Впрочем, его религиозность не принесла ему ничего хорошего.
Он не мог вспомнить ни одной ситуации в своей жизни, когда он повел бы себя, как альтруист или филантроп. Он никогда не был ни храбрым, ни сильным, ни вообще чем-нибудь положительным. Он никогда никому не помогал, потому что всю свою жизнь был слишком занят самим собой.
Он не только не сделал ничего хорошего, он даже никогда и не пытался.
Он запутался в своих размышлениях и это доставило ему удовольствие.
Потеряв счет времени, Флетчер не заметил, как на пляже снова появились люди, матери ругали малышей за то, что они забредали в воду, потом собирали свои вещи и отправлялись домой, чтобы встретить старших детей из школы. Первым указанием на то, что прошло достаточно времени, кроме частых посещений туалета, расположенного на противоположной стороне дороги, было то, что все банки оказались пусты.
Он выпил две пинты и двенадцать банок пива, и при этом не съел ни крошки, а ведь он совсем не привык к алкоголю.
Неожиданно Флетчер забеспокоился. Он подумал, что уже давно не был в туалете, а когда ходил туда в последний раз, держался на ногах довольно таки неуверенно.
Интересно, сможет ли он сейчас подняться на ноги?
Выяснилось, что с некоторым трудом, смог.
Пустые банки из-под пива Флетчер оставил в дюнах. Унести их с собой ему было явно не под силу. Как никогда раньше Флетчер вдруг пожалел, что у него нет друга. У других пьянчуг всегда оказывались друзья, которые заботились о них.
Он пожалел, что не пил в своей комнате. Однако, в таком случае, Джуди обязательно об этом бы узнала.
«Слабость».
Вот ответ на единственный вопрос, который имел значение.
Он всякий раз терпел неудачу, потому что был слабым. Он всегда выбирал самый легкий путь. Он всегда старался избежать любых конфликтов, поворачивался спиной к любой сколько-нибудь серьезной проблеме и больше всего боялся унижения и насмешек.
Он правильно сделал, что так сильно напился – теперь ему все стало ясно. Джон Флетчер был соломой на ветру, и ему на все было наплевать.
Время, которое с того момента, как он пошел в университет, вело себя очень странно, продолжало свои трюки. Флетчер вдруг обнаружил, что находится на центральной улице, далеко от пляжа, и что уже начинает темнеть. Беда заключалась в том, что ему требовалось перейти на противоположную сторону улицы.
Как раненное животное, он хотел забраться в свое логово.
В такой экстремальной ситуации он мог не обращать внимания на Джуди. Его дверь будет закрыта, и она может стучаться до тех пор, пока не разобьет себе в кровь костяшки пальцев.
У него было всего одно место, куда он мог пойти, но для этого необходимо было пересечь дорогу. В своем нынешнем состоянии – скорее отчаяния, чем опьянения – он мог пойти к Аните, но Флетчер не знал, где она живет. Он должен вернуться в свою комнату. А для этого нужно перейти улицу.
Приятная легкость, сопровождавшая его весь день, исчезла, зато снова начала болеть голова. Он устал, но это не имело значения. Он мог бы пройти милю, две или даже пять, но сначала должен был перейти на другую сторону улицы.
С ним все было в порядке, он даже не шатался. Никто не обращал на него внимания. Если бы в этом возникла нужда, он мог бы нормально разговаривать. Но перейти улицу казалось невероятно трудным и опасным делом.
Выбрав подходящий момент, Флетчер ступил на проезжую часть. Тут он заметил белую машину. Сначала он отступил назад, чтобы пропустить ее. Потом, увидев, что она продолжает ехать прямо на него, он шагнул вперед, чтобы машина проехала у него за спиной. А затем, с середины дороги метнулся назад. Раздался скрежет тормозов. Он сделал еще три быстрых шага.
Белая машина остановилась в шести дюймах от него.
Водитель высунул голову из окна.
– Какого дьявола! Что это за идиотские игры? – заорал он. – Если хочешь покончить счеты с жизнью, лучше иди на железную дорогу. Поезда не могут свернуть в сторону.
Наконец, весь покрытый потом, Флетчер перебрался на противоположную сторону улицы. Уже целые недели, даже месяцы он был готов умереть. Но когда смерть оказалась совсем рядом, он пришел в ужас. Умереть через шесть месяцев, на следующей неделе, или даже завтра – такое он еще мог себе представить. Однако умереть сейчас, в следующие три секунды – это было совсем другое дело.
