Глава сорок третья

14 ноября. Террористическая организация мусульманского толка обезврежена на территории Польши. Арестованы несколько подозреваемых в террористических актах в странах Европы и Америки, в частности, двое из задержанных подозреваются в совершении взрыва в Москве в подземном переходе на Пушкинской площади. Имена задержанных следствием не раскрываются (Рейтер).

Его встретили Док и Муха.

— Он мусор выносить вышел, — начал оправдываться Муха. — Вон они, контейнеры, во дворе.

— А вам лень было задницу от подоконника оторвать? Отсюда наблюдали?! — окинул скромное застолье Сергей.

Док и Муха потупились.

— Я за ним вышел.

— И?

— Я ничего не смог поделать. Они въехали на полном ходу — «Нива» зеленого цвета, втащили, и все.

— Ты стрелял?!

— Я ж не дурак. Там окна затемненные, мог и Игоря ранить.

— Видел их?

— Видел. Толку-то...

— Черные маски?

— Они.

— А тачка тебе на что?

— Шины у тачки прокололи, все четыре... Сергей почесал подбородок.

— Ладно, все, облажались по полной программе. Пошли теперь отсюда.

— И что делать будем?

— Будем искать.

Вернулись на квартиру Носорога. Тот успел соорудить довольно аппетитный обед — пельмени, салат из помидоров и огурцов, корейские, заправленные ядреным перцем, овощи и, конечно, запотевшая бутылка водки.

— Ну, к столу!

Пастухов был какой-то рассеянный.

— Вот что, Боцман, иди на пост, с этого дня будем дежурить на улице. У нас сеанс связи через сорок минут, а потом я вам кое-что расскажу. Это пока еще предположение, но знать вы его должны. Иди, иди, тебе потом перескажут...

Боцман с сожалением посмотрел на с гол, поднялся. Ох как не хотелось ему на посту сидеть. Но такова профессия. Не всегда в ней положительный результат приносит вылетевшая пуля. Иногда победу высиживают задницей.

Муха сразу уселся за ноутбук.

Носорог бегал между ними, предлагая сейчас же бросить все и поесть. Но ребята кое-как без аппетита ковыряли в тарелках на ходу.

— Муха, сначала свяжемся с Голубковым, а потом ты поищешь маячок. — сказал Пастухов.

Спустя пять минут после настройки экран выдал позывной Голубкова.

— Слушаю тебя, Пастухов, — раздался голос полковника. — Докладывай.

— Да что там докладывать, Константин Дмитриевич, упустили мы Филина.

— Так... Кто?

— Я, — сказал Пастухов, коротко взглянув на Дока.

— Кто увел, я спрашиваю, — перебил полковник.

— Да повадились тут нам палки в колеса ставить крутые ребята. В черных масках работают. Крепкие.

— Откуда?

— Это я у вас хотел спросить.

— Узнаю. Что еще?

— Был у губернатора По-моему, вся операция здесь должна пройти.

— Какая операция?

— И наша, и противников. Здесь у них сделка состоится. Вам такая фамилия Иванов ничего не говорит.

— На Ивановых вся Россия держится.

— Он приходил к Филину якобы от ФСБ. Предлагал сотрудничество, по я думаю, просто пугал, выманивал Филина из Москвы. И именно сюда. Игорь все записал на пленку, оставил ее жене. Можете съездить к ней послушать.

— Уже съездил.

— И что?

— Убили жену Игоря.

Сергей быстро взглянул на Носорога, тот сидел мрачный.

— Значит, говоришь, Иванов? — спросил Голубков. — Еще кто?

— Прошу сообщить информацию по депутатам Госдумы, имеющим связь с Йошкар-Олой.

— Узнаю.

— Константин Дмитриевич, я думаю, все это наши спецслужбы.

— Опять ФСБ?

— Может быть. Сделайте еще запрос о личностях губернатора и банкира Мурыгина.

— А эти что?

— Эти как раз и обеспечивают операцию.

— Значит, деньги?

— И большие, думаю. Небольшие из рук в руки бы передали.

— Ладно, придется покрутиться.

— Бедный Игореня, — сказал Носорог, когда сеанс связи закончился. — Я его вот с таких знал. Вот же суки, чем он им помешал?

Пастухов усадил ребят и поведал им о своих мыслях по поводу истинных целей операции. О многом поведал своим товарищам командир. И о том, что никакого тектонического оружия, возможно, в природе и не существует.

