Июньская ночь… Кажется, что все движение в воздухе застыло. Я продираюсь сквозь духоту, и тишину нарушает лишь звук моих шагов. Ночь. Ночь! Она приносит тишину и покой, которые просто необходимы после целого дня. Тяжелого времени, в течение которого ты мечешься в сплошном потоке спешащих куда-то людей, скользящих по тебе равнодушными взглядами. Куда спешат все они? Чего добиваются? В чем смысл их жизни? А вашей?…
      День полон суеты, хаоса. Ночь разрывает бесконечную череду дней, дает возможность отдохнуть и набраться сил. Она укрывает мир своими крыльями, позволяя вам увидеть ее великолепие. Она показывает миру безграничность звездного неба, которую невозможно увидеть днем, давая тем самым безграничный простор человеческой фантазии. Что видите вы в ночном небе? Прекрасный, но холодный лик Луны? Бесконечно далекие звезды? Чем кажутся они вам? Глазами неведомых существ, смотрящих на нас, или, может быть, просто светилами иных миров?…
 
      Я медленно иду по ночному городу. Городу, в котором я родился и вырос. Я не замечаю красок ночи, я даже не знаю где я! И угораздило друзей затащить меня на эту вечеринку. Ага, а как все красиво начиналось: 'По бутылочке пива – и домой!'. Да, бог с ней, с вечеринкой! Что дернуло меня срезать путь через дворы в незнакомом районе города? Нет, чтобы пойти вместе со всеми… Предлагали ведь. Но, нет! Я, как всегда уперся рогом, и поступил по-своему. Я слишком устал от большой компании и пошел один. С утра я пожалею об этом, но это будет еще только утром. Я тяжело вздохнул: срезал, называется!
      И вот: я медленно бреду по улице между домами. Кое-где в окнах еще горит свет. Я иду, пытаясь навести хоть какой-нибудь порядок в голове: осколки мыслей скачут в голове тысячами довольных чем-то чертиков, никак не желая складываться в единое целое. Я не смотрю на небо и звезды – мне просто не до них. Мне всегда не до них. Я сосредоточен лишь в перестановке ног с места на место…
      Да, наверное, я схожу с ума. Эта мысль только развеселила меня: давно пора уже это понять! Эх, как же надоело топить одну сигарету за другой. От безысходности. До тех пор, пока дым не начнет царапать горло, словно наждак, и тебя не начнет выворачивать наизнанку от количества выкуренных сигарет. И лишь тогда что-то начинает болеть в душе. И ты радуешься этой боли, понимая, только благодаря ней, что ты еще жив. Раз болит – значит существует. Не ахти, какое откровение. Но все же…
      Нет, таким способом не обрести цель и смысл существования. Пора уже что-то менять в этой жизни. Иначе она закончится, так и не успев толком начаться… А я так не хочу меняться. Нет: даже не 'не хочу', а боюсь!…
      Ну почему я родился не в то время и не в том месте? Быть может, было бы лучше, если я прожигал жизнь лет пятьдесят-сто назад где-нибудь в Новом Орлеане? Кто знает…
      Я остановился в нерешительности у входа в темный переулок, пытаясь понять, куда же идти дальше. Как я уже сказал: я в незнакомом районе города, тем более что сейчас ночь и я ничего не вижу.
      Мысленно пожав плечами, я шагнул в переулок: мне было все равно, куда идти. Я хотел лишь найти нужную мне автобусную остановку, но для этого необходимо было сначала выйти к проезжей части, а не блуждать по дворам. О том, что сейчас далеко за полночь и автобусы уже не ходят, я не вспомнил…
      Далеко я не ушел. Через восемь шагов движения по переулку меня ожидал сюрприз. Не то, чтобы приятный. Что-то большое и темное и более-менее мягкое на порядочной скорости врезалось в меня. От столкновения я отлетел в сторону, больно приложившись спиной и затылком о стену дома. В глазах посыпались искры. Что-то взяло меня за шею и с легкостью оторвало от земли. Полузадушенный, я ногами искал хоть какую-нибудь опору. Ее не было. Я открыл глаза. Моему взору предстала человеческая фигура, одетая в серую одежду. Причем, рубашка была располосована во многих местах. Прямо на меня смотрели красные глаза, пронзительные и источающие злобу, на лишенном каких бы то ни было волос лице. Тонкие губы приподнялись в усмешке, от которой почти весь хмель разом вылетел из головы. Мои расширенные от ужаса зрачки смотрели на стремительно удлиняющиеся тонкие игольчатые клыки. Сердце бешено заколотилось о ребра, по спине прошлась волна мороза…
      Резким движением, едва не свернувшим мне шею, существо запрокинуло мою голову набок, и впилось клыками в шею. Я ощутил острую боль и уходящее из меня пульсирующее тепло.
      'Боже мой! Где Ты?' – подумал я. Небо не ответило. Впрочем, как всегда…
      Внезапно, существо прервало свое занятие и уставилось в темноту. На его лице читались досада и тревога. С явным сожалением оно взглянуло на мою шею, затем легко отшвырнуло меня прочь и растворилось в ночи. Пару мгновений спустя мимо промелькнули несколько размытых теней, одна из которых на миг остановилась надо мною, словно размышляя, что же делать, но затем, приняв для себя какое-то решение, исчезла следом за остальными.
      Я остался лежать в пыли, тупо пялясь в темноту. По шее непрерывно струилась кровь из прокушенных вен, заливая футболку и волосы. Я попытался встать, но резкая боль в спине и слабость в теле заставили меня с глухим стоном повалиться обратно на землю.
      Не знаю, сколько лежал я так в том проклятом переулке: то время казалось мне вечностью, я то и дело терял сознание из-за потери крови. Придя в себя в невесть какой раз, я расслышал приближающиеся шаркающие шаги. Все ближе и ближе… Я вновь попытался сдвинуться с места, но куда там…
      – Что парень, помираем помаленьку? – поинтересовался старческий голос. – И что же с тобою делать-то? Ладно, уж, лежи, не дергайся. Все будет нормально…
      Невысокий седой старик задумчиво посмотрел на меня. Затем опустился на оба колена прямо в лужу натекшей с меня крови, откинул с шеи волосы и изучающее осмотрел ранки на ней, о чем-то рассуждая сам с собой. Накрыл ранки пальцами, и начал читать какую-то ахинею мерным речитативом. Слова действовали убаюкивающее, хотя не исключено, что это следствие большой кровопотери. Я насторожился (насколько позволяло мое состояние): пальцы стремительно потеплели; миг спустя я вскрикнул: шею пронзила боль, как будто к ранкам приложили раскаленные прутья металла. Он что, решил выжечь рану? Я заметался: боль проворными огненными змейками заскользила внутри тела. Мне казалось, что я горю заживо. Змейки, вгрызаясь в каждую клетку тела, достигли мозга: мой мир взорвался с мощностью хорошей гранаты, и я провалился в темноту…
 

