Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дюмарест с Терры (№1) - Ветры Гата

ModernLib.Net / Научная фантастика / Табб Эдвин Чарлз / Ветры Гата - Чтение (Ознакомительный отрывок) (Весь текст)
Автор: Табб Эдвин Чарлз
Жанр: Научная фантастика
Серия: Дюмарест с Терры

 

 


Эдвин Чарлз ТАББ

ВЕТРЫ ГАТА

Посвящается Дженнифер

Глава 1

Он проснулся, отсчитывая секунды, поднимаясь сквозь бесконечную атмосферу черного холода к теплу, свету и пробуждающемуся сознанию. На счет 32 токи индукции согрели его вновь до нормальной температуры. На счет 58 его сердце начало биться самостоятельно. На счет 73 отключился аппарат искусственного дыхания. На счет 215 под шипение сжатого воздуха откинулась крышка контейнера.

Он лежал, наслаждаясь эйфорией воскрешения.

Оно всегда было одинаковым, это чувство благополучия. Каждый раз, когда он просыпался, его охватывала волна радости, что ему еще раз повезло. Его тело наполнилось жизнью после долгого сна, во время которого оно имело возможность излечить разные мелкие болезни. Лекарства, которые помогли ему проснуться, обострили его воображение. Было приятно лежать с закрытыми глазами, погруженным в удовольствие этой минуты.

– С тобой все в порядке?

Резкий, беспокойный голос ворвался в его сознание. Дюмарест вздохнул и открыл глаза. Свет был слишком ярким. Он поднял руку, чтобы защитить глаза, и опустил ее, когда кто-то заслонил свет. Бенсон стоял в ногах открытого контейнера и смотрел на него сверху вниз. Он выглядел точно таким, каким Дюмарест помнил его: маленький человек с морщинистым лицом, с аккуратной каймой бородки и гладкими черными волосами. Насколько же человек должен состариться, чтобы это бросалось в глаза?

– У тебя получилось, – сказал оператор довольным тоном. – Я не ожидал, что что-то случится, но минуту назад ты заставил меня поволноваться. – Он наклонился вперед, и его голова заслонила свет. – Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Дюмарест кивнул, неохотно осознавая необходимость двигаться. Потянувшись, он схватился руками за края контейнера и медленно поднялся. Его тело было таким же, как всегда – большим, обнаженным и бесцветно-белым. Кожа плотно обтягивала выступающие кости. Он осторожно напряг мышцы, набрал воздуха в грудную клетку. Воскрешаясь, он потерял жир, но кое-что у него еще осталось. Оцепенение все еще не прошло, чему он был очень рад.

– Я еще никого не потерял при воскрешениях, – похвастался оператор. – Вот почему ты заставил меня поволноваться. У меня хорошая репутация, и я не хочу запятнать ее.

Конечно же, она такой и останется. Бенсон был все таким же старательным. Но пройдет время, и он станет менее усердным. Пройдет еще время, и он уже не станет так заботиться о своей репутации. А в конце концов ему на все станет наплевать. Именно тогда некоторые такие типы полагают, что очень умно будет сэкономить на лекарствах и потом смотрят, как очередной воскрешаемый криком разрывает себе легкие в агонии восстановленного кровообращения.

– Я забылся, – сказал он. Он принес чашку солоноватой воды. Дюмарест выпил ее и вернул чашку.

– Спасибо, – его голос был хрипловатым. Он сглотнул и попробовал еще что-то сказать. На этот раз голос больше походил на прежний. – Принеси немного басика.

– Подожди секунду.

Дюмарест сел на контейнер, сгорбился и стал смотреть, как Бенсон идет к автомату-наполнителю. Он обхватил себя руками, ощущая холод вне контейнера и бесцветность комнаты. Комната напоминала морг. Холодное, залитое голубым светом помещение, с воздухом, пропитанным запахами химикатов. Бесформенное помещение с низким потолком с выступающими стойками и изогнутыми балками, раздражающее глаза однообразной монотонностью неокрашенного металла.

В этой части корабля не было никакой нужды в тепле и никаких признаков комфорта. Только голый металл и ультрафиолетовые лампы, очищающие своим стерилизующим сиянием похожие на гробы контейнеры. Это было то место, где хранились живые существа – принявшие препараты, замороженные, на 90 % мертвые. Здесь находились самые дешевые места для путешественников, готовых рискнуть своей жизнью против возможных пятнадцати процентов смертельного исхода.

Такое путешествие было дешевым – это было его единственным достоинством.

Но что-то вокруг было не так.

Дюмарест почувствовал это седьмым чувством, пришедшим с многолетним опытом. Это не было связано с пробуждением. Он осознал это задолго до окончания пятиминутного цикла пробуждения. Это не было связано с Бенсоном. Это было что-то еще – что-то, чего не должно было быть.

Он обнаружил в чем дело после того, как смочил кончики пальцев и легонько дотронулся ими до голого металла конструкций. Они задрожали под действием слабого, но безошибочно узнаваемого эффекта поля Эрхафта. Корабль был все еще в космосе.

А путешественников никогда не оживляли до приземления.

Бенсон возвратился с чашкой басика. Из чашки поднимался тонкий аромат, специально предназначенный для стимуляции аппетита. Он улыбался, когда передал ее.

– Вот, – сказал он. – Проглоти, пока теплое.

Обогащенная витаминами и протеином жидкость была липкой от глюкозы. Дюмарест осторожно пил ее маленькими глотками, внимательно следя за ощущениями в своем животе. Он отдал Бенсону пустую чашку и отошел от контейнера. В тумбочке внизу лежала его одежда и вещи. Он оделся и проверил свою экипировку.

– Все на месте, – сказал Бенсон. Его голос по сравнению со звонким металлическим эхом звучал глухо. – Все точно так, как ты оставил.

Дюмарест затянул ремень и надел ботинки. Это были хорошие ботинки. Опытный путешественник всегда заботится о своих ногах.

– Я никогда ничего не краду у путешественника. – Оператор настаивал на своей честности. – Я не в обиде, что ты проверил свою амуницию, но я ничего не краду.

– Не украдешь, если у тебя есть немного мозгов, – согласился Дюмарест. Он выпрямился во весь рост, возвышаясь над собеседником. – Но попытки краж были.

– Возможно, но я этого никогда не делал.

– Пока.

– Никогда. Я никогда не займусь этим.

Дюмарест пожал плечами, оставаясь при своем мнении, и посмотрел на другие контейнеры. Он подошел к ним, проверяя их содержимое. Три бычка, два барана, твердый кусок льда с лососем, собака, множество кошек – обычный живой груз любого звездного корабля, путешествующего без определенного маршрута и торгующего всем, что может принести прибыль. Однако здесь не было людей, несмотря на множество пустых контейнеров. Он посмотрел на оператора.

– В порту отлета были путешественники, желавшие последовать с нами, – спокойно сказал Дюмарест. – Почему здесь только я?

– Ты пришел рано.

– Ну и что?

– В последний момент мы подписали контракт с Матриаршей Кунда и ее свитой. Ты в это время был уже заморожен, и только поэтому тебя не сгрузили вместе с остальными пассажирами и другим грузом. – Бенсон подошел к автомату и наполнил пустую чашку. – Они закупили весь корабль.