В базовой квартире повисла такая тишина, что стало отчетливо слышно осу, бесполезно бьющуюся о стекло в поисках выхода.

— Раньше я слушал слова людей и верил в их дела, теперь же я слушаю слова людей и смотрю на их дела, — сказал Док.

— Что-то я не пойму тебя, Док, — сказал Артист.

— Это не я. Это Конфуций.

— А тут и понимать нечего. Не вздумайте Боцману рассказать. Нас просто подставили. Подставили, как мальчишек-исполнителей, — заявил Муха.

— Но ты же никогда не претендовал на роль стратега? — полуутвердительно спросил Док.

— И не буду. Без меня головастые найдутся, — огрызнулся Муха. — Обидно... Я так понимаю... Ты, Пастух, считаешь, что это все грандиозный блеф в размерах государства. Если нам нечем сдерживать чужие потуги, будем бряцать несуществующим, имея шиш в кармане на закуску. Но шиш вынимать не будем, будем только шевелить им в кармане. А чтоб убедительнее было, надо навалить трупов, нас, например. Так?

— Так, да не так, — вмешался Док. — Мне скоро тридцать семь, и мой послужной список вы знаете. Вряд лив ближайшее время удастся создать нормальную семью. Так что маловероятно, что кто-то, кроме вас, вообще вспомните моем существовании. Но если от меня зависит, проживет ли мой народ без войны еще пять — десять лет, я готов вложиться в этот блеф своей жизнью. В сущности, мы не дети и знали, на что шли. Не все, но знали. И мне не важно, будут помнить люди обо мне или нет. Важно, что по этому поводу думаю я сам... Ну и, конечно, вы...

— Но ведь уже есть трупы и неизвестно, кто следующий... — сказал Артист.

— К тому же мы не знаем, сколько их уже было до нас. — сказал молчавший до сих пор Пастухов.

— Я думаю, что моя жизнь была бы пресна, нелепа, невыносима, если бы я один раз в жизни не осознал, за что я могу умереть без сожаления. Я думаю, что если каждый из нас хорошенько покопается в себе, найдет за что. Пусть это покажется мизерным. За жену, за потомство, за возможность посидеть у тихой речки — все это, по-моему, называется одним словом — за Родину.

— Хорошо сказал! — восхитился Муха. — Только Боцману надо объяснить попроще.

— А ведь мы можем не только вставить Западу пистон, но и расшевелить весь бандитский муравейник... — размышлял вслух Артист.

— Без всякого сомнения. Надо только постараться накрошить их как можно больше. Я думаю, не стоит ставить в известность полковника о наших догадках. Сдается мне, что он тоже пешка. Парадокс: ферзь, но пешка.

— Давайте выпьем за Родину? — тихо сказал Артист.

С ним молча согласились. Все встали. Носорог разлил водку. Подняли локти на уровень несуществующих погон и выпили.

Вот теперь закусили аппетитно.

Но Носорога это уже не утешало.

Глава сорок четвертая

Сколько Муха ни перенастраивал параметры ноутбука, маячок не светился. То ли сняли уже, то ли был он вне досягаемости. Этот способ найти противника отпал.

— Значит, так, — сказал Сергей, — вся команда отправляется в город и ищет.

— Чего? Иголку в стоге сена? — ахнул Боцман.

— "Ниву".

— Серега, ты не перегрелся? Где ж мы ее найдем?

— Не знаю! Муха и Боцман идут к резиденции губернатора. И глаз не спускать. Уж больно эта «Нива» нахальная. Вполне может и там появиться. А мы с Носорогом к Мурыгину. Все, пошли.

Мурыгин не стал противиться визиту Носорога и Пастухова, хотя впустил их несколько неуверенно. Кажется, он нервничал.

— Проходите в комнату. Выпьете что-нибудь? — поинтересовался Мурыгин, проведя визитеров в гостиную и открывая бар.

— Нет, спасибо, на работе не пьем, — соврал для большей важности Носорог.

— Ну и о чем вы хотели поговорить?

Мурыгин закрыл бар и сел. Их разделял столик.

— О Феликсе.

— О Феликсе? — Очередная порция виски аккуратно булькнула в рюмку.

— Феликс нам звонил по вашему поручению, — сказал Носорог, когда Мурыгин выпил и закусил маслиной. — Вы просили проверить одного вашего клиента?

