День улетает
      Дню предыдущему вслед
      Не потому, что
      Время летит мимо нас,
      Просто мы смотрим вокруг.
      Если подумать
      О быстротечных годах,
      Станет заметно,
      Что невозможно поспеть
      Мыслью за бегом времен.
      Если припомнить
      Прожитых лет кутерьму,
      Станет понятно,
      Что не всегда обгонять
      Времени бег твоих дум.
      Терпкая прелесть
      Прошлых июльских ночей
      Греет мне сердце,
      Как быстрый горный ручей
      Студит идущего вброд.
      Танка получились на редкость приятными. Но Император не стал заносить их на шелк: была в этом своя прелесть Дао -- мимолетное касание пролетевшего безвозвратно мгновения.
      Так и не положив шар на столик, Золотой Император взял другой рукой статуэтку.
      -- Вот и тогда, в визит Загорского, я также забыл о чае...
      Захотелось увидеть этого самоуверенного и напористого землянина.
      Черный шар ярко осветился изнутри, в нем мелькнули на миг цифры 28800 -- и в его глубине появился Яромир Савельевич в каком-то невообразимом балахоне. СБ-шник вглядывался в другой шарик, поменьше. Ведомый любопытством, Император сквозь светящуюся сферу заглянул в прозрачное гоблинское изделие...
      ...Черный Дракон сбросил полупрозрачного пауко-богомола со своего глаза и вновь ринулся на рыцаря с зеленым светящимся мечом. Император охнул: Дракон был знаком ему. Предначальный Дракон. Вечный злой спутник и противник.
      Времени на раздумья не оставалось: впервые за столько веков в Императоре возобладали инстинкты, а не разум. Инстинкты Дракона. Он устремился в светящийся шар, превращаясь уже в движении...
      ...Откуда-то из-за плеча Яромира вырвался золотой поток и впитался в хрусталик палантира...
      ...Дракон-Фельдмаршал холодно чиркнул пилой по шее Малдера. И с удивлением понял, что не попал. Что-то огромное и тяжелое отшвырнуло его в сторону.
      -- Ты!.. Ты осмелился прийти сюда?! -- рыкнула черная громада. -Сначала прислал наемника, а затем и сам пожаловал! Осмелел?
      -- Не в моих правилах посылать кого-то впереди меня. Но рыцарь прав, что видит в тебе лишь твою сущность -- Зло.
      -- Он не рыцарь, а сопляк из Конторы! -- рыкнул Черный.
      -- Значит -- пришло его время решений... -- парировал Золотой.
      Малдер с изумлением смотрел на перебранку исполинов. В споре раскачивались друг напротив друга классический западный черный дракон, словно глыба мрака, и сияющий гибкий восточный дракон всех оттенков золота. Кажется -- золотой был убедительнее.
      -- И пришло твое время умереть! -- холодно сказал Черный Дракон, словно вынося приговор своему оппоненту.
      Они слились в месиво лап и хвостов, мрака и золота. В пространстве скручивался из двух живых существ древний восточный символ добра и зла.
      В углу заскрипела приходящая в сознание Тень.
      -- Стреляй, коли, племяш!
      -- Я могу не в того попасть! -- растерянно крикнул Дэвид.
      -- Бей, как по мне -- так оба -- Драконы. Одним больше, одним меньше... Проблема едина!
      Живой клубок сбил с ног и тетку, и ее племянничка, и все они вместе влетели в диск телепорта...
      ...Вокруг оказался кабинет, достаточно просторный для драки драконов. И даже с тихим уголком, куда отлетели Малдер и его невезучая тетушка.
      Загорский с радостью заметил то, чего столько времени ждал. Оно висело на противоположной стене. Достаточно большое. И круглое.
      Пора!
      Натянув капюшон на голову, он шагнул в свое зеркало. И, выскочив из овала в дачном кабинете Фельдмаршала, направил свой скипетр на драконов.
      В этот момент Черный Дракон придавил Золотого к земле и метнулся пастью к горлу.
      Загорский все же не выдержал, и, поддавшись искушению, сказал громко и по-детски несерьезно:
      -- Бу!