***

 
      Я открыл глаза. Надо мною чуть светлеющее небо, ограниченное уходящими вверх стенами домов, сплошь покрытыми рисунками в стиле граффити. Предрассветная прохлада, тишина, в общем, благодать!… А где я и какого такого здесь валяюсь? Да еще и в пыли? Что же, раз я еще лежу здесь, значит, никто не проходил мимо? А, может, свалил куда подальше, решив, что увидел труп? Память вернулась не сразу. Я медленно поднял руку, провел по шее. Что за??? Никаких следов укуса, только корка засохшей крови, ломающаяся под пальцами. Странно. Я встал (во всем теле удивительная легкость, боли нет, хотя я и треснулся дважды о стену), взглянул на часы с треснувшим стеклом на циферблате: пол пятого. Пожал плечами и пошел искать остановку, до которой так и не дошел несколько часов назад. Блуждая по дворам, набрел на колонку, где смыл с себя кровь и отстирал футболку от нее. Натянул мокрую вещь на себя (так быстрее высохнет) и двинулся дальше, наслаждаясь прохладой.
      Когда я нашел остановку, уже окончательно рассвело. Вновь посмотрел на время: только четверть шестого – торчать на остановке не имеет никакого смысла, автобус подъедет не ранее семи часов. Пришлось идти пешком, да еще через полгорода! А что мне оставалось делать?! К тому же, пешая прогулка еще никому не повредила.
      Однако, по мере приближения к дому, мое настроение неотвратимо падало. Поднявшееся выше по небосводу солнце стало нещадно палить: футболка давно высохла, а черный цвет, как известно, притягивает свет. Поэтому спина горела от смотрящего мне в спину солнца, к тому же на коже появился легкий зуд. Наконец, я не выдержал: махнул на все рукой и дождался автобуса, стоя в тени, на котором благополучно и добрался до дома. В половину девятого поднялся на свой четвертый этаж, зашел в квартиру…
 

