Андрей Таманцев
      Угол атаки
      Солдаты удачи-7
      Содержание
      Пролог. Груз без маркировки 2
      Глава I 5
      Глава II 18
      Глава III 31
      Глава IV 44
      Глава V 48
      Глава VI 64
      Глава VII 81
      Глава VIII 96
      Глава IX 103
      Глава Х 114
      Глава XI 124
      Глава XII 154
      Глава XIII 170
      Глава XIV 180
      Глава XV 191
      Эпилог. Прошлогодние новости 196
      Вы все хотели жить смолоду,
      Вы все хотели быть вечными,
      И вот войной перемолоты,
      Ну а в церквах стали свечками.
      А.Чикунов
      Я не посылал пророков сих, а они сами побежали; Я не говорил им, а они пророчествовали...
      Книга пророка Иеремии,
      гл. 23, cm. 21
      Пролог. Груз без маркировки
      Тишина. Крупные, как в августе, звезды. Зеленоватое свечение приборных досок с десятками дисплеев, стрелок и светодиодов авионики.
      Высота восемь тысяч метров, скорость семьсот сорок километров в час.
      Четыре турбины чудовищной мощности несут по ночному небу махину "Антея".
      Курс - в норме. Тяга - в норме. Топливо - в норме. Все в норме. Поэтому словно бы и не слышен в кабине рев турбин.
      2.34
      Командир:
      - Встретил однажды друга детства. Еще пацанами вместе голавлей ловили. На Кубани, под Белореченкой. Он и говорит: "У тебя всегда рыба была крупней". А мне казалось, что у него.
      2.36
      Второй пилот:
      - А на самом деле у кого? Командир:
      - Да я уж теперь и не знаю.
      2.43 Штурман:
      - В Калькутте сейчас небось духотища. Бортрадист:
      - Нет, там терпимо. А вот в Бомбее - там да.
      2.47
      Командир:
      - Воздух сегодня тяжелый. Второй пилот:
      - Имеет быть.
      2.56
      Командир:
      - Пойду покурю.
      Командир вышел из кабины. Рев турбин стал гораздо слышней. По огромному самолетному чреву гуляла вибрация. Тусклый свет дежурных плафонов отблескивал на обшивке многотонных длинномеров и негабаритных контейнеров. На торцах контейнеров краснели крупные цифры. Никакой другой маркировки не было.
      Командир корабля не имел права знать, что в этих длинномерах и негабаритах. Но он знал. Весь экипаж знал. Потому что их борт загружался продукцией Северо-восточного авиационного завода, а конечным пунктом маршрута была Калькутта. В грузовом трюме "Антея" находились штурмовики МиГ-29М. Фюзеляжи отдельно, крылья отдельно, двигатели отдельно. Эти боевые машины Россия поставляла в Индию в обмен на продовольствие.
      Командир сел в откидное кресло и закурил. Неизвестно, о чем он думал. Два "черных ящика" - оранжевые капсулы из сверхпрочной стали с электронной начинкой, установленные в пилотской кабине "Антея", - фиксировали параметры работы всех самолетных систем и переговоры экипажа с землей и между собой. Мысли они фиксировать не могли.
      Неожиданно командир поднял голову и нахмурился. Затем погасил сигарету и быстро вернулся в кабину. На магнитной пленке системы оперативного контроля (СОК) остались его слова:
      - Что происходит? Второй пилот:
      - Теряем высоту. Бортинженер:
      - Нет тяги на четвертом двигателе. Командир:
      - Форсаж. Второй пилот:
      - Даю форсаж. Бортинженер:
      - Отказ второго двигателя.
      3.17
      Бортинженер:
      - Сбой в третьем.
      До Калькутты оставалось шесть часов лету. До промежуточной посадки на военном аэродроме под Душанбе - два с половиной часа.
      До конца полета - четыре минуты.
      * * *
      В 3 часа 21 минуту по московскому времени самолет "Антей" российской компании "Аэротранс", бортовой номер 982, на скорости шестьсот километров в час врезался в северо-восточный склон горного массива Алатау на высоте 4236 метров. Чудовищный взрыв озарил ледники на окрестных вершинах и вызвал камнепады и сход снежных лавин. Искореженные куски самолета и груза разметало более чем на километр.
