Глава 3

— Как вы оказались в моей спальне? — потребовал ответа Гастон, крепко сжимая запястье девушки. Глаза его сверкали ярче, чем луна за окном. — Каков план Туреля? Почему он решил заставить меня переспать с вами, хотя прежде ему это нравилось не больше, чем мне?

Широко открытыми глазами, вся дрожа, Селина смотрела на него, не в силах выдавить из себя ни слова. Она, наверное, сползла бы на пол, но он крепко держал ее. Желание, которое она разбудила в нем, не отпускало ни на миг. Будь она проклята!

Странно, но, кроме рыжих волос, навязанная ему невеста не имела ничего общего с тем, что он ожидал увидеть. Она не походила на невинную девушку, воспитанную в монастыре. Скорее уж на падшего ангела, посланного на землю, чтобы досыта удовлетворить мужчину, чтобы разжечь в нем адское пламя и подарить райское наслаждение. Она появилась из мрака ночи как живое воплощение его снов.

Гастон был в отчаянии: он мечтал привести в порядок свои мятущиеся мысли, однако не мог оторваться от ее вызывающе непристойного наряда, который мерцал в неярком свете, подчеркивая каждый изгиб ее тела, скрывая, открывая и дразня. Ее высокая, стройная фигура как будто создана для него, ее поцелуи еще не остыли у него на губах и не выветрились из памяти.

Хорошо бы бросить ее на постель и окунуться в тепло ее тела! Он едва не забыл о своей клятве не дотрагиваться до девушки: ведь, случись такое, их помолвка стала бы реальностью и о разводе нечего было бы и думать. А тогда конец всем его планам добиться мести и справедливости.

— Отвечайте мне, — приказал он тихим, напряженным голосом, борясь с желанием, которое мешало ему управлять собой. — Как вы пробрались мимо охраны?

— Я… я… — Селина пыталась поймать ртом воздух, потом разразилась рыданиями. — О Боже! Я сошла с ума. Этого не может быть!

Гастон не понимал ее, тем более что речь девушки все время прерывалась всхлипами. До него дошло только, что она не вполне верит в его существование.

— Уверяю вас, миледи Кристиана, я настолько же реален, как наша с вами помолвка. — Он сильнее сжал ее руку.

— Но ведь вас не существует! И я… Крис… Как вы сказали?

— Не пытайтесь играть со мной, — жестко предупредил он, прижимая ее к каменной стене. — Вы уже признались, что вы Фонтен. А теперь не можете вспомнить своего имени?

— Но я не миледи Кристиана. Я вообще никакая не миледи. Меня зовут Селина. Селина Фонтен. Я из Америки. Из Чикаго. Произошла какая-то ошиб…

— Ложь вам не поможет! — оборвал он ее. — Вы Кристиана де ла Фонтен, подопечная герцога де ла Туреля. Вы должны были прибыть еще на той неделе из Арагона на нашу свадьбу. Мы решили, что вас задержал снегопад.

Она в изумлении смотрела на него, как будто он говорил на иностранном языке. Потом затрясла головой:

— Я не знаю, о чем вы толкуете. Я не знакома ни с одним герцогом и никогда не бывала в монастыре. Я даже не знаю, где находится Арагон. Я не Кристиана…

— А ваша прическа? — Его рука коснулась шелковистых рыжих прядей, и, не в силах остановиться, он погрузил в густые волосы ладонь, ненавидя себя за то, что ему хочется трогать их, ненавидя ее за то, что ему хочется ощутить все ее тело до последнего дюйма. — Кто, кроме монашенки, так стрижет волосы? А ваш выговор? Если вы не из Арагона, откуда у вас этот странный акцент? И как вы попали в мою спальню? В мою постель? В таком наряде! — Он дотронулся до шелка, бесстыдно выпячивавшего все, что должен скрывать.

Селина вздохнула и крепко зажмурилась.

Гастон сжал зубы. У Туреля было достаточно времени все обдумать и составить план. Наверняка он решил, что лучшего способа прибрать к рукам земли Вареннов, чем этот брак, не найти. Теперь его права по материнской линии становятся законными. Девушка может до последнего вздоха твердить о своей невинности. Но ее наряд! Для чего он служит, если не для соблазнения мужчин? Пусть даже у нее в последний момент сдали нервы и она решила бежать.