– Большие деньги, – сказал Дюмарест. Единственный способ нарушить заключенный с капитаном Договор состоял в выкупе билетов у тех, кто мог предъявить свои претензии. – Разве у нее нет своего корабля?

– Есть. – Бенсон подошел к Дюмаресту. – Я слышал, как один из наших инженеров говорил, что у них барахлит двигатель. Как бы то ни было, Старик подписал контракт, и мы сразу отбыли.

Дюмарест кивнул, продолжая пить вторую чашку. В космосе человек мог прожить день, потребляя всего сто грамм басика, и Дюмарест почувствовал, что уже стал поправляться. Бенсон сел рядом, заглядывая в глаза Дюмаресту. Казалось, он хотел заговорить, нарушить обычное безмолвие этой части корабля. Дюмарест решил помочь ему.

– Матриарша? Множество женщин, чтобы повеселиться?

– Они путешествуют высшим классом, – сказал Бенсон. – Все, кроме стражи, а эти не терпят шуток. – Он придвинулся еще ближе. – Но как это – быть путешественником? Я имею в виду, что это тебе дает?

В его глазах было любопытство и что-то еще. Дюмарест часто видел такой взгляд раньше, взгляд домоседа на путешественника. Это встречалось у всех, и вскоре появлялась зависть. Затем, по мере того, как их корабль превращался в удерживающую их тюрьму, зависть перерастала в ненависть. Именно тогда опытный путешественник предпочитал подождать другого корабля.

– Это стиль жизни, – сказал Дюмарест. – Некоторым он нравится, некоторым нет. Мне нравится.

– Как ты этим занимаешься? Что ты делаешь между перелетами?

– Осматриваюсь, нахожу работу, зарабатываю на новый билет для перелета куда-нибудь еще. – Дюмарест допил басик и поставил пустую чашку. – Брум – это деловая планета. У меня не будет больших проблем найти корабль, направляющийся туда, где я еще не был. – Он уловил выражение на лице оператора. – Мы направляемся на Брум? Ты говорил, что Брум будет следующим пунктом назначения.

– Нет. – Бенсон немного отступил. Дюмарест поймал его руку.

– Я купил билет до Брума, – сказал он холодно. Его рука сжалась. Оператор вздрогнул. – Ты соврал?

– Нет! – Бенсон не был трусом. – Ты купил обычный билет, – сказал он. – Перелет в следующий пункт назначения. Я думал, это будет Брум. Это и был Брум, пока мы не подписали контракт.

– А теперь?

– Мы в трех днях от Гата.

Закрой глаза, задержи дыхание, вспоминай. На Гате ты можешь услышать музыку миров!

Так утверждала реклама, возможно, справедливо – у Дюмареста никогда не возникало желание проверить это. Гат был планетой для туристов с билетом туда и обратно. Это было «привлекательное» место без какой бы ни было промышленности, в котором не было стабильного общества, где путешественник мог бы заработать денег на обратный билет. Мертвый, скучный, полуслепой захолустный мир.


Он стоял на краю взлетного поля, осматриваясь. Он не был здесь одинок. Ниже, за ровной площадкой поля, за изгибом долины, сбегающей вниз к морю, теснилась в беспорядке горстка лачуг. Они соответствовали бедности, которая висела над ними, как миазмы. Они давали некоторое укрытие и чувство собственности, и это было все.

Дальше, в другую сторону, на некотором возвышении, в стороне от опасности поля космодрома и от запаха лагеря лачуг, располагалось поселение из строгих домов заводской постройки и надувных палаток. Здесь жили деньги и комфорт, который они могли обеспечить – туристы, путешествующие высшим классом, принимавшие таблетки быстрого времени, так что день казался часом, неделя – днем.

Люди из лагеря путешествовали так же, как Дюмарест – низшим классом. Путешественники среднего класса оставались на кораблях, которые были их домом. Корабли останутся на взлетном поле, как говорил Бенсон, до окончания бури. Затем они улетят. Другие прибудут к следующей буре. На Гате этот интервал составлял около четырех месяцев. Целая вечность.

Дюмарест ушел с поля, пройдя мимо нескольких человек, с безнадежностью пялящихся на корабли. Когда он сошел с укрепленной площадки поля, его ботинки погрузились в грязь. Было жарко, и воздух был тяжелым, очень влажным. Он расстегнул воротник, когда входил в лагерь. Между лачугами вилась узкая тропинка, неровная и очень пыльная. Он знал, что она приведет его к центральной площади – такая всегда была в этих лагерях. Он искал информацию и нашел ее быстрее, чем рассчитывал.

Перед раскрытой дверью одной из хижин сидел мужчина. Хижина была неуклюже слеплена из клочков выброшенных пластиковых листов, укрепленных ветками и камнями. Мужчина был бородатый, грязный, в бесформенной одежде. Он наклонился над ботинком, стараясь закрыть зияющую в нем дыру. Он взглянул на приближающегося Дюмареста.

– Эрл! – Башмак и куски скрученной проволоки упали в сторону, когда мужчина вскочил на ноги. – Разве я когда-нибудь был не рад тебя видеть!

– Меган! – Глаза Дюмареста остановились на грязи, на бороде, на бесформенной одежде. – Все остальное так же плохо, как это?

– Хуже. – Меган наклонился, поднял свой ботинок и выругался, просунув палец в дырку. – Только что прибыл?

– Да.

– Кто оператор на твоем корабле? – Меган поинтересовался этим слишком небрежно. – Порядочный тип?

– Не может быть лучше. А в чем дело?

– Достаточно порядочный, чтобы ему можно было довериться?

– Он не дурак. – Дюмарест сел перед хижиной. – Ты знаешь законы, Меган. Без денег нет перелета. Долго ты болтаешься здесь?

– Больше года. – Он со злостью швырнул порванный ботинок на землю. – Четыре раза я видел прилетающие корабли, и четыре раза они улетали без меня. Если я не улечу вскоре, то я не улечу никогда. Уже сейчас я перешел черту обычного риска.

Он был оптимистом. Под грязью Меган был тощим, одежда болталась на исхудавшем тела. Путешествовать низшим классом в его состоянии было равносильно самоубийству. Он с завистью взглянул на Дюмареста.

– Ты выглядишь прекрасно, – сказал он. – Для человека, который только что приземлился.

– Мне повезло, – сказал Дюмарест и усмехнулся воспоминаниям. – Оператор отступил от правил. Он разбудил меня на три дня раньше ради компании. Ему был нужен собеседник. Я скрасил его одиночество.

– И за беседы тебя хорошо кормили. – Меган нахмурился. – Бьюсь об заклад, что он хотел знать все о жизни путешественников.

– Ты знаешь?

– Это случается каждый раз. Проклятая деревенщина! Они не могут понять, что для проведения операций на самом себе необходимо мужество. Они начинают ненавидеть нас, поскольку не могут этого сделать, и изливают свою злобу так, как только могут. Пусть все они идут к черту!

Он сел, потеряв силу поддерживать гнев.

