Глава пятьдесят первая

Иванов вызвал Макса по сотовому. Это значило — экстренно.

Макс примчался пулей с другого конца Москвы.

Иванов метался по кабинету, его невыразительное лицо было исковеркано злобой.

— Плохо, Макс, плохо! — начал он, даже не поздоровавшись. — Депутат наш сдох.

— Что значит «сдох»? — не понял Макс.

— Это значит, что он позвонил в контрразведку и сообщил, что собирается сделать заявление. Владимир Петрович выходит из игры, и остановить это уже невозможно, понимаешь?

— Думаешь, Шафран постарался?

— Какая разница! А осталось всего два дня! Два.

— Да, действительно плохо, — сказал Макс.

— Ему плохо, не нам, ему. Как наш Стрелок?

— Полный порядок. Ждет. Иванов кивнул:

— Вводи его в дело.

— Но он ведь для...

— Я знаю, для чего. Этот парнишка мне нужен сейчас, Макс, нужен как воздух.

— Я понял.

— Найди его и заряжай.

— Как скоро?

— Сегодня. Немедленно. Круглова надо выводить из игры.

— Я понял.

— Если потребуется, дай Стрелку еще денег.

— А если очко сыграет?

— Заштопай!

— Понял.

— Стрелок-то из него говенный, но попасть с двух шагов сможет?

— Сможет.

— А нам больше и не надо. Если что, ты подстрахуешь.

— Понял.

— Только не потеряй мне его. Круглов — это так, по ходу дела. Так что береги Стрелка как зеницу ока.

На этот раз собеседник кивнул головой, видимо устав повторять слово «понял».

— Как все закончишь, сядешь на самолет — и ко мне. Ты мне нужен будешь там.

— Понял. Есть.

Проводив Макса, Иванов зашел в соседний кабинет. Теперь он сюда заходил по-хозяйски.

— Здравствуй, Олег, — сказал он Седому. С некоторых пор он решил, что можно с компаньоном разговаривать на «ты».

Седого это коробило, но виду он не подавал.

— Ну что, сработала твоя хитрость? — ехидно спросил Седой.

— Вот за этим и зашел. Тебе не кажется, Олег, что сидеть на двух стульях ужасно неудобно: разъедутся — задницу отшибешь, — склонился он к лицу Седого.

Седой недоуменно уставился на Иванова.

— Не сработала, — сквозь зубы сказал он наконец.

— И ты об этом только что догадался?

— Слушай, Иванов, ты свои восточные штучки брось, нахватался там по эмиратам.

— Ты что, на Голубкова теперь работаешь? — в лоб спросил Иванов. — Почему Пастухов не кончил всех твоих железных бойцов? А? Что, пожалел?

— Худо, — сказал Седой.

— Еще как худо.

— И кто остался?

— Старший. Младший в больнице, этот уже не боец. А вот Старший...

— Что Старший? Что?! — испуганно спросил седой.

— Думаешь, он не сможет сложить два и два. Думаешь, он не придет тебе мстить?

— Что делать?

— Думай, ты у нас стратег. Я так — мелкая сошка.

Седой действительно схватился за голову обеими руками. Посылать сейчас команду, чтобы разыскала и ликвидировала Старшего, немыслимо. Невозможно! Ехать самому? А что он может? Пистолет уже года четыре в руках не держал.

— Сколько? — спросил он.

— Чтобы я убрал твою головную боль? — иронично спросил Иванов. — Сто.

— Ну ты замахнулся...

— Все, тогда ищи другого, — резко сказал Иванов и пошел к двери.

— Согласен.

— Тогда я поехал.

— Куда?

— Отрабатывать денежки. И прошу тебя, больше не называй меня Ивановым. Начинаются другие времена, с таким именем стыдно быть богатым...

Глава пятьдесят вторая

— Ну как вы? — спросила Александра.

Сергей понимал, что вопрос «ну как вы?» имеет совершенно определенный смысл и означает он только: «Ну как там Артист?» Она имела достаточно ясное представление о работе своего любимого Семки Злотникова по прозвищу Артист, но была достаточно умным человеком, чтобы не лезть в это. Вопрос ее был закономерным. Сергей понимал это, как понимал и то, что достаточно банального ответа «все нормально». Потому что при их работе это уже было более чем подробно, это означало, что все живы и здоровы. В том числе и Артист.