— Итак, я жду объяснений, — насмешливо произнес он, приподнимая пальцами тонкие бретельки тедди. Ему ничего не стоило разорвать их одним движением пальцев.

Ее длинные ресницы в испуге взлетели, и по всему телу пробежала судорога — то ли от страха оказаться совсем раздетой, то ли в ответ на его прикосновение. Девушка облизнула пересохшие губы, и острое лезвие желания снова полоснуло его. Она застыла, и он понял, что девушка чувствует, как ему хочется ее, и еще больше разозлился на себя за слабость.

— Я… я не могу объяснить, как попала сюда. Я вообще не могу объяснить, что случилось, — прошептала она, потупясь под его хмурым взглядом. — Вам придется поверить мне, хотя это звучит чистым безумием. Я, видно, сошла с ума… но когда я вошла в эту комнату, чтобы лечь спать, был одна тысяча девятьсот девяносто третий год.

Гастон шумно вздохнул, стараясь не замечать ее гибкого, стройного тела и мягкого голоса.

— Не надо считать меня дураком. — Он смерил ее взглядом, от которого трепетали его самые заклятые враги. — Я верю только в то, что вы, красавица, столь же хитры и коварны, как и ваш господин.

— У меня нет никакого господина! — испуганно и искренне воскликнула она. — Я не та, за кого вы меня принимаете! Не могу понять, что я здесь делаю и как сюда попала… — Она опять закрыла глаза. — О Боже, этого не может быть, мне все это снится! Это всего лишь сон!

Из глаз брызнули слезы, сверкая как бриллианты в лунном свете. Гастон выпустил ее, едва справившись с охватившим его безумным желанием поднять ее на руки и тихо баюкать… Он выругался сквозь зубы и отвернулся, отгоняя дурацкую нежность и неодолимую страсть, которую ему внушала эта женщина. Он прошел в другой конец комнаты, собирая по пути предметы своего туалета и одеваясь на ощупь в полной темноте.

Он не позволит этой монашке очаровать его. Нет, он слишком хорошо себя знает. Он предавался чувственным усладам так же легко, как выпивке или игре. Женщины влекли его, заставляя терять рассудок. Тем хуже было увидеть в воспитаннице Туреля не глупое и наивное дитя, а чувственное и прелестное создание.

Натягивая шерстяное трико, он придумал хороший план. Его никто не заставит жениться на этой рыжеволосой бестии. Притвориться сумасшедшей наверняка было частью их с Турелем заговора против него.

А если она и в самом деле не в себе? Он надел через голову подбитый мехом колет, взял пояс и со звоном защелкнул пряжку. Во имя всех святых, она ведет себя как помешанная. Возможно, именно поэтому семья отправила девушку в дальний монастырь — просто избавились от нее.

Впрочем, не важно, в своем уме Фонтен или нет: он не возьмет ее в жены, особенно сейчас, когда открылось вероломство Туреля. Он натянул сапоги и взял длинную рубаху.

Девушка, опустившись на колени у окна, плакала. Одной рукой она закрывала глаза, а другой держалась за каменный выступ.

Гастона будто кулаком ударили: у него перехватило дыхание от жалости при виде бедняжки, маленькой и бледной в луче яркого лунного света, хрупкой, как снежинка, которая исчезнет, если только дунуть на нее. Она будила в нем противоположные чувства: ему одновременно хотелось и грубо овладеть ею, и защитить от любой напасти…

Наконец ему удалось подавить бушевавшие в нем чувства.

Он больше не поддастся слабости.

Гастон бросил к ее ногам рубаху:

— Одевайтесь!

Селина вздрогнула и подняла голову. Их взгляды встретились и огнем прожгли пространство, разделявшее их. Секундой позже она подобрала одежду и накинула ее на себя, словно только сейчас сообразив, сколь бесстыдно она выглядела в его глазах, сколь откровенной была ее нагота.

Ведь они подошли к краю, за которым начиналась близость между мужчиной и женщиной, теснее которой уже не бывает.

— Вы верите мне? — спросила она с надеждой. — Вы мне поможете?

Гастон замешкался с ответом, с трудом отводя взгляд от ее полураскрытых губ.