– Я попал сюда по ошибке, – тихо сказал он. – Оператор сказал, что корабль направляется на Ларгис. Я не знал, что он врет, пока не вышел с корабля. Сначала я не очень беспокоился. Я слышал о Гате и был любопытен. Я хотел – нет, лучше не вспоминать. У меня даже было немного денег, чтобы осмотреться перед тем, как найти себе работу для приобретения билета. И только тогда до меня дошло.

– Нет работы, – сказал Дюмарест. – Вокруг нет свободных денег. Я знаю, как это бывает.

– Ты всегда был умным, – сказал Меган вяло. – Я помню, как ты говорил об этом в тот раз на Шике. О планетах, от которых путешественник должен держаться в стороне, если не хочет оказаться на мели. Ну и какая польза тебе от всех твоих знаний?

– Никакой, – спокойно сказал Дюмарест. Он объяснил, как он попал на планету. Меган кивнул, угрюмо изучая свой ботинок.

– Я видел приземление этой Матриарши. Большая свита, хорошо вооруженная. У них столько барахла, что можно открывать магазин.

– Да, у них есть деньги, – согласился Дюмарест. – Может быть, они приехали сюда поохотиться.

– Тогда они зря тратят время. – Меган сплюнул от отвращения. – На этой планете нет развлечений – по крайней мере здесь. И люди не прилетают на Гат ради охоты.

– Тогда это оружие для чего-то другого. – Дюмарест задумался. – Большая свита, говоришь?

– Ну да. Они не похожи на толпу туристов и ведут себя совсем по-другому. Больше всего они похожи на отряд военных. Их охранницы повсюду. Крепкие девицы, но страшные, как крокодилы. Они установили свои палатки в Верхнем городе. – Меган поднял куски проволоки и начал возиться с ботинком. Его руки дрожали. – Я предложил им помочь перенести некоторые вещички. Одна из них оттолкнула меня, тут-то я и порвал ботинок. Я споткнулся и чуть не сломал себе лодыжку. – Он сморщил губы. – Приятные люди.

– Я знаю таких. – Дюмарест подошел к нему и взял ботинок с проволокой. – Ну-ка, давай я попробую.

Меган не возражал. Он смотрел на Дюмареста, пытаясь собраться с духом.

– Эрл, я…

– Потом, – быстро сказал Дюмарест. – После того как я разберусь с твоим ботинком, ты можешь показать мне, где я смогу раздобыть нам что-нибудь поесть. – Он был так занят ботинком, что даже не посмотрел на Мегана. – Давай посмотрим, – размышлял он. – Проблема в том, чтобы соединить достаточно крепко, чтобы не рвалось, но в то же время достаточно гибко, чтобы можно было ходить.

Но не это было настоящей проблемой.

Глава 2

На Гате не было смены дня и ночи. Разбухший шар солнца всегда висел над горизонтом, окрашивая свинцовое море в цвет крови. На востоке царила холодная, таинственная темнота. Между светом и тьмой пролегала полоска нормальной температуры. Но только здесь, на этой заполненной водой планете, она касалась сразу и земли и океана. Такая необычная география делала планету уникальной.

– Умирающий мир, – сказал голос. Он был очень мягким и приятным. – Озлобленный пониманием своего неизбежного конца. Немного ревнивый, немного трогательный, очень сильно напуганный и наверняка жестокий.

– Вы говорите о Гате? – Сина Тос, подопечная Матриарши Кунда, смотрела из окна, встроенного в стену палатки. Ей не надо было поворачиваться, она узнала голос. Синтешелк зашелестел, когда высокая фигура кибера Дина приблизилась к ней.

– О чем еще, моя госпожа?

– Я думала, ты можешь подразумевать аналогию. – Она повернулась и посмотрела в лицо киберу. На нем был алый халат, характерный для его класса. Лицо под капюшоном было гладким, без признаков возраста и без эмоций. – Матриарша тоже стара, возможно, немного напугана и наверняка жестока, особенно к тем, кто не подчиняется ее воле.

– Быть правительницей нелегко, моя госпожа.

– Может быть, хуже быть подданной. – Сина отвернулась от окна. Ее лицо под черной копной покрытых лаком волос было бледным. – Перед тем, как мы покинули Кунд, я видела человека, посаженного на кол из полированного стекла. Мне сказали, что его чувствительность к боли повышена, и что он будет долго мучиться прежде, чем умереть.

– Он был предателем, моя госпожа. Казнь выбрали такую, чтобы она стала уроком для тех, кого могут подстрекать к мятежу.

– Это ты им посоветовал? – она сжала губы в ответ на утвердительный кивок. – Итак, ты выступаешь против восстаний?

– Я не противник, я не помощник, я не принимаю ничью сторону. Я советую. Я имею ценность только тогда, когда не принимаю ничью сторону. – Он говорил о своем кредо тем же тоном, каким объявлял бы о начале сражения, об убийстве или о внезапной смерти.

Услышав это, она постаралась скрыть свое отвращение. Оно было инстинктивным, ее отвращение к киберу. Как женщина, она гордилась своим полом и преимуществами, которые он ей давал. Она любила, когда мужчины восхищались ею, но она никогда не видела восхищения в глазах Дина. И никогда не увидит. Никакая женщина никогда не заставит его что-либо чувствовать.

В пять лет он был избран. В пятнадцать лет, после принудительного достижения половой зрелости, он перенес операцию на таламусе. Он не мог чувствовать ни радости, ни ненависти, ни желания, ни боли. Он был холодной логической машиной из плоти и крови. Бесчувственным живым роботом. Единственным удовольствием, какое он знал, было умственное удовлетворение от правильной дедукции.

– Мне кажется, – проговорила Сина, – что твоя логика приводит к ошибке. Появление мученика – это ошибка. Мученики могут быть знаменем.

– Пока нет причины для их появления, – поправил он. – Этот человек был наемным убийцей. Он знал, на какой риск идет. Оппозиции Матриарши, миледи, нет в массах. Все знают, что правление Матриарши ко многим благосклонно.

– Это правда.

– Также хорошо известно, что она уже не молода и все еще не назвала свою преемницу.

Она кивнула, злясь на него за обсуждение очевидного.

– Именно поэтому место экзекуции было выбрано так тщательно, – пробормотал он. – Совсем не случайно этого человека посадили на кол перед резиденцией леди Мойры.

Это было уже слишком. Сина знала и любила эту женщину.

– Ты имеешь в виду, что это она наняла убийцу? Какая чушь.

Дин промолчал.

– Леди Мойра богата и влиятельна, – признала она, – но она женщина чести.

– Честь, моя госпожа, может значить разное для разных людей.

– Но убийство…

– Это известный политический инструмент. Опасно, что Матриарша больше не в расцвете своей силы. Есть те, кого волнует будущая наследница. Вот почему, – добавил он, – я выбрал именно это место для экзекуции.

– Я знаю, – сказала Сина нетерпеливо. – Перед резиденцией леди Мойры. – Ее глаза расширились. – Ведь ее дом стоит рядом с халатинским посольством!