      Аварийно-спасательная экспедиция прибыла на место катастрофы уже на следующее утро. Но спасать было некого, все члены экипажа и три офицера Главного разведывательного управления, сопровождавшие груз, погибли. Через сутки прилетели члены экстренно созданной государственной комиссии и технические эксперты. Для их доставки к месту взрыва были использованы военные вертолеты, а не транспорт Министерства по чрезвычайным ситуациям. Это позволило избежать ненужной огласки. Сообщение о гибели "Антея" не попало в прессу.
      Первый из "черных ящиков" - систему контроля аварийного режима полета (СКАРП) - нашли через два дня по сигналам радиомаяка. Вторую капсулу систему оперативного контроля (СОК) - нашли через месяц в семистах метрах ниже места взрыва, на альпийском лугу, полузасыпанном камнепадом.
      Обе капсулы были опечатаны и отправлены в Москву.
      * * *
      Через три месяца акт государственной комиссии был подготовлен. Он базировался на заключении экспертной группы. Причиной гибели "Антея" были признаны неполадки в радионавигационной системе, возникшие из-за сильного геомагнитного возмущения, какие нередко случались в этой части Алатау.
      Экспертов было девять. Они представляли антоновское КБ, завод-изготовитель, Минавиапром и государственную компанию "Госвооружение", осуществлявшую экспортные поставки за рубеж российской военной техники, в том числе и самолетов системы МиГ и Су.
      Восемь из них подписали заключение. Лишь девятый, доктор технических наук, ведущий конструктор Научно-производственного объединения имени Жуковского, настаивал на том, что причину катастрофы нужно искать в нарушении правил эксплуатации "Антея": в превышении срока работы двигателей и, возможно, - в сверхресурсной загрузке самолета. Ему были представлены документы, свидетельствующие о том, что все регламентные ремонтные работы производились точно в срок, а ни о какой сверхресурсной загрузке не может быть и речи, так как суммарный вес двух истребителей, находившихся в грузовом трюме самолета, намного меньше грузоподъемности "Антея".
      Но эксперт стоял на своем. Он отказался подписать заключение. По предложению председателя государственной комиссии он изложил свое особое мнение в отдельном протоколе. Протокол был приобщен к заключению экспертной группы. Но на последнем этапе из пакета документов был изъят, а фамилия несговорчивого эксперта вычеркнута из списка.
      Чтобы не возникало лишних вопросов.
      * * *
      Окончательные выводы государственной комиссии были доложены на закрытом заседании правительства России и приняты к сведению. На очередной рабочей встрече в Кремле премьер-министр, незадолго до этого отправленный в отставку, но продолжавший исполнять обязанности председателя правительства, проинформировал президента о сути дела. Он подчеркнул, что инцидент с "Антеем" не нарушит выполнения обязательств России перед Индией. Страховка транспортных рисков в австрийской компании "Трансинвест" позволила покрыть убытки и финансировать производство новых истребителей взамен утраченных в результате катастрофы. Таким образом, упущенная выгода будет возмещена позже.
      Президент выслушал сообщение молча, но в конце рабочей встречи хмуро спросил, буравя собеседника взглядом маленьких злых глаз на распухшем, как у утопленника, лице:
      - Что они у вас все падают, понимаешь, и падают? В прошлом году "Руслан" в Иркутске упал, позор на весь мир. Нынче - "Антей". Нужно как следует разобраться с этим делом. Подключи спецслужбы, пусть поработают.
      - ФСБ занималась. Никаких признаков диверсии не обнаружено.
      - Так почему же они падают? - повторил президент.