— Я. верю в одно, красавица, — грубо бросил он. — Сейчас, когда вы разоблачены, то готовы на все, лишь бы спастись. Но ваши мольбы немного опоздали. Вы дали мне доказательство, которого мне не хватало, чтобы уличить Туре-ля во лжи: он не хочет мира между нами, а нашу женитьбу хочет использовать в своих вероломных целях. — Он пересек комнату и остановился, глядя на нее с высоты своего огромного роста. — Сейчас мы отправимся к королю, и пусть он положит конец этой комедии. Идемте и разбудим его.

Сердце Селины билось так сильно, что его стук отдавался в ушах и она едва слышала, что говорил ей Гастон. Не успела она напялить на себя его рубаху, как он потащил ее из комнаты. Выйдя за дверь, он выхватил из канделябра факел, другой рукой схватил ее повыше локтя и потащил по коридору в темноту.

Она бежала за ним, ощущая босыми ногами холод каменных плит. Ее волосы спутались и падали на залитое слезами лицо. Он шел быстро, не обращая внимания на ее хромоту.

Тело отказывалось подчиняться ей, охваченной смятением и страхом. Все же какая-то частица ее сознания оставалась светлой, и Селина могла ориентироваться: чувствовала леденящий воздух, струйку тепла от факела в руке Гастона, грубую ткань его рубахи на своем теле.

Значит, это не сон? Но если это не сон, то, во имя Господа, что же это?

Она определенно была в замке Лафонтен, и все же место было ей незнакомо. Многие вещи исчезли из коридора, по которому они сейчас двигались. Вещи, находившиеся тут всего несколько часов назад — а может, несколько мгновений назад? — когда она направлялась в свою комнату. Великолепные гобелены. Картины и зеркала в затейливых рамах. Монограммы из букв «Г» и «Р» на дверях, столики старинной работы, телефон. Все исчезло!

В конце коридора Гастон толчком открыл дверь и повел ее вниз по винтовой лестнице, которой прежде не было в замке.

Селина снова почувствовала замешательство и головокружение. Она в растерянности остановилась на каменной ступеньке, но ее спутник не позволил ей задерживаться, продолжая спуск. Она вдруг поняла, почему никогда не пользовалась лестницей: замок в 1942 году подвергался бомбежке, и эта его часть была разрушена.

От этой мысли все поплыло у нее перед глазами. От волнения перехватило горло, стало нечем дышать. Если бы Гастон не держал ее, она бы наверняка споткнулась и покатилась бы по лестнице вниз.

Когда они добрались до основания лестницы, Гастон резко повернулся и толкнул еще одну дверь. Они оказались в полутемном помещении, освещенном несколькими факелами на стенах. Наконец они остановились. Селина не верила своим глазам.

Комната была похожа на пещеру. Это… это же… их главный зал! Как в кино. Камелот. Робин Гуд.

Послышался громкий лай собак, вокруг поднимались со сна люди. В необъятных размеров очаге в конце зала загорелся огонь. По стенам развешаны большие мечи и боевые топоры. Пол застлан соломой. Середина зала занята длинным деревянным столом. Возле него стояли скамьи, некоторые были опрокинуты и валялись на полу. Здесь же, расстелив прямо на полу тюфяки, расположились люди. Они лежали также на скамьях, а некоторые на столе. Все были одеты как Гастон. На столе и полу стояли металлические кубки, деревянные тарелки, виднелись остатки пищи и обглоданные кости. Вместе с людьми спали собаки. Было сыро и холодно. Пахло дымом, пивом, жареным мясом, и все это, несомненно, было… реальностью.

Ноги у Селины подогнулись, и серый туман застлал глаза. Гастон удержал ее, обхватив рукой за талию.

— Не воображайте, будто ваши женские слабости подействуют на меня, — сказал он холодно. — Вы предстанете перед королем и все объясните ему.

Селина не ответила. Последние силы уходили на то, чтобы… сделать… еще один… глоток воздуха. Она ощущала на талии твердую, сильную руку Гастона и не могла отказаться от того, что видела, слышала, чувствовала. Она стояла здесь… не во сне, не в помешательстве…

В 1300 году…

Гастон убрал руку, и она покачнулась. Он двинулся, перешагивая через распростертые тела. Многие с его появлением стали подниматься на ноги. Другие, очнувшись от звука его голоса, еще не окончательно пришли в себя. Он тряс их за плечи.