Дин ничего не ответил, его лицо осталось вежливым. Его глаза оставались загадочными, но Сина не была дурочкой. Она слишком долго жила в сложной атмосфере придворных интриг для того, чтобы не видеть очевидное. Кунд был богатой планетой, а Халатия – нет. Многие считали, что леди Мойра имела больше прав на трон, чем Матриарша. Глория была уже стара.

Но пытаться убить ее?

– Ты неправильно меня поняла, моя госпожа, – сказал Дин своим медоточивым голосом. – Этот человек хотел убить не Матриаршу, он хотел убить тебя.

Во внутренней комнате составленного из надувных пластиковых палаток строения, которое стало их временным домом, раздался звонок. Занавески раздвинулись, и в проеме появилась Глория, Матриарша Кунда. Она была очень стара. Но с годами она стала только выносливее и сильнее, как дерево становится крепче после многих лет невзгод. Она стала суровой и решительной и черпала силу в своей решительности. Ее сопровождали две стражницы, мужеподобные женщины с суровыми лицами, хорошо обученные и фанатично преданные ей. Взмахом руки она отослала их в сторону и подошла к креслу.

– Я могу все делать сама. Я не настолько стара, чтобы вы всегда носили меня.

Она знала, что ее голос слишком тонок, слишком ворчлив, но ничего не могла с этим сделать. Даже космохирурги не могли обновить мягкую ткань чересчур старых голосовых связок. Но этот недостаток она обычно могла контролировать.

– Хорошо, – бросила она охране, когда села на кресло. – Подождите меня снаружи, чтобы ничего не слышать. – Она подождала пока за ними не опустится занавеска. Они, конечно, не уйдут далеко, может быть, останутся слишком близко, но она может положиться на их преданность. Она посмотрела на Дина. – Ну, ты ей все рассказал?

– Да, моя госпожа.

– Она испугалась? – Она захихикала, так как кибер ничего не ответил. – О, она испугалась. Так же было, когда я в первый раз поняла, что кто-то хочет убить меня. Это было так давно. Много лет назад, – она поняла, что повторяется. Еще один признак старости. Она раздраженно закашлялась.

– Моя госпожа! – Сина подошла к ней. – Могу ли я для вас что-то сделать? Может, принести воды? Может, вы хотите пить? Что-то еще?

– Отдохни, девочка, и не суетись. – Глория сглотнула, прочищая горло. – Ты не можешь спрятаться от неприятных известий, заставляя себя заниматься разными пустяками. Пришло время стать взрослой и заглянуть в лицо реальности. Кто-то хотел убить тебя. Ты знаешь, почему?

– Нет, моя госпожа.

– Даже не догадываешься?

– Нет, моя госпожа, – я не могу поверить, что кто-то хотел меня убить.

– Тогда ты дурочка. – Глория разъярилась. – Клянусь, они хотели тебя убить. И ты все еще не догадываешься, почему?

– Я поняла, моя госпожа. – Сина посмотрела ей прямо в глаза. – Чтобы я не стала вашей наследницей.

– Неплохо! – Глория довольно улыбнулась. – Ты не такая тупая, как, я надеюсь, некоторые думают. Теперь можешь принеси мне ароматический шарик.

Она откинулась назад и, расслабившись в кресле, вдохнула запах экзотики, которым был наполнен золотой ароматический шарик. Она всегда любила этот запах, но этот шарик содержал что-то еще. Согретые теплом ее рук микроскопические частицы химического волшебства поднимались из шарика и поглощались слизистыми оболочками носа и рта. Под их действием ее тело частично становилось снова юным. Позднее ему придется расплатиться за эти нагрузки, затрагивающие обмен веществ. Но для Глории было очень важно, что она не будет чувствовать себя дряхлой старухой с затуманенным и болезненным сознанием.

– Скажи мне, – сказала она ласково, – почему ты думаешь, что тебя могут считать моей наследницей?

– Я так не думаю, – сказала девушка. – Вы просили меня назвать причину, по которой меня хотели убить. Я назвала вам ее, но я все еще не верю, что именно я должна была стать жертвой покушения.

– Тебя хотели убить, – обрезала ее старуха. – Позже ты увидишь доказательства. Кто-то каким-то образом догадался о том, чего никто не должен был знать. Они решили устранить тебя, считая тебя препятствием. Я бы хотела, чтобы лица, ответственные за это, оказались в моих руках. – Ее голос становился все ниже, в нем нарастала жестокость, на которую была способна эта женщина. – Ты знаешь, почему ты можешь стать наследницей?

Сина кивнула, ее лицо побледнело.

– А знаешь ли ты, что означает быть избранной наследницей?

– О, да, моя госпожа, я знаю это.

– Интересно. – Глория посмотрела на нее оценивающим взглядом. Она была красива, возможно, слишком красива – но иначе она не была бы воспитанницей. – Послушай, девочка, – сказала она, – и запомни. Матриарша не может поддаваться своим эмоциям и чувствам – а у женщины может быть много личных эмоций. От этого есть только одно средство – но оно означает невозможность естественного продолжения рода. Матриарша никогда не может быть матерью. Теперь ты видишь, в чем проблема?

– О, да, моя госпожа. Поскольку у вас нет естественной наследницы, вы должны выбрать ее. В этом выборе можешь принять участие и ты, – Сина махнула рукой в сторону Дина. – Вы должны выбрать самую лучшую, которая смогла бы править.

Как просто она все это представила! Запах специй из шарика заполнил комнату, когда старуха поднесла его к своему носу. Старуха хотела разозлиться, но у нее на это не было времени.

– Лучшую – но для кого? Для родов, которые ждут, как голодные собаки, готовые схватить брошенную им кость? Для народа, у которого ничего нет, кроме веры? Для политической клики, которая жаждет власти? – Она покачала головой. – Та, что займет мое место, не должна угождать ни одной из этих групп. Она не должна оказаться под влиянием какой-либо группы или ложного чувства долга. И, главное, она должна быть достаточно сильной, чтобы удержать трон.

– И, – мягко напомнил Дин, – прожить достаточно долго, чтобы получить его.

– Правильно! – Глория подалась вперед в своем кресле, ее горящие глаза не отрывались от воспитанницы. – Десять раз за прошедшие семь лет я, казалось, совершала выбор преемницы. Десять раз сразу же появлялся наемный убийца. – Ее губы сложились в презрительную усмешку. – Я нашла очень удобный способ избавляться от слишком настойчивых и самонадеянных. – Она увидела выражение лица девушки. – Тебе это не нравится. Ты думаешь, что любая женщина может править, не замарав рук. Девочка, я сижу на троне восемьдесят лет, и мне его никто не подарил. Я сражалась за него каждую минуту, настраивая один род против другого, заставляя их ослаблять друг друга. Если бы они объединились, то мое правление сразу же окончилось бы. Я убивала, и маневрировала, и делала вещи, недостойные женщины. Но Кунд гораздо важнее, чем любая женщина. Запомни это!

Она говорит так, подумала Сина, будто говорит со следующей Матриаршей.

Лицо искажала гримаса боли, глаза были расширены, рот превратился в беззубую щель, выражавшую ужас страдания. Пот стекал по глубоким складкам на мучающемся лице. Она почти чувствовала резкий запах, исходивший от мускулистого тела.