      На этот вопрос отвечать не следовало. Президент знал почему. Но откровенная враждебность, прозвучавшая в вопросе, болезненно задела и.о. премьера. С него и того хватало, что его отставка была проведена в такой оскорбительной для его самолюбия форме: он узнал о ней из газет. Так, во всяком случае, считали все. Общественное мнение. Лишь очень немногие знали, что эта отставка была тщательно продуманным ходом в многосложной политической комбинации. Конечной целью ее было вывести многолетнего председателя правительства и верного сподвижника президента из-под обвала экономической катастрофы, неизбежность которой становилась все более очевидной. Он вновь возглавит правительство, когда минует гроза, утвердит позиции президента и партии власти у руля России.
      И.о. премьера в этом не сомневался. В окружении президента не было человека, который мог бы его заменить. Возле президента все меньше оставалось людей, на которых он мог полностью положиться. И.о. премьера был одним из этих немногих. А по большому счету - единственным. Поэтому и форма его отставки была выбрана такая, чтобы никто не заподозрил игры.
      Все так. И.о. премьера был политическим тяжеловесом, он умел держать удар, но нервы у него были все-таки не слоновьи. И его возмутило, что даже сейчас, наедине с ним, президент продолжает игру на публику. Поэтому он ответил:
      - Самолетный парк изношен. На его обновление нет денег.
      Он ожидал, что президент скажет: "А четверть миллиарда долларов, которые мы для этого выделили? Куда они делись?" И тогда и.о. премьера мог бы ответить: "На твою предвыборную кампанию, сукин ты сын!"
      Не ответил бы, конечно. Но мог.
      Но президент произнес:
      - Магнитные бури, значит, во всем виноваты. Сколько истребителей мы продали в прошлом году?
      - Я прикажу подготовить все данные, - ответил и.о. премьера.
      - Сколько стоит один истребитель?
      - Зависит от модификации. От двадцати до тридцати миллионов долларов.
      Президент помолчал и хмуро кивнул:
      - Ладно, иди работай. Этим делом я займусь сам.
      И.о. премьера вышел. Последняя фраза президента очень ему не понравилась. Были не правы те, кто считал, что президент одряхлел и не в состоянии контролировать ситуацию. Он, может, и одряхлел, но интуиции не утратил. И въедливости ума тоже.
      Вечером того же дня и.о. премьера сообщили, что президент приказал помощнику по национальной безопасности лично заняться историей с катастрофой "Антея". И привлечь к расследованию УПСМ - Управление по планированию специальных мероприятий, самую секретную спецслужбу России, подчинявшуюся только Кремлю.
      Это не понравилось и.о. премьера еще больше.
      Глава I
      Брызнули в стороны мальки - где-то близко прошла щука. Кувшинки качнулись на легкой волне. Из осоки выплыла серая утица. Вокруг нее кругами ходил селезень, цветастый, как турецкий султан. А потом вода сгустилась и почернела, заскользила по ее глади полная голубая луна.
      Торжественная ночь взошла.
      Благословен день с трудами его. Благословенна ночь, ее мир и покой. И сладкое дыхание дочери, нежной, как одуванчик. И счастливый шепот жены.
      А утром по проселку протарахтел мотоцикл с коляской, заглох у калитки, и хмурый с похмелюги посыльный вручил мне под расписку повестку из военкомата.
      Гражданину Российской Федерации Пастухову Сергею Сергеевичу, военнообязанному, рядовому, пребывающему в запасе, постоянно проживающему в деревне Затопино Зарайского района Московской области, предписывалось прибыть завтра к 8.00 в воинскую часть номер такой-то на таком-то километре такого-то шоссе, имея при себе паспорт, военный билет и предметы личной гигиены.
      Посыльный дал мне расписаться еще в одной бумаге. В ней разъяснялось, что уклонение от выполнения предписания может быть расценено, согласно статье 331 часть I УК РФ, как преступление против военной службы. Тут же был приведен полный текст статьи:
      "Преступлениями против военной службы признаются преступления против установленного порядка прохождения военной службы, совершенные военнослужащими, проходящими военную службу по призыву либо по контракту в Вооруженных силах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации, а также гражданами, пребывающими в запасе, во время прохождения ими военных сборов".
      Конец фразы был подчеркнут.
      Для таких, как я.
      - Все ясно? - спросил посыльный.
      - Яснее не бывает.