— Просыпайтесь! — Его слова эхом отражались от высокого потолка. — Наконец-то прибыла из Арагона наша гостья.

Селину окружили мужчины и женщины. Протирая со сна глаза, они рассматривали ее с явной враждебностью.

— Мэтью, Ройс, — обратился Гастон к двум мужчинам, пробираясь с ней через плотный круг людей. — Разбудите стражу и осмотрите все вокруг. Похоже, наш друг Турель что-то задумал, раз решился прислать сюда свою любимую Кристиану в полном одиночестве. Этот трус, видимо, прячется где-то поблизости, желая узнать, как сработал его трюк. Найдите его.

Мужчины быстро удалились, за ними последовали остальные. Селина с ужасом видела, что лица окружающих людей становились все недоверчивее. Она пыталась удержать под контролем слабеющий разум и бешено стучащее сердце. Нужно собраться… Нужно убедить этих людей в своей правоте.

— Подождите м-минуту. Я не та, кого…

— Приберегите свои выдумки для короля, — прервал ее Гастон, снова беря за руку. — Возможно, они его позабавят. Посмотрим, что он думает о вашем неожиданном прибытии, моя невинная Кристиана.

Ведя ее за собой, он прошел мимо расступившихся слуг и направился к дальнему углу комнаты. Высокий светловолосый юноша бросился вперед, чтобы открыть им дверь, находящуюся рядом с очагом. Страх, терзавший Селину, сменился настоящей паникой, когда до нее дошли слова, сказанные Гастоном.

Король?

Как в фильме «Король Франции»?

Через открытую дверь они вошли в боковое помещение. В нем тоже был очаг, но поменьше, и забранное стеклом окно. Помещение заканчивалось еще одной дверью, возле которой сидели двое вооруженных мужчин. Их наряд отличался от одежды остальных — на них были бело-голубые короткие бархатные плащи. При появлении Гастона они дружно встали.

— Милорд? — Стражи мигая уставились на Селину, оглядев ее всю — от коротко стриженных волос до босых ног.

— Моя невеста прибыла, — сухо ответил Гастон. — А если вы обратите внимание на ее наряд, то поймете, что тут не все ладно. Мне надо поговорить с королем.

— Ну пожалуйста, выслушайте меня! — Голос Селины был такой же слабый, как и пульс. Она попыталась вырваться из его рук. — Я не ваша невеста!

Мужчины, казалось, не замечали ее. По требованию Гастона один из стражников открыл дверь и исчез за ней. Другой шепотом отогнал людей, скопившихся у двери, ведущей в большой зал.

Когда комната опустела и дверь закрылась, Гастон наконец отпустил руку девушки и облокотился на стоящий тут же небольшой стол. У него на губах играла зловещая ухмылка, более жуткая, чем откровенно неприязненные взгляды его людей.

— Не смотрите на меня так. Пожалуйста! Вы не понимаете. Я не…

В это мгновение дверь в дальнем конце комнаты отворилась, и Селина, повернувшись, увидела высокого светловолосого человека, чуть старше по возрасту, чем Гастон. Лишь бархатный костюм выделял его среди прочего сброда, наполнявшего главный зал.

— Леди Кристиана? — Он прищурил голубые глаза.

— Сир, я прошу прощения, что вынужден побеспокоить вас в такой час. — Гастон сделал шаг вперед и встал на одно колено. Поскольку Селина не шелохнулась, он дернул ее за руку, вынудив опуститься рядом. — По-видимому, мой повелитель, — продолжал он, раздраженно взглянув на нее, — эту невинную девицу плохо воспитали: она не знает, как вести себя перед королем.

— Оставьте нас. — Король жестом отправил стражников и продолжал внимательно смотреть на Селину, пока Га-стон поднимался с колен. Она дрожала и не могла встать самостоятельно. Тогда король протянул руку и помог ей. — Миледи, что это за обноски на вас? — Он перевел взгляд на Гастона: — И где Турель?

— Именно это я хотел бы знать, сир, — зловеще сказал Гастон, не давая Селине раскрыть рот. — Я послал моих людей на поиски. Проснувшись около часа назад, я обнаружил мою невесту в постели рядом с собой в столь соблазнительно-бесстыдном наряде, что не решился представить ее вам в таком виде. Турель, очевидно, хотел заставить меня скомпрометировать ее. — Он злобно покосился на Селину, и внутри у нее все оборвалось.

