Первое время Лили надеялась, что Хокхерст не сдержит своего обещания. Как только он чуть поостынет, так сразу же вернется.
      Однако Деймон не пришел ни на следующий день, ни через вечер.
      Джеймс, заметив красные глаза сестры и отсутствие Хокхерста, спросил, в чем причина ссоры.
      Лили честно призналась ему во всем.
      – Неудивительно, что Деймон пришел в бешенство, – сказал брат. – Он согласился на все твои условия, а ты по-прежнему отказываешься выходить за него замуж.
      В театр в этот вечер Лили поехала с разбитым сердцем. Ей предстояло играть Зару в «Невесте в трауре», но она никак не могла сосредоточиться на роли, постоянно думая о том, присутствует ли Деймон в зрительном зале. К концу спектакля Лили чувствовала, что это самое плохое выступление с тех пор, как ее пригласили в «Ковент-Гарден».
      Расстроенная и мрачная, молодая актриса прошла в гостиную. Хокхерста, разумеется, там не было – он ни разу не появлялся за кулисами с тех пор, как Иона Лоусон его поцеловала.
      Все поклонники Лили отметили, что она молчалива и подавлена. Когда наконец за ней приехал Джеймс, она бросилась ему навстречу, радуясь возможности скорее уехать домой.
      Но не успел брат взять ее под руку, как в комнате появился Хокхерст. Он сразу же направился прямо к ним. На его губах витала улыбка, но глаза были черными и непроницаемыми, словно безлунное ночное небо. Лили затаила дыхание, внезапно встревоженная тем, что он сейчас сделает.
      Вежливо, но громко, так, что его голос донесся до самых дальних углов комнаты, Деймон произнес:
      – Джеймс, сегодня я провожу Лили домой.
      В комнате воцарилась мертвая тишина. Все присутствующие с любопытством следили за происходящим.
      Майор Рейли, добродушно улыбнувшись, тотчас же протянул Деймону руку сестры.
      – Конечно, милорд. Я знаю, что она предпочитает ваше общество моему.
      Лили захотелось надрать брату уши. Она почувствовала, что щеки ее пылают. Осознав, что, если она откроет рот, будет только хуже, молодая женщина безропотно протянула Деймону руку и направилась к выходу.
      Дорогу им преградил лорд Рудольф Оулдфилд, самый гнусный лондонский сплетник.
      – Значит, Ястреб предложил Лили карт-бланш?
      – Нет, – спокойно ответил Хокхерст. – Я предложил ей выйти за меня замуж.
      В наступившей тишине был слышен только легкий шелест чьих-то юбок. Эта новость потрясла всех.
      – К несчастью, – продолжал Деймон, обращаясь к Оулдфилду, – Лили отвергла мое предложение.
      Еле слышные «ОХ» и «АХ», раздавшиеся в ответ, лишь в малой степени выражали всеобщее изумление.
      – По-видимому, она все же предпочитает майора Рейли, – ухмыльнулся Оулдфилд, кивая на Джеймса.
      – Майор Рейли – родной брат Лили, и он дал согласие на наш брак. Даже ее заносчивый дед генерал сэр Френсис Рейли не имеет ничего против. – Деймон печально вздохнул. – Но, несмотря на это, Лили и слышать не желает о браке. Не так ли, любимая?
      Лили не смогла бы вымолвить ни слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Оглушенная признанием Деймона, она прошла вслед за ним мимо лорда Оулдфилда и дальше на улицу, в ночь, где их ждал экипаж.
      Только сев в него, она набросилась на Деймона с упреками.
      – Зачем ты это сделал? Завтра же о нас будет говорить весь Лондон!
      – Да, – согласился он, цинично усмехаясь. – Я только что обеспечил гарантированный аншлаг на все спектакли с твоим участием. Теперь можешь не стараться любезничать с поклонниками в театральной гостиной, это тебе уже не нужно.
      Экипаж тронулся.
      – Как ты мог заявлять о таких личных вещах всему свету! – простонала Лили.
      – Лили, я хочу, чтобы весь свет и ты в том числе знали, что я гордился бы тем, что ты моя жена. Я просто в отчаянии. Как мне убедить тебя, что больше медлить нельзя?
      Она непонимающе уставилась на него.
      – Что значит «медлить больше нельзя»?
