ПАПА-ФАЛЬСИФИКАТОР.

Речь идет все о том же пресловутом Иоанне восьмом. Во время одной из дискуссий на соборе в Труа епископы представили папе завещание Карла Лысого, в котором король передавал своему сыну Французское королевство, присоединив к нему духовный меч святого Петра — свидетельство того, что речь идет также об Италии и императорском звании.

Прелаты от имени короля предложили папе утвердить это завещание.

Иоанн охотно согласился, поставив одно скромное условие.

Он объявил, что имеет неотъемлемое право на аббатство Сен-Дени, якобы подаренное ему Карлом Лысым, и, предъявив документ, предложил Людовику Заике утвердить дарственную грамоту в обмен на империю.

Самые поверхностные расследования показали, что святой отец состряпал обыкновенную фальшивку. Однако этому тиароносному подлецу не дали коленкой под зад, как он этого вполне заслуживал; впрочем, аббатство приносило короне большие доходы, и у короля хватило здравого смысла не менять его на пустой и бесполезный титул.

Как видите, Иоанн восьмой обладал всеми надлежащими качествами, чтобы числиться в ряду пап первого ранга. Увы, к сожалению, мы не можем добавить, что церковь причислила его к лику святых.

По забывчивости или из-за несправедливости — все равно одинаково прискорбно!

МЕСТЬ РИМЛЯНКИ.

Иоанн восьмой умер в 882 году. Анналы знаменитого Фульдского аббатства сообщают о его кончине весьма любопытные подробности. Этот злополучный папа внезапно влюбился в… женатого мужчину; однажды он даже решился похитить своего возлюбленного, чтобы без помехи предаться с ним губительной страсти.

Супруга этого любопытного субъекта — то ли из ревности, то ли по другим соображениям — решила отомстить папе-соблазнителю. И отравила его. Сообщники ее, увидев, что яд недостаточно быстро действует, проникли ночью в апартаменты святого отца и ударили его молотком по черепу. Кардинал Бароний добавляет к этому рассказу короткое примечание в духе надгробной эпитафии:

«Подобная смерть вполне достойна этого гнусного папы».

Что ж, откровенно говоря, мы всецело присоединяемся к его мнению.

Преемник содомита Иоанна восьмого был возведен на престол под именем Мартина второго. Новый папа проявил себя таким же плутом в политике, таким же распутным и высокомерным, как его предшественник Иоанн восьмой. Его бренное существование длилось недолго: он просидел на троне всего один год и пять дней — вот и все его преимущество перед Иоанном восьмым.

Скончался он в 884 году, только в его смерти не повинен никто. Папа Мартин был абсолютной развалиной ввиду своего образа жизни и заживо разложился, прежде чем испустил дух. Бррррррр!

РАСПРОДАЖА С ПУБЛИЧНЫХ ТОРГОВ.

Адриан третий, сменивший Мартина второго, был сыном священника. В период его Понтификата римский клир продолжал предаваться самым противоестественным наслаждениям. Священники уже не довольствовались куртизанками, они содержали публичные дома, где любители извращений находили как женщин, так и мужчин, всегда готовых к их услугам.

С помощью убийства или золота приобретали в ту эпоху государственные и церковные должности. Адюльтер и кровосмесительство были обычным делом, когда речь шла о достижении цели. Известно, что в Риме при папском дворе продавали с публичного торга звание епископа.

Но о каком титуле мог мечтать посредник между богом и людьми? Разве престол небесного отца не давал ему неограниченной власти? Разве он не сделал его владыкой владык, самым могущественным лицом в мире?

Папа Адриан третий стремился, как и его предшественники, уничтожить всякое влияние государства на дела церкви и самовольно распоряжаться обширными княжествами. Ведь с ростом его могущества приумножалось богатство!

Адриан третий осмелился даже издать указ, позволяющий священникам нарекать по своему усмотрению королем Италии наиболее достойного принца. Легко догадаться, по каким признакам духовенство выбирало достойнейшего!.. Народ, влачивший скотскую жизнь, закоснел в невежестве, не имел сил стряхнуть с себя иго папства; и почти целое столетие Италия была добычей полоумных и жестоких тиранов.

