Меня усадили за стол виртклуба напротив Арины. Никого, кроме нас, не было. Разбитый стеклопластик у входной двери прибрали. В зале лежали пять трупов, но никого из раненых мною охранителей не было. Видимо, фермеры взяли пострадавших домой.
      - Твоя работа? - кивнул Шрёдер.
      Вопрос был формальностью, и я не ответил. Райт ухмыльнулся. Моё неприятие особистов выражалось всё более активно, и я не мог себя контролировать.
      Шрёдер приклеил к моим вискам, груди и кистям присоски беспроводных электродов, а Райт следил за процессом по медицинскому планшетнику.
      - Вы подготовились, - бросил я, стараясь не смотреть в испуганные донельзя глаза Арины. Я специально стал вести себя вызывающе, чтобы девушка поняла - не боюсь я этих особистов. Напротив. Чувствую свою силу и правоту. Только вот шпага на поясе отсутствует.
      - Это наша стандартная экипировка, - объяснил Шрёдер и уселся на край стола. - Начинаем.
      Райт встал посередине комнаты и стал водить пальцем по экрану планшетника.
      - Тебе больно? - шепнула Арина.
      - Ни капельки, - честно ответил я.
      - Тест проходит незаметно для испытуемого, - пояснил Шрёдер.
      - Дайте нам пить, - попросил я и кивнул на бочку автомата.
      Шрёдер принёс два стакана и подошёл к Райту. Мы с Ариной жадно пили. Я смотрел на девушку и осознавал, что не нужна мне никакая служба эмиссаром. И пускай меня не отпустят до пенсии - человек с врождёнными способностями, которые встречаются у одного из миллиона, да к тому же прошедший спецподготовку слишком ценен. Но я могу натаскивать молодых, работать дознавателем. К чёрту эту оперативную работу. Пора завязывать.
      - Очень хорошо! - Шрёдер хлопнул в ладоши и с чпоками отлепил электроды. На их месте оставалась покрасневшая кожа, которая чесалась. Я застёгивал рубашку и куртку.
      - Говорить? - спросил Райт.
      - Давай, - разрешил Шрёдер.
      - У тебя эволюционирующий морф первого класса, который реагирует на удалённые команды. Побочный эффект - всплескообразное доведение подсознательных желаний до уровня сознания.
      - Это смертельно? - пролепетала Арина.
      - Как посмотреть, - задумчиво сказал Шредер. Его лицо было серое-серое. Но примерно через тридцать минут придёт срок расплаты за бессмертие. Я неожиданно включил внутренний таймер.
      Шрёдер с Райтом переглянулись. Начал Райт, похоже, он имел дополнительную специализацию, потому что тонкости не знал и я:
      - Мы решили не делать тебе инъекцию снотворного, чтобы не консервировать вирус. Морф первого класса, мало ли что. Через час прибудет баржа, и на ней я тебя доставлю к космопорту.
      - Просто не повезло, - вдруг сокрушенно проговорил я.
      - Кому? - не понял Райт.
      - Мне предложили в баре купить биодобавки, а я потребовал лицензию и раскрылся. Потом в виртклубе меня и заразили.
      - Твой путь мы проследили, - хмыкнул Райт. - Кстати, техника ног у тебя поставлена неудачно.
      - Мы смотрели видео с камер, - на моё вытянувшееся лицо отреагировал Шрёдер.
      - Прогуляемся к бару, - предложил Райт и нахмурился. - Честное слово, рядом с трупами находиться неприятно.
      Шрёдер смерил напарника, как мне показалось недовольным взглядом, но поддержал его.
      - Пойдём. - Шрёдер направился к выходу.
      Арина тревожно смотрела на меня. Я пошёл рядом с ней. Она будто чувствовала, что мы расстаемся навсегда. Девушку отправят в далёкий адаптационный центр, а меня - в военную лабораторию.
      Мир стал стремительно терять краски, становясь чёрно-белым. Все звуки стали достигать меня, будто сквозь толщу воды.