      Скипетр выстрелил. Фиолетовая дуга проскочила между разрядников, собралась в ослепительную звезду и ударила мощным зигзагом в черную фигуру.
      Дракон-Фельдмаршал так и не узнал, кто его убил. Всколыхнувшись, он рассыпался сухой темной пылью, испачкав пол и заставив чихнуть Золотого Императора-Дракона. От чиха овальное зеркало сорвалось со стены и... разбилось... аккурат о макушку Яромира Савельича.
      -- "Назад дороги нет!" -- пронеслось в голове СБ-шника, плавно оседающего на пол.
      -- Премного прошу прощения... -- Император уже принял человеческий облик и помог своему другу встать.
      В этот момент очнулся Малдер. Оглядев разгром в кабинете, он показал пальцем на скипетр в руке Яромира и робко спросил:
      -- Бу?
      -- Не, эт не я, это до меня росло! -- оправдательно выдал Загорский.
      -- А Черный что -- сбег? -- проскрипела Тень, прижимая к телу сломанную лапку.
      -- Помер Фельдмаршал! -- радостно сообщил Яромир. -- Совсем помер! Полностью, в смысле.
      -- А сажи-то сколько, -- брезгливо поморщился Дэвид.
      -- А это не сажа, это он и есть, сердешный! -- нервно хихикнул Яр. -Что ли -- провести ритуал некромантии?
      -- Я те проведу, окаянный! -- взвизгнула малдеровская тетка. -Инквизитора на тебя нетути!
      -- И хорошо, что "нетути" -- перекривил ее СБ-шник. -- С меня и Риана хватило!..
      -- Яромир, вообще-то я должен поздравить тебя с победой! -- обратился к шефу Дэвид. -- Я так понимаю, что теперь ты -- новый Фельдмаршал и шеф Конторы!..
      -- А фигушки! -- заявил Яромир Савельич. -- Мое детище -- не Контора, а уютный Четырнадцатый Отдел. И менять его на такую суматоху я не согласен. Так что на правах начальника над тобою я отныне назначаю тебя начальником надо мною: ты становишься новым Фельдмаршалом и, наверное, новым Драконом. Ты всю жизнь боялся Дракона -- теперь тебе некого будет бояться...
      -- Ага, окромя самого себя, -- ввернула Тенюка.
      -- Это ему не грозит... -- поправил Золотой Император. -- Новым Драконом может стать лишь убивший Дракона и принявший от него Власть. Но, видимо, суждено этому человеку ломать все порядки и устои этой Вселенной. Он убил Дракона -- но сам им не стал... Впервые в истории мира... Нет более Зла Предначального...
      -- Угу, -- эта мысль позабавила Малдера. -- Сначала Первичное Зло укокошили, потом Предначальное... Какое потом будет, а?
      -- Никакого... Кроме того, которое люди сами в себе взрастить могут... Но оно от этого не меньше... Может -- и более страшное, ведь его не вынешь да под скальпель не положишь...
      -- А вот для этого и живут Корректоры на свете, -- спокойно ответил Яромир...
      -- Вот только методы у них не всегда рыцарские, -- скрипнула напоследок тетка. Ну никак не могла она оставить последнее слово за кем-то кроме себя. -- Я в смысле о выстреле в спину.
      Но Загорский пропустил ее комментарий мимо ушей.
      Золотой Император подошел к окну... На удивление -- это было стекло голограммного проектора. И действительно -- какие окна в подземных ярусах?..
      На живой картинке капал дождик, стуча по желтой осенней листве.
      Небо однажды
      Тихо закрыло глаза,
      Горько заплакав
      Об уходящем лете,
      И наступила осень...
      Глава 17
      ...И опять вокруг была Планета-Рай. Метались потревоженные птицы, кричало воронье. Тяжелый воздух давит на крылья...
