- Да.
      - Но... - Эрлмен пожал плечами, но так и не задал вопроса, который рвался с языка. - "Выставка китайского искусства, - прочел он в помятом каталоге. - Керамика династий Мин, Хань и Маньчжу". Похоже. Вазато тоже Мин?
      Дон кивнул, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Он был вымотан, выжат как лимон, но внутри росло ликование. Он знает! Как и почему - сам черт не разберет, но он знает! Клайгер сюда придет, голову на отсечение!
      Предъявив свои значки, они миновали дотошного швейцара в ливрее, потом суетливого смотрителя и проследовали в длинный зал, где на сверкающих стеклянных витринах чинно и важно выстроились образчики старинного искусства.
      - Завтра все они будут под стеклом, - пояснил смотритель, - но сегодня мы пригласили только избранных и можем себе позволить выставить экспонаты открыто.
      - А зачем? - напрямик спросил Эрлмен. - Для чего это надо?
      - Вы не знаток, сразу видно, - сказал смотритель. - Не то вы бы знали, что керамика не одними красками хороша. Ее надо еще и потрогать, не только на глаз насладиться, а и на ощупь. Наши посетители все больше коллекционеры, они в этом толк знают. И потом, когда керамика заперта в витрине, ее видно только с одной точки, а тогда всю ее красоту понять невозможно. - Он вдруг растревожился. - Вы не сказали, зачем вы здесь. Надеюсь, не случится ничего такого, чтобы...
      - Вам беспокоиться не о чем. - Дон быстрым взглядом обвел галерею, лоб его прорезала складка. - Не обращайте на нас ровно никакого внимания. - В ответ на тревожный взгляд смотрителя Дон улыбнулся. - За одно ручаюсь: вашим экспонатам ничто не грозит.
      Успокоенный смотритель поспешил по своим делам.
      Дон огляделся и решительно направился в дальний конец галереи.
      - Будем ждать здесь. Сами укроемся за витринами, а нам будет видна вся галерея. Когда он придет, иди к лестнице, Макс, отрежь ему отступление.
      Эрлмен что-то буркнул в знак согласия, но чуть замешкался, не донеся до губ сигарету.
      - Как же так, Дон? Как же это Клайгер сам полезет в мышеловку? Ведь он должен знать, что мы ждем его тут?
      - Он хочет посмотреть эту выставку.
      - Но ведь...
      - Другого случая хорошенько разглядеть и потрогать руками все эти вещи у него не будет. Для него это очень важно, а почему - понятия не имею. Дон говорил резко, отрывисто. - Но он придет, я знаю.
      Звучало все это здраво и убедительно, но Дон знал: Клайгер придет вовсе не поэтому. Он хочет увидеть керамику, это верно, но неужели ему настолько этого хочется, что и опасность не страшна? И если так, то почему?
      И почему именно сегодня?
      Дон ждал, стоя среди сверкающих стеклянных витрин и творений древних гончаров, не сводя глаз с длинной галереи, и никак не мог найти ответ на этот неотвязный вопрос. Казалось, это просто нелепица, но он знал, что ему только так кажется.
      Наконец явились первые посетители, они осматривали керамику, слышался сдержанный гул голосов, а Дон все ломал себе голову над мудреной загадкой.
      Ведь Клайгер знает, что идет прямо в западню.
      И все-таки он придет, это несомненно.
      Значит, если Дон не ошибается - а он, конечно, не ошибается, - ради этой выставки Клайгер готов лишиться даже свободы.
      Свободы или даже...
      РЯДОМ Бронсон привычно вороватым движением сунул руку под мышку, и Дон свирепо зашипел сквозь зубы: - Никакой стрельбы! Понятно? Без тебя обойдется!
      В душе он проклинал холодную, бездушную логику Пенна. В войну самое разумное - уничтожать все, чем нельзя воспользоваться, чтобы оно не попало в руки врага; но ведь сейчас не война и речь идет не о машинах и не о боеприпасах.
      Клайгер наверняка знает, что рискует жизнью.
      Дон вздрогнул: Эрлмен стиснул его руку и кивком указал в конец галереи, глаза его на изможденном лице сверкнули.
      - Гляди, - чуть слышно шепнул он. - Вон там, у той витрины. Видишь? Клайгер!
      Он был... совсем обыкновенный. В пылу охоты Дон рисовал его себе то ли сверхчеловеком, то ли чудовищем, но вот он стоит и не сводит глаз с какого-то горшка, обожженного в ту пору, когда западной цивилизации не было еще и в помине, и ничего сверхъестественного в его облике нет - самый обыкновенный человек, только больше обычного увлекается вещами, которые кажутся красивыми лишь немногим.
