Полночная (№3) - Полночная разбойница

– Я пришла вернуть вам книгу, – сказала Дэниела чуть дрогнувшим голосом. – Для меня это было весьма поучительное чтение. Но скажите, почему вас интересуют такие проблемы? Что вы находите для себя в этих книгах?

Морган вздохнул и отвел зачарованный взгляд от ее лица. Он жестом пригласил ее сесть в кресло, затем снова сел за стол и потер руками виски, словно собираясь с мыслями.

– Видите ли, я считаю, что очень многое в нашем обществе устроено несовершенно. Я выступал несколько раз в парламенте в надежде привлечь внимание к проблемам неправильной организации труда на шахтах и угольных копях, но... Словом, я понял, что, если я хочу что-нибудь изменить, мне надо начать с каких-то конкретных дел, чтобы на практике доказать, что, по-другому организовав жизнь работающих там людей, можно получить превосходные результаты. Труд может стать более продуктивным, а жизнь работников не такой тяжелой... Словом, – оборвал он себя, – я намерен заняться организацией трудовых общин...

– Вы не шутите?! – воскликнула пораженная Дэниела. Чем больше она узнавала Моргана, тем больше этот непредсказуемый человек восхищал ее. Пожалуй, она восхищалась им не меньше, чем Благородным Джеком, а, возможно, даже больше. Он казался более интересным и благородным, чем тот легендарный разбойник, который стал ее кумиром и который – теперь она это хорошо понимала – по большей части был создан ее собственным пылким воображением. Ей было стыдно вспоминать, кем она считала раньше Моргана Парнелла.

– Я серьезен как никогда. К сожалению, для этого мне необходимо иметь возможность претворить свои идеи в жизнь... Сейчас только от короля зависит, получу ли я такую возможность. – И, заметив недоумение на лице Дэниелы, пояснил: – Речь идет о довольно спорном наследстве, которое я должен был получить от своего деда со стороны матери. Оно включает в себя несколько рудных шахт на севере Англии, находящихся в довольно плачевном состоянии, исключительно, на мой взгляд, из-за неумелого управления. Условия труда ужасны, шахтеры голодают, среди них начались волнения... Я подал прошение на имя короля... Теперь от него зависит, в чью пользу он примет решение – мою или моего кузена – пьяницы и игрока, который просто спустит все за игорным столом.

– Я от души желаю вам удачи. Я уверена, что у вас все получится. Я буду молиться за вас!

Морган взглянул на девушку своим загадочным взглядом, и в его глазах заблестели лукавые искорки.

– Другого я от вас и не ожидал.

На следующий день, когда Дэниела и герцогиня сидели в маленькой гостиной, они услышали громкий стук дверного молотка, и в следующую секунду раздался громкий мужской голос:

– А где моя маленькая Рейчел?

Герцогиня вскочила и с сияющим лицом пояснила своей гостье:

– Это Стивен, мой брат.

Почти в то же мгновение в гостиную вбежал высокий, смуглый, необыкновенно красивый мужчина и заключил Рейчел в свои объятия.

Дэниела не видела графа Арлингтона почти шесть лет, но узнала его мгновенно. Он принадлежал к тому типу мужчин, которых любой женщине забыть было бы трудно. За эти годы он возмужал, черты лица стали более резкими, но по странному контрасту синие глаза под черными как смоль бровями показались Дэниеле более добрыми и мудрыми. Она хорошо помнила взгляд этих удивительных синих глаз – оценивающе-холодный, подчас циничный, особенно в том случае, когда он был обращен на женщин.

– Ах, Стивен, как я рада тебя видеть! – воскликнула Рейчел, высвобождаясь из горячих объятий брата.

Сходство между братом и сестрой было просто поразительным – черные густые волосы, тонкие правильные черты лица, синие выразительные глаза, при этом Рейчел, изящная и хрупкая, казалась воплощенной женственностью, в то время как Стивен производил впечатление весьма сильного, уверенного в себе мужчины.