      Деймон нахмурился:
      – Так ты еще ничего не поняла, да?
      – Не знаю, о чем ты. Нет, я не могу выйти за тебя замуж. Деймон, послушай…
      У него на щеке судорожно задергалась жилка.
      – Лили, я желаю услышать от тебя только одно слово! Всего лишь одно слово: «Да». – Он отодвинулся от нее в самый дальний угол экипажа. – А до тех пор нам с тобой не о чем говорить.
      – Это же…
      – Лили, ни слова, – резко оборвал ее Деймон. – Я хочу услышать от тебя только одно: «Да».
      Ну хорошо, раз он собирается упрямо стоять на своем, она будет совсем молчать. Лили тоже забилась в дальний угол экипажа, и всю дорогу до ее дома они не проронили ни слова.
      Так же молча Хокхерст проводил молодую женщину к ее квартире. Лили первой вошла в прихожую и, услышав, как хлопнула входная дверь, стремительно обернулась, готовая выплеснуть на Деймона переполняющую ее ярость. Но в прихожей никого не было. Деймон ушел, не проронив ни звука. Лили залилась горькими слезами.
 
      Хокхерст и Лили стали самой излюбленной темой лондонских сплетен.
      Все, начиная от ее собственного брата и кончая Брэндоном Джеромом, дали ясно понять молодой актрисе, что, после того как она отвергла предложение Хокхерста, считают ее неизлечимо душевнобольной.
      Деймон оказался прав, предсказав Лили, что всем спектаклям с ее участием обеспечен полный аншлаг. Даже люди, совершенно далекие от театра, выстаивали огромные очереди за билетами, чтобы увидеть актрису, отказавшуюся выйти замуж за «короля гримерных».
      Сам же «король», однако, тщательно избегал появляться в своих владениях.
      Джеймс передавал сестре, что Хокхерст постоянно появляется в свете – играет в карты в Уайт-клубе или танцует до утра на балах.
      Лили очень хотелось спросить у брата, кто те счастливые красавицы, которых Деймон приглашал на танец, но вместо этого лишь желчно заметила:
      – Показывает всему свету, что я его не интересую.
      – Нет, он показывает всему свету, что не спит с безмозглой дурой, которая, как он надеется, когда-нибудь все же станет его женой.
      Лили отправила Деймону записку с просьбой зайти к ней.
      Деймон не пришел, ответив ей письмом:
       «Я приду, когда скажешь: «Да». Тогда у нас будет о чем поговорить».
      Лили сердито скомкала его послание. Неужели слепец не может понять, что она думает не столько о себе, сколько о нем?
      Ей так не хватало Деймона. Дни, стремительно пролетавшие один за другим, когда он был рядом, теперь тянулись невыносимо медленно. Лили изнывала от желания быть вместе с Деймоном, в постели и вне ее. «Но ему, – печально думала она, – вероятно, неведомы подобные муки».
 
      Лили с трудом оторвалась от тазика. Ей стало лучше, но незначительно. Вот уже третье утро подряд она просыпалась с головокружением и тошнотой. И это только подкрепляло ее подозрения, что неизбежное произошло.
      Как ни скучала Лили по Деймону, сейчас она была рада, что его нет рядом. Он немедленно догадался бы обо всем, как догадалась Труда, сразу же выложившая все Джеймсу.
      – Ну, может быть, теперь-то у тебя хватит ума выйти замуж за Хокхерста, – сказал Лили брат. – Ты говорила ему о том, что беременна?
      – Нет, – призналась она.
      Вероятно, она пошла бы к Деймону, но только ей не было известно, в Лондоне ли он. До Рождества оставалось всего четыре дня, и Хокхерст мог уехать к себе в имение. Впрочем, Лили не очень-то и хотелось разговаривать с ним. Это известие лишь усугубит дурное настроение Деймона, который с новым рвением возобновит свои уговоры.
      Лили с горечью гадала, захочет ли он вообще говорить о ее беременности до тех пор, пока она не ответит «да» на его предложение.
      Лили расплакалась. Теперь, когда она носила под сердцем новую жизнь, слезы начинали литься по любому поводу. Похоже, она стала такой плаксой, какой раньше была Феба.
      Захлестнутая новой волной тошноты, Лили снова склонилась над тазиком.
      Дверь в туалетную комнату бесшумно отворилась, но Лили решила, что это Труда.