— Ну! Это было больше суток назад, — усмехнулся Мурыгин.

— Вы, конечно, знаете, что Феликса убили?

— Это ужасно. Мне утром уже сообщили.

— Хорошего в этом действительно мало. Но дело в том, что убили его накануне встречи с нами. Вы понимаете?

— Не преувеличивайте, при чем тут вы?

В голосе Мурыгина во второй раз проскользнуло искреннее удивление, и во второй раз оно показалось Сергею хорошо разыгранным.

— Вот об этом мы и хотели спросить у вас.

— Что вы хотите сказать?

— Мы хотим сказать, — впервые подал голос Сергей, — что нас подозревают в причастности к этому убийству.

Наглая ложь возымела свое действие, и Мурыгин пару минут молчал, явно припечатанный этой информацией.

— Я не знал об этом и... даю вам слово, что не понимаю, каким образом эго может касаться вашего агентства.

— А что это был за клиент, Андрей Андреевич?

— Это к делу отношения не имеет, — отрезал Мурыгин.

— Вы уверены?

Мурыгин пожевал маслину.

— Фамилия его Иванов, — начал он неохотно. — Мне сказали, что он помощник депутата. Я не поверил. Решил попросить вас навести справки. Но теперь сомнения отпали. Так что...

Мурыгин развел руками.

— У вас с этим человеком какие-то важные дела? — спросил Пастухов.

Мурыгин усмехнулся:

— А зачем бы я стал его проверять? Важные, молодой человек, очень важные.

— Насколько важные? Тысяча, сто тысяч? Миллион?

— Это, извините, коммерческая тайна, — покачал головой банкир.

Но Сергею и этого было достаточно. Он не назвал правильную сумму — увидел это по глазам Мурыгина. Значит, — больше, намного больше.

Попрощавшись с Носорогом, Сергей отправился в гостиницу к Ане, надо было сообщить ей, что губернатор ждет ее.

Аня встретила его в халатике, немного смутилась, увидев Сергея, пригласила войти.

— А я с добрыми новостями: завтра с утра идите к губернатору, он знает о вас, возьмите документы, все будет в порядке.

— Вот так просто? — удивилась девушка.

— А чего там... — смутился Сергей.

— Кофе, чай?

— Воды, если можно — похолоднее. Такая жарища.

Аня достала из холодильника бутылку воды. Когда она наклонилась, Пастухов увидел в вырезе халата ее упругую, небольшую, почти девичью грудь. С трудом заставил себя отвести глаза. Но Аня все-таки успела уловить его взгляд, снова смутилась, быстро запахнула на груди халатик.

— Вы занимаетесь моим делом, — сказала она немного охрипшим голосом, — потому что?..

— Потому что — что?

— Я вам... ну... нравлюсь?

— Вы мне нравитесь, да, — тоже одеревеневшим голосом произнес Пастухов. — Но я не поэтому. У меня есть жена...

— Жена..

— Я говорю глупости, — совсем растерялся Сергей. — Дело не в этом, я ничего такого...

— Спасибо вам... У меня, вы знаете, был жених. Сейчас никого нет, но я так быстро не могу освободиться. Знаете, я его все-таки любила...

— И любите?

— Нет, уже нет. — Аня помолчала. — А жаль.

— Что жаль? Что не любите?

— Что у вас есть жена. То есть это, конечно, замечательно, но... немного грустно.

— Да...

Разговор получался какой-то странный, натянутый, но волнующий, заставляющий голову Сергея сладко кружиться.

— А как ваши дела? — вдруг спросила Анна.

— Нормально.

— Вы извините, я терпеть не могу этого-слова. Так говорят, чтобы только отделаться. Я не из приличия спросила. Мне правда это интересно.

— Но правда, все идет, как должно. Сложностей нет.

— Господи, как загадочно. А подробнее нельзя?

— М-м.. Нет. Просто скучно. Сергей налил себе еще холодной воды. Она мало помогала, голова все кружилась.

— Вы уже второй раз сегодня меня обидели.

— Я?! — опешил Сергей.

— Да. Я же не пустышка какая-то, которую надо развлекать. И не дурочка. У меня инженерное образование. Я кандидат наук. Хотите, покажу документы?

— Что вы... Я и не думал. Просто я...

В дверь постучали.

