Эдвин Чарлз Табб

Веруча

Глава 1

Было что-то величественное в очертаниях здания музея, что-то напоминающее церковный собор. Это «что-то» заставляло посетителей ступать осторожно и говорить вполголоса, словно торжественность, весомость, величие здания и обстановки обязывали их к этому. Здание было построено из камня; высокие крыши, уходящие, казалось, к самому небу, наполняло эхо времен, веков и дум; обширные залы были связаны длинными и строгими галереями; сквозь матовые стекла окон проникал мягкий призрачный свет. Даже этот свет казался особенным, волшебным и многослойным, хранящим тайны времени и чьих-то переживаний, чувств, судеб. Стражники, стоявшие здесь и там, казались неживыми; словно каменные изваяния, созданные прихотью искусного мастера, они лишь напоминали людей. Они были столь молчаливо-торжественны, что легко было забыть о них, не заметить их присутствия…

Дюмарест не мог заставить себя не замечать малейшие детали окружения. С той самой минуты, как он открыл двери музея, он инстинктивно чувствовал незримые взгляды, внимательные глаза. Они преследовали его, хотя он пытался раствориться, стать невидимым среди остальных. Но он слишком отличался от всех – своей внешностью, манерой держаться независимо, своим настроением. Его серая туника казалась слишком яркой на фоне городских, цивильных одежд; он оставался пришельцем, незнакомцем, и, значит, приковывал к себе чужие взгляды своей непохожестью на остальных; своим неумением быть как все…

– Вы видите фендрата. – Тренированный голос гида покрывал все побочные шумы и звуки шагов. Рукой он указывал чуть вперед и вверх, где на невидимых стропах было «распято» крылатое существо, усеянное шипами и когтями. Даже мертвое и безопасное, оно внушало страх и ужас.

– Последнее место гнездования было разрушено три столетия назад, в Тамарских горах. Этот экземпляр предположительно был самым крупным на планете. Этот вид относится к плотоядным, является результатом неизвестной мутации. Если говорить о жизненном цикле, продолжении рода, то следует отметить, что все здесь шло строго по определенной схеме: самка выбирала самца и после спаривания откладывала яйца в живую материю, выбирая подходящего донора-носителя. Понимаете, что происходило? С помощью специального яда, который она вводила укусом, самка парализовала свою жертву, у которой оставался только один выход: быть съеденной заживо растущими в ней зародышами…

Вы видите перед собой взрослую особь в полете; отметим широкий размах мохнатых крыльев и крючковатые сильные лапы.

Гид коснулся рукой какой-то кнопки, и воздух наполнился странным жужжанием – это был образец звука, который могло издавать подобное существо.

Одна экскурсантка – дородная самоуверенная матрона – спросила гида, предварительно слегка откашлявшись:

– А вы абсолютно уверены, что сейчас не осталось ни одного подобного существа в естественных условиях?

– Да, мадам.

– У меня ферма в Тамарских горах, и я полагаю, что если бы где-нибудь в округе подобные водились чудовища, то я бы немедленно продала ее.

– Вам нечего бояться, мадам, уверяю вас.

Гид двинулся дальше по залу:

– А теперь перед вами криш, – произнес он, останавливаясь около десятиногого животного, все тело которого было покрыто острыми иглами и колючками. – Это экземпляр был найден на дне Ашурианского моря. Если вы присмотритесь внимательно, то увидите, что все его тело-панцирь покрыто маленькими яркими камешками. Местами они располагаются настолько плотно, что создают словно второе покрытие, каменную кожу. Эти каменные наросты не генетическое свойство данного вида, и нам до сих пор неизвестен источник их происхождения – является ли подобная «шкура» результатом какой-то мутации, или это очередная случайность. Из моих слов вы можете заключить, что данное существо имело стремление и желание украшать свой дом-панцирь таким образом. Возможно, это могло помогло ему защищаться, став невидимым, – подобие мимикрии – или, что более вероятно, оно использовало подобные украшения для привлечения особей противоположного пола.

