Эдвин Чарлз Табб

Майенн

Глава 1

Закрывая дверь каюты, Дюмарест услышал странные звуки, похожие на тихий плач, стенания, которые волнообразно то усиливались, то стихали. Но он вспомнил о Дженке, которая оказалась на борту их корабля во Фреле, и расслабился. Значит, это она сейчас в корабельном салоне развлекала компанию своими тягучими, страстными и задумчивыми песнями, подыгрывая себе на странном инструменте, звучание которого напоминало многоголосый перезвон маленьких колокольчиков. На ней, наверное, был ее яркий магический костюм, лицо покрыто краской с серебрянными и золотыми крапинками. Весь ее облик представлял собой сочетание и противопоставление нищеты и богатства: рубище и золото, бледность и серебряные нити… – при свете ламп казалось, что она вся являла собой странное неземное существо, покрытое бриллиантовыми капельками…

Она была уже немолода, как он успел заметить: ни одна молодая певица с такими внешними данными не оказалась бы заброшенной в эту Богом забытую далекую часть Галактики. Богатые и преуспевающие миры, с толпами щедрых толстосумов и нищих королей, лежали в стороне от их нынешнего пути. Дженка понимала, что она постепенно сходит с вершины, не выдерживая конкуренции с молодыми красавицами, пусть не столь талантливыми, но обладающими безусловным преимуществом очарования юности. И, наверное, потому она стремилась в неведанные края, мечтая о слушателях, способных оценить глубину, многогранность и своеобразие ее таланта. Ведь несмотря на возраст, ее голос оставался полным силы и огня, страсти и нежности, глубокой внутренней силы волшебства, веры и страдания одновременно; заставлял забывать обо всем временном, преходящем и думать о светлом и чистом…

Дюмарест задумался, слушая пение, позволяя своим воспоминаниям медленно скользить по волнам памяти. Он видел бескрайний океан и сверкающее небо над ним; юную девушку, сидящую на скале, обхватив руками колени, ее волосы, чистое серебро, ласкают нежную кожу плеч и шеи, словно волны, колышущиеся на ветру. Грация и молодость, нежность и желание… Потом вдруг картина изменилась; ему уже чудился уютный камин с мягкими огоньками, неясные лица в полумраке, легкие шутки, улыбки, отблески хрусталя и вкус прекрасного вина, по цвету напоминающего кровавый гранат… Снова музыка изменилась, и Дюмарест почувствовал себя перед лицом опасности: хищник, голодный и дикий, бьющий хвостом яростно и гневно… вдруг картины замелькали, словно в калейдоскопе: разные миры, когда-то повстречавшиеся люди, холод, жара, боль ноющих ран…

– Потрясающе. – Низкий голос вернул его из прошлого в реальный мир. Эрл обернулся, стряхивая остатки былого, и увидел Чома. Чом Рома и сам был артистом в душе, тонко чувствовал самые неясные подсознательные желания, порывы и страсти других. Он поднял руку, приглаживая волосы; тихо зазвенели металлические браслеты. – Это просто сказочно. И таит в себе опасность. Такая песнь может заставить человека вспоминать то, что ему очень хочется забыть. Я на мгновение стал снова зеленым юношей, испытавшим радость и торжество первой любви… А рядом со мной – юная девушка с мерцающими глазами, серебристыми волосами и кожей, нежной, как цветок персика. – Он замолчал, вздохнул, потом с легкой улыбкой произнес, глядя на Эрла. – Нет, Эрл. Подобные мысли – не для таких мужчин, как мы.

Дюмарест не ответил. В тихом и мягком голосе Чома ему почудились странные нотки горечи и раздражения. У них еще будет достаточно времени, чтобы наговориться. А сейчас настроение, навеянное музыкой, было слишком сложным и необъяснимым. Да, наверное, настоящему мужчине не стоит даже на мгновение отдаваться во власть настроений и чувств. Прошлое мертво; и пытаться вернуть его, хотя бы с помощью настроений, навеянных магической мелодией, – по меньшей мере не мудро.

Эрл огляделся, всматриваясь в лица находящихся в салоне путешественников. Он знал их всех, видел не впервые: слишком долог был их перелет. Само помещение было просторное, ярко освещенное искусственными свечами, пол устлан ковром, вдоль стен и столов – стулья и мягкие кресла. А люди – это были те, кто мог позволить себе роскошь путешествовать Высоким перелетом, облегченным влиянием лекарств, замедляющими время настолько, что часы превращались в минуты, месяцы – сокращались до дней. Но несмотря на это, перелет все-таки был тягостным; в этой части Галактики планеты расположены слишком далеко друг от друга.

Дженка закончила свою песнь; колокольчики тихо звякнули и смолкли. Мгновение царила тишина, словно все слушатели приходили в себя, а потом напряжение чувств вылилось в настоящий гром аплодисментов. Дженку буквально осыпал дождь монет; она, кланяясь, собрала их и направилась к выходу. Дюмарест, стоявший позади всех, поймал на себе взгляд ее глубоких, черно-агатовых глаз. Он почувствовал и запах ее духов: сильный, дурманящий и странно-притягательный.

Он тихо произнес:

– Спасибо вам, госпожа, за это прекрасное пение, за ваш талант. Вы поразили всех нас, доставили истинную радость.

– Вы очень любезны, сударь. – Даже когда она просто говорила, ее голос поднимался и опускался, словно на волнах пения. – У меня есть много других песен. Если вам захочется послушать их, мы можем это прекрасно устроить.

– Спасибо за приглашение. – Дюмарест добавил монет к тем, что она уже собрала. – Но в любом случае, примите мою благодарность и восхищение вашим талантом.

Казалось, все необходимое уже произнесено, но она почему-то медлила с уходом:

– Вы летите на Селегал, сударь?

– Да.

– Я тоже. Может случиться так, что нам доведется встретиться и там. Если так, то я буду очень рада вашему обществу.

– Я тоже, – произнес Дюмарест.

Она все еще медлила:

– Вы должны понять меня, сударь, что мои беспокойства очень обоснованы: я путешествую одна. Для женщины моей профессии это опасно. На Селегале мне все незнакомо и чуждо, надо будет ко многому привыкать и приспосабливаться. У меня нет никакой практической сметки и навыков организации концертов и выступлений. И если вы сочтете интересным и возможным для себя помочь мне в этом, я буду вам очень признательна.

Дюмарест почувствовал настоящее одиночество и беззащитность, прозвучавшие в тихом голосе женщины, которые прорвались помимо ее воли и опыта, навеянного годами выступлений и встреч с разными людьми. Одинокая растерянная женщина, опасающаяся новых трудностей и сложностей на чужой планете. И она взывала к нему, предлагая хоть временный, но союз. Прежде, чем он успел отказать ей, она сказала:

– Вы обещаете подумать над моим предложением, сударь? По крайней мере, ваш совет мне поможет наверняка. До свидания. Если будет возможность и желание – заходите ко мне.

– Спасибо. – Эрл поклонился, провожая ее взглядом.

Чом Рома глубоко вдохнул, и покачал головой, когда женщина удалилась:

– Это заманчиво, Эрл. Женщина выразила вам свою симпатию и сделала очень интересное предложение. Настоящий мужчина может стать для нее гораздо большим, чем просто защитником. Если бы она предложила подобное мне, я бы не колебался ни минуты. – Черты его лица вдруг исказил гнев обиды. – Но я не обладаю ни могучей стройной фигурой, ни волевым лицом. Я всего лишь – старый Чом, который покупает и продает, делает бизнес из всего, что попадется под руку. Не привыкший к дворцам и к общению с высокорожденными. Женщина еще раз доказала это.

– Не все женщины склонны обращать внимание на внешность и возраст.

– Вы правы, Эрл. Но, к сожалению, Дженка к ним не относится. – Чом взглянул вниз по коридору, где за Дженкой захлопнулась дверь ее каюты. – Она живет для искусства и самой себя, как и все люди ее профессии. Вы можете представить эту женщину в нищей, убогой хижине? Работающей под палящим солнцем на поле, или в пыли фабрики? Ей просто необходим мужчина, который заслонял бы ее от прозы жизненных тягот, заботился о практической стороне жизни. Остальное все она добудет своим талантом. Интересно, что случилось с ее антрепренером? Может, он захотел нагреть руки на ее выступлениях, а она отказала ему? Нож в спину, капля яда в бокале, – кто знает? Всякое случается. – Он тяжело вздохнул и зябко повел плечами. – Да, Эрл. Такова жизнь. Может, попытаем счастья?

Дюмарест посмотрел на компанию за картами, на которую кивнул ему Чом. Харг Бранст: высокий, худой мужчина с незабываемыми ушами; черты его лица указывали на суровость и нелегкость прожитых лет. Он был настоящим профессионалом своего дела, его бизнес был тесно связан с поставками оборудования и обстановки в корабельные каюты, кабинеты и салоны. Он на мгновение оторвал свой взгляд от карт, заметив внимание Эрла, и приветливо кивнул ему, приглашая присоединяться.

Чом тихо прошептал на ухо Дюмаресту:

– Ты заметил, как ему всегда потрясающе везет? Создается впечатление, что он никогда не проигрывает. Сдается мне, что это против всех правил случайности и везения, а?