      ...Откуда же столько воронья?! Тут никогда не было их, никогда! Крики, как хриплый кашель, смех над будущей кровью!.. За что?! Неужели не может жить этот рай?! Именем Блеклой Птицы? Чьим именем вы клянетесь, вороны? Именем Мрака?! Мне незнакомо это имя. Но даже оно не дает права убивать радость и Свет. Кто привел вас сюда? Вепрь?! Неужели свиньи стали товарищами крылатым? Вы же птицы, хоть и мрачны ваши расцветки! Неужели променяли вы радость неба на спелые желуди? Или теплая кормушка дороже свободы? Военачальник Вепрь, Монстр Зеркал? Правая Рука Мрака? Желающий Пройти По Трупам Вселенной?!..
      Зачем?! Что вам сделали живущие внизу? Сами накликали беду? Почему ваши пылающие мысли будят в них гнев?! Говорите -- пробуждается потаенное? Зачем вы заставляете драться их не на жизнь, а на смерть! Зачем вы сеете среди них безумную ярость -- пусты ее плоды, бесцельно ее семя... Вы -- не можете иначе? А они -- могли! Зачем вы добиваете их? оставьте им жизнь! Что значит -- еще хуже будет? Кому? Им? Они не мешали вам! Не они пришли к вам, вы -- к ним явились!
      Говорите -- в них это жило внутри? В ком?! В этом мальчишке, убитом у тополя? В тех, что у догорающего "конверта" воздушного змея? Вы насадили им это! Они... Они -- мои друзья! Что значит -- были? Пока я помню их -- они живы! Говорите -- "легко исправить"?! Видит мир -- вы сами напросились! Я все же -- Воин, хотя и на пенсии!
      Гитара мешает лететь... Сбросить ее, как балласт с воздушного шара...
      Как тяжелы крылья. Каждый взмах -- вся сила и еще больше. Лишь гнев и ярость и несут вперед... Откуда их столько... Все прибавляются и прибавляются... И эти строки в мозгу:
      Но ведь может и Воин уйти на покой,
      Но ведь может и Воин когда-то устать...
      Некогда уставать... Еще взмах... И еще... И еще... Еще немножко.. Еще один взмах... Совсем недалеко...
      Черное пламя. Это не выстрел. Это из собственной души рванулись вперед гнев, ярость и боль. И оплот Мрака запылал, сожженный этим гневом. Сладкое слово -- Месть. Но она опаляет крылья, туманит мозг, выжигая память и все человеческое... И перья чернеют, их зелень сменяется угольной чернотой. Горят в пожаре вороны -- приспешники Мрака. Горит само место, где стояла минуту назад Цитадель Зла. Но -- земля под ней осквернена касанием злобы! Сжечь ее, избавить от скверны! Но пепел оскверненной земли пачкает планету под собою! Мир стонет от этой боли! Избавить его от боли, спасти!
      До чего холодно... Разлетаются по Вселенной камни... Тускнеет память...
      Время разбрасывать камни...
      ...И время собирать их. Камни полезны на баррикадах. Ну и что, что черен мундир! Ну и что, что вокруг одни роботы! Они воюют, и надо воевать! За одних, против других. Звонко рявкает автомат. Приходится стрелять одиночными: мало патронов. Бронеход дымится, и дым мешает врагу прицеливаться. Это хорошо. Как только кончатся патроны -- можно перекатиться из-под стальной громады и схватить трофейный излучатель с наполовину полной батареей. И -- снова в бой!
      Прямо перед носом останавливаются чьи-то ноги. Тяжелые сапоги, мешковатые пятнистые брюки, кожаный жилет, кабаньи клыки, белесая шерсть на воспаленной коже, горящие багровым крохотные глазки. И, как назло, ни одного патрона!
      Кабаноголовый направляет на Черного Шута короткоствольный разрядник.
      -- Ты убил нашего повелителя, но не думай, что этим вы покончили со всеми нами! -- Вепрь просто взбешен. -- Я говорю про Сына Лорда.
      Шут, разумеется, мог бы огорчить Вепря тем, что все время Войны с Мраком он просидел в королевском замке, обороняя его, но разумно воздерживается от этой светлой идеи: во-первых, вряд ли это утихомирит монстра, особенно учитывая, что намерения Шута в адрес чудовища на Планете-Рае не вызывали у последнего ни малейших сомнений, а во-вторых, не было никаких гарантий того, что, разделавшись с Шутом, Вепрь не захочет добраться и до подлинных виновников гибели Абадонны.