– Словно девушка, стремящаяся выглядеть «на уровне» и украшающая себя разными безделушками? – Молодой человек, задавший вопрос, был очень юн и старался казаться оригинальным.

Гид спокойно подтвердил:

– Да, такая аналогия вполне приемлема, сэр. Но это существо – особь мужского пола.

– Интересно, а у него есть мозг? – Молодая девушка, произнесшая эти слова, была изящной, худенькой и достаточно привлекательной. Она с интересом смотрела на Дюмареста, и он отметил про себя, что на протяжении всей экскурсии она старалась держаться к нему как можно ближе. – Вы можете ответить? Я имею в виду, что если существо способно чего желать, то оно должно иметь достаточно развитое сознание, мозг? А если оно способно мыслить – значит, оно обладает определенным интеллектом?

Гид двинулся дальше по залам, избавляя, таким образом, себя от необходимости отвечать на вопрос. На этот раз он остановился около специального пьедестала, на котором стояло какое-то странное произведение из металла.

– А это – настоящая тайна, – произнес он. – Этот кусок металла частично природного происхождения, но содержит включения, не характерные для данной планеты. Это наверняка часть какой-то конструкции, возможно, механизма. Но что это был за механизм, какие функции нес этот узел – неизвестно. Он был обнаружен в аллювиальных почвах при шахтных работах на Крине. Кроме этого факта и того, что этот кусок – искусственного происхождения, о нем ничего не известно. – Гид немного помолчал. – Конечно, как и всегда, его сопровождает масса слухов. Была-де древняя цивилизация, которая достигла в своем развитии огромного прогресса – научного, технического, а потом неожиданно бесследно исчезла; возможно, часть межпланетного корабля, произведение искусства неизвестной культуры… и так далее. Фантазировать можно бесконечно, препятствием может оказаться лишь недостаток воображения. Лично я склоняюсь к более прозаическому предположению

Девушка не преминула спросить:

– К какому же?

– Что думаю об этом я сам? – Гид пожал плечами. – Часть механизма, какой-то машины, которая отслужила свой срок и была выброшена на свалку. Другие части машины оказались пригодными для дальнейшего процесса, возможно, а эта – была выброшена за ненадобностью. Давление научного прогресса, технической эволюции, очень сильно, и все, что морально устаревает, остается за бортом.

Вполне консервативное, здравое объяснение, подумал Дюмарест, как раз в той тональности, которая поможет сбить волну того интереса к этой «тайне», который может возникнуть у посетителей. Кого заинтересует утиль? Дюмарест не пошел за основной группой, а остановился около последнего экспоната, пристально разглядывая его. Определить первоначальное назначение детали было просто невозможно: время скрыло все особенности, которые могли помочь разгадать ее функциональную принадлежность. Однако когда-то эта конструкция была очень сложной, многофункциональной – на этот счет у него не было ни малейшего сомнения, хотя время поработало основательно, уничтожив малейшие детали творения мастера, умершего много веков назад. Эрл понимал, что конструкция детали была сложной, продуманной до мелочей, – об этом свидетельствовал ее «кружевной» металлический рельеф, который наряду с более основательными, тяжелыми частями включал и детали мастерски, виртуозно точны. Такую точность не могла создать природа: это было подвластно лишь рукам человека.

– Старина… – произнес рядом чей-то голос. Девушка, которая так интересовалась им, снова была здесь. – Древность предмета… Вы заметили, как гид постарался обойти этот момент в своих пояснениях?

– Вполне допустимо, что он просто счел незначительным.

– А вы? – Ее голос звучал довольно настойчиво. – Вы интересуетесь прошлым? Творениями минувших веков? Именно для этого вы и пришли сюда, в музей?

Эрл удивился ее настойчивости и любопытству. Была ли это попытка установить более тесные отношения или что-то еще? Внешне она выглядела вполне обычно: студентка, возможно, старающаяся расширить свой кругозор. Но внешность зачастую бывает очень обманчива…

– Просто на улице шел дождь, – объяснил он, – и я в поисках временного укрытия оказался здесь, в музее. А вы?