***

 
      Ах, да! Простите, я ведь так и не представился. Мое имя Виктор. Фамилию, пожалуй, опущу. Возраст 18 лет, рост 178. Терпеть не могу описывать свою внешность, но, тем не менее, попытаюсь. Итак, вот, что я обычно вижу в зеркале: первым делом выделяются окрашенные в густой черный цвет волосы до плеч. Далее – глаза, серые с примесью зелени. Как заявляют мои немногочисленные друзья, они имеют свойство менять цвет. Наверное, в зависимости от окружения. Например, девушки отмечают мягкое зеленоватое свечение, так и заражающее своим теплом… Скорее всего, вешают лапшу на уши, хотя, кто знает?! А вот лучший друг, с которым я часто спорил и ссорился, как-то признался, что в какой-то момент мои глаза выцветают до серо-стального оттенка. И смотрят пронзительно, прямо в душу… Хотя, мой друг тот еще шутник, так что выдумать подобную байку – вполне в его духе. Вот и не знаешь, чему же все-таки верить.
      Больше мое лицо ничем вроде бы не примечательно. Разве что довольно большим носом (который я за это ненавижу – хотя, может, я слишком самокритичен?!).
      Одеваюсь обычно во все черное: джинсы, футболка, кроссовки. Как легко догадаться: черный – мой любимый цвет.
      Ногти покрыты черным лаком. Присутствует и пара других готических атрибутов: на среднем пальце левой руки – серебряный перстень-коготь; в левом ухе болтается на тонкой цепочке маленький серебристый анк – египетский крест – символ вечной жизни…
      Но, довольно обо мне…
 