      Содрогаемая спазмами рвоты, Лили вдруг почувствовала, как чья-то рука нежно подхватила ее за лоб, в то время как другая начала ласково поглаживать по спине. Тошнота быстро прошла. Туалетная комната наполнилась ароматом сандалового дерева.
      Потрясенная Лили оглянулась.
      У нее за спиной стоял Деймон. Его лицо было мрачным, но в глазах светились любовь и сострадание.
      Лили порывисто поднялась, торопливо размазывая по щекам слезы. Ее состояние было близким к панике. Что сказать Деймону?
      Он смахнул с ее лица волосы, затем ласково вытер большим пальцем слезы.
      – Любимая, по-моему, нам пора поговорить о нашемребенке.
      Деймон произнес слово «нашем» с такой бесконечной нежностью, что Лили внезапно почувствовала себя счастливой, какой не была уже много дней.
      – Откуда ты знаешь? – всхлипнула она.
      Ах да, конечно, ему все рассказал Джеймс. – Я заподозрил это еще раньше тебя, – улыбнулся Деймон. – Тебе стало частенько нездоровиться, твоя восхитительная грудь налилась и начала болеть.
      – Ты сердишься на меня?
      По виду не похоже, но ей необходимо знать наверняка.
      – Из-за ребенка? Наоборот, я рад. Я рассержусь только в том случае, если ты будешь продолжать упрямиться. Но тогда я приду в бешенство. Я не хочу, чтобы мой сын был незаконнорожденным.
      – Ты же еще не знаешь, будет ли это сын, – напомнила ему Лили.
      – Сын или дочь – мне все равно. Я не хочу, чтобы на моих детях стояло клеймо незаконнорожденных. Вот почему я говорил тебе, что больше медлить нельзя. Давай поженимся и уедем на Рождество в Хокхилл.
      Лили больше всего на свете хотелось того же самого, но Деймону придется слишком дорого за это заплатить.
      Его глаза, цвета дорогого отборного шоколада, блеснули.
      – Любимая, давай поженимся прямо сейчас, и я получу к Рождеству подарок, который так хочу.
      – Деймон, я не могу…
      – Послушай, Лили, – решительно оборвал ее Деймон. – Если ты откажешься выйти за меня замуж, тебя за это буду проклинать не только я, но и ребенок, которого ты носишь. Только подумай, чего ему будет стоить твое упрямство. Вместо того чтобы войти в этот мир окруженным заботами и любовью, наследником гордого титула и огромного состояния, он родится без имени, не имея никаких прав на то, что должно принадлежать ему. Об этом Лили не думала. Она печально уронила голову.
      Деймон взял ее за подбородок, чтобы смотреть ей в глаза.
      – Можешь ли ты поступить так с невинным младенцем, особенно если это твоя плоть и кровь?
      Нет! Да поможет ей господь! – Лили, ты не имеешь права лишать нашего ребенка наследства. Если это будет мальчик, возможно, со временем он возненавидит тебя за то, что ты сделала.
      Деймон прав, и при мысли о том, что его предсказание сбудется, в груди у Лили все перевернулось. Она разрывалась между тем, что лучше для еще не родившегося ребенка и что лучше для его отца.
      Поморгав, чтобы прогнать непрошеные слезы, Лили посмотрела в суровые глаза Деймона.
      – Любимый, дорогой, но ведь если я выйду за тебя замуж, ты сам со временем возненавидишь меня за то, как дорого тебе придется за это заплатить. Я не смогу этого пережить.
      Он ласково провел ладонью по ее щеке:
      – Я никогда не смогу возненавидеть тебя, Лили. И что ты имеешь в виду, говоря, что мне придется дорого заплатить за брак с тобой?
      – Уважение, положение в свете – все, что ты принимаешь как должное, но без чего тебе станет очень плохо.
      – Любимая, хуже всего мне без тебя. – Его губы изогнулись в насмешливой улыбке. – К тому же, имея такую жену, как ты, я буду вызывать всеобщую зависть и едва ли лишусь уважения света. – Деймон заключил ее в свои объятия. – И свет тебя обязательно примет. Твой дед, твоя и моя тетки готовы оказать тебе всемерную поддержку. Разумеется, нам придется непросто, но все вместе мы непременно справимся.
      Лили широко раскрыла глаза от изумления.