      -- Приготовься к долгой смерти, паяц! -- самодовольно хрюкнул мрачник. И вдруг бросил свой разрядник и медленно поднял руки.
      Шут выскользнул из-под бронехода. Вепрь стоял неподвижно, а в спину ему уперся стволом Танк небесно-голубых оттенков брони. Скругленный и стремительный. Почему-то показалось, что он говорит с оборотнем, и явно не о погоде. Схватив лежащие рядом очки ночного видения и излучатель, Шут кинулся в ближайший тоннель. Он не стал дожидаться развязки... В таких войнах если стоять и глазеть -- не помогут никакие тренировки...
      Блеклый снежок заметал неподвижные тела и обертки от боепакетов...
      Глава 18
      После битвы с Драконом у Загорского оставалось еще две неразрешенные загадки, которые были ему как заноза в мягком месте -- Орт-Гент и "скат". Конечно, до жути хотелось вернуться на Риадан, где он уже успел прижиться, в свою башню, в спокойную обстановку. Но извечная неудовлетворенность, это чувство недовершенности дел подталкивало на немедленное разрешение всего непонятного. "Вот, разберусь с этим, а потом с тем, а потом еще с тем, тем и тем, а тогда и отдохнем..." -- так уже не один раз говорил он сам себе. Но после того, как со всем "этим" и "тем" бывало покончено, всегда появлялось "еще что-то" и вновь звало вперед, на поиски разгадки. Яромир смеялся над Малдером, вечно ищущим доказательства существования Прадавних, но в глубине души он прекрасно понимал его стремление, хоть и не хотел этого признавать даже перед самим собой.
      Стремление найти разгадки ко всему непонятному тянуло вновь, а тут как раз подвернулся удобный случай: инфа, обнаруженная в Драконовском компьютере во время отправления с него приказа о передислокации главной конторы 14-го Отдела на Риадан.
      Файл в основном списке для расследований номер один. Крымский Исследовательский Центр. Проект "Диагноз". Очередная попытка выведения "сверхсущества" с неожиданным результатом. Процесс смешения генокода альфалона, мембарца и риаданского эльфа привел к появлению существа со способностью при прикосновении определять абсолютно любой материал и узнавать полную историю всех происшедших с ним передряг за всю его долгую жизнь. Такого Загорский упустить не мог -- великолепный шанс разузнать все о "скате" и, в очередной раз показав язык, утереть нос варлонам и мембарцам, которые так ничего и не достигли за все время изучения этого космического "храма-подземелья". Тем более, что президент Острова Крым -- его бывший однокашник по Херсонскому Колледжу. А с Егором в свое время они были неразлей-вода. Он был один из немногих, кто мог понять Яромира, или даже если не понять, то уважать его образ мышления.
      Зеленые пальмы, слегка припорошенные январским снегом -- диковатое зрелище, которое можно встретить разве что тут, в Крыму. И ничего, что эти пальмы будут так же зеленеть и при минус восьмидесяти, на поверхности какой-нибудь ванадиевой планеты с метановой атмосферой и гравитацией втрое выше земной. Внешне это самые обыкновенные пальмы.
      Человек в штатском, но с эмблемой президентской службы на значке и со сваггером на боку, проводил Яромира Савельича в приемную.
      -- Подождите тут, -- сухо произнес службист и удалился.
      Мягкие кресла, напротив них -- огромный, на всю стену, аквариум с диковинными нарнскими существами, плавающими туда-сюда и тычущимися в стекло в надежде, что добрый посетитель их покормит чем-то вкусненьким, цветущая зелень в кадках -- все это более напоминало биопарк в Стокгольме, чем приемную в президентском корпусе.
      Внешне с последней встречи Егор Егоров ни капли не изменился. Разве что волосы стали темнее.
      -- У тебя тут прямо как в джунглях Анголы! Цветы, лианы, рыбы, микропередатчики...
      -- А ты по-прежнему язва. Шефа-то своего за что ухлопал? -- Егоров тоже не обременил себя полагающимся в таких случаях приветствием.