      - Всё будет хорошо, - нашёл силы сказать я и отвернулся, чтобы не видеть её умоляющих глаз. Что ещё я мог ей сказать? Что ничего изменить не смогу, даже если захочу? Что, если нам и выпадет шанс из миллиона, нам придётся влачить жалкое существование где-нибудь на окраине Империи?
      Пусть лучше всё остаётся так, как есть. Я не имею никакого права даже думать о том, чтобы исковеркать судьбу девушки. Всё это лишь химические реакции, катализированные выплесками адреналина. Пройдёт.
      Но из бесцветной апатии во мне вскипела необъяснимая злоба. Никто и никогда не позволит, чтобы действующий эмиссар обзавёлся привязанностью. Моя судьба, как зараженного вирусом, была мне безразлична.
      Я терял Арину навсегда, но не имел права принять решение без неё. Я пристально посмотрел на девушку и спросил:
      - Помнишь наш разговор? Девушка кивнула.
      - Ты не передумала?
      - Нет, - одними губами прошептала Арина, и я почувствовал, что мир стал вновь ярким и цветным. Это безумие. Но безумие, приносящее светлую радость.
 
      Бармен вздрогнул, увидев меня и двух эмиссаров. Мы сели за столик. Трое озабоченно переговаривающихся фермеров быстро окончили трапезу и убрались. Лицо бармена стало хмурым, но он ничего не сказал. Я впервые, благодаря вирусу, взглянул на эмиссаров со стороны. Мы прямолинейные, точно следуем уставу и откладываем все душевные порывы. Но ведь так жить нельзя! Человек - тот, кто не только чувствует, но и проявляет чувства.
      - Мне всегда было интересно. А сколько раз в день вы можете смотреть?Не напрягаясь, - поинтересовался я. Вопрос был слишком интимный, но с раскрепощенными вирусом эмоциями я не мог устоять, чтобы не спросить.
      - Трижды, - отчеканил Шрёдер.
      - Два раза, - заявил Райт.
      - Я столько же, - ответил я. Не то, чтобы я завидовал, но всегда приятно знать, что ты не самый слабый. Тем более, не уступаешь особистам.
      - Повстанцы могут попытаться напасть снова. Что будете делать? - Я продолжил разговор, выпивая чёрный чай. Всё же на Тае не так и плохо. По крайней мере много натуральной пищи. Арина сидела напротив, рядом со Шредером. Девушка старалась не смотреть на меня, но я всем сердцем чувствовал, что ей плохо. В присутствии эмиссаров я не смел даже коснуться её ладони, чтобы утешить.
      - Взорвём ЭМ-бомбу, - сказал Шрёдер и показал неприметную сумочку на ремне брюк. Рядом была закреплена рукоятка моей шпаги.
      - Компактная, - позавидовал я. - Неплохо вас снабжают. Скажите, а часто приходится бегать за эмиссарами?
      - Когда как, - уклонился от ответа Шрёдер.
      Райт смерил меня равнодушным взглядом и принялся изучать ногти.
      Арина с печальным видом возила мороженое в вазочке. Я смотрел на девушку и не мог оторваться. Я ловил каждое её движение. Со всей ясностью я осознал, что жизнь без Арины никогда не будет прежней. И пускай гормоны перестанут раздражать отвечающие за влечение центры мозга уже через пару недель, но на всю оставшуюся жизнь мысль об Арине не даст мне покоя. И если я не попытаюсь сейчас, потом никогда не смогу спать спокойно. Я нашёл силы переплавить кипящую лаву ярости в рассудительный холод и откинулся на спинке стула, сложил руки на груди и, прикрыв глаза, посмотрел поверх головы Райта. В его лице было что-то женственное. Быть может, слишком длинные ресницы или большие губы. Меня почему-то это рассмешило, и я еле-еле заставил себя сдержаться. Не то, чтобы я их ненавидел, просто такого рода пристрастия вызывали во мне недоумение.