– Он был обречен, – мягко сказал ей Дин. – Чтобы преодолеть встроенный в него приказ самоубийства, нам пришлось блокировать нервную систему вокруг сердца. – Его рука отбрасывала тень на экран, палец мягко опускался на стекло, когда он показывал, где толстые трубки отходили из груди человека к приземистому аппарату. – Этот конфликт вызвал как бы родовую травму. Он хочет умереть, но не может, и поэтому чувствует физиологическую боль.

– Я должна все это видеть?

– Это приказ Матриарши. – Он не смотрел на нее. Его лицо было обращено к экрану, и при смене изображений казалось, будто лицо постоянно меняет цвет. – Важно то, что ты понимаешь, что тебя хотели убить.

– Почему?

– На этот вопрос, моя госпожа, отвечать должен не я. – Он отступил, когда сцена на экране уменьшилась и стала видна исследовательская лаборатория в дворце. – Я предсказывал, что вероятность такого покушения составляла 82%. Охрана следила должным образом, как я советовал, и этого человека задержали. Рассказанная им история была очевидной ложью. Зная, чего от него следует ждать, охрана предотвратила его самоубийство. Перед допросом были приняты меры предосторожности. Он признал, что именно ты была целью покушения.

– Я не верю в это! – Сина была шокирована зрелищем и тем, что происходило за кулисами внешне благопристойной и невинной власти. – Это какая-то шутка?

– С какой стати, моя госпожа? – Он подождал ее ответа и, когда она не ответила, дотронулся до кнопки управления. На экране все увеличилось. Хорошо было видно лицо в страданиях, страшный безгубый рот. Но теперь он что-то говорил. Было слышно ужасное дыхание. Он говорил чье-то имя. Ее имя.

– Достаточно!

Лицо уменьшилось. Звук пропал, экран погас. Занавеска поднялась, и в комнату влился поток света. Дин отвернулся от окна.

– Оказалось невозможным узнать имя нанимателя, и очень сомнительно, что он когда-либо знал его. Существует масса способов организовать все это так, чтобы самому остаться в тени. Но я бы предложил предпринять шаги, чтобы те, кто предположительно ответственны за это, узнали о своей неудаче и о нашем знании об их причастности.

– Но вы посадили его на кол!

– О, да, моя госпожа!

Она содрогнулась, вспомнив лицо в муках, обращенное к небу, уродливые пятна на полированном стекле, напрасное дерганье его пальцев, движение ступней, а крики – ей не легко будет забыть эти крики.

Но она больше не винила Матриаршу.

Эта комната угнетала ее, так как все в ней слишком напоминало о страданиях того человека. Эта была холодная пустая комната, используемая как зал ожидания для охраны. Сейчас в ней никого не было, кроме них с кибером. Импульсивно она пошла по полу мимо драпировок, мимо мерцающих нитей кристалла, по ковру, к узкой двери, открывающейся в наружный мир. Она надавила, и панель отъехала в сторону, впуская внутрь тропическую жару. Она чувствовала лучи солнца на своем лице и смотрела на туда, где тяжелые волны океана набегали на берег. Какие-то люди в грубой неуклюжей лодке боролись с волнами.

Послышался шорох занавески, и Дин подошел к ней. Она показала на людей, таких маленьких на расстоянии.

– Что они делают?

– Ищут еду, моя госпожа.

Она кивнула. Ее не интересовали чужие проблемы. Ее все еще занимали мысли об опасности и смерти. Кто-то пытался убить ее, и это не наводило на приятные мысли.

– Почему мы здесь? – Она показала на мир вокруг. – Зачем это неожиданное путешествие с Кунда, замена кораблей, этот чартер?

– Мы посчитали, что вы в серьезной опасности, моя госпожа. Двигатели нашего корабля оказались ненадежными.

– Саботаж?

– Возможно.

Она почувствовала, как мурашки побежали по спине. У знатных есть богатство, власть, и их влияние может распространяться далеко. Кто может чувствовать себя в безопасности в этой борьбе за наследство? Она нетерпеливо покачала головой.

– Но все же, почему мы здесь? Что Матриарша надеялась найти здесь?

– Возможно, ответ, моя госпожа. – Он помедлил, посмотрел на нее, постигая ее красоту, как математик узнает красоту абстрактного уравнения. В ней же наука и искусство объединились, чтобы получилось что-то исключительное. – Ты знаешь Гат?

– Я слышала о нем. Это планета, на которой можно услышать музыку высших миров. – Она рассмеялась, ее смех был заразительным. – Разве мы приехали сюда слушать музыку? Если так, то мы напрасно тратим время. На Кунде существуют более приятные мотивы.

– Мы пока не в том месте, моя госпожа, и еще не в то время. Надо дождаться бури.

– И?

– Перед бурей мы пойдем на север, к тому месту, где берег загибается на восток. Там холодно и темно. Там находится ночное полушарие. Там стоит огромный барьер. Горная гряда, обтесанная и расщепленная бесконечными ветрами, осевшая под влиянием неумолимого времени. Тяжелые камни остаются, а мягкие уносит ветер. Глубоко в скале находятся массы кристаллов, которые откликаются колебаниями в широком диапазоне частот на внешнее давление и вибрации. Фактически эта горная гряда представляет собой самую огромную звуковую деку, какую только можно вообразить. Когда во время бури дуют ветры, то… Результаты получаются интересными.

– Ты был здесь раньше?

– Нет, моя госпожа.

– Тогда?.. – Она не закончила вопроса, поскольку знала ответ. Если Дину дать пару фактов, то он мог найти третий. Если ему представить все обстоятельства, то кибер мог экстраполировать наиболее вероятный ход событий. Для него было достаточно знать то, что когда-то испытали другие люди. Но вопрос все же оставался.

– Почему?

– Почему мы здесь? Что такое есть на Гате, что Матриарша привезла нас в такую даль из Кунда? – Он не стал притворяться, будто не понял смысла вопроса. – Я сказал тебе, моя госпожа, возможно, она надеется найти здесь ответ.

Глава 3

Лодка была плохо отесана, грубые доски были скреплены обрывками веревки, пластика, проволоки. У нее не было ни киля, ни паруса, только поперечины для гребцов, руль и заостренный нос. Утлегарь был добавлен впоследствии, но даже с ним судно все равно держалось на воде так же плохо, как самая примитивная рыбачья лодка.

– Греби!

Шкипер выкрикнул этот приказ. Его босые ноги крепко стояли на дне лодки, на голой груди блестело солнце. Его голос был слишком громок, громче, чем можно было подумать, посмотрев на выпиравшие из голой груди ребра и на выступающие сквозь кожу лица кости черепа.

– Гребите, черт побери, – выкрикнул он. – Гребите!

Дюмарест проворчал, налегая всем телом на весло. Подобно лодке, оно было грубо сработано людьми, у которых было мало знаний и еще меньше умения. Лодка им представлялась тем, что должно плавать. Они не знали ничего о балансе, о правильных пропорциях, о том искусстве, которое превращало мертвое дерево в живое существо. Они просто построили платформу, на которой можно было уплыть в море.