– Мне просто нечем было заняться, – бесхитростно созналась она. – А в музее можно встретить таких интересных людей! – Ее рука мягко скользнула в его; девушка взяла его под руку и он почувствовал жар ее тела. Блузка, в которую она была одета, была достаточно прозрачна, чтобы дать представление о совершенстве прелестей ее обладательницы…

– Стоит ли нам догонять остальных, или вы уже увидели то, что хотели? – Она настойчиво смотрела ему в глаза.

– А если я вполне доволен?

– Ну, я полагаю, что в дождливый день можно найти массу гораздо более интересных вариантов, чем прозябание в этой лавке древностей, – медленно произнесла она. – Более приятных и ничуть не менее полезных и поучительных. Ну как?

– Гид ждет нас, – ответил он, высвобождая руку и направляясь дальше по галерее.

Гид стоял около обширного пространства, огороженного веревкой, укрепленной на металлических опорах. Внутри этого пространства находился одинокий куб-пьедестал. Гид одной рукой указывал на этот куб, а другую поднял театральным жестом, призывая всех внимать каждому его слову.

– Пожалуйста, посмотрите сюда. – Он недовольно покосился на Дюмареста и девушку, которые с опозданием присоединились к остальным экскурсантам. – То, что вы сейчас имеете счастье наблюдать, есть не что иное, как настоящая тайна веков, разгадку которой не знает ни один из ныне здравствующих корифеев науки. У меня тоже нет ни одной догадки насчет этого таинственного явления… Сначала я попрошу вас лишь об одном: пошире раскрыть глаза, а позже я попытаюсь объяснить, что вы наблюдали. – Он замолчал на мгновение – как актер, ожидающий затаенных вздохов зрителей, – а потом медленно нажал какую-то кнопку. – Внимание! Начали!

Немного позже, когда появилось солнце, их ощущения стали менее острыми, контуры слегка смягчили свою угловатость, клубок радужных полос, казавшийся бесформенно-сумасшедшим, вдруг приобрел вполне конкретные очертания гибнущих, рушащихся под натиском неизвестных внешних сил зданий, улиц, механизмов. Но начало картины было подобно взрыву, вызвавшему у всех зрителей страх, ужас, ощущение опасности и безысходности последствий… Стены беззвучно рушились, погружаясь в бушующее пламя, люди метались в агонии страха и ужаса; природа гибла под натиском внешней слепой силы, которая жгла, крушила, уничтожала… Небо, черно-кровавое, простиралось над всем, словно насмехаясь и кляня одновременно… Руины, камни, крики, безмолвный плач и стенания – на фоне странных переливов света, которые, словно радужный шатер, окутывали дымкой все происходящее…

Город, вдруг подумалось Эрлу, прекрасно отлаженный механизм, который внезапно испытал на себе внешнее насилие стихии – и оказался не в силах ему сопротивляться. Агония смерти.

Эрл шагнул вперед и натолкнулся на невидимый барьер, который держал его, не пуская дальше. Он отчетливо понимал, что это иллюзия, как и только что увиденная им голограмма, но зрелище было настолько достоверным, реальным, осязаемым, что было просто невозможно в одно мгновение вернуться сюда, в этот спокойный мир, не знающий бурь и несчастий.

Эрл медленно произнес:

– Коротья?

– Что-то похожее. – В голосе гида сквозило некоторое удивление осведомленностью посетителя. – Весьма необычное и удивительное зрелище; я полагаю, вы согласны с этим. Это одна из тайн Селенды. Никто не знает, что послужило причиной разрушения и гибели этого города. Даже сам факт существования его сейчас оспаривается. Слишком неуютными и сложными были там условия для нормальной жизни людей. На планете могли изредка останавливаться транзитные корабли, чтобы развеяться охотой; но в старинных книгах и звездных картах нет ни одного прямого упоминания об этой планете. Может быть, ее коренные жители старались таким образом сохранить независимость.

