3

Джастин с трудом оторвался от мыслей об Алой Леди, которую встретил прошлым вечером, и опять сосредоточился на стопке писем и приглашений, ждущих его ответа. Для него было совсем не характерно задумываться о чем-то постороннем в то время, когда он разбирал почту и давал указания своему секретарю, как отвечать на то или иное письмо.

Он просмотрел верхнее письмо в пачке. Управляющий в Рэвенкресте просил, чтобы лорд приехал и принял работу, которую сделали там по его приказанию.

Время визита в его корнуэльское имение давно пришло, но Джастин все время откладывал его. Хотя он любил тамошнюю природу, но ненавидел неудобный, полный сквозняков дом, построенный еще при Тюдорах. Дом почти весь состоял из беспорядочных пристроек и был неудачно расположен. Хуже того, он был полон для Джастина тяжелых воспоминаний, связанных в основном с его умершей женой.

Секретарь наблюдал за ним со смущенным выражением на круглом юношеском лице.

– Почему вы так смотрите на меня, Теренс?

– Вы кажетесь на редкость рассеянным сегодня, милорд. Просто это так на вас не похоже. Должно быть, вчерашняя лекция мистера Лайела дала вам много пищи для размышлений.

– Да, это так, – уклончиво ответил Джастин. Как только он избавится от этой скучной кучи бумаг на столе, он обязательно посетит истинный источник своей рассеянности.

Он не понимал, почему так стремится опять увидеть эту женщину, но стоило ему подумать об этом визите, как тоска, которая постоянно мучила его в последнее время, пропадала начисто. Его нетерпеливое желание увидеть незнакомку заставило его поскорее расправиться с делами.

Последнее письмо в пачке было от леди Недлейн, руководительницы привилегированной школы, где училась его сестра.

«Мне неприятно сообщать вам, милорд, что леди Мелани слишком молчалива и замкнута для девочки ее возраста. Она все время стремится к уединению и не делает попыток завязать дружбу с кем-либо из воспитанниц.

Она не проявляет никакого интереса ни к рукоделию, ни к музыке, ни к танцам – предметам, жизненно необходимым для успеха молодой леди в свете. Ее учителя уже начинают приходить в отчаяние.

Я убедительно прошу вас, милорд, посетить вашу подопечную и убедить ее приложить больше усилий в учебе».

Этого только не хватало. Меньше всего на свете ему хотелось ехать в Кент, чтобы уговаривать свою угрюмую, неразговорчивую сестру лучше заниматься, особенно если учесть, что он был уверен в ее полной неспособности к этому. Как некстати, что Мелани унаследовала не острый ум своего отца, а птичий умишко матери. Он протянул письмо Теренсу.

– Напишите леди Недлейн, что я постараюсь найти время для визита в школу. – Наверняка это будет не скоро. – И попросите ее тем временем держать меня в курсе успехов моей сестры.

– У вас свободен вторник на следующей неделе, милорд, – с готовностью подсказал секретарь. – Если желаете, я помечу это в вашем календаре и напишу леди Недлейн, что вы приедете во вторник. – Хотя Теренс был прекрасным секретарем и Джастин высоко ценил его, сейчас он страстно пожелал, чтобы молодой человек умерил свое старание.

– Нет, – произнес он несколько резче, чем сам того хотел.

Секретарь посмотрел на него с таким недоумением, что Джастин счел нужным пояснить:

– У меня уже есть другие планы на этот день.

Теренс слегка смутился.

– Понятно, милорд.

Вряд ли ему было понятно. Судя по его смущению, он решил, что хозяин проведет этот день со своей теперешней пассией. Ну что же, он жестоко ошибался, Джастин был бы счастлив никогда больше ее не видеть. Как и многие из ее предшественниц, она становилась со временем слишком жадной и неискренней, два качества, которые Джастин совершенно не переносил в женщинах. Она заслужила свою отставку.

Джастин избавился бы от нее и раньше, если бы нашел подходящую женщину. Но таковой пока не было.

Нэнси Уайлд все еще вызывала его интерес, но ее покровителем сейчас был лорд Конингтон. Джастин никогда не покушался на собственность другого мужчины, неважно, какого рода была эта связь.

Однажды, довольно давно, они с Нэнси уже были любовниками, но все закончилось довольно печально. Конечно, вина целиком лежала на нем. Раны, нанесенные Клариссой за время их брака, все еще были свежи, а ее лживость научила его не доверять женщинам вообще. Вот если бы они с Нэнси встретились несколько лет спустя, тогда... Но Джастин не любил размышлять о том, что могло бы быть.