***

 
      Я зашел в квартиру, закрыл дверь и медленно подошел к зеркалу, висящему в прихожей. С опаской посмотрел на свое отражение, перевел взгляд на шею… Действительно, никаких следов укуса! Может, мне это все привиделось? Да, вроде бы нет, не настолько я был вчера, то есть уже сегодня, пьян. Я зашел в ванную комнату, открыл кран, дождался, пока вода наполнит ванну, и лег в холодную воду, закрыв глаза. Да, то, что надо после жаркой улицы! Хорошо лежать так в полумраке (электрический свет я не включал, а тот, что был, проникал через небольшое окно в стене, отгораживающей ванную от кухни).
      Но, все же, что за тварь напала на меня в переулке? Вампир? Тогда осталось ждать превращения. Если же просто человек, нарастивший себе клыки, то что? Да нет, последнее просто невозможно. Ведь тогда на шее остались бы ранки от укуса. Да и легкость, с которой он поднял меня… Отсюда вытекает вопрос: кто был тот старик? Может, бред разума, затуманенного алкоголем, и пытающегося объяснить то, что произошло?… Я бросил ломать над этим голову, когда, наконец, сообразил, что давно стучу зубами от холода. Поэтому жесткой мочалкой отскоблил с себя остатки крови и, наскоро обтершись полотенцем, вышел прочь из ванной. Комната встретила меня слепящим солнечным светом, падающим через окно. Я прошел через нее и вышел на балкон. На руках, шее и лице тот час же появился слабый зуд. Словно по поверхности кожи, попавшей под лучи солнца, забегали слабые электрические разряды.
      Перед глазами давно знакомый двор с насаженными лиственницами и березами. Я ухмыльнулся, представив, что творится сейчас во дворе родительского дома: здоровенные тополя, увешанные гирляндами пуха, который, разносимый ветром, противно лезет в нос, норовит прилипнуть к одежде, а также любит образовывать целые подушки где-нибудь в трудно доступных местах квартиры. От одного воспоминания о пухе у меня зачесался нос. Бр-р!…
      Я вернулся в комнату, отметив при этом, что почти перестал замечать несильный зуд кожи, задернул шторы – комната потускнела без прямого солнечного света (забавно, что при всей любви к черному цвету, я не решился на черные обои – не настолько я еще сумасшедший; вместо этого стены были светло-зеленого цвета). Зуд моментально исчез. Интересно! Может быть, это одно из следствий укуса? И теперь я буду медленно, но неостановимо превращаться в ночного охотника? Вернее – в полуночного маньяка. Н-да, нерадостная перспектива, что и говорить.
      Не поймите меня превратно, хоть я и личность, увлекающаяся готической субкультурой, и имеющая соответствующее зачастую насквозь философское отношение к своей жизни, однако такой радикальный шаг – от человечности к… чему-то там – это чересчур даже для меня.
      А, может, я все же схожу с ума? Медленно, но верно?… Хе-х.
      Вид разбросанных конспектов лекций наполнил меня тоской, и я, включив компьютер, поспешил убрать их с поля зрения.
      Эх, хорошо, когда живешь один без навязчивой родительской опеки: можешь делать все, что тебе заблагорассудится! В разумных пределах разумеется. Вскоре после восемнадцатого дня рождения родители сняли мне отдельную однокомнатную квартиру, оплачиваемую ими, и я оказался предоставлен самому себе.
      Пора сессии осталась в прошлом, бешеная подготовка к ней тоже. И всегда, как и во всех подобных случаях, накатывается странная опустошенность, состояние меланхолии и апатии. Чтобы заполнить эту пустоту, я включил погромче музыку…
      Устав от непрерывного сидения за компьютером встал и подошел к окну. Странно, на улице светло, а в домах горит свет. Я задумчиво посмотрел на часы, секунд десять неотрывно смотрел на них, затем потряс головой и вновь взглянул на циферблат. Н-да-а-а, приехали, подумал я. Время двадцать три часа и тридцать минут, а на улице день. Внезапная догадка (с сильным опозданием) пришла в голову! Я тут же решил ее проверить: зашел в ванную плотно закрыл дверь и занавесил оконце. Так и есть! Никакой разницы между ночью и днем. Еще один сюрприз!
      Я вновь подошел к зеркалу: но нет, на шее также ровная кожа без каких-либо следов, зато глаза…Вместо серо-зеленых глаз сплошной мрак, непроглядная темень без зрачков. Я включил свет, в очередной раз посмотрел в зеркало. Оттуда на меня смотрел я сам, своими серо-зелеными глазами. Щелкнул рубильником: глаза поменяли цвет на черный. Даже так! Круто, ночное зрение – всю жизнь мечтал! Еще один сюрприз? Наверное. Но, вроде бы у того вампира были красные глаза? А, главное, что дальше? Пить кровь? Бр-р-р. Да, люблю почитать хорошую книжку о вампирах, но самому бродить во тьме в поисках жертвы, словно маньяк какой-то?… Кстати, что там с жаждой крови? Я прислушался к своим ощущениям. Нет, слава богу, ничего такого нет, только легкий человеческий голод, но это вполне естественно: я не ел целый день. Что и поспешил исправить. Вернулся в комнату, продолжая думать о том, кто же я…
 
 
Днем лихорадка, ночью пир:
Ты теперь демон, ты вампир!
В поисках новой жертвы
В снег и зной…
Вечный изгой…
 
 
      …раздавалась из колонок песня 'Арии'. Ага, а то фиг бы догадался, – зло подумал я, – вот только стать вечным изгоем мне и не хватает! В приступе раздражения я выключил компьютер и с 'горя' лег спать…
 