Он еще раз вздохнул, когда, напрягаясь, потянул за непослушную жердь с плоским концом. Вода протекала в щели между досками и мочила его босые ноги. Солнце жгло его голую спину. Он получил это место, так как был большим, казался умелым и умел плавать. Меган стерег его одежду на берегу.

– Там! – Шкипер показал рукой и навалился на руль. Что-то всплеснуло на поверхности воды, и он направил лодку туда. – Быстрее, – крикнул он, – быстрее!

Они старались изо всех сил. Среди них не было сильных – для этого надо было хорошо есть. Среди них не было толстых. Путешественнику нельзя быть толстым. Все они давно отчаялись – слишком реальной угрозой был голод. Они всем своим весом налегали на весла, резко вздыхая знойный воздух, дрожа от напряжения охоты за пищей.

Шкипер напрягся, когда они подплыли к тому месту, где он что-то заметил. Он получит две доли от улова. Три доли получит владелец этой лодки, находящийся сейчас на берегу в полной безопасности. Все остальные получат по одной доле.

– Приготовились! – Он ослабил руль и вытер пот, заливавший глаза. Он был очень взволнован и знал это, но слишком долгое время им ничего не попадалось. Конечно, была маленькая рыба, и половина этой рыбы, кожа и кости, шла на приманки. Ловля этой костлявой, толстокожей, неимоверно тощей рыбешки отнимала больше сил, чем улов мог дать в качестве еды. Но то, что они увидели на поверхности, было большим. – Карл, – приказал он, – приготовься!

Высокий, тощий, более похожий на карикатуру мужчины, Карл кивнул, бросил весло и занял свое место на носу. Он держал гарпун, к которому была привязана веревка. Через плечо он посмотрел на шкипера.

– Все готово, Аб.

– Следи внимательно! – Аб сощурился, защищаясь от солнца. Свинцовая поверхность моря разорвалась, волны разбежались в стороны, и что-то большое и серое блеснуло в рубиновых лучах. – Там, Карл, там!

Гарпун стрелой полетел вперед; острие вонзилось глубоко. Карл сразу же бросился к веслу. Дюмарест оттолкнул его.

– Веревка, смотри за веревкой!

– Отвали в сторону! – Карл добрался к веслу, когда веревка выбралась до конца. Лодка резко дернулась и начала двигаться. Шкипер в отчаянии выкрикивал приказы.

– Назад! Гребите назад, или мы погибли!

Вода бурлила, когда грубо отесанные весла били по ее поверхности. Это было похоже на стремление остановить неумолимое движение ледника. Веревка загудела от напряжения, и нос лодки начал зарываться в воду. Вода захлестывала лодку через планшир.

– Веревка! – Дюмарест встал, выхватил нож, прикрепленный к ремню гарпунера, и наискосок рубанул им по веревке, перерезав ее. Короткий конец полетел обратно в лодку, и ее нос резко пошел вверх. Под ними что-то проскользнуло и выскочило на поверхность позади кормы.

– Болван! – Карл спрятал нож. – Из-за тебя мы лишились веревки.

– Это лучше, чем лишиться жизни. – Дюмарест посмотрел на шкипера. – Таким образом вы ловите рыбу?

– Может быть, ты знаешь способ лучше? – Шкипер знал, что говорил. Он и раньше ловил рыбу в этом море, а Дюмарест нет. – Как еще мы можем поймать больших рыб, ведь у нас нет сетей? Мы гарпуним их, вяжем, и тащим к берегу. Как ты сможешь сделать это без веревки?

Его гнев был беспредельным. Эта рыба была большой. Ее хватило бы на три дня, и еще кое-что осталось бы. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, и тут же закрыл, услышав возглас.

– Посмотри, Аб, там кровь.

Тонкая красная пленка замутила поверхность моря. Что-то тонкое двигалось поперек, и Карл выкрикнул, как только узнал.

– Веревка!

Он прыгнул быстрее, чем они успели его остановить. Нырнув, он проплыл под волнами, затем вынырнул и быстро поплыл к тонкому концу веревки. Он схватил ее, развернулся и поплыл обратно к лодке. Карл достиг лодки и попытался забраться в нее. У него не получалось и он тяжело дышал, уцепившись за грубый дощатый борт.

– Помогите ему. – Аб смотрел на море беспокойным взглядом. – Поторапливайтесь!

Дюмарест подошел, схватил Карла за руки, поустойчивей встал в лодке и с силой потянул его вверх.

– Спасибо, – сказал Карл. – По-моему… – Он не закончил, и на его лице появилось странное выражение. Эта гримаса продержалась около трех секунд, потом он стал кричать.

Дюмарест понял, почему, когда втащил его в лодку. Обе ноги Карла были откушены выше колен.


Пробуждение было странным. Его уши улавливали звуки, которых он раньше не слышал. Слышался ритм тяжелых повторяющихся ударов и какие-то непонятные жидкие засасывающие звуки. Токи индукции, казалось, работали, поскольку он чувствовал тепло в своем теле, но во рту был странный вкус, а ощущение щебенки под своим телом он раньше никогда не испытывал. Но свет был таким, как положено – слишком ярким. Свет всегда был слишком ярким.

Он повернулся и сразу же проснулся. Он не был в контейнере. Он не был и на корабле, который только что закончил путешествие. Он лежал на берегу из песка и гальки и видел рубиновое сияние солнца над волнами, которые с громовым шумом ударяли о берег.

Он повернулся еще раз, так что лицо оказалось снизу, и встал на четвереньки. Он сразу же почувствовал страшную слабость. Он пополз назад, как собака уползает от подозрительного запаха, и почувствовал под рукой сырость. Это была лужица воды, оставленная отступившим приливом, и он умылся и прополоскал рот этой соленой жидкостью. Только глотнув немного воды, он почувствовал, что умирает от жажды.

Непрерывный гул прибоя нисколько не утолял ее.

Он встал на колени, и сразу же волна головокружения набросилась на него. Слабость была ужасающей. Он сел и уставился на воду, ожидая, когда пройдет головокружение. На нем были только шорты. Он потерял всю одежду. Его кожа была пропитана солью, и что-то содрало кожу с одной стороны бедра. Он надавил на рану, появилась кровь из того места, которое выглядело так, будто его свежевали.

Через некоторое время он встал на ноги и повернулся посмотреть на берег.

Берег был узким – зажатая аркой залива полоска песка. С другой стороны его ограничивала высокая стена из выветрившегося камня. Около подножья каменной стены лежали валуны. Липкие зеленые водоросли покрывали скалу выше его роста. Маленькие лужицы воды под ногами отражали красный солнечный свет и были похожи на лужицы крови. С обеих сторон о выступающие из залива скалы гремели волны прибоя.

Пока он добрался до утеса, ему опять стало плохо. Его желудок освободился от проглоченной соленой воды. Он остановился, прополоскал рот водой из лужицы, не решившись утолить жажду этим соленым ядом, а потом уставился на то, на что он должен был забраться.