Адриан третий занял престол небесного отца в мае 884 года и умер спустя год, оставив репутацию высокомерного, алчного и распутного папы.

И церковь причислила его к лику святых.

АЛЧНОСТЬ МОНАХОВ.

Во времена Адриана третьего сарацины совершали частые набеги на римские территории. Сангдам, их предводитель, не упускал из виду, что монастыри хранят несметные богатства.

Сарацины захватили монастырь святого Винченца, ограбили его и тотчас же двинулись на штурм знаменитой обители Монте-Кассино, колыбели ордена святого Бенедикта.

Прежде чем монахи успели что-либо предпринять, Сангдам осадил маленькое аббатство, но не занял его, ибо высокие стены и бастионы прославленного монастыря были настоящей крепостью.

Сарацины вознаградили себя, разграбив монастырскую церковь, расположенную ниже, на склоне холма. Они нашли там неисчислимые сокровища, награбленные монахами путем вымогательства и шантажа. После этого сарацины предали церковь огню и удалились, удовлетворенные добычей, превзошедшей все их ожидания.

Чтобы возместить убытки, монахи срочно начали строить новую церковь, исполненные глубокой веры в человеческую глупость; они знали цену своему таланту, эти эксплуататоры…

И в самом деле, через некоторое время они стали еще богаче, чем прежде.

ИСТРЕБЛЕНИЕ САРАНЧИ.

В Алжире, где саранча производит страшные опустошения, применяли много способов для спасения урожая. Чаще всего расстилали по земле длинные полотнища и таким образом ловили грозных паразитов. Римляне изобрели лучший способ. В 885 году саранча из Алжира пробралась в Италию и принялась пожирать хлеб, виноградники и сады горожан; жителям стал угрожать голод.

Адриан третий находился в это время на смертном одре. Надо было выбирать нового папу.

— Изберем священника Стефана! — кричали в один голос и клир, и сановники, и простой народ. — Только он спасет нас от саранчи.

Стефан шестой был избран вопреки его желанию — то ли из-за того, что вкусы у него и впрямь были скромны, то ли он с недоверием взирал на будущее: святые отцы в ту пору не засиживались долго на престоле! Свора бандитов, окружавшая их, не слишком мучилась угрызениями совести и, чтобы извлечь хотя бы даже небольшую выгоду, преспокойно могла подсыпать крысиный яд в суп наместника Христа?

Неизвестно, какие мотивы руководили Стефаном, только он решительно отказывался возложить на голову эту неуклюжую шапку, называемую тиарой; его почти силком выволокли из уютного жилища и с триумфом понесли в Латеранский дворец.

Во время торжественной процессии внезапно разверзлись хляби небесные, хлынул сильнейший ливень, все промокли до костей, в том числе и саранча… Как тут было не завопить о чуде! Однако в последующие дни наступила жара, за нею засуха, и саранча вновь стала неистовствовать. Чудо лопнуло! Святой отец, терзаясь от того, что не оправдал доверия своих избирателей, приказал раздать земледельцам святую воду для окропления полей и виноградников: надо же было как-то бороться с ужасными паразитами! Некоторые летописцы рассказывают, что святая вода действительно возымела действие… Весьма возможно, что эти прожорливые существа умирали… со смеху!

Коснемся мимоходом разочарования, постигшего Стефана шестого спустя несколько дней после его посвящения.

Он пригласил епископов, представителей королей и высших сановников войти с ним в Латеранский дворец, дабы освидетельствовать состояние папского жилища, которое передавалось в его распоряжение.

Стефан шестой, естественно, рассчитывал найти во дворце неисчислимые богатства: ведь его предшественники требовали богатейших даров за самые мелкие услуги — уж такой у них был обычай, мы не раз о нем упоминали. Увы? Пустые иллюзии!

Сокровищница Латеранского дворца была совершенно пуста.

Пустыми оказались кладовые, погреба и амбары. Что касается обстановки, то ее вообще не оказалось. Папы решительно все превратили в золото и сожрали весь священный скарб. Не оказалось даже нужного количества посуды для бедного Стефана.

Ничего себе пиршества задавали его предшественники! Ну и аппетит!

ВОР, УБИЙЦА И ДЕВСТВЕННИК!

