и все. Все, что я знал сам и что удалось раскопать с помощью Губермана, я рассказал. Теперь пора действовать.

— Нет, вы посмотрите на этого героя! — возмутился Артист. — Тоже мне Илья Муромец! Да какой смысл в твоем героизме?

— Правда, Серега, — обиженно проворчал Боцман, — если каждый по себе, зачем тогда вообще собирались… — Может, ему черную метку влепить? — предложил Артист.

— Я разве сказал, что каждый по себе? Сидеть не придется. Вам надо будет обеспечить мне дорогу и прикрывать мое возвращение… Ну подумайте сами! Я засвечен, как рентгеновский снимок: Интерполом за убийство в Италии и наверняка в России за убийство и взрыв в Москве. Но засвечен пока один! Без вас… — Жалкая отговорка, — поморщился Боцман.

— Действительно, Сережа, ты же сам понимаешь, что это полная херня.

— Хорошо, а что вы предлагаете?

— Слушай сюда, рентгеновский снимок. — Артист пихнул ногой компьютер, в котором все еще сидела дискета Голубкова, и указал на него пальцем:

— Вот здесь вот все финансовые операции и прочие тонкости работы крымовского «ГРОТа», ясно?

Мы расколем твоего полковника на раз… — А банкир, с которым он сегодня разговаривал? — напомнил Пастуху Боцман. — Ты же сам говорил, что Крымов ведет через него все свои дела! Так надо его прощупать… — Да знаю я! — вспыхнул Пастух. — Но нет у нас времени на это, нет!

— Почему нет?..

— Ребята… — сказала Александра не очень уверенно, словно не решаясь вставить свое слово, и женский голос прозвучал в этом мужском хоре так неожиданно, что все невольно притихли и посмотрели на нее. — Ребята, а ведь ваш Муха говорил, что Олю и Настю увезли куда-то в Эстонию. Помните?

— Да, ну и что?

Девушка уже давно держала в руках сигарету и вот теперь, когда все ее слушали, решила вдруг закурить. Она чиркнула зажигалкой и затянулась.

— Сашка, я сейчас чем-нибудь кину в тебя! — пообещал Артист. — Не тяни, ради Бога! Александра выпустила хвостик дыма.

— А человек, который приказал их выкрасть… ну, Крымов этот, он в Москве.

Так, может быть, и не связываться с ним? Может быть, можно как-нибудь узнать без него, где их прячут… — И вернуть самим. Тихо. Без шума и пыли, — подхватил Артист. — Так мы смогли бы развязать себе руки.

— И выиграть время. Идея хорошая, — согласился Док и тоже закурил сигарету.

Дурной пример заразителен.

— Идея-то хорошая, но как это узнать? Муха сказал только, что перевезли через границу. Он и засек-то их совершенно случайно. Можно сказать, повезло… — А я знаю, как это узнать! — Пастух хлопнул себя по коленкам и встал. — Пусть на нас поработает разведка! Не могу ручаться, что нам повезет еще один раз, но это единственный способ.

Пастух подошел к столу, снял телефонную трубку и принялся набирать номер.

— Ты в какую хоть разведку-то звонишь? — поинтересовался Артист.

— В нашу, Семка, в нашу. У полковника Голубкова есть целый аналитический отдел. Пусть думают за нас!

— А ты… — Тес! — шикнул Пастух и сосредоточился. — Константин Дмитриевич? Мне нужна ваша помощь… Да, я знаю… Это потом. Вчера мою семью переправили на территорию Эстонии через Нарву. Трейлер. Номер 23-5-АСС. Я должен выяснить, если это вообще возможно, куда его могли отогнать… Все потом, Константин Дмитриевич, сейчас важно только это. Запомните номер моего пейджера… Пастух продиктовал номер и повесил трубку.

— Ну вот, — сказал он, — завтра мы будем знать, на что нам можно рассчитывать. Но боюсь, что выбор у нас небольшой. — И с этими словами он повернулся к Александре:

— Спасибо, это была хорошая идея.

И вдруг, как гром среди ясного неба, запиликал пейджер. Док, на поясе у которого он висел, вынул аппарат из чехольчика и поднес к глазам.

— Не понял, — с изумлением проговорил Артист, — это что же, Голубков? Он что, уже все узнал?

И все как один уставились на Дока.

— Нет, — усмехнулся Док, — это Муха. Он уже в Москве. Сбросил нам телефон, по которому будет в ближайшие полчаса.

— Позвони ему, скажи, чтобы рулил сюда. Только осторожно.

— А сколько времени? — спросил Боцман.

— Без четверти двенадцать. А что?

— Я же говорил, что сегодня должны собраться все. Причем не договариваясь заранее. Интересно, да? Вот, даже Муха успел… Я только не пойму никак, плохо это или хорошо?