      Шрёдер и Райт ничего не заказали. Во время рапида невозможно пропихнуть в себя пищу.
      Неожиданная догадка не давала покоя. Чтобы два эмиссара действовали в тандеме, их должно связывать нечто большее, чем простая дружба. Эмиссары форменные эгоисты. Каждый из нас, а тем более прошедший штучную боевую подготовку, чувствует себя исключением из правил. Чтобы действовать заодно, сидящим передо мной особистам необходимо каждую секунду чувствовать ответственность друг за друга.
      Я спросил в лоб:
      - А тяжело работать с другим эмиссаром?
      - Нет, - почти в один голос деревянно ответили они.
      - Шрёдер, когда у вас заканчивается рапид? Вы прямо здесь будете отходить? - наудачу спросил я.
      Особист улыбнулся одними глазами:
      - Через семь минут. Эмиссары в тандеме отходят от рапида по очереди. Если бы у тебя не было морфа, ты бы догадался.
      Что мне нравится в разговоре с эмиссарами, так это то, что можно не врать. Внешне эмиссары не проявляли беспокойства.
      - Райт, мне поссать надо, - процедил я через шесть минут, за которые ни разу не посмотрел на Арину. Я больше не хотел отвлекать себя. Ровесник вскинул голову и без предупреждения пригвоздил колким взглядом. Я действительно очень хотел облегчиться.
      А интересно, что другие эмиссары ощущают в тот момент, когда смотрят.
      -  Только быстро, - спокойно ответил Райт и отвернулся. Проверенный эмиссаром человек не может солгать, даже если он тоже эмиссар.
      Я посетил кабинку за баром, собрался возвращаться, но вспомнил Арину, её светящиеся сапожки и ласковые руки. И - передумал. И получилось так, что я обманул Райта.
      Мне хотелось смотреть в зеленоватое утреннее небо над слепящими снежными вершинами. Ровно через семь минут я ворвался в бар.
      Райт, скрученный судорогой, корчился на полу, а Шрёдер улыбался ртом, полным белоснежных зубов. Тяжело дыша, я замер у стола.
      - Там… - выдохнул я. Набрал воздуха и начал вновь, - Повстанцы спускаются.
      - Что? - взвился Шрёдер.
      - Взрывай ЭМ-бомбу, иначе не уйти. Всех пожгут. У них полное вооружение.
      Эмиссар с ходу насадил меня на иглу взгляда. Я окаменел, по спине разлился холод. Лишь бы Арина уцелела. Волна повстанцев, захватывая фермеров из ближайших домов, ещё только спускалась, поэтому сканеры лика не фиксировали их оружие. Видимо, ополчение шло прямо из посёлка, где жил Ингред. Тайцы действительно хотят распрощаться с Империей. Да вот только у матери-Империи тяжёлая рука, и она ни за что не отпустит своих детей. Колонии должны хотя бы рассчитаться за потраченные на них ресурсы.
      Райт, лежащий на полу, задел ногой стул и затих. Изо рта эмиссара потекла жёлтая слюна, глаза выкатились. Бармен у стойки перестал протирать бокалы вафельным полотенцем.
      Шрёдер моргнул, посмотрел на меня обычным взглядом и быстрыми движениями стал распаковывать ЭМ-бомбу. На миг, когда диск размером с ладонь отправился к открытой двери бара, взгляд эмиссара затуманился.
      В баре стало тускло, остался только дневной оконный свет.
      Я быстро ударил Шредера локтем в кадык. Рапид без лика бесполезен. Противник успел отклониться и удар прошёл вскользь. Я выбросил сжатую в кулак правую руку, Шрёдер отступил, запнулся о Райта, и я провёл серию ударов уже всерьёз. Эмиссар перелетел барную стойку. Бармен, смахнув два бокала, сбежал на кухню. Я перепрыгнул стойку, отцепил с ремня Шредера свою шпагу и с наслаждением двинул гардой противнику в челюсть.