Флетчер знал, что произошло, знал, почему он пустился в этот танец смерти между с белой машиной. Водитель этого знать не мог. Поэтому не было ничего удивительного в том, что водитель со страхом и злостью кричал на него, предлагая отправится на железную дорогу.
Флетчер направился туда, где должна была находиться белая машина. Вместо того, чтобы пытаться ускользнуть от машины, Флетчер дожидался пока водитель изменит курс и бросался в ту же сторону. Если бы Флетчер просто пошел бы через улицу, ни на что не обращая внимания, водитель белой машины и бровью бы не повел.
Флетчер, или какая-то часть его сознания, пыталась сделать так, чтобы белая машина убила его. И ловкость водителя только разочаровала его.
У Флетчера не было никакой причины возвращаться домой мимо полуразрушенных старых домов, где началось строительство новых многоквартирных домов. И уж совсем незачем ему было идти домой через опустевшую строительную площадку, не обращая внимания на барьерчики и предупреждающие надписи.
С другой стороны, тот факт, что строительная площадка находилась непосредственно между ним и улицей, на которой он жил, давал ему подходящий повод – а больше Флетчеру ничего и не требовалось.
Бармен, которому он рассказал свою дурацкую историю, уже наверное узнал, что никакого несчастного случая на строительной площадке не было.
Что ж, возможно, что-нибудь произойдет сейчас.
И вдруг Флетчер отчетливо понял, что он больше никогда не увидит свою комнату и Джуди. Никогда больше не увидит солнца.
Не было никакой необходимости идти через строительную площадку. Однако он ничего не мог с собой поделать. Он находился в странном состоянии пост алкогольного опьянения, когда его разум был абсолютно ясным, но он не мог ничего вспомнить. И хотя Флетчер прекрасно понимал где он находится и что делает, ему требовались немалые усилия, чтобы сообразить, где он был пять минут назад.
Несомненно, где-то неподалеку должен был находиться ночной сторож. Однако Флетчер без особого труда сумел избежать встречи с ним.
Услышав громкий скрежет, Флетчер поднял голову и, увидев, что с крыши падает здоровенный кусок трубы, бросился бежать. Затем он потерял контроль над своим телом.
Недавние события показали ему, что ноги должны будут сами принести его в самое опасное место.
Видимо, он действительно обладает одним удивительным талантом. Бодейкер и его помощники сумели доказать это, как если бы Флетчер и сам об этом не знал. Его способность совершать ошибки была непревзойденной.
Флетчер с отчаянным усилием заставил себе остановиться и закрыть глаза. Если бы он остановился посреди дороги, то водитель белой машины без труда объехал бы его, но здесь…
Раздался страшный грохот, земля вздрогнула, Флетчера окутало облако пыли, но больше ничего не произошло, лишь несколько мелких камешков угодило ему в лицо. Осколок упал в нескольких ярдах впереди, как раз в том месте, где бы находился Флетчер, если бы не остановился.
Он вспомнил, что говорил бармену. Оказывается его слова не были стопроцентной ложью – просто Флетчер предвидел, что несколько часов спустя огромный осколок сорвется с крыши и упадет на землю.
Почему, подумал Флетчер, для него стало так важно умереть, причем сделать это как можно быстрее? Он не обладал чувством юмора и редко смеялся, но теперь вдруг обнаружил, что истерически хохочет, вспомнив старый, дурацкий анекдот о человеке, выпившем яд, который втыкает себе в сердце кинжал, прыгая одновременно с крыши Эмпайер Стейт Билдинг, чтобы наверняка сработало.
Но самым смешным было то, что Флетчеру совсем не хотелось умирать. Приговоренный к смерти, он пытался покончить с собой, но в то же самое время, отчаянно сопротивлялся.
Теперь Флетчер прошел через опасный участок, вокруг все было тихо и спокойно. Приняв решение, что больше никогда не вернется в свою комнату, он старался придумать каким еще способом можно попытаться покончить счеты с жизнью.
В конечном счете все произошло очень просто. На этот раз он ничего не успел сделать. Флетчер изрядно устал, поэтому, поднимаясь по лестнице дома миссис Макдональд, он оперся на перила. Вернее, ему показалось, что он опирается на перила, а на самом деле это были ворота, ведущие в подвальное помещение, и ворота эти были открыты.