— Все нормально, — сказал Сергей.

— У тебя всегда все нормально, — улыбнулась Сашка.

Она поставила две чашки с кофе на стол и ушла в комнату.

Полковник Голубков достал пачку сигарет и положил рядом с собой.

Полковник добрался сюда на городском транспорте десять минут назад и выглядел совершенно неожиданно в черных джинсах и цветной шелковой рубашке.

Сергей выложил перед Голубковым прозрачную пластиковую коробочку с двумя блестящими лазерными дисками, на которые они перекачали всю информацию из лаборатории профессора Кариева в бакинском институте геологии.

— Здесь, — сказал Сергей, — весь ваш «Меркурий».

Полковник забрал диски.

— Но ваша работа на этом не закончилась.

— Ясно. Почему вы мне сразу не сказали, что вообще этим интересуется ФСБ?

Голубков пожал плечами:

— Потому что мы были не уверены.

— Константин Дмитриевич, важно, что это началось полгода назад. Понимаете? Они уже тогда начали перекачивать информацию по проекту и сейчас ее имеют в достаточном объеме, чтобы продать вашему террористическому интернационалу. Получается, что наша акция в Баку была бессмысленной. Деза теперь не сработает.

— Почему же бессмысленной? — полковник потряс коробочкой с дисками. — Твоя информация имеет большое значение. И именно теперь мы можем заняться ею вплотную.

Голубков закурил.

— Мы знали, что чуть больше полугода назад депутат Круглое ездил в Пакистан. Ну, это знали многие. Но нам стало известно, что там он посещал пакистанское отделение центра беженцев «Алькифах».

— Что это за центр? — спросил Сергей.

— Это один из крупнейших духовных центров Бен Ладена. Я тебе о таких вещах рассказывал.

— Это точно?

— Точно. Запротоколировано. Не отвертишься.

— Значит, о Круглове вы знали?

— Это знали. Но тогда вокруг депутата ничего не происходило, и было совершенно очевидно, что все это просто выкрутасы его политических интересов. Ты же слышал, наверное, что он проповедует банальный, но достаточно агрессивный антиамериканизм? Так что ничего удивительного в его поездке не было.

Голубков смолк, глядя на Сергея.

— А когда вы поняли, что у Бен Ладена здесь есть конкретный интерес?

— Совсем недавно. Потому я и торопил тебя.

— Торопили, — согласился Сергей, — но упустили одну простую вещь. Что интересовать их в первую очередь должна информация, которая разрабатывалась в Москве. И специалист был нужен им отсюда же, из лаборатории Барка. А бакинскую технологию они либо знали из других источников, либо выудили раньше. Во всяком случае, вербовщик там на них работал давно. А Игорь Филин, так сказать, последнее звено.

— Да. Но и это еще не все. Им нужен суперсейсмограф.

— Но он же в надежном месте, как я понимаю.

— Может быть.

— Что значит — может быть.

— Мы не знаем, где он. А они, возможно, знают.

— Ничего себе.

— Главное, что они торопятся и обратного хода себе не оставляют.

— Боюсь, то, чего вы опасались, Константин Дмитриевич, произойдет уже на днях.

— Я понял. Что ты предлагаешь? Голубков затушил в пепельнице сигарету и разогнал рукой стелящийся под лампой сигаретный дым.

— Надо разговорить депутата Круглова, — сказал Сергей. — Я не думаю, что он играет большую роль. Он либо вообще не понимает, куда его втянули, либо быстро испугается, когда мы на него надавим, но совершенно очевидно, что он может полностью прояснить ситуацию. Причем сделать это надо сегодня же.

Голубков на секунду закрыл глаза, вспоминая, а потом принялся рассказывать все, что он знал о Круглове. Имена, положение, адреса, последние события. Больше всего Сергея, естественно, интересовали люди, которые крутились вокруг депутата. И выходило так, что кроме семьи наиболее приближен к нему и, возможно, посвящен во все детали только один человек — Роман Шафран.

Он фигурировал в информации Голубкова как помощник депутата Круглова. Официальный помощник.