      Неделя прошла без особых изменений. Я упорно не превращался в вампира, даже способность видеть в темноте не заставляла менять дневной образ жизни на ночной. Да, все было в порядке вещей. По крайней мере, до тех пор, пока меня чуть не сбило машиной.
      Весь день я не думал о чем-то конкретном, не строил планов, не копался в своих переживаниях. Я просто лежал, и смотрел в потолок, и дожидался, пока не наступит ночь. Почему – не знаю. Затем взял скейтборд, покрытый слоем пыли и вышел из дома. А я и забыл, насколько приятно просто катиться по дороге, чуть освещенной тусклым светом фонарей. На то, что пошел дождь я не обратил ни малейшего внимания. И лишь тогда, когда он перерос в ливень, я рассмеялся, запрокинув голову. И поперхнулся водой, которая мгновенно заполнила рот.
      Я услышал мощный гудок, оглянулся. Из водяной завесы в десятке метров на меня мчался грузовик. Я смотрел, как дворники медленно, очень медленно скользят туда-сюда по поверхности лобового стекла, не справляясь со своей задачей. Лица водителя видно не было: вода тут же заливала место, по которому только что прошелся дворник. Послышался визг тормозов, машина вильнула, но колеса скользили по воде, почти не замедляя вращения.
      Семь метров до меня, шесть. В голове появился ехидный голос: 'Видишь свет в конце туннеля? Это не бог – это поезд!'. Пять метров, четыре. Я отпрыгнул назад, упал в лужу. Я слышал, как грузовик слегка тряхнуло, слышал глухой треск дерева. Водитель резко прибавил скорости, явно спеша скрыться. Со страха, наверное… Зло глядя вслед уезжающему авто и ругаясь про себя, я осознал, что нахожусь метрах в пятнадцати от трассы. Ничего себе прыжок назад! Хоть иди в мастера спорта по прыжкам в длину! Ошеломленный этим открытием, я вернулся к дороге.
      – Nice! Excellent (в русском варианте)! – вырвалось у меня, когда я увидел, что стало с доской на колесах. Ее просто больше не было.
      Плюнув на все, развернулся и пошел домой. Лишь в подъезде остановился, решив повторить свой прыжок. Медленно окинул взглядом лестничный пролет, оттолкнулся ногами от пола, решив, что преодолею все десять ступенек. Сейчас, ага! Размечтался! Я врезался коленом в пятую ступеньку, и, судя по ощущениям, сломал коленную чашечку. Шипя и ругаясь сквозь зубы, я еле добрался до квартиры, дополз до комнаты и рухнул в кресло. Включил наиболее подходящую к случаю, на мой взгляд, музыку и задумался.
      Похоже, я продолжаю становиться вампиром. За прошедшую неделю я успел привыкнуть к этой мысли. И какие еще свойства должны проявиться у меня? Регенерация? Было бы неплохо! А-то колено ноет нестерпимо… А как насчет связи Мастер – Обращенный? Увы, ответов нет. Сегодня я как-то преодолел полтора десятка метров одним прыжком по воздуху, словно птица. Так почему же у меня не получилось запрыгнуть на лестничный пролет? Или это только в режиме самосохранения?…
 
 
Kick the chair right down under me
Leave me hanging alone in misery…
 
 
      Да, за что люблю "THE 69 EYES", так за их неиссякаемый оптимизм! Что же, песня как раз к моему настроению… Я прошел (хотя это сильно сказано: колено нещадно болело, так что вернее сказать проковылял!) на кухню, уже привычно не включая света. Там я быстро сварил кофе. И только выпив его, подумал, что зря: теперь часов до пяти придется просто валяться на кровати, пытаясь заснуть. От огорчения вылез в Интернет, но и пребывание там быстро наскучило. На "мыле" никаких новых писем, ни от друзей, ни от брата… Совсем все забыли.
      Что ж, кого в этом винить, как не себя? Последние четыре года я нахожусь в состоянии активного бездействия. Мною владеет странное состояние равнодушия к окружающему миру. Лишь в последнюю неделю в моей жизни стали появляться краски. С чего бы это? Между тем колено перестало нещадно ныть, а затем боль ушла совсем. Синяк из фиолетового стал желто-зеленым, и с каждой прошедшей секундой становился все бледнее, пока не исчез вовсе. Регенерация! Заказывали? Вообще-то, я мог бы догадаться и раньше: как никак, а на утро после нападения вампира я чувствовал себя, словно и не встречался пару раз со стеной дома. Я почувствовал, как губы расползаются в совершенно идиотской улыбке…
 