      И однако он знает нечто такое, что делает его величайшей угрозой для безопасности Запада.
      - Поймали! - раздался ликующий шепот Эрлмена. - Ты опять попал, Дон! В самую точку!
      - На место! - Грегсон не отрывал глаз от тщедушного человечка, за которым так долго охотился. - Стань у двери, вдруг он вздумает удирать. Сам знаешь, что надо делать.
      - Знаю. - Эрлмен чуть помедлил. - А Бронсон?
      - Это моя забота.
      Дон выждал, пока Эрлмен, словно гуляя, прошелся мимо витрин и небрежно облокотился о перила дальней лестницы. Понятно, что Макс сейчас вздохнул с облегчением: они проработали вместе восемь лет, и его неудача была бы в какой-то мере и неудачей Эрлмена.
      Но все отлично удалось.
      И, упиваясь сладостью победы, Дон двинулся вперед, он почти забыл, что по пятам идет Бронсон. Клайгер не обернулся. Держал в руках плоскую широкую чашу, осторожно поглаживал ее края и любовался яркими красками, не выцветшими за века.
      - Клайгер!
      Тот медленно поставил чашу на место.
      - Не пытайтесь бежать. Не сопротивляйтесь. Не делайте глупостей, мрачно прошептал Дон. - Вам все равно не уйти.
      - Знаю.
      - К вашему сведению, я из ЦРУ.
      - Знаю.
      - Это тупик, Клайгер.
      - Знаю.
      Его спокойный, бесстрастный тон злил Грегсона. Ему бы клянчить, ругаться, спорить, а он твердит, как попугай, одно и то же. Дон в ярости схватил его за плечо и повернул лицом к себе.
      - Может, вы вообще все на свете знаете?
      Клайгер не ответил. Он опустил тяжелые веки, и Дон вспомнил, как описывал эти глаза Левкин. "Удивительные" - сказал тогда антиквар, но это было не то слово.
      Затравленные. Иначе не скажешь.
      Затравленный.
      - Что вы собираетесь со мной сделать? - Клайгер раскрыл глаза и взглянул прямо в мрачное лицо охотника.
      Дон пожал плечами.
      - К чему вопросы? Ведь вы как будто и сами все наперед знаете.
      - Я ясновидец, - спокойно сказал Клайгер. - Я умею видеть будущее, но ведь и вы тоже умеете. А вы? Вы все знаете?
      - Я... - Дон проглотил комок в горле. - Что вы сказали?
      - А иначе откуда бы вы узнали, что я сюда приду? Именно узнали, а не догадались. Вы так же точно знали, что найдете меня здесь, как я точно знаю, что...
      - Ну, дальше, дальше!
      - У вас тоже есть этот дар. Вы знали, что я буду здесь в этот час, значит, вы "видели" будущее. Может быть, не очень далеко и не очень отчетливо, но вы его видели. Каких вам еще доказательств?
      - Но я просто был уверен, что... Так, значит, вот как оно действует, ясновидение!
      - У вас, видимо, так. У других, возможно, не совсем так. Но если вы твердо убеждены, что в такую-то минуту произойдет такое-то событие или хотя бы что оно наверняка произойдет, пускай чуть раньше или чуть позже, значит, вы обладаете даром, который так высоко ценит генерал Пени. - Клайгер горько усмехнулся. - Только ничего хорошего от этого не ждите.
      Дон помотал головой, в ней просто не умещалось все, что обрушилось на него за одну минуту. Рядом Бронсон переступил с ноги на ногу. Вокруг никого не было, все посетители отошли к другим витринам, и они остались втроем, точно на необитаемом острове.
      - Я с вами не пойду, - объявил Клайгер. - Хватит с меня Дома Картрайта.
      - У вас нет выбора.
      Клайгер улыбнулся.
      - Вы забываете, что тут нет речи о выборе, - сказал он мягко. - Я просто знаю. Мы с генералом никогда больше не увидимся.
      Бронсон глухо зарычал.
      Он был как молния, но Дон оказался еще быстрей.
      Подстегнутый каким-то неведомым шестым чувством, он круто обернулся, едва блеснул поднятый пистолет, вцепился в руку Бронсона - и выворачивал ее, силясь отвести злобное черное дуло от цели. Мышцы напряглись до предела, потом что-то треснуло, точно сухой сук под ногой: сломалась кость. Пистолет выпал из оцепеневших пальцев Бронсона, он раскрыл рот, но Дон ударил его ребром ладони по шее, и немой рухнул на пол.