Женщина средних лет резко спросила:

– Вы имеете в виду, что они убивали нежданных визитеров?

– Вполне возможно. Но у нас нет доказательств этого факта.

Девушка, стоявшая недалеко от Эрла, прошептала в страхе:

– Но это просто ужасно… Такое разрушение! Такая трагедия! Но в цвете это смотрится фантастически красиво! Просто волшебно. Оттенки, переливы… Но как же все это…

– Набор атомов. – Ее спутник пытался продемонстрировать свою компетентность и невозмутимость. – Я думаю, там произошел атомный взрыв. Что еще – могло вызвать подобный нагрев, подъем температуры? Ты же сама видела, как камни буквально светились, раскаленные жарой. Только слишком раскаленный воздух мог вызвать подобный нагрев и спектр свечения каменных стен. А разные цвета спектра обусловлены разными инородными, рукотворными материалами, находившимися внутри зданий. Наверняка все это произошло слишком внезапно. Неожиданный взрыв, волна, мгновенный нагрев – вот вам и картина, которую мы все наблюдали.

– Но целый город! – Такие масштабы просто не укладывались в хорошенькой маленькой головке. – И никто не знает, где это произошло?

– Никто, – твердо ответил гид; потом, развивая свое безапелляционное заявление, прибавил: – Кроме, конечно, обитателей этого города. Нам же известно только то, что пятьдесят восемь лет назад наши сейсмографические приборы зафиксировали внешний сильнейший взрыв. Приблизительно в те же часы наши звездные обсерватории зафиксировали взрыв, вспышку и появление очага теплового и атомного излучения. Точные координаты их источника установить не удалось – этот направленный луч шел откуда-то из далекой туманности звездной Галактики. Оба события были неизбежно связаны между собой. Результатом более поздних исследований и поисков стала голограмма, которую вы только что наблюдали. Район поисков в данный момент по-прежнему радиоактивен, что тормозит исследования. Наверное, лишь через тысячелетие станут возможны более подробные поиски, но надежда на то, что будет найдено что-то конкретное, очень мала.

Пустота. Нет надежды. Замкнутый круг, препятствующий дальнейшим поискам… Все окрестности были заполнены твердой материей: зданиями, тротуарами, наконец, почвой. Надеяться на то, что сохранились какие-то пленки, книги, отпечатки документов, в которых он мог бы найти такие нужные ему факты и упоминания, просто бесполезно.

Голос молодого человека резанул слух:

– Мне все-таки непонятно, как могло случиться, что координаты этой планеты не зафиксированы. Ведь там были вспышки, излучения?

– Вся прилегающая область звезд трижды была подвергнута аэрофотосъемке: трижды за последние два столетия.

– И ничего не обнаружено?

– Ничего. – Гид был непоколебим в своей уверенности и знании предмета. – На давних снимках виден только непрерывный лесной покров планеты. Как я уже говорил, Коротья – это вымысел, легенда и тайна. И если бы у современной науки были ответы на вопросы, которые так сильно занимают ваши умы, то этой тайны просто не существовало бы. Тем руинам, которые мы недавно лицезрели, около 58 лет, и это единственный факт, в котором мы уверены. Все остальное покрыто мраком неизвестности. Как долго существовал город до этого момента, кто строил его, кто жил в нем, почему и кем он был разрушен – ничего этого мы не знаем.

Дюмарест обошел вокруг экспоната и внимательно всмотрелся в него. Ему показалось вдруг, что предмет потерял четкие контуры. Тогда он приблизился к барьеру и нажал пусковую кнопку, чтобы воссоздать отчетливое изображение. Обращаясь к гиду, он неторопливо произнес:

– Но ведь некоторые вещи не вызывают сомнений. Например, то, что взрыв был атомным по сути и происхождению – вы упоминали о зафиксированном излучении.

– Да, это так.

– Мне кажется, что за данной планетой велись постоянные наблюдения с помощью аппаратуры. Сохранились ли какие-либо пленки, записи, фотографии?

