Глава тридцать третья

Сергею было странно не слышать ни одного звука вокруг. Он не слышал рев выруливающего и взлетающего самолета, не слышал любезное обращение к нему стюардессы. Не слышал разговоров вокруг.

И вдруг сквозь эту тишину прорвался — Сергею даже показалось, что это чудо, — какой-то неземной, ангельский голос:

— А вы куда летите?

Сергей завертел головой, не показалось ли, и наткнулся взглядом на миловидную девушку, его соседку.

— Да по делам, — осторожно сказал Сергей и вдруг услышал и свой голос. Слух вернулся. Тут же вкатился и гул самолета, и разговоры, и даже тихая музыка из наушников, которые лежали на подлокотнике кресла.

— А я домой, — сказала девушка. — Аня.

— Что? — не понял Пастухов. — А... Сергей.

— Очень приятно. Вы один летите?

— Да, — неумело соврал Пастухов.

— И я одна. Скучно... Я вам не мешаю?

— Нет-нет, — оглядываясь по сторонам, уверил Пастухов.

— Тогда можно я вам дам один совет?

— Совет?

— Ну да.

— Интересно, — повернулся к Ане Сергей.

— Когда разговариваете с девушкой, не смотрите по сторонам.

Пастухов улыбнулся.

— Хорошо, не буду.

Девушка наклонилась к уху Сергея:

— А я сразу поняла, откуда вы.

— Откуда? — громко сглотнул Пастухов.

— Из Москвы. А я тоже в Москву недавно летала. Искала правду.

— И как, нашли? — поинтересовался Пастухов.

— Не знаю. Меня из квартиры выселили.

— Как так?

— Да так — приехала из командировки, а вещи мои свезли в ЖЭК, а в квартире уже другие люди.

— Ничего себе... Из-за чего?

— Ни из-за чего. У нас вообще законов нет. Что хотят, то и делают. Я ведь русская, а там вообще нас не очень привечают.

— Там — это где? — спросил Сергей.

— Я из Йошкар-Олы. Это Удмуртия, знаете? Сергей с трудом заставил себя не открыть от удивления рот. Надо же — такое совпадение.

— Не может быть, — сказал он.

— Что не может быть? — не поняла девушка.

— Дело в том, что я тоже лечу в Йошкар-Олу.

— Через Самару? — недоверчиво спросила девушка.

— Через Самару.

— У меня в Баку тетя, хотела у нее пожить, но и тут несладко. Работы никакой, к русским вообще отношение...

— М-да, — кивнул Сергей.

— А в Йошкар-Оле буду снова пороги обивать. Должна же быть правда. Ну как так — взять и выселить человека?..

— А у вас и документы есть? В смысле — все в порядке?

— Все, хотите покажу?

И, не дождавшись ответа от Сергея, девушка вынула из сумки папку и положила на колени попутчику.

— Читайте.

Сергею пришлось читать всякие ордера, расчетные счета, постановления, ходатайства и прочее. Документы вроде бы были в порядке.

— Интересно.

— Сейчас вот вернусь и снова окажусь на улице.

— Но почему? С какой стати вас?..

— Это жених мой. Я ему отказала, а он в паспортном столе служит. Взял и меня за это выселил.

— Ничего себе.

— Негодяй он. Он мне сказал — я тебя вообще в тюрьму засажу. Вот такой женишок.

— Ясно, — сказал Пастухов. — Разберемся.

Это вырвалось из него непроизвольно. Ну не мог он просто так пройти мимо человеческой беды.

Они договорились, что девушка пока поживет в гостинице, а Сергей попробует разобраться с ее женихом.

Команда с завистью смотрела на Сергея, который всю дорогу, как казалось остальным, весело беседовал с миловидной девушкой, а им приходилось глазеть по сторонам, пытаясь угадать — есть ли в самолете боевики, люди в масках.

Несмотря на все ухищрения, обнаружить боевиков не удалось, во-первых, потому, что никаких масок ни на ком по определению быть не могло, а во-вторых, так же как и солдаты удачи, никто не ехал группой.

Особенно пристально присматривались к бизнесмену и двум телохранителям, но те всю дорогу так усердно прикладывались к спиртному, что к моменту высадки в Самаре их выносили.

Из Самары, пока ждали самолет на Йошкар-Олу, связались с Голубковым.

— Значит, так, — сказал Голубков, — Филина пока не трогать, проследить, кто за ним придет, куда повезут.