      -- Да, было дело... Тебе же меньше хлопот... А тебя как, не гнетет президентское ярмо?
      -- Ярмо? Да нет, не ярмо, хотя по звучанию слово похожее. Живу помаленьку. Вот только что дюновцам аудиенцию давал. Такие зануды!
      -- Центаврийский Пакт?
      -- Он, родимый... А у тебя что за дело? Ты ведь так просто не являешься! Я ж твою задницу давно раскусил -- о друзьях вспоминаешь, когда самому припечет, просто так на чай не заходишь.
      -- Это верно, но это -- жизнь. У вас тут имел место быть один интересный проект...
      -- Ммм? -- Егоров вопрошающе наклонил голову и приподнял правую бровь.
      -- Я имею в виду Ваш исследовательский центр. Проект "Диагноз".
      -- И все-то тебе известно! -- то ли с досадой, то ли с восхищением воскликнул Егор.
      -- Ну, не все, но... Собственно меня интересует Диагност. Точнее, как насчет обменять одного из выведенных вами экземпляров на чего-то такое, чего у вас нету?
      -- Я -- не против, но это не мне решать.
      -- Знаю, но твое слово имеет большой вес, как никак, уже на пятый срок переизбран.
      -- Не сыпь мне соль на рану, а то мое весомое слово резко переменит свое мнение.
      -- Тогда сведи меня с теми, кто может это решить.
      -- Слушай Яр, давай хотя бы завтра, а? А то ты -- с дороги, я -- после нудной штанопросиживальной аудиенции...
      -- А я и не налегаю на сейчас. Наоборот, собирался пригласить в какое-нибудь местечко, выпить за старые времена, а то когда еще другой такой случай появится...
      -- О! Так бы сразу и сказал...
      Шикарный президентский "Ламманти", сверкающий лазурным покрытием на нейтритовой броне, приземлился на главной площадке Центра, эллиптические корпуса которого сверкали багрянцем в лучах восходящего солнца...
      Загорский без уговоров согласился отложить визит в Исследовательский Центр на завтра, не уточнив, что "завтра" начнется в шесть утра. Конечно, заявившись к президенту в такой час, он узнал о себе много чего нового и интересного, но это не помешало ему вытащить бедолагу прямо из-под теплого одеяла и, не дав даже позавтракать, потащить его к глайдеру.
      Коротко изложив директору проекта, чего он хочет, Загорский продолжил опустошать кофейник и корзинку с печеньем, которые вообще-то стояли здесь из вежливости. В ответ на такие манеры поведения на важном официальном приеме присутствующие скромно промолчали.
      -- Я полагаю, -- продолжил Яромир Савельич, дожевав очередное печенье, -- Вам наверняка известна некоторая информация обо мне и о моих частных исследованиях. И, должно быть, некоторые из них вас заинтересовали. Я предлагаю взаимовыгодный обмен.
      -- Нам известно о результатах Ваших экспериментов в области реанимации останков живых существ, которые по всем законам природы реанимации уже не подлежат, но тем не менее Вам удалось их заставить самостоятельно двигаться, говорить и принимать осознанные решения и действия.
      -- Подобные процессы манипуляций с останками некогда живых существ называются некромантией.
      Кто-то из присутствующих презрительно хмыкнул.
      -- Я понимаю вашу реакцию на подобное пояснение, но другого вы не найдете, даже полностью изучив этот эффект реанимации, как в свою очередь не нашел и я.
      -- Мы бы хотели получить доказательства здесь, в нашей лаборатории.
      -- Это не составит больших проблем, если вы предоставите мне достаточно хорошо сохранившиеся останки любого живого существа. К тому же, если это будут останки разумного живого существа, то вы убедитесь, что оно будет иметь такие же мыслительные способности, как и при жизни, и даже лучше, но последнее будет относиться только к игре в кости и карты.
      -- Но мы выполним договор лишь в том случае, если результат реанимации нас устроит.
      -- А какого результата вы ожидаете?