      Он завел мотоцикл и запылил к Выселкам.
      - Господи, почему они не оставят тебя в покое? - спросила Ольга.
      - Защита отечества есть священная обязанность каждого гражданина, объяснил я.
      - Какого отечества?! От кого нужно его защищать?!
      Я только головой покачал:
      - Умеешь ты задавать вопросы! Я вполне разделял ее чувства. Не больно-то умиляла привычка нашего государства обращаться со своими гражданами как с бессловесным быдлом. Но государство - это бульдозер. К совести бульдозера бесполезно взывать. Бульдозер можно остановить только двумя способами: перекрыть горючку или сунуть в его шестеренки лом. А умней всего - не оказываться на его пути. Не сумел увернуться - что ж, выполняй свой гражданский долг.
      Согласно части I статьи 331 Уголовного кодекса.
      Суки.
      Я подумал, что нужно позвонить ребятам и предупредить, что некоторое время меня не будет. Но тут из раскрытого окна кухни, где мы мирно завтракали до появления этого посланца Марса и Бахуса, донеслась трель мобильного телефона. Звонил Артист.
      - Ты получил повестку из военкомата? - спросил он.
      - Только что.
      - Я тоже. Куда тебе приказано явиться? Я сказал.
      - И мне туда же. И всем нашим.
      - Вот как? - удивился я. - А что случилось? Объявлена всеобщая мобилизация?
      - Не слышал. Госдума утвердила кандидатуру Кириенко - про это было. А про всеобщую мобилизацию - ни слова.
      - Значит, мобилизация не всеобщая, а выборочная, - заключил я.
      - Очень выборочная. Что бы это могло значить?
      - Думаю, мы скоро это узнаем.
      - Мне тоже так кажется, - согласился Артист.
      Я отключил мобильник.
      - Ты не ответил на мой вопрос, - напомнила Ольга.
      - Ты задала два вопроса. И ни на один у меня нет ответа. Что такое отечество - об этом я могу только догадываться. А от кого нужно его защищать? Обязательно скажу. Когда сам узнаю.
      За окном разгоралось свежее утро, солнце выпивало росу, истончало туман над тихими заводями Чесни, золотило кресты над голубыми маковками Спас-Заулка.
      Суки.
      * * *
      - Равняйсь!.. Смирно!.. Моя фамилия Ковшов. С этой минуты я ваш командир. Мой приказ - закон. Два раза не повторяю. На гражданке вы забыли, что такое настоящий армейский порядок. Придется вспомнить. И чем быстрей, тем лучше. Во избежание. Вопросы есть? Нет. Это правильно. Продолжаю...
      Младший лейтенант Ковшов пружинисто прошел взад-вперед вдоль нашей короткой шеренги - собранный, крепкий, в ладно сидящем камуфляже, с новенькими звездочками на погонах, в удобных, точно по ноге, спецназовских ботинках с высокой шнуровкой. Вряд ли ему было больше двадцати одного двадцати двух лет. Видно, из сверхсрочников. Моложе Мухи он был лет на пять, а моложе Дока - на все пятнадцать. Но это его не смущало. Он упивался своей молодостью, силой, пышущим сквозь румяные щеки здоровьем, упругостью мышц и ролью нашего командира - царя и бога.
      Только одно портило его настроение - мы. И я его понимал. Ну что за удовольствие быть командиром перестарков, гражданских шпаков, которых неизвестно зачем вызвали на переподготовку и, что совсем уж непонятно, привезли не в обычную в/ч, а в этот тренировочный центр, предназначенный для элитных десантных войск. А выправка! Глаза бы не смотрели! На одном солдатская роба второго срока носки висит как на вешалке (это на Мухе), у двух других руки из рукавов торчат (у Артиста и Дока). Лишь на мне и Боцмане хэбэшка сидела более-менее сносно, мы были стандартного размера.
      Да, я его понимал. И Док тоже. Он поймал мой взгляд и усмехнулся. И тут же в его физиономию нацелился указующий перст младшего лейтенанта Ковшова.