— Ясно.

— В общем, ребята, весь тамошний клубок вам размотать придется.

— Ясно, — снова сказал Пастухов. — А где жить будем, как с оружием? Кто нас встретит? Транспорт? Легенда?

— Это все на месте.

И Голубков назвал человека, который их встретит. Звали его Носорог.

Что за Носорог? Пастухов терялся в догадках, но все разъяснилось само.

— Пастухов? Не ошибся? — спросил толстяк в местной войлочной шапке, встретив Сергея у выхода.

Пастухов видел страдающих ожирением, но этот был действительно — носорог.

— Не ошиблись.

— Скликай орлов условным клекотом, а я карету подгоню.

Вот так. Свой в доску.

Сергею не надо было скликать. Все видели из разных точек аэропорта, где и были предусмотрительно рассредоточены.

— Этот, что ли, дядя? — уважительно спросил Боцман.

— Этот. Мы тебе с ним первенство среди тяжеловесов устроим, — пообещал Муха.

— Ни разу не встречался с борцами сумо. Но готов попробовать.

— Хватит трепаться. Транспорт подали, — сказал Артист.

И действительно к ним, игнорируя разметку, подкатил ЗИМ.

— Садись, молодежь, — толстяк ударение сделал на первом слоге.

Сергей уже влезал в машину, когда его кто-то тронул за рукав. Он обернулся — Аня.

— А вы говорили, что едете один.

— Это встречающие, — снова неловко соврал Сергей.

— А... Так вы меня найдете?

— Обязательно. Расселись. Тронулись.

— Как там товарищ подполковник себя чувствует? — спросил Носорог уважительно.

— Полковник он.

— Заслужил. Я вот не потянул. Так майором и хожу... В отставке. Но — действующий резерв. На свой страх и риск. Я вас у себя размещу.

— Нам бы с транспортом вопрос решить, — сказал Сергей.

— Ого, сразу взял быка за рога, — хохотнул толстяк.

— Носорога, — поправил Муха.

— Откуда кличку мою знаете? Голубков? Помнит, значит... А с транспортом просто, вот он, под вашими крепкими еще задницами.

— Приметный больно.

— И что? Ни один постовой не остановит. Меня все знают. А это что за девица? — спросил Носорог.

— Да так, попутчица, беда у нее, из квартиры выселили.

— Ясно — Робин Гуд?

— Ну надо же человеку помочь.

— Надо.

— А это у вас что, полоса еще одна? — спросил Док, кивая на взлетную полосу.

— Да. Коммерческие, личные. Я вас окольными провезу, чтобы всей компанией не светить.

В это время на коммерческую полосу зашел ЯК-40.

— Тормознуть?

Пастухов и вся его команда, не исключая Боцмана, удивились, ну до чего же ушлый мужик.

Сергей и Док достали бинокли. Они сразу вычленили группу из пяти человек. И еще большой ящик с дырочками. Лица пятерки были закрыты огромными черными очками.

— Это ж маски, — сказал Боцман. Пастухов поднял палец, оборвав Боцмана на полуслове.

— Какие маски? — все-таки услышал Носорог.

— Да так, кажется, знакомых увидели.

— Интересно, это ж ЯК нашей администрации, — сообщил Носорог.

— Кого?

— Кисалина.

Сергей взял информацию на заметку. Вот тут как, оказываете.

— А мне велено вам Ореховую показать. Где Игорь Филин проживает. Вообще-то отец его — мой друг. Но сначала домой.

Глава тридцать четвертая

Первым делом, сойдя с поезда, Игорь помчался в больницу. Но там на него посмотрели очень удивленно:

— Филин? Нет, такой у нас не значится. Какая-то ошибка.

— Какая ошибка? Это ваша телеграмма?

Дежурная пожала плечами:

— А кто ее знает? У главврача спросите.

— Где он?

— Дома. Завтра будет.

— А отец мой где?

— Может, тоже дома?

Эта простая мысль даже не пришла Игорю в голову. Ну, конечно, надо срочно ехать к отцу! Что там случилось? Что за странные телеграммы?

В городе уже было довольно пустынно, сейчас в российских городах люди ложатся рано или у телевизоров сидят, а на улицу — ни-ни. Да и что там хорошего?

Игорь по московской привычке остановился у обочины, чтобы тормознуть такси или частника, но до Йошкар-Олы новые веяния еще не дошли. Если и проезжали машины, то на поднятую руку Игоря никто внимания не обращал.