      - А говорили, техника у меня плохая. Свою на двоих подправьте, - сказал я и в очередной раз поразился себе. Ещё вчера я бы никогда не стал так глупо терять время.
      Я прыгнул обратно в зал… и вжался спиной в стойку. Райт с хмурым зеленоватым лицом и с пеной на подбородке, держал зажженную шпагу. Что ж. Даже рапид у особистов быстро заканчивается. Я сдвинул рычажок, зажигая электромагнитную иглу.
      - Ты можешь обманывать. Поразительно, - восхитился Райт, утирая рукавом рот. - Уникальнейший морф.
      - Я соврал Шрёдеру отчасти. У повстанцев нет лишь плазменников.
      Лицо Райта на мгновение посерьёзнело, а затем эмиссар рассмеялся. Но Райт всё же одним глазом глянул в окно. То, что он там увидел, его не обрадовало. Полсотни мужчин окружали бар. Одеты они были в обычную одежду, а в руках держали арбалеты, мечи, шпаги и кинжалы. Видимо, флаеры с подмогой из Столицы не успевали, и был получен приказ не дать нам сесть на баржу любой ценой.
      - Предлагаю перемирие, - собрался с мыслями Райт.
      - Мои условия - отпускаете меня и Арину. Иначе убью Шредера, - предложил я.
      - Идёт, - без колебаний ядовито сказал Райт. Зафиксировав вспышку гнева в его глазах, я с радостью понял, что в этом вопросе я не ошибся.
      Я кивнул девушке, и та, опасливо поглядывая на особиста, подбежала ко мне. В её глазах читалась искренняя благодарность женщины, которая ждёт чуда от своего мужчины.
      Ни у кого из нас рапид не остался, но думать об этом совершенно не хотелось. Главное, что теперь Арина грела моё сердце своим, и я чувствовал её горячее дыхание на своей не зря побритой щеке.
 
      У ботинок белеют застывшая пластиковая лужа от сожженных ножек стола и опрокинутая бочка служебного робота с расплавленными ЭМ-бомбой цепями. Спину подпирает перевёрнутый стол. Бармен сидит тут же, под заполненным пиццами духовым шкафом. На лице хозяина отражается смесь страдания за разбитый бар и откровенное одобрение повстанцев.
      Я медленно повернулся, стараясь не отлипать от укрытия. В стойку, за которой укрывался Райт, врезались пара арбалетных болтов. Я подмигнул сжавшейся рядом Арине. Из подсобки было видно небо в просвет между потолочной пластиной зала и стеной. Потолок угрожающе дрожал и собирался падать. В ожидании ополчения мы с Райтом благополучно обрушили три опоры и надрезали четвертую. Аринав это время сидела на полу кухни с занесённым над горлом Шредера кухонным ножом. По непривычно хищному выражению лица Арины можно было не сомневаться, что девушка без сожаления перережет шею, если Райт сделает хотя бы одно неверное движение в мою сторону.
      Райт отбросил в нападавших один из нагромождённых нами на стойку столов, присел и махнул мне рукой. Набившееся в бар ополчение растерялось. Арбалеты были только у тех, кто стоял от входа, и стрелять в Райта было невозможно. Эмиссар бился с ожесточением, с желчной усмешкой на губах. Особист защищал любимого.
      Я чувствовал жаркое биение каждого мгновения. Без рапида мы были уязвимы как обычные люди. Сквозь баррикады протискиваться удавалось одному-двум. Первого встречал Райт, второго, из кухни, я. Но долго так продолжаться не могло. Рано или поздно баррикада разрушиться, и в наши тела вопьются клинки и арбалетные болты.