      - Была команда "смирно"! Или была команда "вольно"? Ты, жирный, я тебя спрашиваю!
      А вот это было несправедливо. Совершенно несправедливо. Док был плотным, да. Но жирным? После четырехмесячной стажировки на Кубе в лагере для подготовки палестинских террористов? Нет, жирным он не был. И я бы, пожалуй, на месте Дока обиделся. Но он лишь выкатил грудь колесом и гаркнул, пожирая глазами отца-командира:
      - Никак нет!
      - То-то! - сказал командир Ковшов. - Продолжаю. Я видел, на каких тачках вы сюда приехали. Я видел, в каких шмотках вы были. Я не знаю, кто вы такие и чем занимались на гражданке. И знать не хочу. Но знаю, чем вы будете заниматься здесь. Мне приказано в кратчайший срок: сделать из вас настоящих солдат. - Он скептически оглядел нас и поправился: - Нормальных солдат. И я выполню этот приказ. Начнем с пятикилометровых пробежек. Одна утром, вторая вечером. Потом будем прибавлять. Максимум через две недели вы пройдете тридцать километров по пересеченной местности с полной выкладкой за два часа пятьдесят минут. А кто не уложится в норматив, тому лучше в лагерь не возвращаться. Я понятно выразился? Ты, недомерок, к тебе вопрос! указал он на Муху.
      - Так точно, товарищ майор! - рявкнул Муха.
      - Младший лейтенант, - сухо поправил Ковшов.
      - Да ну? - поразился Муха. - А такие звезды! Извините, товарищ младший лейтенант, я не хотел вас обидеть.
      Ковшов помолчал, раздумывая, как отреагировать на это нахальное заявление. И решил, видно, что не стоит изощряться.
      - Я тебе это припомню! - пообещал он Мухе.
      Артист засмеялся.
      Ковшов перевел на него командирский взгляд.
      - И тебе тоже. Смирно! Давайте знакомиться. Рядовой Пастухов!
      Я сделал шаг вперед:
      - Я.
      - Рядовой Перегудов!
      - Я.
      - Рядовой Хохлов!
      - Я.
      - Рядовой Мухин!
      - Я.
      - Рядовой Злотников! Артист молчал.
      - Рядовой Злотников! - повторил Ковшов. Артист лениво шагнул вперед и ответил:
      - Ну, я.
      - Ты! Ты как, твою мать, отвечаешь?! Как отвечаешь командиру?!
      - Не пузырись. Я не рядовой Злотников. Я рядовой запаса Злотников. Чувствуешь разницу?
      - Херши! - возразил младший лейтенант Ковшов. - Это для военкома ты рядовой запаса. А здесь - просто рядовой. Понял? Ты сейчас в армии, понял? И подчиняешься воинскому уставу, понял? А для непонятливых есть губа! И дисбат!
      - Не выступай, - посоветовал я Артисту.
      - Да пошел он!.. Тебя никогда не тянуло вернуться в армию?
      - Бывало, - сказал я.
      - Меня тоже. Но вот посмотришь на такое говно, и даже мысль об этом начисто отшибает.
      - Это кто - говно? - заинтересовался младший лейтенант Ковшов.
      - Ты, микромайор хренов, - ответил Артист.
      - Отставить! - приказал я.
      - Слушаюсь, - сделал мне одолжение Артист. - Товарищ младший лейтенант, разрешите стать в строй?
      - Становись, - разрешил Ковшов.
      - Становитесь, - поправил Артист и по-уставному, с разворотом через левое плечо, вернулся в шеренгу.
      - Ты, что ли, у них старший? - обратился ко мне Ковшов.
      - Ну какой старший, - ответил я. - Просто они иногда прислушиваются к моим советам.
      - Так вот и посоветуй им...
      - Посоветуйте, - уточнил я. - Давайте, товарищ младший лейтенант, строго выполнять устав. Вы - молодой офицер. Правда, какой-то новой формации, не совсем для меня понятной. Мы - ваши подчиненные. Устав предписывает нам обращаться друг к другу на "вы". И если вы согласны, давайте займемся делом. Иначе две недели пройдут, и вы не выполните приказа сделать из нас нормальных солдат.