      Дон схватил пистолет, с трудом поднял бесчувственного Бронсона и поддерживал его, насилу одолевая в себе нахлынувшую ненависть. Как он ненавидит этого Бронсона, который тем только и жив, что мстит всему миру за свое увечье! Как ненавидит Пенна, который обратил этого немого психопата и ему подобных в цепных псов! Сделал их убийцами во имя священнойцелесообразности: они надежны, потому что не могут проболтаться.
      Во всей галерее один только Эрлмен видел, что произошло. Он подбежал к Грегсону и ожегся о его горящие глаза.
      - Убери эту дрянь, живо!
      - Значит, пришлось ему все-таки попытаться! - Эрлмен перехватил у Дона бесчувственное тело. - Пени будет от тебя просто в восторге!
      Дон сквозь зубы с шумом втянул в себя воздух, стараясь подавить прилив ненависти.
      - Отвези его обратно в отель. Из-за Пенна я еще успею поволноваться.
      - А Клайгер?
      - Предоставь его мне.
      В неистовстве этих последних минут Дон чуть не забыл про Клайгера. Тот стоял перед какой-то вазой и разглядывал эту древность, будто спешил упиться ее красотой и навеки запечатлеть в памяти. Он осторожно поднял вазу, завороженный неповторимым искусством старого мастера, и Дон вдруг ощутил ком в горле - он понял.
      Пени не доверял женщинам. Секретарь у него был мужчина, как и все его сотрудники. Он только глянул на Дона и потянулся к звонку.
      - Не трудитесь. - Дон прошел мимо него к двери во внутренний коридор. - Просто скажите генералу, что я иду.
      - Но...
      - Как же, по-вашему, я прошел в здание и добрался до вас? - Дон пожал плечами. - Попытайтесь-ка сообразить.
      Пени был не один. У него в кабинете сидел Эрлмен, горестно дымя сигаретой, и лицо у него было еще более измученное, чем прежде. Видно, он первый попал генералу под горячую руку. Дон захлопнул за собой дверь и широко улыбнулся Эрлмену.
      - Привет, Макс! Кажется, тебе здорово досталось.
      - Дон! - Эрлмен вскочил. - Где ты пропадал? Ведь уже больше недели прошло! Где Клайгер?
      - Клайгер? - Дон улыбнулся. - Он где-нибудь в Советском Союзе, и сейчас его, должно быть, допрашивают при помощи всех детекторов лжи, какие только есть на свете.
      Минуту в комнате стояла зловещая тишина, потом Пени наклонился вперед.
      - Ладно, Грегсон, пошутили, и хватит. А теперь подавайте мне Клайгера или получайте по заслугам.
      - Я не шучу. - Дон угрюмо взглянул прямо в глаза генералу. - Всю прошлую неделю я только тем и занимался, что толковал с Клайгером, устраивал ему переход границы и сбивал со следа ваших ищеек.
      - Предатель!
      Дон не отвечал.
      - Гнусный, подлый предатель! - Пени вдруг заговорил с ледяным спокойствием, и оно было куда страшней его ярости. - Конечно, у нас демократическая страна, Грегсон, но мы умеем защищаться. Зря вы не отправились к вашим друзьям вместе с Клайгером, так было бы для вас безопаснее.
      - К друзьям! По-вашему, это я для них старался?
      Дон опустил глаза, оказалось, руки его дрожат. Тогда с рассчитанной медлительностью он сел и зажег сигарету, дожидаясь, чтобы бешенство немного улеглось.
      - Вы требуете лояльности, - сказал он наконец. - Слепой, безоговорочной, не рассуждающей. По-вашему, кто не с вами, тот непременно с вашим врагом, но вы ошибаетесь. Существует верность, которая превыше верности отдельному человеку, государству или группе государств. Это верность человечеству. И да настанет день, когда это поймут все!
      - Дон!
      Эрлмен рванулся было к нему, но Дон только рукой махнул: сиди, мол.
      - Ты слушай, Макс, и вы тоже, генерал. Слушайте и постарайтесь понять.
      Он умолк, глубоко затянулся сигаретой, в обычно непроницаемом лице его теперь явно сквозила усталость.
      - Ключ к загадке кроется в той вазе, - сказал он.
      - Которую он украл в антикварной лавке? - Эрлмен кивнул. - А почему, Дон? На что она ему сдалась?
      Дон понимал, что Макс старается заслонить его от генеральского гнева, и вдруг обрадовался, что он тут не один. Останься он с Пенном с глазу на глаз, тот, возможно, и слушать бы ничего не стал.