Таков был Формоз первый, преемник Стефана четвертого, сто пятнадцатый папа. В начале своей церковной карьеры, при папе Николае первом, он был отправлен в Болгарию епископом. Во время своего пребывания там он скопил огромные ценности, нажившись на суеверии и невежестве народа, которому проповедовал догмы христианства. Его восшествие на святой престол оспаривали сторонники герцога Тосканелли, противопоставляя ему священника Сергия. Но Гюи, король Италии, уже провозгласил Формоза, и его водворили в Латеранский дворец.

Враги, однако, не унимались. Борьба за трон святого Петра продолжалась в течение всего его Понтификата, и Рим истекал кровью от бесчисленных убийств. На этой почве у Формоза возникли разногласия с королем, и вскоре, позабыв о своих обязательствах (неблагодарность типична для церковников), он призывал Арнуля, немецкого короля, в Италию, пообещав ему империю. Арнуль не заставил себя долго просить: во главе многочисленного войска он двинулся на Рим, овладел городом и, не теряя времени, направился прямо в базилику святого Петра, где и был коронован народом.

Вот когда Формоз дал волю своей ярости! Под предлогом расправы с еретиками за оскорбления, нанесенные религии, он предоставил возможность солдатам нового короля истребить всех видных граждан Рима.

Арнуля постигла кара за то, что он оказал помощь извергу. Один из граждан, переодевшись слугой, подлил ему в питье медленно действующий яд, и Арнуль, покрывшись язвами, через три года скончался в страшных мучениях. Формоз тоже недолго упивался своим триумфом. Он почил в бозе, вдвойне умиротворенный: тем, что преступил порог царства божия таким же девственником, каким вышел из утробы матери, и тем, что вырезал половину населения Рима.

ДВУХНЕДЕЛЬНОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ.

В противовес Стефану шестому, который, как мы уже знаем, упорно отказывался от тиары, Бронифаций шестой не собирался ждать, пока труп Формоза предадут земле, а с остервенением отбивал престол святого Петра у своих соперников.

Он разбрасывал пригоршнями деньги, давал клятвенные заверения и вельможам и клиру — словом, зарабатывал свое избрание тяжелым трудом. Над прошлым его стоило призадуматься: Бонифаций был лишен звания диакона за адюльтер и убийство.

Несчастный Бонифаций! Мог ли он предвидеть, что готовит ему судьба? Стал бы он вкладывать столько страсти в погоне за тиарой? Один из его соперников — Стефан, епископ Анежский, отравил его через четырнадцать дней после избрания.

Две недели, конечно, срок небольшой, но, по крайней мере, он досыта насладился властью. Великий любитель оргий, обжора и пьяница, этот кратковременный папа, грубо говоря, «нажирался до отвала».

Пирушки Бонифация — целая эпопея в истории апостольского престола, а ведь его святые подушки познакомились с весьма разнообразной коллекцией пьянчуг, обжор и распутников!

Кардинал Бароний опровергает версию, которой придерживаются почти все летописцы того времени; он утверждает, что Бонифаций шестой — его он, между прочим, именует грязным скотом — умер не от яда, а во время оргии, за столом, из-за своей чудовищной невоздержанности.

Мы не оспариваем ни одной из двух версий. Обе правдоподобны. Изнуренный пороками разного рода, досточтимый Бонифаций уже прогнил на три четверти, когда всходил на престол. Отравив его, Стефан только ускорил развязку, которая и так не заставила бы себя долго ждать.

СТЕФАН СЕДЬМОЙ.

Вот еще один святой отец, который не портит этой коллекции, но, подобно драгоценной жемчужине, сверкает на фоне негодяев, сменявших друг друга на престоле небесного отца. Надо отдать ему должное: ни один его предшественник не отличался такой тщеславной тупостью. Он именовал себя князем князей, владыкой владык, королем епископов, судьей смертных! И не только не протестовал против откровенно грубой лести своих фаворитов, но даже сам считал, что отмечен божьей благодатью, а потому способен выполнять роль всевышнего. Он искренне верил, что любая его прихоть выше всякого закона.