– Мы уже закончили с письмами милорд? – спросил Теренс.

– Не совсем. – Послание леди Недлейн напомнило Джастину о письме мисс Пенфорд, и он взял его со стола. Джастин задаст мисс Джорджине Пенфорд величайшую в ее жизни трепку за ее непрошеное вмешательство в его дела и за несправедливые обвинения в равнодушии к интересам сестры.

Но так ли они несправедливы на самом деле? Он почувствовал неожиданный укор совести. Трудно было отрицать, что за те годы, которые он был ее опекуном, он встречался с Мелани лишь изредка, но из ее писем, а также от ее бабки и деда он знал, что она была вполне счастлива у них в Сассексе. Мисс Пенфорд была очень возмущена тем, что Джастин не взял свою осиротевшую сестру в свой дом, или в Корнуэлле, или в Лондоне.

«Мелани – дочь вашего отца и имеет такое же право жить в фамильных особняках, как и вы», – писала она. Но Джастин не мог послать сестру в Рэвенкрест, потому что дом был закрыт. Да и не мог он допустить, чтобы она жила там одна, без присмотра. Не ехать же туда самому! Он поежился, представив себе жизнь в этом сыром, неуютном доме, где был когда-то так несчастен.

Что касается Лондона, то Джастину меньше всего хотелось жить под одной крышей с замкнутым, нелюдимым подростком. Впрочем, насколько он знал, и сама она вряд ли будет в восторге от такой перемены обстановки, уж слишком явно она тяготилась его обществом.

Когда родители ее матери умерли, он тщательно расспросил знакомых обо всех школах-интернатах для девочек, и его уверили, что Академия леди Недлейн является лучшей, туда устраивали девочек из самых знатных семейств Англии.

Взгляд Джастина упал на другую фразу письма мисс Пенфорд, которая особенно раздражала его. «Если вы предпочитаете быть настолько жестоким, что вообще отказываете вашей сестре в праве на дом, то хотя бы позвольте ей жить со мной».

Нет, он никогда не позволит своей сестре попасть под влияние этой несносной гарпии! Гневно сверкая глазами, Джастин прокашлялся, приготовившись диктовать ответ, но потом передумал и решил написать его собственноручно, чтобы не шокировать своего секретаря. – Ладно, Теренс, я сам напишу ответ. Вы можете идти.

Когда за секретарем закрылась дверь, Джастин схватил гусиное перо и, не стесняясь в выражениях, излил на мисс Пенфорд весь свой гнев, вызванный ее наглым, непрошеным вмешательством в чужие дела.

Сложив письмо, он запечатал его сургучом и надписал, затем сунул его в карман, собираясь отдать потом секретарю для отправки, но совершенно забыл об этом, полный нетерпения опять увидеть свою Алую Леди.

Джастин не стал приказывать, чтобы заложили карету. Дама жила не так далеко от его дома. Если учесть напряженное уличное движение в Лондоне, он быстрее доберется туда пешком. Но стоило ему направиться в сторону Честерфилд-стрит, как два человека тут же оказались рядом с ним, по обе стороны от него.

– Я уверен, что вы не будете возражать, если мы присоединимся к вам, лорд Рэвенстон, – сказал лорд Инглэм, семеня с левой стороны от него.

Джастин вспомнил предупреждение своего секретаря, но было слишком поздно. Его безумно раздражало присутствие Инглэма, но выхода не было. Тяжело вздохнув, он сказал:

– Но вы же не знаете, куда я иду.

– Это не имеет значения, – заверил его Инглэм.

Джастин посмотрел на идущего справа мужчину. «Пудель», – вспомнил он. Характеристика, данная Алой Леди лорду Плимптону с его глазами-пуговками и курчавыми волосами, была такой точной, что Джастин вынужден был прикусить губу, чтобы удержаться от смеха.

По существу, подумал он, оба его спутника напоминали собак. Кустистые брови Инглэма, заостренные уши, неряшливая седая борода и длинные усы напоминали Джастину шнауцера.

– Лорд Рэвенстон, вы должны помочь нам спасти нацию от этих проклятых радикалов, намеренных ее погубить, – начал Плимптон. Даже его пронзительный голос напоминал лай пуделя.