– Что ты хочешь предложить?

– Может, выступим на пару? У меня есть небольшой опыт по этой части, а ты просто профессионал. Давай зададим ему трепку, что скажешь?

Эрл ответил трезво:

– Трепку с наваром?

– Каждому человеку приходится платить за уроки, – произнес Чом разумно, – иногда своей жизнью, иногда – меньшим. Я думаю, что нам не стоит слишком испытывать судьбу, можно лишь немного охладить его самоуверенность, подрезать крылышки. А если работать на пару, то это только раз плюнуть – в самый критический момент. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Карточный азарт, взятки, бесстрастное лицо, блеф, если уверен в своих возможностях, а рядом – иллюзорная жадность партнера, стремящегося притупить осторожность. Все это можно проделать вполне успешно, но при условии, что твой партнер – мастер, а если он глуп, то против них будут все неудачи, взятые вместе. Да и вообще, люди, проводящие большую часть жизни за карточными столами, живут глупо и скудно.

– Представляешь, выигрыш в размере стоимости Высокого перелета! – продолжал шептать Чом. – В наших карманах будет огромная сумма, когда мы приземлимся. Уверенность в себе вместо нищеты и нужды! Ну что, согласен? Ведь это просто золотой шанс, Эрл. Почти верный приз. Мне непонятно, почему ты не хочешь. Мы… – он замолчал, почувствовав, что все его усилия, направленные на уговоры Эрла, бесполезны. – Ну, хорошо; как ты еще собираешься убить эту прорву свободного времени? Дарока приглашал отведать его вина. Давай испытаем его гостеприимство.

Дюмарест колебался. Чом начинал действовать ему на нервы. Обычное дорожное знакомство – они встретились, когда Эрл сел на борт корабля на Зелете, и с тех пор менеджер становился все более и более надоедливым и назойливым. Дюмарест медленно посмотрел на остальных пассажиров, находившихся в салоне. Два брата, Сек и Тек Кволиш, строгие и немногословные, инженеры-консультанты, – сейчас карточная игра захватила их полностью. Мари Аналох, преклонного возраста женщина, с глазами, похожими на птичьи – она летела на Селенд, собираясь открыть там очередное предприятие. Коренастая амазонка Гера Фолен с вверенной ее охране леди Лолис Игас: молодой, слишком общительной женщиной, любящей развлечения и флирт. Векта Горлик играл невозмутимо и спокойно, словно машина. Илгат Битола – играл, как глупец. И Дарока, который приглашал их на бокал вина. Все пассажиры, не считая певицы, были здесь.

– Эрл? – Чом не отставал.

– Нет.

– У тебя есть планы получше? Может, собираешься заняться самообразованием? – Чом засмеялся, когда Эрл удивленно посмотрел ему в глаза. – Врач после обхода был небрежен, и плохо закрыл дверь твоей каюты. Я увидел кучу книг, бумаг и записей, которыми завален твой стол. Такая удивительная работоспособность и жажда знаний! Но я не смеюсь, Эрл. Дарока вполне серьезно пригласил тебя, и мне кажется, что тебе будет полезно поговорить с ним. Может случиться так, что ему известно что-нибудь о твоей Земле…

Изач Дарока был худощавым высоким мужчиной, одетым в строгий темный дорогой костюм; шею его украшала драгоценная цепь с россыпью бриллиантов, а на запястьях блестели крупные браслеты. Он носил один массивный перстень на среднем пальце левой руки. Его лицо было гладким, кожа – мягкой, вокруг глаз сеточка морщинок. Темные, гладко зачесанные волосы густо посеребрены сединой. Человек, у которого достаточно средств, чтобы потакать своим прихотям, решил Дюмарест; возможно, уставший от жизни, возможно – дамский угодник и сердцеед. Или вечный студент, что-то изучающий, к чему-то стремящийся, но без какого-либо желания или усилий. Таких людей можно встретить в самых разных и неподходящих местах.

Дарока поднялся при их приближении, гостеприимно улыбаясь и протягивая к ним руки:

– Чом, дорогой, я искренне рад, что тебе удалось уговорить своего друга присоединиться к нам. Я полагаю, что вы не откажетесь от прекрасного вина, Эрл. Можно мне называть вас так? Пожалуйста, присаживайтесь, располагайтесь поуютней.

У вина был удивительно изысканный и тонкий запах; не менее чудесным был и его вкус: свежий и волнующий. Дарока наливал его в бокалы, изготовленные из стекла и светлого металла: удивительно тонкие, легкие, изящные, украшенные витыми узорами по прихоти настоящего мастера. Несмотря на кажущуюся хрупкость, они наверняка были очень прочными: Эрл был просто уверен в этом, как, впрочем, и в том, что эти красивые бокалы, и чудесное вино, которым они сейчас наслаждались, и исключительно витаминизированная пища были частью багажа Дароки. Такие, как он, всегда заботились о том, чтобы иметь на столе изысканную, богатую витаминами, полноценную еду, которая необходима при долгом Высоком перелете. Все, связанное с Дарокой, все мелочи говорили о достатке и полученном воспитании и образовании. Но что, в таком случае, он делал на корабле, забравшемся в столь далекую часть Галактики? Дюмарест откровенно спросил его об этом.

– Человек должен путешествовать, пока может, – ответил ему Дарока. – Мне доставляет удовольствие и наслаждение риск и опасность бесконечных космических дорог. Нравится посещать удаленные от цивилизации варварские миры, на которые не заходят крупные межзвездные корабли. Но при этом я не считаю, что нужно искусственно подвергать себя тяготам и опасностям подобных путешествий. У человека нет предрасположенности к боли и страданию, дискомфорту и неудобствам, и я стараюсь в мелочах избавлять себя от подобного, когда это возможно. Вы не согласны со мной?

– Ваша философия по крайней мере занятна.

– А я очень люблю чувствовать себя комфортно, – сказал Чом, опуская на стол пустой бокал. – Вся сложность заключается в том, чтобы уметь обходиться без этого, не чувствуя себя несчастным и обделенным судьбой. Иметь меньше, чем ничего, очень сложно и тяжело.

Дарока вновь наполнил его бокал.

– А как вы, Эрл, вы относитесь к маленьким радостям комфорта и уюта?

– Он слишком беспокойный человек для того, чтобы получать радость от размеренной и комфортной жизни, – сказал Чом, опередив ответ Эрла. – Я запросто могу все объяснить. Он относится к тем людям, которые живут трудной, суровой жизнью, полной внезапных опасностей и случайностей. Об этом говорят его твердый рот, шрамы и выражение глаз. Это же подтверждает его манера говорить, двигаться, реагировать на окружающих – разные мелочи, которые говорят слишком о многом. Это так же просто определить, как и отношение женщины ко всему происходящему. – Он слегка улыбнулся. – Ведь довольно просто отличить женщину, испытывающую желание, от равнодушной. Ту, которая ищет партнера, от той, которая уже наметила себе «объект». – Он отхлебнул большой глоток вина. – Как вам понравилась Дженка?

– Она очень талантлива. – Дарока взглянул на Эрла. – Еще вина?

– Позже, спасибо.

– Вам не нравится вкус этого вина? Вы предпочитаете иное?

– Нет, оно слишком чудесно, чтобы торопиться.

– Что ж, наша беседа становится все интересней. Я всегда считал, что подобные интеллигентные разговоры, обмен мнениями о разных событиях, всегда бывает отличительным и неотъемлемым качеством цивилизованного человека. Правда, до сих пор жизнь чаще опровергала, а не подтверждала это мое убеждение. Вам нравится вино, Чом?

Маленький толстый человечек поспешно вытер губы после успешного опустошения второго бокала. Если он и почувствовал иронию в вопросе Дароки, то не подал вида. Вместо этого он произнес:

– Она более, чем просто талантлива. Я говорю о Дженке. Она настоящий артист в полном понимании этого слова. Знаете ли вы, что для того, чтобы обучить молодого актера тому, что умеет она, потребуется лет двадцать, не меньше. Голос должен звучать на всем диапазоне сильно и глубоко, и тех, кого хотят обучить этому искусству, начинают учить с детства, когда они еще едва начинают говорить. Двадцать лет! – он помолчал, – это целая жизнь! Но если рядом с мужчиной такая женщина, то что еще ему остается желать?

– Своего собственного места в этой жизни, возможно, – мягко произнес Дарока. – Иметь свой дом, детей, которые будут носить его имя и продолжать его род. Некоторых мужчин не всегда можно удовлетворить лишь подобной удачей и, я думаю, Эрл согласится со мной. Сиюминутное, временное счастье недолговечно. Такое счастье несет в самом себе семена собственного будущего разрушения, уничтожения. Страсть порождает пламя, которое сжигает саму страсть. Удовлетворение от очередной победы в гонке за удачей сменяется новыми ценностями жизни. По-настоящему счастлив лишь тот человек, который вполне доволен тем, чего достиг.

Дюмарест не ответил, расслабленно сидя в кресле и потягивая чудесное вино. Ему не давала покоя мысль, зачем Дарока искал его общества. От скуки, возможно, но это – слишком простой ответ. На корабле вполне достаточно других пассажиров, в компании которых он мог пить свое вино и беседовать. Может, ему нужна была молчаливая аудитория слушателей, внимающих его глубокомысленным философским теориям? Но тогда почему его выбор вдруг пал на смешного, неловкого и болтливого антрепренера? И на него самого?