6

Алексей сделал последний снимок, разобрал камеру, уложил мощный длиннофокусный объектив в бархатный чехол и упаковал всю оптику в толстый чемоданчик. Выбравшись из глухого подъезда, в котором он провел последние полтора часа, фотографируя всех входящих и выходящих из клуба, он прошел пешком пару кварталов и сел в фиолетовый «фольксваген» — пикап. Алексей был недоволен своей работой. Несмотря на то что ему удалось сделать хорошие снимки, он чувствовал сильное раздражение оттого, что так и не смог прослушать этих людей.

Разговоры ребят Пастуха остались для него тайной. Видимо, окна были хорошо защищены. Оставалось довольствоваться только лишь визуальным подтверждением его предчувствия, что Пастух не будет сидеть сложа руки, что он попытается как-то действовать и для начала соберет всех своих ребят. Этого было мало, но лучше, чем ничего.

Алексей включил зажигание и аккуратно двинул машину к центру города. Крымов уже ждал его вместе с результатами наблюдений у себя дома в поселке Заветы Ильича, что в тридцати километрах от Москвы по Ярославской дороге. Так они договорились, но до встречи надо было еще проявить фотографии. Немедленно. Был уже второй час, и Алексей не сомневался, что ночь предстоит бессонная. Крымов, конечно, гений. В этом Алексей убедился давно и прочно, но всю черновую работу приходилось делать ему. Ни сна, ни покоя. Он был не только неотлучным телохранителем, все чаще шеф поручал ему связь с доверенными лицами, проверку информации, слежку или вообще физическое устранение нежелательных лиц. Алексею казалось, что он становится тенью Крымова, без которой шеф самостоятельно уже ничего не может. Это льстило. Это нравилось. Но это было физически тяжело.

Впрочем, грех было жаловаться — за те пять лет, что Алексей работал на бывшего полковника КГБ, Крымов ни разу не позволил себе бросить на произвол судьбы своего помощника, если случались неприятности с властями, и ни разу не позволил себе не оплатить сполна проделанную по его приказу работу.

Через полчаса Алексей был в мастерской. Это маленькое подвальное помещение бывшей фотолаборатории на краю города Крымову принадлежало давно. Он хорошо платил человеку, который там работал два дня в неделю в качестве фотомастера, а пять дней — в качестве крымовского технаря, в идеальном порядке содержавшего самую разнообразную технику, подальше от чужих глаз. Технарь уже ждал. Он быстро проявил снимки, отпечатал, высушил, напоил Алексея крепким кофе, и к четырем часам утра верный телохранитель снова уселся в свою машину и поехал в поселок Заветы Ильича.

Когда «фольксваген» Алексея пересек Кольцевую и выехал за пределы города, под рукой запиликал мобильный телефон. Телохранитель снял трубку.

— Алексей, — тут же раздался голос шефа, — я не у себя. Появились небольшие проблемы. Жду тебя на пятидесятом километре Ленинградского шоссе.

— Понял.

— Как фотопробы?

— Готовы.

— Они с тобой?

— Да.

— Ну и хорошо. Давай жми ко мне.

Шеф отключился.

Алексей развернул машину, вернулся на Кольцевую и погнал в сторону Ленинградского шоссе.

На пятидесятом километре он обнаружил стоящие на обочине машины и сразу узнал их. Все машины были свои — «мерседес» самого Крымова и джип-"чероки"

Айсманна. Что могло случиться?

Алексей не очень любил Айсманна, этого долговязого белобрысого типа, шумного и наглого, который контролировал прохождение крымовских трейлеров через Ивангород в Эстонию. Но проблем с ним вроде бы до сих пор не возникало… Хотя… несколько дней назад он и его ребята повезли куда-то жену и дочь Пастуха — так, может быть, именно здесь возникли проблемы?

Алексей остановил свой "фольксвагена рядом с остальными машинами, закрыл его и подошел к «мерсу» шефа. Но неожиданно открылась задняя дверца джипа, показалась голова Крымова, и шеф пригласил Алексея в свой «мере».

— Что случилось, Андрей Сергеевич? — спросил телохранитель, усаживаясь рядом с Крымовым на заднем сиденье джипа.

Впереди сидели Айсманн и один его человек. Вообще-то Айсманн работал с двумя, но второго, которого он называл Гаваной, сейчас в джипе не было.

— Как тебе сказать, — задумчиво произнес Крымов, — оказывается, в людях ошибиться может каждый. Даже я. Это открытие, Алексей, меня неприятно удивило.

Видишь ли, я всегда считал себя безошибочным психологом.

Тон его был спокойным и даже равнодушным, как будто он размышлял о звездах на ночном подмосковном небе. Именно этот тон разговора напрочь выводил из равновесия тех, кто Крымова хорошо знал. Потому что это означало, что полковник принимает совершенно новое решение, экспромт, родившийся сию минуту и, как правило, абсолютно непредсказуемый. И чаще всего эти экспромты появлялись, когда Крымова что-то категорически не устраивало.

— Что за ошибка, Андрей Сергеевич? — спросил Алексей и перевел свой сосредоточенный взгляд на белобрысого Айсманна.