Для опытного альпиниста это было бы тяжело, для путешественника это было бы очень сложно в любом случае. В его состоянии это было практически невозможно, но выбирать не приходилось. Либо он заберется наверх, либо утонет. Он посмотрел на море. Он отдыхал дольше, чем подозревал. Волны уже вздымались выше. Отступив назад, он осмотрел утес и, выбрав маршрут, начал карабкаться. На трехметровой высоте, его рука поскользнулась на зеленой слизи водорослей, и он упал. Он попытался еще раз. В этот раз он залез выше, но опять упал. В третий раз он почти потерял сознание от удара при падении и долго размышлял, все ли его кости целы. Когда он полез наверх в следующий раз, он знал, что это будет его последняя попытка.

Он весь вспотел, пока преодолел уровень скользкой зеленой слизи. Его сердце стучало так сильно, словно хотело выпрыгнуть из груди. Он прижимался к скале и очень хотел, чтобы сейчас у него были ботинки и не надо было бы касаться голыми пальцами неотесанных камней. Он забрался выше и заметил длинную косую трещину, которую нельзя было разглядеть снизу. Он полез по ней, и она довела его почти до самого верха. Оставалось всего лишь три метра, но трещина кончилась. Он поднял голову, стараясь разглядеть, что ожидает его наверху, и пытаясь побороть судороги в уставших руках и ногах. Край обрыва зарос ползучими растениями. Зеленые лозы свешивались глубоко вниз, но они были слишком тонкими, чтобы помочь ему. Его взгляд остановился на узловатом корне.

Но этот корень был слишком далеко, примерно в футе от его пальцев, и очень неудобно расположен. Он прикинул расстояние и без колебаний прыгнул. Не сумев ухватиться правой рукой, он повис на одной левой. Корень под его тяжестью начал двигаться вниз. Он извернулся и выбросил вверх правую руку. Ему удалось зацепиться за выступ какого-то невидимого отсюда камня. Он начал подниматься, помогая себе ногами. Он поднял левую руку на полметра по корню и чуть-чуть передохнул. Затем отчаянно прыгнул вверх. Вереница камушков и куски земли посыпались вниз, на берег, когда он уперся локтями в край обрыва. Еще одно, последние усилие, и он оказался вне опасности.

Он прошел метров семь, пока понял это, и тогда его ноги подогнулись. Он упал на землю, задыхаясь, в его теле была только боль.

Через некоторое время Меган нашел его.


– Я видел, что случилось, – сказал он. Он сидел рядом с маленьким костром, над которым висела жестяная банка; из нее шел аппетитный запах. – Я видел, как лодка опрокинулась, и все вы оказались в море. Подробностей я не знаю.

Дюмарест все рассказал ему. Меган кивнул и засуетился вокруг костра. Он осторожно подкинул в пламя горсть сухой травы. Дым поднимался вокруг банки и уносился в небо.

– Кровь привлекла каких-то крупных тварей, – сказал он. – Может быть, как раз тех, одну из которых вы загарпунили. Иногда эти существа подходят довольно близко к берегу, особенно перед бурей. – Он взял ложку и попробовал то, что было в банке. Затем добавил сухих веток в огонь. – То, что я видел, было ужасно. Тебе повезло, что ты спасся.

Удача была невероятной. Дюмарест помнил то замешательство, когда шкипер выкрикивал приказы. Была горстка людей, старающихся дотянуться до весел, крики Карла замирали, когда пунцовый фонтан крови лишал его жизни. Потом что-то поднялось снизу, разламывая лодку, переворачивая ее и ломая утлегарь.

Потом – вода, борьба и страх, от которого сводило живот. Последнее состояние – близкое к обмороку, когда он лежал на спине, пытался всплыть и концентрировался на единственной необходимости дышать.

– Я думал, что тебя может выбросить на берег, – сказал Меган. Он даже не посмотрел на Дюмареста. – Я купил кое-что и пошел искать тебя. Я истратил твои деньги.

Он мог бы украсть их с гораздо меньшими затруднениями.

– Вот. – Меган поднял банку над огнем, – ешь, пока горячее.

Это была хорошая еда, дорогая, возможно, купленная в магазине управляющего. Дюмарест жадно ел, ощущая вкус каждого глотка. Когда банка на две трети опустела, он передал ее Мегану.

– Доешь.

– Нет, Эрл, тебе это нужно больше, чем мне.

– Ешь и не будь дураком. Я не такой сильный, чтобы нести тебя до лагеря. Быстро доедай, и пошли.

Меган купил не только еду. Он знал, что может случиться с людьми, побывавшими в морской воде. Дюмарест оделся, пока он ел. Упаковал вещи и затоптал костер. Вместе они пошли вдоль холмистого поля, покрытого низкорослой чахлой растительностью.

– Мы примерно на полпути между лагерем и горами, – сказал Меган. Они шли медленно, глядя под ноги. – Вскоре мы найдем тропинку, и идти будет легче.

Дюмарест кивнул, ничего не сказав. Должно быть, Меган прошел вдоль берега весь путь сюда от лагеря. Это было длинное, тяжелое путешествие. Дюмарест замедлил шаг. Он замер как вкопанный, когда что-то прошелестело в траве. Маленькое животное, гибкое и гладкое, быстро перебежало тропинку; другое, побольше, кинулось за ним и поймало его. Была маленькая суматоха. В тени можно было заметить блеск белых зубов, на земле осталось красное пятно.

Ни одно из животных не издало ни звука.

Дюмарест прошел мимо пятна, удивляясь, почему те, кто живет в лагере, пренебрегали этим источником еды. Меган в ответ на вопрос пожал плечами.

– Мы не можем поймать их. Ты ставишь ловушку и уходишь. Ты приходишь и находишь ловушку захлопнувшейся, а в ней никого нет. Ты расставляешь сети и ждешь в засаде, но никогда никого не дождешься. Некоторые сделали луки и пытались взять их на прицел. Только зря потратили время.

– А ружья?

– Если бы они у нас были, хотя их у нас нет, они бы все равно не принесли никакой пользы. Некоторые туристы пробовали, но у них ничего не получилось. – Он увидел выражение лица Дюмареста. – Конечно же, их можно поймать, – подбодрил он его. – Ты можешь расставить сети и использовать звуковые ружья, чтобы загнать их в ловушки. Но кто будет все это делать, чтобы поймать кучку крыс?

– Кто-нибудь пробовал?

– Да, пробовали парочку бурь назад. Несколько профессиональных охотников разбили лагерь, и им удалось поймать нескольких тварей. Они сделали это так, как я тебе сказал. – Меган споткнулся и чуть не упал. – Черт возьми, – выругался он. – Где эта проклятая тропинка?

Они вышли к ней через некоторое время. Она была широкая, исхоженная, выложенная булыжниками, которые, очевидно, были собраны с обочин, чтобы можно было легче ходить. Земля под ногами была упругая. Трава – совсем свежая. Меган остановился и показал на север.

– Там горы, – сказал он, – ты можешь их увидеть.

Дюмарест забрался на большой валун, сощурился и на фоне фиолетового неба увидел вдалеке возвышение. Он посмотрел выше и увидел бледное сияние полумесяца луны. Вторая луна светила на востоке среди бледных звезд. Он повернулся, и низкое солнце на горизонте ослепило его. Солнце, луны и звезды смешивались в этом странном районе сумеречной зоны. Он стоял так довольно долго и смотрел. Художник позавидовал бы ему. Гат был странной планетой. Он поделился этой мыслью с Меганом, и тот пожал плечами.