      Я сверился с часами на стене подсобки. Половина девятого утра. Пора - баржа должна была прибыть. Всё равно, больше рисковать, находясь в баре, нельзя. Я поднялся и прорезал в конец покрасневшей иглой дыру в пластиковой стене. Райт одним росчерком отсёк клинки мечей двух противников и, демонстрируя завидную растяжку, впечатал один на двоих размашистый уширо-маваш с разворота. Эмиссар расплавил до конца середину опоры, и потолок рухнул, прибивая людей. В воздухе повисла пыль, стало невозможно дышать и трудно было хоть что-то разглядеть. Раздались крики и стоны. Райт метнулся на кухню и стал подтаскивать к стене Шредера, который спал от впрыснутого мною гиперкаина.
      До баржи было метров двести. Я толкнул Арину, и девушка помчалась к кораблю. Я мог побежать следом, но бросить эмиссаров мне казалось бесчеловечным. Пускай они были готовы навсегда разлучить нас, но я ведь тоже человек. И я научился доверять чувствам. А человек - как минимум умеет сочувствовать таким же, как он сам.
      Бармен не выдержал и схватил огромный нож. Без сожаления я отрубил кинувшемуся мужчине руку. Тот завопил, и Райт вырубил его носком ботинка в висок.
       Явзял Шредера за ноги, а Райт - за руки, и мы побежали к барже. Повстанцы ещё разбирались с рухнувшей крышей.
      Судно было широким диском, висевшим на воздушной подушке, срядами кресел для пассажиров и грузовыми коробами. Борта диска были высотой по пояс, когда-то прозрачные, а теперь мутные от пыли и брызг. У ограждений притулились четыре паукообразных грузчика размером счеловека. Роботы бездействовали.
      Когда до трапа оставалось шага три, первые повстанцы вырвались из сложившегося как карточный домик бара. Я первым взбежал на баржу и принял Шредера. Оторопевший капитан - мужчина с пышными седыми усами и в синей униформе сотрудника космопорта, подбежал к нам.
      - Летим! - скомандовал я.
      Капитан неловко отступил и растерянно посмотрел на меня:
      - Стоим ведь два часа…
      Не давая опомниться, я схватил его руку и во время пожатия уколол мизинцем в кисть, впрыскивая из имп-шприца сыворотку доверия. Времени на запугивания не было, мне нужна была полная подчинённость.
      - Уводи баржу! Бегом! - крикнул я. - И - пригнитесь! Химия подействовала моментально. Капитан закрыл глаза и зашевелил неслышно губами, отдавая приказ. Лик у мужчины был недорогой, раз изображение подавалось не прямо на глаза, а на полимерные дисплеи, приклеенные к векам. Трап откинулся, и судно начало отдаляться от берега.
      - Отойди! - крикнул Райт, всё это время стоявший у борта, и попытался оттолкнуть меня. Ополчение заполняло пирс. Но я окаменел и не дал эмиссару сдвинуться. Я держал шпагу, с иссякающим зарядом, над шеей Шредера. Наконец Райт дёрнулся, и его глаза расширились.
      Я выбил из рук эмиссара шпагу, пригнулся и осторожно уложил мужчину на пол. Из-под левой его лопатки торчал арбалетный болт. В поручни звякнули несколько болтов, но скоро нас будет не достать.
      Ранили эмиссара неприятно, но лёгкое не задето. Я начал открывать картридж с пуговицами корректора. Райт захрипел, пытаясь оттолкнуть меня здоровой рукой. Глаза эмиссара светились бешенством.
      - Не шути со мной, - попросил я. - Могу покалечить. Особист понял, что он в безнадёжном положении, и затих.
      Эмиссара била дрожь, У него играли желваки, а пальцы судорожно сжимались. Но Райт ничего не мог сделать.
      - Вы ведь прилетели на своём корабле? Райт кивнул.
      - Ключ. - Я протянул ладонь. Нет сомнений, что корабль спецслужбы дополнительно блокирован считывателем паролей-меток.
      Глаза особиста пылали, как земля в линии терминатора на индийской колонии Испепелитель. Двойная звезда раз в год входила в резонанс и беспощадно и методично прожаривала планету.