Флетчер оступился и головой вниз рухнул в каменный колодец.
ГЛАВА 2
ДЖУДИ
Он лежал в постели и чувствовал себя просто великолепно. Никогда ранее Флетчер не испытывал такого состояния приятного покоя. Хотя он раньше думал, что у него ничего не болит, он вдруг понял, что в последние десять лет ему постоянно что-то мешало, что-то болело и раздражало, притупляя все остальные ощущения.
Однако ему ужасно хотелось есть, и это удивило Флетчера.
Очевидно, после смерти все-таки есть жизнь. Флетчер отчетливо помнил, как он умирал. Однако ему и в голову не приходило, несмотря даже на великолепное самочувствие, что он находится в раю, особенно после того, как он ощутил зверский голод. Рай – так он всегда полагал – был местом отдохновения духа, а в его нынешнем состоянии слишком сильны были физические ощущения.
Так что же с ним произошло? Он возродился?
Осторожность и некоторый страх заставили его держать глаза закрытыми. Возможно, когда он откроет глаза, ему придется столкнуться с совершенно непредвиденной ситуацией. Он умер, и в то же время он жив. Флетчер не стал терять время и пытаться понять, что и как с ним произошло.
К тому же, он вдруг отчетливо ощутил, что он не один.
Кто-то был рядом с ним, причем они были так близки, что это выходило за рамки его понимания. Даже не двигаясь,
Флетчер знал, что никто его не касается. В комнате царила такая тишина, что он был уверен, что кроме него в ней никого просто не может быть. И тем не менее, он был не один.
Наконец, Флетчер все же открыл глаза. Он находился в спальне, освещенной тусклым, льющимся с улицы, светом (значит, прошло по меньшей мере еще несколько часов).
Самым удивительным было то, что комната показалось ему знакомой. Рядом с кроватью стоял приемник, который он еще вчера починил… Что он делает в спальне Джуди, в ее кровати?
Флетчер вскочил с постели, включил свет и посмотрел в зеркало, стоящее на туалетном столике.
Из зеркала на него смотрела Джуди.
«Он был Джуди».
Он покачнулся и ухватился за туалетный столик, чтобы не упасть. Флетчер даже не стал думать о том, как он мог оказаться в теле Джуди – его просто охватил липкий ужас от одной только мысли, что он находится в женском теле.
Резко повернувшись, Флетчер выключил свет, чтобы не видеть своего нового обличья.
Он сказал Аните, что не испытывает ненависти к женщинам, и это было правдой. Не было в его отношении к ним и презрения. Скорее он издали восхищался ими. Их отделял от него не только пол – скорее они принадлежали к другой расе. Общаться с ними можно было лишь преодолевая разделяющую их пропасть. Так уж был устроен мир Флетчера.
Его короткое сближение с Анитой была столь же не характерным для Флетчера, как и то, что он вдруг напился.
Флетчер принял как самое обычное чудо – то, что он оказался в чужом теле, живым после смерти. Однако он никак не мог смириться с тем, что теперь ему придется быть женщиной. Его реакция была чисто эмоциональной, а подобные реакции не требуют никакого объяснения. Им овладело одно желание.
Он должен выйти из этого тела.
Флетчер снова лег на постель и закрыл глаза. Он старался не чувствовать тела Джуди, не касаться его руками. Ему почему-то казалось, что он уподобляется лесбиянке.
Однако, он не мог отрицать очевидного факта: после смерти его разум сумел спастись, переместившись в тело Джуди, у которой был слабый, неразвитый ум. Значит, будучи неким извращенцем, он обладал таким странным талантом.
Оказавшись в стрессовой ситуации, он мог перепрыгнуть в другое тело – а что может быть более экстремальным, чем момент смерти?
Бодейкер будет страшно заинтересован, более того, он просто придет в восторг.
Но Флетчер – а он продолжал думать о себе, как о Флетчере – был далек от восторгов. Избавившись от перспективы медленной, тяжелой смерти, он получил возможность жизни в теле тринадцатилетней девочки. И его это совсем не радовало.
Интересно, нашли ли уже его тело? Скорее всего нет.
Никакого света в подвале он не заметил. Если ворота после его падения захлопнулись, то его тело не найдут еще несколько дней.