— Вот с него и начну, — сказал Сергей.

— Дома его застать сложно. Он неделями там может не появляться.

Голубков вынул из папки несколько цветных фотографий.

— Взгляни на этого человека... Можешь не запоминать, я дам тебе комплект, — сказал Голубков.

На фотографиях был снят митинг. На трибуне Круглое, а чуть сбоку, почти выходя из кадра, где пол-лица, где только профиль, человек с аккуратной короткой стрижкой. На телохранителя он явно не тянул. Не те габариты. Но и ближайшим советником не назовешь. Далековато от лидера.

— Вот это Шафран. Но главное — этот. Полковник ткнул пальцем в крайнего, который совсем не стремился попасть в кадр.

— К сожалению, лучше не достали.

— Иванов?

— Он. Мы подняли все, что у нас есть на него. Долгое время работал в Юго-Восточной Азии. Ни одного провала. Потом был брошен в арабский регион. Это — профи.

— И не любит фотографов.

— Да. Это единственное событие, в котором ему пришлось принять участие, потому что...

Замолчали, потому что вошла Александра и предложила еще кофе. Гости отказались, сославшись на дела.

Пока шли к машине, возобновили беседу.

— Депутат Круглов родом из Йошкар-Олы. Там сейчас базируется его человек. Андрей Андреевич Мурыгин. Банкир, который оказывает финансовую поддержку Круглову.

— Значит, в этом городе и состоится сделка. Банк под боком. Филин там же. Зачем тащить его на полигон. Все финансовые вопросы решатся в России, а там уж дело людей Бен Ладена. Главный козырь — московская технология и специалист будут предъявлены именно там.

— Логично.

— Сейчас самое главное — расколоть Круглова...

Глава пятьдесят третья

Первым делом Кожевников навестил в больнице Младшего. Тот лежал в шумной густонаселенной палате, где в основном лечили переломы и порезы от пьяных драк, контингент еще тот.

— Ничего, скоро я тебя отсюда заберу, — сказал Кожевников.

Младший был не румянее подушки, на которой лежал.

— Отлично выглядишь, — соврал Кожевников.

Он старался не смотреть откровенно на забинтованную руку, но краем глаза заметил, что кисть восстановили.

— Еще мы с тобой наделаем дел, — бодро сказал Кожевников.

— А зачем? — вдруг тихим голосом спросил Младший.

Кожевников все еще улыбался. Но сказать ему было нечего.

— Ты это... Ты держись. Пару дней меня не будет. Младший покачал головой:

— Не приходи. — И отвернулся.

Кожевников сначала хотел пойти к губернатору и свернуть его бычью шею, потом отправиться в Москву и свернуть шею Седому. Но эта мстительная мысль быстро уступила место другой, более, как ему казалось, разумной. Он доведет задание до конца.

Теперь было ясно, что аппарат не какая-то очередная побрякушка. Если ради него пожертвовали ими, лучшими из лучших, значит, дело слишком серьезное, чтобы просто кому-то отомстить. Он бы мог остаться с Пастуховым и его ребятами, но они уж больно чувствительные. Он бы ни за что не оставил себя в живых, будь на месте Сергея. Ему сейчас нужно еще больше железа в душе. То, что он задумал, не потерпит никакой жалости.

Вот только у Кожевникова в кармане не было ни гроша. Более того, у него не было никаких документов. Да если бы и были, он бы ими не воспользовался.

Он теперь сам по себе, родная контора ему не поможет, разве что отправиться на тот свет.

— У вас тут авторынок есть? — спросил он у водителя, копавшегося в моторе своей «шестерки».

— Не местный? — оторвался от карбюратора водитель.

— Из Москвы.

— Ну тогда, считай, нет. Так, малюсенький рыночек.

— Где?

Водитель подробно объяснил, как добраться до расположенного почти за городом «колхозного» рынка, который по совместительству был и автомобильным, и барахольным.

— Сегодня работает?

— Всегда работает.

И Кожевников отправился по указанному адресу.

Конечно, по сравнению с Москвой это было курам на смех. Несколько сильно подержанных «Москвичей», десятка два «Жигулей» и по две-три штуки «Волг», «уазиков» и «окушек». Зато мотоциклов было несметно.