— Да ладно, — возмутился Айсманн, — мы все сделали как надо!

Но голос его предательски дрожал.

— Контейнер? — спросил Алексей.

— Нет, — усмехнулся Крымов, — они действительно все сделали так, как надо… Контейнер проводили?

— Ну я ж говорю, — подхватил Айсманн, — без остановок до Ивангорода и… — Контейнер они проводили и передали майору Глоттеру. Об очередном транспорте с товаром на таможне договорились, сообщили нашему инспектору дату и номер машины… Сообщили?

— Да мы все сделали, и я не понимаю… — Дату и номер они сообщили… и только после всего этого, спустя почти двое суток после выезда из Москвы, они обнаружили за собой слежку! Можешь себе представить, Алексей?

— Так вас что, накрыли?! — метнулся к Айсманну Алексей, но тот отпрянул.

— Никто нас не накрывал! — резко ответил он. — Да и вообще, какая там на хрен слежка! Я же рассказывал, забрался какой-то мудак к нам в номер, ну мы его и шуганули оттуда сразу… Андрей Сергеевич, почему у вас такие подозрения?

— Моя профессия, дорогой мой, — назидательно произнес Крымов, — предполагает сплошные подозрения и требует рассеивать эти подозрения или превращать их в уверенность и принимать меры. Немедленно. Иначе не выжить… — Да ладно, — снова беспечно буркнул Айсманн.

Крымов с интересом посмотрел на этого человека.

— Ладно так ладно, — согласился вдруг полковник. — Как скажешь. Только расскажи мне сначала, почему у тебя рожа разбита, а у Гаваны сломана рука?

— Да крепкий, сволочь, попался!

— Вот видишь, Алексей, наши лихие парни не смогли справиться втроем с одним человеком. Неужели я набрал такую бездарную команду?

— Да почему не смогли справиться! Мы… — И даже более того. Этот неизвестный человек смог один запросто справиться с тремя нашими лихими парнями, да еще и заставить, их говорить… О чем он вас спрашивал, Айсманн?

Белобрысый смертельно побледнел. Видимо, это для него было неожиданностью.

— Но… — Я не довез твоего друга Гавану до больницы, — пояснил Андрей Сергеевич все тем же спокойным тоном, — у нас с ним состоялся серьезный разговор. Он мне все рассказал, а потом согласился с тем, что заслуживает самого сурового наказания.

— Я… я тут ни при чем!

— Так о чем он вас расспрашивал? Трясущийся от страха белобрысый Айсманн был вовсе не похож на того самоуверенного хлыща, каким всегда казался. Он даже не сразу смог ответить. Просто потому, что никак не мог сообразить в охватившей его панике, что должен говорить.

Алексей смотрел на него и думал о том, что Крымов меньше всего похож на садиста, получающего удовольствие от издевательства над своими жертвами. Скорее всего, этот белобрысый человек давно уже не интересовал Крымова, и думал Крымов, скорее всего, давно уже о другом. Просто он должен был доиграть до конца.

Бесконечная игра, просчитанная на несколько шагов вперед, — вот смысл существования полковника Крымова. Эх, подумал Алексей, ухватить бы хоть раз цель этой игры! Но это ему пока не удавалось. А вот ощутить эту дьявольскую игру на себе, оказаться во власти липкого приступа страха — это Алексею уже довелось.

Правда, не до такой степени, как Айсманну.

А было это чуть больше месяца назад, когда на него неожиданно насели архаровцы из ФСБ. Тогда его скрутили и два дня продержали под замком, заставляя дать согласие работать на них. Надо было постоянно и подробно стучать о делах Крымова. На второй день Алексей сделал вид, что сломался и что согласен. А когда его отпустили, то первым делом пришел к Андрею Сергеевичу и обо всем ему подробно рассказал. Страха еще не было. Алексей был уверен, что поступает правильно — возможность гнать дезинформацию важнее, чем героическое сопротивление. Он знал, что Крымов согласится с этим. И Крымов согласился и не упрекал его, а вел себя как человек, искренне радующийся такой преданности, спасшей ему жизнь. Нет, страх пришел позже, когда выяснилось, что всю эту историю с самого начала придумал Крымов: ему понадобился убедительный канал дезинформации для ФСБ, и с помощью своих старых связей в контрразведке он подкинул органам кандидатуру Алексея. И вся его радость от неожиданной преданности Алексея была игрой. Кстати, Крымов сам и рассказал ему об этом, чуть позже. Вот тогда и натерпелся Алексей запоздалого страха. И не столько оттого, что мог запросто распрощаться с жизнью, если бы не выдержал испытание, сколько от неожиданной мысли, что Крымов все знал заранее. И то, что Алексей на этот раз выдержит, тоже знал. Стало быть, знает он заранее и когда Алексей не выдержит… Секундой пролетело в мозгу Алексея это воспоминание, пролетело, пока Айсманн собирался с мыслями.