Почему бы не сделать дело еще раз, но на сей раз, как следует? Он был готов снова нырнуть в каменный колодец, теперь уже совершенно сознательно, не думая о возможном спасении. В прошлый раз ему отчаянно хотелось жить – отсюда и нынешний результат. В следующий раз он умрет с мыслью, что такое существо, как он, должно умереть: ведь если для себя самого ему не найти доброго слова, то и для других его жизнь не представляет ни малейшей ценности.
Дверь в комнату без предупреждения открылась.
– У тебя все в порядке, Джуди? – прошептала миссис Макдональд, тихонько, чтобы не разбудить дочь, если та уже заснула.
– Да, мама, – ответил Флетчер, и тут же вспомнил, что Джуди всегда называла ее ма. Но миссис Макдональд вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Флетчер почувствовал еще большее отвращение, поняв, что разговаривает голосом Джуди, словно он лишился своей принадлежности к мужскому полу и превратился в кастрата с тоненьким голоском. В этот момент он решил, что ни за что на свете не сможет смириться с выпавшей на его долю судьбой и должен непременно претворить в жизнь то, что задумал. Он снова упадет в подвал, а на следующий день полиция посчитает, поскольку никакого другого разумного объяснения они найти не смогут, что Флетчер и Джуди разговаривали, потом облокотились на ограду, и она неожиданно открылась. Флетчер не считал, что стоит придумывать какое-нибудь другое, более правдоподобное, объяснение. Если вы действительно хотите умереть вместо того, чтобы бросать в лицо людям, причинившим вам боль, разнообразные претензии, то не имеет ни малейшего значения, что вы оставляете позади.
Он встал и снова зажег свет. Лежа в кровати, Флетчер не чувствовал никакой боли, но оказавшись на ногах вынужден был вспомнить, что у Джуди болит колено.
Уже держась рукой за дверную ручку, Флетчер вдруг сообразил, что вряд ли будет правильно отправиться вниз в прозрачной ночной сорочке, которая была надета на Джуди.
Ему придется одеть тело Джуди. Именно так он думал об этом теле, хотя оно теперь принадлежало и ему тоже.
Чувствуя как его охватывают стыд и отвращение, словно он обнаружил, что Джуди лишилась сознания и он стал ее раздевать, когда она полностью находилась в его власти и не могла оказать ему никакого сопротивления, Флетчер подергал ночную сорочку тут и там и понял, что не в силах заставить себя дотронуться ни до тела Джуди, ни до проклятой сорочки, хотя одеться ему надо было только для того, чтобы умереть…
– А как же я?
Флетчер владел голосом, он уже доказал это. Он также контролировал ее действия. И все же она заговорила с ним: своим собственным голосом и при этом она обращалась к нему.
Значит, она по-прежнему оставалась в своем теле.
На самом деле, он с самого начала это знал. Он почувствовал это, прежде чем открыл глаза – не присутствие другого человека в другом теле, а присутствие другого человека в том же самом теле.
Итак, его план невыполним. По мнению Флетчера любое человеческое существо имело право убить себя. Он был в этом совершенно уверен. Самоубийствами занималась полиция, если только человек совершал его не по собственной воле. Но он не имел никакого права убивать другое человеческое существо, даже Джуди.
– Я рада, что вы наконец-то это поняли, – сухо проговорила Джуди, – хотя мне и не понравились ваши рассуждения в том месте, где вы подумали «даже Джуди». Теперь вы знаете, что не можете меня убить, но вы по-прежнему хотите выбраться из моего тела. Пока наши с вами интересы совпадают.
– Тебе это тоже не нравится, так же сильно, как и мне?
Он не воспользовался ее голосом, потому что в этом не было никакой необходимости. Она знала, о чем он думает.
– Нет, совсем не так сильно. Ведь в конце концов я кое-что выиграла от вашего присутствия.
– Выиграла?
– А вы что, ничего не замечаете? Какой я была, мистер Флетчер? Умственно отсталой, ведь так? Я никогда не понимала, почему хожу в специальную школу. Я вообще почти ничего и никогда не понимала.
Флетчер попытался скрыть от Джуди свои мысли, но у него ничего не вышло.
Снова воспользовавшись голосом, она сказал:
– Ой, это было бы ужасно! Если моя жизнь действительно должна была бы стать такой, как вы мне сейчас показали, мне кажется я ни секунды не сомневалась бы, что ей нужно немедленно положить конец, и позволила бы вам убить нас обоих. Только мне кажется, что теперь она такой не будет.