Да, тут деньгами сильно не пахнет.

Кожевников пристроился в сторонке и начал наблюдать. Любая операция начиналась с разведки.

Торговля шла вяло, если можно назвать торговлей робкое оглядывание выставленных на продажу машин без всякого продолжения. За два часа, которые Кожевников простоял на рынке, только какой-то смельчак один раз сел на продававшийся мотоцикл, но даже не завел его.

Зато Кожевников заметил, что основное движение происходит на обочине автобазара. Какие-то люди кучковались для тихих бесед, расходились, чтобы снова сойтись, а потом уйти и не вернуться.

Кожевников пристроился к такой компании. И сразу понял, что попал.

— Красный, коцаный, двенадцать штук — это запредел, — торговался здоровенный мужик с другим, худым, черноволосым, с горящими торговым огоньком глазами.

— Слушай, да, шестисотый «мэрин», — с густым акцентом говорил черноволосый.

— Пять лет. За такие бабки...

— Э! Салон — эксклузив, кожа натуральний.

— А знаешь, сколько я за документы отдам?

— Я тэбе сам документы сделаю.

Кожевников в разговор встревать не стал. Заметив на себе подозрительный взгляд, спросил:

— Ребята, джип ищу.

Компания на минутку замолчала.

— К Вагану пойди, — сказал кто-то и кивнул на другую компанию.

К Вагану Кожевников не пошел. Он снова устроился в сторонке и стал ждать.

Дело с ворованным «мерседесом», видно, сладилось, потому что от кучки отделились черноволосый и здоровенный, к ним тут же приклеились по три человека кавказской и славянской наружности, которые, очевидно, были гарантами честности сделки.

И тут Кожевников их чуть не упустил. Они вышли с рынка и сели в две машины.

— Мужик, почем твой «Иж»? — моментально нашелся Кожевников. — Попробовать можно?

— А чего, пробуй, — тоскливо согласился продавец.

— Садись сзади, — приказал Кожевников.

Продавец надел шлем и сел на заднее сиденье. Машины уже отъехали. Кожевников ударил по стартеру, мотоцикл чихнул, но не завелся. Кожевников еще раз. Никакого результата.

Машины уже скрылись.

— Газ отпусти, — посоветовал хозяин «Ижа».

Мотор фыркнул, завелся, Кожевников вскочил в седло и отпустил сцепление. Мотоцикл встал на заднее колесо и погнал к дороге.

— Э-э! — схватил Кожевникова за талию хозяин. — Ты че, гонщик? Угробишь ведь.

— Не угроблю.

Кожевников гнал мотоцикл по улицам города, пока наконец не увидел те самые две машины. Они как раз сворачивали на какой-то пустырь, к железным коробкам гаражей-ракушек.

— А как он по бездорожью? — спросил Кожевников и тоже свернул.

Машины остановились у крайнего гаража. Люди вышли.

Кожевников остановился.

— Ну, мужик, спасибо, классная машина. Сколько ты за нее просишь?

— Да пятьсот, как?

— Дорого... — Краем глаза Кожевников видел, как продавцы распахнули двери гаража и выкатили на свет божий красную машину.

— Ну ладно, четыреста пятьдесят.

— Нет, за двести я бы его взял, твой велосипед.

— Охренел? — скучно спросил мужик.

— Как хочешь...

Мужик пересел на водительское место, поехал с пустыря. А Кожевников двинулся к гаражам.

Славяне забрали ключи, кавказцы забрали пакет с деньгами, достали деньги и начали скрупулезно их пересчитывать, перещупывать, проверять на просвет.

— Ладно, давай двести.

Кожевников даже не заметил, как мужик вернулся.

— Договорились. Езжай на рынок, я за деньгами и к тебе.

— А ты тут недалеко, что ли?

— Да, недалеко.

— Так я подожду. Лучше уж подождать. Правда?

— Неправда, — сказал Кожевников зло. — Езжай на рынок. У меня еще дело. Я приеду, понял?

Мужик слегка растерялся от взгляда покупателя, но спорить больше не стал, уехал.

«Мерседес» выехал со стоянки и поехал куда-то не в город, а в поле. Но «мерседес» Кожевникова не интересовал.