      -- Есть три пункта, которым должен соответствовать результат этого эксперимента. Первое: объект должен самостоятельно двигаться; второе: он должен иметь интеллектуальный уровень не ниже того, что был при его жизни... первой. И третий пункт: объект должен функционировать при всех условиях существования того живого существа, из останков которого он был создан.
      -- Ну, во-первых, то что касаемо первых двух пунктов, так это вы получите беспрекословно, а в третьем -- так еще и с лихвой, так как диапазон этих самых условий намного расширится. Насколько -- не скажу, это каждый раз по-разному, но то, что это так -- сами увидите, когда я все сделаю.
      -- Да, но нас будет интересовать и обучение одного из наших специалистов, для дальнейших экспериментов.
      -- Хе! Да я ж об этом вам с самого начала сказал! Говорю во второй раз: меняю знание на один экземпляр ваших изысканий в области психопати... ментальной диагностики. По рукам?
      -- Да.
      -- Так когда вы приносите мне покойничка? Если учесть, что ближайший нужный для операции день -- это девятнадцатое января, то есть послезавтра.
      -- Завтра доставим все необходимое для операции и отведем лабораторию.
      -- Тогда вот кристалл со списком всего необходимого для проведения ритуа... операции.
      Зимнее солнце сквозь пластик окон освещало лак искусственного паркета в нескончаемых коридорах Центра.
      Обед в столовой утолил голод, но вызвал некоторое омерзение.
      -- Слушай, -- спросил Загорский, оставшись с Егором наедине. -- Как они это едят?
      -- Ты знаешь, я сам хотел задать такой вопрос кому-нибудь из сотрудников... Помнишь, как ты подбросил Мигги в гороховый суп Хельгину расческу?
      -- Нет, я помню, как он машинально откусил от нее самый волосатый кусок.
      -- Помнится, тогда тебя за это чуть из колледжа не выперли.
      -- Но ведь не выперли, черт возьми.
      -- Но что самое интересное: после этого больше всех возмущалась Мэри, на которую при виде этого расческоедства стошнило беднягу Антонио.
      -- О, а че у вас тут? -- Яромир Савельич прервал разговор, обратив внимание на одну из дверей. Из-за двери раздавались чьи-то истошные вопли.
      -- Не знаю... Вообще-то тут проводится про... -- Егор не успел договорить. Дверь распахнулась и в коридор выскочил какой-то сотрудник в окровавленном белом халате. У него явно не хватало половины правой руки. Проломив пластик окна, он выпрыгнул на улицу, несмотря на семьдесят шестой этаж.
      -- Это у вас часто так? -- спросил Загорский, доставая зажигалку.
      -- Тебе покурить приспичило? -- Егор показал рукой внутрь помещения.
      Взглянув туда, СБ-шник успел заметить лишь человека, лежащего на столе и опутанного кучей каких-то датчиков, да что-то невообразимое, напоминающее тарантула, годзиллу и амебу одновременно, вылезающее прямо из рамки-экрана какого-то излучателя. "Что-то" издало глухой бурлящий вой и нестерпимо высокий писк одновременно. Незримая волна больно ударила по ребрам, несомненно сломав пару оных. Оба почувствовали, как их спины продавливают хрупкий пластик окон и вылетают прочь. В последний момент Яромир ухватил президента за руку. Тварь направилась к окну, издавая своим ротовым отверстием щелкающе-плямкающие звуки, не скрывая свои низменные намерения.
      Загорский пролевитировал подальше от окна, зубами пытаясь переключить регулятор зажигалки на полную.
      -- Мы че?.. Висим?.. -- только и смог спросить Егор.
      -- Угу, -- маленькая шишечка регулятора, как назло, выскальзывала.
      Со злобно-гастрономическим видом тварь продемонстрировала несколько рядов острых зубов и дюжину серповидных жвал-клешней на тонком длинном языке, сопроводив все это утробным звуком, отчасти напоминавшим храп Фридриха Оттовича. Тонкая струйка тягучей слюны стекла на остатки подоконника, окончательно разъедая пласталь.
      -- Че, милок, высоковато прыгать-то? -- съехидничал Яромир. -- Слабо, а?
      В ответ на это отродье изогнуло свое членистое тело, готовясь к прыжку.