– Тебе так кажется?
Флетчер спрятал от нее свои мысли. Он обнаружил, что это возможно – не показывать Джуди того, что он думает, а разговаривать только с ее сознанием, пользуясь словами, как два человека при помощи своих голосов.
– Судя по тому, что вы спрятали свои мысли, вы сомневаетесь, что я стала другой. Благодаря вам у меня раскрылись глаза, и я не думаю, что они теперь когда-нибудь закроются снова.
– Ты определенно рассуждаешь совсем не как прежняя Джуди.
– Мистер Флетчер, прежняя Джуди вообще не могла рассуждать, она и думать-то толком не умела! Бедняжка…
Мне ее по-настоящему жаль. Только мы с вами сейчас понапрасну тратим время. Вы считаете, что вам лучше умереть, чем быть мной, и если честно, мне кажется, что это не самый худший выход из создавшегося положения.
Она вела себя, как зубной врач, который весело и без малейшего сострадания говорит: «Все это придется удалить».
– Раньше я тебе нравился, обиженно заявил Флетчер.
– А вы мне и сейчас нравитесь, но вы не можете не согласиться со мной, что должны быть мертвы, и никаких других прав у вас нет. Кроме того, не забывайте, что я смогла проникнуть в ваши мысли. Так что, если вы захотите продолжать в том же духе, у вас ничего из этого не выйдет.
– Нет, не выйдет.
– Интересно, почему вы так сильно ненавидите женщин? Что-то я никак не могу этого понять.
– Во мне нет ненависти к женщинам, – вслух, но голосом Джуди, возмутился Флетчер.
– Ну, может быть, не совсем ненавидите. Просто считаете их не чистыми.
– Ничего подобного, я…
– Вы же считаете, что должны держаться от них подальше. Ой, я только что поняла… Как это забавно!.. Я вам нравилась, когда была ребенком, но в последнее время вы старались встречаться со мной как можно реже. Ну знаете, мистер Флетчер, в некотором смысле вы были не в своем уме гораздо больше, чем я.
– Я это знаю.
– Смешно, но я считала вас замечательным.
– А теперь ты знаешь правду.
– Да перестаньте вы быть занудой. Я вас по-прежнему уважаю. Разве может быть иначе? Вы же такой хороший.
Ну вот опять, на этот раз Джуди, а не Анита. Это было так же непонятно, может быть, еще непонятнее, потому что Джуди заглянула в его разум, а Анита нет.
– Я имею в виду, – пояснила Джуди, которая была готова все объяснить, – вы никогда не делали ничего плохого. Вы всегда поступали правильно. Я не думаю, что когда-нибудь буду такой же религиозной, как вы, но если религия делает людей такими, значит это хорошая штука.
Флетчер многого не понимал, и среди всего прочего – отношения Джуди. Она сразу стала уважать его, рассматривая, как не очень сообразительного ребенка, он занимал ее, был ей интересен, при этом время от времени она думала, что чем быстрее он умрет, тем будет лучше.
– Да, вы правы, – заметила она. – На самом деле, это совсем не смешно, когда кто-то умер, и не лежит, не так ли? И тем не менее, вы настаиваете на том, что так дальше продолжаться не может.
– Именно.
– В таком случае, мне кажется, что я знаю, как мы оба можем получить то, чего нам так хочется.
– Ты знаешь?
Флетчер попытался скрыть удивление, но Джуди его уловила.
– Пожалуйста, перестаньте относиться ко мне, как к полнейшей идиотке, мистер Флетчер, да еще идиотке женского пола. Теперь я совсем неплохо соображаю.
Конечно, мне не с чем сравнивать, и хотя я знаю, что стала раз в тысячу умнее, чем была, это вовсе не означает, что я гениальна. Но я могу теперь думать, мне приходят в голову разные идеи, даже такие, из которых может что-нибудь выйти.
– А как по твоему мнению мы оба можем получить то, чего нам хочется? Что бы ты стала делать?
– Создала бы ситуацию, в которой нам пришлось бы сражаться, чтобы выжить. Я хочу жить. И стану сражаться.
И обязательно выживу. Вы же хотите умереть, поэтому не будете драться за мое тело. Вы покинете меня, чтобы спасти его.