— Это правда, леди Кристиана? — потребовал ответа король.

— Я… я не Кристиана, — пробормотала она, собрав все свое мужество. — Меня зовут Селина, и я…

— Она строит из себя сумасшедшую, сир. Заявила, что приехала из места под названием Чикаго. Но признала, что она девица Фонтен. Кроме того, она не может объяснить, как оказалась в моей постели. Достаточно хотя бы мельком взглянуть на нее, чтобы без труда ее узнать.

— Да, она полностью соответствует описанию, которое я получил, — кивнул король, соглашаясь с Гастоном. — Но зачем Турелю нужно, чтобы ты переспал с ней? Он ведь не меньше твоего возражал против этого брака?

Селина хотела вмешаться, но они продолжали разговор, не обращая на нее внимания.

— Вы правы, сир. Однако пока он добирался сюда из Арагона, у него было достаточно времени, чтобы разработать план. Он захотел, чтобы я нарушил свою клятву не спать с ней, и тогда мой развод стал бы невозможен. — Гастон сложил на груди руки. — Тогда — случись что-нибудь со мной — моя жена наследовала бы все мое состояние. Без сомнения, Турель выждал бы момент и представил мою гибель как несчастный случай и избежал бы вашего гнева. Возможно, он даже обещал этой женщине награду, если она хорошо исполнит свою роль.

Селина в изумлении слушала, как он развивает свою теорию. Теперь ей хотя бы стало понятно, почему он пришел в ярость, обнаружив ее в своей постели. Ведь он поклялся не притрагиваться к ней, то есть, конечно, не к ней — к Кристиане. Он подумал, что она участвует в заговоре его врагов.

Мужчины в ожидании смотрели на нее.

— Ну же? — обратился к ней Гастон, поскольку она продолжала молчать. — Продолжаете настаивать на своем? Утверждаете, что прибыли из места, которого не существует?

Она недоуменно переводила взгляд с одного на другого. Ей наконец дали возможность сказать слово в свое оправдание, но как им что-то объяснить?

Откуда она знает, как попала в постель Гастона? Она подозревала, что дело в лунном затмении. Яркий луч вырвал ее из того мира и бросил в этот.

Но разве есть слова, чтобы заставить их поверить, будто она перенеслась сюда из будущего, которого надо ждать почти семьсот лет? Нет таких слов. Никто не отнесется серьезно к ее фантастической истории.

Она опустила глаза и увидела свои босые ноги на устланном соломой полу.

— Нет… я… я… понимаете… — Ее голос упал до шепота, когда она попыталась донести до них невероятную правду своего появления. — Я из страны, которую люди откроют только через двести лет.

Эта мысль окончательно добила ее. Она же не знает, как вернуться обратно домой, как связаться с родными! Ей неоткуда ждать помощи. Она оказалась во времени, когда еще не было телефонов, электричества, самолетов и автомобилей. Не было холодильников, водопровода и канализации, не было техники и медицины…

Селина задохнулась. Не было врачей! И разумеется, не было нейрохирургов.

А если она не попадет домой в ближайшее время, то окажется в ситуации, гораздо худшей, чем сейчас.

Сколько времени у нее в запасе? Месяцы? Недели? Как долго этот осколок пули будет путешествовать по телу, пока не убьет ее? Если она не вернется в свое время и не ляжет на операционный стол… то погибнет!

— Видите, сир? — В голосе Гастона явно слышалось злорадство, когда она, запнувшись, замолчала. — Ее поймали за руку, но она этого не признает. Турель не хочет мира, жаждет моей крови. Вы помешали ему сделать это на войне, но он с не меньшим успехом достигнет своей цели, вероломно используя эту девицу как оружие.

— Я в этом не уверен, Гастон, — ответил король. — Миледи Кристиана! Как вы попали в замок? Где другие ваши спутники?

— Я… я не знаю. Не знаю, как попала сюда. Я вообще ничего не знаю, кроме того, что вы меня принимаете за другую. — Она посмотрела на них. По щекам текли слезы. — Я не Кристиана. Меня зовут Селина Фонтен. Пожалуйста, вы должны мне поверить. Я попала сюда из… из места, которое очень далеко отсюда, и мне необходимо возвратиться домой.