Игорь простоял минут двадцать и двинулся пешком, потому что общественный транспорт в городе работал из рук вон плохо. Вот это новшество уже сюда пришло.

До дома отца пришлось тащиться чуть ли не на другой конец столицы Удмуртии. Уж чего только не натерпелся за время своего ночного похода Игорь. И проститутки к нему приставали, и хулиганы просили закурить, и милиционеры проверяли документы (почему-то блюстители порядка были как раз там, где не было ни проституток, ни хулиганов), и какие-то оборванные нищие просили на лечение, и даже кто-то предлагал купить пистолет. Игорь уже даже было решился обзавестись оружием, но вовремя передумал.

Словом, до дома отца он добрался переполненный провинциальными впечатлениями. Родного города он не узнал.

А вот отца узнал сразу.

— Игорешка, ты? Ты чего здесь? — распахнул глаза худенький старичок в очках и поношенной байковой рубахе.

У Игоря сжалось сердце. Когда-то эту рубаху носил он сам. А потом решил выбросить — локти протерлись. Но отец, приезжавший в Москву на свадьбу Игоря, как увидел такое расточительство, чуть чувств не лишился. Он забрал рубаху себе, сказал, что будет в ней на участок ходить. Игорь поверил, подарил отцу еще костюм, туфли, несколько новых светлых сорочек, так думал, что осчастливил отца. А теперь вот оказывалось, тот драную рубашку носит дома. А в доме голо и неуютно. За своими научными, семейными, столичными проблемами Игорь забыл об отце.

Он даже прослезился на плече у папы. Потом они сидели на кухне и пили плохой чай. Игорь не додумался привезти отцу из Москвы продуктов. Он считал, что теперь по всей стране все есть. Действительно, все везде было, но далеко не у всех.

История с телеграммой стала центром обсуждения.

— Может, соседи? Меня в больницу, а сами на мою жилплощадь? — высказывал отец догадки.

Но Игорь вдруг понял, что соседские козни здесь ни при чем. Он вспомнил визит к нему странного незапоминающегося человека по фамилии Иванов. Вспомнил, как тот словно только и ждал, что Игорь скажет — я уезжаю к отцу.

И ему стало страшно теперь уже по-настоящему. В Москве он был хоть как-то защищен. Он мог сказать в лаборатории, мог вызвать милицию мог спрятаться у друзей. А здесь? Его наверняка и выманивали из Москвы, чтобы тихо и без шума...

Что?

Убить?

Украсть?

— Папа, что мне делать? — с отчаянием в голосе проговорил Игорь.

На отца история вербовки Игоря произвела страшное впечатление. Он вдруг схватился за сердце, лицо его посерело, он стал хрипеть.

Игорь бросился к аптечке — кроме валокордина, лекарств в ней не было.

От валокордина, правда, отец хоть чуть-чуть пришел в себя.

И пока Игорь накручивал диск допотопного телефона, с трудом выговорил:

— Надо Гоноросову позвонить. Ты его помнишь. Он в КГБ работал. Здоровый такой.

— Да-да, — краем уха слушал Игорь. — Обязательно.

— Он тебе поможет. Мы ж с ним друзья. «Скорая» приехала на удивление быстро. Впрочем, толку от этого было — чуть.

— Вам сколько лет, дедушка? — спросила черноглазая врачиха, не очень внимательно выслушав стетоскопом отца.

— Восемьдесят четыре.

— Так чего вы хотите? Возраст, дедуля, необратимые процессы. Вам уже ничего не поможет.

Игорь ругаться не стал. Он просто отозвал врачиху в сторонку и сунул ей пятьсот рублей.

— Ну, вы еще крепкий мужчина, — тут же поменяла тон врачиха, — вот в клинике вас подлечат, подлатают укрепят, глядишь, на свадьбу пригласите.

И отца, заботливо уложив на носилки, отнесли в машину.

— Я с вами, — сказал Игорь. — Где у вас лучшая клиника?

Врачиха замялась. Игорь снова раскошелился.

— В кардиоцентр, — скомандовала водителю врачиха.

И уже через час старший Филин лежал в палате на двоих, ему делали кардиограмму, кололи препараты, спрашивали, что он будет есть на завтрак.

На все это Игорь потратил тысяч пять. Но ничуть не жалел о деньгах.