      Райт, кривясь от боли при движении, отклеил с кисти неприметную полоску телесного цвета. Я прилепил ещё тёплый ключ себе на кисть.
      - Ключ всего один? - проникновенно спросил я.
      Райт кивнул. Я не мог рисковать, и посмотрел.Эмиссар не врал. У меня на пару секунд потемнело в глазах от потери энергии.
      Райт нервно смотрел на меня и кусал губы. Было непонятно, за кого он переживал больше - за себя или за Шредера.
      - Спасибо, - сказал я Райту серьёзно. - Я вас не убью. Арина смотрела на меня с мольбой. Она не хотела видеть и чувствовать вину за ещё два убийства. Но для меня две лишних смерти, особенно когда я перешагнул все мыслимые границы - нарушил закон и поднял руку на своих же, были бы не так уж и большой тяжестью. Но я просто не хотел больше убивать. Меня переполняла любовь, и осквернять это чувство лишней кровью я не собирался.
      Я расстегнул картридж на поясе. Глаза Райта в ужасе расширились. Я наклонился и аккуратно прилепил рядом со вздувшейся жилой на виске особиста таблетку корректора. Он был включен в стандартный режим аспонтанности на два дня. Я бы его запрограммировал иначе, но мой лик был сожжён.
      Почувствовав прикосновение металла, Райт посмотрел мне в глаза и окатил волной злобы. Я задержался на пару секунд, интересуясь тем, как будет изменяться лицо Райта. Мне хотелось проверить действие корректора на эмиссаре. Но ничего не происходило. Я отвернулся и прилепил новый корректор к виску бессознательного Шрёдера. В зависимости от установленной программы, в психике могли происходить серьёзные изменения. Люди под корректуроймогли продолжать мыслить как раньше. Только рука, собравшаяся выхватить пистолет с ядовитыми дротиками, отказывалась подчиняться, а по нервам человека будто пускали расплавленный металл. Я знал, что некоторые эмиссары подвергали себя кратковременной коррекции, однако смысла в добровольном истязании не видел. Мы обязаны корректировать и убивать, и ничего изменить не в силах.
      Так было и есть для всех эмиссаров. Так было и для меня тоже. Но оседлав опаснейший вирус, я взял самый совершенный барьер в мире - директивы, впаянные в подсознание военными специалистами.
      Арбалетный болт выдёргивать из Райта я не стал, но к месту ранения приложил губку минихирурга, который обеззараживает ткани и останавливает кровотечение. В следующие два дня эмиссары будут похожи на овощи, а значит у нас с Ариной есть немного времени.
      - Свидимся, - попрощался я и отправился к пассажирским креслам.
      Райт ничего не сказал. Когда я обернулся в последний раз, его голова безвольно лежала на груди, которая вздымалась ровно и безмятежно.
      Причал стал нестрашной запятой, а берег обвалился. Остались снежные вершины и окаймляющий их лес. Баржа летит быстро и не боится шквалистого ветра - половины дня ей достаточно, чтобы пересечь реку.
      Мы с Ариной падаем в пружинящие кресла с автоподстройкой. Одурманенный капитан уходит на корму и облокачивается на перила. Отвожу взгляд на кипящую под сильным ветром реку. Брызги шторма до нас не долетают - они сбиваются воздушными потоками от винтов под дном баржи. Тем не менее от реки веет холодом, и я прошу капитана отрегулировать климатконтроль пассажирской зоны.
      Я - эмиссар, который научился лгать эмиссарам. И только мы вырвемся с Тая, за нами пойдут не бездарные повстанцы, а отлично подготовленные бойцы, каждый из которых будет стоить десятка таких особистов, как Шрёдер и Райт. Меня с моим вирусом не отпустят ни на каких условиях. Но я верю, что мы с Ариной справимся. Не может быть, чтобы сила нашей любви не дала нам пережить грядущие трудности.