– Да, это ваш долг, как патриота, Рэвенстон, – поддержал его Инглэм.

Ну почему если какой-то дурак хотел что-то от Джастина, он всегда представлял это как его патриотический долг?

– Вы знаете, у меня нет ни малейшего интереса к политике, – ответил Джастин.

Он и вправду потерял его много лет назад. Но если бы это и не было так, он не мог принять ту политику, которую проповедовали Инглэм и Плимптон. Члены самой реакционной клики в палате лордов, они противостояли всему, что могло хоть в малейшей степени уменьшить их власть и привилегии.

– Этот отступник, виконт Пенфорд, который предал своих собратьев, устроив кампанию по расширению избирательных прав, теперь собирается предать весь мужской пол, дав женщинам свободу, которой они, как всем известно, просто не в силах разумно распорядиться, – сказал Инглэм.

– О чем это вы говорите? – нетерпеливо спросил Джастин.

– Пенфорд проталкивает билль, который отнимет у мужей права на состояние жены и отдаст их в руки женщины, – пояснил Плимптон. – Подумайте только, жена будет тратить деньги, а муж не будет иметь права даже высказать свое мнение.

– Вы представляете, какой катастрофой это может обернуться? – патетическим тоном вопросил Инглэм. – Вся страна обанкротится!

Уж сам-то Инглэм точно обанкротится, язвительно подумал Джастин. Инглэм давно спустил свое довольно неплохое состояние, а два года назад вторично женился, взяв в жены дочь текстильного промышленника, единственную наследницу огромных богатств. Все знали, что Инглэм проматывает ее состояние с поразительной быстротой, несмотря на ее гневные и бесплодные протесты. Колесо проезжающей кареты задело Плимптона, заставив Джастина и его спутников отскочить в сторону.

– Это же общеизвестно, что интеллект женщины слишком низок и слаб, чтобы она могла заниматься финансовыми вопросами, – возмущенно протявкал Плимптон. В этом Джастин был с ним согласен. Закон, дающий женам такие права, будет иметь катастрофические последствия. Он с ужасом представил, что было бы, если бы его покойная жена сама управляла своим состоянием. Его хватило бы месяцев на шесть, не больше.

– Себастьян Додд тоже поддерживает нас, – сказал Инглэм. Это решило дело. Джастин понял, что не станет на их сторону. Он не сомневался, что Додд просто невменяем, и это вполне объясняло, почему он поддерживал Инглэма и Плимптона.

– И о чем только этот Пенфорд думает? – мрачно размышлял Плимптон.

– Я готов поставить на что угодно, что это была не его идея, – злобно усмехнулся шнауцер. – Его наверняка уговорила его несносная дочь. У этой женщины не язык, а осиное жало.

– Целое осиное гнездо, – согласился пудель. – Неудивительно, что она так и не вышла замуж. Ни один мужчина в здравом уме не захочет жениться на такой язвительной, противной старой деве, как Джорджина Пенфорд.

Джорджина Пенфорд! Черт возьми, неужели женщина, написавшая Джастину письмо, была дочерью лорда Пенфорда?

– Она живет в Сассексе? – спросил он.

– Ну да, – ответил Инглэм. – У ее отца есть имение около Амберсайда.

Тогда несомненно, что именно она прислала ему это письмо. Джастин запоздало вспомнил, что так и не дал свой ответ Теренсу для отправки. И потом, она должна быть гораздо моложе, чем думал Джастин, потому что лорду Пенфорду не было и пятидесяти.

– А сколько лет мисс Пенфорд?

– Двадцать шесть, – ответил Плимптон.

– Не помню, чтобы когда-нибудь видел ее в Лондоне, – заметил Джастин.

– Она отличается таким дурным характером, что ее отец благоразумно решил не тратить зря деньги, вывозя ее в свет, – злобно сказал Инглэм. – Она так никогда и не появилась в обществе.

Джастин остановился перед внушительным зданием из портлендского камня, намереваясь избавиться от непрошеных попутчиков.

– Я должен распрощаться с вами, джентльмены. У меня назначена важная встреча.

У него действительно должна была состояться встреча, но отнюдь не в этом здании.

– С кем? – поинтересовался Инглэм. – Надеюсь, не с лордом Пенфордом? Ведь здесь его офис.

– Как и у моего поверенного, – честно ответил Джастин. – Я и не знал, что Пенфорд тоже имеет здесь офис.