На «скорой» же его отвезли и домой.

И здесь, оказавшись один в пустой квартире, он вспомнил слова отца про Гоноросова.

Долго рылся в записных книжках отца, пока не нашел нужный телефон. И хотя было уже три часа ночи, набрал номер.

На том конце ему ответили сразу, словно только и ждали его звонка.

Глава тридцать пятая

Задание они получили в самолете, пока летели из Баку в Самару.

На этот раз была не капсула с заданием, а радиошифровка. Старший прочел ее несколько раз. Шифровка ему не понравилась. Нет, не литературный стиль волновал Старшего. Старший даже любил шифровки, написанные казенным, телеграфным, рубленым языком. Он и в жизни старался говорить так же — коротко, однозначно, непререкаемо. Но и шифровки он научился читать, что называется, между строк. Ему было спокойно, если в шифровке отдавался конкретный приказ — туда, того, там, в то время.

В этой шифровке вроде бы тоже все было на месте:

«Пункт 3-1. Перебазироваться в Й-О. 3-2. Изъять Ф. 3-3. Поместить на базу. 3-4. Базу определит Т. 3-5. Проследить перевод денег в банк „Интервест“. 3-6. Встретить Ю. 3-7. Встретить И. 3-8. Нейтрализовать И. и Ю. после их встречи. 3-9. Изъять СПЧ-1. 3-10. Ф., Д., СПЧ-1 переправить в Москву. Держать ситуацию под контролем».

Вот эта последняя фраза без указания пункта в шифровке и не понравилась Старшему. Она была какая-то расплывчатая. Она что-то подразумевала, а что — Старший понять не мог. Видно, в Йошкар-Оле их ждут какие-то неожиданности. Команде его бойцов, правда, к ним не привыкать. Но неожиданность неожиданности рознь. Они всегда готовы к любым случайностям и даже несуразицам во время операции. Их этому обучали долго и упорно. Но их также учили тому, что называлось на языке тактиков с секретной базы под Ростовом — перемена цели. Это когда оказывалось в ходе боя, скажем, что враг не спереди, а сзади, даже рядом. Враг — твой командир. Впрочем, вот этот пункт тренировки всегда оставался белым пятном. Как поступать в таких случаях, их не обучили. В таких случаях они должны были ориентироваться по обстановке. Вот этого и Старший, и команда железных бойцов терпеть не могла, ненавидела и боялась. Как раз тем самым оставшимся в них страхом самосохранения. Впрочем, таких ситуаций у них пока не было. Но вот эта фраза — «держать ситуацию под контролем» — как раз и подсказывала Старшему, что такая ситуация вполне может на них свалиться.

Як-40 сделал дозаправку в Самаре, но взлетел почему-то не сразу. Команде было строго-настрого запрещено общаться с экипажем, но Старший не выполнил этого запрета.

— Почему не летим, командир? — спросил он первого пилота.

— В Оле погоды нет. Не принимает.

Старший поверил. Торопиться им было особенно некуда. Филин если и появится там, куда они летят, то не раньше нынешнего вечера. Взять его особого труда не составит. С Дашевым уже все в порядке — парень проспит еще сутки, а к тому времени они уже окажутся на базе, которую предоставит им Т.

Ну разве что погода испортилась на неделю. Но и этот вариант был предусмотрен: если к утру они не вылетят на Яке, им приказано отправляться на военный аэродром. Там их посадят на всепогодные истребители. Им не привыкать. Просто Седой не хотел лишний раз кланяться военным. И так между ФСБ и МО идет подковерная тайная война. Вот и эта операция, если она благополучно завершится, выбьет еще один козырь из рук у вояк. И передаст этот козырь фээсбэшникам.

Впрочем, эти политические дела тоже не волновали Старшего.

Он вспоминал Пастухова.

Да, жаль парня. Когда-то они начинали вместе. Потом Сергея за что-то турнули из рядов. А Старшего, наоборот, приметили, забрали в спецподразделение, а оттуда уже на базу под Ростов. Знаком он с Пастуховым был мало, но слышал — парень крепкий, честный. Чем он там начальству не угодил? Впрочем, смерть Старший придумал Сергею легкую. Может, ему эго когда и зачтется. Старший не был верующим, тот свет его не тревожил. Он, как и все боевики, был немного суеверным. И знал одно: хороших людей, даже если они враги, надо убивать без мучений. Быстро и безболезненно. Он так старался и делать.