Когда славяне скрылись, он двинулся к машине кавказцев. Те что-то укладывали в багажник, на приближающегося человека внимания не обратили. А зря.

Первым Кожевников вырубил торговца. Так, легко, без членовредительства. Ребром ладони по шее, и маленький человек ткнулся лицом в землю. Двое других были куда крепче. В первую секунду они даже не поняли, что произошло, а Кожевников уже двинул в солнечное сплетение одному, выставленной костяшкой согнутого пальца в висок другому. Кавказцы повалились, как снопы.

Пакет с деньгами беззаботно лежал на заднем сиденье машины. Кожевников сел за руль, машина рванула с места, когда вдруг сзади ударила автоматная очередь.

— Вон как, — сказал Кожевников и вильнул рулем. Было большое желание вернуться и добить торговцев, но отвлекаться ему сейчас было нельзя.

Через час он был в аэропорту. Через три часа вылетел в Таджикистан.

Глава пятьдесят четвертая

— Этот козел нас всех завалит!

Роман Шафран уже достаточно набрался, чтобы позволить своему раздражению выплеснуться наружу.

Его собеседнику приходилось время от времени напоминать перебравшему помощнику депутата, что вокруг люди. Шафран каждый раз понимающе кивал головой, но через пару минут его голос снова поднимался.

— Этот козел сначала утопит в говне Петровича...

Выпил.

— ...а за Петровичем поползу туда же и я!

Шафран гоготнул.

А потом снова отпил пива.

— Козел!

— Потише, Роман.

— А ведь я предупреждал... Вот вам, пожалуйста, и результат! Ну ничего, теперь я его разделаю под орех. Петрович дал мне карт-бланш.

Воистину логика пьяного не поддается никакой логике.

Собеседник жестом прервал помощника депутата:

— Погоди, Роман, я пойду отолью.

Шафран глотнул еще «Гиннеса», обвел зал мутным взором. Сегодня утром в разговоре с ним Круглое вспомнил, что Иванова посоветовал Петровичу один его знакомый, человек, занимающий вполне солидный пост.

Олег... какой-то Григорьевич, что ли?

И вот тогда Шафран предложил своему шефу проверить хорошенько Иванова.

Шафран тут же, прямо из депутатского кабинета, начал звонить. Он пошустрил по своим милицейским связям и попросил проверить Петра Иванова. Даже номер водительского удостоверения сообщил, которое как-то подсмотрел при случае и запомнил.

Они ждали звонка почти час. Наконец знакомый Шафрану генерал перезвонил и каким-то удивленным голосом сообщил, что человека с такими данными не существует. То есть Ивановых-то навалом, но именно такого нет.

Выяснять какие-то еще подробности да уточнять теперь просто не было смысла. И так было ясно, что с такими подозрительными людьми лучше не иметь дела совсем.

Вот после этого Шафран и почувствовал, что начинает выигрывать, и отправился в бар на втором этаже Ирландского Дома, чтобы хорошенько хряпнуть по этому поводу темного и расслабиться.

Но расслабиться не удалось. Уже через мгновение он увидел, как какой-то наглец уселся напротив за его столик.

— Але, мужик, занято, не видишь?!

— Не вижу, — честно признался молодой человек и сел рядом.

— Топай отсюда! — возмутился Шафран.

— Поговорить бы надо.

Лицо депутатского помощника вытянулось от такой фамильярности:

— Ни х... себе, а ты кто такой?

— Ого, — сказал молодой человек, — это в какой же фракции используют такие непарламентские выражения?

Шафран вздрогнул:

— Так вы от Иванова! Руки марать не хочется! Козлы, бля...

Боль в правой руке прервала речь депутатского помощника.

Шафран сдавленно, чуть слышно всхрипнул и удивленно уставился на свою руку. Ее, словно клещами, сжала рука молодого человека.

— Лучше сядем в машину и поедем к вам домой. Ясно?

Шафран обалдело молчал.

Молодой человек чуть сильнее сжал его руку.

— Ай! Ясно, ясно...