Эрл почувствовал внутреннюю настороженность, напряжение; но Дарока казался вполне безобидным, хотя было очевидно, что именно он был инициатором их беседы в подобном составе. А если у него были свои тайные цели, то их необходимо попытаться понять. Он, конечно, вряд ли мог знать что-нибудь о Земле, но если ему известно хоть что-то, время потрачено не впустую.

Дюмарест посмотрел на свою руку, сжимавшую бокал. Пальцы стали почти белыми, словно сведенные судорогой. Эрл постепенно расслабился. Настороженность в данной ситуации ничего не изменит, излишне надеяться на везение – тоже не стоит. Чом вполне мог и ошибаться.

Он тихо спросил:

– Из ваших разговоров мне ясно, что вы много путешествовали. Можно спросить, почему?

– Почему я странствую? – Дарока пожал плечами: воплощение изящества и элегантности в каждом жесте и движении, по сравнению с неловким и толстым Чомом. – Как я уже говорил вам, мне доставляет удовольствие посещение разных миров, изучение непохожих культур и цивилизаций. Галактика поистине неисчерпаема, если рассматривать ее с точки зрения многообразия миров и их количества. То и дело наталкиваешься на какую-то очередную интересную находку, такую, как затерянный мир, обойденный цивилизацией и редко посещаемый кораблями, или встречу с таким же неутомимым странником-путешественником, который тоже всю жизнь чего-то ищет и что-то изучает. А теперь можно мне задать вам этот же самый вопрос? Вы ведь тоже очень много странствуете. А какие мотивы у вас?

– Просто у меня слишком неутомимый и беспокойный характер, – ответил Эрл. – Мне нравится разнообразить жизнь сменой мест.

– Дух странствий, – улыбнулся Дарока. – Давайте выпьем вина за наши схожие в своей непоседливости характеры.

Он осторожно поднял свой бокал, но его глаза оставались мягкими. Возможно, он и дилетант, думал Эрл, но далеко не глупый. Ведь подобные путешествия требуют очень много средств. Высокие перелеты – дороги, и те, кто не может себе позволить роскошь подобного путешествия, летят Низким: в холоде нижних палуб кораблей, не используя облегчающие страдания инъекции ускорителя времени, подвергая свои жизни опасности. Смертность в подобном перелете достигает пятнадцати процентов.

Чтобы решиться на подобный полет, надо оказаться в безвыходном положении, не иметь возможности выбрать другое.

– Дюмарест давно ищет одну планету, – произнес Чом, когда Дарока опустил свой бокал. – Она называется Земля.

– Земля?

– Да, именно так. – Чом без приглашения потянулся за новой порцией вина, – странное название, не так ли? Ведь с тем же успехом ее можно было бы наречь и глиной, и грязью, и песком. Земля! – Он выпил залпом и обтер губы. – Всего лишь мечта, я думаю. Легенда. Разве может существовать подобный мир? Это просто чушь.

– Планета грез? – Дарока пожал плечами, – но таких много. Миры с мифическими таинственными богатствами, открытые в древности и забытые позже. И потерянные. Однажды я тоже разыскивал подобную планету из легенды. Надо ли упоминать, что все закончилось ничем?

– У нее есть второе название, – мягко сказал Эрл, – Терра. Может, оно вам знакомо?

Эрл на мгновение задержал дыхание, боясь услышать ответ. Но Дарока отрицательно качнул головой.

– И вы никогда даже в рассказах спутников не слышали упоминаний о ней?

– Простите, мой друг, но я действительно ничего не слышал об этом мире.

– Это потому, что его не существует. – Чом шел напролом. – Стоит ли нам, сидя здесь, говорить о подобном? Вино существует для того, чтобы его пить, а красота – чтобы радовать глаз и восхищать. Жаль, что нам не удается совместить это. Пойдем, Эрл, не стоит так отчаиваться. Я думаю, что всему причиной – вино, и волшебные песни Дженки. Не правда ли, изумительное сочетание?

– Кому как, – заметил Дарока. – Не для всех, полагаю. Таких, как Эрл, трудно убедить довольствоваться малым. У меня есть тост. За удачу в наших намерениях! – он помолчал и добавил: – За Землю!

– За мечты! – подвел итог Чом, и одним глотком осушил бокал…

Глава 2

Леди Лолис Игас скучала… Она просто умирала от скуки. Стоя перед большим зеркалом, она медленно подняла руку вверх и наблюдала, как рукав ее воздушного шелкового халата начал медленно сползать от запястья к локтю, обнажая ее нежную, мягкую кожу. Движение его постепенно ускорялось, потом стало мгновенным, стремительным… Этот эффект и подобные ему она наблюдала не однажды. Причиной подобного служило лекарство – времени, введенное в кровь всем пассажирам. Применение этого вещества было небезопасно; кроме того, оно влекло за собой разные смешные и не очень смешные казусы, с которыми все сталкивались ежедневно: ткань ее халата двигалась так стремительно лишь внешне, для нее и других, хотя в реальном времени ее скорость была нормальной.

Точно так же, словно в ускоренном фильме, перемещались карты в руках игроков, передвигаемые вещи, контейнеры, переносимые кем-нибудь из команды, монетки, которые при ставках в игре все подбрасывали вверх над поверхностью стола…

Она смотрела на свою обнаженную руку; ее очертания, форма были безупречны и совершенны, как и все ее молодое тело. Лолис задумчиво перевернула руку, стараясь, чтобы пятна света от светильников упали на ее пальцы и запястье; огромный чистой воды сапфир ее обручального кольца заиграл, заискрился тысячами маленьких льдинок. Это было очень дорогое кольцо, и у нее будет еще много подобных украшений, изысканных туалетов, тончайших дурманящих духов… Алор Мортил из семьи Айетт будет ей прекрасным супругом.

Свадьба была уже недалеко, а сейчас Лолис скучала, не зная, чем занять себя.

– Может, вам отдохнуть немного, моя госпожа. – Гера Фолен, ее спутница-охранник, предложила это, не надеясь на пользу предлагаемого, а просто чувствуя кислое настроение хозяйки, которое могло вылиться во все, что угодно. – Ведь перелет очень длителен, а вы должны выглядеть как можно лучше, когда мы прибудем.

– Неужели я настолько страшна и ужасна внешне?

– Вы прекрасны, моя госпожа. – Голос Геры был сильным, низкого тембра, ее волосы коротко острижены, а лицо покрыто рубцами и шрамами; но она все же была женщиной, не мужчиной, а у Лолис не было большого желание видеть преклонение и слышать льстивые хвалебные речи от женщины. Лолис опустила руку и посмотрела на пассажиров, заполнявших салон корабля. Векта Горлик? Возможно, но в его облике сквозит какая-то ледяная холодность, неподвижность. С ним будет скучно. Он, безусловно, вежлив, учтив и со временем ей наверняка удастся разбудить его страсть, но он не обладает способностью улавливать все подводные тонкости игры чувств и флирта, и чтобы добиться от него того, что ей хочется, ей придется слишком долго ждать. Ей это не нужно. Илгат Битола? Он был молод, одевался щегольски, но его лицо выдавало слабость характера, которую она очень давно научилась распознавать. Он будет счастлив завладеть ее вниманием, но победа будет слишком легкой. Но кто тогда?

Ее глаза скользнули к столу, за которым расположились трое мужчин. Дароку она разгадала сразу: он был слишком умудренным жизнью, циничным и, возможно, слишком осторожным, чтобы попасться в ее сети. Чом был слишком тучным и примитивным. Дюмарест?

Лолис тихо спросила:

– Скажи, Гера, ты смогла бы победить мужчину?

– В сражении, моя госпожа?

– Конечно, как же еще?

– Возможно, моя госпожа, но есть вещи, которые я предпочитаю не проверять на практике.

– Ты боишься, Гера?

Насмешка была слишком явной, но девушка не рассердилась: простота ее характера зачастую буквально обескураживала изощренную Лолис. Гера лишь ответила:

– Моя госпожа, я должна охранять вас, и дала слово вашему супругу беречь и оберегать вашу жизнь. И если возникнет необходимость, я встану на защиту, и смогу убить врага. Еще не родился тот мужчина, которого я испугалась бы.

Лолис могла поверить в это. Амазонка была тренирована, ловка и сильна – самый подходящий для нее телохранитель. Можно было бы смутить мужчину, но не Геру, беззаветно преданную хозяйке и своей службе. Однако Лолис не могла удержаться от удовольствия изредка подтрунивать над ней.

Лолис встала с места, выпрямилась и потянулась, словно кошка, подчеркивая гибкость и стройность фигуры. Илгат Битола наблюдал за ней, ожидая удобной минуты, и поспешил пригласить ее:

– Не хотите ли присоединиться к нам, госпожа?

– Карты мне наскучили, – ответила она, кокетливо улыбнувшись, – и вообще, мне очень скучно.

– Это легко поправимо. – Он был сама готовность услужить даме. – Небольшая экскурсия по кораблю, например. Вы и я, вдвоем.

– Я уже много раз имела возможность все здесь изучить, благодарю.