      - Согласен, - подумав, кивнул Ковшов. - Приступаем к общефизической подготовке. Для начала проверим ваш брюшной пресс. Начнем с вас, - показал он на Дока.
      - Давайте лучше с меня, - предложил Артист.
      - Ладно, с тебя. Два шага вперед!
      Нужно было, конечно, это остановить. Но больно уж наглым был этот кадет. И я промолчал.
      Командир Ковшов обошел вокруг Артиста, ощупал его плечи и бицепсы.
      - Ну что, не так плохо.
      После чего поддернул рукава форменки и всадил коротким слева в живот рядового запаса Злотникова. И тут же схлопотал хлесткую оплеуху. Это его крайне озадачило, но ненадолго. Он мгновенно собрался и метнул правый кулак в нос Артиста. Я ожидал, что Артист отклонится, но он пошел другим путем. Кулак Ковшова словно бы влип в ладони Артиста, плечи его напряглись, как у человека, который давит в руках грецкий орех. Ковшов вскрикнул и отскочил, бессильно свесив правую руку.
      - Падла! - завопил он. - Ты же мне палец сломал!
      - Это вряд ли, - возразил Артист. - Слегка вывихнул - может быть.
      - Разрешите помочь, товарищ младший лейтенант? - предложил Док.
      - Отойди! - снова завопил Ковшов. - Все отойдите! Не подходите ко мне!
      - Вы зря отказываетесь, он военный хирург, - объяснил я.
      - В натуре?
      - В натуре.
      Ковшов недоверчиво протянул руку Доку. Тот ощупал ее и коротко дернул. Ковшов ойкнул.
      - Вот и все, - сказал Док. - Немного опухнет, но завтра будет в полном порядке. Но проверять прочность брюшного пресса не советую. Ни у кого из нас. Даже у него, - показал он на Муху.
      - Особенно у него, - уточнил я.
      - Почему? - спросил Ковшов.
      - Потому что он этого не любит. И не исключено, что он вас просто убьет. Или сделает инвалидом. Нечаянно, конечно, - добавил я.
      Ковшов затравленно оглядел нас.
      - Вы кто, мужики?
      - Ну, как кто? Друзья.
      - Вместе служили? - догадался он.
      - Верно.
      - Где?
      - В Чечне.
      - Вон оно что. В каких частях?
      - В спецназе.
      - Ексель-моксель! Кем же вы там были?
      - Кто кем. Рядовой Перегудов - капитаном медицинской службы. Рядовой Мухин - лейтенантом. А рядовые Злотников и Хохлов - старшими лейтенантами.
      - А ты? То есть вы?
      - Капитаном он был, - подсказал Муха. - Командиром диверсионно-разведывательной группы.
      - Ексель-моксель! - повторил Ковшов. - А почему же вы рядовые?
      - Нас разжаловали.
      - Иди ты! За что?
      - Хватит трепаться, - прервал наше интервью Артист. - Давайте лучше устроим пробежку. Хоть размяться после гражданки. Только не на пять километров, а на все тридцать. И с полной выкладкой. Как вы на это, товарищ младший лейтенант?
      - А если кто сдохнет? - недоверчиво спросил Ковшов.
      - Вы? - удивился Артист.
      - Вы!
      - Заодно и проверим.
      - Уговорили, - кивнул Ковшов и оглядел нас не без некоторого злорадства. - Только темп буду задавать я. А кто будет отставать, подгонять буду поджопниками. Годится?
      А вот этого ему говорить не следовало.
      Артист нехорошо ухмыльнулся.
      - Годится, товарищ младший лейтенант! - жизнерадостно заявил Муха.
      - Смирно! - скомандовал Ковшов, заметив приблизившегося к нам заместителя начальника лагеря. - Товарищ подполковник, докладывает младший лейтенант Ковшов. Отделение резервистов занимается общефизической подготовкой.
      Подполковнику было лет сорок. Крупный, затянутый в камуфляж, подобранный, как и все офицеры в этом учебно-тренировочном центре. Судя по жесткому лицу с давним, глубоко въевшимся в кожу загаром, небыструю свою карьеру он делал не в московских штабах.