– Вы поможете нам спасти нацию от женской глупости и безрассудства, Рэвенстон? – напыщенно спросил Плимптон.

– Дайте мне время все обдумать. Я вам сообщу.

Войдя в здание, Джастин поспешил через холл к коридору, который, как он знал, имел выход на боковую улицу. По пути ему встретился невысокий кругленький человек, спускающийся по лестнице.

– Вы, лорд Рэвенстон?

Джастин остановился, повернулся и посмотрел на кругленького человечка, который достиг нижних ступенек. Он удивился, узнав обладателя доброжелательного лица с густыми бровями.

– Лорд Пенфорд, рад вас видеть!

Он был вполне искренен. Джастину нравился острый ум Пенфорда и его живой юмор. Радикальные взгляды виконта вызывали неприязнь к нему у многих пэров, но только не у Джастина, который восхищался смелостью виконта и его сочувствием окружающим.

Джастин вспомнил о язвительном письме в своем кармане и пожалел, что Пенфорду так не повезло с дочерью.

– И какое совпадение, я только что написал письмо вашей дочери в Амберсайд.

– Вы что, тайно переписываетесь с Джорджиной за моей спиной? – Хотя эти слова были произнесены шутливым тоном, он посмотрел на Джастина тем пристальным взглядом, каким часто смотрят отцы, подбирающие подходящую партию для своей дочери.

Джастин вспомнил, что говорили Инглэм и Плимптон о мисс Пенфорд. Несомненно, ее отец был бы счастлив выдать эту перезрелую, склочную особу за первого встречного. Ну и пусть, Джастин никогда не будет этим несчастным.

– Я отвечал на письмо вашей дочери, в котором она сурово осуждает меня как опекуна за недостаток заботы о моей сестре.

– Ах да, ведь внучка Дортонов – ваша сестра. – Пенфорд внимательно взглянул на Джастина из-под густых бровей. – Надеюсь, Джорджи не была с вами слишком строга?

– Она была очень резкой. «Возмутительно резкой», – подумал он про себя.

– Джорджи всегда предельно искренна, – снисходительным тоном сказал ее отец. – Это одно из ее привлекательных качеств.

Джастин ни в малейшей степени не находил эту прямоту привлекательной.

– Должен вас предупредить, я был столь же резок в своем ответе ей.

– Надеюсь, вы не отправили письмо почтой, потому что Джорджи сейчас не в Амберсайде, а в Лондоне.

– Вообще-то оно как раз со мной.

– Дайте его мне. Я сам ей передам. – Беря у Джастина письмо, виконт с сочувствием сказал:

– Должно быть, очень нелегко, когда на вас вдруг сваливается ответственность за юную девицу.

Ну вот, хотя бы один из Пенфордов его понимает!

– Чертовски нелегко. Я ведь ее практически не знал. – Когда Джастин приехал за Мелани после смерти ее бабки и деда, то был неприятно поражен, увидев, какой мрачной и необщительной девочкой она стала.

– Ваша дочь считает, что я должен взять Мелани к себе, но холостяцкий дом в Лондоне – не место для молоденькой девушки. – Поселив Мелани в своем доме, Джастин будет обязан нанять ей одну из этих пожилых, с лошадиным лицом компаньонок. Одна только мысль о присутствии в доме такой женщины вкупе с его угрюмой, замкнутой сестрой приводила его в ужас.

Пенфорд сунул письмо Джастина в карман.

– Моя дочь очень привязана к Мелани. После того, как ее мать умерла несколько лет назад, девочка так много времени проводила у нас в Пенфорде, что я уже начал думать, что у меня две дочери.

Зная, как нелегка в общении его сестра, Джастин с сочувствием спросил:

– Надеюсь, она вам не слишком надоела?

– Да нисколько! Мы ей всегда рады.

Джастин подозревал, что Пенфорд, который всегда отличался абсолютной честностью, в этот раз не был с ним вполне искренен.

– Я очень ценю вашу заботу о ней.

– Ерунда, она такая умненькая, приятная девочка!

Получив такой ответ, Джастин еще раз убедился, что Пенфорд жертвует правдой ради вежливости.

– Вы должны как-нибудь пообедать со мной и Джорджи.

Нет, Джастина это никак не прельщало. Одна мысль об обеде в обществе этой гарпии вызывала у него несварение желудка.

– Всего хорошего, – любезно проговорил Пенфорд. – Я обязательно передам ваше письмо моей дочери.

– Не думаю, что оно ей понравится, – предупредил Джастин.

– Не сомневаюсь в этом, – сказал Пенфорд с непонятной улыбкой.

Через несколько минут Джастин уже стучал в дверь особняка на Честерфилд-стрит. Открывший дверь дворецкий посмотрел на него удивленно и оценивающе.

– Скажите своей хозяйке, что граф Рэвенстон хочет видеть ее немедленно. – Высокомерный тон Джастина вкупе с громким титулом безотказно действовали даже на самых упрямых дворецких.

– Слушаюсь, милорд. Извольте пройти в гостиную, я доложу о вас.

Джастина провели в комнату, отделанную в нежных пастельных тонах. От своей Алой Леди он почему-то ожидал более ярких красок. Подойдя к столику, стоящему у окна, он начал рассматривать статуэтки из севрского фарфора, изображающие мужчину и женщину в бальных костюмах.

Услышав шелест платья, он медленно обернулся, задаваясь вопросом, какова будет реакция Алой Леди на его появление здесь. Несомненно, она будет весьма удивлена.

Но когда он увидел хозяйку, его лицо вытянулось от изумления. Боже правый, Нэнси Уайлд! Джастин был настолько поражен появлением своей бывшей любовницы, что тут же выпалил:

– Черт возьми, а ты что здесь делаешь?

– Могу спросить и у тебя то же самое.

Это еще больше поразило Джастина. Ему ни разу не пришло в голову, что его вчерашняя незнакомка могла принадлежать к полусвету. Ни вид ее, ни речь не давали повода заподозрить подобное. Наоборот, все в ней выдавало благородную женщину. Но он ошибся, вне всякого сомнения. Только дама полусвета решилась бы прийти сюда одетая таким образом. Очевидно, репутация этой особы была такой же шокирующей, как и ее наряд.

Ее необычное поведение – приход на лекцию без сопровождающего и отрицательное отношение к замужеству – должно было бы дать ему понять, к какому кругу она принадлежит. И все же...

Потеряв на мгновение дар речи, Джастин вгляделся вокруг, внимательно оценивая обстановку.

Его поразило ее богатство, потому что теперешний покровитель Нэнси имел репутацию довольно прижимистого человека.

– Ты, кажется, совсем не удивилась, увидев меня здесь.

– Конечно. Когда я узнала, что ты вчера последовал сюда за Джиной, то сразу же предположила, что ты сегодня обязательно зайдешь.

Так, значит, Алую Леди зовут Джиной. Имя понравилось Джастину. Должно быть, ее полное имя – Реджина. Он напряг память, перебирая в уме имена известных легкодоступных красавиц, но не вспомнил ни одной с таким именем.

– Должно быть, Джина – недавнее пополнение полусвета, – заметил он. Странно, почему при этих словах Нэнси сразу напряглась и с бешенством посмотрела на него?

– Очень недавнее, – ледяным тоном подтвердила она.

Ее внезапная холодность поразила Джастина. Неужели Нэнси ревнует к новенькой?

– А как фамилия Джины?

– Я не могу сказать тебе без ее разрешения. Возможно, она не захочет знакомиться с тобой ближе.

Джастин знал лишь одну причину, по которой подобная женщина могла отказать графу, и мысль об этом была ему неприятна.

– Почему? У нее сейчас есть покровитель?

Нэнси на мгновение задумалась, словно не зная, как ему ответить.

Он нахмурился.

– Мне нужна правда. У Джины сейчас есть любовник?

– Нет.

Испытанное им огромное облегчение поразило его. Не оставалось никаких сомнений, кем бы он хотел заменить свою теперешнюю подругу. Горя от нетерпения опять увидеть Джину, он спросил:

– А где она живет?

– Тут я не могу помочь тебе, Джастин. Я никогда не бывала у нее. Обычно она сама ко мне приходит.

Джастин подозревал, что Нэнси лжет. Раньше она никогда этого не делала, и его уважение к ней несколько потускнело. Но он ничего не добился бы, обвиняя ее. Вместо этого он коротко сказал:

– Тогда я должен попросить тебя передать ей от меня кое-что. Скажи ей, что я хочу заключить с ней деловое соглашение.

Нэнси застыла.

– Вроде того, которое имели когда-то мы с тобой? – Напряжение в ее голосе убедило его, что она действительно ревнует к Джине.