Гид пожал плечами:

– Я не совсем понимаю, к чему вы ведете.

– Могла ли данная планета быть подвергнута бомбардировке?

– Селенд в то время ни с кем не воевал. Разрушение было вызвано каким-то независимым, самостоятельным фактором. Это раз. А во-вторых, как кто-то мог атаковать город, местонахождение которого неизвестно? И какова была причина подобного варварства?

Дюмарест снова нажал на кнопку:

– Вы не ответили на заданный вопрос. Согласны ли вы с предположением, что город мог быть разрушен внешними силами?

– Это вполне допустимо, – согласился гид осторожно. – Но, кроме этой возможности, существуют и другие. Например, внутренняя катастрофа. Неполадки с ядерным реактором, неожиданный взрыв во время сложного и плохо контролируемого эксперимента – есть масса возможных объяснений и предположений, но все они – лишь чистые гипотезы. Как я уже не раз подчеркивал, Коротья – это легенда, покрытая тайной неизвестности. – Он терпеливо смотрел на Эрла. – У вас есть еще вопросы?

Дюмарест мгновенно принял решение. Он зашел слишком далеко для того, чтобы не задать следующий логичный вопрос, хотя догадывался, что услышит в ответ. Но терять ему было нечего, и он сказал:

– Всего один. Вы упоминали о большом количестве слухов, связанных с этим происшествием. Касается ли хоть один из них Первобытных Людей?

– Не понимаю вас, сэр?

– Религиозная община, строго придерживающаяся полного уединения и независимого развития. Могла ли Коротья быть местом их обитания?

Озадаченный гид осторожно ответил:

– Все возможно, сэр. Но мне никогда не доводилось слышать о секте, которую вы упомянули. – Он резко повысил голос, меняя интонации на размеренно-деловые:

– А теперь, дамы и господа, если вы позволите, я приглашу вас в соседний зал нашего музея. Там вы увидите настоящие ритуальные принадлежности первого правителя Селенда. Конечно, мы давно забыли, что такое монархия, единовластное правление, но Эллман Конд был не совсем обычным монархом в общеизвестном смысле этого слова; в частности, об этом свидетельствует и его необычное одеяние…

Его голос постепенно слабел, рассыпаясь эхом по залам, старинным вещам и окружающим предметам по мере того, как гид, а за ним и послушная цепочка экскурсантов ходили все дальше по галерее. Дюмарест остался один в зале с магическими невидимыми руинами.

Он снова опоздал. На этот раз, всего на шестьдесят лет. Слова, случайно услышанные им на одной из дальних планет, привели его сюда, на Селенд, и это было долгое и трудное путешествие… Снова и снова он нажимал кнопку, воспроизводя картины страшного разрушения и смерти. Эта точка обитания людей была слишком крупна, чтобы оказаться крепостью или деревней, скрытыми под сенью деревьев. Деревья могли скрывать лишь мелочи, лежавшие над землей, а те строения, что он видел гибнущими, их размеры, масштабы наводили на мысль о подземном образе жизни. Хотя все было слишком современно и не походило на замкнутую жизнь небольшого, стремящегося к уединению народа. В манере планировать, выделять детали, оттачивать штрихи чувствовался стиль высокоразвитой цивилизации; сейчас она мертва, и те, кто трудился во имя ее блага и расцвета, также несомненно мертвы. А вместе с ними мертвы и знания, которые так необходимы были ему в его поисках.

Он пошел прочь от этого места, как только заметил, что экскурсия, ведомая дотошным гидом, повернула обратно, направляясь в его сторону и к выходу. Дождь на улице уже прекратился, но Эрл колебался, что предпринять, глядя на мокрые, неприветливые улицы и тусклые огни фонарей. Еще было не поздно; на улицах было множество машин, а по тротуарам бодро шагали целеустремленные пешеходы. Обычный город, обычный мир, рвущийся вперед в своих стремлениях к новым успехам. Место, где он чувствовал себя ненужным и одиноким со своими фантазиями и мечтами.