– Наверняка не все, госпожа, – он был настойчив. – В трюме есть весьма необычный крупный зверь, вы не должны пренебречь возможностью полюбоваться этим жутким хищником. Я думаю, капитан не станет возражать. – Он подбросил вверх горсть монет, – поверьте, я сумею уговорить его, если вы согласитесь.

Она улыбнулась, слегка пожав плечами, и направилась к столу, где трое мужчин тихо беседовали, наслаждаясь вином. Дарока галантно встал, когда она оказалась рядом:

– Да, госпожа?

– Мне можно немножко разбавить ваше мужское общество?

– Конечно! Я попрошу стюарда принести еще один бокал.

– В этом нет необходимости, – она остановилась у стола, игнорируя откровенно-восхищенные взгляды Чома и недовольство своей подруги, и подняла бокал Дюмареста. Секунду помедлив, она выпила вино и поставила бокал на место; на тонком стекле ясно виднелся отпечаток ее губ. – Благодарю.

Это был самый простой способ сближения, доказывающий симпатию, она знала это по своим многочисленным предыдущим экспериментам. Она могла даже предсказать, как он может поступить. Он поднимет стакан, слегка коснется губами вина, и скажет, что прикосновение ее губ сделало вино еще слаще. Вполне невинный эпизод, но при желании за ним могут последовать более интересные события. Она присядет сейчас рядом с ним, они начнут обычную беседу, наполненную шутками и недомолвками; и ей уже скоро совсем не будет скучно!

Мечты, бывшие почти осязаемыми, настолько взволновали ее, что она почувствовала, как волна горячего желания охватывает ее, обволакивает, а у нее нет сил сопротивляться этому влечению… Гера взирала на свою хозяйку с неприязнью, чувствуя ее состояние. Неужели эта самка не может понять разницу между мужчинами и их подобиями? Неужели она рассчитывает, что Дюмарест прореагирует на ее жест так же, как, скажем, антрепренер в подобной ситуации? Она посмотрела на мужчину и встретила взгляд, исполненный неподдельного удивления. Гера сразу же успокоилась: со стороны Эрла никакой скользкой ситуации опасаться не стоит.

Чом произнес ласково, вложив все восхищение в свои слова:

– Присядьте, госпожа. Ваше присутствие делает вино еще более прекрасным, и если вы не откажетесь пригубить мой бокал, то я буду самым счастливым из всех смертных!

Лолис взглянула на Дюмареста:

– А вы?

– Счастье – это слишком многогранное и сложное понятие; его нельзя получить таким простым способом. Пожалуйста, располагайтесь здесь, госпожа. Вы можете допить вино. – Он встал и предложил ей свое кресло. – Я уже получил массу удовольствия. Простите за то, что покидаю столь приятное общество.

Это был очевидный отказ, и Лолис почувствовала волну гнева и обиды, поднимающуюся из глубины ее существа; она вдруг почувствовала себя слабой и больной. Понимающая улыбка Геры отнюдь не улучшила ее настроения, но это еще не конец, решила она. Последнее слово останется за ней: она была уверена в этом. Просто она как следует продумает метод и способ наказания этого самоуверенного красавца, а сейчас ей надо достойно отступить, не показав, что она восприняла происшествие, как поражение. Ее гордость взывала к этому.

– Благодарю. Но я не собиралась здесь долго задерживаться. У меня несколько иные планы. Спасибо за приятную беседу, буду рада видеть вас чуть позже, Дарока, в более приятном обществе. А сейчас мне надо идти. До свидания.

Она обернулась к Витоле:

– Вы, кажется, собирались показать мне нечто из ряда вон выходящее? Что-то, обитающее в трюме. Так сколько можно испытывать терпение?..

Харг Бранст перемешал колоду карт, дал подснять каждому игроку и произнес, внимательно глядя на Эрла:

– Вы нажили себе настоящего врага, Эрл. Если бы я оказался на вашем месте, я бы вел себя предельно осторожно. Эта ее охрана… – весьма специфична и вызывает неуверенность в собственных силах.

Мари Аналой, нахмурившись, произнесла откровенно:

– Она просто глупая, недалекая и сексуально озабоченная самка. Такие всегда и везде вовлекают людей в беду. Я слишком хорошо знаю этот тип женщин. В моем бизнесе такие, как она – словно чума. Да, мужчинам нравятся существа подобного сорта, но этим существам почему-то доставляет истинное наслаждение сталкивать мужчин между собой, заставлять их сражаться за просто так, словно баранов; впрочем такие меняют свои привязанности и предметы увлечения, словно по броску монетки. – Она посмотрела на игроков: – Ваши ставки?

– Я бы поменял все карты, если вы не против. Хуже не бывает, – сказал Чом.

Братья Кволиш промолчали, играя сосредоточенно и серьезно. Векта Горлик медленно опустил руку. Дюмарест отметил четкость и выверенность его движений, неподвижность лица, на котором живыми казались только глаза: странные, отрешенно-углубленные в себя.

Дарока подвинул монетки на центр стола:

– Даю пять.

– Эрл?

– Еще пять.

– Она летит на Айетт, – сказала Мари, – собирается замуж, насколько я слышала. Ее будущий муж явно не представляет, какой хомут наденет себе на шею. Он будет платить за каждую секунду мнимого счастья, которую она ему снизойдет уделить, а через месяц – я просто уверена, что не больше, – она наставит ему огромные рога. Могу держать пари на этот счет.

– Вы лучше делайте ставку, – спокойно посоветовал ей Харг, – а кроме всего прочего, позвольте заметить, что вы неправы в своих рассуждениях. Она в своем замужестве нацелилась слишком высоко и, я уверен, что вокруг нее будет выставлено достаточно стражи для охраны ее супружеской добродетели. Но все-таки, Эрл, я бы на вашем месте поостерегся посещать ее планету. Итак, Чом?

– Я – пас.

– Мари?

– Мои карты похожи на слишком юную девушку, которая годится лишь на то, чтобы взглянуть на нее с удовольствием, но ни на что большее не способна. – Мари отбросила карты в сторону, – но при вашей удачливости мы могли бы быть полезны друг другу, Харг: как партнеры. У меня есть одно небольшое и уютное местечко на Селегале. И если я возьму на себя присмотр за его молоденькими обитательницами, а вы будете следить за порядком в карточной игре, то все пойдет очень неплохо. Правда, если у вас есть хоть немного наличных для начала. Вас заинтересовало мое предложение?

– Посмотрим, – ответил Харг. Он расслабился немного, понимая, что игра потеряла свою остроту и накал и что игроки оставались на местах скорее из желания пообщаться, нежели ради азарта. А в том, что предлагала ему Мари, был очень большой смысл с определенной перспективой. Он уже порядком устал от бесконечных путешествий по межзвездным дорогам и планетам. При этом всегда оставалась угроза того, что его удача все-таки отвернется, а мастерство картежника будет превзойдено кем-то еще более искушенным. А эта женщина предлагала безопасный и надежный вариант. – Что ж, вы заинтересовали меня, и очень. Только, пожалуйста, дайте мне время на размышление.

– А что скажете вы, Эрл? – Мари смотрела пронзительно, изучающе, ее глаза фиксировали любое его внутреннее движение. – Мой опыт, удачливость Харга и ваша сила и мужество. Деньги потекут к нам, подстрахованные тремя талантами, и вам не надо будет особенно напрягаться, чтобы получать их. В моем бизнесе просто жизненно необходим мужчина, который сможет поддерживать должный порядок и противостоять опасностям.

– Попробуйте предложить это амазонке, – ответил ей Эрл, – ее это может заинтересовать.

– А вас – нет?

– Нет.

– Дюмарест, похоже, задался целью расшвыривать все заманчивые предложения, которые сами плывут к нему в руки, – засмеялся Чом. – Сначала Дженка, потом Лолис, а теперь вы напоролись на воздвигнутую им стену отказов. Некоторые мужчины просто не понимают своего возможного счастья. – Он посмотрел в карты. – Я, пожалуй, объявлю две взятки.

– Соблюдайте очередность, – сказал Харг. – Эрл поднял ставки, теперь слово за Дарокой.

– Не будьте так строги. – Чом наблюдал, как Дарока пересчитывал свои монеты, – пожалейте нищих мира сего.

Мари не задержалась с ответом:

– Пусть о них заботятся монахи. Кстати, в нашем путешествии есть одна приятная неожиданность: среди нас не оказалось ни одного монаха. Однажды мне довелось путешествовать на корабле, на борту которого их было двое. Да, я согласна, что Вселенское Братство прекрасно справляется со своей миссией, но иногда бывают ситуации, в которых лучше не прибегать к его услугам. Представляете, их присутствие тогда заставило меня почувствовать всю тяжесть своей греховности. Не потому, что они сказали мне что-то, а просто своим иступленно-фанатичным самопожертвованием по отношению к мелочам жизни и окружающим. Не представляю, как могут люди вести подобный аскетический образ жизни, слепо следуя вере и убеждениям! Бедность – это та стезя, от которой я стремглав бежала всю свою жизнь, а они умудряются даже в хорошем найти темные стороны и подчеркнуть их для всех.

– Что ж, они взяли на себя тяжкий труд, – сказал Эрл. Он посмотрел на Векту Горлика. – Вы согласны?