***

 
      Улыбка исчезла очень скоро. У каждого человека бывает как хорошее, так и плохое настроение. Вероятно, вы испытывали и грусть, и мрачные мысли, и апатию. Возможно, вы были сильно расстроены полученными отметками, серьезно повздорили с лучшим другом или тяжело переживали потерю работы. Не исключено, что подавленное настроение и раздражительность сохранялись у вас в течение нескольких дней или даже недель. Вы, наверное, можете вспомнить и такие моменты, когда у вас было прекрасное настроение. Вы блаженствовали, потому что влюбились или завоевали приз, и это привело вас в самое лучшее расположение духа.
      Иногда депрессия возникает без явного повода. Вероятно, и у вас бывали "плохие" дни, когда вы не могли найти причину своего дурного настроения. А может быть, вы подавляли эту причину в своем сознании. Психиатры обнаружили, что депрессия может возникать независимо от внешних событий. По данным исследований, ее могут вызывать некоторые гормональные и нейрохимические изменения в организме. Случилось ли со мною именно это? Одним из опаснейших симптомов депрессии является нежелание или неспособность общаться с окружающими людьми. Иногда при депрессии происходит резкое изменение поведения человека. Человек спокойного нрава становится буйным или дружелюбный человек превращается во враждебного…
      Сколько ночей я просидел на подоконнике открытого окна, безразлично уставившись в одну точку? Я не знаю. Помню, сегодня опять шел дождь, стуча каплями по листьям деревьев. Такая длинная ночь…
 