Он медленно осматривался. Мимо мелькнула стайка молоденьких девушек, щебетавших, словно только что оперившиеся птахи; прошагал молодой человек, он нес в сумку с апельсинами и ананасами – для молодой жены и ребенка, как почему-то показалось Дюмаресту. А вот пожилой, обремененный тяжестью лет господин; он не торопится, наблюдая жизнь во всей уже недоступной ему полноте…

Эрл не заметил человека средних лет, который удивленно посмотрел на него, узнавая, и вошел в здание музея. Однако, словно почувствовав что-то, Эрл проводил его взглядом. Это был его знакомый по какому-то давно забытому приключению на какой-то давно забытой планете. Хози, вот как его зовут, вспомнил Эрл. Дюмарест удивился, увидев его здесь: Хози редко забирался так далеко от центра Галактики, где жизнь была проста и беспроблемна.

Дюмарест спустился по ступенькам и оказался на оживленной улице. Он собирался вернуться в отель, но неожиданно был остановлен мягким прикосновением:

– Вы одиноки, мистер? Могу предложить вам кое-что веселое. Разнообразные впечатления, ощущения и чувства. Вы не пожалеете, уверяю вас. Зачем пренебрегать тем удовольствием, которое можно получить? Все, что хотите, и без риска. Нет? – Видя, что Дюмарест не обращает на него ни малейшего внимания, он пожал плечами, как привычный ко всему философ, и снова переключил внимание на спешащих прохожих.

Дюмарест напрягся. Подобные «торговцы» редко отстают так быстро: они обычно пускают в ход весь богатый арсенал уловок и уговоров, накопленный годами. Ведь если перед ним приезжий, который находится вдали от дома, то его нельзя упустить – это перспективный «объект» для охоты! Значит, его что-то или кто-то спугнул. И этот «кто-то» должен следить за ним, Дюмарестом, и не ради удовольствия, а по обязанности.

Дюмарест слегка замедлил шаг, весь обратившись в слух, стараясь уловить звук шагов за спиной. Но на улице было слишком шумно, ничего определенного он не услышал. Он замедлил шаг еще больше: если следивший за ним человек – профессионал, то он должен обогнать его, пройти мимо… Но ничего не произошло.

Дюмарест остановился, чувствуя напряжение каждой клеткой своего тела, стараясь, как зверь, слушать, что подсказывает ему чутье.

Он почувствовал вдруг, как что-то обожгло ему затылок; резкая боль пронзила спину, затуманила на мгновение сознание. Выбросив вперед левую руку, Эрл, заставил себя мгновенно развернуться. Блеклый свет фонаря упал на бледное лицо незнакомца и отразился рубиновым лучом в камне на левой руке Дюмареста. Он резко выбросил руку вперед, нанося удар, а затем, растопырив напружиненные пальцы, попытался вцепиться в глаза бородатому убийце. Эрл сжимал пальцы все сильнее и сильнее, чувствуя, как они входят во что-то мягкое, податливое… Тело незнакомца обмякло, и он внезапно исчез, словно неведомая сила убрала его. Эрл почувствовал, что сознание покидает его, голова стала словно свинцовой, ноги не слушались. Свет фонарей кружился все быстрее и быстрее в странном танце боли и бессилия. Последним, что слышал Дюмарест, были истошные крики незнакомца…

Его привела в сознание вспышка яркого света.

– Все хорошо, сестра, – произнес басистый мужской голос, – мы успели вовремя.

Дюмарест попытался сосредоточится на реальности. Свет лампы стал ярче, и Эрл увидел широкое доброе лицо под зеленым колпаком с эмблемой медика.

– Вам уже не о чем беспокоиться, – мягко сказал доктор. – Самое опасное позади, и вы идете на поправку. А сейчас я попрошу вас о вполне посильной помощи. Закройте глаза… откройте… посмотрите вправо… Так, просто чудесно. Еще раз… хорошо. А теперь следите за движением моих пальцев. – Он удовлетворенно хмыкнул. – Поверните голову… так… просто великолепно. Можете продолжать работу, сестра.