Именно при нем был провозглашен принцип папской непогрешимости. Эта идиотская доктрина получила свое официальное одобрение позднее, уже в девятнадцатом веке, то есть после Вольтера и французской революции! При Пие девятом католический мир оказался достаточно глупым и трусливым, чтобы принять догму, позволявшую человеку объявить себя всеведущим и присвоить себе всемогущую власть — ту самую власть, которую раньше верующие с благоговением приписывали только одному богу.

ПРЕСТУПЛЕНИЯ И БЕЗУМСТВА СТЕФАНА СЕДЬМОГО.

В девятом веке, по словам историка Платины, «святой престол стал конечной целью всех честолюбивых интриганов, логовом всех пороков. Его приобретали ценою золота и крови». Стефан седьмой был настолько невежествен, что с трудом подписывал свое имя, не знал даже элементарных основ религии; кроме всего прочего, он был так же хитер, как и распутен.

Что ни сказать о нем, все будет мало: порочность его не знала предела, в омерзительных оргиях он превзошел даже Иоанна восьмого.

Стефан седьмой, сын священника и куртизанки, в течение всей своей жизни на каждом шагу подтверждал столь благородное происхождение.

В начале Понтификата ему пришла в голову мысль, одинаково мрачная и забавная: вырыть из могилы тело святейшего папы Формоза, пролежавшее в земле уже семь месяцев, и покарать бывшего узурпатора.

Перед собранием высших церковников в Риме разыгрался омерзительный спектакль: труп Формоза приволокли за ноги и усадили на трон; его облачили в парадную одежду, на голову возложили тиару, а в руки вложили жезл. Покойнику дали адвоката — правда, не столько для защиты, сколько для публичного покаяния.

Выступая от имени клиента, который не мог ни подтвердить, ни опровергнуть обвинений, этот поистине странный защитник обвинял своего подопечного во всех смертных грехах. После окончания речи святой отец провозгласил приговор, отлучавший Формоза от церкви, и одним ударом ноги свалил бывшего папу с престола.

Но даже этот акт дикого зверства не укротил взбесившегося кретина; по его распоряжению с трупа сняли священные ризы, отрубили три пальца правой руки, переломали руки и ноги и только после того, как палач отсек ему голову, изуродованные останки бросили в Тибр.

Стефан седьмой недолго ждал возмездия за свои преступления. 2 мая 897 года заговорщики, давно замышлявшие убийство папы, осуществили свой план.

Папа был брошен в застенок и задушен веревками, свитыми из лохмотьев его царственной ризы.

ЦЕРКОВЬ В ДЕВЯТОМ ВЕКЕ.

Клерикалы не могут отрицать достаточной авторитетности кардинала Барония. Но вот что пишет этот вполне правоверный историк:

"Никогда никакие раздоры, ни гражданские войны, ни преследования язычников или гонения на еретиков и схизматиков не причиняли стольких страданий церкви, как эти чудовища, овладевшие троном Христа путем симонии и убийства…

Римская церковь превратилась в бесстыдную девку, покрытую шелком и украшенную драгоценными камнями, публично проституировавшую себя за золото. Латеранский дворец превратился в гнусный вертеп, где духовные лица всех наций оспаривают у продажных женщин первенство в отношении разврата и разнузданности".

Кажется, ясно, не правда ли? Более точно сформулированного признания не придумаешь — тут уже ни о какой двусмысленности не может быть и речи! Священники проституировали себя подобно гулящим женщинам! Они заставляли людей платить за их грязные ласки и мерзкую благосклонность! По утрам они служили мессу и претворяли хлеб в тело Христово, а по вечерам продавали себя последователям Гермы.

«Никогда, — говорит Бароний, — священники, и особенно папы, не совершали столько прелюбодеяний, насилий, грабежей и убийств!» Мы увидим дальше, что преемники перечисленных выше пап ни в чем не уступят своим предкам и что история святого престола не что иное, как гигантский архив преступлений и позора!

ВОЗДУХА! ВОЗДУХА!

Мы вступаем в период еще более омерзительный, чем тот, который описывали в предыдущих главах. Начинается эпоха, пользующаяся в истории дурной славой — ее называют «римским царством блудниц обоих полов». Самые низкопробные блудницы управляли христианской церковью, а папы и епископы простирались у их ног.