***

 
      Меня разбудил пронзительный звонок в дверь. Я открыл.
      – А, это ты, Алекс, ну заходи, коль приперся. – Я пропустил друга в квартиру.
      – Чего это ты исчез? Две недели от тебя ни слуху, ни духу?!
      – Я был дома…
      – Все это время? – поразился мой друг, затем оглядел мою комнату, заваленную всевозможными вещами. – Слушай, ты что, вообще перестал делать уборку?
      – Ага, – безразлично кивнул я. Он внимательно посмотрел на меня:
      – Слушай, что с тобой вообще творится?
      – Нашел о чем спросить! Думаешь, я сам знаю?!
      – А, бывает… – насколько я понял, он сильно хотел покрутить пальцем у виска.
      – Конечно, бывает. Я вот тут сижу и думаю: нафига оно вообще нужно?
      – Ты о чем это?
      – Да вон, о том! – Я махнул рукой в сторону окна. – Скучно, серо…
      – Так ведь, там дождь идет! – с ухмылкой ответил Алекс.
      Тьфу, ты! Он еще и издевается!
      – Да, иди ты! Я тут пытаюсь, понимаешь ли, ответить на твой же вопрос, что же со мной…
      Мой друг уставился на меня. Я замолчал.
      – Вот оно что! Да у тебя же депрессия. И давно? – сочувственно произнес он.
      – Недели две как…
      Алекс расхохотался. С чего это вдруг? Я сказал что-то смешное? Однако вид смеющегося друга заставил и меня улыбнуться.
      – Сильно же тебя прибило! – отсмеявшись, произнес он, – даже по институту ничего такого за тобой не помню! Ничего, вылечим. Старым русским способом!…
      – Учти, я водку не пью! Будь это хоть трижды русский способ…
      – Да, я помню, – отмахнулся он. – Значит так: избавиться от апатии возможно лишь одним способом – наполнить жизнь новыми впечатлениями. – Мудро изрек он. – Я знаю одно: тебе надо развеяться. Сходить на тусовку, или что-то в этом роде…
      – Какие твои предложения? – подозрительно осведомился я, – Алекс – это генератор случайных идей. И с ним надо быть настороже – а то втянет во что-то сомнительное…
      Мой друг хитро улыбнулся:
      – Вот что! Устроим вечеринку у тебя, и тебе не придется тащиться через весь город, как в прошлый раз (я рассказал ему, как добрался до дома, опустив некоторые события; кстати, в отличие от меня, компания просто вызвала такси и благополучно разъехалась по домам). А то опять исчезнешь…
      На том и порешили.
      Дверь за другом закрылась. Вечный и неизменный оптимист – таким он был в школе, таким остался и в институте. В отличие от меня…
      Остаток дня я потратил, чтобы привести квартиру в относительный порядок. Часам к девяти в двери ввалилась насквозь промокшая компания (на улице ливень) из шести человек во главе с Алексом. Анна, Валек, Даша, Инна и еще одна неизвестная мне девушка. Глядя на принесенные ими запасы всевозможных напитков, я смутно подумал о том, что завтра соседи очень долго будут выражать свое не совсем лестное мнение обо мне. А, если учесть то, что сосед напротив – капитан милиции… Плевать сто раз! Какое мне дело до этих соседей?…
      …Я вынырнул из небытия, пытаясь хоть на чем-то сконцентрироваться. В голову пришла мысль о том, что я совершенно не умею пить. Все это ерунда, что все русские – непроходимые пьяницы. Если вам скажут это, немедленно плюньте лжецу в глаза! А депрессии – как не бывало! В теле и мыслях такая легкость, что захотелось немедленно заорать о своей любви к миру. Я сдержался: еще не поймут! Сзади подкрался Алекс и с криком 'попался!' хлопнул меня по плечу. Зачем так орать? Я ведь оглохну!
      Я уложился в пятнадцать секунд, высказав все, что думаю о всяких личностях, подкрадывающихся сзади и орущих в уши… Алекс чуть не прослезился:
      – Я тронут, ты настоящий друг… – он демонстративно попытался меня обнять, но получил по ребрам.
      – Ай! Ты чего? – возмутился он.
      – Да так, чтоб жизнь медом не казалась! Ты ведь тронут! В смысле: умом…
      Я осмотрелся: странно, комната цела, везде чистота и порядок. Непорядок! Гулять, так гулять! Шутка, конечно! Оказывается, я сижу на своем диване, а возле меня целуются две девушки: Инна и Катя (та самая незнакомая мне девушка), совершенно никого не стесняясь. С ленивым интересом понаблюдав за ними я оторвал от них взгляд, потряс головой, чтобы привести мысли в порядок, отчего волосы разлетелись во все стороны. Так, что у нас здесь? О! Я отправил в рот маленький маринованный огурчик. Обожаю!
      – Эх! Жить – хорошо! – прокомментировал я.
      – Ага, а хорошо жить – еще лучше!
      Разумеется, это Алекс! Вот и он: сидит в обнимку с Дашей, что-то шепча ей на ухо, отчего она с каждой секундой краснеет все больше и еле сдерживается, чтобы не расхохотаться. Валек и Анна куда-то исчезли. Вроде бы, в ванной льется вода и слышен смех? Пусть их. Внезапная волна раздражения проходит по телу. Я вдруг понял, что среди этих ребят, которых я называю друзьями, мне еще более одиноко, чем одному у себя в комнате…