– Да, – лаконично ответил тот, – согласен. – Его голос был тускл и безэмоционален, как и его лицо, что мешало уловить смысл его фраз и настроения. Дюмарест, внимательно следя за ним, снова заговорил:

– Да, в столь удаленной части Галактики почему-то очень мало представителей этого Братства по сравнению с центром, и очень жаль. Кстати, странно, что нельзя сказать того же о киберах, и, сталкиваясь с ними, каждый раз чувствуешь себя не в своей тарелке. Каждый раз спрашиваешь себя: уж если Киклан сумел забраться в такие дали, то что же медлит Церковь? Не правда ли?

– Мне не приходило в голову размышлять над этим. Я не столь много путешествовал и не могу сравнивать.

– Киберов можно встретить везде, где пахнет крупными деньгами, – заявил Чом, – деньгами и влиянием. Те, кто не имеет счастья знаться с высшими мира сего, никогда не столкнутся с подобными созданиями. Кстати, с чем связан ваш бизнес, Горлик?

– Я торгую раритетами: редкими старинными книгами.

– Книги? – Чом пожал плечами. – Скажите, кто их сейчас покупает? Музеи, библиотеки и сумасшедшие коллекционеры! Вы можете прожить всю свою жизнь, занимаясь подобным бизнесом, и не встретить ни одного кибера на своем пути. Вот если бы вы уподобились Эрлу в его жажде странствий и неисчислимом количестве увиденных миров, то вы могли бы что-то сказать на эту тему. Впрочем, нам все-таки надо продолжить игру. Дарока?

– Я – пас.

Дюмарест играл, расслабленно откинувшись на спинку уютного кресла. Игра шла в обычном спокойном темпе. Эрл размышлял. Чом говорил слишком много о вещах, о которых он мог только догадываться; интересно, почему он так горяч? Может, у него есть причины ненавидеть киберов? Это самый простой ответ, если не знать подробностей. Человек его профессии должен знать цену молчания, быть сдержанным. А Чом, казалось, старался сделать все наоборот: играл на публику? Отвлекал внимание от чего-то важного? Или пытался предупредить кого-то?

Эрл изучающе и цепко взглянул на Горлика. Этот человек вызывал у него беспокойство. Бесстрастность поведения, ровный монотонный голос, пунктуальность и аккуратность. Такие черты поведения свойственны именно киберам. Во время полового созревания проделывается небольшая операция на гипофизе, и человек становится невосприимчивым ни к одному нормальному чувству, свойственному полноценным людям: физическому влечению, любви, ненависти и страху, боли и гневу. Пища становится безвкусной, необходимой лишь с точки зрения подпитки энергией, самые изысканные вина воспринимаются как вода. Киберы – это фактически живые машины в образе людей, которые не знают, что такое любовь, и единственный смысл существования которых лежит в умении мыслить, логически размышлять и принимать решения. В своих предсказаниях, прогнозах они используют весь багаж фактов и знаний, накопленных поколениями людей.

Дюмарест почувствовал внутренний сигнал опасности. Если Горлик действительно был кибером, пусть даже без традиционной для них алой мантии и головы, лишенной растительности, то, значит, Киклан вновь напал на его, Дюмареста, след и точно знает, куда он направляется. А значит, надо сделать все так, чтобы уйти из-под этой опеки.

Дарока вдруг поднял взгляд от карт, прислушиваясь к торопливым шагам и странному шуму снаружи, в коридоре. Остальные обитатели салона последовали его примеру. Воцарилась тишина.

– Что-то случилось, – произнес Дарока, – может, авария?

– Это Лолис соблазнила всю команду, и они преследуют ее. – Мари была верна себе. – Не обращайте внимания. Харг, ваша игра.

– Нет, что-то все же происходит там, – сказал Чом. В его голосе сквозил страх. – Неисправность управления, машин?

– Если такое вдруг случится, то вы об этом никогда не узнаете. Вы просто умрете. – Она прислушалась, затем вдруг опустила голову, приложив ухо к поверхности стола. – Там очень много шума, – доложила она, – я слышу крики, звуки погони, словно где-то происходит схватка.

Дюмарест последовал ее примеру. Металлический стол служил прекрасным проводником всех звуков и вибраций, имевших место на борту. Эрл услышал несколько глухих ударов, звуки падения и крики. Он поднялся, и в этот момент дверь салона распахнулась и на пороге возник человек в форме – один из корабельной команды.

Офицер Карн старался ничем не выдать своего состояния, не показать, что где-то происходит что-то серьезное:

– Харг, вы очень нужны в трюме. Только быстро.

Харг и не думал подчиняться:

– Это меня не касается.

– Это приказ капитана Селима. И если вы собираетесь и впредь пользоваться услугами нашего корабля в своих передвижениях, то лучше сделайте то, о чем он вас просит. – Спокойствие оставило его, он сорвался. – Какого черта вы спорите со мной? Вас ждут внизу, в трюме! Двигайтесь живее, черт возьми!

Харг спокойно положил карты на стол и посмотрел на дверь. Она оставалась открытой и шум, доносившийся снизу и из коридора, стал отчетливей. Эрл подошел к офицеру, когда он уже собирался выходить:

– Что случилось?

– Конкретно вам это не угрожает. Если вы все будете оставаться в салоне, то останетесь живыми и здоровыми. До тех пор… – он осекся и оценивающе посмотрел на Эрла: рост, сила, тренированное тело под серой туникой, нож, торчащий из правого голенища сапога. – Я не вправе что-то требовать от вас, но у нас слишком мало людей. Вы могли бы помочь?

– Что от меня требуется?

Уже идя вниз по коридору, офицер на ходу объяснил Эрлу, что произошло: – Какой-то глупец уговорил капитана пустить его в нижний трюм. А там находится крупный хищник, которого мы везем для зоопарка на Селегале. Принимая во внимание особенности его организма, мы не стали усыплять его, а поместили в железную клетку. Каким-то образом зверю удалось удрать оттуда, и сейчас мы пытаемся вернуть его обратно.

Эрл прислушивался к крикам и шуму:

– Это хищник?

– Вы просто еще не видели его, – произнес Карн угрюмо, – подождите немного.

Селим стоял у закрытой двери трюма; Харг, доктор и два офицера команды – рядом с ним. В руках они сжимали веревки и сеть; у доктора было ружье, заряженное парализующими пулями. Капитан кивнул, когда Карн объяснил ему причину появления Дюмареста.

– Спасибо, что согласились помочь нам. Сейчас каждый человек на счету. Знаете ли вы, что произошло?

– Я догадываюсь. Битола и девушка, так?

– И ее охранница – тоже. Но девушке удалось спастись, каким-то образом выбраться из трюма. Она была в истерике, и я отправил ее спать в каюту. – Он взглянул на ружье в руках врача, – вам приходилось раньше пользоваться подобной штукой? Прекрасно. Вам, наверно, лучше, чем любому из нас, известно, что следует предпринять. Что вы посоветуете?

– Сохранять хладнокровие и тишину, – ответил Эрл. – Необходимы скорость, быстрота реакции и отсутствие колебаний. Насколько велик зверь? – Он посуровел, услышав ответ капитана. – Такой крупный! И, конечно, очень стремительный. Тогда сделаем так. У нас достаточно людей на три команды. Я пойду с Харгом, Карн – с доктором, и два офицера вместе. Мы приблизимся к зверю с трех сторон. Он же двинется лишь в одну сторону, а в этот момент две оставшиеся команды набросят на него сети и опутают веревками. Только делать все необходимо крайне быстро: набросили сети, связали веревками, он будет беспомощен и мы упрячем его обратно в клетку.

– Три группы, – сказал Селим, – шестеро. А что делать мне?

– Вы должны вести корабль. Если он потеряет управление, то нам останется только смерть. – Эрл посмотрел на врача. – Введите нам всем нейтрализаторы ускорителя.

Врач сделал все, как надо. Эрл почувствовал мгновенную реакцию организма; он глубоко вдохнул, восстанавливая нормальное кровообращение и скорость внутренних процессов. Препарат был введен всем; люди приготовились к действию. Селим открыл дверь, ведущую в нижний трюм.

Здесь царил настоящий хаос, как после погрома. Все контейнеры, ящики с грузом были перевернуты, сдвинуты или поломаны, везде валялись обломки, осколки; почти все лампы было разбиты, и внутри стоял полумрак. По стенам и полу были размазаны пятна крови; недалеко от входа, в углу, лежала бесформенная масса, лишь недавно бывшая человеческим телом. Сопровождающий, решил Эрл. Хотя, это могут быть и Битола или амазонка. Времени на выяснение у них сейчас не было: опасность была слишком очевидной и близкой.

Из-за спины Эрл услышал шепот Харга:

– Эрл?

– Подожди немного.

Бросаться прямо в пасть зверя, не зная, где он прячется, было глупо; необходимо было попытаться определить место его укрытия. Эрл наряженно вглядывался в полумрак трюма, пытаясь уловить хоть малейшее движение или дыхание; зверь наверняка почуял их присутствие или увидел свет из приоткрытой двери и мгновенно затаился.

– Возьми что-нибудь тяжелое и брось в проход, – прошептал он Харгу, – быстро!