      – Дедушка согласился помочь? Не могу поверить в это!
      – И все же это истинная правда. Он оказался упрямым, но все же не таким, как ты. Обещаю, общество нас примет.
      А ведь он всегда держал свое слово. Лили почувствовала, что проклятые слезы опять жгут ей глаза. Сорвавшись, они потекли по щекам, и молодая женщина даже не попыталась их остановить.
      Деймон достал носовой платок. Лили хотела было взять его, но Деймон сам вытер ей глаза.
      А потом ее снова обвили его могучие крепкие руки. Он прижался щекой к виску Лили.
      – Итак, любимая, что ты скажешь теперь?
      – Да, Деймон, да!

      Лорд Джеймс Деймон Френсис Джайлс Сент-Клер, виконт Кемберли, радостно захлопал в ладошки, присоединяясь к грому аплодисментов, которыми наградила его маму публика «Ковент-Гарден», и улыбнулся своему отцу, державшему его на коленях.
      – Джеми, твоя мамочка была сегодня, как всегда, блистательна, – сказал своему восьмимесячному сыну Хокхерст.
      Малыш радостно загукал.
      Деймон с бесконечной гордостью смотрел на Лили, которую восторженные зрители не отпускали со сцены.
      Свадьба графа Хокхерста и актрисы «Ковент-Гарден», состоявшаяся шестнадцать месяцев назад, явилась настоящей сенсацией, еще больше усиленной тем обстоятельством, что молодая графиня продолжила выступать в театре. Высший свет был в ужасе, но Деймон сдержал свое обещание. Его старые враги попытались использовать этот брак для сведения давнишних счетов, но Хокхерст без труда расправился со всеми. Мужчины завидовали ему, получившему в жены такое очаровательное создание, а в светских салонах Лили вела себя так же легко и непринужденно, как и в театральной гостиной. В конце концов свет принял их – как принимал редкие, а потому неопасные чудачества наиболее знатных аристократов.
      Лорд и леди Хокхерст появлялись лишь на избранных лондонских приемах, но объяснялось это никак не недостатком приглашений. Наоборот, молодые супруги были повсюду желанными гостями, но они предпочитали проводить время в обществе друг друга.
      Как только восторженная публика наконец отпустила Лили, она сразу же поспешила к мужу и сыну. Джеми радостно протянул к ней ручонки, и молодая мать взяла его у отца. Малыш, уже привыкший к гриму, повис на шее матери и встретил ее шумным поцелуем.
      – Кажется, я начинаю ревновать, – усмехнулся Хокхерст.
      – И напрасно, – улыбнулась Лили. – Ему следует поучится у отца, как целоваться.
      Деймон жадно отыскал взглядом сочные губы Лили.
      – Я могу хоть сейчас начать урок, – насмешливо произнес он, провожая Лили к гримерной.
      – Не возражаю – но только дай мне сначала смыть этот ужасный грим.
      Деймон вошел следом за женой в ее личную гримерную. Кроме обязательного зеркала, в маленькой комнате также стояли колыбель Джеми и кушетка, на которой Лили могла полежать в антрактах.
      – Что ты говорил Джеми, пока я кланялась публике?
      Деймон присел на кушетку:
      – Мы обсуждали, как всегда, блистательную игру его мамочки.
      – Самое блистательное то, что сегодня было мое последнее выступление в этом сезоне. Теперь мы можем ехать домой в Хокхилл.
      На каждом спектакле с участием Лили огромный зал главного лондонского театра был забит до отказа. Зрителей влекло неслыханное: на сцену выйдет настоящая графиня; но уходили они из театра, покоренные волшебным талантом Лили. Ее популярность была настолько неоспоримой, что администрация театра соглашалась на любые условия. Молодая актриса сократила до минимума количество спектаклей со своим участием и попросила сдвинуть их вместе, чтобы иметь возможность покинуть Лондон на два месяца раньше.
      Муж нахмурился.
      – Разве сегодня у тебя был последний спектакль в сезоне? – тихо спросил он.
      – Ну ты же знаешь!
      – Да, я так полагал. Вот почему я был потрясен, услышав, как директор театра вчера хвалился, что ты согласилась каждый вечер подряд в течение двух недель играть свою любимую роль.
      В глазах Лили сверкнули озорные искорки.
      – Да, согласилась. У этого глупца сложилось ошибочное представление, что моя любимая роль – леди Макбет.