– Ты уже придумала какой-нибудь план?
– Расскажите мне, чего вы боитесь.
– Чего я боюсь?
– Ну, чего вы совсем не переносите.
– Я боюсь задохнуться, утонуть…
– Не подойдет, я тоже этого боюсь.
– Высоты…
– Высоты?
– Это не патологический страх. По крайней мере, так мне кажется. Если я нахожусь на десятом этаже и смотрю через оконное стекло вниз, я не испытываю панического ужаса, хотя по возможности стараюсь этого не делать. Но даже на высоте двадцати футов на плоской крыше с парапетом, я…
– Прекрасно, это то, что нам нужно, – радостно перебила его Джуди. – Мистер Флетчер, приготовьтесь принять свою судьбу. Впрочем, это совсем не смешно, не так ли? Вы знаете новый небоскреб в Вестфилде?
– Я его видел. Но никогда не подходил к нему близко.
– Я была на самом верху с ма, мы ходили в гости к ее подруге. Любой, кто захочет, может подняться наверх на лифте. Там есть парапет. Любой может пойти туда.
– И что?
– Как все-таки это странно – то, что я могу держать от вас свои мысли в секрете. Я могу подумать о чем-нибудь и не сказать вам, о чем я думала. Мне кажется сейчас я как раз и не должна вам говорить о том, что у меня в голове.
Давайте пойдем к тому небоскребу, заберемся на самую его вершину – а все остальное доверьте мне.
– Если я тебя правильно понял, ты не собираешься покончить с собой.
– Разве мы с вами не пришли к соглашению, что сложившаяся ситуация для нас хуже смерти? А если говорить о судьбе и прочих вещах, особенно о том, что может быть хуже смерти, я неожиданно поняла, теоретически, конечно, очень многое из того, о чем даже и не подозревала раньше.
Джуди громко рассмеялась.
– Вчера, должно быть, это было ужасно смешно: я, несчастная глупышка, заставила вас разглядывать мою больную ногу, и вы, смущенный холостяк, охвачены почти что паникой. Жаль, что мне не пришлось увидеть этой сцены со стороны. Вам совсем не следовало смущаться несколько минут назад, когда вы собрались снять мою ночнушку. Ведь вы в конце концов стали мной, или я вами? Разве вы стесняетесь, когда раздеваетесь?
– Мне кажется, ты сама должна все прекрасно понимать, – строго проговорил Флетчер. – А теперь вернемся к тому, что ты задумала. Может быть, ты и права, что не говоришь мне всех подробностей, но я думаю, что в общих чертах я должен знать, что мы собираемся сделать.
– Я хочу сделать так, чтобы вы захотели покинуть мое тело, чтобы вы захотели этого так сильно, что у вас не осталось бы другого выхода, как это сделать.
– Мы можем оба погибнуть.
– Нет, если вы предоставите все мне.
– Ладно. Ведь это твоя жизнь.
– Спасибо за то, что вы это понимаете. В подобных обстоятельствах по этому поводу вполне могли возникнуть некоторые сомнения. Вы обещаете, что предоставите действовать мне?
– Обещаю.
Все время, пока они разговаривали, по большей части не произнося ни слова вслух, Джуди лежала на кровати, закрыв глаза – там им было легче общаться друг с другом. Теперь же она поднялась, открыла глаза и взялась за подол ночной сорочки.
– Нет! – сердито проговорила она. – Прекратите сейчас же. Вы не должны вмешиваться. Я должна полностью контролировать ситуацию. Если вас приводит в ужас тот факт, что мне надо снять ночнушку и одеться, вы можете спрятаться в том уголке моего сознания, который вы заняли. Я уверена, что вы сможете это сделать, надо только попробовать.
Флетчер быстро обнаружил, что может справиться с этой задачей.
Ему удалось отодвинуть от себя все, что его окружало, он только смутно ощущал присутствие Джуди рядом. Он ничего не видел, не слышал и не чувствовал.
Впрочем, стоило Джуди этого захотеть, она в любой момент могла призвать его.
Такого мира и покоя Флетчеру еще не доводилось испытывать ни разу в жизни – он мог позволить себе отдаться размышлениям, забыв о времени, о пространстве, да и вообще, о собственной личности. И тем не менее, он быстро обнаружил, что думает исключительно о Джоне Флетчере и Джуди Макдональд.