      -- Хочешь к нам? По эту сторону окна? Не бойся, крошка, мы не окажем тебе холодный прием. Он будет очень даже теплым! -- мощный напор огня, вырвавшийся из крохотной зажигалки, снес чудище вглубь корпуса и отбросил на несколько метров висящих в воздухе людей.
      -- Меня не упусти! -- завопил президент. -- В отличии от тебя, я левитировать не умею!
      -- У тебя есть хороший шанс научиться. Кажется, так учат плавать?
      Неожиданно тварь выпрыгнула прямо сквозь чадные клубы пламени горящего пластика, и Загорскому ничего не оставалось, как камнем упасть вниз, подобно моли, которую пытаются прихлопнуть. На миг зависнув в двух метрах от земли, он плавно опустив Егора на газон и сам приземлился рядом. Над головами раздалось зловещее шуршание: страшилище, расправив перепонки крыльев-плавников, спикировало к левитаторам. Слева раздалось цвяканье пехотного бластера -- подоспел кто-то из охраны Центра. Но мощная струя какой-то жидкости, выпущенная летучей уродиной, щедро оросила стрелявшего, и на землю упали лишь дымящиеся кости.
      -- У-ух... м-мать моя ж-женщина! -- Егоров отпрыгнул в сторону от второй такой же струи, выпущенной в него.
      -- Да че у вас тут творится?! -- Загорский вновь обдал тварюку струей пламени.
      -- Вообще-то там изучали особенности сновидений... Возможность их проявления в реальном мире, -- Егор, перекатившись, схватил оружие, оброненное ныне покойным охранником.
      -- Если это так, то перед нами какой-то воплотившийся бред обкуренного гашишем, параноика на последней стадии белой горячки.
      Страхолюдина приземлилась в трех шагах от СБ-шника и, распахнув пасть пошире, метнула в его сторону множество языков-щупалец, снабженных острыми жвалами-клешнями. Пригнувшись, Яромир прокатился прямо между ног чудища, вновь окатив его огненным напором.
      -- Я, кажется, знаю, как его уничтожить... -- Загорский пытался перекричать рев твари и выстрелы охранников, окруживших кошмарного пришельца. Никаких видимых повреждений они на нем не оставляли, но по крайней мере заставляли крутиться и извиваться на одном месте, словно угря, вдруг оказавшегося на раскаленной сковороде.
      -- Как ты это себе представляешь? -- Егоров подбежал поближе, чтоб хоть чего-то расслышать.
      -- Если ЭТО вылезло из чьего-то сна, то уничтожить его можно только влезши в сон того, кто его сюда "приснил".
      -- Но мы не можем этого сделать! -- вмешался какой-то подбежавший научный работник.
      -- Но ведь ЕГО вы сюда вытащили? Как?
      -- Мы ставили эксперимент над человеком, который и ранее воплощал свои сновидения, правда, подсознательно. Мы попытались скорректировать сновидение, усилив его особыми галюциногенами и воздействуя на мозг с помощью высокочастотных волн, а выбросить наружу полученный продукт решили с помощью модулятора мозговых биоритмов, излучающего их в сотни раз сильнее, чем оригинал, но вышло у нас только вот ЭТО!
      -- Умники! Подцепили подсознательного Воина Сновидений. И попытались его переделать! Да ни одно чье-то сновидение нельзя скорректировать со стороны! Это должно быть умение самого Воина, но для этого он должен осознавать и научиться контролировать свои способности.
      -- Как?
      -- А хрен его знает! Я не Воин... Что знал -- то рассказал.
      -- Так, как же теперь, по твоему, нам эту г-гадость прикончить? Не будем же мы его вот так вечно под огнем держать? Тем более -- еще пара минут и он привыкнет. Гляди: он уже почти не корчится под выстрелами.
      -- Так, ведите... где этот ваш соня дрыхнет. Щас я попытаюсь ему мозги прочистить...