Эрл почувствовал, как что-то коснулось его шеи; укол… что-то теплое разлилось по венам. Введенное лекарство подействовало мгновенно: Эрл чувствовал, как жизнь возвращается к нему; легкие, сосуды, мышцы – все рождалось вновь, медленно и неуклонно. Он резко сел, почувствовал внезапное головокружение и обхватил голову руками, преодолевая слабость.

– Спрашивать о вашем самочувствии было бы глупо, – спокойно произнес врач. – Вы около двух недель находились под действием наркоза и стимулирующего аппарата. От машин глупо требовать внимания, предупредительности и мягкости. Но вы тем не менее живы; а дискомфорт пройдет со временем.

– Спасибо вам, – тихо сказал Эрл, – за то, что спасли мне жизнь.

– Просто вам повезло; и не один раз. Крики раненного вами человека привлекли полицию. Они вызвали реанимацию. Медики ввели вам препарат, замедляющий время и процессы, и вот вы живы. – Врач замолчал, подыскивая слова. – Я нашел приличную дырку в вашей голове. Начался воспалительный процесс, и нам пришлось повозиться, чтобы найти противоядие к той гадости, что отравила ваш мозг с пулей. Довольно сложно было не дать вам умереть, пока мы нашли то, что требовалось. Поэтому пришлось прибегнуть к помощи техники.

– Спасибо, мне все понятно, – сказал Дюмарест. – А что с тем человеком?

– Вы говорите о том, кого вы ранили? – Доктор пожал плечами. – Он мертв. Не из-за того, что вы поранили ему глаза, а по другой причине.

– Какой?

– Сердечная недостаточность. – Доктор вдруг помрачнел. – Мы с вами проговорили достаточно долго. Вам теперь необходимо отдохнуть, чтобы восстановить силы. Но не волнуйтесь понапрасну. Вашему здоровью ничто не угрожает. Вы идете на поправку.

Ничто, пришло в голову Эрлу, ничто, если только не принимать во внимание того, что кто-то пытался убить его и, скорее всего, повторит свою попытку.

Оставшись один, он поднялся с постели, подошел к окну и заглянул за занавеску. Он бы ничуть не удивился, если бы увидел кого-нибудь, стоящего у подъезда или больничного входа. На улице сеял мелкий, противный дождь; капли оставляли тоненькие дорожки на стекле, стекая вниз. Эрл осторожно коснулся затылка: рана заныла, болью напоминая о случившемся. Больше не было ни малейших намеков; внешне все было как и должно было быть…

Эрл прикрыл глаза. Палата, в которую его поместили, находилась на верхнем этаже здания; Дюмарест видел внизу полоски улиц, перекрестки, скользящие машины и торопящихся неизвестно куда пешеходов. Чуть в стороне, в кольце огней он увидел взлетное поле; он наблюдал, как корабли, постепенно набирая скорость, рвались ввысь, вдаль, к мерцающим звездам и мирам…

Дюмарест снова перевел взгляд на город, задумавшись над тем, что звездные пространства, пути, по сути, бесконечны, как и число звезд и миров. Так почему же человечество предпочитает тесниться, выбирать для жизни планеты, которые расположены предельно близко и плотно?

Дюмарест отошел от окна. В комнате была только кровать, небольшой столик с туалетными принадлежностями – и все. На нем самом была лишь больничная пижама. Из его вещей по странному капризу ему оставили лишь кольцо с рубиновым камнем. Дверь оказалась незаперта; Эрл толкнул ее и оказался лицом к лицу с охранником… Тот невозмутимо взглянул на него и молча качнул головой.

Дюмарест прикрыл дверь и лег на кровать, лихорадочно размышляя, пытаясь расслабить свои внезапно напрягшиеся мышцы и нормализовать сбившееся дыхание. Он находился под стражей. За ним следили ежечасно; сомнений и иллюзий у него не было. Оставалось только ждать.