Парень, сжимавший его руку, чуть ослабил хватку, поднялся и подтолкнул Шафрана. Так под ручку они и вышли из бара. Когда они уже направлялись к припаркованным в ряд автомобилям, Шафран вдруг встрепенулся и повернул голову в сторону группы из четырех человек, стоявших у серебристого БМВ. Это был автомобиль и люди его собеседника, того самого, который ушел в туалет.

Круглое, правда, не любил, когда он связывался с теми, кого обычно называют бандитами, но вот вам простое доказательство: кто еще может помочь ему в этой ситуации?

— Вован! — крикнул Шафран.

Люди у БМВ насторожились и через мгновение разглядели Шафрана, конвоируемого к машинам.

Но молодой человек даже не остановил своего движения. Он повернул Романа в противоположную сторону, так, чтобы Шафран оказался спиной к своим, и потащил дальше.

— Эй, мужики! — окликнули их от БМВ, и трое быстро пошли вслед за ними.

— Вован! — еще раз попытался крикнуть Роман, но получил короткий и болезненный удар в живот, и голос его сорвался в хрип.

— Заткнись, — тихо проговорил молодой человек. Тем временем трое из БМВ нагнали их.

— Роман, что у вас? — спросил один беспокойно.

— Эй, братан, ты кто? — спросил грозно другой.

— Давай-ка обратно! Разберемся! — потребовал третий.

Роман так и не разглядел, что там произошло. Неожиданно он почувствовал резкую боль в лодыжке левой ноги, вскрикнул и повалился. Видимо, молодой человек решил пресечь его возможную попытку к бегству, пока сам будет разговаривать с тремя людьми Вована. Но разговора как-то не получилось. Как только Шафран рухнул на асфальт и пока еще даже не успел схватиться за поврежденную лодыжку, все общение молодого человека с ребятами Вована уже практически было закончено. Только несколько возгласов, несколько резких движений, один явно сильный удар по лицу. И через пару секунд трое из БМВ разлетелись в разные стороны. Удивленные прохожие поворачивали свои головы в сторону «разговора», но любопытства старались не проявлять и быстро шли своей дорогой.

Еще через минуту Роман сидел в машине и пони-мат, что поговорить с ним хотят серьезно, и не на шутку испугался, что это может иметь отношение к Иванову.

Сергей Пастухов, конечно, не имел никакого отношения к Иванову, но догадки и страх Шафрана принял к сведению.

Добрались до его дома быстро, Сергей отобрал у Романа ключи от квартиры и сам отпер дверь.

— Отпусти руку, — потребовал Роман. — Больно.

— Терпи, казак, — проворчал Сергей.

Из комнаты вдруг послышался какой-то приглушенный шум и торопливый шепот. Оба тут же насторожились.

Особенно Шафран. Он понимал, что в его квартире сейчас должна находиться Лина, его сожительница. Двадцатитрехлетняя красавица Лина, приехала с Украины. Шафран взял ее, как говорится, на полный пансион. Он обеспечивал ее, холил и лелеял. Ведь она должна стать его собственностью.

Что там такое в комнате? Неужели она не одна?! От такого предположения Шафрану захотелось рассмеяться на весь подъезд, от души, потому что более неподходящего момента для этого трудно себе представить.

Сергей не отпускал его руку. Во второй его руке мелькнуло оружие.

Роман усмехнулся.

— Кто там? — тихо спросил Пастухов. И тут Шафран не выдержал.

— Я не знаю, кто там, — неожиданно громко сказал он. — Но пристрелить можно обоих.

В комнате что-то упало.

Сергей распахнул дверь, за которой оказалась просторная комната с широким эркером. Большой угловой диван был разобран, и на нем сгрудилось постельное белье, на креслах разбросана одежда.

У дивана склонилась красивая и очень испуганная женщина в шелковом халате, которая пыталась что-то убрать, а в конце комнаты, в свете окна, застыл молодой человек. Молодой человек успел надеть только джинсы. Когда дверь распахнулась и девушка, и парень увидели Пастухова с пистолетом в руке, полное оцепенение и панический страх сковали их немедленно.

— Здравствуй, Лина, — сказал Шафран и рассмеялся.

А Пастухов вошел в комнату.

— Одевайтесь, — сказал он молодым людям вполне миролюбиво.

— Мы не думали, — залепетала девушка, — мы тут...