Платина, Женебрар, Бароний в своих творениях называют первосвященников десятого века отцами симонии, магии, тирании, воровства и убийства.

Мы убедимся в дальнейшем, что это отнюдь не преувеличение.

Открывает парад Роман первый, сто восемнадцатый папа.

На следующий день после своего избрания он отменил указы Стефана седьмого, направленные против Формоза. Надо отметить, что большинство наместников Христа, объявляя себя непогрешимыми, с каким-то поразительным неистовством разоблачали деяния своих предшественников. Эти ярые честолюбцы не понимали, что, раскрывая перед народом истинное лицо пресловутой непогрешимости, они произносили самим себе обвинительный приговор.

По словам Платины, «священники, снедаемые завистью и страхом, повергли народ во мрак невежества и суеверия».

Мы не будем особенно задерживаться на таких папах, как Роман первый, Теодор второй, Иоанн девятый и так далее, ибо деятельность их утомительно однообразна.

Роман первый занимал святой престол лишь четыре месяца. И все же, несмотря на столь короткий срок, его можно смело причислить к папам первого ранга в этой коллекции распутников.

Теодор второй, преемник Романа первого, умер через двадцать дней после своего избрания. Престол перешел к Иоанну девятому — «наименее жестокому из всей плеяды пап», как пишет о нем Бароний. Известно, что лихоимец он был изрядный; провинившиеся епископы получали индульгенцию непосредственно от него, если, не скупясь, вносили свою лепту в кассу святого Петра. Возьмем, к примеру, историю трех прелатов — Петра, Паскаля и Сильвестра, выступавших обвинителями на соборе, где был осужден труп Формоза.

Иоанн девятой, пожелавший восстановить честь этого первосвященника, созвал новый собор. Приговор над Формозом был аннулирован, а обвинители отлучены от церкви.

Они смиренно попросили дать им возможность перечитать их собственные прошлые обвинения. Иоанн согласился, и уже на следующий день объявил, что прощает виновных. Петр, Паскаль и Сильвестр за сутки успели купить себе отпущение грехов у папы. Стоило это им не дешево, но они отлично понимали, что, оставаясь в лоне церкви, они с помощью верующих в короткий срок возместят свои убытки.

ИТОГИ ХРИСТИАНСТВА.

Пусть читатель простит мне небольшое отступление.

Церковники при каждом удобном случае неустанно твердят, что христианство послужило развитию человечества. Это утверждение противоположно истине, и доказать это несложно.

На протяжении многих веков, задолго до того, как изобрели эту религию, люди приобретали все новые и новые знания. Развитие науки двигалось вперед быстрыми шагами. Спустя девять веков после возникновения христианства человечество погрузилось во мрак невежества, суеверия и варварства.

После смерти Бенедикта четвертого, сто двадцать первого папы, преемника Иоанна девятого, король английский Эдгар писал: «В Риме можно увидеть только оргии, распутство, чревоугодие и блуд. Дома священников превратились в дома позора, в притоны блудниц и содомитов. Днем и ночью там пляшут и играют. Песни во славу Бахуса, сладострастные танцы и оргии Мессалины заменили им обедни и молитвы».

Коррупция священников охватила в скором времени все слои общества; народ изнемогал от нищеты, в то время как высшие церковные чины все больше погружались в оргии, видя перед собой лишь одну цель — наживу.

Святой Иоанн Хризостом сказал: «Все зло в этом мире идет от алтаря». Мы прибавим еще слова святого Иеронима: «Нигде не найти таких скотов, фарисеев, отравителей народа, как среди священников и королей».

ХРИСТОФОР-ПАЛАЧ.

Как это ни странно, после смерти Бенедикта четвертого римляне избрали папой весьма честного человека. Тут, видимо, произошла какая-то ошибка, и ее быстро исправили.

Лев пятый — так звали эту редкостную птицу — был низложен честолюбцем Христофором, именно тем, которому папа Лев оказал немало благодеяний. Доброе дело всегда вознаграждается. Христофор доказал это на деле: он задушил Льва.

Выразив подобным образом свою благодарность, он срочно стал осыпать всяческими милостями своих приверженцев, которые, не колеблясь, проголосовали за его избрание.