Что-то прошелестело у него над головой и упало, разбившись, немного впереди. И мгновенно в ответ взвилась в воздух тень огромного, гибкого, ужасного зверя: оскал открытой пасти, выпущенные когти и фосфорически горящие глаза на огромной голове.

Эрл бросился навстречу зверю, Харг и остальные – за ним.

Хищник, освещенный светом, был виден слишком хорошо. Он был воистину огромен: ростом выше человека, голова приподнята на сильной, мускулистой шее, в верхней ее части – массивный, словно каменный, клюв. Тело по форме напоминало грушу – чуть более тонкое в центре и расширяющееся в нижней части, опиравшейся на сильные когтистые лапы. На уровне пояса у твари шевелились огромные щупальца, оканчивающиеся пальцевидными отростками с острыми когтями; щупальца опоясывали все тело чудовища. Глаза располагались на выростах черепа и вращались во все стороны.

– Боже! – Харг не смог сдержать вскрик ужаса и отвращения, – что это за монстр!

Результат странной эволюции, бесконтрольной случайной мутации – сейчас это было не столь важно. Эрл увидел, как зверь напрягся и бросился в атаку, и крикнул, предупреждая других, а сам стремительно отпрыгнул в сторону. Один из офицеров, поскользнувшись на металлическом полу, упал – и поплатился жизнью: зверь буквально пронзил его насквозь своим огромным клювом.

– Сети, скорее! – Эрл набросил свою и увидел, как щупальца зверя рвут ее в клочья. А другие атакующие просто не успевают…

Зверь снова бросился на людей. Врач вскрикнул и предсмертно захрипел…

– Скорее! Сюда! – закричал Эрл Карну и второму офицеру, – натяните свою сеть через проход! Харг, лови конец веревки! – Он перебросил второй конец товарищу. – Теперь беги в сторону, огибай его!

Эрл бросился к двери, Харг – тоже, на расстоянии около двенадцати футов от него, веревка натянулась между ними и зверь оказался подсеченным веревочный петлей. Двое мужчин пытались стянуть его лапы, лишив его возможности свободно перемещаться. Дюмарест уже огибал зверя с другой стороны, чтобы вторично закрепить петлю, когда Харг поскользнулся в луже крови на полу.

– Сеть! Скорей! – закричал Эрл офицерам, но снова они опоздали: зверь уже доставал своими щупальцами потерявшего равновесие Харга: острые когти рвали его рукав, мышцы, обвивали плечо, подбираясь к шее… Харг выпустил свой конец веревки. Эрл, оттолкнувшись от пола, взлетел на один из контейнеров и оказался рядом с извергающей зловоние пастью. Он вдруг почувствовал, как острый спазм сжал легкие, горло, стало трудно дышать, глаза, разъедаемые ядовитым дыханием чудовища, залили слезы, ноги словно парализовало… Эрл увидел, как острый клюв дернулся в сторону металлического ящика, на котором он стоял, и из последних сил, почти бессознательно, бросил тело в сторону. Эрл покатился по полу и вскочил на ноги в тот самый момент, когда голова хищника угрожающе приблизилась.

Его рука автоматически потянулась к правому голенищу, доставая нож; острое лезвие сверкнуло в мерцающем свете ламп…

Селим, стоя в дверном проеме, закричал:

– Не убивай его!

Дюмарест не обратил внимание на его крик: он боролся за свою жизнь. Инстинкт выживания и опыта, накопленного годами, направлял его движения. Левой рукой он блокировал нападавшие, стремящиеся сразить его щупальца твари, а правой – резал, кромсал, рвал раздирающие его когти, стараясь поразить глаза и мозг ослепленного болью и яростью зверя. Липкая, зеленоватая жидкость брызнула ему в лицо, заливая глаза, когда он, наконец, добрался до чувствительной точки на голове… Дюмарест отскочил в сторону, опасаясь за свои глаза и чувствуя, что его легкие больше не в силах выносить ядовито-удушливый смрад, исходящий от монстра.

– Господи, не надо его убивать! – Селим уже буквально стонал. – Карн, Грог, сделайте хоть что-нибудь!

Они растянули свою сеть, стараясь перекрыть путь зверю, бросившемуся к двери. Его, похоже, привлекли крики капитана, свет коридорных ламп и возможность исчезнуть из этой опасной зоны. Карн поднял обе руки, стараясь ослепить зверя, накинуть сеть на глаза и грудь…

Селим опоздал, пытаясь закрыть дверь перед несущимся на него животным. Тварь толкнула створку, буквально приклеив капитана ударом к стене. Эрл рванулся за ней в рубку управления, где находились приборы и машины. Зверь уже крушил все внутри: его клюв ходил, словно сокрушающий молот, лапы мяли, ломали, топтали металл, казавшийся хрупким стеклом под тяжестью колоссальной туши.

– Господи, генератор! Остановите его! – Селим был словно в забытьи. Дюмарест поднял нож. Его лезвие описало четкий круг и вонзилось прямо в голову зверя точно между вращающихся зрачков. Зверь заревел, тряся головой в предсмертной агонии, захрипел, зашатался; туша повалилась прямо на пульт, круша и ломая приборы. Вспыхнуло пламя. Горела проводка, пластик, металл, мясо…

– Генератор… – прошептал капитан, – что мы сможем сделать…

Генератор умирал, умирал зверь, сраженный метким ударом; смерть грозила и всем, кто оставался на борту теряющего управление корабля…

Глава 3

Карн, пошатываясь, вошел в рубку; за ним, словно тень, Харг. Они молча смотрели, как Дюмарест вытаскивает свой нож из черепа мертвой уже твари. Сочившаяся кровь была теплой и пахла чем-то ядовитым. Эрл обтер лезвие о тунику и вернул нож на место: за голенище правого сапога.

– Помогите мне убрать эту тушу с генератора, – сказал он. – Наверняка, подача энергии прервана.

Все вместе они сдвинули мертвого зверя с машины и бросили тело к стене; оно было тяжелым и покрыто мокрой слизью.

– Зверь мертв, – произнес Селим. Казалось, что потеря шокировала его. – Мне должны были заплатить за него по прибытии; его смерть окончательно разорит меня.

Ранение и шок сильно подействовали на его мозг, и он, казалось, не мог сопоставить тривиальных вещей.

– Ведь я просил вас не убивать его, – он гневно смотрел на Эрла, – и предупредил, что это – очень ценный живой груз. Теперь я разорен. Двадцать лет я летал капитаном корабля, потом еще пять – уже как владелец. Целая жизнь в космосе. Но теперь все кончено. Вы не должны были убивать его.

– Да, не должен, – согласился Эрл.

– Вы не могли не сделать этого, – произнес Карн. Кровь на его лице делала его странно ассимметричным. – Вы сделали все великолепно. Мне никогда прежде не доводилось видеть, чтобы кто-то перемещался так стремительно, как вы. Мне даже сначала показалось, что это Харг, а не вы появились из темноты прохода, бросив веревку. А как мощно вы метнули свой клинок! – он качнул головой, словно все еще не веря в увиденное.

Харг произнес медленно, глядя на Эрла виноватым взглядом:

– Эрл, что касается веревки. Я не смог помочь вам. Эти чертовы клешни сжали мне руку так сильно, что боль была просто невыносимой. Одной рукой я не смог удержать конец. Простите меня, но это так; вы должны верить мне.

– Он верит вам, – сказал Карн, – и если бы это было не так, вы были бы уже мертвы. – Он пнул ногой тело мертвого хищника. – Чертова тварь! Три прекрасных человека погибли из-за тупости и прихоти какой-то пустой самки! Наверное, в ее набитую соломой голову взбрела идея открыть клетку и посмотреть, что из этого выйдет!

– Нет, – вдруг сказал Эрл, – она не открывала клетки.

– Ну, тогда ее друг. Это уже неважно.

Но это было важно и имело еще и другую сторону. Эрл взглянул на Селима, дрожащего и бледного, затем на поврежденный генератор. Сейчас ремонт был на втором плане: если его нельзя починить за несколько часов, то отсрочка уже не имеет значения.

– Давайте вернемся в трюм, – твердо сказал Эрл. – Мне необходимо проверить одну догадку.

Разгром внизу, представший их взглядам, показался еще более ужасным, чем раньше. Дюмарест стоял молча, цепко высматривая мелочи, ища подтверждения своим подозрениям. Тела мертвых офицеров и врача лежали там же, где их настигла смерть. Сопровождающий был настигнут своим «подопечным» у самого входа в клетку: его тело было чем-то бесформенным, грудой мяса, крови и тряпья, узнаваемой разве что по его одежде. Битола лежал ближе к выходу; амазонка распростерлась чуть дальше и в стороне. Ее лицо было страшно изуродовано, клюв зверя пронзил насквозь ее грудь. Преданность. Она наверняка выполнила свой долг по защите хозяйки до конца, встретив нападение зверя лицом, сражаясь до последнего вдоха, чтобы дать возможность Лолис уйти живой и невредимой. Впрочем, ее хозяйка могла вполне умудриться закрыть дверь сама, гонимая страхом. Теперь это уже было не столь важно.

Но и амазонка, и другие ведь находились под действием препарата ускорения времени, они не могли двигаться быстро, мгновенно. Хищник настиг их уже на выходе и атаковал.