— Хм-м… — Король в раздумье поднял бровь. — Гастон, ты не подумал еще об одной возможности. А если их задержал не снег? Если с ними по пути произошло несчастье? Девушка ведет себя так, будто потеряла память в результате сильного потрясения.

Даже без слов, лишь по выражению лица Гастона было видно, как он относится к предположению короля.

— Если было так, как вы говорите, сир, — скептически заметил он, — как же она одна сумела добраться сюда? Нет, кто-то подучил ее.

— Не важно, — тяжело вздохнул король. — Невеста здесь, и бракосочетание состоится.

— Нет! Я не могу… — Селина чуть не задохнулась.

— Мой повелитель! — запротестовал Гастон. — Не просите сейчас меня об этом. Зная о моих подозрениях…

— Да, ее появление загадочно, — признал король. — Но я не вижу причин откладывать свадьбу. Ты здесь, твоя нареченная тоже. Так не все ли равно, как вы оказались вместе?

Селина вспыхнула, а на лице Гастона появилась недовольная гримаса.

— Но мы должны дождаться Туреля, чтобы он рассказал нам правду.

— Правда о том, как она попала сюда, не изменит того, чему я приказал быть! — резко возразил король. — Все подготовлено к свадьбе, и я сегодня же возвращаюсь в Париж. До отъезда я должен убедиться, что мир восстановлен. Церемония состоится, как и было назначено, сегодня утром. — Он повернулся, чтобы уйти в спальню.

— Мой повелитель! — произнес Гастон хриплым от напряжения голосом. — Я не осмелюсь ослушаться вас и женюсь на этой девице. Но повторяю свою клятву: я не разделю с ней постель. Я выведу Туреля на чистую воду, разоблачу его предательские замыслы и затем потребую развода. Я не успокоюсь, пока не добьюсь отмщения и справедливости. Чего бы мне это ни стоило.

Король повернулся на каблуках. Его глаза горели яростью.

— Ты испытываешь мое терпение, Варенн? Еще одно слово, и я обвиню тебя в государственной измене! Ценой твоего отмщения может стать все, что тебе дорого.

— Простите меня. — Селине наконец удалось прервать перебранку мужчин. — Вы оба, кажется, не учли одной вещи. Я ни за кого не собираюсь выходить замуж.

Они повернулись к ней с выражением величайшего удивления, как будто эти слова произнес стул или стол.

— Миледи, в этом деле у вас нет права голоса, — спокойно, словно разговаривая с ребенком, заключил король. — Решение принято вашим господином.

— Мо… моим господином? — возмутилась Селина, чье феминистское самолюбие оказалось сильнее всех остальных чувств, включая страх. — У меня нет никакого господина! Я не Кристиана и не желаю выходить за него замуж!

— Я бы не стал игнорировать желание дамы, — произнес Гастон с преувеличенной галантностью.

— Вы поступите так, как желает ваш король! С этой минуты я не желаю выслушивать чьи-либо глупости. Идите оба и наденьте приличествующие случаю наряды.

У нее не было шанса исчезнуть, не было шанса бежать.

А если бы и появилась возможность бежать, она не знала куда. В лес? Чтобы заблудиться и замерзнуть в снегах? Она понятия не имела, сколько миль до ближайшего города. Как она выживет? Она всегда любила комфорт. В семье смеялись: максимумом близости к природе для нее являлся отель без кабельного телевидения.

Кроме того, она не знала, кто попадется ей на пути и как поступит встречный с одинокой женщиной.

Такие мысли одолевали Селину, когда она, дрожа, стояла в одиночестве перед входом в маленькую часовню замка, глядя на ряды окружавших ее недружелюбных лиц.

Оживленный гул голосов, говорящих на напыщенном, архаичном французском, тут же стих, когда она вошла в часовню.

Поношенное желтое бархатное платье, с неохотой одолженное ей одной из служанок, которая и помогла его надеть, было тесным и коротким, но Селине сказали, что другого не нашли. Теперь не одна пара глаз с неудовольствием оглядывала ее кричаще-глубокое декольте, фигуру, выступающие из-под юбки щиколотки и красные шелковые башмачки.

Селина подозревала, что такое неудобное платье для нее выбрали специально, чтобы показать, как она нежеланна здесь.