Стивен заметил Дэниелу и обратил на нее неожиданно приветливый взгляд. При их последней встрече шесть лет назад, как хорошо помнила Дэниела, в этом взгляде можно было прочитать насмешку и презрение, но никак не симпатию.

– Э, да у нас гости!

Рейчел представила их друг другу, и лорд Арлингтон улыбнулся Дэниеле так тепло и дружелюбно, что она вмиг забыла о том, что когда-то терпеть его не могла. Ее настороженность сразу исчезла, и она так же приветливо улыбнулась в ответ. Да, за эти годы лорд Арлингтон сильно изменился. Теперь ничто в нем не напоминало того высокомерного, избалованного вертопраха, каким он был когда-то.

– Стивен, ты получил мое письмо? – спросила Рейчел.

– Да. И, как ты и просила, привез с собой лучшую модистку Лондона. Но, может быть, теперь ты объяснишь мне, что ты затеяла?

– Конечно, объясню, здесь нет никакой тайны. Но подожди немного, я хочу поздороваться с Меган и маленьким Джеромом.

Стивен оглянулся на дверь, и в ту же минуту его взгляд засветился нежностью, которую Дэниела уже видела в глазах герцога, когда тот смотрел на свою жену.

Дэниела перевела взгляд на только что вошедшую в гостиную женщину и едва поверила своим глазам. Она ничуть не сомневалась, что жена графа Арлингтона должна быть необыкновенной красавицей, ни в чем не уступающей его сестре. Вместо этого перед ней стояла очень милая, изысканно одетая леди, но красивой ее никак нельзя было назвать.

Но Стивен Арлингтон, этот знаток женской красоты, любимец женщин, повеса и распутник, у которого в любовницах когда-то были самые красивые женщины Лондона, смотрел на свою жену с таким восторгом и обожанием, словно перед ним стояла сама богиня красоты.

Рейчел с ласковой улыбкой подошла к Меган. Женщины тепло обнялись.

– А где же мой племянник? – спросила герцогиня.

– Мой Джером сейчас с большим Джеромом в саду – ты же знаешь, как он любит своего дядю.

Если сама леди Арлингтон и не была красива, то ее голос, глубокий, грудной, казался чарующе прекрасным.

Стивен взял жену за руку:

– Дорогая, познакомься с леди Дэниелой Уинслоу.

Лицо Меган, обращенное к Дэниеле, тут же расцвело улыбкой, мгновенно преобразившей ее. Когда она заговорила, Дэниела сразу же отметила легкий акцент.

– Вы не англичанка, леди Арлингтон? – спросила она.

– Нет. Я из колоний Нового Света, из Виргинии. И зовите меня, пожалуйста, Меган.

В глазах Стивена мелькнули лукавые искорки.

– Меган – единственная из всех известных мне женщин, которая расстроилась, узнав, что стала графиней.

– Ну, с этим я скоро примирилась, – улыбнулась Меган.

Супруги обменялись любящими взглядами, от которых у Дэниелы вновь защемило сердце.

– Как дела у вашего брата Джоша? – спросила Рейчел. – Он пишет вам из Оксфорда?

– Да, совсем недавно прислал письмо. Ему там очень нравится, и учеба идет успешно. Вот только я очень по нему скучаю.

В гостиную вошел Джером с малышом на руках.

– Какого очаровательно тезку ты подарила мне, Меган, – сказал герцог, передавая мальчика матери.

– Это все Стивен. Малыш так похож на него, правда красавец? – улыбнулась Меган с вполне простительной материнской гордостью.

– Что ж, будем надеяться, что он не унаследовал от своего отца те пороки, которые так мешали ему жить в юности, – усмехнулся герцог, подмигнув своему шурину. – Кстати, очень удачно, что вы приехали именно сегодня, завтра вы бы меня уже не застали. Боюсь показаться вам негостеприимным хозяином, но я должен ехать в Лондон. Мне назначена аудиенция у короля. Если его величество не заставит меня ждать слишком долго, то вечером следующего дня я вернусь. И надеюсь, что вы к этому времени еще не уедете. – Он повернулся к жене: – Ты не видела Моргана? Мне надо с ним поговорить.

– Он должен скоро вернуться. Не приказать ли подать нам чаю?

– О, с удовольствием! Признаюсь, я просто умираю от голода! – ответила Меган.

Стивен бережно обнял жену и прижал к себе таким оберегающим жестом, что Дэниела невольно позавидовала ей. Каково это – чувствовать постоянно такую заботу и защиту со стороны мужчины, подумала она, подавив невольный вздох.

– Меган у нас опять ест за двоих, – с гордостью произнес он.

– Ах! Какая чудесная новость! – радостно откликнулась Рейчел. – И когда же вы ожидаете появления младшего Уингейта?

– Через шесть месяцев, – улыбнулась Меган, взглянув на мужа.

– Между прочим, вас в той гостиной ждет модистка, – напомнил Стивен сестре.

– Вы извините нас, Меган, – обратилась Рейчел к гостье. – Мы с Дэниелой и Стивеном оставим вас ненадолго в обществе Джерома.

– Да, разумеется, идите.

Когда Дэниела вошла вслед за Рейчел в гостиную, то едва сдержала возглас восхищения.

Здесь по всей комнате были разложены ткани, платья, коробки со всевозможными лентами и кружевами. Невысокая темноволосая женщина присела перед Рейчел в низком поклоне:

– Ваша светлость!

– Спасибо, что приехали, Мари. – Рейчел повернулась к Дэниеле: – Это одна из самых лучших модисток у нас в стране, и я попросила ее сшить для вас несколько нарядов. Советую положиться на вкус Стивена и прислушаться к его советам. Он непревзойденный знаток женской моды, и, что очень важно, у него безукоризненный вкус во всем, что касается дамских туалетов.

Лорд Арлингтон внимательным, критическим взглядом оглядел Дэниелу. А она готова была провалиться сквозь землю и вся сжалась под этим оценивающим взглядом.

Наконец Стивен хлопнул в ладоши.

– Все, теперь я точно знаю, что вам нужно. – Он повернулся к Мари: – Дайте-ка мне вашу грифельную доску, а пока снимите с нее мерки.

Пока модистка обмеряла красную от смущения Дэниелу, Стивен что-то уверенно и деловито чертил на доске. Когда Мари закончила, он показал ей свой набросок.

– Вот что я хотел бы получить в результате. Покажите мне ваши модели этого типа. Но сначала давайте отберем образцы тканей.

Модистка спокойно кивнула – очевидно, она уже не в первый раз выполняла подобные требования графа Арлингтона, и ее нисколько не смущало его участие в таком деликатном деле.

– Мы с Дэниелой тебе еще нужны, Стивен? – обратилась к брату Рейчел. – Если нет, то мы вернемся к Меган.

Стивен оторвал задумчивый взгляд от очередного образца ткани и кивнул:

– Да, конечно, идите. Я скоро к вам присоединюсь.

Когда Морган направлялся через мраморный холл к парадной лестнице, из обеденного зала вышел его брат.

– Я так и подумал, что это ты вернулся. Пойдем со мной в библиотеку. У меня есть для тебя кое-что интересное.

В этот миг за спиной Моргана раздались веселые женские голоса и смех. Он обернулся и увидел Рейчел и Дэниелу, направлявшихся в гостиную. Женщины были так поглощены разговором, что даже не заметили Моргана. А он, не отрываясь, смотрел им вслед. Его совершенно очаровывал мелодичный смех Дэниелы, который он едва ли пару раз слышал за все время его пребывания в Гринмонте. Здесь же Дэниела смеялась каждый день. Какие еще нужны были доказательства того, что он правильно сделал, привезя ее в «Королевские вязы»? И все же что-то постоянно тревожило его, не давая спокойно спать по ночам.

Она и держалась, совсем иначе – непринужденно, с достоинством, ее движения приобрели плавную спокойную грацию, что было совершено невозможно, когда она постоянно слышала издевательские замечания и насмешки своего братца, этого негодяя Бэзила.

И вновь Морган почувствовал, как в нем нарастает неистовое желание. В такие минуты он мог думать только об одном – как обнимет ее, покроет поцелуями ее лицо, как снимет с нее одежду и погрузится в это великолепное тело, созданное для любви и поцелуев – для его любви и его поцелуев...

– Эй, брат, ты идешь? – Джером выглянул из дверей библиотеки и, проследив за направлением пылающего взгляда Моргана, понимающе усмехнулся.

Морган моргнул и, чуть тряхнув головой, чтобы прогнать распаляющие воображение сладкие видения, вошел в библиотеку следом за Джеромом.

– Ты веришь сплетням, которые распускали в свое время о Дэниеле? – спросил Джером, когда брат плотно прикрыл за собой дверь.

Морган молча прошел к креслу и, сев против Джерома, задумчиво потер подбородок. Вопрос был не из простых. Морган хорошо помнил ужас, написанный на лице Дэниелы, когда его ласки стали слишком настойчивыми и она поняла, что еще немного – и он овладеет ею. Даже в объятиях своего кумира – Благородного Джека – она не могла избавиться от этого страха. Распущенные женщины, изведавшие любви и находящие удовольствие в плотских утехах, так себя не ведут. Но он помнил также и ее признание в том, что она принадлежала Ригсби. Тяжело было признавать, что именно ослепляющая ревность стала причиной того, что он не разглядел очевидного.

– Нет, не верю, – наконец твердо сказал он.

– Я тоже в это не верю, – тут же откликнулся Джером. – Ни ее характер, ни поведение, весьма достойное, ни в коей мере не соответствуют всем этим рассказам о ее доступности и легкомыслии. Я склонен полагать, что Ригсби сильно приукрасил, если не полностью извратил то, что произошло в действительности.

– Я тоже так думаю, – кивнул Морган.

– А если принять во внимание твой рассказ о том, как повел себя ее брат в той постыдной истории с Уальдом Флетчером, о которой ты мне рассказывал... Вполне возможно, что имело место нечто подобное и в случае с Ригсби.

– Только в тот момент рядом не оказалось меня, – мрачно заметил Морган. Его руки сами собой сжались в кулаки. Он убьет негодяя, если выяснит, что все было так, как думает Джером. Да и ему самому это уже не раз приходило в голову.

– Но давай пока оставим это. Я пригласил тебя сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать Дэниелу. Полчаса назад я получил от короля ответ на наше прошение.

– Он примет нас? – взволнованно спросил Морган.

– Он примет меня. Одного.

– Но как же я могу подробно изложить свои замыслы...

Джером вздохнул.

– К сожалению, его величество не слишком жаждет тебя видеть и выслушивать твои объяснения. Я сам буду просить его завтра еще раз рассмотреть это дело, но... приготовься к тому, что нам с тобой не удастся склонить короля в нашу пользу. Твой кузен тоже не сидит, сложа руки.

– Но я лучше смогу управлять этими землями и, главное, рудниками, чем этот легкомысленный, великосветский щеголь!

– Что ж, постараюсь убедить в этом завтра короля. Но у меня нет уверенности в благополучном исходе дела.

Морган опустил голову. Если король решит завтра дело не в его пользу, все его мечты пойдут прахом.

На следующий день Морган стоял у одного из окон библиотеки, глядя, как Дэниела играет с маленьким Стивеном в саду. Хотя мальчик обычно стеснялся чужих, он быстро привязался к Дэниеле.

Пока женщина и ребенок резвились на траве, Морган мрачно думал о том, какой изумительной матерью могла бы стать Дэниела. Жаль, что она не могла быть матерью его детей.

За мальчиком пришла няня, чтобы отвести его в дом, и до Моргана долетел отчаянный рев малыша:

– Хочу играть с Дэниелой!

Девушка засмеялась, подняла его на руки и что-то тихо сказала. Он тотчас успокоился, чмокнул ее в щеку и послушно пошел вместе с няней, но все время оглядывался назад и махал ей рукой.

И в этот миг Моргана поразило выражение лица Дэниелы. Она смотрела вслед ребенку с такой отчаянной тоской и болью, что у него невольно сжалось сердце. Она обязательно должна выйти замуж, обязательно должна иметь своих собственных детей. Кто, как не она, заслуживает счастья... Но сможет ли Дэниела когда-нибудь стать женой и матерью, если она так панически боится близости с мужчиной? Конечно, будь она женой его, Моргана, он бы сумел терпением и лаской победить этот страх. Но много ли таких людей, как он? Морган неплохо знал мужчин и почти не сомневался, что Дэниелу ждет безрадостное одиночество... Ах если бы она могла стать его женой... Неожиданная мысль показалась ему очень удачной, а главное, так хорошо соответствовала его тайным устремлениям.

Если он не может жениться на Дэниеле, он по крайней мере может помочь ей преодолеть свой страх!

Когда маленький Стивен ушел с няней спать, Дэниела медленно побрела по извилистой тропинке, усаженной по обеим сторонам лилиями и ирисами, которыми не уставала восхищаться с первого дня своего приезда в «Королевские вязы». Тропинка вела к роще из медных буков, конских каштанов и сикомор.

Дэниела медленно шла, подставляя лицо лучам солнца и блаженно вдыхая аромат белых, розовато-лиловых и пурпурных цветков.

– Позволите ли составить вам компанию, миледи? – раздался сзади до боли знакомый ленивый голос.

Она даже не слышала, как он подошел.

– Да, конечно, – Дэниела тепло улыбнулась.

Прошло то время, когда его появление вызывало в ней отчаянную панику. Сейчас она просто была рада его обществу.

Он улыбнулся ей в ответ и предложил руку. Какое-то время они шли в молчании. Дэниела украдкой бросила взгляд на нахмуренное лицо своего спутника. Наверное, он тревожится из-за встречи герцога с королем, решила Дэниела. Сегодня утром Джером, весьма озабоченный, уехал в Лондон.

Чтобы отвлечь его от тяжелых мыслей, Дэниела решила нарушить молчание.

– Как здесь красиво, – сказала она.

Сначала ей показалось, что он не слышал ее, погруженный в свои думы. Но затем все же рассеянно ответил:

– Да.

Несколько уязвленная его явным невниманием, Дэниела надула губки и больше уже не решалась что-либо говорить. А он, казалось, даже и не заметил этого.

Так они дошли до рощи и оказались в тени могучих деревьев. Здесь Дэниела осмелилась открыто посмотреть в лицо своего спутника и поразилась его серьезному, сосредоточенному виду. Куда девалась его ленивая, чуть ироничная улыбка, которую она так любила? Сейчас он был как никогда серьезен и задумчив, словно грешник перед исповедью. Зачем же он тогда предложил ей составить компанию, если она, по-видимому, была вовсе ему не нужна и его больше занимали собственные мысли, а вовсе не спутница?

Они дошли до скамейки, примостившейся между двумя толстыми стволами могучих деревьев. Морган жестом предложил ей присесть и сам сел рядом, так близко, что его горячая нога притиснулась к ее ноге. Дэниелу охватила уже знакомая ей жаркая волна.

Она попыталась отодвинуться, стремясь избежать этой опасной близости, но вдруг обнаружила, что не может этого сделать, так как оказалась зажатой между Морганом и изогнутым подлокотником скамьи.

– Я наблюдал, как вы играли с малышом Стивеном, – вдруг заговорил Морган. – Вы прекрасно ладите с детьми. Можно позавидовать вашим будущим детям, у них будет такая чудесная мать!

Его слова, словно резкий удар, причинили Дэниеле внезапную и очень острую боль. Больше всего на свете ей хотелось бы иметь ребенка...

– У меня никогда не будет детей, – глухо произнесла она и добавила отрешенно: – Я никогда не выйду замуж.

Морган молча смотрел на нее, и от этого взгляда ей еще больше становилось не по себе.

– Что случилось? – не выдержав этого напряженного молчания, спросила Дэниела.

Морган покачал головой, словно ему трудно было говорить, затем все-таки произнес взволнованным, напряженным тоном:

– Дэниела, я не верю ни одному слову из тех сплетен, что ходили насчет вас. Но я бы очень хотел, чтобы вы сами рассказали мне обо всем, что тогда произошло... Я имею в виду у вас с Ригсби. Я хочу узнать правду. Поверьте, это очень важно для меня.

Дэниела вздрогнула и зябко поежилась, обхватив себя руками. Несмотря на жару, она почувствовала вдруг страшный озноб. Ей было тяжело вспоминать обо всем. Боль, стыд, ужас вновь захлестнули ее. Первым побуждением ее было бежать прочь от Моргана, от его внимательных ласковых глаз... и в то же время ей хотелось рассказать ему правду, хотелось, чтобы он не думал о ней плохо... Неужели он действительно не верит этим сплетням? Она так привыкла к тому, что все считали ее чуть ли не шлюхой, что сейчас ей было очень трудно поверить словам Моргана.

– А что, если вы ошибаетесь и все, что рассказывают обо мне, – правда? – спросила Дэниела, не глядя на Моргана.

Несколько мгновений Морган внимательно изучал ее печальное лицо, опущенные глаза, слабый румянец, вспыхнувший на щеках.

– Но ведь я не ошибаюсь, верно? – тихо спросил он.

Дэниела еще ниже опустила голову, не желая, чтобы он видел ее слезы. Но Морган взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

– А теперь, моя отважная леди-разбойница, расскажите-ка мне все без утайки.

Голос Моргана звучал так ласково, так нежно, что она уже не могла справиться со слезами и громко всхлипнула.

Дэниела отвернулась и помотала головой.

– Я не могу, – тихо прошептала она. Тогда он обнял ее и прижал к себе.

– Он совершил над вами насилие? – спросил он сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как в нем нарастает ярость. Если бы здесь сейчас был Ригсби, он, не задумываясь, пристрелил бы негодяя.

Дэниела молча кивнула. Насилие. Она не могла произнести этого вслух. Все эти годы она гнала от себя это слово и воспоминания, уговаривая себя, что этого не было, что все это произошло не с ней, а с кем-то другим... Но Бэзил и его дружки не давали ей забыть.

Морган осторожно стер слезы с ее щек и принялся гладить по голове, словно маленького обиженного ребенка.

– Я сразу понял, что вы, должно быть, пережили нечто ужасное, что навсегда отвратило вас от близости с мужчиной.

Его ласковый тон и искреннее участие что-то отомкнули в душе Дэниелы, воспоминания о боли и унижении той ужасной ночи захлестнули ее с новой силой, и она, уже не пытаясь сдерживаться, зарыдала, уткнувшись Моргану в плечо. Молодой человек очень бережно обнял ее и прижал к себе, шепча на ухо ничего не значащие, но такие необходимые сейчас слова утешения.

Наконец она успокоилась и, подняв залитое слезами лицо, смущенно шмыгнула носом. Морган ласково улыбнулся.

– Ну что, стало легче?

Она кивнула, удивляясь про себя непривычному чувству надежности и защищенности, которое испытывала в его объятиях.

– А теперь вы можете мне рассказать все, что тогда произошло? Конечно, если это не слишком болезненно. Если не хотите, не рассказывайте. Я и так все более или менее понял.

Но, к своему удивлению, Дэниела вдруг почувствовала, что сама хочет рассказать Моргану, как все было на самом деле. Спасительное чувство, что он ей полностью доверяет, придало ей силы.

– Я ответила отказом на настойчивые ухаживания Ригсби, и это взбесило его. Он ворвался ко мне в комнату и принялся избивать меня с такой жестокостью, что я упала, едва не потеряв сознание.

Чувствуя, что в нем закипает ярость, Морган тем не менее попытался сдержаться и только крепче прижал к себе Дэниелу, словно пытаясь взять на себя часть ее боли.

– Он сорвал с меня одежду и швырнул меня на нее.

Дэниела вытерла вновь хлынувшие слезы и дрожащим голосом тихо продолжила:

– Я была так наивна, что даже не понимала, что именно он собирается делать, а он... он... – Она запнулась, не в силах описать остальное.

– Он набросился на вас. – Голос Моргана казался очень мягким, но в нем без труда можно было различить с трудом сдерживаемую ярость. Он чувствовал, как она дрожит в его руках.

– Да. Это было так ужасно! Я никогда еще не испытывала такой страшной боли, такого омерзения... Я кричала, но он зажимал рукой мне рот, а потом изо всей силы ударил... я почти потеряла сознание... Боже, как это было ужасно!

Морган продолжал обнимать ее, укачивая, как ребенка. Он ласково гладил ее по голове, прижимая горячие губы к ее виску. Постепенно она перестала дрожать, но не спешила покидать его надежные объятия и только еще теснее и доверчивее приникла к нему.

– И что сделал Бэзил, когда вы рассказали ему обо всем?

– Ничего. Он сказал, что я все придумала.

Морган был так поражен, что на мгновение отстранился от нее и заглянул в глаза.

– Но как он мог не поверить вам?

– Если бы вы только слышали, каким искренним и убедительным тоном рассказывал Ригсби о том, как я сама просила его... чуть ли не заставила... лишить меня невинности... Он смеялся... говорил, что я сама домогалась его, так что он просто не смог мне отказать...

– Но он вас бил, наверное, остались синяки? Кровь?

– Я смыла кровь, мне было так противно... а синяки... они были на таких местах... их я не могла никому показать. К тому же Ригсби потом забрал с собой мои нижние юбки, испачканные кровью...

– Все предусмотрел, негодяй!

Дэниела тяжело вздохнула. Несправедливость и испытанное унижение ранили ее не меньше, чем само насилие. А Морган снова крепко прижал ее к себе.

– Ригсби заявил, что он никогда бы сам не заинтересовался такой дурнушкой, как я. – Голос Дэниелы дрожал от стыда. – «Зачем, – говорил он, – мне связываться с ней, да еще тратить на нее силы, когда многие красавицы ищут моего внимания?» И это было правдой. Поэтому-то все поверили ему, а не мне. Все, кроме Шарлотты Флеминг, решили, что я распущенная женщина да еще к тому же негодяйка, которая решила опорочить невинного человека.

– И после него у вас никого не было, ведь так?

Дэниела прямо посмотрела ему в глаза.

– Никого. И я поклялась себе, что никого никогда не будет. Одна мысль об этом приводит меня в ужас.

Морган кивнул.

– Я так и думал. Но вам ведь известны разговоры, которые ходили тогда по Лондону. Вы знаете источник этих сплетен?

– Сэр Джон Уинторп и Морис Эймс заявили, что их я так же пыталась соблазнить, как до этого соблазнила Ригсби. Они заявили, что не видели причин отказать мне и оба имели со мной короткую связь. Но это была ложь!

– Вы не знаете, по какой причине им понадобилось клеветать на вас?

– Если бы я знала! – всхлипнула Дэниела. Морган с непонятной для него самого нежностью обнял Дэниелу. Внутри у него все кипело от возмущения. Он поклялся, что когда-нибудь обязательно выяснит у этих двух негодяев истинную причину их подлой лжи. Но, стараясь успокоить девушку, он ласково прошептал:

– Все будет хорошо, моя маленькая разбойница!

– Нет! – покачала она головой. – Хорошо уже никогда не будет! Я не смогу выйти замуж, не смогу иметь детей! Я ничего не могу с собой поделать. Меня охватывает такой ужас, когда я подумаю, что еще какой-нибудь мужчина... что он попытается... Я боюсь!

– Брачной ночи?

Дэниела кивнула, не поднимая головы.

Что ж, после всего, что с ней сделал Ригсби, в этом не было ничего удивительного. А потом еще и Флетчер... Морган сжал челюсти. С каким бы удовольствием он сейчас расправился с обоими негодяями.

А ведь Дэниела по своей природе была страстной женщиной. Морган вспоминал, с каким наслаждением она отзывалась на его поцелуи. И она могла бы стать прекрасной женой и матерью, если бы только смогла преодолеть этот страх перед физической близостью. Несправедливо, что такая смелая, милая, восхитительная женщина должна платить столь высокую цену только за то, что стала жертвой бесчестного негодяя.

Морган не сомневался, что он смог бы растопить этот страх в ее душе, научить наслаждаться своим телом, наслаждаться любовью. Тогда она сможет выйти замуж, родить детей, о которых мечтает... Да, без сомнения, это самое меньшее, что он может для нее сделать.

Впрочем, в глубине души он отдавал себе отчет, что желание заняться любовью с Дэниелой продиктовано не только альтруистическими причинами. Он надеялся, что таким образом он сможет наконец избавиться от этого наваждения – непонятного и мучительного влечения к ней. Он нисколько не сомневался, что, как только Дэниела станет его любовницей, он мгновенно потеряет к ней всякий интерес. Так было всегда, так будет и на этот раз. Так почему же не сделать этого, раз им обоим станет легче жить и это решит многие проблемы?

Погруженный в свои мысли, Морган ласково гладил Дэниелу по голове. Наконец она совсем успокоилась. Тогда он вытер ей слезы своим окончательно промокшим платком и, горя от нетерпения осуществить задуманное, предложил:

– А теперь, моя леди-разбойница, давайте поедем кататься верхом. Это успокоит вас и поднимет настроение.

«Помимо всего прочего», – добавил он про себя.

15

Дэниела и Морган ехали уже довольно долго. Со всех сторон их окружал тенистый лес, состоящий из старых могучих дубов, стройных ясеней с кружевной кроной и высоких вязов. Изредка встречались орешник и дикая вишня. Наконец лес расступился, и они выехали на большую поляну, посредине которой красовался небольшой кирпичный дом.

– Чьи это владения? – спросила Дэниела.

– Это Вдовий домик, часть «Королевских вязов».

– Так мы все еще на территории поместья? – искренне удивилась Дэниела. Они ехали так долго, что она нисколько не сомневалась, что уже давно выехали за пределы земель герцога.

Морган рассмеялся.

– Да, это самый дальний участок поместья. Мой предок настолько не переносил свою мать, что отселил ее сюда, как можно дальше от центральной усадьбы. Не хотите ли осмотреть его? Там очень мило.

Дэниела кивнула, и Морган, спрыгнув на землю, поспешил протянуть ей руки, чтобы помочь сойти с лошади. Но, поставив ее на землю, он задержал руки на ее талии, не отводя горящего взгляда от ее губ. Дэниела почувствовала странное волнение и чуть напряглась, мягко пытаясь освободиться.

Однако Морган и не думал ее отпускать. Он наклонился к ней, и его губы легко коснулись ее губ. Затем еще раз и еще, вызывая в ней странное чувство томления, такое знакомое и такое непонятное... Но вот его поцелуй стал более настойчив, и ее губы сами собой послушно открылись ему навстречу.

Его язык дразнящим чувственным движением скользнул по ее губам, затем проник внутрь, исследуя податливую нежность ее рта. Ритм этого движения отозвался сладкой болью в глубине ее тела, наполнил ее странной истомой.

Захваченная необычными ощущениями, Дэниела не замечала, что он расстегивает пуговицы на лифе ее платья, пока горячие ладони не коснулись ее шеи и груди. Она чуть вскрикнула, а он только крепче прижал ее к себе, покрывая жаркими жадными поцелуями ее обнаженную кожу. Голова у нее закружилась, она тихо застонала. Казалось, еще немного, и ноги перестанут ей повиноваться. Чтобы не упасть, Дэниела обхватила Моргана за плечи, ища опоры. Морган поднял голову и посмотрел ей в глаза, чрезвычайно довольный.