      - Клайгер видит будущее, - продолжал Дон. - Не забывайте об этом. В Доме Картрайта он был звездой первой величины, и он пробыл там десять лет. И вдруг ни с того ни с сего надумал уйти. И ушел. Украл деньги - жить-то надо - и украл редкую вазу, он ведь любитель таких диковинок... И весь секрет в том, почему он ее украл.
      - Вор! - фыркнул Пени. - Он просто вор. Вот вам и весь секрет.
      - Нет, - спокойно возразил Дон. - Суть в том, что каждый час был на счету, и он это знал.
      Оба в изумлении уставились на него. Они ничего не поняли, даже Эрлмен, тем более Пени, а ведь для Дона все было ясно как дважды два, убийственно ясно.
      - Поступки человека вытекают из его характера, - пояснил Дон. - В определенных условиях он будет действовать определенным образом, и это можно предусмотреть. А каков характер у Клайгера? Тихий, кроткий, безобидный, что ему ни скажи - без звука выполнит и ничего не спросит. Так он и жил все десять лет, пока его обучали и натаскивали, чтобы "видел" все дальше и яснее. И вот в один прекрасный день он "увидел" в будущем такое, что привело его в совершенное отчаяние, да настолько, что правила и привычки всей жизни полетели кувырком. Он уговорил остальных помочь ему удрать. Они вообразили, что он и им хочет помочь, а может быть, решили нам что-то доказать, теперь это уже не важно. Важен Клайгер. Он удрал. Он воровал. Он старался каждую свою минуту заполнить тем, что для него высшая красота. Человек иного склада кинулся бы пить, играть в карты, гонялся бы за женщинами, а Клайгер помешан на старине, на всяких редкостях. Вот он и украл старинную китайскую вазу.
      - Да почему? - Пени невольно тоже заинтересовался.
      - Потому что увидел последнюю войну.
      Дон подался вперед, забытая сигарета погасла, глаза горели - во что бы то ни стало надо заставить их понять правду.
      - Он увидел: конец всему. Увидел собственную смерть, и ему захотелось, бедняге, перед смертью хоть немножко пожить.
      Все было разумно. Даже Пени это понял. Он еще раньше просмотрел все секретные данные о Клайгере, подробнейший отчет о его поведении за все годы, психологический анализ каждого его шага и поступка и соответствующие выводы. Служба безопасности знает свое дело.
      - Это... - Пени с усилием проглотил комок в горле. - Этого не может быть!
      - Это чистая правда. - Дон зажег потухшую сигарету. - Он мне рассказал - у нас было вдоволь времени для разговоров. А не то как бы мы его поймали? Он бы вовек нам не попался, была бы только охота. Но ему надоело, и страх одолел, ужас смертный. Он непременно хотел посмотреть выставку - и ждал, что пуля Бронсона его прикончит.
      - Постой, постой! - Эрлмен нахмурился, недоуменная складка прорезала его лоб. - Ни один человек в здравом уме не пойдет сам навстречу смерти. Это же просто бред!
      - Вот как? - мрачно спросил Дон. - Пораскинь-ка мозгами.
      - Оно конечно, пуля - штука аккуратная: раз - и готово, - рассуждал Эрлмен. - Но ведь он же не умер! Ты ж помешал Бронсону!
      - Вот тут-то я и стал "предателем". - Дон раздавил окурок. - Я помешал Бронсону и этим доказал, что будущее можно изменить, что даже такой провидец, как Клайгер, предвидит только возможное, но не неизбежное. И у нас появилась надежда, у нас обоих.
      Он встал и поглядел сверху вниз на Пенна, обмякшего в кресле, стараясь не замечать бешеного, ненавидящего взгляда генерала. Тут тревожиться было не о чем.
      - Иначе быть не могло. Если мы хотим избежать того, что увидел Клайгер, надо сломать привычные рамки. И я переправил его к красным, он готов выполнить свой долг. Они узнают правду.
      - Они переймут все наши находки! - Пени вскочил на ноги. - Они создадут такие же объекты, и мы лишимся самого большого нашего преимущества. Да вы понимаете, что вы наделали, Грегсон?
      - Я открыл окно в будущее - и для них, и для нас. Последней войне не бывать!
      - Вот ловкач! - Пени даже не пытался скрыть злобную издевку. - Ну и ловкач! Взял да и распорядился, никого не спросясь. Ты у меня за это подохнешь как собака!
      - Нет, генерал, - покачал головой Дон. - Не подохну.
      - Не надейся! Сейчас отдам приказ, и тебя расстреляют!
      Дон улыбнулся, наслаждаясь своей новой, непреложной уверенностью в будущем.
      - Нет, - сказал он. - Не расстреляют.