      Вилка в моих руках сгибается, словно из фольги, в интересную фигуру. Черт! Что это со мной? Сила вампира? Я кинул вилку подальше под диван: не дай бог кто-нибудь заметит. Но нет, обошлось. Я убрался подальше на кухню, открыл окно – в лицо пахнуло свежестью дождя и листвы, омытой от пыли – и уселся на подоконник, как и все несколько предыдущих ночей.
      – Не свались! – весело заметил Алекс, входя через кухонную дверь, чтобы взять из холодильника пачку сока. Сока?!
      – Постараюсь.
      Мой друг ушел обратно в комнату, а я остался сидеть, глядя в темноту. Я научился по своему желанию использовать новое зрение, и теперь мог видеть, а мог и не видеть в темноте…
      Наверное, я задремал: качнулся, из руки выскользнула бутылка с надписью 'Absinth' и якорем на этикетке и отправилась за окно. Я попытался поймать ее, но вместо этого рухнул следом за ней с четвертого этажа. Испугаться я просто-напросто не успел, все произошло слишком быстро. Я упал, ломая кусты отцветшей почти месяц назад сирени и царапая о них руки, в мягкую грязь, в которую превратилась земля палисадника под воздействием дождя. Я медленно поднялся. Царапины, оставленные ветками, уже исчезли. 'А был бы пьян – отделался бы легким испугом', – вспомнил я фразу из переведенного Гоблином фильма. И рассмеялся. Искренне. Как никогда раньше. И тут же почувствовал на себе чей-то взгляд. Я осмотрелся, но не нашел никого.
      Я зашел в подъезд, радуясь, что при входе в него нет металлической двери, ведь ключей у меня с собой нет. Поднялся к себе на этаж, позвонил в квартиру. Открыл мне Алекс с таким выражением лица, что я снова рассмеялся. Скорее всего, он готовился разразиться гневной речью к соседям, считая, что это они звонят ко мне.
      – Прости, я все же свалился!…
      Невозможно описать перемену в его лице, когда он увидел меня, покрытого грязью, и до него дошел смысл моих слов. Буквально за пару секунд он побледнел так, словно нанес на лицо белый грим. Все еще ухмыляясь, я прошел мимо остолбеневшего друга. Надо отдать ему должное: он быстро справился с собой, закрыл дверь и сказал:
      – Что ж, по крайней мере, ты снова стал улыбаться, только обещай, что не станешь вновь прыгать с окна. Хотя бы в моем присутствии. А то доведешь меня до инфаркта…
      Шутливо раскланявшись, я зашел в уже освободившуюся ванную, взяв с собой чистые вещи, где скинул грязную одежду в тазик, смыл грязь, набрал воды и улегся в ванну. 'Чтобы избавиться от апатии, необходимо наполнить жизнь новыми впечатлениями', – вспомнил я слова Алекса, сказанные мне накануне. Если полет с четвертого этажа – это не новое впечатление, то я балерина!
      Я вышел из ванной. Кинул взгляд на кухню: окно было закрыто. На всякий случай. Чьи-то пальцы легли мне на плечи:
      – Ты вправду свалился из окна? – недоверчиво спросила Инна.
      – Нет, это неправда. – Соврал я.
      – Но, Алекс говорит…
      – Ха! А ты его побольше слушай! – рассмеялся я. – Он тебе и не такое скажет! Ты главное стой и слушай…
      – Хм, верно. – Согласилась девушка.
      Я промолчал. Просто стоял, закрыв глаза и ни о чем не думая.
      – Виктор, почему ты избегал нас все это время?
      Вопрос застал меня врасплох. Что я мог на это ответить? Не знаю? Не помню?
      – Нас? – тем не менее отозвался я.
      – Меня… – выдохнула подруга.
      – Разве я тебе не нравлюсь? – робко спросила она. Я обернулся, взглянул ей в глаза. Цвета молодой листвы. Идеально сочетающимися с ее черными кудрями с красными прядями.
      – Как ты можешь так говорить? – возмутился я. – Ты прекрасна и очаровательна! – я не врал! Ей богу!
      – Правда? – мило покраснела она.
      – Истинная!…
      Ее запах сводил с ума, он превращался в цвета, и в моей голове вспыхнул фейерверк. Наши губы встретились. Окружающий мир погас, больше ничего не существовало, только мы. Я наклонился, покрывая поцелуями ее шею, она тихо рассмеялась. Фейерверк в моей голове не прекращался. Напротив, становился все ярче, насыщенней. К цвету добавился тихий бой, постепенно нарастающий. Я не сразу понял, что слышу стук ее сердца, и чувствую, как по ее венам струится кровь, совершая круг за кругом. Я почувствовал зуд зубов, затем боль в проколотой губе. Мои клыки удлинились, стали тонкими, как иголки. Я представил, как они прокалывают артерию, и кровь – основа жизни – льется в меня…
      Я в ужасе отпрянул, тяжело дыша, одной рукой обхватил за талию потерявшую равновесие из-за моего рывка девушку, не устоявшую на ногах. Клыки вернулись в прежнее состояние, губа зажила. Слишком быстро. Мгновенно. По крайней мере, быстрее, чем сошел тот памятный синяк, оставленный неудавшимся прыжком.