Христофор недолго пожинал плоды своих деяний. Сергий, такой же прожженный негодяй (мы в этом скоро убедимся), уже домогался святого престола, но всякий раз он уплывал у него из-под носа.

«Черт возьми, — вероятно, сказал он себе, — так-то гораздо легче взобраться на трон! Почему бы и мне не последовать примеру Христофора?» Не долго думая, он осуществил свой план — и все потекло по заведенному порядку:

Христофора согнали с апостольского престола и заточили в монастырь. Опасаясь, как бы он не сбежал, Сергий перевел его в темницу, где тот попросту умер с голоду.

СВЯТЫЕ ОТЦЫ И КУРТИЗАНКИ.

Наконец Сергий достиг своей высшей цели. Поначалу он вознаградил себя за столь длительное ожидание тем, что отменил все указы Иоанна девятого и трех предшествующих ему пап, провозгласив, что четверка узурпаторов не имела никакого права занимать столь священное место.

Римом в то время правила Теодора, знаменитая куртизанка, наложница Адальберта, маркграфа Тосканского. У Теодоры было две дочери. Распутством они намного превзошли свою мать. Старшая, Мароция, отличалась поразительной красотой, и Адальберт, будучи отнюдь не бесчувственным, не устоял и сделался ее возлюбленным.

Святому отцу Сергию, который тоже не был равнодушен к женским прелестям, Мароция пришлась по вкусу… Надо думать, что старшая дочь и наперсница Теодоры была весьма горда своей победой над главой церкви и вняла его просьбам! Кроме всего прочего, это свидетельствует об ее отзывчивом сердце! От папы у нее родилось много детей (мы еще услышим о них, когда они начнут сменять друг друга на святом престоле). Мароция слыла хорошей матерью. Это подтверждается тем, что она не отказывала детям в тех ласках, которыми одаривала отца. Эти милые отроки вели себя так, будто им уже тогда были известны знаменитые строчки Альфреда де Мюссе:

Там, где прошел отец, пройдет и сын… Прекрасная Мароция владела какой-то тайной, ибо сумела сохранить красоту на протяжении многих лет. История сообщает нам (обратите внимание — не предание, а сама история), что «чудовищный кровосмесительный блуд этой куртизанки длился в течение трех поколений».

МАТЬ И ДОЧЬ.

Эту главу можно было бы также называть «Искусство добиваться высших чинов с помощью женщин».

Иоанн, причетник из города Равенны, сын монахини и священника, был юн, красив, изящен и благодаря своим незаурядным качествам сразу поразил томившееся любовным недугом сердце Теодоры.

Эта куртизанка потворствовала шашням своей дочери Мароции с первосвященником Сергием, в то время как сама уже долгое время находилась с ним в связи.

Именно в этот период жизни ей встретился Иоанн, который покорил ее с первого взгляда. Получив от родителей весьма поверхностное представление о нравственности и зная также, какое высокое положение занимает почтенная дама, юноша сразу же сообразил, что внушенная им страсть может помочь ему достигнуть соблазнительных жизненных благ.

Возлюбленная самого папы! Черт возьми, превосходный случай! И причетник Иоанн не преминул воспользоваться этим козырем.

В те времена Теодора была еще очень могущественна в Риме, и ей не стоило большого труда подарить сан архиепископа в Равенне юному отроку. Однако отдаленность возлюбленного наводила ее на грустные размышления о его верности, и потому, воспользовавшись вакантным местом на святом престоле, Теодора пустила в ход все пружины и преподнесла своему возлюбленному… тиару.

Собственно говоря, Теодора была вынуждена совершить этот опрометчивый шаг: юношу надо было немедленно куда-то определить, ибо население Равенны с позором изгнало из города мерзавца за оргии и за преступления. Подозрения Теодоры в отношении ее возлюбленного вскоре подтвердились. Сейчас же после своего избрания на святой престол под именем Иоанна десятого новоиспеченный папа, понимая, что ему уже больше нечего ждать от знаменитой куртизанки, поторопился наградить ее соперницами. Любовные похождения и оргии отнимали у него все время. Меньше всего его занимали дела церкви. Никогда еще церковь не была настолько предоставлена самой себе, каждый орудовал по собственному произволу. На явные беззакония папа слепо давал свои санкции; впрочем, дела от этого ничуть не менялись. Когда падаешь в бездну, ниже скатиться трудно. Иоанн десятый превратил свою жизнь в сплошное пиршество, церковь, однако, осталась на том же месте, куда ее загнали предыдущие папы. Протеже Теодоры быстро шел к трагической развязке. Ему приглянулась Мароция, и он стал ее возлюбленным. Такова была мода в те дни — сначала мать, потом дочь.