      – Разве это не так?
      – Нет. Директор был очень разочарован и опечален, узнав, что моя любимая роль – быть твоей женой и матерью Джеми. Я действительно намереваюсь играть ее в Хокхилле каждый вечер в течение шести месяцев.
      На лице Деймона отразилось такое облегчение, что Лили спросила:
      – Неужели ты решил, что я продлю свой контракт, предварительно не посоветовавшись с тобой?
      – Да нет. Вот поэтому-то я и был так поражен.
      Лили собралась уложить Джеми в кроватку, чтобы иметь возможность переодеться и смыть грим, но Деймон протянул руки, принимая у нее сына.
      Передавая ему малыша, Лили поймала себя на мысли, что театральная карьера, еще недавно казавшаяся ей главным делом жизни, теперь стала для нее не так важна, как роль жены и матери.
      Тяжело переживая даже краткие разлуки с сыном, она страстно желала вернуться назад в Хокхилл, где они с Деймоном провели в полной идиллии несколько месяцев до и после рождения Джеми.
      Да, замужество и материнство внесли в жизнь Лили неожиданные перемены. И все же с помощью Деймона ей удалось совместить театр и семью.
      С каждым днем крепли любовь и уважение Лили к своему супругу. Увидев, как обращаются со своими женами другие мужья, она поняла, насколько ей повезло. Деймон был таким предупредительным и заботливым – и, что самое главное, любящим. Лили больше не отказывалась принимать от него подарки. Делая их, Деймон получал не меньше удовольствия, чем она, их принимая. И в действительности выяснилось, какой щедрый человек милорд Хокхерст.
      Переодевшись, Лили села за туалетный столик и стала снимать грим.
      – Ты точно не хочешь вечером ехать на бал к леди Сефтон? – спросила она Деймона, глядя на его отражение в зеркале.
      – Совершенно не хочу. Сегодня у меня только одно желание – лечь в постель со своей женой.
      Он одарил ее соблазнительной многообещающей улыбкой.
      Снимая косметику, Лили наблюдала за тем, как Деймон, усевшись на кушетку, играет с Джеми, думая, что он нисколько не похож на своего нелюдимого отца, не говорившего сыну ни одного ласкового слова. Наоборот, Деймон напоминал ей ее отца, с радостью посвящавшего детям все свободное время.
      Джеми жадно зачмокал, и Лили взяла его покормить.
      Деймон с любовью смотрел, как его сын и наследник сосет материнскую грудь.
      – А вот сейчас я точно ревную.
      Лили с гордостью посмотрела на Джеми.
      – Он просто великолепен, правда?
      – Да, весь в мамочку. Кстати, о ней: что бы ей хотелось больше всего получить в подарок на день рождения?
      – Ты прав, у меня есть одна заветная мечта.
      – Так она непременно осуществится, – поспешно заявил Деймон. – Только скажи, что ты хочешь.
      Лили посмотрела на сына. Глаза малыша сонно слипались.
      – Еще одного ребенка.
      Джеми уже пора обзавестись братиком или сестричкой. Лили знала, что и Деймон хочет детей, но он был против того, чтобы она забеременела сразу же после рождения Джеми.
      Деймон нахмурился:
      – Мне бы не хотелось, чтобы ты мучилась постоянными родами.
      – Не беспокойся, у меня отменное здоровье. Деймон, ну пожалуйста!
      Он перевел взгляд с Лили на сына. Джеми крепко спал, уронив голову набок.
      Деймон улыбнулся:
      – Возможно, любимая, тебе удастся уговорить меня, если ты пообещаешь подарить мне красавицу дочь с зелеными глазами и огненными волосами – похожую на свою мать.
      Его теплая ладонь скользнула под халат Лили, лаская, поглаживая, дразня. Лили закрыла глаза, и с ее уст сорвался стон наслаждения.
      Как только Деймон убрал руку, она насмешливо заметила:
      – Сделай так еще раз – и я пообещаю тебе все на свете.
      Пока Лили укладывала спящего Джеми в кроватку, Деймон запер дверь на ключ.
      – Это еще зачем? – удивилась Лили.
      – Знаешь, любовь моя, я, кажется, не смогу дождаться, пока мы доберемся домой, чтобы начать дарить обещанный к дню рождения подарок.