В сообщении Седому он не сообщил об оставшемся в живых Боцмане. Решил, что сделает это потом, когда операция будет закончена. Если Седой останется недоволен, найдет этого Боцмана и доведет дело до конца.

— Надолго эта погода там, командир?

— Через часок обещают принять, — ответил первый пилот.

В Як-40 они летели одни. Самолет в Баку прислала какая-то шишка, связанная с Седым. Салон был отделан орехом и золотом. Бар, телевизор, даже душ, не говоря уж о спальне, столовой, кабинете, который, впрочем, был заперт. Ничего стали жить слуги народа, подумал Старший. Нет, он не завидовал неведомому начальнику, чей самолет они сейчас занимали. Он вообще никому не завидовал с некоторых пор. Даже самым сильным мира сего. Старший знал, что все богачи и властители — обыкновенные смертные. И очень даже смертные. Существовала даже такая прямая зависимость — чем выше, тем смертнее. Никакая охрана, никакие стены и заборы, никакие бронированные автомобили, бункеры, да хоть армии не могли никого из них уберечь от смерти. Они все были во власти смерти, а значит, его, Старшего. И не деньги, не комфорт, не чуть испуганное уважение начальства заставляли его любить свою профессию, а — власть над людьми. Над всеми без исключения. Он, и только он, ставил последнюю точку в их жизни. Или не ставил. Нет, он и команда понимали, конечно, что всего-навсего выполняют чей-то приказ. Но что такое приказ — слова. От слова мало кто умирает. А вот поди попробуй этот приказ выполнить. Попробуй исхитриться, обойти всю охрану, стены и заборы, броню и бункеры и добраться до живого человека. Только они могут это. До сих пор они выполняли все приказы. Все. Но Старшего всегда грела одна почти озорная мысль, что в любой момент, как только он пожелает, он может не выполнить приказ. И он даже обязательно когда-нибудь это сделает, иначе какая у него власть?

— Взлетаем, — выглянул из кабины первый пилот.

Да, долго просидели. Обычным рейсовым самолетом, даже с пересадкой, было бы быстрее.

Нет, не нравится ему эта последняя фраза из шифровки, хоть убей...

Глава тридцать шестая

— Ничего, молодежь, прорвемся, — балагурил Носорог. — Я ж тут не последний человек. Ага! Свое сыскное агентство открыл, опыт есть, связи кое-какие. Ничего, прорвемся.

Он привез команду в свой дом, который оказался чуть ли не в центре города. В доброй памяти сталинской шестиэтажке, когда-то построенной для партэлиты. Носорог занимал четырехкомнатные апартаменты. Видно, среди этой самой партэлиты он был не последний человек.

— Да нет, — разгадал мысли Сергея Носорог. — Это мама моя — она главным гинекологом обкомовской клиники была, на дому принимала жен и любовниц парттоварищей. Эти, собаки, такие плодовитые были, что ни сунет — залет. Вот и устроили маме на дому и приемную, и хирургическую. Теперь я один пользуюсь. Располагайтесь. Сейчас в холодильнике поглядим, чего у нас есть...

До холодильника, впрочем, дело не дошло. Вдруг затрезвонил требовательно телефон.

Носорог сдернул трубку:

— На проводе.

Такого допотопного отклика Сергей не слышал уже давно.

А Носорог, прикрыв трубку рукой, радостно прошептал:

— Фил! Сам!

Команда так и застыла на полужестах, не сняв с плеч рюкзаки, не сев на стулья, не скинув башмаков.

— Ага, ясно, Игореня, бу сделано! — гремел в трубку Носорог. — Только я не один приеду, ты не против? У меня теперь помощник классный есть. Ага. Серега зовут. Ас. Профи. Бест. Это по-английски — лучший. Ха-ха-ха!

Сергей кивнул. Носорог рвал подметки на ходу.

Дверь распахнулась почти сразу.

Игорь суетливо пригласил гостей в квартиру, усадил за стол в комнате, потом перетащил на кухню, тут и остались.

Филин был самым настоящим «паршивым интеллигентом» — очки, острый кадык на тонкой шее, костлявые руки и большие беззащитные глаза.

Он почти плача рассказал о том, как только что отправил отца в клинику.

Потом все трое выпили. Игорь даже предложил тост за знакомство, Сергей ему явно понравился.

Уже слегка захмелев, Носорог спросил Игоря о трудностях и проблемах.