      Загорский достал перчатки. Те самые, что он уволок из гоблинского музея. Он не был полностью уверен в успехе -- до сих пор он применял их на тех, кто спит, а не на тех, кто им снится. Правда, на тех, кто спит, это всегда действовало безотказно. Взять хотя бы того прикорнувшего центаврийца на станции обслуживания. Здорово же дымились его портки, когда ему "совершенно случайно" приснилось, что он засиделся на включенной плите. Ничего, будет знать, как засыпать на рабочем месте, особенно когда уставший путник сорок семь минут подряд пытается достучаться в окошко в надежде добиться обслуживания!
      Тот самый "сновидящий", которого Загорский видел в комнате с чудищем, ныне почивал тремя этажами ниже, до сих пор находясь в трансе. Никакие ухищрения не могли вырвать его из этого состояния.
      -- Вы что, верите, что, разбудив его, избавитесь от этого сноживущего обжоры?! -- с порога выпалил Яромир Савельич. -- Если вы разбудите его, то только сделаете тварь неуязвимой. Совсем неуязвимой и живущей тут! Хотите такую достопримечательность для Полуострова? На герб поместите? Брысь отсюда, ВСЕ!!!
      Никто, разумеется, не "брысьнул", но в комнате воцарилась небывалая тишина и стало просторней оттого, что все буквально вжались в стену под действием этого "брысь"...
      ... Охранка на улице ошалело уставилась на тварь. С ней творилось что-то невообразимое. Она вертелась, подпрыгивала и переворачивалась, словно огромные невидимые руки мяли ее, как кусок пластилина. Вот ее задрало кормой кверху, и корма завибрировала от мощных шлепков, чем-то напоминая рекламу одной итальянской фирмы спортивных принадлежностей. А затем голова неведомого обжоры сплющилась, а нос удлинился и обвился колючим языком. Затем членистые лапки твари начали сами по себе завязываться в симпатичные бантики. И в завершение сего шоу под звук сливаемой воды чудище завертело и втянуло в образовавшуюся в полуметре от земли воронку. Из воронки громко плюхнуло и раздался звук отрыжки...
      ...Загорский снял перчатки и сунул их в карман.
      -- Пациент скорее мертв, чем жив, -- сказал он. -- А вот соню теперь можете разбудить.
      Все посмотрели на лежащего. На лице его застыло выражение полного обалдения, а волосы от пережитого стали дыбом, что в лежачем положении смотрелось весьма оригинально.
      -- Помнится, века два назад Севастополь переименовывался в Византийск, -- невинно начал Загорский. -- Так вот, есть повод теперь переименовать его в Центаврийск.
      Пациент открыл глаза, ошалело огляделся и сказал:
      -- Ма-ма!..
      -- Будет жить! -- хмыкнул Яромир.
      Проснувшийся повернулся на голос. Равнодушно оглядел лицо незнакомца, скользнул взглядом по одежде... Приметил торчащие из кармана перчатки и... душераздирающий вопль огласил стены Научного Центра.
      -- Не бойтесь, юноша, я в жизни не такой страшный... -- ласково начал Загорский и, дождавшись тишины, продолжил: -- Я еще страшнее.
      -- Как Вам это удалось, там, с тварью? -- спросил кто-то из стоящих у стен сотрудников.
      -- А это уже другой рецепт. Я не вижу, на что бы я тут мог его обменять.
      -- А на Диагноста?
      -- Мы уже договорились о цене. Тем более что этот юный Воин обеспечил нас неплохим скелетом внизу...
      ...Время близилось к полуночи. Стены выделенной под эксперимент лаборатории сотрясали заунывные заклинания, читаемые Загорским. С моря через Херсонес неслись небывалые плотные тучи, завивающиеся в спираль над одним из павильонов Центра. Штормовые волны бились в берега, перехлестывали через волнорезы... Свистел ветер, сносящий снег с невозмутимых пальм. Молнии глухо щелкали по крыше лаборатории, окончательно сводя с ума обалдевших синоптиков. Наконец под финальные аккорды черного пения ослепительная дуга молнии протянулась от одинокой колонны в Херсонесе к эпицентру действа. Грохнуло. И, словно проснувшись от шума, скелет охранника присел, опершись на правую руку, затем потер виски, словно с перепоя... Встал... И, уставившись на Загорского, выпалил: