– Я еще не задал свой второй вопрос, – напомнил он. – Какого рода ваш интерес к моему кузену?
Деймон почувствовал, что Лили попробовала отдернуть руку, и стиснул ее еще крепче.
– Вы все перепутали, – язвительно заметила она. – Это ваш кузен испытывает ко мне интерес.
Деймон заглянул ей в глаза.
– Вы хотите сказать, что он вам безразличен?
Лили замялась.
– Знаете, Лили, я убежден, что вы не испытываете романтических чувств к моему кузену. Я ошибаюсь?
– Нет, – призналась она.
– В таком случае я снова повторяю, почему вы решительно не дадите ему от ворот поворот? Я ломаю голову, пытаясь понять, какую игру вы ведете.
Лили резко выдернула свою руку.
– Никакую! – с жаром воскликнула она. – Что бы вы обо мне ни думали, мистер Сент-Клер, но у меня нет ни малейшего желания заманивать Эдварда в брачную ловушку. Просто я убедилась, что ваш кузен ужасно упрям.
Ее сияющие глаза смотрели прямо на Деймона, в них не было ни стыда, ни вины.
– Я пришла к выводу, что Эдвард воспримет прямой и категоричный отказ как вызов и станет с удвоенным упорством добиваться моего расположения.
Деймон был вынужден признать, что Лили скорее всего права. В свое время его возражения против брака Эдварда и Сесилии привели именно к таким последствиям.
Хокхерст изумился переполнявшему его восторгу. Значит, Лили все-таки не пытается окрутить его кузена!
– Я не собираюсь выходить замуж ни за него – ни за кого бы то ни было еще.
Радость Деймона мгновенно погасла. Он нисколько не поверил этим словам.
– Но ведь брак – высшая цель любой женщины, – цинично заметил он.
Лили гордо вскинула подбородок:
– Мужчинам угодно верить в это, однако в моем случае это не так.
– Я вам не верю, – категорично заявил Деймон. – Мне еще ни разу не доводилось встречать женщину, которая бы не стремилась всеми силами заполучить себе самого выгодного жениха. Чем внушительнее его состояние и громче титул, тем лучше.
– Не всякая женщина продается!
Деймон подчеркнуто медленно обвел взглядом гостиную.
– Кто платит за эту роскошь?
– Я сама! – сердито воскликнула Лили. – К счастью, ремесло актрисы позволяет мне поддерживать относительно приличный уровень жизни. Я не нуждаюсь ни в чьей помощи – и ни от кого не желаю ее принимать.
Она смело и решительно выдержала его пытливый взгляд.
Хокхерсту еще никогда не приходилось встречать такую женщину, а его опыту могли бы позавидовать многие. Лили все больше и больше очаровывала его.
– Сомневаюсь, что вы мне поверите, – продолжала Лили, – но меня тоже очень беспокоит судьба Эдварда. Я убеждена, что лучший выход из сложившейся ситуации – остудить пылкие чувства вашего кузена.
Хокхерст с трудом поверил в поразительную возможность, открывшуюся перед ним, но он тотчас же за нее ухватился.
– Если вы действительно хотите, чтобы он в вас разочаровался, притворитесь, что влюблены в меня.
– Я уже об этом думала, – призналась Лили, задумчиво проведя пальцами по рисунку на обивке дивана, – но мне не хотелось бы вставлять клин между вами и вашим кузеном.
И снова Деймон был удивлен тем, какое участие она проявляет к судьбе совершенно чужих людей.
– Я готов пойти на это.
При мысли об открывающихся перспективах, конечно, если ему удастся убедить молодую женщину избрать такую линию поведения, у него перехватило дыхание.
– Да? – озабоченно спросила Лили. – А вот я никак не могу решиться.
– Наградой для меня станет то, что Эдвард и Сесилия преодолеют свои разногласия, – заверил ее Деймон. – Но до тех пор, пока он увлечен вами, на это нет ни малейшей надежды. Разве можно придумать более надежный способ излечить юного глупца, чем сделать вид, будто вы увлечены мной?
– Пожалуй, вы правы, – согласилась Лили, рассеянно поглаживая вышитую розу.
Деймон чувствовал, что она колеблется.
– Странно, – неожиданно произнесла молодая женщина, – вчера вечером я с радостью делала вид, что вы мне нравитесь – лишь бы это помогло исцелить Эдварда от безумной страсти, но сегодня ловлю себя на том, что эта идея уже не кажется мне такой удачной.
Деймон был удивлен ее искренностью и глубиной переживаний. Снова схватив Лили за руку, он попытался воззвать к чувству сострадания.
– Только подумайте о его несчастной супруге! На бедняжку Сесилию жалко смотреть.
После долгих колебаний Лили наконец неохотно произнесла:
– Ну хорошо, я согласна.
– Вот и отлично! – воскликнул Деймон. – Мы без промедления начнем наш спектакль. Я не буду отходить от вас ни на шаг в театральной гостиной, и вы позволите каждый вечер провожать вас домой. Вы будете притворяться, что без ума от меня.
Хокхерст хитро подумал, что, собственно, ей не придется притворяться слишком долго. Уж он позаботится о том, чтобы ее чувство в самом ближайшем времени стало настоящим. Разыгрываемая ими комедия поможет ему добиться желаемого. Замысел просто великолепен!
Добиться согласия Лили – это самое большее, на что он может сегодня рассчитывать. Великолепный тактик на поле любви, Хокхерст принял решение провести стратегическое отступление. Встав, он вежливо заметил, что ему пора идти, и начал прощаться.
Лили, похоже, была удивлена и немного разочарована, но не стала предпринимать никаких попыток уговорить его остаться.
Задержавшись у дверей, Деймон повернулся к ней.
– Мы начнем наше представление завтра же, совершив утром прогулку.
Лили нахмурилась:
– Не понимаю, что это нам даст.
Деймон и сам этого не знал. Просто это был прекрасный предлог встретиться с ней. Осознав это, Деймон вздрогнул. Черт побери, это уж совсем ни к чему. Раньше он стремился к обществу женщины только в одном случае: когда им предстояло разделить ложе.
Однако Деймон не собирался признаваться в этом Лили, поэтому ему пришлось в спешном порядке импровизировать:
– Чем чаще нас будут видеть вместе, тем больше развяжутся языки.
– Для того чтобы добиться этой цели, гораздо действеннее позавтракать на людях.
Она права, но в этом случае они наверняка наткнутся на его знакомых, которые обратятся к нему «лорд Хокхерст».
– Нет, – поспешно сказал Деймон. – Я бы предпочел прогуляться вдвоем, а не завтракать в людном месте.
– Понимаю, – тихо произнесла Лили, и ее глаза наполнились болью.
Проклятье, она считает, что он стыдится появляться с ней в обществе, тогда как в действительности все обстоит как раз наоборот!
– Нет, ничего вы не понимаете, – мягко произнес Деймон. – Я счел бы за счастье войти в обеденный зал с вами под руку.
И это была правда. Лили – восхитительное создание; она держит себя как знатная дама самого благородного происхождения. Человек, не знающий, что она актриса, без колебаний примет ее за женщину из высшего света.
– Однако, – продолжал Деймон, – мне смертельно скучно вести пустые разговоры с занудами, собирающимися на общественные завтраки. – По крайней мере, это полностью соответствовало действительности. – Позвольте завтра зайти за вами в одиннадцать утра.
Он с облегчением увидел, что обида исчезла из сверкающих зеленых глаз. Заглянув в их бездонные глубины, Хокхерст не удержался и сделал то, что ему страстно хотелось сделать буквально с первого момента их встречи.
Склонившись, он прикоснулся к ее губам легким поцелуем. Его руки сами собой обхватили ее лицо, чтобы она не вырвалась, и Деймон ощутил, как тело Лили откликнулось на его прикосновение непроизвольной легкой дрожью. Кожа молодой женщины, нежная и бархатистая на ощупь, напомнила ему цветок, давший ей имя.
Умело дразня ее губы, Деймон вынудил их приоткрыться, и его поцелуй стал более чувственным. От Лили пахло шиповником, каким он бывает теплым летним вечером. Ее губы были сладкими, словно мед, и Деймону захотелось вкушать их всю ночь. Ему пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы сдержаться и не прижать это чарующее податливое тело к себе.
Деймон не мог припомнить, когда поцелуй оказывал на него такое действие. С трудом оторвавшись от губ Лили, он увидел, что она потрясена не меньше его.
Некоторое время Деймон купался в жарких волнах взаимного влечения, возникшего между ним и Лили. Они едва не растопили все его благие намерения, но он строго напомнил себе, что «…искусство повелевать женщиной заключается в умении владеть собой». Внезапно он поймал себя на том, что сейчас придерживаться этого правила ему далеко не так просто, как прежде.
Отступив назад, Деймон ласково провел большими пальцами по щекам Лили.
– Спокойной ночи, моя прекрасная лилия!
После чего он буквально заставил себя уйти, прежде чем страстное желание обладать молодой женщиной не возьмет верх над его разумом.
Лили, оглушенная поцелуем мистера Сент-Клера, смотрела на его удаляющуюся спину, не в силах поверить своим глазам.
Разве это возможно? После
такогопоцелуя он спокойно развернулся и ушел!
Однако, к счастью для нее, надо признать, что мистер Сент-Клер – истинный джентльмен. Она видела его глаза, когда тот давал слово сохранить ее тайну, и в них было столько сочувствия, словно мистер Сент-Клер понимал, какие муки представляет для нее пребывание в театральной гостиной.
Проводив взглядом скрывшийся за углом экипаж, Лили тихо закрыла дверь.
Вернувшись в гостиную, она тихо опустилась на диван. Ее язык медленно скользнул по губам, впитывая все еще сохранившийся на них вкус поцелуя. При воспоминании о губах мистера Сент-Клера огонь, воспламененный его страстным прикосновением, снова разгорелся в ее душе.
Мистер Сент-Клер снова легко преодолел ее линию обороны, остававшуюся неприступной для всех остальных мужчин.
6
Когда Хокхерст на следующее утро заехал за Лили, настроение его было безнадежно испорчено. По пути он заглянул к своему кузену, и это было ошибкой. Деймон застал Эдварда и Сесилию в гостиной; молодой супруг был снова погружен в чтение газеты, а его жена скучала за чашкой чая. Деймон принял приглашение присоединиться к столу и тотчас же пожалел об этом.
Эдвард смотрел на него с мрачной подозрительностью, несомненно, гадая, не провели ли они с Лили прошлый вечер вместе, так как ни он, ни она так и не появились в театре, но не решался спросить об этом при жене.
Нескончаемые печальные вздохи Сесилии могли вывести из себя и святого, а Хокхерст таковым не являлся. Он все больше и больше проникался сочувствием к своему кузену. Неужели Сесилия не понимает, что только ее бесконечное нытье толкает Эдварда в объятия другой женщины?
Хокхерст обдумывал, как бы осторожно намекнуть ей на это, но тут приехали Феба и падчерицы. Кассандра тотчас же возобновила прерванный разговор о новом экипаже, заливаясь слезами и осыпая сводного брата упреками.
Деймон поспешно ретировался, решив, что день, не задавшийся с утра, обещает быть на редкость отвратительным.
К дому Лили он подошел, все еще не переставая хмуриться, и тут с удивлением обнаружил, что она уже ждет его. Первая пунктуальная женщина, с которой ему довелось познакомиться!
При виде прекрасной молодой женщины в платье из небесно-голубого шелка, подчеркивающего ее безукоризненную фигуру, и прекрасной французской шляпке, отделанной голубыми лентами в тон платью, у Деймона перехватило дыхание.
Глаза Лили на мгновение задержались на его губах, и он понял, что она вспоминает вчерашний поцелуй. И действительно, этот поцелуй стоит того, чтобы его помнить; Деймон вдруг ощутил непреодолимое желание обнять Лили и поцеловать еще раз. Однако он понимал, что торопиться ни в коем случае нельзя.
Открывая перед молодой актрисой дверь, Деймон предложил:
– Как вы относитесь к тому, чтобы прогуляться до Кресчент-Филд?
– Чудесно, – согласилась Лили, выходя на улицу.
Странно, но, как только она оперлась на его руку, день показался ему гораздо более приятным.
Лили, кажется, не обращала внимания на провожающие ее восторженные взгляды мужчин, но Деймон замечал все и испытывал простительную гордость, идя рядом с такой красивой женщиной.
– Я только что от Эдварда, – сказал он. – Поскольку нас обоих вчера не было в театре, кузен подозревает, не провели ли мы вечер вместе, однако спросить об этом в присутствии жены не решился.
– Расскажите мне о ней.
Деймон все еще не оправился от раздражения, вызванного подчеркнуто мученическим видом Сесилии, и это чувство выплеснулось в его тоне.
– Когда она оживленная и радостная, это милое очаровательное создание, но сейчас она очень напоминает свою мамочку. – А мамочку Сесилии он терпеть не мог. – Стоило леди Бернс чего-либо захотеть, и она вздыхала и хныкала до тех пор, пока не добивалась своего.
– А что нужно Сесилии? – спросила Лили.
Деймон пожал плечами:
– Не знаю, однако, по-моему, выбранная ею стратегия обречена на поражение. На такого глупца, как Эдвард, воздействовать намеками – пустая трата времени.
– Не слишком приятную характеристику вы дали своему родственнику, – заметила Лили.
– Возможно, – согласился он, – зато справедливую.
Наконец они дошли до Кресчент-Филд, и Деймон повел свою спутницу по засыпанной гравием тенистой дорожке, огибающей поле.
В этот час аллея была совершенно пустынна. Лили была рада тому, что мистер Сент-Клер привел ее сюда, в одно из ее самых любимых мест в Бате. Она улыбнулась.
Деймон остановился так резко, что Лили тоже была вынуждена остановиться. Она с недоумением повернулась к нему.
– У вас очень красивая улыбка, – сказал он, посмотрев ей в глаза, и от этого пристального взгляда у молодой женщины сильнее забилось сердце.
Определенно, мистер Сент-Клер, с его загадочным, завораживающим взглядом представляет опасность для женских сердец, особенно для ее сердца. Лили показалось, он снова собирается ее поцеловать, и испугалась своего ответного желания – она ждала этого поцелуя, несмотря на то что они находятся в общественном, хотя и довольно уединенном месте. Неужели рассудок покинул ее?
Они застыли, глядя друг на друга. Вдруг внимание Лили привлекли какие-то люди, появившиеся на дорожке. Вглядевшись, она, к своему ужасу, увидела, что к ним приближаются Хьюго Брум и Ирвин Ярпол. Молодая женщина запоздало вспомнила, что здесь недалеко находится дом престарелой тетушки Брума, у которой он живет. Если бы она вспомнила об этом раньше, то обязательно уговорила бы мистера Сент-Клера направиться в другую сторону.
Брум угрожающе надвигался на них. Несомненно, присутствие Ярпола добавило ему храбрости.
– Ну что, мистер Сент-Клер, – злорадно пролаял он, – сейчас вам придется заплатить за то, что вы сделали со мной вчера.
– Вижу, сегодня вы трезвый, – спокойно заметил Деймон, – но при этом ничуть не поумнели.
Произнося эти слова, он повернулся к приближающейся парочке, и Ирвин Ярпол смог разглядеть его лицо. К изумлению Лили, Ярпол, побледнев, торопливо попятился назад.
– Насколько я понимаю, Брум, вы хотите, чтобы я сейчас подмел вами эту аллею, – голос Деймона был полон угрозы.
Хьюго, удивленный неожиданным ответом противника и поспешным отступлением своего дружка, тем не менее запальчиво воскликнул:
– Только попробуйте, и мой отец отстегает вас хлыстом!
– Это тебя лорд Олен выпорет до полусмерти, – прошипел у него за спиной Ярпол. – Ты что, не знаешь, кто перед тобой?
Брум, ошеломленный словами своего спутника, запинаясь, начал:
– Как кто? Это мистер…
– Ты полный идиот, Хьюго! Это лорд
Хокхерст!
У Брума отвисла челюсть. Он застыл на месте, пытаясь осмыслить это невероятное известие, а затем ретировался еще более поспешно, чем его дружок.
Лили растерянно проводила взглядом стремительно удалявшуюся парочку, не меньше Брума потрясенная словами Ярпола.
Молодая женщина не могла поверить своим ушам. Зная о его репутации, она всегда считала, что от одного только вида лорда Хокхерста должно дух захватывать; лицо, прекрасное, как у Адониса, одет в щегольские наряды, сшитые по последнему крику моды, по сравнению с которыми одежда сэра Освальда Ридли выглядит жалкими лохмотьями. Цветистые комплименты, изящные, но насквозь лживые, стекают с его языка, как вода с горной кручи.
Никто не мог больше отличаться от мысленно нарисованного Лили портрета, чем этот строго одетый господин с суровыми чертами лица, говорящий прямо и даже резковато. Разумеется, этот человек не может быть лордом Хокхерстом, ведь правда?
Однако Лили прочла ответ в прищуренных глазах мистера Сент-Клера, в подергивающейся жилке на его волевом подбородке.
Она стояла как громом пораженная. А ведь этот мужчина ей так понравился! Жизнь в театре научила молодую женщину быстро и точно оценивать людей, и до сих пор она тешила себя надеждой, что это у нее получается отлично. Сознание того, что она приняла «короля гримерных» за порядочного человека, достойного ее дружбы и доверия, явилось для нее страшным ударом. Как она могла так ошибиться?
Мистер Сент-Клер показался ей искренним и откровенным, совсем не таким, каким Лили представляла себе лорда Хокхерста. Стоит ли удивляться, что его так развеселили ее опасения, не пострадает ли его репутация, если их увидят вместе!
Деймон был огорчен не меньше Лили тем, что Ярпол раскрыл его инкогнито. «Теперь, – с горечью думал он, – она начнет подлизываться и кокетничать, и я так никогда и не узнаю, действительно ли она испытывает ко мне какие-то чувства». Деймон повернулся к молодой женщине, приготовившись увидеть отвратительную перемену, произошедшую в ее отношении к нему: льстивую улыбку, томные взгляды, восхищенные ахи и охи.
Перемена была налицо, однако вовсе не та, которую он ожидал.
Взгляд зеленых глаз, обращенный на него, был полон не притворной нежности, а откровенной неприязни.
– Так вы на самом деле лорд Хокхерст? – с отвращением бросила Лили, будто только что узнала, что перед ней сам сатана.
Деймон кивнул. Еще ни одна женщина, узнав, кто он такой, не выказывала такого негодования, и это его отчасти даже позабавило.
– Почему вы мне солгали? – воскликнула Лили. – Почему вы представились мне Деймоном Сент-Клером?
Он с восхищением оглядел ее. Господи, до чего же она прекрасна в гневе!
– Я вам не солгал. Меня действительно зовут Деймон Сент-Клер – с того дня, как я появился на свет.
– Но ведь вы – граф Хокхерст!
Ее глаза вспыхнули ослепительным зеленым огнем. Гром и молния, она произнесла этот титул так, словно обладать им – тягчайшее преступление.
– Да, я стал графом после смерти отца, – согласился Деймон, озадаченный реакцией Лили. – Однако это Эдвард представил меня, забыв упомянуть мой титул.
– Почему вы его не поправили?
Он пожал плечами:
– Ну, во-первых, вы могли бы подумать, что я придаю своему титулу слишком большое значение, а это не соответствует действительности. Во-вторых, Пал, несомненно, боялся, что вы, узнав, кто я такой, сразу же попытаетесь привлечь мое внимание.
В ее глазах сверкнули молнии:
– И вы подумали то же самое!
– Возможно, – осторожно признался Деймон, опасаясь подставлять себя под гнев Лили. – Видите ли, большинство женщин повели бы себя именно так.
– Сомневаюсь! В любом случае я не принадлежу к этому большинству!
«И слава богу!» – с чувством произнес он про себя.
Стремительно развернувшись, Лили быстро пошла в том направлении, откуда они только что пришли.
– Куда мы теперь пойдем? – спросил Деймон, догоняя ее.
– Я иду домой! – гневно воскликнула молодая женщина. – Куда пойдете вы, меня совершенно не интересует!
Она ускорила шаг, пытаясь оторваться от него, но Деймон не отставал. У него мелькнула печальная мысль, что ему еще придется пожалеть о том, что Лили ведет себя совсем не так, как он ожидал.
– Пожалуйста, оставьте меня в покое! – ледяным тоном произнесла она. – У меня нет ни малейшего желания гулять с «королем гримерных»!
Деймон вздрогнул. Он ненавидел это прозвище, хотя не мог отрицать, что извлекает из него определенную выгоду. Актриса, замеченная лордом Хокхерстом, сразу же получала известность, и поэтому тщеславные женщины всеми силами добивались его внимания. В настоящее время Деймону крайне редко приходилось прилагать усилия, чтобы завоевать сердце актрисы, возбудившей его интерес. Гораздо чаще они сами падали в его объятия, словно перезрелые персики.
– Вы не хотите со мной гулять только потому, что я не «просто мистер Сент-Клер», а лорд Хокхерст? – уточнил он.
– Я вообще с трудом могу поверить, что вы – лорд Хокхерст! – запальчиво воскликнула Лили.
– Что же в этом такого трудного?
– В вас нет ни красоты, ни обаяния, – раздраженно бросила она, – а одеваетесь вы, как сельский священник.
Да, Лили уж точно не перезрелый персик!
– Как вы любезны, – грустно усмехнулся Деймон. – Извините, что так сильно разочаровал вас.
Тем временем они вышли на Куинз-сквер. Их шаг был настолько быстр, что они обгоняли некоторые лениво катящиеся экипажи.
– Ваш аллюр сделал бы честь участникам скачек в Аскоте, – насмешливо заметил уязвленный Деймон.
– Если я иду слишком быстро для вас…
– Ни одна женщина еще не оказывалась слишком быстрой для меня, – все так же насмешливо заметил он. – Вспомните, кто я такой!
Лили вспыхнула:
– Какого вы с Эдвардом низкого обо мне мнения! Как вы могли подумать, что я брошусь вам на шею из-за какого-то титула?
Хокхерст скривил губы. Еще ни один человек – ни мужчина, ни женщина – не отзывался столь пренебрежительно о графском титуле, заветной мечте многих.
– Однако большинство женщин на вашем месте охотно бросились бы мне на шею.
– Тщеславный ловелас!
– Прошу заметить, не настолько тщеславный, чтобы считать, что приманкой являюсь я сам, а не мой титул. Если же этого оказывается недостаточно, завоевать расположение женщины мне обычно помогает огромное состояние.
– Я уже вам говорила, что далеко не каждая женщина продается!
Никогда прежде Хокхерсту не доводилось встречать женщину, у которой его титул и богатство вызывали бы острую неприязнь, и он очень сомневался, что на этот раз дело обстоит иначе. В конце концов, Лили – актриса. Однако, если она только играет, во имя всего святого, какой же может быть у нее мотив?
Они продолжали идти так быстро, что многие провожали их недоуменными взглядами.
– Повторяю, – прошипела Лили, – я не желаю гулять с вами.
– А вы и не гуляете. Это я иду с вами, и вы только напрасно запыхаетесь, стараясь сбежать от меня. Вы вышли на прогулку под моей защитой, и под моей защитой вы возвратитесь домой.
– Я никогда не буду находиться под вашей защитой!
Деймон чуть приподнял бровь:
– Лили, никогда – это ведь так долго!
Его ирония еще больше разозлила ее. Резко развернувшись, Лили перешла на противоположную сторону улицы, и кучеру, не ожидавшему столь неосмотрительного поступка, пришлось натянуть поводья, останавливая несущихся лошадей. Он во всеуслышание в весьма нелицеприятных выражениях высказал все, что думает про эту сумасшедшую.
Хокхерст схватил Лили за руку:
– Осторожнее! Или вы решили покончить с собой?
Она пропустила его вопрос мимо ушей.
– Вы неисправимо самоуверенны, милорд. Похоже, вы полагаете, что перед вами не устоит
ни однаактриса.
Деймон осмотрительно удержался от замечания, что до сих пор это удавалось очень немногим. И вообще он решил помолчать до тех пор, пока они не придут к Лили домой, где можно будет поговорить без посторонних.
У дверей своего дома Лили, обернувшись, произнесла ледяным тоном:
– Всего хорошего, милорд!
– Ничего хорошего я не вижу, – печально отозвался Деймон.
Предвосхитив ее попытку распроститься с ним, он быстро шагнул мимо нее и, открыв дверь, вошел в крошечную прихожую.
– Вы от меня так просто не отделаетесь, – сказал Деймон, поворачиваясь к Лили.
– Я не желаю вас здесь видеть! Ваше самомнение просто невыносимо!
– Самомнение тут ни при чем. Я всего лишь решительно настроен обсудить с вами наедине, почему вы так разгневаны.
– Потому что вы обманули меня, скрыв свое имя.
Лили вошла в дом. Протянув руку, Деймон закрыл дверь на улицу. Они повернулись друг к другу, зажатые в тесной прихожей.
– Подумать только, я наивно полагала, что вы не знакомы с тем, какие игры ведутся за кулисами! – воскликнула Лили. – А вы оказались самым искушенным игроком.
– Мне почему-то кажется, что ваши слова не являются комплиментом, – сухо заметил он.
Сказать по правде, ему давным-давно надоели эти игры. Теперь у него очень редко просыпался интерес к какой-нибудь актрисе. Однако возросшая избирательность Хокхерста лишь усиливала стремление честолюбивых женщин завладеть им, хотя бы и ненадолго.
Теснота прихожей вынуждала их стоять совсем близко, и Деймон снова уловил исходящий от Лили легкий аромат шиповника. Ее глаза метали изумрудно-зеленые молнии. Она была восхитительно прекрасна, и Хокхерст изнывал от вожделения. Он дал себе мысленно клятву, что обязательно добьется любви этой женщины.
Лили всматривалась в суровое лицо с резкими чертами. Боже милостивый, и она приняла этого человека за провинциального дворянина! Больше того, доверилась ему! Внезапно молодая женщина вспомнила свои откровения, поведанные Хокхерсту вчера вечером, и краска стыда залила ее щеки. Поверив в доброту и понимание, она даже призналась в том, что у нее нет мужа. Вероятно, Хокхерст ждет не дождется, когда сможет открыть этот обман ее ухажерам.
– В каком еще смертном грехе вы меня обвиняете? – спросил Деймон, заметив, как изменилось выражение ее лица.
Лили попыталась отстраниться от него, но в крохотной прихожей было слишком тесно, и она сразу же наткнулась спиной на трюмо.
Деймон решительно и в то же время на удивление нежно схватил ее за руку:
– Говорите.
– Я доверилась вам. Поверила тайну, которую не открывала никому другому.
– Да, – тихо сказал он, – вы оказали мне такую честь.
Его черные глаза смягчились, и он ласково провел пальцем по ее щеке. От этого прикосновения по всему телу Лили разлилась сладостная дрожь.
– Вы напрасно беспокоитесь, что я выдам тайну о мистере Калхейне. Я никогда не предаю оказанного мне доверия. Лили заглянула в его бездонные непроницаемые глаза:
– Если бы я могла верить вам…
– Можете, Лили.
Видит бог, как бы ей этого хотелось, но ведь это же Хокхерст, бесчестный соблазнитель, «король гримерных»!
Деймон словно прочел ее мысли.
– Вы не задумывались, что за эти дни вы узнали меня таким, какой я есть, и что это достаточно далеко от того образа, который был создан слухами и сплетнями?
Неужели это правда? Лили знала, какой жестокой и несправедливой бывает людская молва. Она не могла оторвать взгляда от его черных глаз.
Деймон смахнул с ее лица выбившийся из прически локон.
– Вы мне очень нравитесь, Лили, – просто сказал он. – В жизни мне довелось встретить очень мало женщин, про которых я мог бы сказать то же самое.
– А я полагала, таких, наоборот, слишком много, – язвительно ответила она.
– Нет, вы ошибаетесь, – мрачно заявил он. – Наверное, я немало нагрешил за свою далеко не безупречную жизнь, но никогда я не путал любовь и вожделение.
– Представляю, как вы, должно быть, смеялись, когда я сказала, что вы не похожи на завсегдатая гримерных. – Напротив, я был польщен.
И это было правдой. Деймон понял, что актриса почувствовала разницу между ним и другими поклонниками, обступившими ее в тот вечер.
– Я с ужасом думаю, что по ошибке приняла вас за порядочного и честного человека.
Прозвучавшее в ее голосе презрение неожиданно больно ранило Деймона.
– Никто и никогда не утверждал обратное, – натянуто произнес он. – Если вы мне не верите, спросите любого человека из общества.
– Полагаю, вы имели в виду мужчин, ибо женщины скажут совершенно иное, не так ли?
– Ни одна дама не сможет сказать про меня ни одного дурного слова! – взорвался он.
Гром и молния, неужели она считает его беспринципным ловеласом, с наслаждением наставляющим рога другу? Черт побери, она заблуждается!
– А, теперь я все поняла! – в гневе воскликнула Лили. – Честь не позволяет вам рыскать среди жен и дочерей ваших друзей. Вам и в голову не приходит приударить за светской дамой – вы выбираете жертвы среди актрис, служанок и прочих женщин, которые, к своему несчастью, занимают более низкое положение в обществе.
Деймона передернуло – таким презрением были наполнены ее слова.
Его терпение лопнуло. Никогда в жизни он не гонялся за чужими женами и не соблазнял девственниц. Ни одной женщине не давал обещаний, которые не собирался сдерживать. Никогда не заводил отношений, с самого начала ясно не дав понять, что связь будет короткой. Именно это, а не вопрос денег, составляло главный смысл «Ультиматума Хокхерста».
Если некоторые женщины принимали его откровенность как брошенный им вызов и, вместо того чтобы принять правду, пытались повлиять на него – это была уже их беда. Он никого не вводил в заблуждение.
– Я никогда не разбивал ничьих судеб, – резко возразил Деймон. – Тут вы обязаны отдать мне должное.
– Я вам ничем не обязана! Одного не могу понять: как вам удается повергать всех женщин к своим стопам?
Деймон мог бы ее просветить. В отличие от прочих героев гримерных, видящих в женщинах лишь источник собственных наслаждений, он прилагал все силы к тому, чтобы любая женщина, разделившая с ним ложе, получила удовольствие. Пусть сначала она уступит перед его титулом и состоянием; однако, видит бог, впоследствии помнить Хокхерста она будет по совершенно иным причинам!
И то же самое случится с Лили. Уж об этом он позаботится – если только у него будет возможность показать ей, что такое настоящая любовь. Пока же шансы на то, что такая возможность представится, казались Деймону весьма призрачными.