– Да. Скажи ей, что я буду очень щедрым.

– А тебе не пора задуматься о женитьбе, чтобы родить наследника, вместо того, чтобы подыскивать очередную любовницу? Тебе сколько сейчас, тридцать семь?

– Тридцать шесть, и ничто меня не заставит снова жениться. – Одна мысль об этом заставила его челюсти судорожно сжаться. – Мне и одного раза было слишком много. Я с удовольствием передам мой титул и состояние моему младшему брату Генри.

– Да, я помню, что Генри был для тебя почти что сыном. А где он сейчас?

– В Беркшире, он приводит в порядок заброшенное имение, которое я недавно купил. Обещай мне, что передашь Джине мое предложение.

– Передам, когда она опять ко мне заглянет, но я понятия не имею, когда это произойдет.

Джастина не устраивал такой ответ. Насмешливое выражение лица Нэнси вызвало его подозрение. Не особенно доверяя ей, он требовательно сказал:

– Обещай мне, что передашь это при вашей ближайшей встрече. Я могу на тебя положиться?

– Да, можешь. – Нэнси выглядела так, словно радовалась какой-то одной ей известной шутке. – Я не меньше тебя хочу услышать ее ответ.

Джорджина никак не могла сосредоточиться на огромном, похожем на клинок, зубе доисторического животного, описанием которого она занималась в кабинете своего отца. В ее мысли постоянно вторгался незнакомец с резким смуглым лицом и глубоко посаженными карими глазами, и чем больше она старалась забыть его, тем настойчивее он всплывал в памяти.

В дверях кабинета появился дворецкий.

– Вечерняя почта пришла, мэм. Там есть для вас письмо.

Джорджина положила необычный зуб на стол и взяла письмо. По неразборчивому почерку она сразу же поняла, что оно от сестры Рэвенстона, леди Мелани Александер, уже второе письмо за последние дни.

Джорджина поспешно сломала печать и вскрыла письмо. Чернила были в нескольких местах размыты каплями слез. Стоило ей разобрать наконец эти ужасные каракули, как ее сердце наполнилось жалостью к несчастной девочке.

– Судя по всему, тебя расстроило это письмо.

Джорджина подняла глаза. В комнату вошел отец. Она улыбнулась, радуясь, как всегда, его приходу.

– А я и не знала, что ты уже дома, папа.

– Я только что вернулся. – Он кивнул на листок в ее руке. – Кто это тебе пишет?

– Лэни Александер. Бедняжка ужасно несчастна в этой жуткой школе, куда ее поместил брат. Она грозится убежать, если он немедленно не заберет ее оттуда.

– С Рэвенстоном такая тактика не сработает, – заметил ее отец. – Это могло бы подействовать на ее бабушку и деда, но я бы не советовал ей пытаться повлиять таким образом на своего опекуна.

– Но ты ведь не можешь сочувствовать этому ужасному человеку?

– Я знаю Рэвенстона более пятнадцати лет и очень уважаю его. Ему не позавидуешь, на него свалилась ответственность за девочку школьного возраста, которую он едва знает.

Джорджина немедленно бросилась на защиту Лэни.

– Это не ее вина, что они чужие друг другу, папа. Рэвенстон никогда не делал попыток узнать ее получше.

– Если даже и так, ей следовало бы адресовать свои жалобы ему, а не тебе. – Отец подошел к столу.

– Не сомневаюсь, что он игнорирует ее письма так же, как он проигнорировал мое письмо к нему. Просто не знаю, что делать. Будет напрасным трудом писать ему еще раз, если он не ответил на мое первое письмо, хотя бы из обычной вежливости.

– Да нет, он ответил. – Отец вытащил из кармана конверт. – Вот его ответ. Он сам вручил мне его.

– А он не сказал, почему ему потребовалось три месяца, чтобы собраться написать мне?

– Рэвенстон не такой человек, чтобы объяснять свои поступки.

Джорджина сломала печать на письме графа. Его уверенный почерк было гораздо проще читать, чем почерк его сестры. Но когда Джорджина ознакомилась с содержанием письма, она чуть не задохнулась от гнева. Называя ее сующей нос не в свое дело особой, он горячо отрицал ее обвинения в пренебрежении своими обязанностями опекуна.

В заключение сего страстного послания Рэвенстон советовал Джорджине найти какое-нибудь более полезное применение своей кипучей энергии и не портить жизнь других людей вообще, и его в частности.