К несчастью для злополучного Иоанна, распутной Мароции, этой всеобщей возлюбленной, пришла фантазия владеть Иоанном безраздельно. А так как святой отец распределял свои ласки поровну между Мароцией, ее сестрой — своей официальной любовницей — и их матерью, то, естественно, он не всегда оказывался к услугам Мароции. Помимо этого тройственного союза (в коем папа не усматривал никакого зла: все оставалось в семье!) Иоанн находил еще время добиваться лавров и у других милых девиц. Кончилось тем, что Мароция не на шутку разгневалась. Не считая множества возлюбленных, она имела еще и законного супруга — некого Гюи, маркиза Тосканского. Этот поистине удивительный супруг с готовностью согласился отомстить папе-ловеласу за неверность его супруге.

Под его предводительством и также под наблюдением самой Мароции, желавшей убедиться в точном исполнении своей воли, наемные убийцы ворвались в Латеранский дворец, связали Иоанна десятого, предварительно задушив его брата, а злосчастного распутника бросили в подземелье и задушили перинами.

Перинами!.. Человека, прожившего большую часть своей жизни на перинах! Поистине, судьба порою безжалостно насмехается над людьми!

КАК ОПАСНО ИНОГДА ЛЮБИТЬ ИМПЕРАТРИЦУ…

Лев шестой, преемник Иоанна десятого, занимал престол святого Петра всего несколько месяцев. За это время никаких скандальных происшествий не произошло.

Приведем лишь исторический анекдот, рассказанный историком Лиутпрандом, епископом Кремонским.

Во время Понтификата Льва шестого Италией правил император Беренгар, горячо любивший свою супругу Виллу.

У императрицы был любовник — священник, неслыханно безобразный: черен он был, как крот, зарос волосами, будто медведь, лицом и телосложением — настоящее чудище; вдобавок природа одарила его невероятной тупостью. Кроме всего прочего, он питал страсть к вину и употреблял его весьма неумеренно, отчего частенько бывал чрезвычайно груб, как все заядлые пьяницы. Словом, нетрудно представить, каков был этот соблазнитель!

Чтобы иметь неотлучно рядом с собой эту привлекательную личность. Вилла поручила ему воспитание своих дочерей. История умалчивает, чему их учила эта образина. Но и без того ясно, какое воспитание получили девушки. Однажды ночью, когда верный возлюбленный, боясь разбудить дворцовую стражу, крался босиком к спальне императрицы, он споткнулся и упал в коридоре. По всей видимости, в тот вечер он пропустил несколько лишних стаканчиков.

Перепуганные слуги, услыхавшие шум, решили, что в покои пробрался вор, и схватили злосчастного церковнослужителя.

Опасаясь, что преступная связь будет разоблачена, Вилла без колебания, стремясь спасти свою репутацию, обвинила его в попытке совратить одну из ее дочерей.

Священник не счел нужным опровергать заявление своей возлюбленной и даже мысленно одобрил ее находчивость; он безропотно последовал за стражей, будучи твердо уверен, что императрица сумеет в кратчайший срок вызволить его из темницы.

Однако Вилла уже давно пресытилась своим любовником и только ждала благоприятного случая избавиться от гнусного клирика. Поэтому она попросила ускорить суд над ним и под предлогом, что несчастный урод может отомстить ей, оскорбив ее императорское достоинство, добилась того, чтобы в день оглашения приговора его лишили слова и для полной безопасности заткнули рот кляпом. Суд приговорил обезглавить преступника.

Вероятно, незадачливый любовник, убедившись, что дело принимает трагический оборот, испытывал яростные муки, желая рассказать всю правду судьям о любовных похождениях императрицы. Но поздно. Приказ императрицы был выполнен: священник, отправляясь на плаху, не имел возможности заговорить.