— Извините. — Аня направилась к двери.

Пастухов снова налил себе воды. Да уж, попал... Додумать он не успел.

— Сука! — гаркнул из двери грубый голос, и Аня вдруг отлетела от сильного удара на середину номера. Пастухов вскочил. Ударивший Аню его еще не видел. Но в следующее мгновение увидел.

Пастухов коротким ударом двинул здоровенному мужику прямо в челюсть. Тот коротко охнул и осел.

Аня закричала.

Пастухов обернулся было к ней, но сильный удар по затылку чуть не лишил его чувств, во всяком случае, на долю секунды он потерял равновесие и чуть не упал.

В номер вломились еще двое таких же здоровых мужиков и принялись колотить Пастухова чугунными кулаками.

Сергей уворачивался, не очень, впрочем, удачно. Но ему надо было прийти в себя, ему нужна была хотя бы секундочка, чтобы вздохнуть. Эта секундой не выдалась. Сергей сжал пресс, резко отклонился назад, оставив противникам пустоту, а потом сразу двумя руками, выкинутыми в сторону, припечатал по удару в переносицы мужикам.

Те не ожидали такого мощного сопротивления. Один схватился за разбитый нос, второй безвольно мотнул головой. Дальше было проще. Сергей сначала серией коротких ударов вырубил одного, тот с грохотом повалился на журнальный столик, сломав его, опрокинув воду, затих. А потом Сергей взялся за другою. Этого лишать чувств он не хотел. Оттолкнувшись ногами от стены, он вспрыгнул нападавшему на спину и железным захватом передавил тому горло. Придушил только чуть-чуть. Мужик забил бестолково руками, зарычал сдавленно, опустился вместе с Пастуховым на колени.

— Ты кто? — спросил Пастухов. — Чего надо?

— Пусти, падла, угроблю, — просипел мужик.

— Это еще когда будет, сначала я тебе шею сверну. Не веришь?

Пастухов придавил горло мужика посильнее. Тот закатил глаза.

— Пусти, пусти...

— Кто тебя послал?

— Пусти...

Сергей придавил еще сильнее, мужик высунул серый язык. Еще чуть-чуть — задохнется.

— Говори, сволочь, кто тебя послал? Аня стояла у окна, огромными глазами смотрела на Пастухова и до белых костяшек сжимала руки.

— My... Ma...

Пастухов чуть ослабил хватку.

— Максим...

— Это... Это мой жених, — испуганно пролепетала Аня.

Пастухов отпустил мужика, тот кулем свалился ему под ноги.

— Быстро собирайтесь, пошли отсюда, — приказал он Ане, связывая нападавших электрошнуром от торшера. — Ну и женишок у вас.

— Подонок, негодяй, гнида. — плакала Аня, бросая вещи в чемодан.

— Поживете пока с нами, — сказал Сергей, когда они выбежали на улицу. — А с вашим Максимом я разберусь.

Глава сорок пятая

«Нива» раскалилась под солнцем, как тефлоновая сковорода на газовой плите. Муха с Боцманом увидели ее сразу, как только подошли к губернаторскому дворцу.

— Та? — спросил Боцман.

— Вроде, — неуверенно сказал Муха. Ему еще не верилось в удачу.

— Жарко в машине-то. Пивка бы ему, — посочувствовал водителю Муха.

Отследить ее путь надо было во что бы то ни стало. Но машина, во-первых, никуда не ехала, а во-вторых, водитель парился в ней, не давая приблизиться к машине посторонним.

Ребятам тоже приходилось нелегко. Жара вымочила их рубахи так, что хоть выжимай.

— Пивка бы хорошо, — согласился Боцман. И вдруг внимательно посмотрел на Муху.

— А что, идея, — кивнул тот.

Боцман поднялся и двинулся в сторону рынка, который был в трех кварталах отсюда.

Денег у Боцмана было не так уж много, но на десяток бутылок какого-нибудь российского пива у него должно было хватить. Да, еще придется корзинку достать или что-то вроде того. Ведь Боцман решил сыграть роль лоточника.

С бутылками проблем не возникло, Боцман даже выбрал получше, «Очаковское», а вот с корзинкой ничего не получалось. Продавались, конечно, какие-то сумки, рюкзаки, корзин не было. Боцман даже подумывал, не обменять ли у старушки с сигаретами ее тару на более приличную, но вся беда в том, что денег на приличную с собой не было, а кроме того, ни одна старушка не соглашалась расстаться со своим орудием производства, как ни уговаривал их Боцман. Более того, старухи тут же поднимали невообразимый вой, откуда-то немедленно появлялись плечистые парни и угрожающе надвигались на Боцмана. Конечно, он мог бы их всех разметать одной левой, но к цели его это не подвинуло бы ни на шаг. Нужно было что-то придумать экстраординарное. А вот с придумыванием у Боцмана было туговато.

Он слонялся по рынку, пока не набрел на пацана, раскладывающего овощи на деревянном ящике.

— Слышь, хлопец, тут такое дело, — как за соломинку хватается утопающий, обратился Боцман к пацану. — Мне бы тару какую, вишь в руках грею товар.

Пацан подозрительно посмотрел на Боцмана оглянулся по сторонам и спросил:

— Горбатого лепишь?

— В смысле? — не понял Боцман.

— Фуфло гонишь, — пояснил пацан.

— Какое фуфло? Слепой, что ли?

— Сам ты слепой. А я вижу — мент.

— Я не мент! — возмутился Боцман.

— А чего тогда у тебя бутыли с акцизом? Розница торгует не так. Знать надо, куда ходишь, кого ловишь.

— Ладно, — согласился Боцман. — У меня этот заработок действительно очень временный. Но жутко необходимый.

— С такой рожей я бы не пивом торговал, а замочил пару-тройку кошельков и жил припеваючи.

— Принципы не позволяют.

— Тогда целуй фикус, поливай бабушку.

И пацан принялся снова раскладывать свои продукты. Боцман решил было уже отчалить, но обернулся к пацану и сказал:

— А может, ты мне поможешь?

— Чего, сдавать леваков? Нашел идиота.

— Не, толкануть эти бутылки. Я тебе заплачу...

— Пятьдесят процентов, — тут же сказал пацан.

— Сговорились, — улыбнулся Боцман.

— Не сговорились, — сказал пацан. — Семьдесят.

— И ключ от квартиры, где деньги лежат, — хмыкнул Боцман.

Пацан классики не знал, он не обиделся.

— Шестьдесят.

— Ладно, пятьдесят пять.

— Давай.

Боцман протянул было пацану бутылки, но тот отмахнулся:

— Деньги давай. Предоплата.

Боцман развернулся и двинулся прочь.

— Ладно, пятьдесят! — крикнул вслед пацан. Боцман не остановился.

— Сорок! Тридцать! Двадцать!

— Десять процентов и без предоплаты.

— Заметано.

— Только торговать будешь не здесь.

— А где?

— Пойдем, покажу.

Пацан свистнул, тут же возникла тетка, на которую он оставил свои овощи, и уже через пять минут они были у губернаторской резиденции.

— Вот здесь будешь торговать.

— Вот блин, — выругался пацан. — Сразу бы и сказал, что ты тягунковский.

Боцман смекнул, что торговать на этом людном месте могут только люди, отстегивающие губернатору и его команде, но давать задний ход было поздно.

— А то.

— Тогда я с тобой дружу. Тебя как зовут?

— Боцман. Тут вот какая история, пивко это надо толкнуть вон тому водиле в «Ниве».

Пацан подозрительно посмотрел на Боцмана, но, пожав плечами, сказал:

— Сделаем.

Муха уже был на позиции — вертелся у машины, ожидая, когда пацан отвлечет водителя. Поставить жучок было делом секунды.

Пацан обошелся безо всякой тары, он взял три бутылки и двинулся в самую толпу, предлагая всем встречным и поперечным «холодненького пивка»

Боцман внутренне праздновал победу.

Однако рано.

Это, видать, были тягунковские ребята. Очень оперативные. Пацан не успел даже приблизиться к «вольво», как они встали на его пути и спросили:

— Жить надоело?

— Отвали, шкаф, я от Боцмана.

— А мы от капитана, — ухмыльнулся «шкаф». Пацан растерянно оглянулся на Боцмана, и тот понял, что надо срочно идти на выручку.

— Але, гараж, что за дела? — как можно более приблатненной походочкой подошел он к тягунковцам.

— Убери отсюда своего сынка, если хочешь, чтобы он школу закончил.

— Ребята, спокуха, торчок, отойдем, — сказал Боцман. — Вы, видать, не в курсе. — Он показал на сквер, предчувствуя телесные развлечения типа мордобоя. Но надеялся, что, пока он будет отмахиваться от «шкафов», пацан успеет отвлечь водилу, а Муха поставить жучок.

Шкафы двинулись за Боцманом, даже не подозревая, что идут, как бараны на заклание.

Впрочем, и Боцман не знал, что этими «шкафами» дело не ограничится. Один из них по дороге отстал, чего Боцман, увы, не заметил.

— Ну че? — спросил самый здоровый, когда они оказались в безлюдном сквере. — Че мы не в курсе?

— Вы не в курсе, что в России теперь частное предпринимательство и свободная торговля. Рынок, так сказать, и конкуренция.

Эти немудреные слова долго доходили до «шкафов», но, видно, так и не дошли, потому что они вдруг решили, что их обидели.

Первым внушительно замахнулся толстый. Боцман развлекся таким образом — он дернул другого «шкафа» на свое место, и удар толстого пришелся тому аккурат в челюсть.

— Ой, что ж ты своих бьешь? — «удивился» Боцман.

Две-три секунды толстый ошалело смотрел на свалившегося дружка. А потом кинулся на Боцмана, набычив голову.

Боцману осталось только сделать шаг в сторону — толстый шмякнулся об дерево, щелкнув зубами.

Дальше драка была уже не так весела. Боцман краем глаза видел, что пацан заинтересовал водителя, а Муха стремительно нырнул сзади под багажник «Нивы», а через три секунды вынырнул. Боцман дубасил тягунковцев по всем болезненным частям тела, приговаривая:

— Как нехорошо, четверо на одного. Э-э! Так и убить можно. А где же мужская честь? Некрасиво.

Тягунковцы урок морали уже не воспринимали. Они сами валились с ног и расползались в разные стороны.

Когда самый здоровый запросил пощады. Боцман решил, что можно и сматываться. Но тут прямо в сквер вкатила милицейская машина, из которой выскочили трое экипированных милиционеров и направили дула коротких автоматов прямо на Боцмана.

— На землю! Лежать! Руки на затылок! — заорали они что было сил.

Ага, смекнул Боцман, крепкая поддержка. Милиционеров он бить не стал. Не потому, что боялся оружия. Шуму было бы слишком много в городе. А шум команде был ни к чему.

Боцман свалился на землю, милиционеры уже бросились к нему, звеня наручниками, как за их спиной вдруг оказался Муха.

— Ограбление! Там, сберкасса! — заполошно закричал он. — Бегом! За вами послали! Там целая банда! Вооруженные!

Милиционеры сомневались только секунду. Брать одного-единственного хулигана или целую банду — выбор однозначный.

Они снова бросились к машине и были таковы.

Когда вернулись на базу, Муха подключил компьютер и отсканировал жучок.

Машина двигалась к окраине города.

Глава сорок шестая

Впервые Старший узнал, что такое неподчинение приказу. Вернее, приказа никакого он отдать не мог. Он просто изложил команде свой план. Он считал, что, как и всегда, бойцы беспрекословно возьмутся этот план исполнять.

Но никто не двинулся с места, хотя Старший отдал четкие указания.

— Все, за работу, — сказал Старший. Но снова никто даже не шевельнулся.

— Ты что? — спросил вдруг Младший. — Ты нас угробить хочешь?

В темноте Старший снова не сразу узнал его голос. Теперь он был не только хриплый и треснутый — это был злой, угрожающий голос. Этого Старший никак не ожидал.

— Если бы я хотел вас убить, я бы придумал что-нибудь более эффективное.

— Мы тут сгорим заживо, — подал голос другой боец.

— Или сдохнем от голода, — возразил ему Старший. Он старался отвечать ровным, уверенным тоном. — Или задохнемся.

— Нас выпустят, — неуверенно сказал кто-то.

— Тебе это пообещали?

— Нас не могут тут держать всю жизнь.

— Могут, тем более что жизни нам осталось от силы суток пять. Кроме того, у нас задание.

— Да плевал я на твое задание! — вдруг закричал Младший. — Если бы мне сказали, что нас собираются просто сгноить в бетонном мешке, я бы ни за что не пошел. Я, как это ни странно звучит, жить хочу!

— Если мы будем сидеть сложа руки...

— Нет, давайте костер из самих себя устроим! — перебил Младший.

— У нас есть шанс!