      - А они не очнутся? - девушка показывает на эмиссаров.
      - Нет, - качаю головой я.
      - Один мудрец говорил, что будущее закрыто, прошлое забыто, а настоящее - даровано, - произнесла Арина.
      - Ты действительно умная, - засмеялся я и впервые с того момента, как стал эмиссаром, почувствовал себя легко и уверенно. Я больше не боялся вируса и своих чувств к девушке. Развилка пройдена, и назад пути теперь нет.
      - Читала книжки, - потупилась Арина. - Их мне не запрещали. Воспитателям было всё равно, ведь я некондиционная.
      - Иди сюда, - говорю Арине. Девушка послушно обнимает меня двумя руками.
 

 
      Чтобы поступать так, как подсказывает сердце, оказалось необходимо лишь обнажить нервы-струны, излучающие эмоции подобному тому, как виола - звуки. Жаль, что это лишь действие вируса, и сам я на такое оказался не способен.
      Баржа сбрасывает сходни на причал космопорта. Перед тем как сойти, убеждаю доверчивого капитана, что ему следует оставаться на судне. От пристани бежит дорога к высокой стене и зданиям за ней - матовой пирамиде гостиницы и блестящему на солнце административному корпусу. Спящих эмиссаров я оттаскиваю в один из грузовых коробов и прошу капитана выпустить людей через двое суток. Даже если капитан придет в себя раньше после сыворотки, эмиссары станут дееспособны, только когда мы будем далеко отсюда.
      Тай не может позволить себе орбитальной док-станции и монструозным рейсовым и грузовым кораблям приходится опускаться на планету, отравляя среду атмосферными двигателями. Рядом с бетонной оградой космопорта, среди чахлого от радиации и химических выхлопов местного леса, раскинулось поле серебристых колосьев. Это приёмник микроволновой энергии, персональная орб-станция космопорта. Гигантские солнечные панели на орбите трансформируют электричество в излучение и передают без потерь через атмосферу. Просто и эффективно.
      В метрополии орб-станции запретили после того, как террористы восемь столетий назад захватили спутник, оборудовали лазером и превратили один мегаполис в ядовитую смесь пластика, металла и органики. Но главная задача орб-станций - подпитка энергобакенов имперской трассы. Планетарные системы метрополии выступают лишь в роли потребителей. Судьба колоний-доноров в этом плане безрадостна, но иную политику Империя не может себе позволить.
      Несколько пассажиров, остановившихся на Тае для пересадки, в отличие от меня, благоразумно остались в гостинице космопорта. Мы свободно подходим к скучающему таможеннику в круглой кабинке перед прозрачными, обманчиво тонкими дверьми. Слева и справа вдоль стены космопорта установлены дистанционно управляемые бластеры.
      - Добро пожаловать в космопорт республики Тай, - мужчина приветливо улыбается. - Предъявите паспорта.
      - Эмиссар, - коротко представляюсь я и включаю метку параллельно с паспортом.
      Мужчина вздрагивает, его глаза широко раскрываются. Но он всё же справляется с эмоциями и замирает с напряжённой спиной. Он тянется к своему лику верифицировать информацию.
      - Всё верно, - сообщает таможенник дрогнувшим голосом и вопросительно смотрит на Арину.
      - Клон, - чеканю я, и это заявление добивает таможенника. Он краснеет, а затем бледнеет.
      - Нам надо пройти к управляющему. Проведёте? - не давая мужчине опомниться, интересуюсь я.
      - К-к-конечно, эмиссар, - проговаривает таможенник. Он проходит в кабинку, деактивирует оружейные системы, и двери распахиваются.
      Мы проходим в пустой зал и поднимаемся на эскалаторе на второй административный этаж. Никого, даже сотрудников не видно. Первый грузовик прибудет ещё только через три дня. На пороге кабинета появляется невысокая женщина в строгой синей блузке и юбке. Таможенник кивает женщине, и оставляет нас, часто оглядываясь.
      Космопорт в колониях - маленький кусочек метрополии, и на него Империя не скупится. Подбирается до мозга костей лояльное население, и ему создаются идеальные условия. В случае вооруженного захвата космопорты могут даже обороняться, будто крепости.
      Садимся на диван, администратор предлагает напитки, но я отказываюсь. Пока дело не решено, расслабляться нельзя. Арина старается держаться уверенно, но я чувствую, как вспотела её ладошка в моей руке и как учащённо бьётся её сердце.
      - Нам нужен корабль, - сразу говорю я. И рассказываю, что на Тае поднялись повстанцы, а в прибрежном посёлке взорвана ЭМ-бомба и убиты два эмиссара Особого отдела. На связь с Империей выходить нельзя, потому что мятежники перехватывают и глушат орбитальные передачи.
      - Мне нужно дополнительно верифицировать вас, - заискивающе просит женщина.
      Я демонстрирую паспорт и код эмиссара. После долгих поисков в столе администраторша подходит к Арине с серой коробочкой.
      - Для таких случаев надо обязательно внести данные в базу, - уверенно говорит администраторша. Я секунду колеблюсь, затем киваю. Процедура недолгая, и если мы согласимся её пройти, только сэкономим время. Если же не дам записать Арину, нас вряд ли выпустят с планеты. Есть законы, выше которых не стоят даже эмиссары. У Арины снимают отпечатки пальцев, отбирают слюну в ДНК-картотеку и фотографируют глазное дно.
      Через десять мучительных минут, пока администраторша общалась с подчинёнными по лику и разбиралась с полётным расписанием, я понял, что нам с Ариной повезло. Сотрудница нервничала, как и встретивший нас таможенник. Эмиссар на Тае, а тем более с клоном - невероятное событие для космопорта заброшенной колонии. Нас повезли на видавшем виды каре по матовому полибетону.
      В центре поля возвышался направленный в небо синий клин на трёх суставчатых опорах - катер, на котором прилетели эмиссары Особого отдела. Мы подъехали к старенькому кораблю с серой и щербатой, а когда-то зеркальной обшивкой, который одиноко стоял в дальнем углу поля.
      - Другого нет, - развела руками администраторша.
      Я ничего не ответил. Радуюсь, что на Тае отыскался и такой. Я подал Арине руку, помогая спрыгнуть - в каре была отломана последняя ступенька.
      Уже на борту я опустил ключ к кораблю эмиссаров в утилизатор. Без этого идентификатора попасть на катер не удастся. В обычное время отнять ключ у особиста невозможно - для этого пришлось бы его убить, но даже тогда не вышло бы попасть на корабль без дополнительной проверки. А теперь эмиссары застрянут на планете надолго. Чтобы вскрыть катер, избежав процедуры самоуничтожения, потребуются специалисты с Колыбели.
 
      Когда в резонанс входят две части одного целого, они меняют мир. И меняются сами. У меня был шанс из миллиона встретить такую, чтобы сработали все струны души разом. И мне повезло. Арина кладёт голову с щекочущими лицо волосами мне на плечо.
      - Твой вирус опасен? - озабоченно спрашивает девушка.
      - Он влияет на меня, - признаюсь я. - Ты боишься?
      - Нет, - тихо говорит девушка и целует меня в уголок губ. Жаль, что наша любовь спровоцирована лишь вирусом. Я бы отдал всё, чтобы это оказалось не так. Я согласен жить в самом старом бараке на окраине далёкой колонии Рай с сероводородными гейзерами. Каждый день приходилось бы брать инструменты и идти в поле, сквозь источающие миазмы болота. На Рае неблагоприятный магнитный фон и практически вся техника отказывает. Чтобы выжить, приходится вручную разбивать камни, добывая ценный экспортный минерал. Но я согласен на всё, лишь бы наша с Ариной любовь оказалась настоящей. Увы. Чудес не бывает.