      - Вольно, - сказал он. - Наметили программу?
      - Так точно, - доложил Ковшов. - Выходим на тридцатикилометровый кросс с полной выкладкой с зачетом времени.
      - А не круто сразу-то?
      - Они сами предложили.
      - Ну, попробуйте. - Подполковник оглядел нас критическим взглядом и неодобрительно покачал головой: - Вырядили вас! Хуже старья не нашлось? Переодеть. Во все новое. В то, в чем они пойдут на задание. Подогнать все как на парад. Скажи на складе: я приказал.
      - Слушаюсь! - вытянулся Ковшов.
      - На какое задание? - поинтересовался я.
      - Узнаете. В свое время.
      К проходной КПП, от которой начался наш марш-бросок, мы вернулись через три часа десять минут. В норму не уложились по не зависящим от нас причинам.
      Возле КПП нас поджидал подполковник.
      - Неплохо, - взглянув на часы, заметил он. - Очень даже неплохо. Когда, по-твоему, они будут готовы?
      - Хоть сегодня, - буркнул Ковшов, мокрый как мышь.
      - Не горячишься? - спросил подполковник.
      - Да они перли, как лоси! Да еще, это...
      - Ну-ну. Что это?
      - "Что", "что"! Меня на себе волокли! Почти полпути!
      - Не наговаривайте на себя, товарищ младший лейтенант, - мягко укорил его Муха. - Всего каких-нибудь пять-шесть километров, было бы о чем говорить!
      - Вот даже как. Значит, и верно, готовы. Очень хорошо. Но не сегодня, нет. - Подполковник посмотрел на часы, немного подумал и заключил: Завтра. А пока получите что положено и можете отдыхать.
      - Товарищ подполковник, а что нам положено? - спросил Боцман.
      И получил исчерпывающий ответ:
      - Что положено, то и положено.
      А положено нам было вот что:
      Комплект тактического снаряжения "Выдра-ЗМ" - 5 штук.
      Пистолет бесшумный самозарядный ПСС калибра 7,62 мм с четырьмя обоймами по шесть патронов в каждой - 5 штук.
      Пистолет-пулемет АЕК-919К "Каштан" - 5 штук.
      Патроны для "Каштана" - 4500 штук.
      Бесшумная снайперская винтовка ВСС "Винторез" с оптическим прицелом ПСО-1 и ночным прицелом НСПУМ-3 - 1 штука.
      Патроны для "Винтореза" - 60 штук.
      Нож выживания "Оборотень-2" в комплекте с метательным ножом "Оса" и мини-ножом "Робинзон" - 5 штук.
      Нож разведчика стреляющий НРС - 5 штук.
      Самовзводный гранатомет РГ-6 с шестирядным барабаном револьверного типа - 3 штуки.
      Ручной зенитно-ракетный комплекс "Игла" с определителем "свой - чужой" и ракетой со стартовым ускорителем - 2 штуки.
      Светошумовые гранаты - 20 штук.
      Ручные гранаты Ф-1 - 20 штук.
      Радиостанция космической связи "Селена-5" - 1 штука.
      Шифровальный прибор "Азимут" - 1 штука.
      Бинокль ночной БН-2 - 3 штуки.
      Взрывчатка пластиковая - 6 кг.
      Радиовзрыватели - 20 штук.
      И др.
      - Мама ро'дная! - только и сказал Артист.
      На следующее утро я проснулся оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Я открыл глаза и не сразу сообразил, где это я нахожусь. Потом понял. В офицерской казарме. Точнее, в комнате одноэтажного сборно-щитового дома вроде тех, что стоят в подмосковных пионерлагерях. Три десятка таких домов, покрашенных в веселенький зеленый цвет, тянулись шеренгой вдоль бетонной ограды среди мачтовых сосен. К ним вели посыпанные песком дорожки, это еще больше усиливало сходство с большим пионерским лагерем.