– Это мир привидений, – сказал он, когда Дюмарест догнал его. – Там, наверху, рядом с горами, есть место, где мертвые воскресают и могут жить дальше.

Дюмарест посмотрел на него. Меган был серьезен.

– Я слышал об этом, – сказал Меган. – Когда я приземлился, я хотел расследовать это. Я так и сделал. Теперь, черт его возьми, я бы не хотел этого повторять.

– Звуки, – сказал Дюмарест, – шумы, фокусы акустики. Когда ты был последний раз напуган эхом?

– Это более того. – Меган больше не был грязным, но даже тем концентратам, которые он купил Дюмаресту, требовалось время, чтобы превратиться в плоть. Под его глазами на лице проступали темные круги. – Ты можешь все узнать сам.

– Сейчас?

– Не раньше, чем придет буря. Сейчас не те условия. Когда появятся нужные условия, ты кое-что услышишь.

– Небесную музыку? – Дюмарест улыбнулся – Так говорится в рекламе.

– Хотя бы в этом они правы, – коротко ответил Меган и пошел вниз по тропинке, прочь от гор.

Глава 4

Когда они возвращались в лагерь, на поле приземлился корабль. Из него вышли туристы, веселые, смеющиеся – еще одна разномастная группа: свита принца планеты Эмменед, который разрушал миры своими капризами и который будет разрушать еще, пока не будет остановлен убийцей; три монаха в капюшонах Вселенского Братства, два музыканта, художник, четыре поэта, менеджер. Все они путешествовали высшим классом. Некоторые из них двигались еще замедленно и замедленно говорили из-за тормозящего действия препаратов быстрого времени.

Трое путешествовали низшим классом: мужчина, ростом немного побольше мальчика, высохшая старуха, еще довольно бодрая, и юродивый.

Пошатываясь, он отошел от корабля, согнувшись под тяжестью ящика, по размеру не уступавшего ему. Он был слишком худ, глаза блестели, как угольки, на болезненно-бледном лице. На его груди из-под потрепанной рубашки выступали ребра. Остальная одежда под стать лохмотьям рубашки. Он скорее походил на неуклюжее пугало, чем на человека.

– Гат! – выкрикнул он и упал на высохшую землю поля, прижавшись щекой к почве. Ящик, который он с помощью ремня тащил на плечах, делал его похожим на огромного жука-монстра. – Гат!

Попутчики не обращали на него внимания. Туристы взглянули на него и не увидели ничего интересного. Все путешественники были не в себе. Оператор стоял в двери своего корабля и сплевывал, недовольный своими расходами.

– Гат! – снова выкрикнул мужчина. Он старался подняться, но тяжесть ящика придавливала его к земле. Он угрем выскользнул из-под него, стащил ремень с плеч и встал у ящика на колени. Он похлопывал его, тихо напевая что-то невнятное. Изо рта стекала слюна, подбородок был мокрым.

– Безумный, – сказал Меган уверенно. – Сумасшедший.

– Он попал в беду. – Дюмарест выглядел заинтересованным. Меган пожал плечами.

– Так он в беде? Но и мы тоже. Давай пойдем и посмотрим, не сможем ли мы подзаработать, предложив свои услуги туристам.

– Иди. – Дюмарест зашагал к стоящему на коленях мужчине. Меган нахмурился, но пошел следом. Дюмарест остановился рядом с напевающим мужчиной.

– Вам нужна помощь, – решительно сказал он. – Желаете ли вы, чтобы мы помогли вам?

– Помощь? – Мужчина поднял взгляд. Его глаза были мутными и с желтизной. – Это Гат?

Дюмарест кивнул.

– Тогда все в порядке, – он поднялся, схватил Дюмареста рукой. – Скажи мне, правда ли, что говорят об этом месте?

– Голоса? – Меган кивнул. – Правда.

– Слава Богу! – Неожиданно мужчина успокоился. Он медленно вытер слюну с губ манжетой рукава. – Я… я никогда не думал, что доберусь сюда. – Он сглотнул. – Меня зовут Сим. У меня очень мало денег, но если вы поможете мне, то я…

– Мы не просим платы. – Дюмарест кивнул Мегану, и вместе они склонились над ящиком. Он был почти два метра в длину и имел форму гроба. Меган хмыкнул, когда он ощутил его вес.

– Что в нем? Свинец?

– Всего лишь несколько вещей, – сказал Сим. Он выглядел озабоченным. – Только вынесите его с поля. Я смогу с ним справиться после, когда немного отдохну. Только вынесите его с поля.

Они медленно двинулись к лагерю. Меган споткнулся, выругался, подвернув ногу, и отскочил в сторону, когда тот конец ящика, что он нес, с глухим стуком упал. Удар вырвал ящик из рук Дюмареста. Крышка, сбитая падением, начала открываться.

– Осторожно! – Сим бросился к крышке. Когда он подправлял крепление, руки дрожали. – Вы причините боль… – Он осекся. – Пожалуйста, будьте осторожны.

Он помогал им придерживая ящик, с одной стороны, когда они внесли его в лагерь. Вспотевшие Меган и Дюмарестом опустили свою ношу. Группа путешественников смотрела на них скучающе. Меган, распрямляя затекшую спину, бросил косой взгляд на того, кто засмеялся.

– Тебе забавно?

– А как же, – старая карга, попутчица Сима, захлебывалась от смеха. – Почему вы так осторожны, дорогуши? Вы не можете причинить вред тому, что внутри.

– Заткнись! – Сим шагнул вперед. – Слышишь? Сейчас ты заткнешься!

– Попробуй заткни! – Она снова захихикала, глядя на тощего. – Может быть, им понравится твоя шутка, может быть, им надо рассказать об этом.

– Скажи нам, мамаша, – попросил Меган. Она сразу же разъярилась.

– Не называй меня так! Сделаешь это еще раз, и я выколю тебе глаза!

Меган отскочил от длинной иглы в ее руке.

– Не обижайтесь, моя госпожа. Но почему вы так сказали о ящике?

– Об этом, – она пнула ящик, – об этом гробе? – Она злобно посмотрела на Сима. – Здесь лежит его мертвая жена, дорогуши. А ты не можешь причинить боль мертвецу.


Монахи установили свою церковь в лагере и оставили в ней брата Анжело. Он сидел в тесноте будки, чувствуя, как жара проникает сквозь грубую домотканую рясу, покалывая кожу тысячами крошечных иголочек. Он отбросил мысли о жаре, как посторонние, думая о бесконечной задаче своего духовного общества, о непрерывной борьбе за превращение людей из того, чем они были, в то, чем они должны стать. Осознав, что подошел к границе греха гордыни, он рывком вернулся к окружающей действительности. Через сетку он видел бледное лицо, дрожащее от освобожденных эмоций, с широко раскрытыми глазами. Литания греха была слишком знакомой; человеческое существо способно только к определенным эмоциям, определенным действиям, которые уже надоели ему из-за постоянного повторения. Но грех был слишком тяжелой ношей, чтоб его мог нести один человек.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2