— Видите ли... — начал тот, трезвея. — Не в отце дело. Старенький, конечно. Тут разбираться надо с логарифмической линейкой, а не с топором. Думаю это связанно с моей работой. Тему прикрыли. Перебивались с хлеба на квас, и вдруг меня приглашает к себе депутат... Круглов...

Сергей про себя отметил, что фамилию эту слышит не впервые.

И Филин все рассказал. Упомянул и о приходе Иванова, о вербовке, о том, что сделал запись на диктофон этой самой вербовки, да еще присовокупил туда же свои собственные соображения относительно возни вокруг его работы над проектом.

— Где эти записи? — спросил Сергеи.

— Оставил Вике, бывшей своей. Мы с ней... ну, в общем, не живем, но официально еще не развелись. А может, и не надо разводиться?..

— Это точно, — согласился Сергей. Выложив все, Игорь Филин как будто снова захмелел.

— А может, ну их всех в баню? — взыграло в нем ретивое.

— С федералами надо держать ухо востро, — остудил его Носорог. — Что ты для них? Тьфу. Растереть и смыть. Это же промышленный шпионаж...

— Какой промышленный? Мы ж на оборонку пахали... Мамочки... — вдруг стало Филину страшно. — Чего делать-то, ребята?

— Завтра идите в больницу к батюшке, а мы справки наведем, — добавил Сергей, отметив про себя, что и фамилия Иванов ему уже попадалась.

— Иванов? — спросил Носорог. — А я сегодня уже ждал одного человечка с информацией на какого-то Иванова.

— Кого? — спросил Сергей.

— Такого Феликса — охранник у Мурыгина. — Правда, он чего-то не явился. Странно...

— Ясно, — уверенно сказал Сергей, хотя кто такой Мурыгин, он и знать не знал.

— Ты, главное, никуда не рыпайся, — внушал Игорю Носорог. — Особо не светись. Сейчас уже поздно, а завтра я твоей Вике брякну. Пусть она кассеты поглубже спрячет. Если тебя на фук попробуют взять, ты нас посредниками назови, мы им такие кассеты покажем, мало не покажется. Правда, Серега? — обернулся он к Пастухову.

— Истина, — уверенно кивнул тот. Они дернули на посошок, и Носорог с «помощником», попрощавшись, ушли. Док ждал их во дворе.

— Ну?

— Игорь сегодня уже никуда не рыпнется, — сказал Пастухов, а вот к нему может кто-нибудь пожаловать.

— Зачем?

— Мало ли любопытных на свете. Ты только проследи, куда этот любопытный потом уйдет.

— Ясно.

— В пять часов пришлю тебе смену.

— А если его попытаются увезти?

— А ты не давай.

Глава тридцать седьмая

Стамбул. 15 января 2000 года. Подземные толчки силой до восьми баллов по шкале Рихтера сотрясли вчера крупнейший город Турции. Многочисленные разрушения и пожары унесли жизни по крайней мере четырех тысяч жителей города. Спасательные работы ведутся силами армии и полиции. В Стамбул отправлен самолет МЧС России со спасателями и гуманитарной помощью (Рейтер).

Такой встречи они не ожидали. Прямо к трапу самолета подогнали автобус с бронированными стеклами, из него вышел человек в строгом костюме, сказал:

— Тягунок. С приездом. Наш транспорт, — широким жестом пригласил команду в автобус.

Старший пропустил бойцов вперед, а сам задержался у встречавшего.

— Наше оборудование, — сказал он.

— Багаж? Багаж отправят за вами следом.

— Я должен проследить.

— Хорошо-хорошо, — кивнул Тягунок.

В тот же момент к багажному отделению Яка подкатила поднимающаяся платформа, открылась дверь, и грузчики начали вытаскивать из самолета вооружение, рации, взрывчатку — одним словом, все снаряжение военной команды.

— Стоп, — сказа! Старший. — Сначала большой ящик.

— Да-да, конечно.

Грузчики бросили рюкзаки и сумки с экипировкой команды и вытащили ящик с дырочками, в котором спал, не ведая, где оказался и как, Дашев.

— Ящик в автобус, — приказал Старший.

К сожалению, это было невыполнимо: ящик не пролезал в дверь. А прямо здесь, на глазах грузчиков, пилотов и обслуживающего персонала аэропорта, вынимать из ящика человека было бы, мягко говоря, странно.