Правда, Джуди была гораздо более интересным предметом для размышлений. Флетчера однако огорчал тот факт, что он не мог разделить уверенности Джуди по поводу того, что когда он покинет ее сознание, она не вернется к своему прежнему состоянию умственно отсталого ребенка, каким она была до сих пор.
Сейчас она ничем не напоминала Джуди, по правде говоря, она говорила и вела себя совсем не как обычная тринадцатилетняя девчонка. Как бы там ни было, Джуди превратилась в новое существо, конечно, она сохранила что-то от той девочки, с которой он был знаком, но и получила в наследство знания и опыт Джона Флетчера.
Учитывая, что мозг Джона Флетчера погиб (ведь он свалился вниз головой на каменный пол), тем не менее его существо сохранилось в достаточной степени – не дух или душа, или то, что абстрактно называется непонятным словом личность, а его память, которую он всегда считал чем-то физическим, обитающим в каких-то определенных клетках его мозга.
Многие века психологи и философы рассуждают о том, что же такое личность. Почему человек является таким, каков он есть – благодаря генам своих родителей, или окружающая действительность настолько сильно влияет на него, что он не в состоянии противиться ее воздействию? А может быть, все зависит от того, как человек сам относится к себе?
Что такое дух? А душа? И где она обитает?
В студенческие годы в Эдинбурге они часто обсуждали проблемы жизни после смерти. В основном, все сходились на том, что необходимо сохранить личность и только тогда ты сохранишь жизнь. Иными словами, простое существование в качестве духа без истории, создавшей данную личность, без ее добродетелей и пороков, талантов, любви и ненависти будет напоминать игру без игроков. Человек, отправляющийся в самое главное путешествие своей жизни, обязательно должен взять с собой какой-то багаж – иначе зачем вообще трогаться в путь.
Церковь, приписывая огромное значение душе и человеческому духу, всегда была вынуждена обещать больше, чем просто спасение души, она обещала человеку спасение его самого. Павел обращался к жителям Коринфа так:
– Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления. Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, в мгновение ока при последней трубе: ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся… Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?
Но церкви вынуждены были идти еще дальше. После смерти вы должны были встретить всех своих друзей. В счастливой стране, расположенной очень далеко, всегда звучит сладкая музыка, зеленеют деревья и поля, благоухают цветы, текут реки с прозрачной, хрустальной водой и нет никакой боли.
Само христианство ничего не обещало, кроме спасения души, но вот священники, проповедующие его людям, подробно рассказывали о жизни и смерти, приглашая своих прихожан на пикник на берегу реки Иордан, в земле обетованной, где их ждет настоящий рай.
Рай – это вечный праздник, где рядом с вами находятся все те, кого вы любите, и никогда не бывает похмелья.
Ну, ему удалось взять с собой немного багажа, только он попал не в райские кущи, а в полупустые мраморные залы сознания Джуди. Но даже и здесь оказалось слишком тесно для двоих.
Внимательно изучив свой багаж, Флетчер обнаружил, что он, к сожалению, до некоторой степени, ограничен. Ему не было позволено взять с собой бессчетное количество чемоданов, набитых знаниями, накопленными за сорок три года жизни – у него была всего лишь ручная кладь, и не более того.
Он попытался вспомнить тот же отрывок из Библии по-французски. Он знал Библию по-французски лучше, чем по-английски, ему нравилось читать La Sainte Bible гораздо больше, чем версию Короля Джеймса. Но сейчас он понял, что может вспомнить только отдельные фразы из разных отрывков, именно те, которые он цитировал Джуди. Она их, конечно же, не понимала, и не запомнила, но все же они каким-то странным образом засели у нее в мозгу.
В остальном он знал, что был и остался Джоном Флетчером.
Он помнил про Бодейкера, Аниту, Джуди, Джерри – всех, с кем встречался в последнее время.
Однако почти 95% его знаний пропало. Ему удалось прихватить с собой только суть Джона Флетчера, и не более того.
Впрочем, разве это имеет какое-нибудь значение? Вдруг Флетчер почувствовал, что ужасно от всего этого устал.
Самый обычный животный страх перед смертью заставил его сражаться за жизнь, когда он понял, что должен умереть.
На этот раз все было в порядке. Он хотел покинуть тело Джуди.
– Вы ошибаетесь, – заявила Джуди.