— Меня это совершенно не интересует. Мое дело доставить Рому домой и уложить спать... Он, кстати, пьян напрочь. Так что если вы не будете мозолить ему глаза и быстро слиняете отсюда, то он спокойно проспится и уже к утру ни хрена не вспомнит. Все ясно?

— Да, да, — радостно закивала девушка.

Сергей вышел из комнаты, подхватил Шафрана и выволок его на кухню.

— Кстати, это мой водитель, — вдруг ни с того ни с сего признался Шафран.

— Понятно, — сказал Сергей.

— Да что тебе понятно!..

Роман склонил голову.

Шум в коридоре означал, что любовнички торопились слинять. Потом щелкнул замок и стало тихо.

— Ну-с, господин Шафран, я вас слушаю.

— Что вам от меня надо?

— Все, что вы знаете.

— Что я знаю? Что вы от меня хотите? Я же должен понять....

— Можете начать с Иванова.

Шафран вскинул глаза на своего конвоира. Он словно первый раз его увидел. Ах вот оно что! Оказывается, этот человек никакого отношения к Иванову не имеет.

Вот и хорошо. Не надо ничего скрывать. Даже наоборот, надо все честно рассказать. Ну, козел, держись!

— Петр Иванов, — начал Шафран, — помощник Владимира Петровича Круглова...

И Шафрана понесло... Все, что накипело.

— Дальше. Зачем Иванову твой Петрович? Он что, без депутатов не может свои дела вести?

— Так если бы не Петрович, Иванов бы и не пронюхал про эти дела! Это же все Круглов начал. Это же на него вышли пакистанцы с просьбой помочь. А Иванов подмял под себя все это дело, стал договариваться сам, и теперь речь уже идет о... — Роман чуть подался вперед, — миллионах! И о чем он там договаривается, я не знаю! А отвечать кому?

— А как он вообще у вас появился? Откуда?

— Как раз вчера мне Круглов сказал. Его какой-то человек из ФСБ порекомендовал. Олег... Георгиевич, нет, Григорьевич...

Ага, подумал Сергей, уже теплее.

— Где этот Иванов сейчас?

— Улетел куда-то. В Чебоксары, что ли... Или в Йошкар-Олу... Точно не знаю.

Сергей поднялся, прошелся по кухне, заглянул в холодильник, достал банку с огурцами, бутылку водки и поставил на стол. Шафран с опаской следил за его манипуляциями.

— Теперь быстро о пакистанцах, — потребовал Сергей.

— Да откуда я знаю...

— Знаешь!

Сергей достал стакан и поставил рядом с бутылкой.

Роман вздохнул:

— Я правда мало знаю. Я к этому делу отношения не имею, — сказал он. — Знаю только, что у Круглова есть один старый знакомый. Его зовут Мустафа. В России бизнес у него. Вот с ним Иванов и законтачил. Этот Мустафа посредник, что ли. А тех, кто ведет переговоры, я не знаю... Да, по-моему, они и появлялись-то всего один раз. А теперь только связываются через этого Мустафу...

— Адрес Мустафы. — Сергей придвинул к Шафрану листок бумаги и ручку. — Домашний адрес, адрес его фирмы, телефоны. Все, что знаешь.

— Я знаю только телефон. Один. Не знаю, домашний или...

— Пиши.

Роман взял ручку и склонился над бумагой, а Сергей тем временем достал из хлебницы горбушку черного хлеба, положил рядом с водкой и огурцами на стол, сел снова напротив Шафрана и открыл бутылку водки.

— И последний вопрос: что ты знаешь о суперсейсмографе.

Вот этого вопроса Шафран никак не ожидал. И это не ускользнуло от взгляда Сергея. Наконец хоть кто-то что-то знает про эту чертову машину.

— Ну? — поторопил он Романа.

— А что вы хотите знать о сейсмографе?

— Во-первых, где он?

— Он в надежном месте.

— Где?!

— Куляб, — тихо сказал Шафран. — Один наш депутат, в смысле из нашей фракции, когда-то работал в КГБ, он сам принимал участие в закрытии проекта. Вот он и рассказал. Иванова как раз это больше всего интересует. Но Петрович, в смысле Круглов, ему ничего не говорит, боится, что тот выкинет его из дела.