Они продержали его в состоянии нервного напряжения и ожидания своей участи около двух дней. Затем ему вернули одежду и повели на допрос. Это был именно допрос: быстрый оценивающий взгляд по сторонам, обстановка укрепили Дюмареста в его первоначальных предположениях. Комната, куда его привели, была довольно пустой: стол, пара стульев… инструментов для изощренных пыток видно не было, но это ничего не означало; они могли быть доставлены и применены в любую минуту. Может статься, что его уже подвергли допросу, снимая показания с его мозга: человек под наркозом не владеет собой и быстро выдает все секреты, не желая того…

– Дюмарест? – Человек, сидевший за столом, казалось, не имел определенного возраста. Он был худощав, подвижен и строен, как подросток. Он взял карточку, лежавшую перед ним на столе. – Эрл Дюмарест. Путешественник. Прибыл на Селенд семнадцать дней назад с планеты?.. – Он замолчал, выжидательно глядя на Эрла; его глаза казались неожиданно голубыми, светлыми и чистыми.

– Онсул.

– А до того?

– Вингтон.

– На который вы попали с Техноса. – Его экзаменатор улыбнулся; блеснули ровные белые зубы. – Я рад, что вы вполне нормально себя чувствуете, Эрл. Можно мне называть вас так? Мое имя – Клуж. Присаживайтесь, пожалуйста.

Он подождал, пока Эрл сел, и задал следующий вопрос:

– С какой планеты вы родом?

– С Земли.

– Странное название. В нашем банке данных нет информации о подобном мире. Хотя это неважно: планет великое множество. – Не меняя добродушного тона, он внезапно спросил: – Зачем вы прибыли на Селенд?

– Чтобы побывать на Коротье. – Если показания его мозга были зафиксированы во время анабиоза, то лгать сейчас не имело ни малейшего смысла. И что мог Клуж сказать о Земле? – Я слышал о Коротье; слухи, не более, и мне захотелось побывать там.

– Зачем?

– Из любопытства.

– Хотели узнать что-нибудь о Первых Людях? – Клуж откинулся в кресле и улыбнулся. – Мне известен каждый ваш шаг с момента приземления на Селенде. Гид из музея прекрасно помнит вас. Мне искренне жаль, что вам пришлось предпринять такое далекое путешествие ради такой ничтожной информации, какую вы получили здесь. Вы прибыли слишком поздно; перед вами лишь руины.

– Я видел голограмму катастрофы, – поправил его Эрл.

– Пусть так. Я не стану разубеждать вас. Но помните, что Коротья, к несчастью, потеряна для нас навсегда. – Клуж взял карточку и стал в раздумье постукивать ее уголком по столу. – Первые Люди… Малочисленная секта, которая придерживается варварских для нас верований и обрядов. Их вера утверждает, что все люди имеют одинаковые корни: их предки жили на одной планете… – Он посмотрел на Дюмареста. – Земля. Вы принадлежите к этой секте?

– Нет.

– И тем не менее вы пытаетесь найти их, не так ли? Но если вы надеялись обнаружить их здесь, то вы немного ошиблись – или опоздали. У нас, на Селенде, нет приверженцев подобной фантастической религии. А что касается Коротьи, неужели вы действительно считаете, что подобные люди могли создать ее и хранить в тайне так долго? Это не укладывается в нормальном сознании.

Клуж отбросил карточку:

– А сейчас давайте займемся более важными, приземленными проблемами. Тот факт, что вы подверглись прямому нападению, озадачивает меня. Это – запрограммированная акция, а я не люблю тайных покушений. Ведь это не было ни простым ограблением, ни случайностью. Это было прямое покушение на вашу жизнь. Проделанный анализ показал, что яд, введенный вам, не был смертелен; он лишь должен был парализовать вашу нервную систему, отключив вас на время. Состав примененного вещества оказался довольно сложным, ранее нам неизвестным. Результат его действия прост: заставить окружающих считать, что вы мертвы, а на самом деле сохранить вашу жизнь неприкосновенной. Отсюда вопрос: почему вас подвергли подобному виду насилия?