— Ладно, — кивнул старший. — Только осторожнее с ним.

Ящик с Дашевым осторожно погрузили на платформу.

— Можем ехать? — спросил Тягунок.

Старший пересчитал сумки и рюкзаки. Все было на месте. Общаться с гражданскими он не любил. Они вечно совали нос не в свое дело, хорошо еще, что народу у самолета было мало, а под его взглядом грузчики не посмели заглядывать в багаж. Кажется, он все сделал правильно.

Или не все?

— Мы можем ехать? — еще раз спросил Тягунок, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Нет, он волнуется зря. Все сделано по правилам. Их встречает сам губернатор Тягунок, "Т" — в шифровке. Его фотографию Старший видел еще в Москве. Они прилетели в Йошкар-Олу — Старший видел неоновые буквы на главном здании аэропорта. Весь багаж на месте. Все идет по плану. Просто он ожидал чего-то другого. А получилось...

А что получилось? Да все нормально. Быстро, без лишнего шума, а то, что Тягунок волнуется, тоже понятно. Наверняка он хоть намеком предупрежден, что люди, которых он будет встречать, не просто командированные инженеры, даже не правительственные чиновники, что дело секретное, государственной важности, что прибывает боевая команда.

Нет, Старший зря сомневается. Да и откуда эти сомнения?

— Мы едем на базу? — спросил он Тягунка.

— Да, разумеется.

Старший кивнул, пропуская хозяина в автобус.

— Нет, я поеду на своей машине, а вы за мной.

Старший вспрыгнул на ступеньку автобуса и увидел лица бойцов. Они были какие-то напряженные, встревоженные.

Одно из главных правил бойцов спецподразделений гласило: если есть сомнения, сомнений нет. Но сейчас это правило показалось Старшему бессмысленной заумью.

— Поехали, — сказал он усатому водителю, который ждал команды.

Водитель просигналил, черная «Волга» тронулась, машины за ней.

— Останови! — крикнул вдруг Старший водителю. Тот просигналил и нажал на тормоз. Машины встали.

— Открой дверь. Дверь распахнулась.

Старший вышел. Машины еще не выехали из аэропорта.

— Что случилось? — выглянул из «Волги» Тягунок.

— Я поеду с вами. Тягунок пожал плечами:

— Да-да, конечно, пожалуйста. Старший обернулся к команде.

— Ты за старшего, — сказал он одному из бойцов.

— Есть.

В губернаторской машине были кожаные сиденья.

— Что-то не так? — спросил Тягунок, когда колонна снова тронулась.

— Нет. Все в порядке.

— Сейчас доедем до места, отдохнете, умоетесь с дороги, вы просто устали.

Мы просто устали, мысленно согласился с губернатором Старший. Никаких сомнений нет.

Он откинулся на кожаную спинку сиденья и чуть прикрыл глаза. Говорить с губернатором больше было не о чем. У того была простая и короткая задача — обеспечить бойцов укрытием, транспортом, когда понадобится, снова предоставить им самолет, в крайнем случае — отвести от них не в меру любопытных служак из милиции. И все.

Остальное уже было делом команды.

— Я все подготовил, как и договорились, — сказал Тягунок. — Вы будете жить...

— Одни? — перебил Старший.

— Разумеется. Транспорт — четыре «Нивы». Старший открыл глаза и выразительно посмотрел на водителя.

— Все нормально, — успокоил Тягунок. — Смета по геологоразведочным работам уже готова.

Ага, местная самодеятельность. Они тут проходят для всех как геологоразведчики. Да хоть как артисты — это проблемы губернатора.

— Уже скоро, — вглядывался в дорогу Тягунок. — Европейских удобств не обещаю, но горячая вода, кухня, чистое белье, телевизор, бар...

Зазвонил телефон.

— Извините.

Тягунок снял трубку спутникового телефона, лежащую на подлокотнике.

— Тягунок... Да... А раньше вы не могли?.. Нет, сейчас не могу... Я сказал — не могу... Тьфу на вас, идиоты!.. Зачем было звонить Кисалину?! Вы что, не знаете?! Ну ладно, минутку... — Он прикрыл трубку рукой. — Военные заняли электроподстанцию, представляете? Там чуть не бой завязался! Электричество им отключили... А эти идиоты президента вызвали. Вы не против, если мы заедем, это тут рядом?

— Против, — сказал Старший.

— Ну хоть на пять минут.