Эрл спросил, глядя в глаза Селиму:

– Что они рассказывали вам о звере? Я имею в виду тех, кто поймал его? Упоминали ли они о его разумности, способности мыслить?

– Нет. – Капитан посмотрел на свои дрожащие руки, – они просто сказали, что это – животное, хищник. Для зоопарка. И что его нельзя подвергнуть анабиозу или ввести препарат ускорителя, как всем нам. Они поместили его в клетку, а все мои обязанности заключались в регулярном кормлении зверя. И, конечно, ему необходима была вода для питья.

Карн спросил тревожно:

– Что тебя так беспокоит, Эрл?

– Я уверен, что охотники солгали; зверь был гораздо опаснее, чем они сочли нужным предупредить вас. Или он находился в каком-то особом состоянии. Какой замок был на клетке?

– Очень простой. Прессованная пластина, за которую надо было потянуть и откинуть в сторону, чтобы открыть. Животное не могло проделать это самостоятельно, если… – он осекся и посмотрел на Эрла. – Вы имели в виду, что оно смогло выбраться оттуда самостоятельно и, следовательно, оно обладало определенным интеллектом?

Как проследить за работой живого мозга, его сигналами, инстинктами? Как предусмотреть все детали? Но существуют вещи, схожие для всех форм живых существ. Дюмарест стал внимательно осматривать все углы трюма, проходы между контейнерами, груды битых стекол и лома: все места, где легко было что-нибудь спрятать. Он объяснил непонимающим спутникам свои действия:

– Это существо, скорее всего, было самкой. Оно не собиралось вырываться наружу, а просто хотело сохранить будущее потомство.

– Черт, – выругался Карн, – значит, нам надо внимательно осмотреть здесь каждый угол, каждый дюйм! Начнем?

– Да. Вы видели взрослое животное, а насколько велики детеныши и как быстро они растут – мы не знаем. Надо быть осторожнее.

– Сейчас я схожу за переносными лампами, – сказал Карг, потрогав кровоточащую щеку. – Это дело чрезвычайной срочности, может следует привлечь на помощь других пассажиров? Что скажете, капитан?

Селим, казалось, был глубоко погружен в собственные переживания; если бы он заранее знал об особенностях животного, он определенно не согласился бы доставить его на таких невыгодных для него условиях, в такой простой клетке… Он вздрогнул, услышав обращение Карна, взглянул на него и устало махнул рукой:

– Делайте, как сочтете нужным, Карн. У меня дико болят голова и грудь. Удар о стену, когда зверь отбросил меня, кажется был слишком сильным. Мы потеряли многих. Из всей команды нас осталось только двое. – Он посмотрел на Эрла. – Что скажете вы? Вам приходилось работать на подобных межзвездных кораблях?

– Да.

– Мне нужен второй человек в рубке, на приборах. Мы вдвоем сможем прокладывать курс; Карн разбирается в технике, он займется генератором. Вы теперь считаетесь третьим членом команды с соответствующей выплатой жалования, начиная с Фрелла. Ваши деньги за перелет будут вам возвращены по прибытии. Вы согласны?

– Да, согласен.

– Надо написать рапорт о происшедшем; впрочем – это позже. – Селим вздохнул со стоном, – я возвращаюсь в рубку. Карн, держите меня в курсе.

– Он сильно ранен, – произнес Эрл, когда капитан вышел. – У него, похоже, сломаны ребра и небольшое сотрясение мозга. У вас есть врач в команде?

Карн молча посмотрел на мертвое тело у стены:

– Теперь – нет. Ваши предложения?

– Мне кажется, что Мари Аналой вполне компетентна в этих вопросах; попросите ее осмотреть капитана и помочь, если требуется. Братья Кволиш по образованию – инженеры, и смогут помочь вам в ремонте машины. Горлик и Харг будут помогать мне сейчас осматривать и расчищать трюм. Идет?

– Идет, – произнес Карн устало улыбнувшись. – Знаете, Эрл, вы становитесь чертовски хорошим офицером!

Мари Аналой сказала резко:

– Вы – глупец, Дюмарест. Мне все рассказали Карн и Харг. Какого черта вы просто не убежали, когда у вас была такая возможность? Сражаться с простым ножом против этой твари! Она могла выдрать вам глаза, обезобразить лицо. Мне не нравится, когда такие мужчины, как вы, получают страшные раны.

Она сидела на краешке его кровати, в его каюте; сумка с медикаментами находилась рядом на тумбочке. На ней был надет шелковый халат поверх ночной сорочки. Ее волосы находились в полном беспорядке, как и косметика на лице, что сильно подчеркивало ее возраст; женщина с прямым и тяжелым характером, практичная, не раз битая жизнью. Но она согласилась помочь сразу же, и это было главное.

– Вам не следовало прислушиваться к искаженным сведениям, – ответил Эрл, – у меня не было иного выхода. Если бы я побежал, зверь просто прикончил бы меня.

– Это вы теперь так утверждаете. Снимите-ка лучше свой костюм и дайте мне возможность осмотреть вас.

– Что Селим?

– С ним уже все в порядке. Парочка переломанных ребер и легкое сотрясение мозга. Я ввела ему транквилизаторы, подлатала немного – скоро все будет нормально.

Она смотрела, как он раздевался; под серой туникой находилась защитная сетка, которая частично спасла его от острых щупальцев и когтей. Но схватка не прошла бесследно: на светлой коже торса ясно были видны царапины, несколько рваных ран и ушибов; левое предплечье разодрано до кости.

Она заметила, что все его тело покрыто старыми шрамами и рубцами – отметинами прежних жестоких схваток.

– Ложитесь, – твердо произнесла она, – на живот. – Затем стала протирать раны дезинфицирующей жидкостью. Эрл почувствовал пощипывание и покалывание.

– Вы много сражались, – произнесла она, дотрагиваясь до шрамов на спине, – чуть ниже, и мы бы уже не имели возможности наслаждаться вашим обществом, – она коснулась кончиками пальцев шрама под левой лопаткой от удара десятидюймового ножа.

Эрл молчал, пока тампон скользил по спине и ногам.

– Переворачивайтесь. Или вам неловко? – свет от лампы за ее спиной серебрил ее густые волосы, оставляя лицо в тени. На мгновение Эрл представил, какой она была много лет назад: стройной, порывистой, гибкой. Увидел улыбку мягких и полных губ. Но глаза оставались странно твердыми…

– Нет, – она сама ответила на свой вопрос, – вы не чувствуете стыда. В этом мы с вами схожи. Вы всегда делаете то, что зависит от вас, и стараетесь сделать это как можно лучше. Женщина не может сражаться на ринге, но в ее жизни и без того достаточно схваток разного рода. Все требует характера и мужества, – ватный тампон скользил по его шее, плечам, груди. Мари снова заговорила. – Ринг достаточно жестокое место. Мне довелось наблюдать тысячи боев, но я никогда не могла понять смысла, необходимости происходящего. Да, ради денег, это я еще могу допустить, но ради чего еще? Неужели вы считаете борьбу своего рода самоутверждением, удовольствием? Или вам нравится убивать людей? Некоторые говорят, что это так: убийство приносит им удовольствие. Но вы не относитесь к подобной категории людей.

Рука осторожно и сильно протирала кожу его живота, бедер, ног… Эрл расслабился, вспоминая. Рев толпы зрителей, жаждущей крови и развлечений, крики и стоны, торжество и страх. И сознание того, что если ты не победишь, то умрешь, или будешь калекой до конца жизни. И ежеминутное понимание того, что удача сопутствует тебе не вечно, что малейшая оплошность – ямка в грунте под ногой, поломка оружия, солнечный свет, попавший в глаза – все может привести к трагедии, несмотря на мастерство и умение.

– Эрл?

Он очнулся от мыслей, понимая, что она ждет ответа.

– Эрл, вы сражались на ринге потому, что вам нравится?

– Я дерусь только тогда, когда это необходимо, – он был резок, не желая обсуждать с ней эту тему, – вы уже закончили?

Она не торопилась, наслаждаясь видом его красивого, сильного мужского тела. Любая женщина была бы счастлива, когда с ней рядом такой человек, и непонятно, почему он до сих пор в одиночестве. И это, она была убеждена, не случайно. Она слишком стара и мудра, чтобы не понимать этого. Вот если бы она была сейчас лет на тридцать, или даже двадцать моложе… но это нереально. Она улыбнулась про себя, вспоминая пожар в крови молодого тела, испытываемую страсть желаний, нежности, любви. А сейчас ей достаточно лишь того, чтобы рядом с ней жил человек, которого она уважает. Но такого она до сих пор не встретила; или встретила слишком поздно.

– Мари?

Она поняла, что пауза длилась слишком долго, она, должно быть, немного выдала свои чувства, чего раньше с нею не случалось. Даже когда она была молоденькой девушкой и влюбилась в первый раз. Она выбросила тампон в таз.

– Опасных ранений нет, очень скоро вы будете в порядке. Вы уже закончили осмотр и уборку нижнего трюма?