      В комнате стояло десять железных коек, пять были пустые, на остальных дрыхли ребята. Снаружи пробивался свет раннего утра. Над моей койкой возвышался младший лейтенант Ковшов. Заметив, что я проснулся, он приложил палец к губам:
      - Тихо.
      - Подъем? - спросил я.
      - Нет. Оденься и выйди.
      Он прошел к выходу, осторожно наступая на скрипучие половицы. Я взглянул на часы. Что за черт? Еще целых полчаса можно было поспать! После вчерашнего марш-броска все мышцы ныли, требовали хорошей разминки. Но с этим, похоже, придется погодить.
      Ковшов ждал меня на крыльце, прохаживаясь от одних перилец к другим и бросая рассеянные взгляды окрест. Лагерь был пуст, чист, будто бы вымер. Ни единого движения у казарм, на плацу, у бетонных боксов с автомобилями и бронетехникой. Лишь вдалеке, возле будки КПП, солдаты из ночного караула мели дорожки.
      Ковшов был чисто выбрит, подтянут и мрачен, как носорог.
      - Мне нужно кое-что тебе рассказать, - сообщил он. - Но сначала хочу спросить. Ты сказал вчера, что я офицер новой формации. Которая тебе непонятна. Что тебе непонятно?
      - Охренел?! - возмутился я. - Ты меня поднял, чтобы спросить об этой фигне?
      - Это не фигня. Я долго думал о смысле жизни...
      - Как?! - поразился я.
      - А что? - удивился Ковшов.
      - Ничего. Не обращай внимания, я еще не проснулся. Значит, ты думал о смысле жизни. И что придумал?
      - Возрождение России начнется с армии. Но сначала должна возродиться сама армия. Дух армии - железная дисциплина. Верность долгу. Офицерская честь. Офицерами всегда были лучшие люди России. Не так, скажешь?
      До чего же приятно разговаривать на такие темы без двадцати шесть утра!
      - В старой России офицерами были дворяне, - сказал я, с трудом подавляя зевок. - Самая образованная часть общества, это верно. Но лучшая? Не уверен. А в советские времена в офицеры шли те, кто уже в восемнадцать лет высчитывал, какая у него будет пенсия по выслуге.
      - Но ты же сам был офицером!
      - Был, - согласился я. - Потому что отец не мог меня кормить, пока я учусь в институте. Если бы мог, я стал бы физиком.
      - Физики тоже нужны, - подумав, сказал Ковшов. - Но офицеры нужней. Настоящие. А не пьянь и ворюги. С этим-то ты согласен?
      - Кто бы спорил.
      - А почему же сказал, что офицеры новой формации тебе не нравятся?
      - Я сказал, что не знаю, откуда такие, как ты, берутся. И я действительно этого не знаю.
      - Надоел этот бардак, оттуда и берутся!
      - По-твоему, это дает тебе право измываться над подчиненными?
      - Да как по-другому?! - страдальчески вопросил Ковшов. - Кто в армию сейчас приходит? Алкаши, наркоманы, педики! Как с ними по-другому?!
      - Слушай, командир! - взмолился я. - Давай поговорим об этом в другой раз.
      - Не будет другого раза. Сегодня ночью вас отправляют.
      - Тогда поговорим, когда мы вернемся. Ковшов поглядел куда-то в сторону, мимо меня, и сказал:
      - Вы не вернетесь.
      Вот тут-то я и проснулся.
      - Об этом я и хотел сказать, - продолжал Ковшов. - Вчера, когда вы получили снаряжение, я случайно слышал, как начальник склада спросил, как все оформить. И подполковник ответил: никак, мол, спишем, скорее всего.
      - Еще раз! - приказал я. - Что ответил подполковник? Только точно, без "мол".
      - Он ответил: "Подготовь акт на списание". Начсклада спросил: "А кто подпишет?" Подполковник сказал: "Кому положено, тот и подпишет". Я почему тебе рассказал...
      - Это я сразу понял. Ты полюбил нас с первого взгляда.
      - Со второго, - с хмурой усмешкой поправил Ковшов. - Только я тебе ничего не говорил, понял?