Эрл подумал, что Харг наверняка уже успел рассказать ей об их находке: пятнадцать отложенных яиц этой твари, каждое величиной с двойной кулак, каждое – с пульсирующей в нем жизнью. Они уничтожили все пятнадцать. Эрл сказал резко:

– Селим был глупцом, когда соглашался взять на борт эту тварь. По крайней мере, надо было крепче запирать ее, или дать наркотик.

Она кивнула и спросила тихо:

– А как обстоят наши дела вообще, Эрл? Мне бы хотелось услышать правду.

– Трюм поврежден, но его можно отремонтировать. Я послал Горлика и Чома заниматься контейнерами и ремонтом там швов, Харг проверяет узлы охладительных камер. Карн уверяет, что сможет починить генератор. Это только вопрос времени.

– А сейчас мы дрейфуем, уйдя с курса, – произнесла она тихо, – а зачем нужен ремонт трюмных контейнеров, Эрл?

– У нас много времени, а это – все-таки определенное занятие.

– Чтобы меньше размышлять? – она была очень прямолинейной и настойчивой. Поле Эрхафта уже не защищало их корабль, не помогало его движению, и они были игрушкой непредсказуемых космических стихий. Любой обломок, метеорит, встреченный кораблем сейчас, мог послужить причиной их гибели.

– Предположим, что нам не удастся отремонтировать машину, – сказала она задумчиво, – и что тогда? Неужели мы будем дрейфовать до самой смерти, или… – она замолчала, побледнев. Шанс встретить другой корабль или планету в этой части Галактики был слишком мал. – А контейнеры, Эрл? Вы полагаете, что нам придется воспользоваться Низким перелетом?

Он улыбнулся и отрицательно качнул головой:

– У вас слишком богатое воображение, Мари. Хотя, неужели вы считаете, что это так трудно?

– Мне приходилось летать таким образом. Дважды. И мне этого вполне достаточно. Кроме того, в этот раз у нас не будет никакой надежды на удачное окончание путешествия. К черту, Эрл! Ведь я просила вас не лгать мне!

– Я не лгал вам. – Он встал с кровати и крепко сжал ее руки своими, приблизив лицо. – Так слушайте же снова. Мы надеемся починить генератор. Я уверен, что нам удастся это, но только глупец никогда не думает о возможных случайностях и неудачах. Ремонт может потребовать больше времени, чем мы рассчитываем. Или даже может закончиться неудачей. Но у нас по-прежнему остается шанс на спасение. В контейнерах мы сможем переждать дрейф, пока наш корабль не окажется вблизи обитаемой планеты, и мы будем спасены. Вот почему мы чиним оборудование трюма. Теперь вам известно все, но если вдруг вы откроете свой разговорчивый рот, чтобы сказать об этом кому-то еще, то я постараюсь закрыть этот рот совсем. Вам все ясно?

Да, она все поняла. Этот язык был ей знаком и ясен…

Оставшись один после ухода Мари, Эрл снова прилег и попытался уснуть. Он слишком устал; каждая мышца тела болела, кровь перегруженная адреналином, требовала отдыха. Откуда-то донесся высокий тонкий голос: Дженка, догадался он, для тренировки, или – плач по мертвым. Скоро все будут похоронены. Он сомневался, чтобы Лолис захотела похоронить тело своей стражницы на родной земле. Битола тоже будет погребен здесь, со всеми. Короткая, никчемная, в сущности, жизнь. Впрочем, может, ему и повезло: смерть настигла его быстро и безболезненно.

Он повернулся, и его рука случайно коснулась металлической переборки: вибрации не чувствовалось, машина молчала. Эрл окончательно потерял желание спать и лег на спину, глядя в потолок. Он был чистым, свежевыкрашенным – Селим был аккуратным хозяином.

Тихое пение Дженки становилось все громче, затем вдруг оборвалось на высокой ноте, и голос начал совсем иную песнь. Она была медленной и плавной, будила воспоминания, оживляла призраки давно забытого. Дюмарест ясно видел девушку с волнами серебристых волос и с восхитительно изящным телом. Потом перед ним предстала другая – тоже молодая, красивая, с ярко-огненным костром волос, блестящими изумрудными глазами. Калин, которая так много отдала ему, и которую он никогда не сможет забыть.

Песня вызвала и другие ассоциации: Калин доверила ему секрет, утерянный Кикланом, и тот с тех пор неустанно преследовал Эрла, стремясь вернуть то, что ему когда-то принадлежало. Последовательность, в которой должны быть соединены пятнадцать молекулярных узлов, чтобы воссоздать эффект близнецов. Это был страшный секрет, он давал бы Киклану возможность управлять всей Галактикой. Сейчас он был утерян для них: им потребовалась бы тысяча лет, чтобы испробовать все возможные сочетания узлов для получения результата.

Искусственно синтезированное вещество, введенное в кровь, давало возможность контролировать сознание, кровообращение, управлять нервной системой. Мозг, содержащий небольшую часть этого вещества, стал бы полновластным распорядителем всех поступков донора: «наездником». Высший Разум, Киклан, смог бы направлять жизнь каждого человека для достижения своего полновластного влияния и мощи. Люди, словно марионетки, жили бы по мановению руки хозяина. У Киклана был секрет этого синтеза. Давно. А теперь этот секрет – у него, Дюмареста, и Киклан перевернет все миры, стараясь вернуть его.

Эрлу приходилось слишком много убегать и бороться, стараясь исчезнуть из поля зрения Киклана. Слишком часто.

И всегда оставалась опасность, что Центральный Мозг Киклана сможет предсказать логику и последовательность его возможного пути движения, его местонахождение, и направит своего посланца по его следу…

Может, Горлик? Дюмарест резко вскочил, приняв решение.

Если Горлик – кибер и работает на Киклан, то в его каюте можно найти доказательства этому предположению. Сейчас он занят на работах в трюме, значит можно попытаться осмотреть его убежище.

Быстро одевшись, Эрл вышел их своей каюты и направился вниз по коридору, туда, где обитал Горлик. Дверь была заперта, но у Эрла был с собой универсальный ключ от кают, который раньше дал ему врач. Эрл осторожно проник внутрь. Там было темно, в воздухе стоял удушливо-сладковатый запах. Дюмарест повернул выключатель и осмотрелся. Аккуратно застеленная койка, кабинет, закрытые саквояжи. Небольшие мелочи, которые каждый человек возит с собой для комфорта в дорогах: сувениры, картинки, коллекция камней, несколько инкрустаций.

Возможно, эти сувениры Горлик собирал в путешествиях, или в них был какой-то особый смысл для владельца. Обычный кибер никогда не стал бы возить с собой столь бесполезные с его точки зрения вещи; но если кибер выполняет определенное задание, если ему надо скрыть свою сущность, – то необходимость наличия подобных мелочей становится очевидной.

Дюмарест осмотрел кабинет. Здесь была одежда, несколько пар обуви. Он склонился над саквояжем; замок был довольно простым и Эрл быстро открыл его. Внутри находилась стопка старинных книг и фолиантов.

Эрл извлек одну, перелистал страницы, чувствуя запах краски. Листы были пожелтевшими от времени, хрупкими; название рельефно отделано золотой вязью. Эрл пытался понять содержание. Книга была написана старинным языком, и он определил только, что это какая-то романтическая новелла. Неудача? Неужели Горлик действительно тот, за кого себя выдает?

Эрл продолжил осмотр багажа, но ничего кроме книг не обнаружил. Дюмарест заглянул под матрац, на ощупь, пальцами исследовал остов койки в поисках скрытых приспособлений или устройств. Ничего. Он занялся вторым кейсом. Снова неудача. В третьем находились книги по биологическим дисциплинам, логике, математике. Здесь же были и аккуратно сложенные баночки с засушенными лечебными травами: спорообразные, травянистые. Может, это стимуляторы? Или необходимые компоненты для поддержания жизни?

Дюмарест расположил все в прежнем порядке, собираясь закрыть кейс, и вдруг заметил уголок листка бумаги, торчащий в одной из книг. Листок был исписан аккуратными колонками цифр, по семь в каждом ряду. Эрл перевернул лист и увидел четкий оттиск ненавистно-знакомой печати Киклана…

Глава 4

Капитан Селим осторожно поставил пустую чашку на стол:

– Векта Горлик? Нет, никаких особенных сведений о нем у меня нет.

– Он путешествовал с вами раньше?

– По-моему, несколько раз, но я не могу точно назвать даты. – Селим долил еще чая и снова выпил. Его глаза были ясными и твердыми, но на лице еще лежал отпечаток пережитой трагедии. Замедлитель времени, введенный в кровь, давал возможность прожить несколько дней всего за час. Это было необходимо для скорого излечения; иначе все могло закончиться более печально. – У вас есть конкретные причины для беспокойства?

Дюмарест заранее приготовил ответ:

– Мне просто любопытно. Он кажется мне достаточно необычным, поэтому я поинтересовался, известно ли вам о нем что-нибудь конкретное. Когда он сел на корабль?

– На Фенгале.

Это была планета, на которой корабль делал посадку до Грилля, где Дюмарест начал свое путешествие. Оттуда корабль направился на Фрелл, следующей остановкой должен стать Селегал и наконец – Айетт. Дальше корабль полетит в центральную часть Галактики, по расписанию. Таких кораблей очень много, они похожи, так неужели на каждом из них обязательно есть посланец Киклана?